Глава 1. Новый член «Ордена Феникса»

Как часто в человеке сочетаются
Добро и зло, бесчестие и честь.
Сквозь лесть порою тонко пробиваются
Колючка лжи, коварство или месть.

И худшие предчувствия сбываются,
Ломая логики святой закон.
Не все обиды просто забываются,
Освобождая сердце целиком.

Как по воде от брошенного камешка,
В душе расходятся круги обид.
Чтобы заглохнуть где-то там, на краешке,
Приобретая в центре прежний вид.

И только время, как настой лекарственный,
Залечит раны, слезы осушит.
И снимет боль своей рукою царственной,
И жажду к жизни снова оживит.


«Площадь Гриммо-12»

Воспоминания о Сириусе нахлынули волной на Гарри Поттера, когда перед собой он увидел четырехэтажное каменное строение.

– Ты, верно, задаешься вопросом, зачем я привел тебя сюда, верно? – спросил Альбус Дамблдор, заметив его растерянный взгляд.

– Если честно, сэр, после всех этих лет, я просто иду туда, куда вы мне скажете, – ответил Гарри, с трудом поборов тошноту. – Мы ведь только что трансгрессировали, да?

– Точно, – улыбнулся Дамблдор. – И в твоем случае весьма успешно. Ведь в первый раз многих выворачивает.

– О, это совсем неудивительно, – с жадностью глотнув свежий ночной воздух, Гарри оглядел мрачные стены обители Блэков. – Зачем мы здесь, сэр? – задал он весьма интригующий вопрос.

– У нас тут важное дело, Гарри, – сказал ему Дамблдор. – Я понимаю, что это место вызывает у тебя гамму противоречивых эмоций, но придется войти.

Войти? Какое тут может быть важное дело? Гарри медлил. Ему тяжело было возвращаться в этот дом. Дом, который был использован для добровольного заточения единственным родным ему человеком. Все в нем напоминало Сириуса. Боль потери все еще травила душу, поражая каждую клеточку сознания.

Сириус… он больше не увидит его, а ведь успел привязаться, успел полюбить как родного отца. Они так мечтали жить вместе, как одна семья. Но, когда миг счастья казался таким близким, когда вновь появилась надежда на что-то светлое, все опять кануло куда-то во мрак. И так будет всегда, пока не закончится эта проклятая война…

– Смелее, – окликнул его Дамблдор, остановившись уже у входа. – Мы и без того задержались на достаточно долгое время.

Гарри вздохнул. Едва не взвыв в голос, он все-таки переступил этот злосчастных порог. С портретов, висящих на стенах, на него тут же с осуждением уставились покойные именитые Блэки.
Да черт бы их всех побрал! Будь его воля, он бы никогда тут не появился! По-крайней мере в ближайшие лет десять.

– Сэр, а мы тут надолго? – спросил Гарри, взглянув на Дамблдора.

– Не думаю, – покачал головой старик. – Как только обсудим один немаловажный нюанс, ты сразу же отправишься вместе с…

Но не успел Дамблдор договорить, как Гарри покачнулся, внезапно скованный крепкими объятиями невесть откуда появившейся лучшей подруги, повисшей на его шее в прямом смысле этого слова.

– Гермиона… – прокряхтел Гарри, обнимая ее в ответ. – Ты сейчас задушишь меня.

– Прости! – сконфуженно улыбнулась Гермиона. – Ты как? Все хорошо? – спросила она отстраняясь. – Я так скучала!

– Я тоже очень скучал, – заверил ее Гарри. – Со мной все в порядке, правда. Когда ты приехала?

– Недавно, – ответила Гермиона. – Хочешь чаю? Или кофе? Ты не замерз? – тараторила она практически без остановок.

– Да нет, – покачал головой Гарри. – На улице еще тепло.

– Ну… думаю, мое присутствие более не требуется… – оглядел Дамблдор двух подростков смеющимися глазами из-под стекол своих очков половинок. – Еще увидимся, – только и сказал напоследок, удаляясь вглубь узкого коридора, оставляя их наедине друг с другом

– А Рон? – спросил Гарри, как только Дамблдор скрылся из виду. – Рон тоже здесь?
Гермиона уже собралась ответить, но тут послышался громкий топот со стороны второго этажа, а уже через несколько секунд со ступеней слетел Рональд Уизли.

– Гарри! – воскликнул он радостно, сгребая Гарри в охапку своими большими ручищами. – Рад видеть тебя, дружище!

– Здравствуй, Рон! – вновь прокряхтел Гарри, от нехватки кислорода, похлопав друга по широкому плечу. – Здравствуй!

Похоже, что сегодня все решили придушить его своими объятиями. Но как бы там ни было, Гарри был рад. Рад тому, что вновь оказался рядом с друзьями, пусть и в не самом радостном для него месте.

– Как вы сюда добрались? – спросил он их, оглядывая по очереди. – Если честно, я не ожидал увидеть вас так скоро. Думал, мы встретимся уже на вокзале.

– Вам не кажется, что вести беседу на пороге не совсем тактично, – заметила Гермиона. – Может, в гостиную? – предложила она парням, и те, естественно, с ней согласившись, направились в малый зал, где устроились на полу у камина.

– Мы прибыли около часа назад. Дамблдор явился в Нору и перетащил нас сюда с помощью трансгрессии, – по пути рассказал Рон. – Скажу честно, ощущения не из приятных, – добавил он поморщившись. – Меня едва не стошнило.

– Есть надо меньше, Рональд, – усмехнулась Гермиона, усаживаясь на пушистый ковер. – Но, пожалуй, я с тобой соглашусь. Трансгрессия - вещь действительно неприятная и, мало того, опасная. Если не знаешь, как правильно ею воспользоваться, может и расщепить, – процитировала она отрывок из учебника, после чего принялась рассказывать, каким образом сама тут очутилась: – Дамблдор прислал мне сову три дня назад с указанием срочно прибыть в Нору. Как только я туда явилась, меня вместе со всеми направили прямиком сюда. Багаж так и остался стоять на пороге. Надеюсь, Джинни догадается его убрать.

– А профессор Дамблдор не сказал вам случайно, зачем мы здесь? – заинтересованно спросил Гарри. – Например, мне он ничего толком не объяснил. Только упомянул о каком-то важном деле.

– Понятия не имею, мне он сказал то же самое, – пожала плечами Гермиона. – Но, думаю, нас не просто так собрали здесь вместе, – задумчиво поделилась она своими предположениями. – Это странно. «Орден Феникса» здесь в полном составе.

«Орден Феникса»? Данная новость уже всерьез заставила Гарри насторожиться. Просто так «Орден Феникса» никогда не собирался в полном составе. Должно быть что-то произошло. А что именно, им предстояло выяснить. Только вот Гарри сомневался, что это что-то приятное, потому как в последнее время в его жизни происходили одни лишь неприятности.

– Они созвали нас на совет… – пробормотал Рон, тоном, словно только что сделал открытие для самого себя. А когда поймал два удивленных взгляда, сообразил, что мысли вслух до добра не доводят. Вон, с каким недовольством поглядывает на него Гермиона.

– И ты все это время молчал? – возмутилась она.

– Сам догадался об этом только сейчас, – поспешно стал оправдываться Рон. – Пока ты помогала маме на кухне, я нечаянно подслушал разговор папы и Люпина. Правда, расслышал только обрывки фраз. Они говорили слишком тихо. Воистину в этот момент мне не хватало удлинителей ушей. Надо было приобрести, когда Фред и Джордж предлагали…

Перспектива по-настоящему разозлить Гермиону никогда не представлялась привлекательной для Гарри и Рона. Уж слишком правильной была подруга. Вела себя, как строгая маменька.

– Ближе к делу, Рон! – потребовала она с недовольством.

– Ну… они говорили о Пожирателях Смерти… – тут же стал отчитываться Рон. – О том, что кого-то нужно укрыть от них. И о том, что мы втроем должны обязательно знать кто это, так как Гарри после смерти Сириуса может прийти в ярость и…

– Рон! – шикнула Гермиона, заметив, как Гарри переменился в лице.

– Прости, я не хотел, – скомкано извинился перед ним Рон, стараясь не смотреть на рассерженную Гермиону.

– Ничего. Все в порядке, – ответил Гарри, выдавив из себя подобие улыбки. – В общем, одно я понял точно… – добавил он, вздохнув. – Если мы должны быть в курсе чего-то, что нам до сих пор не известно, а по мнению мистера Уизли и Люпина, мне это не понравится - новости ожидают нас не из приятных.

Гермиона и Рон промолчали в ответ на заключение, то ли полностью соглашаясь с его мнением, то ли запутавшись в логической конструкции. Они старались как можно реже упоминать Сириуса в его присутствии и как можно реже вспоминать события прошлого года, произошедшие в Министерстве Магии. Слишком много было неприятного, о чем хотелось просто взять и забыть: пророчество разбилось, Темный Лорд окончательно дал о себе знать, погиб Сириус. Единственное, что хоть чуть-чуть радовало, так это то, что многие Пожиратели были арестованы и посажены в Азкабан.
Гермиона вдруг улыбнулась…

– Как провел лето, Гарри? – спросила она.

Брови Рона удивленно поползли вверх. Конечно, вопрос был задан не по теме, но мрачную обстановку в комнате нужно было хоть как-то разрядить, чем, собственно, и занялась подруга.

– Не сказать, что хорошо, но и не дурно, – решил поддержать ее Гарри. – А вы?

– Ну, я практически все лето провел в «Магазине Всевозможных Вредилок» Джорджа и Фреда, – воодушевившись, стал рассказывать Рон. – Удивительно, у них столько клиентов. Товары не успевают прибывать, а их уже раскупают.

– А я лето провела за книгами, – продолжая улыбаться, сказала Гермиона. – Учила новые заклинания, которые мы будем проходить в этом году.

– И почему я этому не удивляюсь?! – пробурчал Рон. – Ты итак ходячая энциклопедия, Гермиона. Ведь нужно хоть когда-нибудь отдыхать.

– А я так отдыхаю! – сверкнула глазами Гермиона. – И благодаря подобному отдыху во время учебы у меня будет меньше домашней работы, в отличие от некоторых. А что по поводу «ЭНЦИКЛОПЕДИИ», приму это за комплимент. И только попробуй попросить у меня списать, Рон, когда будут контрольные работы…

В Гермионе проснулась нравоучительность, и она не преминула выплеснуть ее на голову рыжего друга. Тот всего за несколько секунд успел раз десять пожалеть о своем высказывании. Уж лучше бы помалкивал. Гарри покачал головой. Вот уже шестой год подряд он был свидетелем их перепалок и все равно удивлялся, как им еще не надоело постоянно спорить. Конечно, со стороны это могло показаться забавным – наблюдать, как эти двое по-детски пререкаются, но его это стало временами утомлять. Все время одно и то же. Правду говорит Рон, Гермиона действительно похожа на строгую маменьку. Частенько она даже миссис Уизли напоминает.

– А Джинни? Как она? – спросил Гарри, решив прервать очередной спор друзей. Сами они прекращать его, видимо, не собирались.

– Джинни хорошо. Ездила на каникулах к Чарли. Кстати, она с Дином встречается. Вот уж тип так тип, – проворчал Рон, отвлекаясь от словесного потока, лившегося из уст Гермионы.

– Что за нелестное высказывание?! – возмутилась она, продолжая доводить его до кондратиков. –Дин Томас хороший парень. Джинни он нравится. Да и она ему тоже. И вообще…

Ну, вот опять! Гермионе только дай повод, не упустит. Вечно будет доказывать свое. Тяжело вздохнув, Гарри уставился в камин. Пусть поспорят, они наверняка соскучились друг по другу. Однако долго сыпать словами им не пришлось, так как в гостиную впорхнула миссис Уизли.

– Гарри, мальчик мой, здравствуй! – радостно поприветствовала она его, протягивая руки. – Как лето провел, дорогой?

Поднявшись на ноги, Гарри едва не прыгнул навстречу раскрытым объятиям. Ему всегда нравилось то, с какой теплотой его обнимала эта женщина. Он ощущал в ней что-то родное, что-то очень непринужденное. Она практически заменила ему настоящую мать, которая, к сожалению, не успела даровать ему такие чувства, какие дарила Молли Уизли своим детям. Он знал, что она старается не обделять его вниманием, знал, что искренне переживает за него, как за собственное чадо, и он был благодарен ей за эту любовь и заботу.

– Спасибо, миссис Уизли, лето провел отлично, – в который раз ответил Гарри на знакомый вопрос.

– О Мерлин, какой ты худой! – воскликнула миссис Уизли, оглядывая его со всех сторон. – Тебя что, голодом морили?! – с возмущением причитала она. – Ох уж эти твои родственнички!

– Да нет, кормили хорошо, – возразил Гарри. – Это все от переживаний.

– Ты мой родной, – ласково погладила его по щеке миссис Уизли. – Ничего, я тебя перед отправкой в школу быстренько откормлю.

– Я буду только рад! – ответил ей Гарри с улыбкой.

Миссис Уизли еще раз обняла его и, прежде чем удалиться на кухню, сказала:

– Обед скоро будет готов. А сейчас вас зовет профессор Дамблдор. Я, конечно, была против того, чтобы вы присутствовали на собрании «Ордена…», но он все равно настоял на своем. А поскольку спорить с этим стариком означает истрепать себе все нервы, пришлось пойти на уступки. Идите. Вас уже ждут.

Ребята переглянулись. Рон был прав. Их действительно привели сюда на собрание «Ордена…».

****

– Я думаю, они имеют право знать об изменениях. Их это касается в первую очередь. К тому же, новый член «Ордена…» - человек, которого Гарри ожидает увидеть меньше всего. Так что, будет лучше, если он узнает об этом сейчас. В любом случае, скрыть нам это не удастся.

Закончив свою речь, Альбус Дамблдор обвел взглядом всех членов «Ордена Феникса», расположившихся за большим круглым столом.

– Я согласен! Но почему мы должны доверять ему? Он Пожиратель Смерти! Приближенный к Сами-Знаете-Кому! Как мы можем быть уверены, что нас не заложат врагу? – довольно резким тоном высказал свое мнение Римус Люпин.

Новость о новичке поразила не только Люпина, но и весь состав «Ордена…». Слишком опасно было включать его в свои союзники. Опасно и непредсказуемо.

– Я за него ручаюсь, – отозвались на выпад. – Ты знаешь меня, Римус, я слов на ветер не бросаю.

А Северус Снегг ничуть не изменился. Та же прическа, тот же имидж, те же черные глаза, поблескивающие надменностью и презрением ко всему окружающему. Люпин хмыкнул.

– И все-таки, мне это не нравится. Его перебежка на сторону «Ордена…» может понести за собой серьезные последствия. Да и к тому же… вряд ли он рассказал нам всю правду… – остался при своем мнении бывший преподаватель «Защиты от Темных Искусств», бросив на своего коллегу недоверчивый взгляд.

– Вы все можете выслушать его позже, – прервал назревающий спор Дамблдор. – Сейчас главное объяснить все Гарри.

– Позже? – сощурился Люпин.

– Они прибыли вчера ночью, – беззаботно ответил ему Дамблдор. – Миссис Уизли любезно выделила им комнаты для гостей.

– Альбус, этот дом был единственным местом, где дети могли быть в безопасности! – всполошился Люпин.

– Он и сейчас безопасен для них, Римус, – заверил его Дамблдор. – Как и для всех нас.

– Конечно! Пока он не проведет сюда своих соратников, а может и самого Волан-де-Морта!

Сарказм не был присущ Люпину, однако сдержаться от него он не смог. Возмутительно. Человек из стана врага, находится в штаб-квартире «Ордена…». Слишком опрометчиво.

– Он этого не сделает, – уверенно отрезал Дамблдор. – Прежде всего, он ребенок. Такой же ребенок, как Гарри, Рон и Гермиона. Он напуган. Его загнали в угол. Ему больше не к кому обратиться, и мы обязаны помочь. Иначе, зачем вообще нужен «Орден…»?! Дети не несут ответственности за ошибки своих родителей, Римус. К тому же его отец получил сполна. В Азкабане пробудет еще очень долго.

– Решать вам, Альбус, – развел руками Люпин. – Только не забывайте одного - дети вырастают такими, какими их воспитывают родители. Как говорят магглы: «Яблоко от яблони падает недалеко!».

Северус Снегг, наблюдавший за всей этой пикировкой, все больше и больше хмурился. И когда спор между Дамблдором и Люпином стих, зельевар решил высказать свое мнение по поводу всего происходящего. Но как раз в этот момент в комнату вошли ненавистные ему ученики факультета Гриффиндор.

– А вот и наше великолепное трио, – протянул он мрачно, обводя их колким взглядом. – Что же… думаю, стоит начать.

Вышеупомянутое трио тем временем растерянно оглядели всех собравшихся. Действительно, весь состав «Ордена…». И все выглядят озабоченно и хмуро.

– Эм… здравствуйте… – как-то неловко начал Гарри Поттер, разрушая минутную тишину.

Тонкс, как всегда, улыбнулась, и даже помахала. Остальные обошлись немыми кивками.

– Можете присесть, – добродушно отозвался Дамблдор.

– Спасибо… мы… постоим… – вежливо отказался Гарри.

– Падать будет больнее, – как бы между прочим заметил Снегг.

– Кто-нибудь объяснит, зачем мы здесь? – поинтересовался Гарри, нарочито не обратив внимания на колкость мрачного профессора.

– Как я и говорил тебе, Гарри, у нас тут очень важное дело, – напомнил ему Дамблдор. – И, как многие со мной согласились, это дело касается вас троих прежде всего. Но для начала, не мог бы ты попросить Кикимера пригласить сюда наших гостей? Этот эльф никого не слушает. Кстати, как и этот дом, он перешел в твои владения.

Гарри удивленно вытаращил глаза. А в голову мгновенно вторглась мысль – а не ослышался ли он только что?!

– Этот дом - мой? – брови непроизвольно дернулись вверх. – И Кикимер тоже?

Вот уж неожиданная новость. Прямо как снег на голову. Да черт с этим, казус в другом. Ладно дом. Но Кикимер…

– Да, Гарри, – кивнул Дамблдор, довольный произведенным впечатлением. – Сириус оставил все в твоем полном распоряжении. Даже ворчливого слугу.

Гарри как-то недоверчиво покосился на него, но вспомнив о просьбе, решил поразмыслить об этом чуть позже.

– Кикимер… – позвал он негромко.

Хлопок трансгрессии, и худощавый домовой эльф в грязной наволочке, завязанной на плечах, возник перед ним незамедлительно. Кикимер совсем не был похож на Добби. Если бывший домовик Малфоев выглядел добрым и милым, то Кикимер был полной противоположностью. Больше всего походил на злобного старика, который делал огромное одолжение, служа своим хозяевам. Рон брезгливо скривился, увидев лопоухое нечто. А в глазах Гермионы отразилась жалость, и она мысленно поставила в своей голове пометку – обязательно переговорить с Гарри о том, чтобы он не слишком сильно загружал работой это «милое» существо.

– Хозяин звал Кикимера, и Кикимер пришел, – голос у этого существа был хрипловатый и грубый, столь же неприятный для слуха, как и его обладатель для зрения. – Что хозяин пожелает? – спросило оно, глядя на Гарри своими большими, выцветшими за годы жизни глазами.

– Пригласи сюда, пожалуйста, наших гостей. Не знаю каких, но думаю, профессор Дамблдор нам все объяснит, – одарил Гарри Дамблдора выжидательным взглядом.

– Кикимер выполнит просьбу хозяина, – ворчливо прокряхтел Кикимер и с негромким хлопком исчез.

– Я объясню вам, о ком идет речь, – тем временем вымолвил Дамблдор. – Но прежде чем это сделать, хочу напомнить кое-что важное, – старик выдержал недолгую паузу, после чего продолжил: – Настали темные времена…

– Черт возьми, начинается! – пробормотал Рон, получив ощутимый толчок со стороны Гермионы.

– Волан-де-Морт в открытую проявляет свою силу в отношении магглов. И обрушение моста, о котором вы, наверняка, слышали, только начало. Есть новости и похуже…

Дамблдор вновь замолчал, и его молчание Гарри, Рон и Гермона расценили как затишье перед бурей. И это предположение очень быстро оправдалось. Следующие слова старика повергли их в тихий ужас:

– Убили директора Дурмстранга, Игоря Каркарова. Болгарская школа Чародейства и Волшебства пала под властью Волан-де-Морта, из-за которого также закрылась Французская Академия Шармбатон. Мадам Максим вынуждена была отправить своих студенток по домам. Некоторые учащиеся этих двух учреждений согласились завершить образование в Хогвартсе, чтобы получить аттестат, но таковых не много. Те, кто прибудут первого сентября, прекрасно понимают, что Хогвартс единственное место, где Пожирателям и их предводителю будут сопротивляться. А это значит, они дают нам свою поддержку. Кроме того, они верят в тебя, Гарри…

На этих словах вышеупомянутый Гарри едва не закатил глаза. Как же ему надоел этот проклятый статус «Избранного», навлекавший на себя слишком много ненужного внимания.

– Что за гости в доме Сириуса, и какое отношение имеем к этому мы? – задал он давно интересующий вопрос, который до этого обходили стороной. Не нравились ему моменты, когда Дамблдор заводил речь о том, какой он… «Особенный».

Глубоко вздохнув, Дамблдор еще раз обвел всех своим взглядом и ровным тоном произнес:

– Можете входить!

В этот момент входная дверь распахнулась, и гости, представшие перед глазами, заставили ребят впасть в глубочайший ступор. Не ожидали они увидеть в этом доме, именно этих людей…

– МАЛФОЙ!!! – в унисон воскликнули Гермиона и Рон.

Высокий сероглазый блондин вошел в комнату в сопровождении женщины средних лет. Оба стояли и с невозмутимым выражением лица взирали на всех присутствующих. От них веяло гордостью, величавостью и высокомерием, однако во всем этом чувствовалась и некая замкнутость. И взгляды… на мгновение можно было увидеть в них растерянность, но уже скоро эти взгляды казались для Гарри вызовом всему миру…

Гермиона то открывала, то закрывала рот, не в силах что-либо вымолвить. Но, когда прошел первый шок, она нахмурилась, всем своим видом показывая, что неприятно ей видеть здесь Слизеринского Хорька собственной персоной, да еще и вкупе с мамашей. Рон же в рекордно короткие сроки приобрел оттенок, схожий с колером его рождественского свитера от матери. А лицо Гарри красноречиво вытянулось, челюсть поприветствовала пол.

– Надо же, какие бурные овации, – насмешливо протянул Драко Малфой, явно ожидавший подобного приема со стороны ненавистного «Золотого Трио». – Я, конечно, понимаю, что вы скучали по мне, но не нужно оглушать всех своим ревом. Не думаю, что здесь присутствуют люди, страдающие глухотой, – как всегда в своей манере, растягивая гласные.

– Какого черта он здесь делает? – рявкнул Гарри, с каждой минутой краснея от злости все больше и больше. – Что тут вообще происходит?

Нарцисса Малфой, которая до этого с интересом оглядывала своим голубым бездонным взглядом знакомые лица, перевела внимание на невозмутимого сына.

– Драко Малфой, новый член «Ордена Феникса», – просто и спокойно ответил на гневное восклицание Альбус Дамблдор.

– ЧТО??? – снова в унисон воскликнули Рон и Гермиона.

– О, вижу, вы удивлены?! – хмыкнул Слизеринский Гаденыш. – Сюрприз!

– Заткнись, Хорек! – прошипел Рон. – Тебе слова не давали!

– Уизли, разве так встречают гостей? Неужели вас не учили элементарным правилам этикета? – продолжал разбрасываться сарказмом Драко Малфой.

Ох, как ему было приятно наблюдать за тем, как вытягивается лицо Знаменитого Поттера, как краснеет Тупоголовый Уизли и то, как ошарашено хлопает своими глазами Грязнокровка Грейнджер. Для Драко Малфоя это было равноценно победе над ними в квиддич. Ему нравилось то, какой фурор он произвел тут своим присутствием. И это явно доставляло ему удовольствие.

– Я убью тебя, мерзкий слизняк! – яростно воскликнул Рон, уже собравшийся разукрасить насмешливую физиономию парочкой синяков, но…

– Хватит! – раздался грозный голос Дамблдора, и Рон притормозил. – Не время сейчас демонстрировать свои эмоции и разбрасываться ненужными колкостями, – уже мягче вымолвил седовласый старик. – Я прошу всех сохранять спокойствие и держать себя в руках. Высказать претензии и личные обиды вы можете позже.

– Объясните, что значит Малфой - новый член «Ордена Феникса»? – сделав глубокий вдох, как можно спокойней попросил Гарри. – Как вы могли впустить в этот дом сына Пожирателя Смерти, косвенно из-за которого погиб Сириус?!

На этом моменте Драко Малфой переменился в лице. На щеках его заиграли желваки, мышцы тела напряглись, руки сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели. И лишь когда мать, стоявшая позади, дотронулась до плеча, мягко сжимая его, Драко немного расслабился.

– Я прошу тебя не выражаться в подобном тоне, Гарри. Здесь все-таки находится мать Драко. Думаю, ей не очень приятно слышать подобные эпитеты в адрес своей семьи, – объяснил Дамблдор, отчего ярость накрыла Драко новой волной. Однако он попытался держать себя в руках, ведь только так сможет обеспечить матери безопасность. Ни к чему сейчас нарываться на скандал. Не на руку.

Гарри стиснул челюсть. Он, конечно, ненавидел Драко Малфоя, как и его отца, но вот Нарциссу Малфой Гарри знал совсем плохо. Видел всего раз, на матче по квиддичу. Тогда она показалась ему такой же высокомерной и надменной личностью, как и ее муж с сыном. Однако сейчас женщина выглядела иначе. Она была измотанной и уставшей. Видимо, жизнь хорошо потрепала. Больше не было в ее глазах той присущей всем Малфоям фамильной холодности, равнодушия и презрения. Напротив, там присутствовало беспокойство, переживание и страх. И тому, с какой теплотой она смотрела на своего сына, мог позавидовать любой ребенок, разве что кроме детей семьи Уизли. Да и потом, уважение к старшим пересиливало злость и ненависть в Гарри. Но будь на месте Нарциссы Люциус, вряд ли бы он сдержал эмоции. Выплеснул бы все, не оставив даже осадка.

– Прошу прощения за грубость, миссис Малфой, – сдержанно извинился Гарри, собирая в кулак всю свою волю. – Я выслушаю вас, но не обещаю, что пойму.

Нарцисса Малфой лишь кивнула, давая понять, что прекрасно понимает их отношение к ее семье.

– Я рад, что ты сменил свою позицию, – одобрительно высказался Дамблдор и продолжил: – Драко Малфой согласился сотрудничать с «Орденом Феникса» и стать его шпионом в обмен на предоставление укрытия для матери.

– С чего вдруг? – незамедлительно отозвалась Гермиона. – Они были самыми верными и приближенными сторонниками Волан-де-Морта. Им ничего не угрожало.

– Видишь ли, Грейнджер, после провала отца в Министерстве Магии, моя семья перестала быть фаворитом Темного Лорда, – при упоминании отца Драко Малфой скривился, что не укрылось от чуткого внимания присутствующих. – Из-за того, что папочка загремел в Азкабан, мне поставили метку. А мать хотели использовать для… – тут он запнулся, бросив взгляд на мать, будто спрашивал разрешение на открытие некоторых подробностей. Нарцисса Малфой сделала едва заметный кивок. – Мать хотели использовать в качестве контейнера для зачатия наследника Темного Лорда, – закончил Драко, не скрывая брезгливости в тоне.

– Контейнера? Какого контейнера? Ты что, тоже являешься Пожирателем? – в голосе Рона звучало недоумение.

– Уизли, ты совсем слабоумный или прикидываешься?! – раздраженно отозвался Драко. – Темный Лорд хотел, чтобы моя мать родила ему наследника! – бросил он грубо. – И да, я отмечен!

Засучив рукав своей дорогой рубашки, Драко выставил на всеобщее обозревание уродливую Темную Метку.

– Но почему именно миссис Малфой? – вновь заговорила Гермиона. – У него есть и другие сторонники противоположного пола.

– Все очень просто… – не остался в стороне Северус Снегг. – Темному Лорду нужен наследник, и кандидатура Нарциссы вполне подходящая, учитывая, что в венах ее течет кровь вейл. К тому же, Темный Лорд питает особые чувства к данной расе волшебниц. Одна из них была его первой любовью, если вообще можно так выразиться. Хотя, это скорее были вынужденные отношения, которые влекли за собой особые цели, известные только самому Темному Лорду.

– Почему не Беллатриса? Они же родные сестры! Их кровь ничем не отличается, разве нет? – продолжила Гермиона задавать вопросы, краем глаза заметив, как Гарри передернулся. Беллатриса Лестрейндж действовала на него, как красная тряпка на быка.

– Потому что десяток лет в Азкабане не улучшают репродуктивные функции организма, – ответил ей Снегг. – Разве Сириус не говорил вам об этом?

Нет, это уже был перебор. Терпеть выказывания подобного рода в адрес погибшего крестного Гарри не собирался. Потому, под властью накативших эмоций, он молниеносно рванулся с палочкой в руках в сторону ухмыляющегося зельевара, однако почти сразу же был осажен невербальным заклятием Дамблдора, который приклеил подошвы его обуви к полу. Гарри попытался отлепиться, но когда понял, что тщетно старается, бросил на старика укоризненный взгляд, после чего перевел его на странно дергающегося Люпина. И только тут до него дошло, что слова Снегга задели и Римуса, которого припечатали к спинке кресла. Близилось полнолуние. В такие дни Люпин был особо эмоционален, и все это очень хорошо знали. И Снегг должен был знать.

– Не время для дрязг! – вмешавшись, строго констатировал Дамблдор. – Мы отвлеклись!

– Вейлы… – задумчиво произнесла Гермиона, уводя мужчин от опасной темы. – Я читала о них…

– Кто бы сомневался, – хмыкнул Драко.

– Заткнись, Малфой! – рыкнул Рон, не имея желания даже слушать его. – Тебе слова не давали!

– Повторяешься, Уизли, – ухмыльнулся Драко, за что получил испепеляющие взгляды сразу нескольких собеседников.

– Профессор Снегг, а куда делась та женщина? Ну… к которой Волан-де-Морт питал некие чувства… – поинтересовалась Гермиона, единственная среди всех не проявляющая никакой явной агрессии и вражды.

– Пропала много лет назад, тем самым прервав свой род, – подключилась к разговору все это время молчавшая Нарцисса Малфой. – Жива ли она, никто не знает. Элайза Дарк, была слишком непредсказуемой. Думаю, многие здесь, кто ее знает, со мной согласятся.

– Элайза Дарк? – удивленно воскликнула Гермиона. – Я многое о ней слышала! Она ведь принадлежит к расе Темных Вейл, верно? К древнейшей расе! Все ее предки, и она в частности, являлись хранителями запретных техник и артефактов. Еще я слышала о том, что их магия с рождения тоже является темной.

– Именно, мисс Грейнджер, – улыбнулась Нарцисса, впечатленная знаниями этой юной особы. – Более того, Элайза является последним потомком своей четы, обладающая не только врожденными силами к темной магии, но и много чем интересным. Вы не научитесь этому даже к концу школьного курса. Темные Вейлы, они, скажем так, немного сильнее в магии, чем обычные вейлы и волшебники.

– Вам не кажется, что мы немного отклонились от темы? – иронично заметил Гарри, которому не терпелось задать еще целый ворох вопросов.

– Тебя еще что-то интересует, Поттер? – словно прочитав его мысли, изящно выгнув бровь, поинтересовался Драко.

– О, ты не поверишь, и много чего, – отозвался Гарри, передразнивая его тон. – Например… – проговорил он уже с серьезным выражением лица: – С чего вдруг ты решил переметнуться на сторону «Ордена…» и пойти против идеалов своего отца и Волан-де-Морта? Ведь прекрасно знаешь, что ставишь под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь своей матери! Думаешь, он не догадается, если уже не догадался, что ты вступил в сговор с организацией, которая была основана для борьбы с ним? И как мы можем доверять тебе после стольких лет вражды, после всех твоих оскорблений, унижений и угроз?

Все это Гарри сказал на одном дыхании, глядя в непроницаемые серые глаза Малфоя, лицо которого оставалось абсолютно бесстрастным. Ни один мускул не дрогнул. Такой выдержке можно было только позавидовать.

– Целых три вопроса… – заметил Драко, с небывалым интересом выслушав красноречивый монолог. – Я всегда был сторонником чистокровности и остаюсь им несмотря ни на что. Мир без Грязнокровок перспектива, конечно, заманчивая, но и без них было бы скучно. Открою тебе секрет, Поттер - идеалы Темного Лорда и моего отца, несколько отличаются от моих собственных. Я до последнего надеялся, что не удостоюсь «чести» получить метку. К слову сказать, не люблю татуировки, они портят кожу. Но так уж получилось, что папочка попал в Азкабан, а я все-таки не избежал участи стать слугой змееподобного урода. Но он заклеймил меня не потому, что хочет, чтобы я был его сторонником. А для того, чтобы все Пожиратели знали, что за каждую ошибку расплачиваться будут их дети. Думаешь, мне приятно находиться здесь и просить у вас помощи? Для меня это унижение хуже некуда!

– Защищать свою мать от смертельной опасности и позора - это не унижение, мистер Малфой, – заметил Дамблдор, но Драко предпочел оставить это замечание без внимания, продолжая диалог с Гарри Поттером:

– Мы с профессором Снеггом, не без помощи нашего директора, конечно же, организовали идеальный побег моей матери. Естественно, первым подозреваемым был я, но все было предусмотрено заранее. В момент ее исчезновения со мной была тетушка Беллатрикс, потому с меня практически сразу сняли все подозрения. Темный Лорд не узнает, что я примкнул к «Ордену…», по крайней мере, в ближайшее время, за которое, я надеюсь, ты от него отделаешься. Что же касается мамы, то здесь ее искать точно не будут. Никто просто не догадается. Знаешь ли, далеко не все там обладают хоть каким-нибудь умом.

