Глава 2. В плену Сновидений

Что же ты грустишь в отражении прошедшего,
В осени алой засохшей листвы?
Бабочки снов кутерьмой сумасшедшею,
Душу твою не спасают – увы.

Ни от тоски, где луна твоя белая,
Держит в ладони летучую мышь.
Ни от печали, что песней несмелою,
Тихо стучит в твою полночь – услышь.

Ты доверяешься снам мотыльковым,
И слышишь деревьев ожившую речь.
Память – излучина звонкой подковою,
Падает в сердце, свет не сберечь.

Он, растекаясь чужими покровами,
Ляжет реальностью небытия.
Облаком белым на небе багровом,
Но эта иллюзия – тайна твоя.

Кончится ночь, и проснуться захочется,
Ты возвратишься из дальних миров.
И позабудешь деревьев пророчество,
Станешь узором из строчек и слов.


Яркая вспышка молнии озарила темное помещение двухэтажного дома. Хрупкая фигура, облаченная в черный плащ, с которого на ковер стекали капли воды, скинула с головы капюшон. Длинные волнистые волосы тут же рассыпались по хрупким плечам, водопадом струясь вдоль спины…

С недоумением осмотревшись вокруг, девушка положила зонт у небольшой тумбы, закрыв входную дверь, которая была приоткрыта, когда она подходила к дому. На пороге уже образовалась огромная лужа от не прекращающегося ни на минуту дождя.

– Мам! Пап! – позвала она, но в ответ получила лишь тишину, прерываемую раскатами грома.

Девушка потянулась к выключателю, но плохое предчувствие остановило ее руку, словно она боялась того, что может увидеть. Медленно она стала пробираться к лестнице, ведущей на второй этаж.

Нащупав в темноте перила, сделала первый шаг – половица угрожающе скрипнула под давлением ее веса. В душе вдруг что-то сжалось, и непонятный страх стал медленно сковывать сердце, заставляя поежиться от внезапного холода.

– Мам! Пап! – дрожащим голосом позвала она вновь, и снова ответом послужила мертвая тишина, угнетающая и жуткая.

Шаг, еще шаг… внезапно она обо что-то споткнулась, упала, однако сильного удара о ступени не последовало. Напротив, она приземлилась на что-то мягкое. Вытащив волшебную палочку, девушка тихо прошептала:

– Люмос!

На конце древка тут же зажегся огонек, после чего последовал испуганный крик, следом шок, неверие и, наконец, истерика, постепенно захватывающая все сознание.Под ней лежало уже остывшее тело отца.

– Папа… – выдохнула она, дергая мертвого мужчину. – Господи, папа…

Слезы ручьем хлынули из глаз, оставляя влажные дорожки на побелевшем лице. Грудь сдавило так, что кислород не мог пробраться в легкие. Ужас отражался во взгляде.

– Нет! Нет, вставай! Ну же, папа, прошу тебя!

Ее отец в неестественной позе лежал на ступеньках с вывернутой ногой. Даже в темноте, разрываемой яркими вспышками молнии, можно было увидеть его мертвенно-бледное лицо, чуть синеватые губы и остекленевшие глаза, безжизненно смотрящие в пустоту.
«Он мертв!» – кричал разум, и девушка бросила попытки привести его в чувства.
«Мама!» – с болью в голове пронеслась ужасная догадка.

– Мама! – резко вскочив на ноги, девушка с неимоверной скоростью преодолела оставшиеся ступени. – Мама! – кричала она, врываясь в каждую комнату.

Комнат всего пять. В каждой был устроен такой погром, что помещения едва можно было бы сравнить со старым развалившимся сараем, где хранят ненужный хлам. Все было перевернуто вверх дном, будто по дому пронесся свирепый ураган, сметая все на своем пути. Матери нигде не было. Но оставалась еще одна спальня… последняя…

Дрожащей рукой девушка открыла дверь и застыла от ужаса. В некогда уютной комнате, посреди перевернутой и сломанной мебели, всего лишь в нескольких метрах от нее в луже крови лежало тело женщины, в которой она с трудом узнавала свою маму.

Палочка с глухим стуком упала на пол, желудок скрутило. Почувствовав приступ тошноты, девушка прижала ладонь ко рту, сползла по стене на ворсистую поверхность паласа, и только когда рвотные позывы отступили, рыдания ее заполнили всю комнату.

– Кэтрин… – она даже не услышала тихий голос, пробившийся сквозь надрывный плач.

– Нет!– зажмурилась Кэтрин, заткнув уши руками. – Нет, нет, нет!

Этого не может быть. Все это ей мерещится. Это просто сон. Кошмарный сон. Как же хотелось верить в это. Как же хотелось поскорее проснуться.

– Кэтрин… Девочка моя…

Голос… этот голос принадлежал любимой маме. Она ее будит? Кэтрин открыла глаза, и тут же на нее волной накатило болезненное осознание страшной реальности.
Да… ее звала мама. Но кошмар все еще продолжался. Не во сне, как она того желала, а наяву. Все это было наяву.