– Темный Лорд в совершенстве владеет «Легилименцией». Прочитать мысли и воспоминания ему не составит труда, – вмешался Люпин, который был все еще недоволен тем, что Дамблдор пригласил сына и супругу Люциуса Малфоя именно в этот дом.

В конце концов, встречу с ними можно было устроить и в другом месте. Не в таком безопасном, но все же, хорошо укрытом. Ведь нет пока гарантии того, что перебежчик на самом деле не является шпионом, подосланным врагом. Лорд Волан-де-Морт слишком хорошо осведомлен о добродушии Альбуса Дамблдора, потому он мог с легкостью этим воспользоваться, прислав Малфоя-младшего вместе с матерью для выяснения планов всего «Ордена…».

– Не забывай, что перед тобой сидит мастер «Окклюменции», – с нотками самодовольства в голосе отозвался Северус Снегг. – Неужели ты думаешь, что мы не предусмотрели подобный вариант событий?! Драко схватывает все налету, и навыки «Окклюменции» он освоил в кратчайшие сроки, в отличие от некоторых.

Гарри почувствовал на себе насмешливый взгляд зельевара, и от этого вдруг стало как-то не по себе. Неприятно было осознавать, что Слизеринский Хорек в чем-то его превосходит.

А вышеупомянутый Хорек лишь послал Надежде-Сего-Магического-Мира свою фирменную малфоевскую ухмылку. Пусть этот заносчивый Гриффиндорец знает, что все-таки есть то, в чем он проявляет себя хуже всех остальных.

– Все равно это небезопасно! – раздался голос Кингсли Бруствера, который и Снеггу-то не очень доверял, о чем не раз говорил Дамблдору.

– Темному Лорду не пробить брешь в голове Драко, – продолжал настаивать на своем Снегг. – Этот парень владеет «Окклюменцией» почти на том же уровне, что и я. Опасения бессмысленны. Он все-таки потомок древнего чистокровного рода, – напомнил всем Снегг, будто бы кто-то хоть на мгновение об этом забыл. Люциус Малфой на каждом шагу трезвонил о своей чистокровности. И сынка заодно научил.

– Но как нам быть уверенными в том, что он не заложит нас Сами-Знаете-Кому? Мы не можем всецело довериться такому человеку! – все еще возмущался Рон, при этом стараясь не обращать никакого внимания на Малфоя и его мать.

Драко же, еле заметно поморщившись, молчать не стал. Не в его правилах уступать тому, кто стоит ниже его по социальному статусу:

– Слушай, Уизли, что вы заладили: доверять, не доверять?! Меня нисколько не трогает ваше мнение!

– А по-моему, их мнение должно тебя трогать! – осадил его Люпин. – Они доказали свою преданность нашему общему делу, а ты пришел просить помощи!

– Но ведь я здесь! Он спасает мою жизнь, несмотря на то, что я была против подобного заговора! Он рискует своей жизнью ради семьи! Неужели этого недостаточно, чтобы довериться ему?! – воскликнула Нарцисса Малфой, вступившись за сына, от которого тут же получила недовольный, испепеляющий взгляд.

– Мы не доверяем и тебе, Нарцисса, – саркастически подметил Аластор Грюм. – Ты уж извини, но муженек твой уже говорил что-то подобное, и это не помешало ему вновь оказаться на стороне Волан-де-Морта. Ваша семья многие годы была ему верна. И все, что сейчас происходит, похоже на хорошо продуманный план, чтобы внедриться в «Орден…» для получения ценной информации.

В отличие от остальных, Грозный Глаз Грюм не привык ходить вокруг да около, поэтому напрямую озвучил подозрение всех находящихся на совете. Таким уж он был – прямолинейным и порой бестактным.

А по выражению лица Нарциссы Малфой можно было понять, что она оскорблена таким недоверием. Но в то же время женщина прекрасно понимала, что причины этого недоверия вполне оправданы.

– Я предлагаю дать «Непреложный Обет»! – выпалила Нарцисса, гордо вскидывая голову.

Тишина. Римус Люпин выгнул бровь.

– «Непреложный Обет»? – переспросил он удивленно.

Впрочем, удивлен был не только он. Многие из присутствующих были поражены столь смелым поступком Нарциссы Малфой. Только вот сынок ее, кажется, был не согласен с данным решением…

– Не нужно унижаться, мама! – процедил он сквозь зубы. – Мы уходим! Я найду другой способ! – громко провозгласил Драко, встав и направившись к двери.

– Мы не можем отступить, слишком поздно! – попыталась остановить сына Нарцисса. – Темный Лорд убьет нас! Ты не должен был затевать это с самого начала!

– Ты бы предпочла остаться в поместье и родить этому уроду бастарда?! – трясясь от злости, прошипел Драко. – Ты единственная, кто у меня остался, и я не хочу терять тебя, мама! – голос его звучал холодно и грубо, но в словах улавливались нотки безысходности и страха.

– Я тоже, Драко, и потому говорю тебе, что это единственный способ дать отпор Темному Лорду. Я больше не хочу быть марионеткой в его руках. Я хочу бороться. За тебя, за себя, в конце концов, за счастье, которого мы были лишены благодаря твоему отцу.

Нарцисса отчаянно пыталась растопить в глазах сына айсберг, от которого, наверное, даже стены покрылись бы коркой тонкого льда. Этот взгляд был так присущ Люциусу.

– Мистер Малфой, прислушайтесь к словам родного вам человека. Вы уже переступили грань безрассудства и назад поворачивать действительно поздно, – вмешался Дамблдор. – Вы пытаетесь спасти мать от Темного Лорда, но, уходя сейчас с ней, преподносите ее на блюдечке с золотой каемочкой, заставляя смерть прийти за вами раньше отведенного времени. Образумьтесь, Драко, не идите на поводу злости и гордости. Вы ведь не такой, каким хотели казаться все эти годы. Неужели любовь и дружба ничего не значат в вашей жизни?

Манера разговора директора порой раздражала до дрожи. Вечно этот старик пытался доказать, что в мире больше добра, чем зла. О, как же он ошибался. Ведь это не сказка и не басня какого-нибудь автора оптимиста. Это жизнь. Жестокая реальность, которая поглощает и затягивает в свою бездну.

– Да что вы обо мне знаете?! – грубо отозвался Драко. – Ничего! Я такой, какой есть! Любовь и дружба для меня ничто! Пустое место! Слабость, по которой бьют, а я не хочу быть слабым! Для меня эти два слова - обычная пафосная выдумка человека!

Голос дрожал от переизбытка эмоций, вываливающихся через край переполненной чаши. Все пытаются доказать, что он не такой, каким хочет казаться. Все лезут в душу. А знают ли они, что там творится? Нет! Их не воспитывал Люциус Малфой. Они не знают, что такое воспитание в чистокровных семьях, где живут только по отведенным правилам, при нарушении которых тебя наказывают самыми жестокими методами.

– Вы не правы, Драко, любовь и дружба - это великий дар человечества. Любовь и дружба сильнее всего зла на свете. Сильнее смерти. Это не слабость, Драко, это сила. Вы говорите словами своего отца, которые он навязывал вам с детства так же, как и ненависть к магглам и полукровкам. А ведь они не сделали ничего плохого. Их ненавидят только за то, что они обладают магией наравне с чистокровными волшебниками. Это называется - эгоизм. Люциус обращался с вами строго, порой даже жестоко, и я прекрасно понимаю все ваши чувства. Но нужно отпустить обиды. Оглянитесь вокруг, в мире столько всего прекрасного.

Драко стиснул зубы. Дамблдор разговаривал с ним, как с душевнобольным, что еще больше выводило из себя.

– Вы можете рассказывать свои байки про любовь и дружбу Поттеру и его компании. Меня это не впечатляет. А про отца прошу вас никогда не зарекаться. То, как он со мной обращался, проблемы семейные, и только.

– Безусловно! – кивнул Дамблдор. – Но я призываю вас, как следует подумать, прежде чем делать роковой шаг.

– Дамблдор прав, Драко. Мы слишком многим рисковали, чтобы вот так просто все бросить, – вмешался Снегг. – Мы не можем позволить Темному Лорду усомниться в нас. Ты видел, что бывает с теми, кто хотя бы слово ему поперек сказал.

– Это мои проблемы! Я смерти не боюсь! – отчеканил Драко, стараясь не показывать, каково ему на самом деле. Глубоко спрятанный в душе страх все-таки трудно было контролировать, но он старался. Изо всех сил старался.

На мгновение в комнате повисла угнетающая тишина. Все присутствующие, наблюдающие за развернувшейся сценой, не могли высказать ни единого слова. Они не верили Драко Малфою и его матери, но в то же время червячок сомнения грыз каждого изнутри. И у них было на это много причин…

Гарри молчал, уткнувшись взглядом в пол. Рон переводил свой взгляд с директора на Малфоя, от второго к Нарциссе, которая, казалось, вот-вот заплачет. А Гермиона вообще впала в ступор. Драко Малфой открылся для нее совсем с другой стороны. Нет, конечно же, он был все тем же Драко Малфоем, которого она знала шесть лет – полной задницей и ублюдком. Но сейчас это был и человек, готовый пойти на смерть, только ради того, чтобы спасти, наверное, единственного человека, которого он все же любил.

– Мы уходим! Благодарю вас за то, что хотя бы выслушали! – выдавил Драко и, грубо взяв мать за локоть, последовал к двери, но тут…

– Мы поможем! – вымолвили тихо и в то же время так, что все услышали.

Драко остановился с протянутой рукой, собираясь отворить дверь. Лишь на мгновение можно было увидеть удивленное выражение на его аристократически красивом лице, прежде чем он снова нацепил на него маску безразличия и равнодушия.

Обернувшись, Драко уставился на вездесущего Золотого Мальчика, который все так же смотрел в пол, явно о чем-то размышляя. Может, о правильности своего решения?

– Мне не нужны твои подачки, Поттер! – выплюнул Драко с нажимом на фамилию.
– Я делаю это не ради тебя, Малфой! – в тон ему ответил Гарри. – Я делаю это ради твоей матери, потому что знаю, каково терять близких. Это не ради тебя, нет. Я делаю это по своим причинам. И даже не надеюсь на то, что ты их поймешь.

Говорил Гарри медленно, выговаривая каждое слово, потому что знал, что повторить их больше не сможет.

Едва заметная улыбка озарила лицо Дамблдора. Рон от удивления открыл рот. А вот Гермиона смотрела на Нарциссу и никак не могла понять – откуда в этом человеке столько Надежды, Веры и Любви? Нет, фамилия Малфой ей совсем не подходила. Как у такой женщины может быть такой жестокий муж? Как у такой женщины может быть такой хладнокровный сын? Она определенно не заслужила таких черствых людей рядом с собой.

А Драко молчал. Ему просто нечего было ответить. Благородство Поттера и его друзей всегда бесило. Да и сейчас тоже немало раздражало. Но он напомнил себе, что все это ради матери. Только ради матери.

– Драко, пожалуйста!

Ее красивые глаза застилала пелена слез. И когда они скатились с ее ресниц, оставляя за собой мокрые дорожки, сердце в груди сжалось. Драко никогда не любил моменты, когда мать плакала. А отец их просто презирал, все время повторяя одно и то же – «Малфои не должны показывать свои слабости!».

Да… слабостью Драко была мама. Она достаточно настрадалась, пока жила с отцом, который превратил их жизнь в кошмарную сказку. С отцом, для которого, в первую очередь, стоял авторитет среди Пожирателей, Темный Лорд, Чистота Крови. И как бы грешно это не звучало, Драко ненавидел отца. Один Мерлин знает, сколько бы он отдал, чтобы не родиться Малфоем, чтобы не быть наследником этой вопиющей четы. И пусть это будет стоить ему жизни, но мать он спасет.
Должен! Обязан!

– Мы дадим «Непреложный Обет».

Все. Решение принято. Назад пути нет. Главное мама. Ее безопасность и…
Как же полегчало на душе, когда она ласково улыбнулась…

– Достаньте свою палочку, профессор Дамблдор.

– В этом нет необходимости, – разрезал тишину голос Римуса Люпина, который все-таки утихомирил свой пыл и поверил в искренность если не самого Драко, то Нарциссы - точно.

– Я хочу дать «Непреложный Обет»! – твердил Драко, хотя это уже был скорее каприз. – Вы можете не доверять мне, но в искренности матери не должны сомневаться. Достаньте палочку, профессор Дамблдор. Давайте быстрее закончим с этим делом, мне нужно возвращаться в Малфой-Мэнор.

– Прошу обратить внимание на один немаловажный нюанс, о котором мы все забыли, – переключил на себя все внимание Артур Уизли. – Мы, конечно, поможем миссис Малфой, но в «Орден Феникса» не может вступить несовершеннолетний подросток. Парню только шестнадцать.

Комната мгновенно наполнилась рассуждениями по этому поводу, но так же мгновенно все стихли, как только заговорил Дамблдор:

– Это не проблема, Артур. Насколько я помню, «Отряд Дамблдора» все еще продолжает свою деятельность…

Старик глазами выдал улыбку, глядя на Гарри, Рона и Гермиону. Те заинтересованно переглянувшись, синхронно кивнули.

– Я не спрашивал, я утверждал, – пояснил Дамблдор. – Ну, так вот… – растянул он губы в улыбке. – Мистер Малфой также будет состоять в этой самовольной организации, тем самым снабжая информацией не только нас, но и тех, кто вправе ее знать. Никаких тайн. Все согласны?

Голубой взгляд старика вновь остановился на Гарри, Роне и Гермионе, которым что-то подсказывало, что вопрос этот задан только из чувства тактичности.

– Согласны! – отозвался Гарри, однако по взгляду было понятно, что не очень-то он и доволен.

– Отлично! Тогда принимайте в свой состав нового товарища! – ликующим тоном протянул Дамблдор, едва не хлопнув в ладоши.

– Профессор, вы же не думаете, что я буду поддерживать дружеские отношения с этими? – выгнув бровь, поинтересовался Драко. – Знаете ли, ваши идеалы мне тоже не близки. Я как бы занимаю нейтралитет, – добавил, нацепив на себя маску безразличия, словно это не он был в ярости несколько минут назад. – Я делаю это исключительно ради своей выгоды.

– Кто бы сомневался! – фыркнул Рон. – Твои идеалы - это мир без Грязнокровок, верно, Малфой?

Гермиона поежилась. Грязнокровка – действительно, звучит слишком Грязно. И это еще мягко сказано.

– Ба, Уизли, а ты догадливый! – саркастично протянул Драко. – Скажу честно - если бы моей матери не угрожала опасность, я бы пересмотрел свое отношение к мировоззрению Темного Лорда и отца. Подумал бы над их приоритетами.

– Чертов Хорек! – выругался Рон. – Знаешь ли ты, что являешься хуже, чем все Грязнокровки вместе взятые?!

– Мистер Уизли, не произносите этот ужасный термин в моем присутствии, – впервые за все это время нахмурился Дамблдор. – И в следующий раз подумайте о мисс Грейнджер. Не думаю, что ей приятно слышать подобное из ваших уст.

– Я думаю, это слово недостойно моего внимания, профессор. Как и те, кто его произносит в мой адрес, – с гордо поднятой головой ответила Гермиона, украдкой покосившись на Малфоя. Тот лишь самодовольно хмыкнул.

– Я настоятельно прошу вас разговаривать друг с другом в более уважительной форме, по крайней мере, при нас. Отныне вы плывете в одной лодке. Забудьте о личных претензиях. Сейчас не те времена для подобного поведения, – наставил всех Дамблдор, после чего обратился уже лично к Малфою: – Драко, вас я прошу быть осторожным в своих действиях. Никто не должен знать, что вы состоите в двух организациях против Темного Лорда. Малейшая ошибка может навлечь на себя серьезные последствия, которые могут закончиться летальным исходом. На факультете Слизерин слишком много студентов, являющихся детьми приближенных сторонников Волан-де-Морта. Будьте начеку. Пусть все думают, что вы вчетвером по-прежнему враждуете.

– Мы и сейчас враждуем! – поправил старика Рон.

– Безусловно, мистер Уизли, безусловно! – добродушно отозвался Дамблдор. – Мисс Грейнджер, изготовьте, пожалуйста, для мистера Малфоя связующую монету, чтобы он мог знать, когда будет собираться ваш «Отряд…».

– Хорошо, профессор, я сделаю, – ответила Гермиона.

– На том и закончим, – вновь улыбнулся Дамблдор, доставая свою палочку. – Миссис Малфой… Мистер Малфой… Прошу…

****

После того, как был дан «Непреложный Обет», оба до сих пор хранили молчание, продвигаясь по коридору, ведущему в гостиную. Первая не выдержала Нарцисса…

– С тобой все в порядке? – спросила она, глядя на сына. – Выглядишь неважно, – заметила, взяв его за руку.

– Все хорошо, мам, – устало ответил ей Драко. – Ты в безопасности, теперь я спокоен.

Да… теперь никто не будет в них сомневаться. Побороть мощное заклятие невозможно. «Непреложный Обет» напрямую связан с жизнью. Нарушить данные обещания нельзя, иначе – Смерть.

– Я в безопасности, но не ты, – тихо вымолвила Нарцисса. – Не смогу спокойно спать, зная, что ты находишься в собственном доме, где кишат эти черти.

Они остановились у ближайшего камина, которым Драко должен был воспользоваться, чтобы попасть в Малфой-Мэнор. Каминную сеть в доме открыли только в одно направление. Как только Драко уйдет, его снова перекроют. И когда он вновь встретиться с матерью, неизвестно.

– Со мной все будет хорошо. Через несколько дней начинается учеба. В Хогвартсе я буду под защитой. И даже если что-то пойдет не так, они меня не достанут.

– Я надеюсь, – вздохнула Нарцисса.

– Мне пора, – поцеловав мать в щеку, Драко уже шагнул в золу, когда ее голос остановил его.

– Дамблдор прав, – вымолвила она печальным голосом. – Ты только хочешь казаться таким, какой сейчас есть. Но ведь это не так.

– Я Малфой, мама, и как бы ни ненавидел отца, я его частичка. Ты должна знать это, как никто другой. Я похож на него.

– Не отталкивай людей, которые любят тебя, Драко. Люциус - одно, ты - совсем другое. В тебе больше от меня, нежели от отца. Ты Мой сын, Мой ребенок, всегда был только Моим. И я люблю тебя больше жизни.

Нарцисса смотрела сыну в глаза, четко выговаривая каждое слово. Чтобы он знал, как много значит для нее. Чтобы помнил, что он не один.

– Ты сентиментальна. Но мне приятно слышать от тебя подобные нежности.

Драко искренне улыбнулся ей, и в этот момент Нарцисса больше не могла сдерживать эмоции. Бросившись в его объятия, крепко прижав его к своему плечу, она тоже улыбнулась. Как же вырос ее мальчик. Стал таким большим, почти на целую голову выше. А ведь еще вчера был маленьким вредным проказником.

Правду говорят, бег времени не остановить. Оно стремительно пролетает, делая детей взрослыми, а взрослых стариками. Вот и ее мальчик стал совсем взрослым. Как же она любила его, как боялась потерять. Он был единственным, ради кого она жила. За него Нарцисса готова была бороться до последнего вздоха. Ведь это ее ребенок, ее любимый, всегда маленький для материнского сердца малыш.

– Я люблю тебя, мама, – тихо прошептал Драко, чувствуя ее улыбку.

Он всегда ее чувствовал. Даже тогда, когда не видел. По письмам, которые она присылала в Хогвартс, он без труда мог определить, с какими эмоциями была написана каждая строчка. Да, может быть он и похож внешне на отца, но душой всегда был связан только с матерью. Как же хорошо было вот так просто стоять и ощущать ее рядом. Жаль только что семейные нежности долго не продлились. Драко вдруг резко отстранился…

– Подглядывать нехорошо, Грейнджер! – вымолвил он, глядя куда-то поверх плеча матери. – Выходи!

Из-за угла показалась кудрявая шевелюра Гермионы Грейнджер и ее лицо, залитое румянцем то ли от стыда, то ли от смущения.

– Из… извините. Я не подглядывала, просто мимо проходила, – тихо протараторила она, теребя рукав своей джинсовой куртки.

– Ничего страшного, – улыбнулась Нарцисса. – Я всего лишь провожаю своего сына.

– Да уж, Грейнджер, – закатив глаза, вздохнул Драко. – Могла бы придумать, что-нибудь поумнее, не ссылаясь на мимо проходящую дурочку.

– Драко… – укоризненно шлепнула сына по плечу Нарцисса.

– Я ухожу… – сказал Драко, сдерживая усмешку.

– Драко! – вновь позвала его Нарцисса, когда он уже готов был воспользоваться летучим порохом. – Будь осторожен!

Драко лишь слегка кивнул, и через мгновение исчез в зеленой вспышке огня.

– Не стой там, давай присядем!

Не отрывая взгляда от камина, в котором только-только исчезла зеленая дымка, Нарцисса опустилась на мягкую обивку софы. Гермиона поняла, что обращаются именно к ней, больше ведь не к кому. Неуверенно подойдя, она присела рядом.

– Я еще раз прошу прощения, что так бессовестно подглядывала… – смущенно начала Гермиона.

– Забавная ты. Смотри, даже покраснела, – весело пропела Нарцисса, наконец, взглянув на нее. – Не бери в голову, – махнула она рукой. – Здесь нет ничего предрассудительного.

– Вообще-то есть! – выпалила Гермиона и тут же прикусила язык. – Я… я имела в виду… просто в первый раз увидела как Малфой… извините, то есть Драко…

– Вы действительно его плохо знаете, мисс Грейнджер, – не дали нормально сформировать мысль.

– Гермиона, – поправила Нарциссу Гермиона. – Зовите меня Гермиона. Не нужно формальностей, я их не люблю.

– Ну, только если вы будете звать меня Нарцисса, – улыбка в ответ. Нарциссе нравилась эта девушка. В ней было много искренности и доверчивости, это и привлекало. Тяжело вздохнув, она тихо заговорила: – Вы все плохо его знаете. За равнодушием и грубостью Драко скрывается ранимая душа. Вам может показаться это смешным, но для Драко любовь и дружба тоже многое значат. Он не плохой. Он только хочет казаться таким.

– Но ведь это неправильно,– вымолвила Гермиона. – Неужели он не понимает, что своим поведением отталкивает от себя людей?

– Понимает, но так уж он устроен, – вздохнула Нарцисса. – Здесь свою роль сыграл Люциус.

После произнесенного имени, она изменилась в лице. Обреченность - вот что увидела Гермиона в глазах этой удивительной женщины.

– Он с самого детства навязывал сыну свои идеалы о чистокровности и социальном положении. Диктовал ему, с кем нужно поддерживать деловые отношения, не прибегая к дружбе и доверию, ведь, по его мнению, это слабость, а Малфои не должны быть слабыми, – продолжала говорить Нарцисса. – Драко, конечно, слушал его, но в душе продолжал противоречить даже самому себе. И эта его внутренняя борьба с самим собой побудила в нем холодность, жестокость и презрение к главным человеческим качествам, к которым, несмотря ни на что, в глубине души он тянется.

– Теперь я понимаю, почему он такой… – «гадкий» – хотела сочувственно произнести Гермиона, но решила не говорить вслух последнего слова.

– А ты бы не стала такой, если бы за каждое неправильное слово и нарушение семейного правила в качестве наказаний на тебе использовали бы «Круциатус»? – словно прочитав ее мысли, спросила Нарцисса. – Это заклятие было для Драко мерой воспитания. Люциус лишил моего мальчика нормального детства, какое было у других в его возрасте.

– «Круциатус»? – глаза Гермионы полезли на лоб. – На родном сыне использовать «Круциатус»?! Это зверство!

– Я знаю, Гермиона, – тяжело вздохнула Нарцисса. – Но, несмотря на это, Драко не сломался. Он вырос сильным. Пусть надменным, эгоистичным и грубым, но сильным. Он хороший. Я знаю, что любая мать будет отзываться так о своем ребенке, но Драко правда неплохой человек. Просто он одинок. Одинок не в прямом смысле, друзья у него есть. С Забини, Ноттом и Паркинсон Драко поддерживает дружеские отношения с детства. К слову сказать, с последней он и вовсе практически помолвлен. Эти ребята всегда рядом с ним, но он не может им довериться настолько, насколько бы хотел. Его недоверие, вызванное воспитанием Люциуса, мешает в полной мере обрести полноценную дружбу. Такую, какая связывает тебя и Поттера с Уизли. А знаешь, как тяжело держать в себе все трудности и переживания, сжигающие душу изо дня в день?! Он рассказывал мне о вас, и, не смотря на то, что в голосе его звучала зависть и желчь, в глазах были иные эмоции, которые не удавалось скрыть, как бы он ни старался. Если честно, я очень надеюсь, что со временем вы проявите к нему лояльность. Просить об этом я не имею права. Знаю, что он обижал вас, оскорблял. Но все же, думаю, если вы захотите, то обязательно поладите. Вы не должны повторять ошибок взрослых. И знайте, Драко не Люциус. Не стоит его ненавидеть только за то, что он его сын.

Гермиона видела в глазах Нарциссы обиду за своего сына, мольбу. И как бы странно это не звучало, она впервые в жизни понимала Драко Малфоя. Казалось, от шестилетней вражды и обид ничего уже не осталось. Только жалость и сострадание.

– Вы сказали, Драко помолвлен с Паркинсон! Он влюблен в нее? – спросила Гермиона, чтобы хоть как-то поддержать разговор. Да и вообще, честно сказать, Гермиона была удивлена, узнав о Малфое и Паркинсон такие вот новости. Все-таки они еще совсем молоды для того, чтобы задумываться о семейной жизни.

– К огромному сожалению, нет, – действительно с сожалением ответила Нарцисса. – Пэнси очень милая девочка, я очень хорошо ее знаю. Она любит моего сына, это я тоже знаю. Но вот Драко… Драко относится к ней как к подруге, не больше. Он, конечно, пытался разорвать помолвку, но Люциус остался непреклонным.

– Но в брак ведь вступают по любви! – вымолвила Гермиона.

– Конечно, – кивнула Нарцисса. – Однако в чистокровных семьях все обстоит иначе. Родители выбирают сыну невесту, а дочери жениха. И это просто счастье, если дети уже любят друг друга. В данном случае, невесту для Драко выбирал Люциус. Пэнси, конечно, идеально подходит на роль второй миссис Малфой, но, боюсь, что они оба будут несчастны в этом браке.

Гермиона молчала. Столько всего узнать за один день она была не готова. Но как же она была рада тому, что родилась в маггловской семье, где свобода выбора не пресекалась жесткими традициями и гнусными правилами.

– Ну… мне, пожалуй, пора… – вновь первой нарушила тишину Нарцисса, вставая и отряхивая с подола своего платья невидимые пылинки. – Надо присмотреть здесь себе что-нибудь из одежды, ведь из дома я ничего толком не прихватила. Уверена, тут для меня много чего найдется. Береги себя, – улыбнулась она ласково. – И еще… – внимательно оглядела Гермиону. – Пожалуйста, не говори никому о том, что я с тобой откровенничала. Понимаю, что Поттер и Уизли твои друзья, но мальчишки порой непредсказуемы. Особенно когда враждуют.

– Не беспокойтесь, я никому ничего не скажу. Они, конечно, мои друзья, но чужие секреты хранить я умею, – пообещала Гермиона. – Очень рада знакомству с вами, – протянула она Нарциссе руку.

– Я тоже рада знакомству с тобой, Гермиона Грейнджер, – в ответ пожала девичьи пальчики Нарцисса.

Спустя пару секунд она ушла, направляясь вверх по лестнице на второй этаж. В комнату, где когда-то, в далеком счастливом детстве, жила веселая и беззаботная Нарцисса Блэк. Влюбленная в когда-то столь же веселого и беззаботного Сириуса Блэка. Но это уже ее история. История разбитых вдребезги сердец, которые до сих пор носят в себе осколки, оставляя старые раны по сей день не затянутыми.

Глава 2. В плену Сновидений

Что же ты грустишь в отражении прошедшего,
В осени алой засохшей листвы?
Бабочки снов кутерьмой сумасшедшею,
Душу твою не спасают – увы.

Ни от тоски, где луна твоя белая,
Держит в ладони летучую мышь.
Ни от печали, что песней несмелою,
Тихо стучит в твою полночь – услышь.

Ты доверяешься снам мотыльковым,
И слышишь деревьев ожившую речь.
Память – излучина звонкой подковою,
Падает в сердце, свет не сберечь.

Он, растекаясь чужими покровами,
Ляжет реальностью небытия.
Облаком белым на небе багровом,
Но эта иллюзия – тайна твоя.

Кончится ночь, и проснуться захочется,
Ты возвратишься из дальних миров.
И позабудешь деревьев пророчество,
Станешь узором из строчек и слов.


Яркая вспышка молнии озарила темное помещение двухэтажного дома. Хрупкая фигура, облаченная в черный плащ, с которого на ковер стекали капли воды, скинула с головы капюшон. Длинные волнистые волосы тут же рассыпались по хрупким плечам, водопадом струясь вдоль спины…

С недоумением осмотревшись вокруг, девушка положила зонт у небольшой тумбы, закрыв входную дверь, которая была приоткрыта, когда она подходила к дому. На пороге уже образовалась огромная лужа от не прекращающегося ни на минуту дождя.

– Мам! Пап! – позвала она, но в ответ получила лишь тишину, прерываемую раскатами грома.

Девушка потянулась к выключателю, но плохое предчувствие остановило ее руку, словно она боялась того, что может увидеть. Медленно она стала пробираться к лестнице, ведущей на второй этаж.

Нащупав в темноте перила, сделала первый шаг – половица угрожающе скрипнула под давлением ее веса. В душе вдруг что-то сжалось, и непонятный страх стал медленно сковывать сердце, заставляя поежиться от внезапного холода.

– Мам! Пап! – дрожащим голосом позвала она вновь, и снова ответом послужила мертвая тишина, угнетающая и жуткая.

Шаг, еще шаг… внезапно она обо что-то споткнулась, упала, однако сильного удара о ступени не последовало. Напротив, она приземлилась на что-то мягкое. Вытащив волшебную палочку, девушка тихо прошептала:

– Люмос!

На конце древка тут же зажегся огонек, после чего последовал испуганный крик, следом шок, неверие и, наконец, истерика, постепенно захватывающая все сознание.Под ней лежало уже остывшее тело отца.

– Папа… – выдохнула она, дергая мертвого мужчину. – Господи, папа…

Слезы ручьем хлынули из глаз, оставляя влажные дорожки на побелевшем лице. Грудь сдавило так, что кислород не мог пробраться в легкие. Ужас отражался во взгляде.

– Нет! Нет, вставай! Ну же, папа, прошу тебя!

Ее отец в неестественной позе лежал на ступеньках с вывернутой ногой. Даже в темноте, разрываемой яркими вспышками молнии, можно было увидеть его мертвенно-бледное лицо, чуть синеватые губы и остекленевшие глаза, безжизненно смотрящие в пустоту.
«Он мертв!» – кричал разум, и девушка бросила попытки привести его в чувства.
«Мама!» – с болью в голове пронеслась ужасная догадка.

– Мама! – резко вскочив на ноги, девушка с неимоверной скоростью преодолела оставшиеся ступени. – Мама! – кричала она, врываясь в каждую комнату.

Комнат всего пять. В каждой был устроен такой погром, что помещения едва можно было бы сравнить со старым развалившимся сараем, где хранят ненужный хлам. Все было перевернуто вверх дном, будто по дому пронесся свирепый ураган, сметая все на своем пути. Матери нигде не было. Но оставалась еще одна спальня… последняя…

Дрожащей рукой девушка открыла дверь и застыла от ужаса. В некогда уютной комнате, посреди перевернутой и сломанной мебели, всего лишь в нескольких метрах от нее в луже крови лежало тело женщины, в которой она с трудом узнавала свою маму.

Палочка с глухим стуком упала на пол, желудок скрутило. Почувствовав приступ тошноты, девушка прижала ладонь ко рту, сползла по стене на ворсистую поверхность паласа, и только когда рвотные позывы отступили, рыдания ее заполнили всю комнату.

– Кэтрин… – она даже не услышала тихий голос, пробившийся сквозь надрывный плач.

– Нет!– зажмурилась Кэтрин, заткнув уши руками. – Нет, нет, нет!

Этого не может быть. Все это ей мерещится. Это просто сон. Кошмарный сон. Как же хотелось верить в это. Как же хотелось поскорее проснуться.

– Кэтрин… Девочка моя…

Голос… этот голос принадлежал любимой маме. Она ее будит? Кэтрин открыла глаза, и тут же на нее волной накатило болезненное осознание страшной реальности.
Да… ее звала мама. Но кошмар все еще продолжался. Не во сне, как она того желала, а наяву. Все это было наяву.

– Мама! – выдохнула Кэтрин. – Мамочка! – в одно мгновение она оказалась рядом с окровавленным, изломанным телом.

– Девочка моя… – прохрипела ее мама, выдавив слабую улыбку. – Ты вернулась, девочка моя…

– Вернулась! – шмыгая носом, кивнула Кэтрин, положив голову матери на свои колени. – Вернулась, моя хорошая!

– Я так хотела увидеть тебя в последний раз… – к щеке прикоснулись холодные пальцы, стирая ручейки слез. – Не надо, дорогая, не плачь…

– Нет! Все будет хорошо! – поцеловав пальцы матери, прошептала Кэтрин. – Ты не можешь! Я же совсем одна! Не оставляй меня, пожалуйста! – плакала она, прижимая к себе искалеченное тело. – Кто-нибудь, помогите!!! – что есть силы закричала в пустоту. – Врач! Сюда нужен врач! Я вызову скорую! Они… они заберут тебя! Они помогут! Ты только подожди немного, я быстро! Я только позвоню и сразу же вернусь!

– Ты ведь понимаешь, что мне уже ничем не помочь…

Мама остановила, стискивая ее руку, лежащую на своей груди, куда с трудом попадал воздух. Маме не нужен был врач. Маме не нужна была помощь, от которой мало будет толку. Маме всего лишь хотелось в последний раз побыть со своей девочкой. Со своей дочерью. Чтобы в последний раз обнять ее и взглянуть в теплые карие глаза.

– Кто это сделал? Кто?

– Четверо… – говорить было сложно, все тело неимоверно болело, хотя, казалось, боль давно уже должна была пройти. – Волшебники в черных мантиях… Они были в масках, я не могла разглядеть лиц…

Пожиратели Смерти! Конечно, Кэтрин знала о том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. Об этом кричали на каждом углу. Но Кэтрин даже не думала, что жертвой может стать кто-то из ее близких. Она до последнего была уверена, что их это не коснется. Боже, как же она ошибалась.

– Джош услышал шум внизу и пошел посмотреть, в чем дело… Потом… Потом я увидела, как что-то зеленое сверкнуло в коридоре… Когда я вышла… Увидела… – ее мама всхлипнула. – Они убили его! Убили твоего отца! Мучили меня! Мне было так больно!

Кэтрин сильнее сжала мать в своих объятиях, едва сдерживая громкие рыдания. Каждое ее слово вонзалось в голову, словно тысячи игл. Воображение подбрасывало яркие образы и картинки пыток, от чего становилось в сто крат больнее.

– Я так рада, что в этот момент тебя не оказалась рядом… Девочка моя, прости, что вот так ухожу… – мама стала задыхаться и биться в судорогах в ее руках… в руках дочери.

– Мама! Мамочка! Смотри на меня! Дыши! Слышишь, дыши! Не оставляй меня, пожалуйста! – просила Кэтрин, укачивая ее в своих руках. – Я ведь останусь одна! Совсем одна!

– Береги себя… – последний вздох. – Я люблю тебя, солнышко… – и рука безжизненно падает на ковер, замызганный кровью.

Больно! В груди все сжимается. Руки в крови, одежда в крови, в висках пульсирует. Набрав в легкие воздуха, Кэтрин что есть силы закричала, надрывая голос, разрывая голосовые связки. В горле начало першить и саднить, но это ничто по сравнению с той болью, которая царила в душе.

– Нет!!! – выкрикнула она и…

Резко сбросив с себя одеяло, испуганно оглянулась по сторонам. Она лежала на софе в гостиной. За окном только начало светать. Лоб ее покрывали мелкие бусинки пота, руки тряслись, в ушах еще эхом отдавался собственный крик.

– Сон! – прошептала Кэтрин, вздохнув с облегчением. – Всего лишь сон!

После смерти родителей прошло два года, но Кэтрин до сих пор не могла забыть страшную ночь, когда нашла их тела. На тот момент она закончила четвертый курс Французской Академии Чародейства и Волшебства Шармбатон. Возвращаясь домой, ей больше всего на свете хотелось обнять своих родителей, увидеть их радостные лица, рассказать, что произошло за весь учебный год, подарить им подарки, но… судьба распорядилась иначе, и дом встретил ее смертью.

Да… она знала, что в ту ночь погибло еще несколько маггловских семей. Понимала, что это только начало всех бед. Однако смириться с этим никак не могла. Это было слишком сильным потрясением. Психика не выдержала, и она замкнулась в себе. Все вокруг потеряло какой-либо смысл. Все стало раздражать и доводить до грани нервного срыва. Особенно люди, с жалостью смотрящие ей вслед, и все время твердившие одно и то же: «Все хорошо… Жизнь продолжается… Ты не единственная, кто потерял родных…».

Легко им говорить, а вот ей было трудно вдвойне от этой снисходительности. Кэтрин старалась не замечать их, не слышать, не видеть, не знать. Расправляла плечи, старалась улыбаться, вести себя сдержанно и непринужденно, показывая тем самым, что сильная, что не сломлена, что им не нужно ее жалеть, ведь делают только хуже, больнее. Но каждый раз, когда она ходила по коридорам школы, студенты и учителя, встречающиеся ей на пути, с состраданием и сожалением во взглядах за спиной начинали шептаться, напоминая о личной трагедии. И эти их жалкие соболезнования и рассуждения о правах магглов в магическом мире побудили в ней жгучую ненависть ко всем, кто почитал свое происхождение превыше других человеческих качеств.

С каждым новым днем все сложнее и сложнее было контролировать свои эмоции и держать себя в руках. Отчаяние мертвой хваткой вцепилось в нее, разрывая на части. Она подавляла это чувство, старалась, но понимала, что рано или поздно сорвется в пропасть. И чтобы хоть как-то отвлечься, после очередного урока Кэтрин пряталась в библиотеке за кучей книг. Так хоть немного она отвлекала себя от всего происходящего вокруг. Учеба помогала ей на время забыться и притупить боль потери, день за днем съедавшей сознание. Она даже стала подтягивать свои оценки, которыми раньше отнюдь не блистала.

Да… Кэтрин никогда не была прилежной ученицей. Для нее важнее было общество друзей, веселые компании, вечеринки. Парни, с которыми можно было бы пофлиртовать, привлечь их внимание, немного поразвлечься в пределах разумного и уйти, махнув ручкой на прощание, оставляя после себя ощущение загадочности и таинственности. Иногда не обходилось и без разбитых сердец. Такая она была, самовольная свободная пташка, которую никто не мог приручить, как бы ни старался.

Нет… она вовсе не была красавицей, просто хорошо знала искусство обольщения, которое давалось ей очень легко. Она была закрытой книгой даже для близких друзей. Никто не мог предугадать ее дальнейшие действия. Сегодня она могла улыбаться, уделять свое внимание, говорить комплименты, а завтра сделать вид, что вообще не знакомы. Именно это и привлекало в ней молодых людей, которые, тем не менее, старались по возможности обходить ее стороной, несмотря на симпатии. Никто из них не хотел играть в ее игры, и своеобразная манера общения многих отталкивала. Она всегда оставляла последнее слово за собой, и за это бывшие ухажеры питали к ней острую неприязнь. Ведь мало кому пришлось бы по нраву быть брошенным какой-то не в меру строптивой девчонкой.

Однако неприязнь эта быстро сменилась жалостью и состраданием, стоило этим самым «бывшим» увидеть ее после смерти любимых родителей. При виде ее они просто отворачивались, не смея смотреть ей в глаза. Они все еще таили в себе обиды, и в глубине души даже присутствовало некое злорадство. Тем не менее, приятней было видеть жизнерадостную и веселую Кэтрин, а не замкнутую, скрытную и уединенную особу, походившую на высохшую мумию. Фигура, которой она гордилась, стала угловатой, лицо побледнело, потеряв здоровый персиковый оттенок, а под тепло-карими глазами залегли глубокие тени. В ней не узнавали ту ретивую девушку, которой она была совсем недавно. Она не жила, она просто существовала. Ей пытались помочь, но она эту помощь отвергала. Для нее все потеряло смысл, она не хотела принимать реальность за действительность. И ее просто оставили в покое, надеясь, что пройдет время, и она обязательно вернется…

И она вернулась. Только вот не той, кем была. Ожесточенная, высокомерная, злая и немного сумасшедшая – такой она предстала пред всеми. Никто не понимал, что произошло, и почему вдруг из доброй и наивной девочки она превратилась в жестокого человека. Но вскоре всем стало ясно, что причиной смены личности послужили злые языки окружающих ее людей. За годы своей разноцветной жизни, на которую она смотрела сквозь розовые очки, Кэтрин обзавелась достаточным количеством врагов и завистников. Ее поведение многих не устраивало, многие считали его слишком вызывающим, не понимая, что на самом деле она не переступает грани приличия. И вот, наконец, они нашли ее слабости, которыми грех было не воспользоваться.

Как говорится – «Хочешь задеть человека, начни с его близких!». Фантазия людей безгранична: кто-то говорил, что родителей ее замучили до смерти, кто-то, что их разорвали на части и сожгли. А когда одна из студенток, славившаяся своим острым языком, решила спросить ее об очередной выдуманной версии, Кэтрин сорвалась окончательно и бесповоротно. Что она с ней сделала, помнила плохо, но бедняга около двух недель пролежала в лазарете. Саму Кэтрин, не наказали. Мадам Максим, директор Шармбатона, списала ее агрессию всего лишь на несчастный случай и нервный срыв. Но после этого инцидента к ней боялись не то что подойти, с ней боялись даже разговор завести, даже в сторону ее не смотрели. И ей это нравилось, она была рада. Прекратились перешептывания, перестали жалеть. Зато стали бояться и утверждать, что психика ее окончательно повредилась.

«Ну и пусть!» – твердила она самой себе. – «Уж лучше пусть боятся и думают, что я ненормальная, чем будут жалеть и напоминать о трагедии, день за днем отравляя и без того кошмарное существование!»

Вот так и пролетели два года. В мире волшебства война только разгоралась. А Кэтрин продолжала жить одной единственной целью – Месть. Каким образом она это сделает, ее мало волновало. Никаких планов, никаких размышлений, только–Цель. Для начала она уговорила хорошего друга, чей отец работал в Министерстве Магии, предоставить ей досье на каждого Пожирателя Смерти. Конечно, непросто было убедить его помочь, но, в конце концов, он сдался под ее напором и выполнил просьбу, Кэтрин умела быть настойчивой. Основные новости по происшествиям в Магическом Мире Англии она вычитывала из «Ежедневного Пророка» или «Придиры», которые каждый день приносил ее верный почтальон – филин.

К слову и в маггловском мире было не так спокойно, как казалось на первый взгляд. Все эти стихийные бедствия, катастрофы и обрушения многоэтажек были вызваны вовсе не терактами, природой, человеческой ошибкой или же несоблюдением правил безопасности. Все это было совершено последователями возродившегося Темного Лорда. Побеги из Азкабана, убийства за убийством, смерть за смертью – куда делся закон?! Почему невинные страдают, а люди порочные благоденствуют?! Неужели вот это называется борьбой за справедливость?! Столько смертей, столько бедствий и… столько ненависти и презрения копились в душе.

Последней каплей отчаяния стало то, чего многие никак не ожидали: Дурмстранг перешел во власть Пожирателей, Игоря Каркарова убили, а мадам Максим закрыла Шармбатон, дабы оградить своих учениц от смертельной опасности. С каждым днем, Кэтрин впадала в глубокую депрессию, сдавая позиции. Все, о чем она мечтала, рассыпалось в прах. Теперь она не получит аттестат, а ведь об этом так мечтали ее родители. Теперь она не сможет отомстить за них, а ведь это было на самом первом месте в списке ее важных дел. И когда она потеряла Надежду – единственное, что у нее было – неожиданно приходит приглашение закончить учебу в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Тогда Кэтрин впервые после своей трагедии искренне обрадовалась. Она и мечтать о подобном несмела. Все знали, что эпицентр войны находится именно в Хогвартсе, где учится известный всем Гарри Поттер, выживший после смертельного непростительного заклятия всеми известного Лорда Волан-де-Морта, который все чаще и чаще давал о себе знать. Разве не подарок судьбы?! Она приняла единственное верное решение в сложившейся ситуации. Она поедет в Хогвартс, ведь там слабость убийц. Их больное место. Их отпрыски, через которых она и вершит правосудие, ей терять нечего…

Тук-тук… Громкий и бесцеремонный стук в дверь внезапно прервал все размышления, заставив вздрогнуть и вынырнуть из воспоминаний. Посмотрев на часы, Кэтрин тихо выругалась. Половина девятого утра.
«И кого принесло в такую рань?» – мысленно возмутилась она, вставая с дивана.
Распахнув двери перед ранним гостем, Кэтрин уже собралась бросить пару ласковых в его адрес, но когда увидела, кто перед ней стоит, так и подавилась словами.

– Доброе утро, миссис Беннети, – приветствие получилось так себе.

– Здравствуй, дорогая, – послужило хмурым ответом. – Ты чего такая бледная? Случаем не приболела?

Миссис Беннети была старушкой семидесяти лет слегка сгорбленной и прихрамывающей на одну ногу. Ее волосы уже давно покрыла седина, а лицо пестрело множественными морщинками. Проживала она в соседнем доме напротив. Именно она была первой, кто оказал Кэтрин помощь в ту злополучную ночь, когда погибли родители. Прибежала на крик и, превозмогая ужас, оторвала ее от тела матери. Увела подальше, вызвала скорую и сама давала показания следователям, не позволяя подходить к бедной девочке, которая, как казалось на тот момент, тронулась умом. Добрая, милая миссис Беннети, заботилась о ней как о родной внучке.

– Да нет, все хорошо, – искренне улыбнулась ей Кэтрин. – Просто плохо спала. Вы проходите, не стойте на пороге, –гостеприимно пригласила она старушку войти, слегка отодвинувшись.

– Спасибо, котенок, но у меня много дел по дому, – отказалась от приглашения миссис Беннети, заметно передернувшись. Жутковато ей было входить в этот дом. – Я что зашла-то… – вспомнила она о цели своего визита. – Булочки испекла, вот и принесла тебе немного.

В руки любезно пихнули плетеную корзинку, в которой, испуская приятный аромат, лежала выпечка.

– О, спасибо большое, – поблагодарила Кэтрин. – Я как раз еще не завтракала. Можно, корзинку верну позже?

– Можешь оставить себе, у меня таких много. Ты только покушай обязательно, а то смотри, какая тощая, – миссис Беннети укоризненно окинула взглядом худую фигуру напротив стоящей и слегка сжала ее руку. – Ну, до скорого. Надеюсь, мы еще увидимся перед твоим отъездом в школу.

– Я обязательно к вам забегу, – пообещала Кэтрин.

Спустя несколько секунд она уже стояла на кухне, заваривая себе кружку крепкого кофе, когда со стороны окна раздался требовательный стук. Посмотрев в сторону доносившегося шума, Кэтрин увидела весьма комичную картинку, заставившую ее улыбнуться. Забавно было наблюдать за тем, как в окно тарабанит клювом серебристый филин, требуя немедленно его впустить. В лапках он держал небольшой сверток, поэтому ему приходилось ломиться, размахивая крыльями. Перестав глумиться над бедной птицей, Кэтрин, наконец, сжалилась и открыла ему окно.

– Ну залетай, Арджент, – хохотнула она, впуская в дом своего питомца.

Арджент не преминул воспользоваться приглашением. Залетев на кухню, он бросил на стол свежий номер «Ежедневного Пророка», прежде чем усесться на жердочку, оборудованную специально под него. Но прежде чем хозяйка его раскрыла газету, пернатое чудо больно клюнуло ее по руке, требуя плату за свою работу

– Ай, вредная ты птица! – выругалась Кэтрин. – Будешь так делать, ничего не получишь!
Арджент, недовольно ухнув, обиженно повернулся к ней задом.

– Ладно, не обижайся, – сжалилась над своим любимцем Кэтрин. – Сейчас напою.

Налив воды в чашу, Кэтрин поставила ее перед крылатым питомцем и с предвкушением вновь потянулась к газете, однако и в этот раз ей не дали спокойно прочесть свежие новости Волшебного Мира. Раздался телефонный звонок.

– И чего всем не спится?! – вздохнула она раздраженно. – Кэтрин Пирс на линии! – вымолвила в трубку, как можно вежливей.

– Кэтрин, милая, это тетя Маргарет тебя беспокоит! Как ты, дорогая? У тебя все хорошо? Питаешься вовремя? Тебе ничего не нужно? Я слышала по новостям про обрушение моста! Слава богу, тебя там не было!

Вышеупомянутая Кэтрин недовольно поморщилась, услышав писклявый голос своей тетки.

– И тебе привет, тетя Маргарет. Все просто замечательно. Питаюсь вовремя, – ответила она, скорчив гримасу, при этом стараясь быть милой и приветливой. – У меня все есть. Незачем так волноваться.

– Ну, милая, я все-таки твой опекун! И я беспокоюсь за тебя!

Дальше Кэтрин слушать не стала. Тетя Маргарет все время ей об этом напоминала, когда звонила. А звонила она раз в месяц. Приезжала и вовсе раз в полгода. Отодвинув телефон подальше от уха, Кэтрин посмотрела на своего пернатого друга. Тот с интересом всматривался в ее лицо, будто в первый раз увидел.

– Ну вот! Снова включила заезженную пластинку. Словно я не знаю, зачем она со мной возится. Да если бы я была на том мосту, она бы умерла от радости, – тихо прошептала филину Кэтрин. Тот в свою очередь склонил голову набок, словно понимал ее. – Пока я не стала совершеннолетней, она может пользоваться деньгами моих родителей, а их, знаешь ли, немало. Хорошо, что большую часть мне позволили перевести в «Гринготтс».

Маргарет Пирс-Хаверстон была старшей сестрой ее отца. И после его смерти она сразу же получила свою долю наследства. Только вот ей, видимо, не хватало одной компании по разработке компьютерных технологий, раз уж она метит и на дом, и на счет в банке, которые по завещанию перешли в распоряжение единственной наследницы в лице ее племянницы.

– Ты меня слышишь, Кэтрин? – раздался писклявый голос из телефонной трубки.

– Слышу я, слышу, – вздохнула Кэтрин.

– Я спросила, тебе нужны деньги?

– Не нужны. Совет попечителей позволил мне забрать больше половины состояния родителей на учебу. Я их уже перевела в школу. Через два дня уезжаю.

– Как позволили забрать?! – взвизгнула тетя Маргарет. – Больше половины? Почему меня не предупредили?! Они не имели права отдавать тебе такие деньги без разрешения опекуна!

По голосу нетрудно было догадаться, что тетя Маргарет ужасно возмущена. Еще бы, такая сумма денег внезапно ускользнула у нее из-под носа.

– Дядя Филипп дал свое согласие, – со злорадной улыбкой протянула Кэтрин.

– Филипп? Мой муж?

– Нет, тетя Маргарет, муж твоей соседки, – закатила глаза Кэтрин. – Конечно, твой муж, чей же еще.

– Ну, я ему устрою. Ну, он у меня получит… – захлебывалась гневом тетя Маргерет.

– А в чем, собственно, проблема? – не выдержала Кэтрин.

Ее всегда раздражали алчность и жадность тети Маргарет. Та еще при живых родителях положила глаз на их счет в банке. А вот дядя Филипп никогда не любил брать чужого, и жадность жены ему была совсем не по душе. Потому-то он и отдал больше половины состояния своей несовершеннолетней племяннице.

Разумеется, Кэтрин перевела все деньги в «Гринготтс», где их обменяли на достаточное количество галлеонов. Хватит даже ее внукам. Остальное дядя обещал вернуть позже, так как его обожаемая супруга успела потратить немалую сумму на шопинг, парикмахерские, маникюр, педикюр и разные женские побрякушки.

Конечно, никто, кроме погибших родителей, не знал, что Кэтрин учится в школе магии и волшебства. Все думают, что это обычное учебное учреждение Франции, ведь она даже официально зарегистрирована в одном из маггловских лицеев. Но это только потому, что дочь директора тоже волшебница.

– Это деньги моих родителей. Я имею на них право. Я единственная наследница по завещанию, если вы не забыли, – напомнила тетке Кэтрин.

– Да, да, я с этим не спорю. Но в твоем возрасте управлять таким состоянием…

Тетя Маргарет пошла на попятную. А вот Кэтрин поспешила распрощаться с ней, так как боялась, что сорвется и выплеснет на нее далеко нелицеприятные слова, уже давно витающие в мыслях.

– Я умею распоряжаться деньгами, можете не переживать. А теперь извините, прощаюсь. Через два дня уезжаю на учебу, поэтому нужно приобрести кое-какие книги.

– Конечно, конечно, до скорого! Эммм, Кэтти, а сколько денег сейчас лежит на счету?

– До… Свидания… Тетя… Маргарет… – по словам выговорила Кэтрин и положила трубку. – Вот ведь ведьма старая, – фыркнула пренебрежительно. – Ну… что у нас там? – наконец взяв в руки свернутый «Ежедневный Пророк», она развернула его.

«Гарри Поттер – Избранный?» – было написано на первой странице. – «Обрушение моста, жертв все больше… Полиция продолжает расследование… Причин обрушения моста Миллениум… Пока ныряльщики ищут выживших, движение речного транспорта полностью перекрыто, а окрестности моста оцеплены… Мэр призывает жителей Лондона сохранять спокойствие… Пойманы Пожиратели Смерти… Падение ангела: жена и сын Малфоя покидают зал суда… Новый жилец Азкабана…»

– Смельчак этот Малфой, раз проник в Министерство Магии без препятствий, – выгнув бровь, пробормотала Кэтрин, разглядывая колдографию жены и сына Люциуса Малфоя. – Еще одна семейка Пожирателей с манией величия, фу!

Отшвырнув газету в сторону, она сделала глоток горячего кофе, сразу же почувствовав, как приятно обожгло горло. Тут взгляд упал на корзину с выпечкой, которой ее угостила миссис Беннети. Недолго думая, Кэтрин вытащила румяную булочку и сразу же ее надкусила.

– Ммм, вкусно! Будешь? – спросила у филина, тыкая ему в клюв кусочек хлебца. – Они с изюмом. Ты только понюхай, как пахнут.

Если бы филины умели кривляться, Арджент непременно бы так и поступил. Но так как не мог, то просто-напросто отлетел чуть в сторону, при этом громко ухнув.

– Ну, как хочешь, – наконец, отстала хозяйка. – Осталось всего несколько дней, – пробормотала она тихо. – Нужно наведаться в Косой Переулок.

****

Драко Малфой стоял в густом тумане, окутавшим его со всех сторон. Разглядеть что-либо в этой пелене было просто невозможно, он даже не знал, где находится. Воздух здесь был настолько влажным и удушливым, что едва попадал в легкие.

– Что за черт? – пробормотал он себе под нос.

По виску стекла капля липкого пота, оставляя длинную мокрую дорожку на щеке. Достав волшебную палочку и, крепко сжав ее в руке, Драко двинулся вперед. Страх сковывал все тело, руки дрожали. Он, конечно, не боялся тумана, но что-то подсказывало ему, что ничего хорошего от этого чуда природы ждать не стоит.

Шаг, еще шаг, направо, налево, снова вперед. Окруженный белым облаком, Драко не видел выхода и не знал, сколько времени шел, но казалось, что густой дымке не было конца и края. Однако вскоре духота медленно уступила место прохладе, и дышать сразу же стало легче. А через несколько мгновений он наткнулся на большую серебристую арку, внутри которой виднелись едва различимые предметы.

Недолго думая, Драко перешагнул через арку одной ногой, и его вдруг резко туда затянуло. В один момент все вокруг завертелось. Тело сдавило со всех сторон, грудь сжали невидимые стальные обручи, в глазах потемнело, барабанные перепонки в ушах прогибались. Создавалось впечатление, будто его пропихивают через тугой резиновый шланг. Еще мгновение и его вышвырнуло из арки с такой силой, что он не смог удержаться на ногах и упал лицом вниз.

Перемещение в пространстве, а это было именно оно, причинило крайне неприятные ощущения. Повезло, что ничего себе не рассек. Почувствовав под щекой холодный каменный пол, Драко медленно поднялся на ноги, отряхнулся и огляделся вокруг. До него не сразу дошло, что находится он в стенах Хогвартса, где царит гробовая тишина и холод, пронизывающий до самых костей, словно поблизости бродят сотни Дементоров. И даже несмотря на свет настенных факелов, которые тускло освещали коридоры, в замке было мрачно. Да еще и эта необъяснимая тишина так угнетала, что казалось, будто весь Хогвартс уснул вечным сном.

Внезапно сзади послышалось шарканье чьих-то шагов. Резко обернувшись, Драко мельком увидел фигуру, облаченную в черную мантию, торопливо свернувшую за угол очередного поворота. Немедля он последовал за неизвестным, но тот исчез, словно сквозь землю провалился. Драко вновь огляделся по сторонам. Все так странно. Обитатели картин не двигались и не шевелились, будто их заморозили или огрели парализующим заклятием. Что тут вообще происходит? Тут какой-то шум, доносившийся с лестничного проема, прервал его от созерцания неподвижных портретов.

– Кто здесь? – воскликнул Драко, в ответ услышав лишь свое эхо.

Подниматься по ступеням он не спешил. Кто знает, что ожидает его там, наверху. Слишком напряженная атмосфера царила вокруг. И, что уж тут скрывать, действительно было жутковато. От размышлений его отвлекло очередное шарканье шагов, раздавшееся с этажа выше. Драко взглянул на неподвижные лестницы, которые в другой нормальный день то и дело перемещались. Однако сейчас даже они оставались застывшими на месте. Все это было слишком странным и ненормальным.

– Есть кто-нибудь? – крикнул он в пустоту.

Вдруг у основания лестницы снова появилась фигура в плаще. На этот раз Драко хватило нескольких секунд, чтобы разглядеть в ней девушку. Лица он не увидел, так как оно было скрыто под темным объемным капюшоном мантии, но это, несомненно, была представительница слабого пола, одетая в шелковое платье фиолетового цвета, подол которого, мантия не прикрывала. Она еще мгновение смотрела на него с высоты лестницы, затем развернулась и ушла вглубь верхнего коридора.

– Эй, подожди! – крикнул ей вслед Драко и кинулся вверх по ступеням.

Девушка как будто звала его за собой, а он словно должен был идти вслед за ней, дабы не упустить из виду. Эти их метания из коридора в коридор, с этажа на этаж были похожи на игру – «Поймай меня, если сможешь». Девчонка как появлялась, так и исчезала за очередным поворотом, заставляя медленно, но верно раздражаться. И вот она, наконец, остановилась напротив большой резной двери, которой Драко за все шесть лет своей учебы в Хогвартсе ни разу не видел. Протянув руку к дверной ручке, она слегка надавила на нее.

– Стой… – выдохнул Драко, запыхавшись и согнувшись пополам, держась обеими руками за колени. – Хватит бегать от меня. Мне не нравятся эти игры.

Девушка дверь не открыла, но все так же держалась за ручку и даже не оборачивалась.

– Посмотри на меня, – с какой-то неожиданной даже для самого себя мягкостью в голосе попросил ее Драко. – Кто ты? – спросил он ее. – У меня такое ощущение, будто мы знакомы.

Драко не понимал, что на него нашло, но она вызывала в нем необъяснимый внутренний трепет. Сначала он думал, что это Нарцисса, но стоя сейчас рядом, мог с уверенностью сказать – нет, вовсе не мама. Девушка была примерно такого же роста, как и она, может, чуть выше, но не выше самого него точно. Щуплая фигурка, тонкие изящные запястья, соблазнительно выглядывающие из под рукавов мантии – наверное, она была красива. Драко не знал, почему так решил, просто он это чувствовал. Как чувствовал и запах, исходивший от этой странно-притягивающей незнакомки. Приятный аромат напоминал ему коктейль из ягод. Что-то клубнично-ванильное. Беспокойство, страх, непонятное влечение и интерес сплелись воедино, заставляя чувствовать дискомфорт. Такого с ним еще никогда не происходило.

А девушка, все так же стоя к нему спиной, продолжала молчать. И Драко в конце концов не выдержав, потянулся к ее руке, все еще сжимавшей ручку двери. Но как только пальцы его коснулись тыльной стороны девичьей ладони, он вздрогнул. Кожа незнакомки на проверку оказалась неестественно холодной и неприятно жгла. Ему это не понравилось. Мертвецы теплее будут. Такое ощущение, будто она вся была вылеплена изо льда. У нормального человека просто не бывает такой температуры тела.

– Ты… не человек? – сконфуженно спросил ее Драко. – Почему такая холодная?

Ответом удостоен он не был.

– Прошу тебя, взгляни на меня. Не бойся, я не обижу.

Драко аккуратно развернул к себе девушку, но чертов капюшон не давал разглядеть ее лица. Медленно протянув руку, чтобы не напугать ее, он зацепил пальцами края головного убора мантии, приподнимая его вверх, но девушка резко отвернулась, заставив его нахмуриться и недовольно поджать губы. Однако темная материя все-таки соскользнула с ее головы, и тяжелые кудри тут же рассыпались по спине каштановым водопадом. Драко протянул руку, чтобы коснуться их. Такие мягкие, такие гладкие на ощупь. Он до такой степени залюбовался этой незнакомкой, что не смог вовремя помешать ей открыть злосчастные двери, о которых совсем позабыл. А когда они распахнулись, Драко застыл каменным изваянием, с ужасом в глазах глядя на того, кого ожидал увидеть сейчас меньше всего на свете…

Перед ним стоял Темный Лорд. Его красные глаза светились какой-то безумной радостью от созерцания стоявшей перед ним девушки. На уродливом змеином лице появилась до дрожи отвратительная улыбка, обнажающая желтоватые зубы. Медленно, очень медленно, Темный Лорд протянул к ней свою мерзкую руку с длинными пальцами и что-то прошептал, едва заметно двигая тонкими обескровленными губами. А она, словно марионетка, послушно подалась ему навстречу.

– Не надо! – воскликнул Драко.

Он дернулся в сторону девушки, однако с места сдвинуться не смог. Ноги как будто приросли к полу, совсем не хотели слушаться. Он пытался сделать хотя бы шаг, чтобы дотянуться до нее, но все попытки оставались безрезультатными. Он топтался на месте.

– Не делай этого! Остановись!– просил Драко.

Он не в силах был унять панику, накрывающую его с головой. Он не понимал, почему так боится за незнакомку, но терять ее совсем не хотел.

– Остановись! Не подходи к нему!

Темный Лорд свирепо зашипел, когда девушка отступила от него, делая шаг назад. Со злостью он поддался вперед и, перехватив тонкое запястье, резко дернул ее на себя. Девушка покачнулась в его сторону, без попыток к сопротивлению.

Драко не знал, как это произошло, но он все-таки сорвался с места и попытался выдернуть ее из лап Темного Лорда. Однако успел сжать лишь тонкие девичьи пальцы, которые с легкостью выскользнули из его руки. Секунда, и она исчезает в неизвестной черной бездне, вместе с Темным Лордом, утягивающим ее вслед за собой. Двери с громким грохотом закрылись.

– Нет! Нет! – кричал Драко, кулаками нанося удары по двери, раздирая в кровь руки. И происходило это до тех пор, пока он не выдохся.

Опираясь спиной о шершавую поверхность стены, Драко скатился по ней на пол, и только сейчас заметил в руке серебряное кольцо, которое все это время сжимал. В свете факелов кольцо блеснуло, словно подмигивало ему.

Дорогое серебро средней толщины, было похоже на фамильные перстни, которые должны носить все чистокровные аристократы, однако вставленный в него красный рубин опровергал данное предположение, ибо фамильные перстни не носили в себе драгоценные камни. Они были выполнены из чистого металла, с печатью или эмблемой того или иного аристократического рода.

Рассматривая кольцо со всех сторон, Драко вдруг наткнулся на гравировку, высеченную на внутренней стороне серебристого обруча. Всего две витиеватые буквы – «K.R».

– Инициалы?! – прошептал он перед тем, как услышать громкий стук…

Еле разлепив веки, Драко резко сел в своей кровати.
Стоп! Кровать? Нахмурившись, он оглянулся по сторонам.
Действительно, он находился в своих апартаментах, в Малфой-Мэноре.
Вот его большая кровать, на которой он лежал всего мгновение назад.
В комнате царил полумрак, в камине мирно потрескивали поленья, от чего воздух казался тяжелым. Видимо, домовые эльфы немного перестарались с подогревом спальни. Однако если не разжигать камин, будет холодно, даже несмотря на то, что до зимы еще очень далеко. Так уж были устроены защитные чары поместья.
Драко устало провел рукой по лицу.

– Сон! – выдохнул он шепотом.

А ведь все казалось таким реальным. Драко до сих пор чувствовал трепет и страх за девушку, которая оказалась всего лишь видением, всего лишь плодом его воображения. Он все еще явственно ощущал ее запах… запах клубники и ванили…

Опять кто-то настойчиво постучал. Драко даже не понял, откуда именно исходит звук.Но прислушавшись, догадался – стучат в окно.
Встав с кровати, Драко впустил в теплую комнату своего черного филина, только что вернувшегося с прогулки. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, он вновь закрыл окно и лег обратно в кровать. С первого этажа до него доносились чьи-то приглушенные возгласы и визг. Видимо, Темный Лорд опять пытает кого-то из своих последователей, из-за невнимательности которых исчезла Нарцисса.

Драко прекрасно понимал, что рано или поздно Темный Лорд узнает, кто именно причастен к ее побегу, и тогда ему очень не поздоровится. Но сейчас задумываться об этом совсем не хотелось. Единственное, о чем он сейчас мечтал, так это том, чтобы побыстрее вернуться в Хогвартс, чтобы быть подальше от всех этих чертей.

Закрыв глаза, Драко в очередной раз попытался заснуть, однако видение о девушке упорно не хотело покидать его сознание. Ее руки, ее волосы, ее запах… Нет, это невозможно… Драко встал и направился в душ. Похоже, что этой ночью Морфей уже не примет его в свои объятия.

Глава 3. Пополнение

В мечтах ее дорога жизни в розовых цветах,
Но не удалось ей вечно жить мечтами.
Возникли на пути ее и яма, и овраг,
И жизнь окрасилась черными цветами.