– Мама! – выдохнула Кэтрин. – Мамочка! – в одно мгновение она оказалась рядом с окровавленным, изломанным телом.

– Девочка моя… – прохрипела ее мама, выдавив слабую улыбку. – Ты вернулась, девочка моя…

– Вернулась! – шмыгая носом, кивнула Кэтрин, положив голову матери на свои колени. – Вернулась, моя хорошая!

– Я так хотела увидеть тебя в последний раз… – к щеке прикоснулись холодные пальцы, стирая ручейки слез. – Не надо, дорогая, не плачь…

– Нет! Все будет хорошо! – поцеловав пальцы матери, прошептала Кэтрин. – Ты не можешь! Я же совсем одна! Не оставляй меня, пожалуйста! – плакала она, прижимая к себе искалеченное тело. – Кто-нибудь, помогите!!! – что есть силы закричала в пустоту. – Врач! Сюда нужен врач! Я вызову скорую! Они… они заберут тебя! Они помогут! Ты только подожди немного, я быстро! Я только позвоню и сразу же вернусь!

– Ты ведь понимаешь, что мне уже ничем не помочь…

Мама остановила, стискивая ее руку, лежащую на своей груди, куда с трудом попадал воздух. Маме не нужен был врач. Маме не нужна была помощь, от которой мало будет толку. Маме всего лишь хотелось в последний раз побыть со своей девочкой. Со своей дочерью. Чтобы в последний раз обнять ее и взглянуть в теплые карие глаза.

– Кто это сделал? Кто?

– Четверо… – говорить было сложно, все тело неимоверно болело, хотя, казалось, боль давно уже должна была пройти. – Волшебники в черных мантиях… Они были в масках, я не могла разглядеть лиц…

Пожиратели Смерти! Конечно, Кэтрин знала о том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. Об этом кричали на каждом углу. Но Кэтрин даже не думала, что жертвой может стать кто-то из ее близких. Она до последнего была уверена, что их это не коснется. Боже, как же она ошибалась.

– Джош услышал шум внизу и пошел посмотреть, в чем дело… Потом… Потом я увидела, как что-то зеленое сверкнуло в коридоре… Когда я вышла… Увидела… – ее мама всхлипнула. – Они убили его! Убили твоего отца! Мучили меня! Мне было так больно!

Кэтрин сильнее сжала мать в своих объятиях, едва сдерживая громкие рыдания. Каждое ее слово вонзалось в голову, словно тысячи игл. Воображение подбрасывало яркие образы и картинки пыток, от чего становилось в сто крат больнее.

– Я так рада, что в этот момент тебя не оказалась рядом… Девочка моя, прости, что вот так ухожу… – мама стала задыхаться и биться в судорогах в ее руках… в руках дочери.

– Мама! Мамочка! Смотри на меня! Дыши! Слышишь, дыши! Не оставляй меня, пожалуйста! – просила Кэтрин, укачивая ее в своих руках. – Я ведь останусь одна! Совсем одна!

– Береги себя… – последний вздох. – Я люблю тебя, солнышко… – и рука безжизненно падает на ковер, замызганный кровью.

Больно! В груди все сжимается. Руки в крови, одежда в крови, в висках пульсирует. Набрав в легкие воздуха, Кэтрин что есть силы закричала, надрывая голос, разрывая голосовые связки. В горле начало першить и саднить, но это ничто по сравнению с той болью, которая царила в душе.

– Нет!!! – выкрикнула она и…

Резко сбросив с себя одеяло, испуганно оглянулась по сторонам. Она лежала на софе в гостиной. За окном только начало светать. Лоб ее покрывали мелкие бусинки пота, руки тряслись, в ушах еще эхом отдавался собственный крик.

– Сон! – прошептала Кэтрин, вздохнув с облегчением. – Всего лишь сон!

После смерти родителей прошло два года, но Кэтрин до сих пор не могла забыть страшную ночь, когда нашла их тела. На тот момент она закончила четвертый курс Французской Академии Чародейства и Волшебства Шармбатон. Возвращаясь домой, ей больше всего на свете хотелось обнять своих родителей, увидеть их радостные лица, рассказать, что произошло за весь учебный год, подарить им подарки, но… судьба распорядилась иначе, и дом встретил ее смертью.

Да… она знала, что в ту ночь погибло еще несколько маггловских семей. Понимала, что это только начало всех бед. Однако смириться с этим никак не могла. Это было слишком сильным потрясением. Психика не выдержала, и она замкнулась в себе. Все вокруг потеряло какой-либо смысл. Все стало раздражать и доводить до грани нервного срыва. Особенно люди, с жалостью смотрящие ей вслед, и все время твердившие одно и то же: «Все хорошо… Жизнь продолжается… Ты не единственная, кто потерял родных…».