Ведь предсказать судьбу вперед нельзя никак,
Хотя в мечтах она была добра, любима.
Но в реальной жизни вдруг стала как враг,
Теперь в ней грозная сражающаяся сила.

Мечта всегда дарила ей чудесный яркий свет,
Но в жизни даль вдруг затянуло тьмою.
И розовых цветов теперь в помине нет,
Непросто жить с поломанной судьбою.

От черноты не видно в ее жизни красоты,
Хотя она в действительности рядом.
Пришла надежда от обманщицы - мечты,
Но только тьма открылась перед ее взглядом.

Теперь в душе ее печаль прижилась навсегда,
И жизнь не милой стала от печали.
Сражается в ее сердце постоянная беда,
И выход к счастью она уже найдет едва ли.


В доме, который достался Гарри по наследству после смерти Сириуса, в полном одиночестве осталась Нарцисса Малфой, взявшая хозяйство в свои руки. Ей в категоричной форме запрещено было покидать обитель Блэков. Продукты обещали привозить каждую неделю Тонкс или миссис Уизли. Ну а женских вещей в шкафах оказалось полно. Некоторые, конечно, уже вышли из моды, но для Нарциссы Малфой они были чем-то вроде семейной реликвии. Все-таки их носили ее чистокровные предки, а вкус у них был изысканным.

Все шло своим чередом. Пока никаких опасностей замечено не было. Да и никто об этом особо не задумывался. После того, как закончилось собрание «Ордена…», Гарри и Гермиона с семьей Уизли отправились в «Нору». В Пристанище они весело провели оставшиеся дни каникул, на некоторое время позабыв обо всех своих проблемах. И только когда навестили Фреда и Джорджа в их магазинчике, сделав покупки в Косом Переулке, все вместе отправились на вокзал «Кингс-Кросс», чтобы сесть на «Хогвартс-Экспресс» и умчаться в стены родной школы.

Поскольку у мистера Уизли были срочные дела в Министерстве, а миссис Уизли должна была вернуться на «Площадь Гриммо-12», чтобы вовремя доставить продукты питания Нарциссе Малфой, провожать детей отправили угрюмую Нимфадору Тонкс, которая, в отличие от них, не докучала ребятам многочисленными советами. Вместо этого она пристально смотрела по сторонам, выискивая возможную угрозу, ибо время не позволяло пренебрегать осторожностью. Однако, помимо этого, Тонкс пребывала еще и в своих личных переживаниях. Но Гарри, Рон и Гермиона не стали лезть к ней с расспросами, поскольку сами оказались в положении весьма проблематичном.

До отправления поезда оставалось всего лишь три минуты, когда они, наконец, попали на платформу 9 и 3/4. Почему так поздно? Да потому что Рональд Уизли в очередной раз продемонстрировал свою неуклюжесть. Неудачно разбежавшись, чтобы преодолеть платформу девять и десять, он случайно выронил денежный мешочек, из которого со звоном вывалились все монеты. Пришлось ждать, пока он соберет накопленные за лето сикли и кнаты, среди которых, между прочим, было целых два золотых галлеона. К слову, один так и не нашли. Именно из-за этого одного и опаздывали. Почти все ученики были в поезде, уже даже раздался сигнал к отправлению, а они все еще протискивались сквозь толпу провожатых. И вот когда, наконец, протиснулись, запрыгнув в вагон уже отъезжающего транспорта, добавилось еще одно затруднение…

– Рон, ну как можно быть таким неуклюжим?! Из-за тебя мы мало того, что едва не опоздали, так теперь еще и свободное купе не можем найти! – возмущалась Гермиона, открывая дверь за дверью в тщетных попытках отыскать свободную кабину. Джинни ушла к своим однокурсникам, уж ей-то будет где присесть. А вот им вряд ли. Уже несколько минут бродили по узким коридорам, но все тщетно.

– Что ты опять заладила?! Не опоздали ведь. А купе обязательно найдем. Не может быть такого, чтобы прямо все-все было занято, – пытался успокоить подругу Рон. – Кстати, вы не заметили, что в этом году первокурсников несколько больше, чем обычно? – спросил он как бы между прочим. – Времена неспокойные, а они все прибывают и прибывают.

– Просто взрослые знают, что под защитой Дамблдора их дети будут в безопасности, – ответил Гарри, продолжая следовать за Гермионой.

Казалось, все вагоны были забиты до основания, но кто не ищет, тот не найдет. Спустя несколько недолгих минут ребята все же с облегчением обнаружили почти свободное купе. Там как раз оставалось три места. Единственным пассажиром была девушка приблизительно их возраста. Она спала, сидя полубоком, запрокинув голову на спинку мягкого сиденья. Лицо, половину которого закрывала копна вьющихся волос, повернуто было к окну, поэтому никто не мог ее разглядеть.

– Интересно, кто это? – шепотом спросил Рон, закидывая багаж на верхние полки.

– Понятия не имею, – пожал Гарри плечами. – Я ее раньше не видел.

– А ты вообще на девушек обращаешь внимание? – усмехнулись в ответ.

– Поверь мне, еще как обращаю, – совершенно серьезно отозвался Гарри. – И могу с уверенностью сказать, что она не из наших.

– Новенькая! – уверенно подытожила Гермиона.

– И все ты у нас знаешь, – пробормотал Рон, без намерений как-то задеть ее, однако Гермионе данное замечание не понравилось.

– Ты забыл, о чем говорил Дамблдор? – спросила она с недовольством в голосе. – В этом году у нас пополнение из других учебных учреждений.

– Да! Забыл! – насупился Рон. – Меня как-то больше интересовало присутствие Малфоя и его мамаши на собрании «Ордена…»!

– А вы можете спорить чуточку тише?! – цыкнул на них Гарри. – Тут, если что, незнакомая нам девушка отдыхает, – напомнил он снисходительно. – Не лучший будет повод для знакомства, если мы ее разбудим.

Рон и Гермиона с ним согласились, напоследок бросив друг на друга обиженные взгляды. Поспорить успеют, времени на это будет достаточно. Сейчас следовало бы обсудить более важные события, произошедшие за последние несколько дней. Много всего стряслось, и приятного, и малоприятного. И начали они с малоприятного…
На удивление, разговор протекал плавно. Гермиона больше не придиралась к словам, что в последнее время слишком часто происходило. Никто не мог понять, какая муха ее укусила, но Рон предположил, что бешеная, на том и сошлись.

Ребята старались не называть имен, все-таки в купе действительно находился незнакомый им человек, пусть и спящий. В основном они обсуждали Волан-де-Морта и его сторонников, но и тему собрания «Ордена…» не оставили в стороне. Тут уж Гермиона не сдержалась и поведала мальчишкам о том, что стала свидетелем прощания Драко Малфоя с матерью, и о том, какие нежные эмоции на тот момент выражало его лицо. Выслушав ее, мальчишки громко фыркнули и ответили, что Драко он Малфой, а Малфои все высокомерные, наглые, скользкие типы, не способные на любовь и настоящую дружбу. Естественно, про разговор с Нарциссой Гермиона умолчала, но о том, что Драко Малфой и Пэнси Паркинсон практически помолвлены, все же, не сдержавшись, обмолвилась…

Мальчишки и на этот раз, казалось, совсем не удивились – «Они два сапога пара!» – заявили чопорно и отбросили дальнейшие рассуждения, касающиеся мерзкого Слизеринца. А вскоре и обсуждение проблем Магического Мира им наскучило, потому они принялись вспоминать забавные моменты своего пребывания в «Норе», время от времени бросая взгляды на незнакомку. Та все еще крепко спала, и просыпаться, кажется, не собиралась. Даже позу не сменила, и в мыслях у Гарри пронеслось, что шея у нее уж точно будет болеть, поскольку наверняка затекла. Ведь так всегда обычно происходит, если долго не менять своего положения.

– Гарри, ты слишком часто на нее пялишься, – заметил Рон, хитренько сверкнув глазами. – Понравилась?

– Обсуждать незнакомого человека в подобном контексте, как минимум неприлично, – укоризненно поддела его Гермиона.

– В каком таком контексте? – не понял ее Рон.

– В контексте вожделения! – послужило ответом.

– Чего?

– Того!

– Да, хватит уже! – пересек назревающий спор Гарри. – Я не пялюсь на нее, ясно! Просто вот сижу и думаю, удобно ли ей вот так спать?!

– Разомнется, – отрезала Гермиона. – Подумаешь, кости будут болеть. Не смертельно.

– Тебе никогда не говорили, что ты жестокая? – покосился на нее Рон.

– Как же не говорили, – иронично отозвалась Гермиона. – Ты мне об этом постоянно напоминаешь, когда я не даю тебе списывать контрольные работы.

– Начинается! – сокрушенно вздохнул Гарри, откинувшись на спинку сидения. – Может, хватит уже? Вам самим не надоело?

– Рон первый начал! – возмутилась Гермиона.

– А вот и нет! – поспешил оправдать себя ложно-обвиненный.

– А вот и да! – настаивала на своем упрямая подруга.

– А вот и нет! Нет! И нет!

– Сейчас возьму и на обоих нашлю «Силенцио»! – пригрозил Гарри, и в этот момент двери купе резко отворились.

– Вот те и на! – изрек Рон, с трудом сдерживая желание от того, чтобы не скривиться. – Я уж грешным делом подумал, что до школы больше не увижу эту самодовольную рожу!

– Час от часу не легче! – пробормотала себе под нос Гермиона, внутренне подготовившись к перебранке.

А перебранка обязательно будет. Ее не может не быть, ибо на пороге предстал объект их недавнего обсуждения. Драко Малфой собственной персоной. И не один он. Блейз Забини и Теодор Нотт шли в комплекте, дополняя наглую натуру Хорька. Странно, а куда Крэбб и Гойл подевались?
«Раз, два, три…» – мысленно отсчитала Гермиона, и…

– Надо же, кого я вижу, – гнусно ухмыльнулся Теодор Нотт. – «Золотое Трио» в полном составе: Шрамоголовый Очкарик, Нищий Переросток и Заучка Грязнокровка, – перечислил он с издевкой.

– Ах, ты гаденыш! – тут же вспылил Рон, и для пущей угрозы вскочил на ноги, однако быстро был усажен обратно стараниями Гермионы.

– Проваливайте! – недовольным тоном отозвался Гарри, глядя на троих Слизеринцев. – Или я…

– Или что, Поттер? – выгнув бровь, поинтересовался Драко Малфой, вальяжно облокотившись о дверной проем. – Для особо забывчивых хочу напомнить - пока мы не добрались до школы, ты не можешь применять магию, так что терпи, – засунув руки в карманы своих брюк, он всем своим видом показывал, что не воспринимает всерьез угрозы какого-то жалкого червя.

– Я вот одного понять не могу… – вмешалась Гермиона, все еще удерживая Рона от необдуманных действий. – Какую пользу вы извлекаете от всех этих бесполезных дрязг? Неужели так сложно просто пройти мимо?

– Грейнджер, когда мужчины разбираются, женщины стоят в сторонке, неужели тебя этому не учили?! – с чувством собственного превосходства бросил Драко, одарив ее презрительным взглядом. – Ах, ну да, как же я мог забыть, – усмехнулся он весело. – У Грязнокровок ведь неподобающее воспитание, откуда им знать о манерах.

Ох, как же хотелось дать по голове этому мерзкому гаденышу, но Гермиона не стала. Могла, но не стала. А зачем? Он даже такого внимания не заслуживает с ее стороны. Он вообще ничего не заслуживает. Ходит весь такой, куда бы деться, строит из себя неизвестно кого и неужели думает, что действительно такой обаятельный и привлекательный?

Черт, а если здраво рассудить, он действительно стал обаятельным и привлекательным, и невозможно было опровергать сей факт. Гермиона ещё в поместье Блэков заметила, что за лето Драко Малфой сильно изменился. Он и раньше был высок, но с его тогдашней худобой этот рост не сочетался. Теперь же его плечи стали шире, фигура в целом мужественнее, он вырос, возмужал. Его всегда аккуратно причесанные волосы платинового оттенка прекрасно сочетались со слегка бледноватой кожей, а тонкие черты лица и серый цвет глаз только подчеркивали в нем аристократичность. Одет он был как всегда с иголочки – красиво и дорого. Гермиона даже подумала, что, не будь он таким циничным и высокомерным, наверняка понравился бы ей.

Эх, жаль, что порой внешность не может компенсировать характер, а ведь какой замечательный человек получился бы. Ну а что? Она ведь девушка, имеет право оценить мужскую красоту. А Драко Малфой действительно был красив, только вот оставался все таким же моральным уродом, несмотря на то, что плыл теперь с ними в одной лодке, как выразился Дамблдор.

Кстати, что там еще говорил Дамблдор? Разговаривать друг с другом в более уважительной форме? А разве получится? Нет, и данная ситуация это красноречиво подтверждала. Сейчас все происходило как обычно: оскорбления, упреки, придирки, усмешки – они просто не могли молча пройти мимо друг друга, не сказав пару колкостей вслед. Казалось, межфакультетская война для всех – это обыденное дело. Они все получали от этого какое-то садистское удовольствие. Вот и сейчас никто не упустил такой возможности. Гриффиндор и Слизерин – один замкнутый круг. И этот круг не разорвешь и не выпрямишь в две параллельные линии, центр всегда будет один. Когда это началось? Очень давно, еще до их рождения. С чего все началось? А разве это так важно, ведь на данный момент все зависит от того, как они себя поведут. А как они себя поведут? Как обычно…

Терпеть издевательства в адрес друзей Гарри не собирался, поэтому, не сказав ни слова, кинулся с кулаками на Малфоя. Рон последовал его примеру, вырвавшись из цепкой хватки Гермионы. Естественно, и Забини с Ноттом в сторонке не остались – дернулись в сторону товарища, пытаясь отгородить его от двух разъяренных Гриффиндорцев. И вот драка на подходе, но тут…

– Какого черта здесь происходит?! – раздался чей-то приятный, но очень недовольный голос, и тишина образовалась идеальная.

Гарри все-таки не добрался до Малфоя, хотя тот даже с места не сдвинулся. Все в изумлении застыли и обернулись в сторону окна. Перед ними стояла девушка, которая до этого момента мирно спала и никого не трогала, однако спокойно доехать до школы ей не дали, нагло разбудив шумной перебранкой. По выражению ее лица сразу можно было понять – раздражена.

– Хотите устроить мордобой, будьте так любезны, выйдите из купе, вы здесь не одни.

Скрестив на груди руки, девушка обвела изучающим взглядом каждого из присутствующих, задерживаясь чуть дольше на Гарри Поттере и Драко Малфое. Все словно на миг застыло. Шесть пар глаз с интересом разглядывали незнакомку, приковавшую к себе внимание. Нет, вовсе не из-за внешности, которой она обладала, да и назвать ее красавицей означало бы польстить. Но выглядела девушка вполне себе привлекательно. Большие глаза в обрамлении густых ресниц, прямой носик, пухлые губки, немного шарма добавляли длинные вьющиеся волосы, спадающие по плечам и спине, высокая, стройная. Все это можно было сгруппировать под одним простым словом – миловидная, хоть и не обладающая какой-то особой «изюминкой», которая бы отличала ее от остальных представительниц слабого пола. Однако всю эту миловидность сводило на нет выражение ее лица – слишком вызывающее и самодовольное. И этот ее пристальный взгляд, вкупе с не совсем хорошей ухмылкой, заставлял насторожиться. Больше всего внимания она уделяла Слизеринцам, которые недоумевали, чем вызвали такой большой интерес к своим персонам. Создавалось впечатление, будто она их всех знает. И нездоровая радость, искрящаяся в ее темно-карих глазах, навевала то ли угрозу, то ли предупреждение, то ли… да черт ее пойми, но связываться с ней отнюдь не хотелось. Личность ее абсолютно никому доверия не внушала.

– Языки проглотили? Чего вылупились? – бросила она угрюмо, разбивая мертвую тишину, нарушаемую лишь шумом колес «Хогвартс-Экспресса».

Виновники ее пробуждения, как по команде, встрепенулись.

– О, так у вас пополнение! – первым нарушил тишину Малфой. – Теперь вы «Золотой Квартет»?

– Очередную Грязнокровку в свою компанию подобрали? – язвительно бросил Нотт.

Забини же, который вообще за все это время не вымолвил ни слова, теперь с большим энтузиазмом изучал неизвестную личность в лице симпатичной девочки с очень наглой натурой. А девочка эта, плавно оттолкнувшись от стены, медленным шагом направилась в сторону Нотта, словно кошка, вышедшая на охоту, а они ее добыча, серые мыши. Лицо ее не выражало абсолютно ничего. Приблизившись к Нотту почти вплотную, она склонила голову немного вбок и изучающе посмотрела ему прямо в глаза. Затем ее взгляд опустился ниже, оценивая его внешний вид, что само по себе выглядело высокомерным и унизительным. Потом она снова вернулась к его глазам. Остальные наблюдатели ждали следующих действий. Девушка улыбнулась уголком рта.

– А ты у нас, я смотрю, особа чистых кровей, как и эти, – произнесла она, небрежно кивнув в сторону Малфоя и Забини.

Если второй не обратил внимания, то только потому, что был занят рассматриванием незнакомки теперь уже с ближнего профиля. А вот первый со всей присущей ему холодностью одарил ее презренным взглядом. Девка только что подтвердила свое происхождение. Грязнокровка…

– Где твое воспитание, парень, где элементарный этикет? – поинтересовалась она скептически. – Разве так ведут себя чистокровные волшебники? Неприлично, знаешь ли, шуметь в общественном месте и бросаться грязными фразами в присутствии дам! Или ты только строишь из себя ублюдка,в жилах которого течет голубая кровь?

Последнее предложение девушка выплюнула Нотту в лицо. У Гарри глаза из орбит едва не вывалились, благо, очки были надеты. Рон и Гермиона с распахнутыми ртами переводили взгляды с незнакомки на Нотта. От того так и веяло черной аурой, глаза метали молнии.

– Ублюдка? – усмехнулся он нервно. – Да я тебя сейчас…

– Что? – перебила девушка, с наигранным ужасом вскинув брови. – Ударишь? Пошлешь в меня заклятие? Проклянешь?

Не малейшей тени страха. Гермиона внутренне сжалась.

– Слушай, девочка, держи-ка ты язык за зубами, пока не оторвали. Я не знаю, где ты увидела дам. Грязнокровок нельзя назвать дамами. Их нужно истреблять, как надоедливых букашек. А таких языкастых, как ты, в первую очередь, – прошипел Нотт.

Девушка брезгливо сморщила носик, словно от него дурно пахло.

– Фу, как грубо, – выдохнула под стать выражению своего лица. – Вот и раскрывается сущность чистокровного воспитания. Жестокие, высокомерные, надменные, грубые и совершенно бестактные ублюдки, которые…

Она не закончила, так как эта было последней каплей в чаше терпения разъяренного Нотта. Он резко выхватил волшебную палочку и приставил ее к горлу языкастой девки. Секунда – и уже все стоят вооруженные, наставляя оружие кто на кого. Незнакомка не шелохнулась и даже не выглядела испуганной. Только выдала очередную едкую усмешку.

– Ну конечно… – протянула она издевательски. – Поднять палочку на беззащитную девушку - рыцарский поступок, не так ли? – невинно хлопая глазками, обратилась к Гриффиндорцам, но, так и не дождавшись ответа, продолжила насмехаться над разъяренным Слизеринцем: – Видишь?! Ты только лишний раз доказываешь, насколько низки детки Пожирателей Смерти, которые так же, как и их никчемные родители, помешаны на идее чистокровности. Давай, сделай это, и раздели со своим папашей камеру в Азкабане.

Нотт был на грани. Рука так сильно сжимала палочку, что костяшки пальцев побелели, челюсть была сжата до такой степени, что на щеках заходили желваки. Еще немного и он сорвется, это чувствовали все.

– Тео! – позвал Драко, держа Гарри Поттера под прицелом.

Нет, применять магию он не собирался. Так, для осторожности. Мало ли, вдруг придется обороняться. Кто знает, что на уме у этой тройки Гриффиндорских Героев. Они являются любимчиками директора, и даже если сейчас начнут разбрасываться заклятиями направо - налево, вряд ли им попадет по-крупному. Скорее всего, отделаются лишь наказанием в виде уборки кабинетов или прополкой огорода у большого лохматого чудовища, коего в народе прозвали Хагридом. А вот детям Пожирателей Смерти может не поздоровиться. Того и гляди, в Азкабан посадят, поближе к родителям.

– Сука! – выплюнул Нотт, палочка в его руке дрогнула.

– Тео! – вновь позвал Драко, чувствуя, что скоро это маленькое купе превратится в поле боя или станет местом преступления, где убьют одну незнакомую, но очень заносчивую девку.

В первый раз он видел друга в подобном состоянии. Обычно этот человек был самым спокойным и веселым в их компании. А тут на тебе, собирается убить девчонку, просто играющую на его нервах. Видимо то, что отца Нотта посадили в Азкабан, довольно плохо на нем сказалось. Но ведь это не повод кидаться с палочкой в руках на какое-то Грязнокровное Недоразумение. Настоящий воспитанный аристократ чистых кровей никогда себе этого не позволит. Только вот Нотту, кажется, сейчас на это плевать с Астрономической Башни.

– Тео, черт бы тебя побрал! – не выдержав, прикрикнул Драко.– Опусти палочку! Сейчас не время разбрасываться заклятиями!

Нотт не ответил. Ему сейчас действительно было плевать на всех и вся.

– Теодор, опусти палочку, – мягко попросил Забини. Свою он уже давно убрал и сейчас, сомкнув пальцы на вытянутой руке друга, сверлил его жестким взглядом.

Нотт очень медленно опустил палочку, сделав шаг назад.

– Новенькая? – хмыкнул Драко, растягивая губы в подобие улыбки. – Твоя смелость впечатляет, только вот… не боишься нажить себе опасных врагов?

– Мальчики, если я приехала в Хогвартс, думаю, ответ очевиден, – с усмешкой ответила девушка. – Я не боюсь ни Волан-де-Морта, ни Пожирателей Смерти и уж, тем более, их несносных отпрысков, – она бережно поправила Малфою воротник его белоснежной рубашки и отступила на шаг. – Еще есть вопросы?

Присутствующие немало подивились такой отваге. Произнести имя Того-Кого-Нельзя-Называть – довольно смелый поступок. Даже дети Пожирателей не осмеливались называть Темного Лорда по имени.

– Хм, я-то думал, только Грязнокровок сейчас не жалуют, но, как погляжу, есть и обратная сторона, – усмехнулся Драко, брезгливо отряхивая место, где она коснулась его. – Ну что же… – вздохнул он, оглядывая ее самодовольное личико. – Желаю тебе успехов в учебе. Только будь осторожна. Неспокойные нынче времена наступили.

– Это угроза? – девушка вскинула бровь.

– Это предупреждение! – ответили ей стальным тоном. – Пойдемте! Нам нечего делать среди этого сброда!

Драко Малфой стремительно покинул купе. За ним поспешил удалиться и Теодор Нотт, напоследок одарив наглую девицу убийственным взглядом. И лишь Блейз Забини задержался на несколько секунд, вглядываясь в ее поблескивающие темно-карие глаза. Он не проявлял ни презрения, ни брезгливости, ни высокомерия, в нем не было даже агрессии. Только интерес, граничащий с какой-то непонятной тягой разгадать эту новоявленную личность, в глазах которой читался вызов всему и всем. И только когда он прервал зрительный контакт, окончательно покинув обитель своих неприятелей, девушка спокойно вздохнула. Все напряжение сразу же спало.

– Надо же… – вымолвила она, присаживаясь на прежнее место, где всего несколько минут назад мирно дремала. – Еще не успела попасть в школу, а уже врагами обзавелась.

Гарри, Рон и Гермиона, все еще находясь в ступоре, продолжали стоять там, где стояли, тупо ее разглядывая.

– Может, сядете уже? – предложила им девушка такой вот простой вариант общения.

– Круто ты их! – только и смог вымолвить Рон, устраиваясь напротив.

– Раздражают подобные хамы, считающие, что они особые в этом мире. Их нужно ставить на место, а то совсем распустились, – пробурчали в ответ, стряхивая с колен несуществующие пылинки.

– А ведь Нотт действительно мог покалечить тебя. Видела, в каком бешенстве он был? – Гермиона выглядела несколько обеспокоенной.

– Это тот, что палочкой перед носом размахивал?! – поинтересовалась девушка. – Пф, нет! Кишка тонка. Всего лишь пустые угрозы.

– Откуда ты знаешь? От детей Пожирателей можно ждать чего угодно, – поставил в известность Рон. – Особенно от этих троих.

– Особенно теперь, когда их родителей посадили в Азкабан, – подхватил Гарри.

– Хотел бы покалечить, сделал бы это сразу. Сами видели, трусости в них больше, чем храбрости. Эти мальчишки только и знают, как прятаться за спинами своих родителей. И, кстати… – девушка оглядела двух парней и их подружку. – Мы ведь с вами не знакомы, – напомнила она, поспешив сменить тему разговора.

– О, точно! – встрепенулась Гермиона и тут же представилась, протянув руку: – Я Гермиона Грейнджер. А это Рон Уизли и Гарри Поттер, – деликатно представила она и двух своих товарищей.

Незнакомка слегка пожала ее пальцы.

– Приятно познакомится. Я Кэтрин Пирс, – улыбнулась. – Перевелась к вам из Шармбатона.

Рон покосился на нее.

– Что? – спросила Кэтрин, не понимая, чего это ее сверлят таким странным взглядом.

– Ничего! – покачали рыжей головой в ответ. – Просто… ты совсем не удивилась, когда узнала, что перед тобой сидит Гарри Поттер. Обычно новые знакомые…

– Знаю, знаю. Восхищенно выказывают то, какая честь познакомиться с Мальчиком-Который-Выжил, – закончила за него Кэтрин. – Нет, я, конечно, рада знакомству, но приступами фанатизма не страдаю. Это как-то… дико, что ли.

– Абсолютно согласен, – улыбнулся ей Гарри. – Ненавижу все это рьяное внимание со стороны окружающих.

– Понимаю! – кивнула Кэтрин. – Сама была в подобной ситуации. Только немного в ином контексте, о котором вам лучше не знать, – извиняющаяся улыбка в ответ. – Не совсем приятно вспоминать прошлое.

– На какой курс ты перешла? – спросила Гермиона.

– Шестой! – ответила ей Кэтрин.

– О, и мы шестой, – выпалил Рон, за что получил недовольный взгляд Гермионы, который Кэтрин назвала бы пустой ревностью.

– Слушайте, я очень устала. Можно мне еще немного поспать? – спросила, конечно, только из вежливости. Надо ведь показать, что к ним она абсолютно лояльна.

– Да нет проблем, – пожал плечами Гарри, вообще не понимая, зачем спрашивать.

– Тогда, Гермиона, разбуди меня, пожалуйста, как только мы будем подъезжать, хорошо?

– Да, конечно! – кивнула Гермиона.

Странной была эта девушка, по мнению и Гарри, и Рона, и Гермионы. Вроде общительная, интеллигентная и явно неглупая. Но что-то в ней настораживало. Слишком самодовольной и дерзкой она была. Как бы в Слизерин не попала, уж больно в ней много змеиного поведения. Конечно, как и подметил Малфой, магглам не место на этом факультете, но кто знает эту Распределяющую Шляпу. Возьмет да отправит ее в питомник ползучих гадюк. Одно дело поставить на место трех скользких типов, другое – тягаться со всем серпентарием сразу.

****

Сидя уже в своем купе, Теодор Нотт слушал возмущенную речь Драко Малфоя с невозмутимым выражением лица…

– Ты что как с цепи сорвался? Какого дементора ты там устроил?

Тон его голоса был спокойным, но все знали, что скрывается за этим спокойствием, так что не нужно было проявлять лишних эмоций.

– Предлагаешь молчать, когда тебя оскорбляет мугродье? – отозвался Теодор.

– Мог бы обойтись словесной атакой, а не размахивать палочкой направо - налево! – сетовал Драко. – И… о чем ты думаешь, Тео? Родители в Азкабане! За нашим факультетом теперь будет глаз да глаз!

– Ой, да хватит! – поморщился Теодор, откидываясь на спинку сиденья. – Признаю, перегнул палку. Но эта девка меня спровоцировала, так что виноватым я себя не считаю.

– Мда, она действительно не подарок, – равнодушно подметил Блейз. – Характер еще тот.

На лице Теодора внезапно расплылась широченная улыбка.

– А девчонка-то пылкая, правда, Забини?! – весело протянул он в ответ. – Наверняка в постели хороша. Эх, не была б она магглой, я бы…

– Твои перепады настроения меня сегодня до клиники Мунго доведут, – перебив его, проворчал Драко. – И чего ты вообще поплелся в это купе. Вышли подышать свежим воздухом, в итоге надышались мугродьем, – состряпал он недовольную физиономию.

– А знаешь, Малфой, она мне чем-то тебя напоминает, – усмехнулся Блейз, с наслаждением глядя, как от возмущения вытягивается лицо друга. – Уж больно в ней много высокомерия и надменности.

– Этого еще не хватало, Блейз. Как ты мог сравнивать МЕНЯ, с этой… ИДИОТКОЙ. Еще бы с Грейнджер на одну ступень поставил, для полного счастья, – недовольству Драко не было предела. – Друг, называется, – фыркнул он пренебрежительно.

Ну что может быть общего между ним и этой строптивой девкой?! Чистокровный – Грязнокровка, далее рассуждать не требуется. По одному только этому противопоставлению можно построить логическую цепочку, доказывающую полюсность их характеров. Но впечатление она произвела достаточно сильное, Драко признавал. Смелая девочка, ничего не скажешь. Не забилась в уголок, когда подставили к горлу палочку, и не растеряла своей уверенности. Нотта вывернула наизнанку, уже похвально, но на остальных силенок явно не хватит. И, похоже, что она это прекрасно понимала, раз уж выбрала самую слабую жертву для своих методов психологического давления. Все оскорбления стерпела достойно, только вот нанесла чуть больше увечий. Опять же, чисто психологическим подходом. Знала, на что жать и куда наступать. Это было немного… странным? Да, наверное, так! Да и сама она состояла из одних только странностей. Все в ней было слишком. Слишком саркастичная, слишком ироничная, слишком язвительная и отталкивающая. Даже внешность, и та отрицательная. Миловидность и хладнокровное поведение в ней – две несовместимые вещи. Она словно вся была вылеплена из ненависти и презрения, не виделось в ней никаких положительных эмоций, какие должны быть у любого нормального человека. Они были даже у такого, как Люциус Малфой, а вот у нее – совсем ничего.

Но все же, что-то Драко в ней привлекло. Он не сразу понял что именно, но потом догадался – в купе тройки Гриффиндорцев, где находилась эта маленькая стерва, витал клубнично-ванильный запах, который он явственно ощущал в своем сне. Это почему-то не очень обрадовало. Хотя бы потому, что сам запах исходил именно от этой девчонки. Она действительно была похожа на незнакомку из сна. Что это? Наваждение?

Драко мотнул головой, отбрасывая от себя дурные сравнения. Еще не хватало, думать о какой-то придурочной бабе, возомнившей из себя черт знает кого. Вот ведь дура! Приехала в школу, зная, какие сейчас времена. Да таких, как она, в первую очередь пришибут, даже имени не спросят. Еще и посмела произнести имя Темного Лорда. Узнала бы об этом бешеная тетушка Беллатрикс, «Круцио» бы запустила, не раздумывая ни секунды, а уже потом и «Аваду» наслала.

– Пф! – не сдержавшись, фыркнул Драко.

– В чем дело? – поинтересовался Блейз, читая «Придиру», которую перехватил у Полоумной Когтевранки Лавгуд. – Сделал мысленное сравнение и пришел к выводу, что все мои доводы по поводу вашей схожести закреплены весьма весомыми аргументами?

– Отнюдь! – послужило ответом. – Пришел к выводу, что ты ИДИОТ!

– Приму это к сведению, – ничуть не обиделся Блейз.

А за окном потихоньку стало темнеть. Еще через часок солнце и вовсе спряталось за горизонтом, уступая место серебристой луне и звездным светилам. Каждый из парней витал в своих мыслях. И ни один из них даже не заметил, как поезд замедлил свой ход, а через несколько минут и вовсе остановился.«Хогвартс-Экспресс» прибыл на станцию «Хогсмид».

****

Гермиона разбудила Кэтрин за час до прибытия «Хогвартс-Экспресса» на станцию «Хогсмид». Вежливо вытолкав Гарри и Рона из купе, она переоделась в школьную форму, при этом рассказывая новенькой о Хогвартсе и его факультетах. Не забыла Гермиона упомянуть и о Слизерине, в котором учатся чистокровные волшебники, почти все являющиеся отпрысками Пожирателей Смерти. И вот, наконец, дождавшись, пока толпа студентов выйдет из поезда, девушки сами двинулись к выходу. Снаружи их уже ждали Гарри, Рон и Джинни, присоединившаяся к ним на платформе. И судя по тому, как она улыбалась новой знакомой, Рон успел в красках описать потасовку, которая произошла в купе при участии Драко Малфоя с заядлыми подпевалами.

– Джинни Уизли. Я младшая сестра Рона, – протянув руку, представилась рыжая забияка.

– Приятно познакомится, Кэтрин Пирс, – представились ей в ответ.

На этом разговор, который еще толком-то и не завязался, прервался громыхающим возгласом большого лохматого чуда…

– Первокурсники, все сюда! – пробасило оно. – Подите ко мне! Быстрее, быстрее!

– Ого! – оторопело изрекла Кэтрин, разглядывая высоченную фигуру габаритных размеров. – Прямо как мадам Максим! – заметила она, наконец, разглядев в нем полувеликана, а не какое-то там сверхволшебное существо.