Легко им говорить, а вот ей было трудно вдвойне от этой снисходительности. Кэтрин старалась не замечать их, не слышать, не видеть, не знать. Расправляла плечи, старалась улыбаться, вести себя сдержанно и непринужденно, показывая тем самым, что сильная, что не сломлена, что им не нужно ее жалеть, ведь делают только хуже, больнее. Но каждый раз, когда она ходила по коридорам школы, студенты и учителя, встречающиеся ей на пути, с состраданием и сожалением во взглядах за спиной начинали шептаться, напоминая о личной трагедии. И эти их жалкие соболезнования и рассуждения о правах магглов в магическом мире побудили в ней жгучую ненависть ко всем, кто почитал свое происхождение превыше других человеческих качеств.

С каждым новым днем все сложнее и сложнее было контролировать свои эмоции и держать себя в руках. Отчаяние мертвой хваткой вцепилось в нее, разрывая на части. Она подавляла это чувство, старалась, но понимала, что рано или поздно сорвется в пропасть. И чтобы хоть как-то отвлечься, после очередного урока Кэтрин пряталась в библиотеке за кучей книг. Так хоть немного она отвлекала себя от всего происходящего вокруг. Учеба помогала ей на время забыться и притупить боль потери, день за днем съедавшей сознание. Она даже стала подтягивать свои оценки, которыми раньше отнюдь не блистала.

Да… Кэтрин никогда не была прилежной ученицей. Для нее важнее было общество друзей, веселые компании, вечеринки. Парни, с которыми можно было бы пофлиртовать, привлечь их внимание, немного поразвлечься в пределах разумного и уйти, махнув ручкой на прощание, оставляя после себя ощущение загадочности и таинственности. Иногда не обходилось и без разбитых сердец. Такая она была, самовольная свободная пташка, которую никто не мог приручить, как бы ни старался.

Нет… она вовсе не была красавицей, просто хорошо знала искусство обольщения, которое давалось ей очень легко. Она была закрытой книгой даже для близких друзей. Никто не мог предугадать ее дальнейшие действия. Сегодня она могла улыбаться, уделять свое внимание, говорить комплименты, а завтра сделать вид, что вообще не знакомы. Именно это и привлекало в ней молодых людей, которые, тем не менее, старались по возможности обходить ее стороной, несмотря на симпатии. Никто из них не хотел играть в ее игры, и своеобразная манера общения многих отталкивала. Она всегда оставляла последнее слово за собой, и за это бывшие ухажеры питали к ней острую неприязнь. Ведь мало кому пришлось бы по нраву быть брошенным какой-то не в меру строптивой девчонкой.

Однако неприязнь эта быстро сменилась жалостью и состраданием, стоило этим самым «бывшим» увидеть ее после смерти любимых родителей. При виде ее они просто отворачивались, не смея смотреть ей в глаза. Они все еще таили в себе обиды, и в глубине души даже присутствовало некое злорадство. Тем не менее, приятней было видеть жизнерадостную и веселую Кэтрин, а не замкнутую, скрытную и уединенную особу, походившую на высохшую мумию. Фигура, которой она гордилась, стала угловатой, лицо побледнело, потеряв здоровый персиковый оттенок, а под тепло-карими глазами залегли глубокие тени. В ней не узнавали ту ретивую девушку, которой она была совсем недавно. Она не жила, она просто существовала. Ей пытались помочь, но она эту помощь отвергала. Для нее все потеряло смысл, она не хотела принимать реальность за действительность. И ее просто оставили в покое, надеясь, что пройдет время, и она обязательно вернется…

И она вернулась. Только вот не той, кем была. Ожесточенная, высокомерная, злая и немного сумасшедшая – такой она предстала пред всеми. Никто не понимал, что произошло, и почему вдруг из доброй и наивной девочки она превратилась в жестокого человека. Но вскоре всем стало ясно, что причиной смены личности послужили злые языки окружающих ее людей. За годы своей разноцветной жизни, на которую она смотрела сквозь розовые очки, Кэтрин обзавелась достаточным количеством врагов и завистников. Ее поведение многих не устраивало, многие считали его слишком вызывающим, не понимая, что на самом деле она не переступает грани приличия. И вот, наконец, они нашли ее слабости, которыми грех было не воспользоваться.

Как говорится – «Хочешь задеть человека, начни с его близких!». Фантазия людей безгранична: кто-то говорил, что родителей ее замучили до смерти, кто-то, что их разорвали на части и сожгли. А когда одна из студенток, славившаяся своим острым языком, решила спросить ее об очередной выдуманной версии, Кэтрин сорвалась окончательно и бесповоротно. Что она с ней сделала, помнила плохо, но бедняга около двух недель пролежала в лазарете. Саму Кэтрин, не наказали. Мадам Максим, директор Шармбатона, списала ее агрессию всего лишь на несчастный случай и нервный срыв. Но после этого инцидента к ней боялись не то что подойти, с ней боялись даже разговор завести, даже в сторону ее не смотрели. И ей это нравилось, она была рада. Прекратились перешептывания, перестали жалеть. Зато стали бояться и утверждать, что психика ее окончательно повредилась.

«Ну и пусть!» – твердила она самой себе. – «Уж лучше пусть боятся и думают, что я ненормальная, чем будут жалеть и напоминать о трагедии, день за днем отравляя и без того кошмарное существование!»