– Хагрид!!! – в один голос прокричали Джинни и Гермиона, заставив ее поморщиться и наигранно потереть ухо.

– Ооо, Гарри, Рон, Гермиона, Джинни… – перечислил всех Хагрид, хотя, как заметила Кэтрин, мог бы обойтись собирательным словом «ребята». – Как лето провели? – поравнявшись с ними, добродушно поинтересовался лесничий.

– Отлично! – ответили ему «ребята».

– У вас новая подруга? – Хагрид наконец заметил Кэтрин, разглядывая ее с таким интересом, будто перед ним стоял не человек, а какое-то диковинное животное, к которым он всегда был неравнодушен. – Откуда вы будете, юная леди? – спросил ее великан.

– Переведена в Хогвартс из Шармбатона, сэр. Меня зовут Кэтрин Пирс, рада знакомству.

Кэтрин улыбнулась, но на этот раз руку протягивать не стала. Мало ли, еще переломит ей пальцы. Да и смотрел он на нее как-то странно, и, похоже, это заметила только она.

– О, мисс Пирс, взаимно. Я Рубеус Хагрид. Для друзей просто Хагрид, да. Не нужно официальщины, если только не на уроках, – подмигнул ей великан. – Ну, так это… я пойду. Соберу всех первокурсников. В этом году их несколько больше, чем мы ожидали.

Такой поспешный уход большого друга немного удивил ребят, но они предпочли не обращать на это внимания. Привыкли уже к его странностям.

– До встречи, Хагрид! – вслед ему помахали девочки.

– Первокурсники, все за мной! В лодки, быстро, быстро! Садимся по четыре человека! – слышался грозный бас уходящего… кхм… профессора.

– На уроках? – удивленно переспросила Кэтрин.

– Хагрид преподает у нас «Уход за Магическими Существами», – объяснил Гарри.

– Прикольно! – промямлила Кэтрин. – Мне понравился Хагрид. Если не обращать внимания на внешность, вид у него добрый. Только вот… странный он немного.

– Он добрый! – улыбнулся Гарри. – А к его странностям ты привыкнешь. Такой уж он - наш лесничий.

– Ладно, давайте по каретам, – вмешалась в их диалог Гермиона. – А то сейчас все займут, и придется нам в Хогвартс пешком шагать.

Черные кареты были запряжены странно-пугающими существами. Существа эти походили на огромных крылатых лошадей. Точнее, на скелеты лошадей, обтянутые кожей. Крылья их напоминали перепончатые крылья летучих мышей, а на драконоподобной морде светились большие огненные глаза.

– Что это такое? – спросила Кэтрин, глядя на необычных животных то ли с испугом, то ли с интересом, никто так и не понял.

– Ты тоже их видишь? – удивился Гарри.

– Ага! – тихо ответила ему Кэтрин. – А что, кто-то не видит?

– Это Фестралы, – высунула кучерявую голову из окна экипажа Гермиона. – Их видит только тот, кто познал боль утраты. Для меня, Рона и Джинни они недосягаемы. Зато их видит Гарри. Есть еще парочка студентов, которые могут на них посмотреть, но ты их не знаешь. К слову, Фестралы безобидны, хоть и внешностью к себе особо не располагают.

– Ты потерял своих родителей, поэтому можешь их видеть, верно? – спросила Кэтрин у Гарри.

Гарри, поморщившись, отрицательно мотнул головой.

– Слышала про случай на «Турнире Трех Волшебников»? На моих глазах погиб друг. Вот из-за него. А ты?

Кэтрин почувствовала, как в груди что-то больно кольнуло. Невольно она вспомнила, как держала умирающую мать на своих руках. В горле тут же образовался противный ком. Протянув руку, Кэтрин без боязни прикоснулась к морде мифического существа и ласково погладила его.

– Смерть… родителей… – тихо сказала она, не глядя на Гарри, бросившего в ее сторону сочувственный взгляд.

– Прости, – прошептал он тихо.

– Нет, все в порядке, – улыбнулась ему Кэтрин, с огромным усилием подавив слезы. – Поехали в школу. Не хочу опаздывать в первый же день своего пребывания тут.

****

Яркая луна освещала собой деревья Запретного Леса, чьи стволы величественно уходили ввысь, раскидывая там свою густую листву. Между ними то и дело мелькали неясные тени, принадлежавшие стражникам лесной чащи – кентаврам. Все это Кэтрин видела через окно экипажа, который стремительно вез ее навстречу новой судьбе. Сейчас она размышляла над ней и понимала, что как бы спокойно себя не вела, все равно в глубине души сильно волнуется, ведь перед ней открылся совершенно другой мир. Мир, наполненный опасностями и внутренней борьбой с самой собой.

Сегодня она впервые столкнулась с отпрысками убийц своих родителей, и кто бы знал, как тяжело было сохранять спокойствие и равнодушие, удерживая на своем лице маску непринужденности. Как же хотелось послать в этих малолетних потенциальных убийц парочку проклятий, которые могли бы причинить им хотя бы толику той боли, которую испытывала она. Как же хотелось придушить хоть одного их тех троих, чтобы хоть немного утолить свою жажду мести, сжигающую день за днем.

Драко Малфоя она узнала сразу. Его невозможно было не узнать. Этот парень обладал необычной, и оттого еще более запоминающейся, внешностью. Его фамилия многим была хорошо известна. В Шармбатоне девушки частенько упоминали о наследнике этой четы. Похоже, что Люциус Малфой тщательно подбирал своему сыну невесту, раз добрался аж до Франции.

Знала она и Теодора Нотта, являющегося еще одним потомком аристократического рода. Конечно, не столь богатого историей своего происхождения, в отличие от Малфоев, но известность они имели весьма широкую. К слову сказать, за знание еще раз спасибо хорошему другу, отец которого работает в Министерстве. Все досье на эти семьи предоставил ей именно он.

Было еще несколько не менее известных фамилий, которым Кэтрин также уделила должное внимание. Среди них: Лестрейндж, Паркинсон, Булстроуд, Гринграсс, Крэбб, Гойл и еще целый список. Все они имели достаточное влияние в Магическом Сообществе и были самыми приближенными последователями Темного Лорда.

Только вот к какому из них принадлежал третий участник неприятной сцены между ней и тремя Гриффиндорцами, она не знала. Парень с синими бездонными глазами – он был немного не таким, какими были его дружки. Чем-то он отличался от Малфоя и Нотта. Вот только чем, Кэтрин никак не могла понять. Она настолько глубоко ушла в мысли, что даже не сразу услышала, как ее окликают…

– Кэтрин! Кэтрин, ты меня слышишь?

– Да! Да, я слушаю! – растерянно вымолвила Кэтрин, гадая, кто же из ребят ее позвал.

– Все хорошо? – спросил ее Гарри.

– Да! Все отлично! Я просто немного задумалась.

Кэтрин нравилась компания, в которой она на данный момент пребывала. Все такие общительные и дружелюбные, что казалось, будто они знакомы лет десять. А Гарри… Гарри будто бы стоял особняком от всех остальных. Этот парень оказался совсем не таким, каким она его представляла. О нем Кэтрин знала с самого детства, и все время задавалась вопросом – «Какой он, этот Гарри Поттер? Что он за человек? О чем думает? Что чувствует?». Она знала лишь то, что он лишился родителей в раннем детстве и выжил после пущенного в него смертельного заклятия, которого невозможно избежать, если на тебя нацелена палочка твоего палача. Но кем ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был знаменитый мальчик, Кэтрин понятия не имела. Все ее доводы сводились к тому, что Гарри Поттер всего лишь ребенок, упивающийся своей славой, тем самым пытающийся привлечь к себе внимание окружающих. Потом был «Турнир Трех Волшебников», и Кэтрин, помимо всего прочего, узнала еще и о том, что у героического паренька явно не все дома, основывая свои предположения на статьях Риты Скитер. А потом возродился Темный Лорд…

Поначалу Кэтрин не замечала особых изменений в связи с этим происшествием, но после смерти родителей, наконец, поняла весь ужас ситуации. Из книг она знала, что Тёмный Лорд опасен, но ни один учебник не мог передать, каким НА САМОМ ДЕЛЕ чудовищем он был. Бесчувственный, хладнокровный убийца имел, пожалуй, лишь одно страстное желание – сжить со свету Гарри Поттера. Но, вопреки всем язвительным комментариям многих волшебников по поводу его способностей, Гарри, тем не менее, удавалось избежать смерти. И сегодня, познакомившись с ним лично, Кэтрин окончательно поменяла свое мнение о нем, как о весьма заносчивом субъекте. На самом деле Гарри Поттер оказался обычным парнем, которого изводила вся эта известность и чрезмерная популярность. Ему просто хотелось жить, как и всем нормальным подросткам.

– Мы приехали! – сообщил Рон.

Карета действительно остановилась, и ученики стали выходить из своих экипажей. Перед Кэтрин предстал огромный замок, который тонул, возвышаясь, в бархатной темноте ночи, в осеннем небе, где высоко над головой, парили осколки созвездий, напоминающие диковинных птиц. Кэтрин даже раскрыла рот от изумления. Конечно, Шармбатон был прекрасен, но по сравнению с Хогвартсом являлся всего лишь маленьким светлым дворцом.

– Привет, ребята!

Рядом с Гарри внезапно нарисовалась невысокого роста девушка, с копной спутанных белокурых волос. От неожиданности ее появления Кэтрин едва не шарахнулась в сторону.

– Полумна! – улыбнулся Гарри. – Привет! Как дела?

– Очень хорошо, спасибо, – сказала Полумна.

К груди она прижимала стопку журналов, огромные буквы на обложке которых, оповещали о том, что внутри журнала можно найти пару бесплатных спектрально-астральных очков. К слову, одни вот такие очки были натянуты на глаза самой Полумны, и Кэтрин невольно сравнила ее с очумевшей разноцветной совой.

– Я смотрю, «Придира» процветает, – заметил Гарри с некоторой нежностью к журналу, который в прошлом году напечатал его эксклюзивное интервью.

– О, да! Тиражи растут, – ответила довольная Полумна.

– Прости за нескромный вопрос - а ты лично знакома с редактором этого журнала? – полюбопытствовала Кэтрин.

– Да, он мой отец, – кивнула Полумна.

– О, так ты Лавгуд? – удивление в голосе Кэтрин заставило Полумну по-доброму усмехнуться.

– Ага! – вновь кивнула она. – Полумна Лавгуд!

– Скажи, Полумна, а ты случаем не знаешь, что там происходит? – прервала вдруг разговор двух девушек Гермиона. Голос ее был несколько обеспокоенным.

– И что за люди в плащах, шныряют по двору? – заинтересованно спросила Джинни.

– Мракоборцы, дополнительная охрана, – ответила им Полумна. – Филч проводит обыск у входа.

Действительно, школьный завхоз выворачивал все карманы и чемоданы студентов. Внутрь школы пропускали только тех, кого уже тщательно перепроверили несколько раз.

– Думаю вам лучше поторопиться, если хотите успеть к распределению, – пробормотала Полумна.

– А ты? – спросил у нее Гарри.

– А меня уже обыскали. Я вышла специально, чтобы отдать вам вот это…

Полумна пихнула всем пятерым по журналу и упорхнула к Невиллу Долгопупсу, который пытался снять с головы обозленного Филча свою жабу.

– Чудная девочка, ничего не скажешь, – высказала о ней свое впечатление Кэтрин.

– Она хорошая, – сказал Гарри. – И добрая.

– Ты про всех так говоришь? – усмехнулась Кэтрин.

– Нет, – покачав головой, улыбнулся Гарри. – Только про тех, кого искренне люблю и уважаю.

Они зашагали по аллее, ведущей к входу школы. Там их, как и всех, тщательно обыскали и только потом пропустили внутрь. Кэтрин шла, разглядывая архитектуру древнего замка, славившегося своей величественностью и множеством интересных историй, когда со стороны послышался громкий голос, отвлекший ее от созерцания многочисленный картин и гобеленов.

– Студенты Дурмстранга и Шармбатона, прошу всех сюда!

Обернувшись на зов, Кэтрин увидела женщину средних лет. Кругленькую, розовощекую и довольно неопрятную. Платье ее, доходившее почти до самых пят, было в земле, будто она прошлась по слякоти, образовавшихся после бурного ливня.

– Новенькие из других школ, все ко мне! – звала она, привлекая к себе внимание.

– Кажется, мне туда, – неуверенно пробормотала Кэтрин.

– Да, скорее всего, – отозвалась Гермиона. – Иди, увидимся в Большом Зале.

– О'кей, – выдавила слабую улыбку Кэтрин, чувствуя, как постепенно теряет уверенность и начинает волноваться.

Возле неопрятной женщины столпилось уже человек десять, но она не спешила к ним присоединяться. Однако выбора у нее в любом случае не было, поэтому, чуть помедлив, Кэтрин все же направилась в сторону новоприбывших учеников двух школ, которые ничего общего с Хогвартсом не имели.

Поравнявшись с ними, Кэтрин сразу же заметила несколько знакомых ей лиц, с которыми ранее училась во Французской Академии. Что же касалось мужской части коллектива, то сомнений не оставалось – студенты Дурмстранга. Все как один: высокие, стройные и слишком серьезные.

– Кэтрин Пирс, неужели это ты? – послышался чей-то до боли знакомый мелодичный девичий голос.

Кэтрин хмыкнула, словно ждала появления этой особы. Впрочем, наверное, так и было.

– Ну здравствуй… Кристен, – уголок рта дернулся вверх, когда красивая высокая блондинка встала под боком.

Две девушки не смотрели друг на друга, но отчетливо ощущали напряжение, повисшее между ними. Одна – шатенка с надменным равнодушным взглядом. Вторая – блондинка с мягкими красивыми чертами лица и необычайно светившимися бирюзовыми глазами. Две такие разные, но с совершенно одинаковыми эмоциями, совокупность которых можно было назвать всего лишь одним простым словом – враждебность.

– Я должна была догадаться, что тебя тоже пригласят в Хогвартс, – не совсем дружелюбно пробормотала Кристен. – Мерлин, как же меня это достало.

Кэтрин лишь фыркнула, даже не удосужившись взглянуть на нее.

– А ты все та же, Пирс, – тем не менее, продолжала язвить собеседница. – Высокомерная и самовлюбленная хамка. Ничуть не изменилась.

– Твое мнение меня мало интересует, Паркер, так что освободи меня от своего общества, – вздохнув, парировала Кэтрин, всем своим видом показывая неугомонной девице, что более не желает вести с ней скупой разговор.

– Зачем ты явилась сюда? – выпалила Кристен, не желая терпеть к себе подобного обращения. – Разве не знаешь, что здесь тебе еще опасней? Или ты так жаждешь оказаться на том свете рядом со своими родителями?

На мгновение повисла тишина. Лицо Кэтрин Пирс оставалось непроницаемым и равнодушным. Только в карих глазах сосредоточилась вся злость, царившая на задворках сознания. Кристен невольно поежилась. Буквально за считанные секунды она пожалела о том, что вообще подошла к старой знакомой.

– Тебя не должно волновать, зачем я здесь, – произнесла Кэтрин слащавым тоном, в котором чувствовалась плохо скрываемая угроза. – И если еще раз ты заговоришь о моей семье или начнешь пускать слухи об их смерти, как это делала в Шармбатоне, клянусь, тебе не поздоровиться. И две недели в лазарете, куда я отправила тебя год назад, покажутся раем по сравнению с тем, что ожидает тебя в стенах этой школы. Поверь мне, Кристен, на этот раз ты можешь задержаться там еще дольше. А можешь и вообще не выйти оттуда.

– Оставь эти угрозы, Кэтрин. Ты знаешь, я тебя не боюсь, –прошипела Кристен, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Да неужели?! – наигранно вскинула брови Кэтрин. – Что же ты тогда так дрожишь? Смотри, мурашками вся покрылась, – усмехнулась она. – Бог мой, Кристен, ты похожа на ощипанную курицу.

– Иди к дьяволу! – сквозь зубы процедила Кристен и внутренне сжалась.

– Я уже у него! – совершенно спокойно отозвались в ответ.

– Как же я ненавижу тебя, дрянь! Из-за тебя я вечно нахожусь в тени! Я - чистокровная, богатая, красивая - нахожусь в тени магглы, простушки!

Кристен говорила тихо, чтобы никто, кроме Кэтрин, не мог ее слышать. Говорила яростно, сжимая свои маленькие кулачки. А ведь когда-то они были лучшими подругами. Всегда и везде вместе. Как день и ночь, солнце и луна, даже инициалы их имен были одинаковы. Но одна всегда превосходила другую…

Если Кэтрин была загадкой и закрытой книгой, тайной, которую никто не мог разгадать в течение долгого времени, то Кристен являлась слишком легкой и доступной добычей, верившей красивым словам, что нашептывали ей на ушко. Она действительно была красивой девушкой, но вся эта красота меркла на фоне ее чрезмерной навязчивости. Именно поэтому ей никогда не везло в любви. В отличие от Кэтрин, которая неизвестно какими способами завлекала парней в свои сети.

Безусловно, у Кристен было намного больше любящих ее ухажеров. Только вот со временем все они сбегали от нее сломя голову, и она никак не могла понять – в чем причина их побега, что не так она делает? Богатая, красивая, чистокровная, отличница в школе – что их не устраивало? Почему все они оставляют ее, прерывая всяческие контакты? Почему она всегда остается одна? От этого «Почему» голова шла кругом.

На почве этого в душе постепенно стала зарождаться зависть к лучшей подруге, которой в жизни везло куда больше. Удача следовала за ней по пятам. Желаемое само плыло к ней в руки. Она даже не прилагала каких-либо усилий для того, чтобы получить любовь того единственного, с кем бы ей хотелось провести остаток всей своей жизни. Казалось, ей вообще не нужен был рядом такой человек. Но это лишь казалось…

Кэтрин Пирс, как и любая другая девушка, мечтала быть любимой, но только чтобы в отношениях все было взаимно. Не так, чтобы любила только она, или наоборот. А так, чтобы любовь была обоюдной. Честно сказать, Кэтрин вообще о многом мечтала. Любила мечтать, следовала этим мечтам. Но все эти мечты испарились, когда не стало родителей. Все, чем она когда-то жила, теперь захоронено вместе с ними.

Да… узы между этими двумя совершенно разными девушками когда-то были крепки. Но лишь до тех пор, пока одна из них не вкусила яблоко раздора в лице двуличного парня, который оказался точкой невозврата и последним звеном в чаше переполненной зависти. За один короткий миг, из-за одного недоразумения, дружба разрушилась, как песочный замок. Только вот строение на морском берегу всегда можно воссоздать заново, в отличие от близости, которую уже никогда не вернуть.

Да… иногда Кристен жалела, что повела себя так опрометчиво, разорвав все отношения с самым близким ей человеком. Она металась из угла в угол, даже иногда хотела вернуть все назад. Только вот всегда мешало уязвленное самолюбие и зависть, мертвой хваткой вцепившаяся в душу. У нее никогда не было того, что было у нее. Никогда. Но теперь все будет по-другому. Все должно быть по-другому. Место под солнцем она не уступит никому. Оно принадлежит ей – Чистокровной Кристен Паркер, а не Грязнокровке Кэтрин Пирс.

– От того, что ты чистокровная, богатая и красивая, отношение к тебе не поменяется, Паркер. Доверие и любовь людей нужно завоевывать поступками. А теперь, извини, у меня нет желания с тобой говорить. Ты меня раздражаешь, – холодно парировала Кэтрин, отвернувшись.

Кристен бросила в ее сторону отчаянный взгляд.

– Да пропади ты пропадом! – прошипела она зло, развернулась на каблуках и ушла прочь, проклиная некогда лучшую подругу.

Глава 4. Распределяющая Шляпа

Красивой на вид я могу и не быть,
Но только по виду не стоит судить.
И знайте, я съем скорее себя,
Чем вы шляпу найдёте умнее меня.

Все ваши цилиндры и котелки,
Бесспорно, красивы, блестящи, черны.
Но в Хогвартсе я в своём роде одна,
И все их смогу превзойти без труда.

Ничто не сокрыть вам в своей голове,
Я всё разгляжу! Так позвольте же мне
Распределение быстрее начать,
Чтобы должное место вам указать.


В Большом Зале все уже расселись по местам в соответствии с принадлежностью своего факультета. Студенты радовались встрече друг с другом, делились впечатлениями от проведенных каникул, обсуждали предстоящий учебный год и дружно ждали пополнения в своем стане. Атмосфера была праздничной и поистине волшебной. В воздухе витал дух веселья и радости. Даже обыск, проведенный около замка, который заставил многих поволноваться, не испортил общего впечатления. Но неожиданно в один момент все стихло. Разговоры прекратились, заменяясь странными вздохами и перешептыванием. Даже учителя, и те на мгновение замолкли…

– Что такое? – не поняла Гермиона внезапной смены настроений.

– А ты глянь туда, – недовольным тоном отозвался Симус Финниган, кивнув в сторону дверей. – Там цирк на подходе.

Недоумевая, Гермиона обернулась и тут же закатила глаза.

– Что правда, то правда! – констатировала она скептически.

– Пф! – фыркнул Рон. – Что тут такого?!

Да в принципе ничего. Всего лишь три парня вошли в Большой Зал. Всего лишь Драко Малфой, Блейз Забини и Теодор Нотт. Самоуверенные, надменные, и до безобразия высокомерные Слизеринские Мерзавцы, вопиющие о своей родословной на каждом углу. Их ненавидели, их презирали, их осуждали, над ними смеялись. Но при всем этом их и любили. Девушки едва не таяли, растекаясь лужицей под столом, когда они проходили мимо, окутанные шлейфом дорогих духов. В глазах сразу же вспыхивал страстный огонек, на губах расползались мечтательные улыбки, а фантазия подбрасывала все новые и новые романтические сцены с участием одного из или же с тремя сразу. Но, слава великому Мерлину, не все Хогвартские красавицы страдали подобным заболеванием. У некоторых юных особ все же хватало ума разглядеть за красивой оберткой мерзкое содержимое.

– Кого-то они мне напоминают, – с ухмылкой на губах проговорил Кормак Маклагген. – Помните, был у нас тут один златокудрый Апполон, занявший пост преподавателя по «Защитам от Темных Искусств»?!

Стол Гриффиндора и Когтеврана разразился дружным смехом. Конечно, многие поняли, кого имел ввиду Кормак Маклагген. Незабвенного Златопупса Локонса, который вот так же, как и эти три Слизеринца, гордо задирал свой нос, красуясь перед общественностью. Хотя красоваться-то было нечем. Впрочем, как и тем, кто ему подражал.

– А вы слышали, как прозвали этих трех «красавчиков» на их собственном факультете? – не скрывая ехидства в голосе, задала вопрос Лайза Турпин.

– Ну и? – заинтересованно протянул Кормак.

«Слизеринские Принцы» – о, да, этот термин им очень даже соответствовал. Малфой, Забини и Нотт не только гармонировали друг с другом, они дополняли друг друга. Расправленные плечи, гордая осанка, уверенная походка, сразу видно – Аристократы. Все их движения, все жесты кричали об этом. Такие разные, и, в то же время, такие одинаковые: Один – бледнолицый сероглазый блондин, высокий, стройный, чуть худощавый. Другой – смуглый синеглазый брюнет атлетического телосложения, мускулистый, широкоплечий. Третий – зеленоглазый шатен, чуть ниже своих товарищей, но не ушедший далеко в своем превосходстве. Выбирай кого хочешь, как говорится, только потом не плачь от разбитого сердца. Такие вот они были, неприступные, гордые и самовлюбленные отпрыски трех аристократических семей.

– Тоже мне, «Слизеринские Принцы»! – поморщился Рон. – «Слизеринские Хорьки», вот кто они!

Он даже самому себе не мог сознаться, как сильно завидует популярности этих парней среди женского пола. У него за все шестнадцать лет еще ни разу не было хоть каких-то романтических отношений. А ведь он тоже парень, и тоже неплох собой. Только вот почему-то с девушками ему совсем не везло. Нравилась ему одна, умная не по годам… подруга. Но она, как назло, ничего кроме учебы не замечала. Ни его взглядов, ни намеков, только и знает, как отчитывать да ругать.
Рон искоса глянул на Гермиону, обсуждающую с Джинни новое заклинание, которому научилась на летних каникулах. В общем, что и требовалось доказать. Она, наверное, и замуж выйдет, сидя в библиотеке.

– Эй, Уизли! – окликнули его, прерывая все размышления.

– Что? – отозвался Рон, глядя то на Невилла Долгопупса, то на Колина Криви.

– Ты чего на Грейнджер так смотришь? – а оказался вообще Дин Томас. – Дыру скоро в ней прожжешь.

– Отвали, Дин, – смущенно пробубнил Рон. – Занимайся своими делами.

Дин так и поступил. Хмыкнув, занялся своими делами. А шумиха, возникшая с приходом Малфоя, Забини и Нотта, продолжалась еще некоторое время. Но вскоре она совсем утихла, и на смену ей начался иной общественный ажиотаж…

Как только последние студенты расселись, а профессора заняли свои места, в зал вошла Минерва МакГонаггалл, а за ней толпа первокурсников, восхищенно озиравшихся по сторонам. По традиции, их ждала одинокая табуретка с покоившейся на ней Распределяющей Шляпой.

– Ого, сколько их тут! – присвистнул Эрни Макмиллан. – Похоже, что Хогвартс сегодня изрядно пополнится малышней.

– Ага, и старосты будут загружены работой вдвойне, – подхватила Ханна Аббот.

Один за другим первокурсники стали проходить распределение. Один за другим они отправлялись на тот или иной факультет. Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран, Слизерин – никого не обделили. После директор Хогвартса Альбус Дамблдор встал за свою кафедру, чтобы произнести речь. Золотая Сова радостно расправила свои крылья. В зале воцарилась тишина.

– Дорогие студенты… – начал Дамблдор, окидывая своим внимательным взглядом всех собравшихся. – Прежде чем поздравить вас с началом учебного года, мне бы хотелось внести кое-какие объяснения…

– Интересно, что на этот раз?! – прошептал Рон.

– Скорее всего, распределение еще не закончилось, – ответила ему Гермиона.

– Так перваков уже всех распределили, – огляделся по сторонам Рон, словно где-то еще мог увидеть группу маленьких ребятишек.

– Как вы все знаете, настали темные времена и в связи с этим многие учебные учреждения Волшебного Мира были вынуждены прекратить свою деятельность, дабы обезопасить своих студентов. Среди таких является Болгарская школа Чародейства и Волшебства Дурмстранг, перешедшая во власть Пожирателей Смерти, и Французская Академия Шармбатон, – тем временем продолжал говорить Дамблдор. – Как вы думаете, к чему я веду? – улыбнулся он в бороду. – Да! Именно к тому, что ученики этих двух школ получили приглашение закончить свою учебу в Хогвартсе. Наверняка некоторые из вас уже знают об этом. Многие добирались до школы вместе с вами на «Хогвартс-Экспрессе». Прошу вас… – махнул рукой в сторону Дамблдор. – Встречайте своих новых друзей!

С последним его словом двери Большого Зала со скрипом отворились. И переведенные из Дурмстранга и Шармбатона студенты вошли в сопровождении преподавателя по травологии Помоны Стебль, которая остановила их недалеко от табурета и покоившейся на нем Шляпы, объясняя, каким образом будет проходить распределение по факультетам. Кто-то из новоприбывших заметно волновался, кто-то восхищенно озирался по сторонам, кто-то оставался спокойным, а кто-то вообще откровенно скучал. Да… Гермиона в очередной раз оказалась права. Предстояло еще одно распределение…

– Лаима Дорисфул, Шармбатон! – назвала первое имя профессор Стебль.

Из толпы вышла девушка лет семнадцати в сиреневом шелковом платье. К слову, в подобной одежде были и другие ученицы Французской Академии. Девушка эта от души повеселила всех, наблюдающих за ней. Дело в том, что когда Распределяющая Шляпа сжалась на ее голове, Француженка довольно таки громко пискнула. Не ожидала она вот такого привета со стороны обычной залатанной Шляпы. А Шляпа, недолго думая громко провозгласила:

– Когтевран! – и Лаима Дорисфул расслабившись, встала, улыбнулась и, словно бабочка, упорхнула к новым однокурсникам, которые встретили ее с распростертыми объятиями.

– Камила Эльфруд, Шармбатон! – назвала второе имя профессор Стебль.

– Когтевран! – вновь провозгласила Шляпа, и очередная хорошенькая девица, отправилась туда же, куда и первая.

– Дмитрий Беликов, Дурмстранг!

А вот этот парень действительно привлек к себе много внимания, как со стороны женской аудитории, так и со стороны мужской. Красивый, темпераментный, но суровый и мрачный. Однако девушки, по своей натуре сравнившие его с Малфоем, Забини и Ноттом, пришли к выводу, что парень этот станет куда популярней «Слизеринских Принцев», всех вместе взятых. Он отличался от них тем, что был более мужественным и раскрепощенным. Он был серьезней, и казался намного взрослее. Одним словом – настоящий мужчина семнадцати лет, который отправился на… все затаили дыхание… девушки, внимание…

– Слизерин! – выкрикнула Шляпа.

– Кто бы сомневался, – пробурчал Рон. – Только таких и отправляют на Слизерин.

– Дурмстранг славится своей любовью к черной магии. Это неудивительно, что его определили именно туда, – ответила Гермиона. – Не удивлюсь даже тому, если большинство студентов Дурмстранга попадут на Слизерин.

– Мелисса Волф, Шармбатон! – тем временем назвала еще одно имя профессор Стебль.

Воистину, студентки Французской Академии были не просто привлекательными дамами, а самым настоящими красавицами. И, что уж тут скрывать, очень сильно отличались от Хогвартских учениц. Они были более женственны, что ли. От них веяло грацией, легкостью и изыском. Интересно, а правду говорят, что в Шармбатоне специально этому обучают? В общем, об этом можно будет узнать чуть позже, а Мелисса Волф отправилась…

– Пуффендуй! – подытожила Шляпа.

– Кристен Паркер, Шармбатон! – последовало очередное имя.

– Уау! – только и смог изречь Кормак Маклагген.

Когда из толпы с гордо вздернутым носом выплыла жемчужная блондинка, всем стало ясно, что именно она станет Звездой Вечера. Высокая, стройная, с алыми губами, розовыми щеками – пожалуй, эта девушка была краше всех остальных. Одни ее бирюзовые глаза чего стоили. Живая фарфоровая кукла. Ей не хватало лишь нимба над головой и белоснежных крыльев за спиной. Такой невинной красоты в Хогвартсе еще не было. Похоже, что настала очередь парней пускать слюнки в разные стороны и растекаться лужицей под столом.

Кристен Паркер глубоко вздохнула. Да… очень переживала, но старалась это не показывать. Однако все внутри нее трепетало, колени дрожали, ладони вспотели. Унять волнение было делом непростым. Сев на табурет, она прикусила губу, сминая в руке нежно-голубой платочек. Сердце в груди, отбивающее бешеный ритм, отзывалось гулкой дробью в ушах. На голову опустилась Шляпа…

– Что же вы, милочка, держите в себе столько обиды и злости? – тут же задала она риторический вопрос, не требующий ответа.

Кристен и не горела желанием отвечать, потому молча ждала решения. Для нее это решение было самой ответственной частью на данный момент.

– Ууу, столько красавиц за один день, просто рай для мужчины, – присвистнул Теодор Нотт. – Наслышан про чету Паркер. Весьма знатный чистокровный род во Франции. Правда, сами они англичане, – поделился он информацией, сверкая похотливыми зеленными глазами. – Вы только гляньте на эту конфетку. Ммм, так и съел бы вместе с этикеткой.

– Извращенец! – закатив глаза, припечатала Пэнси Паркинсон.

– Да ладно тебе, Пэнси, ты все равно у нас прелестней всех на свете, – улыбнулся ей Теодор.

– Еще и подхалим! – послужило ему дерзким ответом от Пэнси.

– Эй, я же с самыми искренними намерениями!

– Ну да, конечно!

А тем временем, вышеупомянутая Кристен Паркер ждала провозглашения своего факультета.

– Мисс Чистокровность… – произнесла Шляпа. – Ну, конечно, я знаю, куда вас определить с вашим образом мысли…

– Слизерин, Слизерин, Слизерин… – бурчал себе под нос Теодор.

– Заткнись, Тео! – шикнула на него Пэнси, и…

– СЛИЗЕРИН!!! – проорала Шляпа.

Стол Слизерина взорвался приветственными восклицаниями мужской половины. Кристен едва не взвизгнула от накатившей радости. Все прошло именно так, как было задумано. Еще до прибытия в Хогвартс она хотела попасть на факультет, основанный великим Салазаром. И у нее получилось. Она это сделала. Со счастливой улыбкой Кристен направилась к столу, над которым висели серо-зеленые гобелены с изображением змеи. Там ее уже ждали однокурсники с приветственным восторгом. Впрочем, на них она наплевала сразу же, как только в поле зрения попал бледнолицый сероглазый юноша. Со вселенской скукой он наблюдал за продолжением распределения, подперев рукой щеку. Надо же, как выпал расклад. Удача все-таки не оставила ее окончательно. Обворожительно улыбнувшись, Кристен Паркер подсела к Пэнси Паркинсон.

– Здравствуйте, – поздоровалась она вежливо со всеми, кто был в пределах ее досягаемости, и взглянула в сторону того самого юноши, которого выделила из толпы остального мужского факультативного коллектива.

– Вечер добрый, – отозвался Драко Малфой в своей ленивой манере. – Добро пожаловать в нашу персональную психушку.

Кристен улыбнулась шире. Да уж, чувством юмора парень явно не обделен. Она уже хотела завязать с ним непринужденный разговор, но в этот момент ею заинтересовался другой…

– Теодор Нотт, мисс, я счастлив, что вы присоединились именно к нам, –поднялся Теодор со скамьи и по правилам этикета протянул ей руку.

– Приятно познакомится, мистер Нотт. Вы очень галантны, – в ответ пролепетала Кристен, изящно вложив в его ладонь свои пальчики, на которых он запечатлел легкий поцелуй.

– О, зовите меня Тео, миледи. Вы очаровательны, – выдал ей Теодор самую соблазнительную улыбку, на которую только был способен.

Покосившись на него, Пэнси с усмешкой покачала головой. Похоже, что друг уже нашел новую жертву для своих плотских утех.

– Позвольте представить вам моих друзей… – продолжал закреплять за собой интерес Теодор. – Это Драко Малфой и Блейз Забини, – вежливо представил он товарищей. – А эта леди, наша вторая мамочка, Пэнси Паркинсон.

Драко и Блейз лишь кивнули в знак приветствия, а вот Пэнси не поленилась и встала. Но только для того, чтобы влепить другу-шутнику подзатыльник. Друг-шутник, конечно же, отклониться не успел, но не обиделся, приняв оплеуху подруги за юмор.

– Просто Пэнси, – натянуто улыбнулась Пэнси, усаживаясь на место.

– Рада знакомству, Пэнси, – заливаясь звонким смехом, выдавила Кристен, и добавила, чуть успокоившись, обращаясь ко всем, и к Теодору отдельно: – Мое имя вы уже знаете, поэтому не буду повторять. И еще, Тео, не люблю формальности, так что, давай обойдемся без этих вежливых «мисс» и «вы». Называй меня по имени и на «ты».

– Желание дамы - закон, – развел руками Теодор, игриво подмигнув ей.

Воистину, Слизерин был рассадником чистокровных и богатых красавцев. Один краше другого. И вот она уже знакома с тремя представителями аристократических семей: Блейз Забини, Теодор Нотт, и… Драко Малфой… Драко…

Кристен многое слышала о чете Малфой. И об их наследнике тоже. А теперь вот он. Сидит прямо напротив нее. Самовлюбленный, неприступный, хладнокровный. Не требовалось даже долгого общения с ним, чтобы разгадать его личность. Такой заслуживал к себе особого внимания, и он его наверняка получает. Да, за такого не грех побороться. А бороться уж точно есть с кем.

Что же… она уже поставила на нем невидимое клеймо своего будущего кавалера. Зачем выбирать и долго думать над своим решением. Ведь достаточно одной только его фамилии, чтобы понять, что он ее выигрышный билет в лотерее жизни. Но не успела Кристен в достаточном изобилии насладиться подарком судьбы, как из пьянящих раздумий ее вырвало очередное имя, прозвучавшее из уст профессора Стебль:

– Кэтрин Пирс, Шармбатон!

Сидя за учительским столом, Дамблдор внезапно вздрогнул и с жадностью впился взглядом в девушку сквозь стеклышки своих очков-половинок. Северус Снегг, сидевший рядом с ним по правую сторону, поперхнулся соком и надрывно закашлялся, а потянувшись за салфеткой, заметно побледнел.

– Чего это с ними? – пробормотал Рон, переглянувшись с Гарри и Гермионой.

– Словно призрака увидели! – констатировал Блейз, глядя на хмурого Драко и Теодора.

А Кэтрин тем временем села на табурет, изящным движением закинула ногу на ногу, и на коленке сомкнула пальцы в замок. Сейчас будет решаться ее дальнейшая судьба. Заметив на себе взгляды уже знакомых ей лиц, она выдавила едва заметную улыбку. Гарри, Рон и Гермиона… странно, за столь короткий миг, она уже успела привыкнуть к их обществу. Хорошо было бы вновь оказаться рядом с ними, но… у нее были другие планы…

О, а вот и Драко Малфой, Блейз Забини и Теодор Нотт не сводят с нее глаз. Интересно, какие эмоции они выразят, если она, вопреки всем приоритетам великого Салазара, разделит трапезу именно за их столом? Наверное, такие же, какие выражает Кристен Паркер, которая взглядом пытается прибить ее к табуретке. Небось, молится всем святым, чтобы ненавистную экс-подружку определили куда угодно, только не в этот гадюшник. И вот Шляпа медленно опускается на голову…

– Ммм… тяжело, очень тяжело… – протягивает она задумчиво, то сжимаясь, то разжимаясь на кучерявой голове. – Много тайн хранит ваше прошлое. Много неразрешенных загадок.

Кэтрин в удивлении вскинула брови. Какие, к Мерлину, тайны? Нет никаких тайн!

– Столько холода, столько жестокости, столько боли. А душа наполнена жаждой мести, чернеет и черствеет. Ее словно разъедает изнутри, жжет…

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. Брови Драко Малфоя сошлись на переносице. Кэтрин же выругалась про себя, проклиная засаленную тряпку, говорившую то, чего посторонним знать не стоит.

– Я вижу ум и отвагу. А еще много таланта. Причем таланты эти врожденные, да. Такие таланты есть не у каждого чистокровного волшебника, мисс, – пробормотала Шляпа.

– Вы что-то путаете. Я магглорожденная, – не сдержала Кэтрин язвительной усмешки.

– Магглорожденная, говорите?! – с сомнением протянула Шляпа. – Хм, а ведь редкие способности твердят об ином!

– У меня нет особых способностей, которыми не могли бы обладать другие волшебники. Потому прошу вас объяснить мне свою малопонятную речь, – в ответ проговорила Кэтрин.

Но Шляпа предпочла ничего не объяснять. А Кэтрин сделала для себя вывод, что Шляпа слишком стара, и, видимо, у нее, как и у человека, начался возрастной маразм.

– Так куда же мне вас определить? – тем не менее, продолжала размышлять Шляпа, «сидя» на ее голове. – У вас, мисс Пирс, есть задатки каждого факультета. Храбрость и благородство Гриффиндора. Хитрость и надменность Слизерина. Острый ум Когтеврана. И упорство Пуффендуя. С вами даже тяжелее, чем мне пришлось с мистером Гарри Поттером. Я, конечно, могу определить вас на Слизерин, который мог бы многое дать вам, но не будем принимать поспешных решений.

– Дело ваше, – пожала плечами Кэтрин. – Лично мне все равно, где я буду учиться. И извините за невежливость, но не могли бы вы рассуждать про себя, – очень даже вежливо попросила она Шляпу, на что та просто-напросто взяла и замолкла. Обиделась, что ли?

Драко Малфой сощурился. В мыслях его проносилась каждая фраза, прозвучавшая из уст Распределяющей Шляпы:

«Много тайн хранит ваше прошлое. А душа наполнена жаждой мести, чернеет и черствеет. Ее словно разъедает изнутри, жжет…»
«Врожденные таланты, которые есть не у каждого чистокровного волшебника…»
«Магглорожденная, говорите?! Хм, а ведь редкие способности твердят об ином…»

Что имела в виду Шляпа? Какие тайны? Какая месть? Что за таланты? Почему Шляпа сомневается в том, что девчонка Грязнокровка? Почему так внимательно и напряженно смотрит на нее Дамблдор? Почему Снегг так побледнел, когда увидел ее? Столько вопросов, и ни одного ответа. Что-то Драко подсказывало, что неспроста эта девушка появилась в Хогвартсе.

Внезапно Драко наткнулся на столь же хмурые и заинтересованные взгляды Поттера, Уизли и Грейнджер. Видимо, не только он заметил странности в поведении директора и своего декана. И не только его заинтересовали размышления Шляпы по поводу заносчивой новенькой девки.

– Думаю, я все же знаю, куда вас определить, мисс Кэтрин Пирс, – наконец заговорила Шляпа, спустя несколько недолгих минут.

Зал затих. Такой идеальной тишины не было, наверное, ни на одном экзамене по С.О.В. или Ж.А.Б.А. Кэтрин затаила дыхание, и…

– ГРИФФИНДОР!!! – прозвучал вердикт.

Стол, над которым висели золотисто-красные гобелены, взорвался бурными овациями. Шуму было столько, что уши закладывало. Кэтрин выдохнула. Гриффиндор… ее ждал факультет Гриффиндор…

Наконец, когда Шляпу сняли с ее головы, она с улыбкой направилась к своим новоявленным однокурсникам. Те бурно приветствовали ее, протягивая руки, чтобы познакомиться.

– Добро пожаловать в Гриффиндор! – говорили они. – Поздравляем! Добро пожаловать!

Да… Кэтрин была рада тому, что попала на факультет Гриффиндор. Рада хотя бы потому, что там она уже знала нескольких человек, среди которых был Гарри Поттер – Мальчик-Которому-Вовсе-Не-Нужна-Была-Слава. И она никогда никому не признается, что ее изначальной целью был факультет Слизерин.

Нет… Кэтрин вовсе не стремилась попасть туда, прекрасная зная, что врагами обзаведется в достаточном изобилии. Просто следовать своим планам было бы куда проще. Но ничего. Гриффиндор не нарушит эти планы. Может, даже наоборот, поможет в их исполнении…

– Хм, я почему-то предполагал подобный исход событий, – хмыкнул Блейз. – Гриффиндор, как же.

– По-моему все было ясно еще в «Хогвартс-Экспрессе», – вставил Теодор. – Компания, в которой она пребывала, говорила сама за себя.

Драко, промолчал. Он не понимал, с чего вдруг столько внимания уделено обычно мумаггловскому мугродью. Ладно, Дамблдор, но Снегг. С чего вдруг Снегг так эмоционально воспринял появление этой девчонки в стенах Хогвартса?

Внезапно весь его мысленный поток оборвался, стоило ей повернуться к нему спиной. Драко вдруг почудилось, будто он вновь оказался в своем сне, где видел подобную картину. Ее силуэт. И эти волосы, тяжелыми кудрями спадавшие по спине. Сердце ускорило ритм. Она? Нет, не может быть! Бред!

Драко не видел лица девушки из своего сна, но эти волосы он запомнил. Таких не было ни у какой другой в этой школе. И запах, исходивший от нее в поезде. Запах клубники и ванили. Что все это значит, гиппогриф всех затопчи: сон, эта девчонка, какие-то тайны? Ох, не к добру все это! От рассуждений его отвлекло грубое подергивание за плечо…

– Что? – резко вырвалось у него.

Теодор едва не шарахнулся от подобного порыва, благо, никто не заметил.

– Чего ты так вылупился на это недоразумение? – спросил он деликатно.

– И ничего не вылупился, больно надо, – отмахнулся Драко. – Просто задумался. О своем.

Теодор бросил взволнованный взгляд в сторону Блейза и Пэнси. Они видели, что в последнее время Драко стал нервным и дерганным. Замечали, что он слишком часто уходит в размышления и подолгу остается в одиночестве. Понимали, что как бы он ни пытался скрывать свои переживания под маской равнодушия, ничего не получалось. Глаза его выдавали. А спрашивать, в чем дело, никто не решался. Слишком хорошо изучили его характер. Он либо отмахнется, либо съязвит, либо просто промолчит.

– Оставь, Тео, это бесполезно, – пробормотал Блейз.

– А я думаю, с ним надо поговорить, – высказала свое мнение Пэнси. – Ты же видишь, он сам не свой после исчезновения матери.

– Мерлин, только не затрагивайте эту тему, – закатил глаза Блейз. – Вы же понимаете, что она для него слишком болезненна.

– Хорошо, а можно тогда поговорить по поводу Черной Метки, которая сейчас красуется на его предплечье? – съязвил Теодор, понизив тон своего голоса до едва слышного.

– Об этом тоже не стоит напоминать! – вздохнул Блейз. – Чего вы вообще к нему прицепились?

– Мы переживаем, Забини! – в голосе Пэнси звучали нотки упрека. – В отличие от тебя!

Они знали, что этим летом Драко поставили метку, которой он всеми фибрами души надеялся избежать, поэтому лишний раз старались не затрагивать тему, касающуюся Темного Лорда, Люциуса Малфоя и внезапно исчезнувшей Нарциссы. А так хотелось поговорить с ним по этому поводу. Они действительно искренне переживали. И Блейз тоже переживал. Только вряд ли Драко это понимал. Впрочем, они уже привыкли к его хладнокровию и недоверию. Потому даже не обижались, продолжая следовать за ним через все жизненные перипетии.

– Своим назойливым беспокойством вы только сыплете соль на свежую рану. Лучше постарайтесь сделать так, чтобы он не думал ни о чем плохом, – посоветовал Блейз. – И радуйтесь тому, что сами не удостоились оказаться на его месте.

Но долго ли эта радость продлится? Ведь каждый из них понимал, что рано или поздно они все равно получат проклятое клеймо, которое изуродует их, пока еще чистые, предплечья.

****

Закончившееся распределение ознаменовалось началом праздничного пира. Первокурсники который раз от восхищения разинули рты, когда перед ними, будто из воздуха, появились различные блюда, вряд расположившиеся на столах. А бывшие студенты Дурмстранга и Шармбатона совсем ничему не удивились. Для них это было свойственно и привычно. С большим аппетитом опустошая золотые тарелки и кубки с питьем, они знакомились с местными жителями, пытаясь влиться в их общество. В свою очередь, местные жители проявляли к новеньким благосклонность и дружелюбие…

– Кэт'ин, а пач’хэму ты не к’хушаешь? – спросил Рон, с трудом совмещая процессы пережевывания и произношения слов. Вечно «недоедающий», он грыз куриную ножку и одновременно с этим пытался запихнуть в рот соленый огурец.

– Я не голодна, – ответила ему Кэтрин.

Какой тут может быть голод, когда все вокруг вызывает в ней первобытный интерес. Не удивление, нет, именно интерес. Особенно ее привлек звездный зачарованный потолок. Красота неописуемая. Вот бы и в своем маггловском доме наколдовать такой же, чтобы каждый раз вглядываться в него перед сном. Интересно, а в спальне ее здесь будет нечто подобное? Было бы чудесно.

– Съешь хотя бы десерт, – предложил Гарри. – Хочешь, подам тебе пудинг?

– Нет, спасибо. Я, правда, не голодна, – вежливо отказалась Кэтрин, теперь уже оглядывая формы местных студентов, отмечая разные цвета их галстуков.

Интересненько. Гриффиндор – золотисто-красный, Пуффендуй – желто-черный, Когтевран – бронзово-синий, Слизерин – серебристо-зеленый. Креативно, ничего не скажешь. Вот значит, как они отличают, кто к какому факультету принадлежит.

Тут Кэтрин бросила взгляд в сторону преподавательского состава и невольно нахмурилась. Как-то странно на нее поглядывали директор и сидящий рядом с ним мужчина. Оба что-то обсуждали. Или… кого-то? Уж не ее ли?

В общем-то, и не важно. Факт был в том, что Кэтрин этот мужчина, сидящий рядом с директором, не понравился. Жуткий был тип. Неряшливый, неухоженный и устрашающий, облаченный в свою черную одежду, будто бы в трауре находился. И этот его взгляд черных глаз, резко контрастировавший на фоне бледного лица, был настолько неприятным, что внутренне ее всю передергивало.

– Эм, Гермиона, а кто этот противный дядька, с не совсем чистой головой? – решила узнать для себя Кэтрин.

Гермиона едва не расхохоталась. Вот бы этот дядька услышал, как о нем тут отзываются.

– Это профессор Северус Снегг, – ответила Гермиона. – Декан Слизерина. Преподает «Зельеварение». Но ему больше по душе «Защита от Темных Искусств». Он уже который год метит на эту должность.

– Неудивительно, – пробормотала Кэтрин, стараясь не привлекать еще большее внимание со стороны этого человека. – Он сам одно сплошное «Темное Искусство».

– Вынуждена согласиться, – не сдержавшись, все-таки прыснула Гермиона, и в этот момент раздался мелодичный звон хрусталя. – А это наш декан. Профессор Минерва МакГонагалл. Преподает «Трансфигурацию», – шепнула Гермиона, глядя на женщину, вставшую из-за стола преподавательского состава.

– А сейчас она что делает? – с насмешкой поинтересовалась Кэтрин. – Стуком чайной ложки по хрусталю пытается трансформировать фужер во что-то экзотическое?

– Нет, призывает всех к тишине, – улыбнулась Гермиона.

– Очень… неординарный подход… – изрекла Кэтрин. – Но старушка мне нравится.

– Прошу всех, минуту внимания! Профессор Дамблдор хочет произнести речь! – провозгласила МакГонагалл, и тишина поистине образовалась идеальная.

– Впечатляет! – не смогла промолчать Кэтрин. – Кажется она еще и с характером, да?

– Все преподаватели, так или иначе, с характером, – пожала плечами Гермиона.

На том и закончили. Сейчас все внимание привлек к себе Альбус Дамблдор. На этот раз он не стал подходить к кафедре, так что Золотой Сове не пришлось расправлять крылья. Директор просто вышел из-за стола и громко заговорил:

– Я поздравляю всех вас с началом нового учебного года! И, в первую очередь, приветствую новичков! Добро пожаловать в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, мои дорогие! Отныне этот замок - ваш второй дом. А однокурсники, с которыми вам предстоит учиться - вторая большая семья. Надеюсь, в Хогвартсе вы получите достойные знания. Также я прошу обратить ваше внимание на школьные правила, которые остаются неизменными вот уже несколько столетий. Итак, ходить в Запретный Лес всем ученикам, без исключения, строго запрещено. Имейте ввиду, там очень опасно. Помощь может вовремя не подоспеть. Далее, за отличные отметки и примерное поведение каждому студенту того или иного факультета присуждаются баллы. Количество их зависит от преподавателей, которые также имеют полное право оштрафовать и назначить отработку за нарушение школьного устава или общественного порядка. Старосты, комендантский час начинается с десяти часов вечера. После того, как будет объявлен отбой, ученики должны быть в своих апартаментах. Смею просить всех должностных лиц отнестись к своей работе со всей ответственностью…

– А кто старосты нашего факультета? – вновь обратилась Кэтрин к Гермионе.

– Я, староста девочек, – ответила ей Гермиона. – Рон, староста мальчиков.

– О, так можно будет нарушать правила?! Надеюсь, ты не будешь штрафовать собственный факультет?! – шутливо подмигнула ей Кэтрин, однако, заметив в ее глазах серьезное неодобрение, поспешила исправиться: – Расслабься, я шучу! – заверила она и тут же полюбопытствовала: – А на Слизерине кто старосты?

Гермиона подозрительно на нее покосилась.

– Драко Малфой, – кивнула она в сторону соседнего стола. – Тот блондин, который заглядывал к нам в купе со своими дружками. И Пэнси Паркинсон.

– Паркинсон? – эхом отозвалась Кэтрин, и тут ее губы изогнулись в странной усмешке. Ой, как не понравилась эта усмешка Гермионе. Эта новенькая вызывала слишком много сомнений еще с самого начала знакомства. Что-то с ней было не так.

– Да, Пэнси Паркинсон, – тем не менее, ответила Гермиона. – Вон та, видишь?! Сидит напротив Малфоя. Говорят, они помолвлены. С Теодором Ноттом ты уже знакома, у вас была не очень приятная беседа. А третий - Блейз Забини.

«Значит, Забини…» – мысленно повторила Кэтрин.

– Ну конечно! – накатило на нее осознание. – Забини!

– Что? – плохо расслышала ее Гермиона.

– Да так, – небрежно отмахнулась Кэтрин. – Мысли вслух.

Теперь-то ясно, почему она не сразу узнала этого синеглазого… итальянца. Архивы его семьи она читала, но не придала им особого значения. Просто потому, что никто из его родственников метку на себе не носил, хоть и были они чистокровными аристократами, чей род был также хорошо известен многим. Однако это еще не значит, что они не являются последователями Волан-де-Морта. Чета Забини не раз подвергалась допросу и судебным следствиям, оттого особого доверия к ним не было.

«Значит, Забини… Блейз Забини…» – Кэтрин внимательно оглядела его, затем перевела внимание на Теодора Нотта, потом на Пэнси Паркинсон, и остановилась на Драко Малфое. Видимо, почувствовав на себе ее взгляд, он сощурился, отвлекаясь от продолжительной речи директора, и взглянул в ее сторону. Кэтрин, не растерявшись, ухмыльнулась ему уголком рта и вновь повернулась к Гермионе, делая в голове пометку – «Драко Малфой - Враг №-1»…

Параллельно с этим Кристен Паркер пыталась привлечь к себе его внимание вот уже полчаса, однако чуда не происходило. Флирт Теодора Нотта ее порядком утомил, и она стала не на шутку раздражаться. Но чтобы не показывать свое невежество, мило улыбалась ему, терпеливо отвечая на все вопросы. Драко же продолжал хмуриться, глядя в сторону преподавательского состава. Сплетя пальцы в замок на уровне лица, он внимательно слушал директора, потом вдруг встрепенулся, сощурился и бросил взгляд куда-то поверх ее плеча.

Интересно, а сейчас куда смотрит? Кристен с любопытством обернулась и тут же нахмурила тонкие бровки. Кровь в жилах вскипела, словно бурлящая лава. Кэтрин Пирс! Он смотрит на Кэтрин Пирс! Чертова Грязнокровка!

– С тобой все в порядке? – отвлекла ее от мысленных ругательств Пэнси. – Кого это ты там пытаешься убить своим озлобленным взглядом? – спросила она насмешливо, выискивая потенциальную жертву зрительной атаки.

– Да так! Никого! – ушла от ответа Кристен. – Все хорошо, не обращай внимания!

Пэнси только пожала плечами, давая понять, что ей в принципе все равно. Так, просто полюбопытствовала, с кем не бывает. А Кристен снова взглянула на Драко, и на этот раз ей повезло. Он все-таки обратил на нее внимание, пусть и не сразу.

– В чем дело? – спросил ее, выгнув бровь. – Со мной что-то не так?

Кристен невольно поежилась. Пристальный взгляд серых глаз обдал ее жгучим холодом.

– Нет, что ты! – покачала она головой. – Я просто… просто…

– Просто понравился? – хмыкнул Драко.

«Какой проницательный! Конечно, понравился!» – мысленно улыбнулась Кристен.
Она одарила его кокетливой улыбкой, надеясь на благосклонность, но получила лишь дерзкую ухмылку в ответ.

– Не отвлекайся, – сказал он стальным тоном. – У нас еще будет время пообщаться.

– Да… конечно… прости… – сконфуженно проговорила Кристен, наконец, осознав, что все это время негласно навязывала ему свое общество.

«Не будь назойливой! Не будь легкодоступной и все у тебя получится!» – который раз напомнила она самой себе.
Стараясь больше не смотреть на Драко, Кристен попыталась вслушаться во все еще звучавшую речь директора.

– Как вы все заметили, каждого из вас сегодня обыскали по прибытии в школу. И вы вправе узнать, зачем, – сказал Дамблдор, замечая во взглядах студентов неподдельный интерес. – Так вот, жил на свете волшебник. Как и вы, он когда-то сидел в этом зале, ходил по коридорам этого замка, спал под его крышей. Для всего мира он был обычным подростком, жаждущим показать себя и свой непревзойденный ум. Звали его Том Реддл…

После произнесенного имени молчание, натянутое, словно тетива лука, со звоном лопнуло. Зал тут же наполнился обеспокоенным ропотом и перешептыванием. Но Дамблдор, не обращая на это никакого внимания, продолжал говорить, приближаясь к логическому завершению своего длительного монолога:

– Сегодня же он известен всему миру под другим именем. И потому, стоя сейчас здесь и глядя на всех вас, я не могу забыть о главном. Каждый день, каждый час, даже в эту самую минуту, темные силы пытаются пробить брешь в стенах этого замка. Но в итоге, их сильнейшее оружие - это вы. Подумайте над этим.

С окончанием последних трех слов старик задержал свое пристальное внимание на Кэтрин Пирс, которая никак не могла понять, чем был вызван такой интерес к ее скромной персоне. Кэтрин готова была под стол залезть, лишь бы не замечать адресованные ей странные взгляды со стороны директора и декана Слизеринцев.

Да черт бы их побрал, она что, сотню галлеонов им в прошлой жизни задолжала? Что за нездоровое восприятие ее личности? Почему среди десятков других учеников, они смотрят так только на нее? Почему не на Кристен Паркер? Или не на других Шармбатонско-Дурмстранговских студентов? Почему именно на нее?

Ответа Кэтрин так и не нашла. Как и Драко Малфой, наблюдающий за ней все это время. От его чуткого внимания не ускользало ничего. Он подмечал каждую деталь, но что-то явно упускал. Что-то, что могло бы объяснить причину столь странного поведения Дамблдора и Снегга.

– А сейчас, я прошу должностных лиц проводить учеников своего факультета в их спальни, – раздался голос МакГонаггалл. – Советую всем хорошенько отоспаться перед завтрашними уроками. Могу вас заверить, день предстоит весьма насыщенный.

– Как жизнерадостно, – с иронией в голосе заметил Рон, вставая из-за стола. – Страшно даже подумать, что нас ждет впереди.

– Да уж, – согласилась с ним Гермиона. – Вот тебе и начало учебного года.

В помещении вновь началась всеобщая суматоха. Сотни учеников тут же потянулись к дверям Большого Зала. В проходе образовалась пробка. Кэтрин не спешила идти к выходу. Вместо этого решила с Гарри и Джинни дождаться, пока основная масса студентов перестанет образовывать столпотворение, в то время как Рон и Гермиона унеслись выполнять свои обязанности старост.

– Ну? Как тебе Хогвартс? Отличается от Шармбатона? – поинтересовалась Джинни, встав под боком.

– Отличается, – ответила ей Кэтрин. – Но мне здесь многое нравится. Особенно зачарованный потолок, – подняла она вверх указательный палец. – Выглядит, как настоящее звездное небо.

– Да, я тоже была восхищена им, когда только поступила, – задрав голову, сказала Джинни. – По приезду домой на летние каникулы, даже хотела попросить маму наколдовать мне такой же в спальне. Но потом решила, что лучше будет создать Парад Планет.

– Парад Планет? – переспросила Кэтрин. – А с помощью какого заклинания?

– Понятия не имею, не я ведь колдовала, – пожала плечами Джинни.

– Ах, ну да… – снизошло на Кэтрин понимание. – Совсем забыла, что несовершеннолетним запрещается пользоваться магией вне школы.

– Всегда считала это правило несправедливым, – вздохнула Джинни. – Но я спрошу у мамы про заклинание, если хочешь.

– О, я была бы рада, – кивнула Кэтрин. – Спасибо.

– Да не за что, – махнула Джинни рукой. – Поблагодаришь, когда я узнаю.

– Заметано, – улыбнулась ей Кэтрин.

– Народу, кажется, стало меньше, – раздался голос все это время молчавшего Гарри. – Думаю, можно уже идти - как считаете?

– Думаю, можно, – согласилась с ним Джинни. – Да и пора, вообще-то.

Все вместе они направились к выходу, однако Кэтрин из зала так и не вышла. Причиной послужил очень нерасторопный парень, которому, видимо, не хватило для маневров достаточно приличного расстояния между столами, раз он умудрился задеть ее, причем, довольно-таки грубо.

– Эй! – возмутилась она, потирая свое плечико. – Аккуратней никак нельзя было?! Или тебе места мало?!

Парень остановился. Для начала взглянул на нее через плечо, и только потом обернулся.

– Прошу извинить меня, дамочка, я не нарочно! – парировал он язвительно.

– Снова ты! – устало вздохнула Кэтрин.

Теодор Нотт расплылся в самодовольной улыбке.

– Опять! – ответил он, засунул руки в карманы своих брюк, сделал пару шагов навстречу, и остановился перед ней на расстоянии вытянутой руки. – Неужели ты совсем не рада меня видеть? – спросил, глядя ей прямо в лицо.

– Фууу! – поморщилась Кэтрин. – Какой ты противный!

– Ну, ну… – издевательски протянул Теодор. – Не надо строить из себя недотрогу, детка, тебе это не идет.

– Проваливай, дятел, пока я добрая! – послужило дерзким ответом.

– Как грубо с твоей стороны, – цыкнул языком Теодор. – Хотя, знаешь, мне нравятся строптивые девочки, – блеснул он белоснежной улыбкой. – Может, прогуляемся вечерком под луной?

Поджав губы, Кэтрин сощурилась.

– Повтори! – попросила она. – Что-то я не совсем тебя поняла!

– Ну… я и ты… – повторил Теодор. – Вечерком… под звездным небом и луной…

Он заправил ей прядь волос за ухо и с предвкушением стал ждать враждебного выпада. Однако такового не последовало. Вместо этого Кэтрин Пирс сделала то, чего Теодор и вовсе никак не ожидал – соблазнительно улыбнувшись, подошла к нему практически вплотную, обжигая своим горячим дыханием.

– А знаешь, я не против! – пропела она мелодично, едва касаясь его губ. – Ведь под луной можно не только гулять, верно?!

Теодор улыбнулся еще шире, чуть отстранившись, чтобы видеть ее миловидное личико.

– Когда? – задал он единственный вопрос. Мерлин с ней, раз уж она сама этого хочет, почему бы и нет. – Назови время, моя хорошая, и я весь твой!

Кэтрин провела ноготком по его груди, игриво закусив нижнюю губу.

– Ммм… – промычала она задумчиво. – Наверное…

– Наверное… – эхом повторил Теодор и…

– Что здесь происходит? – раздалось откуда-то со стороны.

Теодор стиснул зубы, с трудом поборов в себе желание прибить внезапно появившегося Гарри, мать его, Поттера.
Да чтоб он сквозь землю провалился, лохматое недоразумение! Надо же было явиться в такой кульминационный момент!

– Уйди, шрамоголовый, не видишь, мы тут беседуем, – проворчал Теодор.
– Она не нуждается в твоих беседах, Нотт! Так что отвали от нее, пока я прошу по-хорошему! – решил оправдать одно из своих званий Мальчик-Герой.

– А по-плохому, как это будет выглядеть, Поттер? – послышался ленивый заносчивый тон. – Может, продемонстрируешь?

Присоединившийся Драко, в компании Блейза с новенькой Кристен Паркер, и вовсе испоганил всю малину. Теодору так и хотелось рыкнуть от накатившего раздражения.

– Иди куда шел, Малфой! – посоветовал ему Гарри Поттер. – Не лезь, куда не просят!

– Я всегда делаю только то, что хочу, Поттер! – насмешливо протянул Драко Малфой. – Запомни это раз и навсегда!

– А может, вы выясните свои отношения где-нибудь в сторонке? – предложил им Теодор Нотт. – Дайте спокойно закончить разговор с милой дамой!

Кэтрин расплылась в саркастичной улыбке, чувствуя, что оказалась в центре всеобщего внимания. Особенно ее позабавила искрившаяся зависть в бирюзовых глазах. Хотя, чему тут завидовать - оставалось гадать.

– В «хорошую» же ты компанию попала, Кристен, – вымолвила она, искоса оглядев бывшую подругу. – Прямо под стать себе.

– О, поверь, дорогая, моя компания будет получше твоей! – с вызовом ответила ей Кристен. – Как видишь, на этот раз мне повезло куда больше!

– Ну, это еще с какой стороны посмотреть, – протянула Кэтрин загадочно, поведя плечами.

Пробурчав себе под нос несколько нечленораздельных ругательств, Теодор решил наплевать на всех и вся, вновь обратив все внимание магглорожденной девушки лишь на себя. Подперев пальцами ее подбородок, он заглянул в глубокие омуты ее карих глаз.

– Ты не ответила! – напомнил напряженно. – Когда?

– Никогда! – ответила Кэтрин с улыбкой, отмечая нарастающее желание парня чуть ниже пояса. – Воздержание плохо сказывается на потенции, Теодор… – выдавила она, огромным усилием сдерживая смех.

Теодор оскалился.

– Дрянь! – прошипел он. – Ты все это время просто играла со мной!

– Удивительно, что ты сразу об этом не догадался, – с насмешкой протянула Кэтрин. – Хотя, нет. Совсем неудивительно. Судя по тому, в каком состоянии ты сейчас находишься, очевидным становится то, что все твои извилины сосредотачиваются в голове, находящейся у тебя в штанах.

Гарри Поттер от изумления раскрыл рот. Блейз Забини поперхнулся воздухом. Драко Малфой выгнул бровь. А Теодор Нотт в бессильной злобе сжал кулаки, чтобы не дать девчонке по голове.

– Ты расслабься дорогой, не мучай себя, – дружески похлопала его по плечу Кэтрин. – Эрекция скоро пройдет. А если уж совсем невмоготу, то попроси Кристен помочь. Уверена, у нее это получиться.

– Слушай ты… – Кристен вспыхнула, как спичка. – Да я…

– Ой, да перестань, – закатила глаза Кэтрин. – Вместо того чтобы разбрасываться ругательствами, которые сейчас витают в твоей белобрысой голове, лучше окажи экстренную помощь симпатичному похотливому змеенышу. Он как раз в твоем вкусе. И да, кстати - приятной учебы с Пожирателями Смерти, «подруга».

Подмигнув Кристен на прощание, Кэтрин взяла ошалевшего Гарри под ручку и смоталась от праведного гнева своих неприятелей.

– Пошли, Гарри! Нам нечего делать среди этого сброда! – с точностью до наоборот повторила она слова Драко Малфоя, ранее сказанные в вагоне «Хогвартс-Экспресса».

Теодор стоял как громом пораженный. В висках пульсировало, в паху ныло. Ощущение было такое, словно он выпил афродизиак в большой дозе. И даже затопившая сознание ярость не могла угомонить внезапно вспылившую возбужденность.

– Теее-ооо! – пощелкал пальцами перед его помутневшими глазами Блейз. – Тео, очнись!

– Я слышу! – с весьма заметной агрессией вырвалось у Теодора. – Слышу, не глухой!

– Выглядишь неважно, – с насмешкой подметил Блейз, прекрасно понимая его состояние.