Вот так и пролетели два года. В мире волшебства война только разгоралась. А Кэтрин продолжала жить одной единственной целью – Месть. Каким образом она это сделает, ее мало волновало. Никаких планов, никаких размышлений, только–Цель. Для начала она уговорила хорошего друга, чей отец работал в Министерстве Магии, предоставить ей досье на каждого Пожирателя Смерти. Конечно, непросто было убедить его помочь, но, в конце концов, он сдался под ее напором и выполнил просьбу, Кэтрин умела быть настойчивой. Основные новости по происшествиям в Магическом Мире Англии она вычитывала из «Ежедневного Пророка» или «Придиры», которые каждый день приносил ее верный почтальон – филин.

К слову и в маггловском мире было не так спокойно, как казалось на первый взгляд. Все эти стихийные бедствия, катастрофы и обрушения многоэтажек были вызваны вовсе не терактами, природой, человеческой ошибкой или же несоблюдением правил безопасности. Все это было совершено последователями возродившегося Темного Лорда. Побеги из Азкабана, убийства за убийством, смерть за смертью – куда делся закон?! Почему невинные страдают, а люди порочные благоденствуют?! Неужели вот это называется борьбой за справедливость?! Столько смертей, столько бедствий и… столько ненависти и презрения копились в душе.

Последней каплей отчаяния стало то, чего многие никак не ожидали: Дурмстранг перешел во власть Пожирателей, Игоря Каркарова убили, а мадам Максим закрыла Шармбатон, дабы оградить своих учениц от смертельной опасности. С каждым днем, Кэтрин впадала в глубокую депрессию, сдавая позиции. Все, о чем она мечтала, рассыпалось в прах. Теперь она не получит аттестат, а ведь об этом так мечтали ее родители. Теперь она не сможет отомстить за них, а ведь это было на самом первом месте в списке ее важных дел. И когда она потеряла Надежду – единственное, что у нее было – неожиданно приходит приглашение закончить учебу в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Тогда Кэтрин впервые после своей трагедии искренне обрадовалась. Она и мечтать о подобном несмела. Все знали, что эпицентр войны находится именно в Хогвартсе, где учится известный всем Гарри Поттер, выживший после смертельного непростительного заклятия всеми известного Лорда Волан-де-Морта, который все чаще и чаще давал о себе знать. Разве не подарок судьбы?! Она приняла единственное верное решение в сложившейся ситуации. Она поедет в Хогвартс, ведь там слабость убийц. Их больное место. Их отпрыски, через которых она и вершит правосудие, ей терять нечего…

Тук-тук… Громкий и бесцеремонный стук в дверь внезапно прервал все размышления, заставив вздрогнуть и вынырнуть из воспоминаний. Посмотрев на часы, Кэтрин тихо выругалась. Половина девятого утра.
«И кого принесло в такую рань?» – мысленно возмутилась она, вставая с дивана.
Распахнув двери перед ранним гостем, Кэтрин уже собралась бросить пару ласковых в его адрес, но когда увидела, кто перед ней стоит, так и подавилась словами.

– Доброе утро, миссис Беннети, – приветствие получилось так себе.

– Здравствуй, дорогая, – послужило хмурым ответом. – Ты чего такая бледная? Случаем не приболела?

Миссис Беннети была старушкой семидесяти лет слегка сгорбленной и прихрамывающей на одну ногу. Ее волосы уже давно покрыла седина, а лицо пестрело множественными морщинками. Проживала она в соседнем доме напротив. Именно она была первой, кто оказал Кэтрин помощь в ту злополучную ночь, когда погибли родители. Прибежала на крик и, превозмогая ужас, оторвала ее от тела матери. Увела подальше, вызвала скорую и сама давала показания следователям, не позволяя подходить к бедной девочке, которая, как казалось на тот момент, тронулась умом. Добрая, милая миссис Беннети, заботилась о ней как о родной внучке.

– Да нет, все хорошо, – искренне улыбнулась ей Кэтрин. – Просто плохо спала. Вы проходите, не стойте на пороге, –гостеприимно пригласила она старушку войти, слегка отодвинувшись.

– Спасибо, котенок, но у меня много дел по дому, – отказалась от приглашения миссис Беннети, заметно передернувшись. Жутковато ей было входить в этот дом. – Я что зашла-то… – вспомнила она о цели своего визита. – Булочки испекла, вот и принесла тебе немного.

В руки любезно пихнули плетеную корзинку, в которой, испуская приятный аромат, лежала выпечка.

– О, спасибо большое, – поблагодарила Кэтрин. – Я как раз еще не завтракала. Можно, корзинку верну позже?

– Можешь оставить себе, у меня таких много. Ты только покушай обязательно, а то смотри, какая тощая, – миссис Беннети укоризненно окинула взглядом худую фигуру напротив стоящей и слегка сжала ее руку. – Ну, до скорого. Надеюсь, мы еще увидимся перед твоим отъездом в школу.

– Я обязательно к вам забегу, – пообещала Кэтрин.

Спустя несколько секунд она уже стояла на кухне, заваривая себе кружку крепкого кофе, когда со стороны окна раздался требовательный стук. Посмотрев в сторону доносившегося шума, Кэтрин увидела весьма комичную картинку, заставившую ее улыбнуться. Забавно было наблюдать за тем, как в окно тарабанит клювом серебристый филин, требуя немедленно его впустить. В лапках он держал небольшой сверток, поэтому ему приходилось ломиться, размахивая крыльями. Перестав глумиться над бедной птицей, Кэтрин, наконец, сжалилась и открыла ему окно.

– Ну залетай, Арджент, – хохотнула она, впуская в дом своего питомца.

Арджент не преминул воспользоваться приглашением. Залетев на кухню, он бросил на стол свежий номер «Ежедневного Пророка», прежде чем усесться на жердочку, оборудованную специально под него. Но прежде чем хозяйка его раскрыла газету, пернатое чудо больно клюнуло ее по руке, требуя плату за свою работу

– Ай, вредная ты птица! – выругалась Кэтрин. – Будешь так делать, ничего не получишь!
Арджент, недовольно ухнув, обиженно повернулся к ней задом.

– Ладно, не обижайся, – сжалилась над своим любимцем Кэтрин. – Сейчас напою.

Налив воды в чашу, Кэтрин поставила ее перед крылатым питомцем и с предвкушением вновь потянулась к газете, однако и в этот раз ей не дали спокойно прочесть свежие новости Волшебного Мира. Раздался телефонный звонок.

– И чего всем не спится?! – вздохнула она раздраженно. – Кэтрин Пирс на линии! – вымолвила в трубку, как можно вежливей.

– Кэтрин, милая, это тетя Маргарет тебя беспокоит! Как ты, дорогая? У тебя все хорошо? Питаешься вовремя? Тебе ничего не нужно? Я слышала по новостям про обрушение моста! Слава богу, тебя там не было!

Вышеупомянутая Кэтрин недовольно поморщилась, услышав писклявый голос своей тетки.

– И тебе привет, тетя Маргарет. Все просто замечательно. Питаюсь вовремя, – ответила она, скорчив гримасу, при этом стараясь быть милой и приветливой. – У меня все есть. Незачем так волноваться.

– Ну, милая, я все-таки твой опекун! И я беспокоюсь за тебя!

Дальше Кэтрин слушать не стала. Тетя Маргарет все время ей об этом напоминала, когда звонила. А звонила она раз в месяц. Приезжала и вовсе раз в полгода. Отодвинув телефон подальше от уха, Кэтрин посмотрела на своего пернатого друга. Тот с интересом всматривался в ее лицо, будто в первый раз увидел.

– Ну вот! Снова включила заезженную пластинку. Словно я не знаю, зачем она со мной возится. Да если бы я была на том мосту, она бы умерла от радости, – тихо прошептала филину Кэтрин. Тот в свою очередь склонил голову набок, словно понимал ее. – Пока я не стала совершеннолетней, она может пользоваться деньгами моих родителей, а их, знаешь ли, немало. Хорошо, что большую часть мне позволили перевести в «Гринготтс».

Маргарет Пирс-Хаверстон была старшей сестрой ее отца. И после его смерти она сразу же получила свою долю наследства. Только вот ей, видимо, не хватало одной компании по разработке компьютерных технологий, раз уж она метит и на дом, и на счет в банке, которые по завещанию перешли в распоряжение единственной наследницы в лице ее племянницы.

– Ты меня слышишь, Кэтрин? – раздался писклявый голос из телефонной трубки.

– Слышу я, слышу, – вздохнула Кэтрин.

– Я спросила, тебе нужны деньги?

– Не нужны. Совет попечителей позволил мне забрать больше половины состояния родителей на учебу. Я их уже перевела в школу. Через два дня уезжаю.

– Как позволили забрать?! – взвизгнула тетя Маргарет. – Больше половины? Почему меня не предупредили?! Они не имели права отдавать тебе такие деньги без разрешения опекуна!

По голосу нетрудно было догадаться, что тетя Маргарет ужасно возмущена. Еще бы, такая сумма денег внезапно ускользнула у нее из-под носа.

– Дядя Филипп дал свое согласие, – со злорадной улыбкой протянула Кэтрин.

– Филипп? Мой муж?

– Нет, тетя Маргарет, муж твоей соседки, – закатила глаза Кэтрин. – Конечно, твой муж, чей же еще.

– Ну, я ему устрою. Ну, он у меня получит… – захлебывалась гневом тетя Маргерет.

– А в чем, собственно, проблема? – не выдержала Кэтрин.

Ее всегда раздражали алчность и жадность тети Маргарет. Та еще при живых родителях положила глаз на их счет в банке. А вот дядя Филипп никогда не любил брать чужого, и жадность жены ему была совсем не по душе. Потому-то он и отдал больше половины состояния своей несовершеннолетней племяннице.