– Порядок! – проворчал Теодор. – Извините, мне нужно отлучиться! – круто развернувшись, он пулей вылетел из Большого Зала, сопровождаемый устремленными в спину взглядами.

– Куда это он? – поинтересовалась Кристен, чтобы хоть как-то отвлечься от клокочущей внутренней злобы.

– В туалет, наверное, – усмехнулся Драко.

****

– Мы с Гарри уже вышли из Большого Зала, когда заметили, что Кэтрин потерялась. Он сказал, чтобы я поднималась, а сам пошел обратно за ней, – рассказала Джинни, сидя рядом с Роном на диване, стоявшем прямо напротив зажженного камина. Гермиона же шагала из стороны в сторону, нервно щелкая пальцами.

– Ну и куда они делись? Комендантский час двадцать минут назад объявили. Ох, не дай Мерлин с Малфоем и его компанией столкнутся, – переживала она, маяча перед глазами. – Учебный год еще не начался, а мы уже рискуем потерять баллы.

– Не понимаю, чего ты так разволновалась. Скорее всего, они просто хотят побыть наедине, чтобы получше узнать друг друга, – предположил Рон, за что получил хорошую затрещину от младшей сестры. – Ау, Джинни, за что? – пискнул он, потирая голову.

– За то, что мелешь всякую чушь! –в ответ прошипела Джинни.

– А что я такого сказал?! Гарри все-таки мужчина, а Кэтрин - девушка. Причем довольно-таки хорошенькая девушка. Правда, немного странная, – пробубнил Рон. – Может, она того?! – покрутил он пальцем у виска, за что получил уже целых две затрещины. Первый опять от младшей сестрицы, второй от подруги. – Блин, Гермиона, а ты-то чего? – состроив обиженную физиономию, проскулил Рон, уже второй раз потирая свой многострадальный затылок.

– Рональд Уизли, грубиян! Кэтрин только первый день в Хогвартсе, а ты уже такие вещи про нее насочинял! – возмутилась Гермиона. – Гарри не такой, ясно! Он не бабник!

– Что за агрессивные выпады? – проворчал Рон. – Я же не говорю, что они уединились для того, чтобы… Аааай! Да сколько можно?!

Гермиона и Джинни не дали Рону договорить, снова влепив ему пару затрещин. Только в этот раз немного не рассчитали силы, заставив его побагроветь от подобной наглости. Присутствующие, которых было не так уж и много в гостиной, покосились на них. Как раз в этот момент и появились те, кого они так обеспокоенно ждали. Появились в странном, подозрительном состоянии…
Схватившись за живот, Гарри в буквальном смысле слова складывался пополам, сотрясаясь от смеха. А Кэтрин, далеко от него не ушедшая, старалась хоть как-то его успокоить.

– Где вас носит? Вы на время смотрели? Уже половина одиннадцатого! – тут же набросилась на них Гермиона, только вот ее мало кто слушал.

– Сейчас… подожди… – просипел Гарри, плюхнувшись на диван, между Джинни и Роном. – Дай отсмеяться… то есть отдышаться…

– Кэтрин?! – сверкнула глазами Гермиона, и Кэтрин тут же посерьезнела. Правда серьезность эта далась ей с огромным трудом.

– Когда мы поднимались, лестница сменила направление, – вымолвила она. – Пришлось шагать на два этажа выше, – и, не удержавшись, снова прыснула, глядя на красного от хохота Гарри. Уж очень заразительно он веселился.

– Нет, вы посмотрите на них, им смешно! – взбесилась Гермиона. – Мы здесь сидим, переживаем, а им смешно!

Джинни лишь поджала губы, чтобы не выругаться вслух. Внутри нее сейчас ковырялся противный червячок, именуемый ревностью. Она старалась не подавать виду, но у нее это плохо получалось. Всегда плохо получалось, стоило увидеть, как Гарри, проявляет интерес к какой-либо девушке. Рядом с ним Джинни ощущала себя бесполым существом. Рядом с ним ее самооценка стремительно падала. Он никогда не замечал ее в плане сексуального объекта. Воспринимал только как друга. Вернее даже будет сказать, как сестренку друга, ни больше, ни меньше. Неужели она его совсем не привлекает?

– Я же говорил, что все в порядке, – обиженно пробормотал Рон, как бы доказывая логичность своих вышесказанных слов, и это послужило окончательному взрыву эмоций.

– Что здесь происходит?– воскликнула Джинни, да так громко, что Гарри от неожиданности едва не свалился с дивана.

Как же ее убивала эта безответность. Сначала Чжоу Чанг, и вот теперь эта новенькая. А ведь она ей понравилась, Джинни даже хотела с ней подружиться. Но как можно дружить с человеком, который отбирает у тебя внимание того единственного, для кого бьется сердце в груди.

– Джинни, ты чего? – вылупился на нее Гарри.

Но Джинни не ответила. Только просверлила его убийственным взглядом. Выражение ее лица можно было описать в двух словах: недовольное и злое. Кэтрин, которая уже поняла, что она себе успела надумать, тут же решила коротко и ясно все разъяснить:

– Дело в том, что выходя из Большого Зала, я столкнулась с Ноттом. Как выяснилось, он оказался слишком болтливым. Что же, я решила вступить с ним в диалог, но не успела довести его до кондиции, как на помощь мне подоспел Гарри. А к Нотту тем временем присоединился Малфой в компании Забини и новенькой Паркер. Завязалась словесная потасовка. Но в итоге мы поняли друг друга и разошлись.

Джинни тут же оттаяла. Значит, ничего не было? Ни поцелуев, ни обнимашек, ничего? Черт побери, да как она могла о подобном подумать?! В конце концов, Гарри и Кэтрин знакомы всего несколько часов. Какие там могут быть поцелуи и обнимашки?! А ведь это все Рон. Подначил и сидит теперь весь ни при делах.
«Да и ты тоже хороша! От ревности совсем уже крыша поехала!» – мысленно отругала себя Джинни.

– Простите, ребят, – вымолвила она, вздохнув. – Я не о том подумала, когда увидела вас вместе.

– Ничего страшного, – отмахнулась Кэтрин. – Я понимаю.

– Что ты понимаешь? – насупилась Джинни.

Неужели она себя только что сдала?

– Стоп, подожди! А ты о чем подумала? – спросил ее Гарри.

– Я? – переспросила Джинни. – Ну… как бы это объяснить…

– Это неважно! – пришла ей на помощь Гермиона, прекрасно зная о ее чувствах к Гарри. – Лучше давайте обсудим то, что произошло, – решила она затронуть более важную тему. Тему нравоучения. Только вот не Гарри, и даже не Рона, Гермиона избрала в качестве своей «жертвы». А Кэтрин. Кэтрин Пирс. – Наверное, нам стоить объяснить тебе, Кэтрин, о том, что не стоит вступать в перепалки со Слизеринцами, – начала она деловито. – Видишь ли, дисциплина превыше всего. Нужно следовать школьным правилам. Поверь мне, взыскания из-за подобных инцидентов назначаются весьма неприятные.

Кэтрин хмыкнула. Не сразу ответила. Несколько секунд она сверлила Гермиону изучающим взглядом, и лишь потом заговорила с легкой улыбкой на губах:

– А ты неплохая староста, Гермиона. Только знаешь что - в обиду себя я никому не дам.

– Ты ведь понимаешь, что из-за ответного выпада можешь подставить весь факультет? – как бы между прочим поинтересовалась Гермиона.

– Знаю! – ответила Кэтрин. – Но я не из тех людей, кто может молча вытерпеть оскорбления и унижения в свой адрес.

– И все же я советую тебе… – начала было Гермиона.

– Оставь! – на полуслове прервала ее Кэтрин. – Я не нуждаюсь в советах. Я следую своим принципам. А принципы мои вразрез противоречат твоим. Так что давай не будем спорить по поводу того, что плохо, а что нет. Пусть каждый останется при своем личном мнении. А теперь, не могла бы ты сказать, где находится моя спальня. Я устала. Мне нужно отдохнуть.

– Ты будешь проживать там, где проживала я, до того, как переехала в личные апартаменты старост. Второй этаж, от начала четвертая дверь слева. Соседки по комнате Лаванда Браун и Парвати Патил, – угрюмо проговорила Гермиона. – Могу показать дорогу, если хочешь.

– Благодарю, не стоит! – сдержанно кивнула ей Кэтрин. – Желаю всем доброй ночи! – встав с кресла, она удалилась.

– Ей здесь не место! – отрезала Гермиона. – Шляпа ошиблась!

– А где, по-твоему, ей место? – покосился на нее Рон.

– В компании Слизеринцев! – послужило ответом.

– Скажи, Гермиона, а в тебе сейчас говорит обида личного характера, или все же объективное мнение? – поинтересовался Гарри. – Вот я, например, мыслю объективно, потому могу с полной уверенностью сказать, что в Слизерине ей точно не место. И Шляпа никогда не ошибается. Она попала туда, где должна быть.

– Я смотрю, ты с ней спелся, да?! – проворчала Гермиона. – По-моему, Гарри, ты спутал свое объективное мнение с проявлением откровенной симпатии, тебе так не кажется?!

– Нет, не кажется! –ответил Гарри. – Безусловно, Кэтрин девушка достаточно привлекательная. Но я никогда не сужу человека, исходя из его внешности. Гермиона, она всего лишь защищает себя. Отстаивает свои права, как и все мы. Видела бы ты, как она взашей заткнула Нотта в Большом Зале, несколько минут назад. То, как она дает отпор своим недругам, действительно достойно похвалы.

– Можешь рассказать в подробностях, что там произошло? – попросила Джинни. Ей действительно было интересно, несмотря на то, что она вновь стала испытывать чувство ревности.

– О, это было действительно круто! Как вспомню физиономию Нотта, так снова хохотать в голос хочется!

Гарри снова повеселел, в красках расписывая всю ситуацию, связанную со Слизеринцами, вдоль и поперек. Воистину, рассказ его повеселил и всех остальных. Даже угрюмая Гермиона посмеялась, признавая, что зря придирается к новенькой. Девушка-то ведь неплохая. Просто обладает весьма своеобразным характером.

****

Соседки по комнате встретили ее весьма радушно. Кэтрин даже поначалу растерялась от столь бурного приветствия и дружелюбия с их стороны. Но, как заметила она позже, все это являлось лишь напускной лестью. Единственное, что было искренним в Лаванде Браун и Парвати Патил, так это обычное человеческое любопытство. Они были отталкивающими и слишком шумными. Наперебой задавали кучу вопросов, на которые Кэтрин не успевала им отвечать. У нее голова шла кругом от их визгливых голосов. Она даже стала подумывать о том, чтобы попросить МакГонаггалл или Гермиону переселить ее. Хоть куда-нибудь. С кем угодно, только подальше от этих все время каркающих ворон…

– Стоп, стоп, стоп, девочки! Остановитесь! – попросила их Кэтрин, вконец очумев от допроса. – Я уже все о себе рассказала. Осталось только дать вам адрес моего маггловского дома, и можете смело приезжать в гости на каникулах. А теперь, пожалуйста, можно я разгребу свои чемоданы? Как видите, вещей я взяла много, потому раскладывать их по полочкам буду долго, а ведь надо еще и выспаться, правда?!

– Да, конечно! – ответила ей Лаванда Браун. – Хочешь, помогу?

– Очень мило с твоей стороны, но нет, – вежливо отказалась Кэтрин от предложения. – Я привыкла сама со всем справляться.

– О, я понимаю! – сочувственно произнесла Парвати Патил. – Из-за смерти родителей, тебе пришлось слишком рано повзрослеть, верно?!

Кэтрин поморщилась. Благо сейчас уже стояла к соседкам спиной, распаковывая первый чемодан. Похоже, что язык за зубами они держать не умеют. Ох, как же хотелось огреть их чарами немоты, чтобы много не болтали.

– Да! – тем не менее, ответила она сухо. – Все верно! Пришлось!

– Бедняжка! – с сожалением в голосе протянула Парвати. – Я очень тебе сочувствую!

– Не стоит! – отрезала Кэтрин. – Сочувствие и жалость только усугубляют ситуацию!

– А что произошло с твоими родителями? – полюбопытствовала Лаванда. – Почему их не стало?

– Да, я бы тоже хотела знать, – подхватила Парвати. – Все-таки мы теперь подруги, так что между нами не должно быть никаких секретов.

Это уже было слишком. И на этот раз Кэтрин церемониться с ними не стала. Обернувшись к обеим девушкам, она просверлила их убийственным взглядом. Хотелось уже не только заткнуть их чарами немоты, но и наслать на каждую какой-нибудь страшный сглаз.

– Я достаточно о себе рассказала, вам так не кажется?! – спросила она жестким тоном. – Запомните одну вещь - никогда и ни при каких-либо обстоятельствах не задавайте мне подобные вопросы! Держите со мной определенную дистанцию! Я ваша одноклассница и соседка по комнате, ни больше, ни меньше! Все ясно?

Лаванда и Парвати переглянулись. Их немного удивил грубый тон новой знакомой. Совсем недавно она казалась милой и отзывчивой. А сейчас перед ними будто стоял совсем другой человек. Неприступный, высокомерный и гордый, буквально за мгновение изменившийся. Что не так они сделали?

– Нам все ясно! – поспешно кивнула Лаванда. – Все-все ясно!

– И извини, если чем-то задели тебя, мы не хотели, – нашла в себе силы ответить Парвати.

– Задеть меня очень трудно, а вот разозлить хватает секунды, – ответила Кэтрин. – И еще - вещи мои без разрешения не трогать. Давайте уважать личное пространство. Мне плевать, какие у вас тут правила, я следую своим.

– У нас тут нет никаких правил, – сказала Парвати. – У каждого свой шкаф, своя кровать, своя тумба и даже свой светильник на тумбе.

– И мы никогда не трогаем чужого! – добавила Лаванда. – Правда, правда!

– Вот и отличненько! – холодно парировала Кэтрин, и вновь принялась распаковывать чемодан.

Лаванда и Парвати снова переглянулись. Странной была эта новенькая. Странной и устрашающей. Решив держаться от нее подальше, они даже доброй ночи ей не пожелали, забравшись в постели. Она такой страх нагнала, что они даже слово теперь боялись сказать ей. Хотя, если здраво рассудить, никаких угроз с ее стороны не было. Только вежливые просьбы. Но отчего-то вежливость ее доверия не внушала.

А Кэтрин все устраивало. В полной тишине и спокойствии она занималась своими делами. Распаковав первый чемодан, приступила к распаковке второго. Так и пролетел незаметно целый час. И зачем, спрашивается, нужно было брать с собой столько вещей?! Глупый вопрос, она просто любила разнообразие. Особенно в одежде, потому-то и привезла с собой целый гардероб. Когда и куда будет все это одевать, Кэтрин не знала. Но лишняя одежда никогда не помешает, особенно девушке.

И вот шкаф уже забит до основания. Все чемоданы пусты. Теперь можно было и отдохнуть. День действительно выдался слишком утомительным. Две стычки со Слизеринцами ее морально подкосили. Трудно было сдерживать себя в их присутствии. Хотелось прямо в Большом Зале устроить им разнос, но это было бы глупо с ее стороны. Глупо и слишком опрометчиво.

Тут еще и Гермиона вызвала ураган недовольства. Конечно, Кэтрин понимала, что как староста она стремится возвысить свой факультет, чтобы не ударить в грязь лицом, но своей правильностью она вряд ли чего-то добьется. Неужели не понимает, что все ее наставления, по большей части не имеющие никакого смысла, просто смешны?!

Не стоит вступать в перепалки со Слизеринцами? Ага, как же! Это только начало. В дальнейшем всех этих змеенышей ожидает кое-что посерьезнее, чем просто психологическое давление со стороны, казалось, безобидной магглорожденной девчонки, которая на первый взгляд кажется всего лишь вредоносной заразой с чувством собственного достоинства. Но нет, девчонка эта отнюдь не та, за кого себя выдает. Она их всех утопит в черной бездне отчаяния и страха, они за все поплатятся. Замолят грехи своих родителей и встанут перед судом Всевышнего. Они обязательно будут осуждены за каждое преступление, свершенное руками родных им людей.

Страшно? Да! Страшно! Но, несмотря на свой страх, Кэтрин отрезала себе путь к отступлению. Все, чего она желала, так это возмездия. И плевать, что она может проиграть. Плевать, что жизни ее может настать конец из-за сжигающего чувства мести. Она хотя бы попытается достигнуть цели. Да, где-то там, в глубине души она знала, что, возможно, пошла по наклонной. Но уж лучше жалеть о том, что сделала, чем жалеть о том, чего не смогла сделать. Никаких чувств, никаких эмоций, никакой жалости. Только сосредоточенность, хладнокровие и равнодушие. А главное, внимательность и наблюдательность. Враг никогда не спит. Все его действия нужно знать наперед. Характер, привычки, предпочтения – все это может помочь на пути к достижению этой цели.

Но вот жаждущее любви и доверия сердце может стать той ошибкой, которая приведет ее к летальному исходу. Именно поэтому Кэтрин предпочла отталкивать от себя людей, нежели сближаться с ними. Первыми как раз таки и были Лаванда Браун и Парвати Патил. Зачем ей подобный хвост, когда рядом были люди, которые могли бы оказаться намного полезнее. Которые могли бы стать для нее если не друзьями, то уж союзниками точно. В конце концов, приоритеты их не так уж разительны. Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Джинни Уизли. Но главное, Гарри. Если она подогнет его под себя, все остальные потянутся вслед за ним. Тогда можно будет уже не бояться. Тогда можно будет смело приступать к действиям…

Улыбнувшись своим мыслям, Кэтрин сложила чемоданы и уже хотела убрать их, когда на дне, в одном из них, обнаружила позолоченную рамку, внутри которой была глянцевая фотография. На изображении была она сама вместе с родителями. Она прошлая, рядом с трепетно любящими ее родителями.

Взяв рамку в руки, Кэтрин села на край мягкой кровати. Она до сих пор помнила тот день, когда был сделан этот снимок. Конец лета. Через неделю она должна была отправиться в Шармбатон в четвертый раз. Но перед этим мама и папа решили сводить ее в парк аттракционов.

Она до сих пор помнила, как тогда им было весело вместе. Счастливая семья, что может быть лучше. Но тогда еще никто не знал, что это их последний миг счастья. Тогда они просто радовались жизни и строили планы на будущее.

А чуть позже, стоя уже на перроне, родители провожали ее в школу. И мама на прощание подарила ей золотую цепочку, на которой висел красивый медальон в форме книги. Внутри него была их семейная фотография, точно такая же, как и в позолоченной рамке. Кэтрин до сих пор помнила, как мама вдруг без причины залилась слезами, а папа стоял хмурый, как туча. Они будто предчувствовали, что в последний раз видят дочь.

И кто же знал, что в действительности оно так и будет. Кто знал, что это будет последнее лето, проведенное вместе с любимыми родителями. Кто знал, что это будет последний миг их семейной идиллии. А потом – боль. Невыносимая и всепоглощающая боль, разрывающая на части и медленно убивающая. В один момент все, чем она жила, разбилось, как хрустальный бокал, разлетевшийся на мелкие осколки.

– Мама… Папа… – прошептала она едва слышно. – Я скучаю…

Кэтрин ласково провела рукой по фотографии. По щеке ее скатилась прозрачная капля слезы, оставляя за собой мокрую дорожку на щеке. На медальоне в форме книги, что висел на шее, играли блики лунного света.
Как же она хотела, чтобы все это происходило не с ней. Как же хотела, чтобы все это оказалось лишь сном. Кошмарным сном, в котором отсутствует болезненная реальность.
И только в темноте, когда никто ее не видит, она могла сорвать с себя все маски, оставаясь самой собой. Той маленькой плачущей девочкой с искалеченной кровоточащей душой, сжимающейся от страха в темном углу пустой комнаты.

Глава 5. Игра только Начинается

Вся наша жизнь – игра, а люди в ней – актёры:
В ком блеск таланта – у того успех!
Меняются лишь декорации и роли,
Но сущность та же – излучать свой свет!

Играем мы богатых или бедных,
Счастливых иль несчастных средь людей!
Играем милых, добрых или вредных,
И с каждым днём бывает роль трудней!

А жизнь идёт… Неудержимо время…
Размеренно отсчитывает срок!
Несём свой крест – легко ли, тяжко бремя,
Но роли исполняем назубок!

И так порой сживаемся мы с ролью,
Что забываем сами быть собой:
Но если больно нам – играем с болью!
И если любим – в нас горит любовь!

Хоть иногда – наоборот бывает:
Когда нам больно – от других скрываем!
И если любим – мы не признаёмся!
Лишь равнодушно с виду отвернёмся.

А сколько ролей в нашей жизни было!
Одни мы помним, о других – забыли!
Экспромт – во всём! Но это – неизбежно!
И очень важно – до конца сыграть!
Тот, кто живёт безбожно и небрежно,
Итог того не трудно угадать.

Живём, играя! Только жизнь – не сцена!
Внезапна смерть! Игра её страшна!
Она заломит нам такую цену,
Что рассчитаться вынудит сполна.

Хоть наша жизнь – игра, давай играть без фальши!
И пусть судьёю будет лишь Господь.
И знает Он, что будет с нами дальше,
Ведь, кто есть кто – Бог знает наперёд!


Утром Кэтрин проснулась без труда, что было весьма удивительным, учитывая всего три часа, потраченные на сон. Даже будильник еще не прозвенел, а она уже встала с кровати и в приподнятом настроении отправилась прямиком в ванную, чтобы привести себя в надлежащий вид. Только вот обычным умыванием и чисткой зубов дело не обошлось, так что соседкам по комнате, которым тоже были необходимы водные процедуры, пришлось ждать ее целых полтора часа. О, да, они были очень возмущены. Кэтрин могла заметить это по выражению их лиц, когда, укутанная в махровое полотенце, вновь появилась в общей спальне.

– Что? – спросила она, чувствуя на себе недовольные взгляды. – Есть что сказать?

– Ты на время смотрела? – поинтересовалась у нее Лаванда.

– Почти девять! – констатировала Кэтрин. – И?

– И? – переспросила Лаванда. – Ты провела в ванной полтора часа и, кажется, забыла, что проживаешь здесь не одна!

– Ванная уже свободна, в чем проблема?! – пожала плечами Кэтрин.

– Проблема в том, что теперь мы с Парвати не успеем на завтрак! – как можно сдержанней объяснила Лаванда.

– Если поторопитесь, успеете! – отрезала Кэтрин.

Лаванда покраснела до корней волос, но высказать все, что думает о ней, не решилась. Лишь молча вошла в ванную и с громким грохотом захлопнула за собой дверь.

– Ей стоит поучиться манерам!

Взмахнув влажными волосами, при этом обрызгав капельками воды лицо Парвати, Кэтрин поплелась к своему шкафу. Вытащив оттуда еще одно полотенце, она принялась насухо вытирать им свои длинные кудри, то и дело путающиеся и завязывающиеся в узелки. Ей никогда не нравилась данная процедура, но отстричься она не решалась. Волосы Кэтрин считала своим достоинством.

Заклинанием высушив их окончательно, она взглянула на кровать, где ждала ее школьная форма. Конечно, форма была не такой элегантной, как в Шармбатоне, но носить ее вполне было можно. Напевая себе под нос мотив только ей известной песенки, Кэтрин принялась натягивать на себя форменную одежду. А когда натянула и взглянула в зеркало, тут же поморщилась. Вроде бы все сшито по ней, но чего-то явно не доставало. Какой-то важной детали, которая могла бы придать этому скучному образу более изысканный вид.

– Может, какого-нибудь аксессуара? – послышался несмелый голос Парвати.

Кэтрин в удивлении взглянула на нее.

– Ты вслух размышляла, – объяснила Парвати.

А, ну теперь ясно. Ничего не ответив однокурснице, Кэтрин бросила взгляд на золотистую шкатулку, которая лежала на прикроватной тумбе. Недолго думая, она тут же раскрыла ее и, пошарив в куче безделушек, нашла изящную брошь, усыпанную переливающимися камнями.

– Как думаешь, подойдет? – поинтересовалась у Парвати.

– Вполне, – кивнула ей та. – Очень красивый аксессуар.

– Брошь была сделана на заказ по моему рисунку, на который случайно наткнулся отец, – пробормотала Кэтрин. – Ему так понравилась изображенная мной лилия, что он вдруг захотел увидеть ее в виде вот такой вот незамысловатой вещицы. Она мне очень дорога.

Прицепив переливающийся цветок над правой грудью, Кэтрин еще раз взглянула в свое отражение, и удовлетворенно улыбнулась. То, что надо. Остался последний штрих…
Взяв с той же тумбы небольшой флакон, внутри которого плескалась жидкость розоватого оттенка, Кэтрин откупорила крышку.

– Что это? – заинтересованно спросила у нее Парвати.

– Спрей для волос, – ответила Кэтрин. – Он не позволяет моим волосам путаться и завязываться в узелки, – она обрызгала им свои волосы по всей длине, и в воздухе тут же поплыл приятный ягодный аромат.

– Что за запах? – принюхалась вышедшая из ванной Лаванда. – Кто надушился?

– Она! – кивнула в сторону Кэтрин Парвати. – Только это не духи, а спрей для волос.

– Пахнет земляникой и чем-то еще… – задумчиво протянула Лаванда.

– Клубника и Ваниль, – поправила ее Кэтрин. – В одном из номеров «Ведьмополитена» напечатали рецепт создания подобного спрея. Я решила попробовать сделать его. И у меня получилось.

– А можно сделать с другими запахами? – поинтересовалась Парвати.

– Можно! – ответила Кэтрин. – Я дам тебе рецепт чуть позже, поскольку сейчас иду завтракать.

Готовая к занятиям, взяв сумку, Кэтрин отправилась в Большой Зал, надеясь застать там Гарри, Рона или Гермиону. А может, и сразу троих. Дорогу туда Кэтрин запомнила с первого раза, но все еще боялась затеряться среди многочисленных коридоров и постоянно перемещающихся лестниц.

– Ну, конечно, она на завтрак, а нам еще собираться и собираться, – проворчала Лаванда, глядя ей вслед.

****

На удивление, утренняя трапеза все еще продолжалась. Завтрак был в самом разгаре. Остановившись в дверном проеме, Кэтрин внимательно осмотрела Гриффиндорский стол, в надежде отыскать хоть кого-нибудь, с кем она уже знакома. Наконец, спустя несколько недолгих минут, в поле ее зрения попала рыжая макушка Рональда Уизли. Рядом с ним сидел Гарри, мило беседуя с его младшей сестрицей, которая то и дело очаровательно ему улыбалась. Гермионы почему-то среди них не было. Постояв так еще минуту, Кэтрин направилась к ребятам. Гарри, завидев ее еще издалека, улыбнулся, помахав ей рукой.

– Доброе утро! – пропела весело Кэтрин, усаживаясь рядом ним.

– Доб'ое! – с набитым ртом ответил ей Рон, в то время как Джинни натянуто улыбнувшись, кивнула головой в ответ на приветствие.

– Как спалось? – откусив кусок гренки, поинтересовался Гарри.

– Отлично! Я даже выспалась, несмотря на то, что уснула под утро, – ответила Кэтрин, наливая себе клубничного сока. – А где Гермиона? – спросила она, пригубив напиток.

– Ушла за расписанием. Молю Мерлина, чтобы в этом году у нас было как можно меньше совместных занятий со Слизерином, – пробормотал Рон, наконец-таки проглотив прожеванную еду.

– Твои молитвы не были услышаны, Рональд, – послышался голос вышеупомянутой Гермионы. – Вот, держите, – устало опустилась она на скамью и по цепочке передала расписание всем однокурсникам.

– Они что, с ума все посходили? – простонал Симус Финниган.

– Это будет самый ужасный год из всех! – вынес свой вердикт Невилл Долгопупс.

– Согласна, это кошмарно! – выразила солидарность с ними Гермиона.

Кэтрин взглянула на расписание, и поняла причину общего расстройства. Почти все предметы им придется изучать совместно со Слизерином. Не считая «Нумерологии», «Древних Рун» и «Маггловедения».

– Да ладно вам, не катастрофа, – попыталась она взбодрить ребят. – Подумаешь, Слизеринцы.

– Это не катастрофа, а настоящий апокалипсис, Кэтрин. Мы потеряем столько баллов… – эмоционально всплеснул руками Рон. – Особенно на зельях, им как раз часов прибавили. Снегг с нас все баллы поснимает.

– Что так? – не поняла его Кэтрин.

– Снегг - декан Слизерина. Он постоянно нас штрафует. Находит любую причину. А своему факультету наоборот добавляет баллы, причем просто так. Его любимчиком является Малфой. Так вот, он постоянно зарабатывает на его уроке больше всего дополнительных очков, – объяснил Симус, покосившись в сторону стола, за которым вели трапезу змееныши.

– Ну, это вполне поправимо, – самодовольно отозвалась Кэтрин, чем привела всех в легкое замешательство. – Кстати, первый урок у нас «Зельеварение», – заметила она хитро, и у ребят возникла мысль, что сегодняшнее занятие пройдет необычно и весело.

Ну… весело это еще с какой стороны посмотреть. Такая мысль возникла у Гермионы Грейнджер. Новенькая настораживала ее с первых минут их знакомства. Но Гарри и Рону она, видимо, больше не кажется странной и немного ненормальной. Мальчишки, что с них взять.

Цепляться за расписание, которое вообще мало кого радовало, никто не стал, а потому все плавно перешли на другие, более интересные им темы. Гарри и Рон стали бурно обсуждать квиддич и предстоящие тренировки. А Гермиона, засунув все свои подозрения по поводу Кэтрин Пирс куда подальше, решила все же поболтать с ней, чтобы узнать ее получше.

К слову сказать, у них было много общего. Кэтрин оказалась весьма интересным и умным собеседником. Она также, как и сама Гермиона, увлекалась «Древними Рунами» и «Нумерологией». Определенно, если не брать в расчет некоторые странности в ее поведении, то, наверняка, она могла бы стать хорошей подругой.

Да и Кэтрин Гермиона понравилась. Несмотря на ее чрезмерно въедливую натуру, при которой всегда и везде необходимо оставить последнее слово за собой, староста девочек ее весьма привлекала. И увлеченная разговором с ней, она даже не замечала, как спину ей сверлит пристальный взгляд серых глаз.

****

Драко шел по узкому темному коридору, освещенному одинокими факелами. Его пробирала крупная дрожь. Вокруг стояла гробовая тишина. Откуда-то веяло могильным холодом. Разум практически парализовало от страха, который постепенно сковывал и тело своими невидимыми щупальцами. Колени дрожали, но, несмотря на это, он продолжал идти вперед, стараясь хоть что-то разглядеть в темном тоннеле неизвестности.

Шаг, еще шаг… тут кто-то неожиданно сжал его руку. От внезапности Драко вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла та самая девушка, облаченная в мантию, капюшон которой скрывал ее лик. Она молчала и не двигалась. Только крепко держала его за руку, словно просила не бросать ее здесь одну.

И Драко не бросил. Он не знал, что двигало им на тот момент, но он не вымолвил ни слова. Лишь поудобней перехватил руку девушки и двинулся вглубь темного коридора, ведя ее за собой. Вдвоем с ней было уже не так страшно, однако предчувствие чего-то плохого не покидало.

Снова шаг… раз… два… три… сердце гулко стучит в груди… мгновение, и глаза ослепляет голубая вспышка… факелы гаснут, и… неподвижное тело девушки улетает куда-то вниз, в кромешную тьму. Драко, тем не менее, успевает осознать, что все еще жив. Это немного успокаивает, но страх захлестывает настолько сильно, что он не в силах его побороть. Сознание наполняется отчаянием, и лишь неизвестный голос доносится неведомо откуда: «Надейся, Верь, Люби…»

Распахнув глаза, Драко резко сел в кровати. Дыхание его было сбивчивым. Сонная пелена все еще отказывалась спадать. А слух продолжал улавливать голос из ниоткуда, эхом отражавшийся от стен. Прошло не меньше минуты, прежде чем Драко понял, что это был всего лишь очередной ненормальный сон, в котором опять присутствовала девушка без лица.

– Надейся, Верь, Люби… – прошептал он тихо. – Что за чушь?!

Скинув с себя одеяло, Драко встал с кровати, взял полотенце и отправился в ванную, чтобы принять холодной душ. Он всегда так поступал, когда в голову лезли плохие мысли, или когда снились кошмары. Холодная вода помогала смыть весь страх, злость или ярость. Она была чем-то вроде вытрезвителя для уставшего мозга, и в этот раз не став исключением.

Уже выйдя из ванной, Драко оделся в школьную форму и спустился в гостиную, где сидели его так называемые друзья вместе с новенькой Кристен Паркер. Они что-то весело обсуждали, то и дело над чем-то хохоча. Недалеко от них расположились Винсент Крэбб и Грегори Гойл, как обычно что-то уплетая, не дождавшись завтрака.

– Утро доброе, – равнодушно поприветствовал всех Драко, в ответ получив лишь кивки и улыбки.

– Привет! – задорно махнула рукой Кристен Паркер, выделившись из всей толпы. – Как спалось? – спросила она, очаровательно улыбнувшись.

– Замечательно! – саркастично протянул Драко. – Снились разноцветные бабочки и розовые пони.

– Однако не смотря на это, выглядишь ты неважно, – заметил Блейз. – Так что не стоит лгать хотя бы нам.

– Ладно, я плохо спал, – признался Драко и уселся рядом с Пэнси на диван.

– Снова кошмары? – спросила она его.

Драко лишь выдавил едва заметную улыбку, которую Пэнси восприняла как положительный ответ и, положив свою руку поверх его, слегка сжала.

– О, так вы вместе? – заинтересованно спросила Кристен Паркер, заметив этот изнеженный жест.