Разумеется, Кэтрин перевела все деньги в «Гринготтс», где их обменяли на достаточное количество галлеонов. Хватит даже ее внукам. Остальное дядя обещал вернуть позже, так как его обожаемая супруга успела потратить немалую сумму на шопинг, парикмахерские, маникюр, педикюр и разные женские побрякушки.

Конечно, никто, кроме погибших родителей, не знал, что Кэтрин учится в школе магии и волшебства. Все думают, что это обычное учебное учреждение Франции, ведь она даже официально зарегистрирована в одном из маггловских лицеев. Но это только потому, что дочь директора тоже волшебница.

– Это деньги моих родителей. Я имею на них право. Я единственная наследница по завещанию, если вы не забыли, – напомнила тетке Кэтрин.

– Да, да, я с этим не спорю. Но в твоем возрасте управлять таким состоянием…

Тетя Маргарет пошла на попятную. А вот Кэтрин поспешила распрощаться с ней, так как боялась, что сорвется и выплеснет на нее далеко нелицеприятные слова, уже давно витающие в мыслях.

– Я умею распоряжаться деньгами, можете не переживать. А теперь извините, прощаюсь. Через два дня уезжаю на учебу, поэтому нужно приобрести кое-какие книги.

– Конечно, конечно, до скорого! Эммм, Кэтти, а сколько денег сейчас лежит на счету?

– До… Свидания… Тетя… Маргарет… – по словам выговорила Кэтрин и положила трубку. – Вот ведь ведьма старая, – фыркнула пренебрежительно. – Ну… что у нас там? – наконец взяв в руки свернутый «Ежедневный Пророк», она развернула его.

«Гарри Поттер – Избранный?» – было написано на первой странице. – «Обрушение моста, жертв все больше… Полиция продолжает расследование… Причин обрушения моста Миллениум… Пока ныряльщики ищут выживших, движение речного транспорта полностью перекрыто, а окрестности моста оцеплены… Мэр призывает жителей Лондона сохранять спокойствие… Пойманы Пожиратели Смерти… Падение ангела: жена и сын Малфоя покидают зал суда… Новый жилец Азкабана…»

– Смельчак этот Малфой, раз проник в Министерство Магии без препятствий, – выгнув бровь, пробормотала Кэтрин, разглядывая колдографию жены и сына Люциуса Малфоя. – Еще одна семейка Пожирателей с манией величия, фу!

Отшвырнув газету в сторону, она сделала глоток горячего кофе, сразу же почувствовав, как приятно обожгло горло. Тут взгляд упал на корзину с выпечкой, которой ее угостила миссис Беннети. Недолго думая, Кэтрин вытащила румяную булочку и сразу же ее надкусила.

– Ммм, вкусно! Будешь? – спросила у филина, тыкая ему в клюв кусочек хлебца. – Они с изюмом. Ты только понюхай, как пахнут.

Если бы филины умели кривляться, Арджент непременно бы так и поступил. Но так как не мог, то просто-напросто отлетел чуть в сторону, при этом громко ухнув.

– Ну, как хочешь, – наконец, отстала хозяйка. – Осталось всего несколько дней, – пробормотала она тихо. – Нужно наведаться в Косой Переулок.

****

Драко Малфой стоял в густом тумане, окутавшим его со всех сторон. Разглядеть что-либо в этой пелене было просто невозможно, он даже не знал, где находится. Воздух здесь был настолько влажным и удушливым, что едва попадал в легкие.

– Что за черт? – пробормотал он себе под нос.

По виску стекла капля липкого пота, оставляя длинную мокрую дорожку на щеке. Достав волшебную палочку и, крепко сжав ее в руке, Драко двинулся вперед. Страх сковывал все тело, руки дрожали. Он, конечно, не боялся тумана, но что-то подсказывало ему, что ничего хорошего от этого чуда природы ждать не стоит.

Шаг, еще шаг, направо, налево, снова вперед. Окруженный белым облаком, Драко не видел выхода и не знал, сколько времени шел, но казалось, что густой дымке не было конца и края. Однако вскоре духота медленно уступила место прохладе, и дышать сразу же стало легче. А через несколько мгновений он наткнулся на большую серебристую арку, внутри которой виднелись едва различимые предметы.

Недолго думая, Драко перешагнул через арку одной ногой, и его вдруг резко туда затянуло. В один момент все вокруг завертелось. Тело сдавило со всех сторон, грудь сжали невидимые стальные обручи, в глазах потемнело, барабанные перепонки в ушах прогибались. Создавалось впечатление, будто его пропихивают через тугой резиновый шланг. Еще мгновение и его вышвырнуло из арки с такой силой, что он не смог удержаться на ногах и упал лицом вниз.

Перемещение в пространстве, а это было именно оно, причинило крайне неприятные ощущения. Повезло, что ничего себе не рассек. Почувствовав под щекой холодный каменный пол, Драко медленно поднялся на ноги, отряхнулся и огляделся вокруг. До него не сразу дошло, что находится он в стенах Хогвартса, где царит гробовая тишина и холод, пронизывающий до самых костей, словно поблизости бродят сотни Дементоров. И даже несмотря на свет настенных факелов, которые тускло освещали коридоры, в замке было мрачно. Да еще и эта необъяснимая тишина так угнетала, что казалось, будто весь Хогвартс уснул вечным сном.

Внезапно сзади послышалось шарканье чьих-то шагов. Резко обернувшись, Драко мельком увидел фигуру, облаченную в черную мантию, торопливо свернувшую за угол очередного поворота. Немедля он последовал за неизвестным, но тот исчез, словно сквозь землю провалился. Драко вновь огляделся по сторонам. Все так странно. Обитатели картин не двигались и не шевелились, будто их заморозили или огрели парализующим заклятием. Что тут вообще происходит? Тут какой-то шум, доносившийся с лестничного проема, прервал его от созерцания неподвижных портретов.

– Кто здесь? – воскликнул Драко, в ответ услышав лишь свое эхо.

Подниматься по ступеням он не спешил. Кто знает, что ожидает его там, наверху. Слишком напряженная атмосфера царила вокруг. И, что уж тут скрывать, действительно было жутковато. От размышлений его отвлекло очередное шарканье шагов, раздавшееся с этажа выше. Драко взглянул на неподвижные лестницы, которые в другой нормальный день то и дело перемещались. Однако сейчас даже они оставались застывшими на месте. Все это было слишком странным и ненормальным.

– Есть кто-нибудь? – крикнул он в пустоту.

Вдруг у основания лестницы снова появилась фигура в плаще. На этот раз Драко хватило нескольких секунд, чтобы разглядеть в ней девушку. Лица он не увидел, так как оно было скрыто под темным объемным капюшоном мантии, но это, несомненно, была представительница слабого пола, одетая в шелковое платье фиолетового цвета, подол которого, мантия не прикрывала. Она еще мгновение смотрела на него с высоты лестницы, затем развернулась и ушла вглубь верхнего коридора.

– Эй, подожди! – крикнул ей вслед Драко и кинулся вверх по ступеням.

Девушка как будто звала его за собой, а он словно должен был идти вслед за ней, дабы не упустить из виду. Эти их метания из коридора в коридор, с этажа на этаж были похожи на игру – «Поймай меня, если сможешь». Девчонка как появлялась, так и исчезала за очередным поворотом, заставляя медленно, но верно раздражаться. И вот она, наконец, остановилась напротив большой резной двери, которой Драко за все шесть лет своей учебы в Хогвартсе ни разу не видел. Протянув руку к дверной ручке, она слегка надавила на нее.

– Стой… – выдохнул Драко, запыхавшись и согнувшись пополам, держась обеими руками за колени. – Хватит бегать от меня. Мне не нравятся эти игры.

Девушка дверь не открыла, но все так же держалась за ручку и даже не оборачивалась.

– Посмотри на меня, – с какой-то неожиданной даже для самого себя мягкостью в голосе попросил ее Драко. – Кто ты? – спросил он ее. – У меня такое ощущение, будто мы знакомы.

Драко не понимал, что на него нашло, но она вызывала в нем необъяснимый внутренний трепет. Сначала он думал, что это Нарцисса, но стоя сейчас рядом, мог с уверенностью сказать – нет, вовсе не мама. Девушка была примерно такого же роста, как и она, может, чуть выше, но не выше самого него точно. Щуплая фигурка, тонкие изящные запястья, соблазнительно выглядывающие из под рукавов мантии – наверное, она была красива. Драко не знал, почему так решил, просто он это чувствовал. Как чувствовал и запах, исходивший от этой странно-притягивающей незнакомки. Приятный аромат напоминал ему коктейль из ягод. Что-то клубнично-ванильное. Беспокойство, страх, непонятное влечение и интерес сплелись воедино, заставляя чувствовать дискомфорт. Такого с ним еще никогда не происходило.

А девушка, все так же стоя к нему спиной, продолжала молчать. И Драко в конце концов не выдержав, потянулся к ее руке, все еще сжимавшей ручку двери. Но как только пальцы его коснулись тыльной стороны девичьей ладони, он вздрогнул. Кожа незнакомки на проверку оказалась неестественно холодной и неприятно жгла. Ему это не понравилось. Мертвецы теплее будут. Такое ощущение, будто она вся была вылеплена изо льда. У нормального человека просто не бывает такой температуры тела.

– Ты… не человек? – сконфуженно спросил ее Драко. – Почему такая холодная?

Ответом удостоен он не был.

– Прошу тебя, взгляни на меня. Не бойся, я не обижу.

Драко аккуратно развернул к себе девушку, но чертов капюшон не давал разглядеть ее лица. Медленно протянув руку, чтобы не напугать ее, он зацепил пальцами края головного убора мантии, приподнимая его вверх, но девушка резко отвернулась, заставив его нахмуриться и недовольно поджать губы. Однако темная материя все-таки соскользнула с ее головы, и тяжелые кудри тут же рассыпались по спине каштановым водопадом. Драко протянул руку, чтобы коснуться их. Такие мягкие, такие гладкие на ощупь. Он до такой степени залюбовался этой незнакомкой, что не смог вовремя помешать ей открыть злосчастные двери, о которых совсем позабыл. А когда они распахнулись, Драко застыл каменным изваянием, с ужасом в глазах глядя на того, кого ожидал увидеть сейчас меньше всего на свете…

Перед ним стоял Темный Лорд. Его красные глаза светились какой-то безумной радостью от созерцания стоявшей перед ним девушки. На уродливом змеином лице появилась до дрожи отвратительная улыбка, обнажающая желтоватые зубы. Медленно, очень медленно, Темный Лорд протянул к ней свою мерзкую руку с длинными пальцами и что-то прошептал, едва заметно двигая тонкими обескровленными губами. А она, словно марионетка, послушно подалась ему навстречу.

– Не надо! – воскликнул Драко.

Он дернулся в сторону девушки, однако с места сдвинуться не смог. Ноги как будто приросли к полу, совсем не хотели слушаться. Он пытался сделать хотя бы шаг, чтобы дотянуться до нее, но все попытки оставались безрезультатными. Он топтался на месте.

– Не делай этого! Остановись!– просил Драко.

Он не в силах был унять панику, накрывающую его с головой. Он не понимал, почему так боится за незнакомку, но терять ее совсем не хотел.

– Остановись! Не подходи к нему!

Темный Лорд свирепо зашипел, когда девушка отступила от него, делая шаг назад. Со злостью он поддался вперед и, перехватив тонкое запястье, резко дернул ее на себя. Девушка покачнулась в его сторону, без попыток к сопротивлению.

Драко не знал, как это произошло, но он все-таки сорвался с места и попытался выдернуть ее из лап Темного Лорда. Однако успел сжать лишь тонкие девичьи пальцы, которые с легкостью выскользнули из его руки. Секунда, и она исчезает в неизвестной черной бездне, вместе с Темным Лордом, утягивающим ее вслед за собой. Двери с громким грохотом закрылись.

– Нет! Нет! – кричал Драко, кулаками нанося удары по двери, раздирая в кровь руки. И происходило это до тех пор, пока он не выдохся.

Опираясь спиной о шершавую поверхность стены, Драко скатился по ней на пол, и только сейчас заметил в руке серебряное кольцо, которое все это время сжимал. В свете факелов кольцо блеснуло, словно подмигивало ему.

Дорогое серебро средней толщины, было похоже на фамильные перстни, которые должны носить все чистокровные аристократы, однако вставленный в него красный рубин опровергал данное предположение, ибо фамильные перстни не носили в себе драгоценные камни. Они были выполнены из чистого металла, с печатью или эмблемой того или иного аристократического рода.

Рассматривая кольцо со всех сторон, Драко вдруг наткнулся на гравировку, высеченную на внутренней стороне серебристого обруча. Всего две витиеватые буквы – «K.R».

– Инициалы?! – прошептал он перед тем, как услышать громкий стук…

Еле разлепив веки, Драко резко сел в своей кровати.
Стоп! Кровать? Нахмурившись, он оглянулся по сторонам.
Действительно, он находился в своих апартаментах, в Малфой-Мэноре.
Вот его большая кровать, на которой он лежал всего мгновение назад.
В комнате царил полумрак, в камине мирно потрескивали поленья, от чего воздух казался тяжелым. Видимо, домовые эльфы немного перестарались с подогревом спальни. Однако если не разжигать камин, будет холодно, даже несмотря на то, что до зимы еще очень далеко. Так уж были устроены защитные чары поместья.
Драко устало провел рукой по лицу.

– Сон! – выдохнул он шепотом.

А ведь все казалось таким реальным. Драко до сих пор чувствовал трепет и страх за девушку, которая оказалась всего лишь видением, всего лишь плодом его воображения. Он все еще явственно ощущал ее запах… запах клубники и ванили…

Опять кто-то настойчиво постучал. Драко даже не понял, откуда именно исходит звук.Но прислушавшись, догадался – стучат в окно.
Встав с кровати, Драко впустил в теплую комнату своего черного филина, только что вернувшегося с прогулки. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, он вновь закрыл окно и лег обратно в кровать. С первого этажа до него доносились чьи-то приглушенные возгласы и визг. Видимо, Темный Лорд опять пытает кого-то из своих последователей, из-за невнимательности которых исчезла Нарцисса.

Драко прекрасно понимал, что рано или поздно Темный Лорд узнает, кто именно причастен к ее побегу, и тогда ему очень не поздоровится. Но сейчас задумываться об этом совсем не хотелось. Единственное, о чем он сейчас мечтал, так это том, чтобы побыстрее вернуться в Хогвартс, чтобы быть подальше от всех этих чертей.

Закрыв глаза, Драко в очередной раз попытался заснуть, однако видение о девушке упорно не хотело покидать его сознание. Ее руки, ее волосы, ее запах… Нет, это невозможно… Драко встал и направился в душ. Похоже, что этой ночью Морфей уже не примет его в свои объятия.