– Что? – не поняла ее Пэнси. А когда до нее дошел смысл сказанного, резко дернулась в сторону. – Нет! Мы просто друзья!

В голосе ее звучало… разочарование? Кристен Паркер так и не поняла. А вот Забини, Нотт, да и сам Малфой, прекрасно все понимали. Пэнси вдруг встрепенулась, встала и направилась к выходу.

– Эй, ты куда? – вслед ей воскликнул Теодор.

– Мне нужно сходить за расписанием. Встретимся в Большом Зале, – Пэнси старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул.

****

Они ее знали с самого детства. Она была кем-то вроде «своего парня» в компании. Они ее уважали, они потакали ее капризам, они всегда были рядом. И она была рядом. Присматривала за ними, старалась оградить их от необдуманных действий, но… в итоге сама присоединялась и все вместе они попадали в разные передряги, за что потом несли наказание… тоже все вместе…

Пэнси никогда не понимала, почему она полюбила именно Драко Малфоя. Почему не романтичный Блейз Забини, или не жизнерадостный Теодор Нотт, а именно Драко Люциус Малфой – холодный, неприступный и равнодушный ко всему и всем. Правду говорят – сердцу не прикажешь. Она просто любила. Без причины. Просто отдалась этому чувству, и все. Любила и хотела быть рядом, даже если ему было все равно. Долгое время Пэнси держала в себе эти чувства, пока родители не объявили, что нашли для нее выгодную партию – жениха. Сначала она испугалась, потом разозлилась, а когда узнала, о ком они говорят, впала в минутный ступор. Но после… после ее охватила такая эйфория, что вдруг отчаянно захотелось воспарить к небесам от накатившего счастья и радости.

Случилось все это на Рождественских каникулах в прошлом году, когда она приехала домой. «Драко Малфой!» – объявил отец, и это имя, прозвучавшее из его уст, сделало ее самой счастливой на свете. С первого курса Пэнси мечтала о нем, и на тот момент он стал так близок. Но было одно «Но». Пэнси боялась мнения самого Драко по поводу всего задуманного родителями. Они должны были перешагнуть через эту черту вместе. И если Пэнси готова была вступить с ним в родственную связь, то в Драко она уверенна не была. Потому и задавалась все время вопросом – как он воспримет то, что его еще вчерашняя подруга и товарищ с детских лет, станет ему невестой, а по достижении совершеннолетия – супругой?

Тем не менее Драко отнесся к данному факту спокойно, что было весьма удивительным. Он не выказал никаких противоречий и чувств. Да их и не было, Пэнси это прекрасно понимала. Однако то, что он не отверг ее сразу, дало ей надежду на то, что пройдет какое-то время, и он обязательно полюбит ее так же сильно, как любила его она на протяжении всей своей жизни.

В то же Рождество должна была состояться их помолвка. Люциус Малфой любезно пригласил их на праздник в свой особняк, однако Пэнси столь радужный прием в восторг не привел, и главной тому причиной послужил возрожденный Темный Лорд, устроивший в Малфой-Мэноре штаб-квартиру для своих последователей. Пэнси до ужаса боялась этого существа, так же, как боялась получить его метку, но поехать туда ей все же пришлось. Она до сих пор помнила его красные глазища и змееподобное мерзкое лицо. Она едва в обморок не упала при виде этого создания. Благо, Драко был рядом все это время, придавая ей сил. С ним она ничего не боялась и чувствовала себя защищенной.

В тот же день, после аудиенции с Темным Лордом и его благословения на брак, Драко вывел ее в сад, располагавшийся на заднем дворе их фамильного особняка. Под звездным небом и в свете луны они гуляли по усыпанной снегом земле, где летом обычно росло множество красивых и редких цветов, которые так любила Нарцисса Малфой. Пэнси держала его под руку, шагая с ним нога в ногу, вдыхая мерзлый свежий воздух, чувствуя, как под ногами хрустят снежинки. Было так хорошо вот так находиться с ним рядом. Однако, как бы она того ни желала, счастью не суждено было длиться вечно. И в тот самый вечер Драко Малфой заставил ее посмотреть правде в глаза, дав понять, что это реальный мир, а не сказочная фантазия, которую она для себя выдумала…

– Я хотел поговорить по поводу нашей помолвки, – начал он тихим голосом. – Я хочу поставит все на свои места, чтобы между нами не возникло недосказанности.

Пэнси заглянула в такое любимое лицо, и не на шутку встревожилась.
«Почему он такой напряженный?» – пронеслось тогда в мыслях.

– Неожиданно, правда? – нервно усмехнулась она, в глубине души предполагая, что он ей скажет. Все слишком ярко отражалось в его глазах, и Пэнси боялась, что он разрушит ее мечты, так долго лелеянные. – Если честно, поначалу я была зла на родителей. Но когда узнала, что это будешь ты, сразу полегчало.

Драко молчал.
У нее от волнения вспотели ладони.
Драко глубоко вдохнул и с шумом выдохнул.

– Пэнси, мы знакомы почти всю жизнь, – голос его был по-прежнему тих, она едва его слышала. – Мы вместе росли. Ты для меня как… – пауза. – Я люблю тебя, но…

Слишком долгая пауза для обычной заминки. Его невнятная речь откровенно беспокоила, даже несмотря на то, что он сказал ей те заветные слова, которые она так мечтала услышать. Пэнси видела, как трудно ему говорить, сердце в груди стучало все сильней и сильней.
«Достаточно!» – мысленно взмолилась она. – «Прошу тебя, остановись на этом!»

– Как друга, как сестру, – однако вынес он свой безжалостный вердикт, разбивая весь ее с трудом построенный мир на мелкие осколки. – Я не могу… – и даже не смотрел на нее, его взгляд был направлен куда-то вдаль, куда-то очень далеко.

– Молчи! – задыхалась она. – Не надо, пожалуйста!

Но он не внял ее словам:

– Откажись от помолвки!

И сердце в груди больно сжалось, замедлив ритм, готовое вот-вот остановиться.

– Почему? – спросила она, едва сдерживая слезы. – Разве ты не видишь… что я чувствую?

– Пэнси… – мягко прошептал Драко. – Мы еще совсем молоды. Ты обязательно встретишь того, кто полюбит тебя по-настоящему. Но это не я. Я не тот, кто тебе нужен.

– Полюбишь! – Пэнси прикоснулась к его щеке, глядя в такие холодные, серые глаза, такие любимые и родные. – Пройдет время, и ты полюбишь меня, а пока моей любви хватит на двоих! Мне не нужен другой, только ты! – она знала, что это конец, но продолжала цепляться за последние соломинки своего счастья.

– Прошу тебя, перестань! – деликатно отстранился от нее Драко. – Не надо истерик и слез! Хочешь всю жизнь любить, взамен ничего не получая? Разве ты заслуживаешь подобного отношения к себе? Я никогда не полюблю ни тебя, ни кого-либо еще! Смирись!

Драко смотрел на нее жестким взглядом и Пэнси поняла – Он не любит… Он не полюбит… И даже несмотря на то, что для нее это не важно, он все равно не даст ей ни единого шанса просто находиться рядом и дарить ему свое тепло и заботу…

– Откажись от помолвки. Я бы сам, но это не в моих силах, ты знаешь моего отца. Твои же родители смогут понять.

Этими словами он поставил жирную точку в диалоге и вбил гвоздь в крышку гроба надежд несостоявшейся невесты. Пэнси молчала, ей просто нечего было сказать. Когда слезы скатились с ресниц, она ушла, оставив его одного мерзнуть в мертвом саду. И она не видела, как маска равнодушия на его лице сменилась отчаянием. Она не знала, как тяжело дались ему эти слова. И не знала, что сердце его тоже в тот день обливалось кровью. Ведь он и вправду любил ее. Очень любил. Она была первой, к кому он ощутил столь сильную привязанность. Вот только все это было не то, чего она так хотела.

С детства воспитанная как леди, которой подобает быть сдержанной в выражении своих эмоций, Пэнси Паркинсон сломалась. Сломалась от первой неразделенной любви. Матери и отцу она солгала, сказав, что не хочет замуж за Драко Малфоя. Сказав, что с ним она будет несчастна, потому что не любит его. И они учли ее желание, просто потому что она была их единственной дочерью. Но все же, в глубине души родители надеялись, что по мере своего взросления, дети поймут, что им суждено быть вместе. Знали бы они, как влетело Драко от отца. Люциус рвал и метал, готовый придушить родного сына за то, что тот не смог удержать рядом с собой их наивную глупую дочь. Ту самую, которая сейчас шла по коридорам Хогвартса и не сдерживала своих слез…

Вместе со слезами выходили и воспоминания, которые Пэнси старательно пыталась стереть из памяти, но не могла. Не могла потому, что до сих пор не разлюбила его и до сих пор ждала. Она знала всех его девушек, всех, с кем он спал, с кем крутил романы. Она знала, что все его любовницы – всего лишь объект удовлетворения мужских потребностей, но все равно было больно от осознания того, что он целует другую, обнимает другую, шепчет ласковые слова другой и дарит свое тело другой. Было так больно, что порой она не выдерживала и просто срывалась на истерики, единственным свидетелем которых был Теодор Нотт, всегда готовый ее поддержать.

Знал ли Драко, какую боль причиняет ей, обсуждая с друзьями очередную пассию, которую он затащил в постель? Конечно же, знал! И Пэнси даже не догадывалась о том, что сейчас, сидя в гостиной Слизерина, он тоже вспоминал ночь на заднем дворе своего поместья, заново воскрешая в памяти их нелегкий для обоих разговор.

****

Тяжело вздохнув, Драко на мгновенье прикрыл глаза. Ее чувства были его самой большой проблемой. Каждый раз, обсуждая с друзьями очередную девушку, он видел, как искажалось от боли ее лицо, но по-другому нельзя. Она должна была забыть его, должна была разлюбить, он никогда не сможет дать ей того, чего она хочет…

Конечно, Пэнси Паркинсон была хорошей кандидатурой на роль супруги для наследника четы Малфоев: чистокровная, с хорошими манерами, с известным фамильным древом, из уважаемой семьи, а о красоте и говорить не стоит. От пухленькой и мопсоподобной внешности не осталось следа. Она была все такого же невысокого роста, но уже с хорошей фигурой. Бледнолицая, с большими темными глазами и мягкими чертами лица. Из гадкого утенка Пэнси Паркинсон превратилась в прекрасного лебедя, и Драко мог сделать ее своей хоть завтра. Но она не заслуживала такой жизни, какой жили все Малфои. Он не мог позволить ей стать подобием своей матери.

Однако Драко понимал, что рано или поздно ему все равно придется жениться. И он был согласен на любую кандидатуру, только бы этой кандидатуры не удостоилась Пэнси. Кто угодно, только не она. Его подруга просто обязана быть рядом с тем, кто будет ее по-настоящему любить и ценить. Он же женится не по любви, и жена у него будет всего лишь выставочным экспонатом для поддержания и упрочнения статуса чистокровной семьи. Такой же, по сути, вещью, каковой являлась Нарцисса для Люциуса.

В очередной раз вздохнув, Драко открыл глаза и наткнулся на понимающие взгляды Блейза и Теодора. Конечно, они прекрасно знали, что происходило между ним и Пэнси, но старались не лезть в их отношения. Каждый по-своему был дорог, и принимать чью-либо сторону в этой ситуации им не хотелось.

А Кристен Паркер сидела в неведении. Да и вообще ее это мало заботило. Главное – между Паркинсон и Малфоем ничего нет, остальное не важно. Главное, чтобы этот сероглазый красавец, славящийся своей фамильной холодностью и неприступностью, попался на ее уже резво закинутый крючок. Однако единственным способом подцепить его, было подобраться к нему через друзей, они как раз были в пределах досягаемости. На данный момент таковым являлся зеленоглазый юноша, уже порядком ей надоевший…

Кристен никогда не нравились столь назойливые ухажеры, и, хотя Теодор Нотт был довольно красив, с Драко Малфоем ему все же не тягаться. Чего стоит одна только его фамилия – «МАЛФОЙ». А сколько денег достанется ему в наследство, ведь это древнейший род, все предки – известные люди. И плевать, что глава этой четы в Азкабане, плевать, что на их семью упала тень, ведь от этого они не растеряют свое состояние. Тем более наследник, сидящий перед ней, не преступник. В любом случае, она была уверена в победе Темного Лорда. Ну что может сделать шестнадцатилетний Мальчик-Который-Выжил, против самого Темного и Сильного волшебника?! Без сомнений, Драко Малфой являлся золотым билетиком в шикарное будущее, и Кристен не собиралась упускать такой возможности.

– Пора на завтрак! – оповестили их голоса Крэбба и Гойла, пулей вылетающих из гостиной.

– Эти двое когда-нибудь перестанут думать о еде? – покачав головой, пробормотал Блейз. – Они скоро в дверной проем помещаться не будут.

– Плевать на них! – поморщился Драко. – Эй, Нотт, а куда ты вчера сбежал после того, как эта новоиспеченная львица тебя отшила?

Теодор, не ожидавший подобного вопроса, смущенно отвел взгляд и покраснел. По его выражению лица было все ясно, а потому и ответ был не нужен. Мгновение стояла тишина, пока Блейз, сидящий в кресле, не сложился пополам от пробирающего хохота.

– Надеюсь, ты не к Плаксе Миртл заглядывал, – выдавил он сквозь смех. – Смею тебе напомнить, что она привидение.

Драко, не сдержавшись, прыснул.

– Да пошел ты! – обиженно промычал Теодор, покраснев еще гуще. – Я у Милисенты полночи провел.

Драко и Блейз переглянулись. О да, они прекрасно знали, что Милисента Булстроуд всегда рада разделить постель с Теодором Ноттом. Как-никак, в течение прошлого года об их страстном романе знал весь Хогвартс. Так же, как и о внезапном расставании, инициатором которого являлся вышеупомянутый Нотт, променявший ее на девушку из Когтеврана. Тогда Булстроуд так взъерепенилась, что, казалось, от ее визгливых воплей побьются все хрупкие предметы. Все-таки ее именовали «Слизеринской Принцессой», и то, что ее бросил парень, не добавило очков к популярности «Первой Красавицы Факультета». Однако, учитывая тот факт, что после расставания Булстроуд продолжала играть с Ноттом во взрослые игры, становилось ясно – она все еще влюблена в него.

Кристен же отнеслась к данной новости недостаточно сдержанно. Теодор Нотт нужен был ей, чтобы поближе подобраться к Драко Малфою, а тут какая-то Милисента всплыла. Эх, была – не была, придется все-таки позаигрывать с ним…

– Может, хватит?! – покосился в ее сторону Теодор. – Здесь, между прочим, девушка сидит, – напомнил он о ее присутствии.

– О, точно! – откашлялся Блейз, но губы предательски расползались в улыбке.

– Ладно, повеселились, теперь пошли завтракать. Я проголодался.

Окончательно закрыв тему, Драко Малфой снова напустил на себя безразличный ко всему вид, будто это не он веселился всего минуту назад. Впрочем, друзья уже привыкли к его мгновенным переменам настроения. Встав со своих мест, они всей дружной компанией отправились в Большой Зал, переполненный до основания. Видимо, за время каникул все так соскучились по эльфийской стряпне, что соскочили с постелей ни свет ни заря. Рассевшись за столом, парни приступили к утренней трапезе…

Налив в стакан яблочного сока, Драко посмотрел в свою тарелку и тут же поморщился. В тарелке была овсянка. Он ненавидел овсянку. С самого детства презирал подобного рода пищу. Когда был маленьким, гувернантки постоянно пихали ему в рот эту кашу, приговаривая, что подобная еда полезна для ребенка его возраста. Он же отчаянно пытался выплюнуть эту гадость и желательно им в лицо, чтобы в следующий раз дали ему что-нибудь повкуснее. Даже истерики закатывал. А сегодня ему, видимо, придется довольствоваться булочками и напитком. Не устраивать ведь теперь разнос местным эльфам.

Глотнув сока, Драко от нечего делать стал оглядывать зал, тут же наткнувшись взглядом на Поттера и его рыжего друга. Первый о чем-то переговаривался с мелкой Уизли, а второй, как обычно, лопал то, что под руку попадется. Грейнджер не было. Видимо, как и Пэнси, пошла за расписанием для своего факультета. Так, так, так… А куда подевалась таинственная Кэтрин Пирс? Странно, за столом ее тоже не было.

«Где она шляется?» – задал вопрос внутренний голос.
«Будто бы мне это интересно!» – ответил самому себе Драко.
«А разве нет?» – съязвил внутренний голос.
«Нет!» – послужило ответом.

Драко, конечно, не был сумасшедшим, но иногда мысленно разговаривал сам с собой, и его «собеседник» зачастую давал о себе знать в самый неподходящий момент, причем делал это с изрядной долей природного ехидства и сарказма, что не могло не обескураживать. Вот и сейчас гребанное Альтер-Эго не желая заткнуться, доводило до подергивания глаз. Да, да, да, Драко было интересно куда подевалась Кэтрин Пирс. В конце концов, он хотел знать, что эта Грязнокровка из себя представляет…

И тут он увидел, как Поттер повернулся в сторону больших дверей, как на его очкастой физиономии расплылась широченная улыбка, как он поднял руку и кому-то помахал. Детский сад – едва не закатил глаза Драко, когда в поле его зрения попала ОНА. Та, о ком он, не переставая, думал, думал и думал.

Еще не до конца понимая, что делает, Драко оценивающе ее оглядел. Ну и что, что Грязнокровка, от этого ведь она не перестает быть девушкой. Он все-таки молодой юноша в самом рассвете сил, и оценить женские прелести с его стороны отнюдь не грех. Только вот было бы, что там оценивать. По крайней мере, Драко ничего особого в ней не увидел. Маггла, как Маггла, таких в не волшебном мире полно. Даже у Грейнджер весьма неплохие данные, а у этой же ни черта. Худощавая, угловатая, ни груди, ни попы, хотя…

Насчет последнего это еще как посмотреть. Вот если снимет юбочку, можно и оценить. А грудь все же маленькая. Единственным достоинством, наверное, были ее ноги – стройные, длинные – каблучки только придавали изящества. Ну, и волосы тоже, которые почему-то не давали покоя, были… они были… ох, признаться самому себе можно – шикарные у нее были волосы. Длинные, вьющиеся, и не напоминают воронье гнездо, как у Грейнджер. А лицо – ну что лицо – так себе. На любителя девочка.

– Школьная форма на ней смотрится идеально, верно? – внезапно перебил всю спесь голос Блейза.

Отвлекаясь от созерцания хрупкой фигурки, Драко бросил взгляд в его сторону и, увидев лукавую улыбку на смуглом лице, усмехнулся.
«Еще один ценитель женской красоты!» – подумал не без иронии.

– Ничего идеального не вижу! – фыркнул Драко, отводя взгляд.

Блейз недоверчиво оглядел его, потом подсел чуть ближе, в момент посерьезнев.

– Я вчера хотел тебе кое-что рассказать после распределения, но было слишком много ушей, – пробормотал он в полголоса.

– И? – сощурился Драко. Такое вот выражение лица Забини обычно предвещало, по меньшей мере, занятный разговор.

– Тебе не показались странными слова старой Шляпы, которые она произносила в адрес этой новоявленной Гриффиндорки? – спросил Блейз, озираясь по сторонам.

Драко нахмурился, едва заметно кивнув.

– Так вот, мне тоже. Мало того, у новенькой до боли знакомая фамилия, – Блейз устроился поудобней, склоняясь чуть ближе, чтобы никто не мог их подслушать. – Вчера я разбирал старые вырезки из «Ежедневного Пророка» и наткнулся на очень интересную статью за авторством небезызвестной нам Риты Скитер. В ней рассказывалось об облаве Пожирателей Смерти на маггловский район, где зверски убили одну семью. В живых осталась только дочь этих людей. На момент убийства она находилась в Академии Волшебства Шармбатон. Именно она нашла тела своих родителей по возвращении домой. Это было два года назад. Мы как раз оканчивали четвертый курс, когда проводился «Турнир Трех Волшебников». В то же время и воскрес Темный Лорд. А через пару дней после его воскрешения кучка Пожирателей во главе с твоим отцом отправилась в Лондон, чтобы перебить несколько магглов. Таким образом они хотели дать понять, что Темный Лорд набирает обороты, но Министерство Магии потрудилось замять историю, поскольку наверху не хотели лишней шумихи. Они не верили, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. Ну, или не хотели верить. В общем, я немного отклонился от темы, но только чтобы тебе было понятно, на что я намекаю, – Блейз выдержал недолгую паузу. – Как ты думаешь, кто та выжившая девчонка?

Драко не пришлось долго думать. Прокручивая в голове полученную информацию, догадка озарила почти сразу.

– Неужели… – вскинул он бровь.

– Именно! – щелкнул пальцами Блейз, подтверждая его предположения. – Она самая! Кэтрин Пирс! О смерти ее родителей писали во всех газетах, говорили по всем новостям, как в маггловском мире, так и волшебном. Это была сенсация, несмотря на то, что в ту ночь перебили еще несколько маггловских семей, чья смерть была менее мучительна. Обычная «Авада Кедавра», как я понял. Первые жертвы Темного Лорда. По сути, должна была погибнуть и она, но так как ее не оказалось в доме, погибли только ее родители. Девчонке просто повезло. А еще меня настораживает поведение Дамблдора и Снегга. Ты видел вчера их лица? А как Снегг побледнел, когда увидел ее?

Драко всегда казалась привычка Забини делать вырезки из «Ежедневного Пророка» или «Придиры» смешной. Но сегодня он признал, что таким образом друг сохраняет интересную, а главное, полезную информацию, складывая мозаику из всех этих макулатурных отрывков.

– Видел! – кивнул он снисходительно. – И, поверь, меня это настораживает. С чего вдруг столько внимания к обычной Грязнокровке? Ее поведение показалось мне странным еще в вагоне «Хогвартс-Экспресса». А по прибытии в школу вообще странностей, связанных с ней, полно. Хотя, ее презрение к чистокровным волшебникам теперь понятно. Но что-то подсказывает мне, что не просто так Дамблдор пригласил к нам всех этих студентов из двух посторонних учреждений. И эта Пирс оказалась здесь не просто так.

– Вот и я о том же, – вымолвил Блейз. – Нужно как можно больше узнать о ней.

– Так почему же вам не спросить об этом ее бывшую подружку? – раздался совсем рядом девичий голосок. Блейз едва не подпрыгнул от неожиданности.

– Паркинсон, тебе не говорили, что подслушивать неприлично?! – выронил он возмущенно.

Конечно, проще прикинуться исполненным негодования, чем признаться, что его напугали внезапным появлением.

– Вы так увлеченно беседовали. Не хотела прерывать вас, раскрыв свое присутствие. Да и потом, неужели у вас есть от меня секреты? – Пэнси притворно надула губки и демонстративно отвернулась.

– Да брось, все о’кей! – смягчился Блейз. – Что ты там говорила про подружку?

Пэнси тут же оживилась.

– Вчера я заметила, как Кристен Паркер не очень дружелюбно поглядывает на эту Грязнокровку…

– На Грейнджер, что ли? – хмыкнул Драко. – Так мы все с ней не особо дружелюбны.

– Да нет же, на новенькую Грязнокровку, – объяснила Пэнси. – В общем, мне стало интересно, какая черная кошка пробежала между этими двумя особами. Поэтому я, как самая любопытная, решила разговорить Паркер. Она, как ни странно, просветила меня, правда, не вдаваясь в подробные детали.

– И что она тебе рассказала? – выгнул бровь Драко.

– Немногое, – ответила ему Пэнси. – В основном это касалось их личных проблем. Грязнокровка Пирс была ее лучшей подругой, они общались с первого курса. Однако Грязнокровка постоянно завидовала Паркер, и на то были весьма весомые причины, между прочим. Паркер девочка чистокровная, богатая и красивая - ну, это я уже от себя. В общем, родителей Грязнокровки убили Пожиратели, и у нее на этой почве съехала крыша. Паркер хотела поддержать ее в трудную минуту, но та в благодарность отбила у нее жениха, которого впоследствии сама же и бросила. Когда же Паркер стала выговаривать этой гадине все, что думает о ней, та отправила ее в лазарет на несколько недель. Бедняжка была одной ногой в могиле, но благо все обошлось. Мне искренне жаль Паркер. Пригрела же под боком змею на свою голову.

– Что-то мне подсказывает, что данная повесть немного приукрашена, – немедля прокомментировал Блейз.

– Я на фантазерку похожа? – возмутилась Пэнси.

– Да не тебя я имел в виду! – поспешил объясниться Блейз.

– Обиженная девушка может наплести и сделать все, что угодно, – заметил Драко. – Ладно, будем иметь в виду, что эта Пирс опасна и неуравновешенна. Просто понаблюдаем за ней. Уверен, если у нее что-то плохое на уме, то она в скором времени это проявит. А теперь - что у нас там с расписанием?

– Вот, держите, – Пэнси протянула им исписанный пергамент, затем точно такой же отдала Теодору и Кристен Паркер, которые были заняты своими разговорами, а потому сидели немного поодаль ото всех. – Ну и как вам? – поинтересовалась она, вчитываясь в строки.

– Что за…! – послышался возмущенный возглас Теодора. – Все уроки совместно с Гриффиндором?!

Кристен Паркер лишь поджала губы, тоже особо не обрадовавшись. Теперь-то ей придется терпеть бывшую подружку вблизи на всех занятиях.

– Я думаю, нам это на руку, – пробормотал Блейз.

Поняв намек, Драко кивнул, бросив взгляд на объект недавнего обсуждения. Сейчас «объект» улыбалась и с заметным интересом о чем-то разговаривала с появившейся Грейнджер. Со стороны она выглядела беззаботно и совершенно безобидно. Но так ли это на самом деле?

– Первый урок в первый учебный день - «Зельеварение»! – объявила Пэнси и чуть скривившись, добавила: – Совместно с львятами, конечно.

****

Они держали путь в подземелье, где должен был состояться урок «Зельеварения». Кэтрин и Гермиона шли впереди. Гарри и Рон позади, по-прежнему обсуждая квиддич, разговоры о котором уже порядком набили оскомину. До кабинета оставалось всего пара шагов, когда в затылок Рона внезапно врезался шарик, наполненный неизвестной вонючей субстанцией. Секундный ступор и…

– Пииивз! – злобно взвыл Рон. – Какого хрена, призрак ты недоделанный?!

Лицо его приобрело темно-пунцовый оттенок, ноздри вздувались как у дикой кобылы, зубы скрипели, а вонючая жидкость цвета детской неожиданности растекалась по рыжим волосам, скатываясь за шиворот школьной рубашки. Коридор взорвался ржанием студентов, которые стали свидетелями грязных игр местного полтергейста. К слову сказать, главная Слизеринская компания, к неудовольствию Рона Уизли, так же присутствовала.

– Чтоб от тебя благоухало, рыжий! А то воняешь на весь Хогвартс! – противно загоготал Пивз, проплывая над их головами.

– Да я тебя сейчас убью, шут ты гороховый! – продолжал завывать Рон.

– Я и так не очень-то жив! – напомнили ему, после чего все смотрящие эту смехопанораму схватились за животы от пробираемого хохота.

– Как остроумно, Уизли… – выдавил сквозь смех Драко Малфой. – Убить призрака… ахах…

– Заткнись, Хорек, пока я тебя не угрохал! – злобно рявкнул Рон, чем еще больше рассмешил змеенышей.

– Следующий! – тем временем послышался голос Пивза.

Он занес прозрачную руку, намереваясь бросить второй шарик в Гермиону Грейнджер, но та громко взвизгнув, спряталась за спиной Гарри Поттера.

– Я бы не советовала вам это делать, Сэр, – раздался скучающий голос наигранно зевнувшей Кэтрин.

– Тогда лови ты! – хихикая, заверещал Пивз, бросив бомбу-вонючку в ее сторону.

Гермиона высунула любопытную моську поверх плеча Гарри. Шарик стремительно летел в сторону Кэтрин, но не настолько быстро, чтобы она не успела достать палочку и взмахнуть ею. Легкое движение руки – и снаряд призрака сменил свое направление в сторону Слизеринцев. Те немедля бросились врассыпную, но сбежать удалось далеко не всем. Спустя пару секунд, коридор подземелья наполнился разъяренным возгласом Теодора Нотта.

– Ах ты гребаный полтергейст! – заорал он что было мочи. – Чтоб тебя черти в ад забрали! Да чтоб ты…

Дальше последовал поток жутких ругательств, от которых уши в трубочку сворачивались. И продолжались они до тех пор, пока не появился профессор Северус Снегг. Увидев сурового преподавателя, Пивз в мгновение ока исчез с громким хлопком. А Кэтрин так и хотелось достать блокнот и записать парочку матерных ругательств, не смотря на свой уже имеющийся словарный запас.

– Негоже чистокровному волшебнику выражаться в подобном тоне, мистер Нотт, – лениво протянул Снегг, сверля убийственным взглядом своего студента.

– Вообще-то Нотт не виноват, профессор. Это все Кэтрин Пирс, – вмешалась Пэнси Паркинсон.

– Правда? – выгнул бровь Снегг, оглядывая вышеупомянутую личность.

– Вы не доверяете своим ученикам, профессор? – надменно улыбнувшись, спросила она. – Разве они вас когда-нибудь обманывали?

Наступила тишина. Гермиона с ужасом воззрилась на Кэтрин, взглядом говоря: «Лучше бы ты молчала!». Никто несмел, разговаривать с профессором Северусом Снеггом в подобном тоне.

– Вопрос был задан вам, мисс Пирс. А это значит, вы должны ответить на него четко и ясно. Разве я непонятно выражаюсь? – спокойствие Снегга было пропитано черной аурой.

– Понятней некуда, профессор, – высокомерно бросила Кэтрин, стоя притулившись к стене, со скрещенными на груди руками. – Признаю, студент вашего факультета выглядит неподобающе благодаря моим стараниям. Это, знаете ли, было весело слушать, как настоящий аристократ разбрасывается совсем не подходящими его сословию фразами. Всегда приятно наблюдать за тем, как люди показывают свое истинное лицо, снимая маски, за которыми они прячутся. Думаю, представление многим понравилось. Теперь мы все знаем, кто такой на самом деле мистер Теодор, носящий знаменитую фамилию Нотт.

Пока она произносила свою длинную речь с нескрываемым удовольствием и нахальной улыбкой, у всех присутствующих пооткрывались рты. Так же каждый мог наблюдать зашкаливающие эмоции вышеупомянутого Нотта, цвет лица которого переплюнул цвет волос Рональда Уизли. Но окончательно всех добил Северус Снегг…

– Похвально! Десять очков Гриффиндору! – произнес он и в ту же секунду десятки челюстей поприветствовали пол.

Чтобы Снегг добавил баллы Гриффиндору, да еще и за хамство, было чистой воды абсурдом. Студенты даже стали подумывать о пошатнувшемся здоровье зельевара. Но что тут скажешь – Кэтрин Пирс действительно произвела огромное впечатление своим содержательным монологом. Нотт от возмущения едва не проглотил свой язык, так и норовивший покрыть своего декана далеко нелицеприятными словами. Руки тряслись в предвкушении задушить и не в меру болтливую девку, которую хотелось расчленить на мелкие куски.

– Профессор, за что? – едва выговорила Пэнси.

– За то, что мисс Пирс отбила импровизированную атаку полтергейста, от которой ВЫ, как последние трусы, прятались за спинами друг друга.

Со стороны Снегга это был удар ниже пояса. Только что, при всех, он назвал учеников своего факультета трусливыми зайцами. Надо же. Сегодня что, День Наоборот?!

– Но, профессор, она сделала это нарочно! – возмутилась Пэнси. – Она еще со вчерашнего дня задирает Нотта!

– О, как это меркантильно с вашей стороны, мисс Паркинсон. Теперь я понимаю, какими именно качествами обладают все студенты факультета Слизерин. Отнюдь не хитростью и надменностью, а трусостью и ничтожностью, – с гротескной иронией произнесла Кэтрин интонациями скверной актрисы, зачитывающей отрывок из той или иной пьесы. – Я разочарована. Думала, хоть ты будешь умнее своих прихвостней.

– Поганая ГРЯЗНОКРОВКА! – в ответ прошипела Пэнси. От злости у нее только что дым не валил из ушей.

– Двадцать очков со Слизерина! За то, что хватило наглости на оскорбления в присутствии своего декана.

Вздох Северуса Снегга был полон сочувствия к интеллектуальному развитию студентов. Пэнси уже открыла было рот, чтобы снова возмутиться, но он не дал ей даже звука издать:

– Еще хоть слово, мисс Паркинсон, и вы лишитесь гораздо большего количества баллов. А заодно и должности старосты факультета, которой надлежит подавать пример своим товарищам.

Тут уж Пэнси замолкла окончательно, проглотив все свои возмутительные комментарии по поводу всего происходящего.

– Живо все в кабинет! Мистер Нотт, мистер Уизли, приведите себя в порядок! От вас воняет хуже, чем от пещерного тролля! – взмахнув полами мантии, Снегг зашел в класс, а за ним и все остальные.

– Это было восхитительно! – шепнул на ухо довольный Гарри.

– То ли еще будет! – с улыбкой отозвалась Кэтрин.

Проводив ее недобрым взглядом, Теодор Нотт принялся себя очищать, то и дело бормоча себе под нос поток неиссякаемых матерных ругательств. Рональд Уизли занимался тем же, только вот с довольным выражением лица. Ему явно понравилось все произошедшее, кроме той части, где в него угодила бомба-вонючка. Но это было ничто по сравнению с тем, какое удовольствие он получил, когда их новенькая – сногсшибательная, умная, такая… такая… он даже нужных слов не мог подобрать – подружка буквально унизила перед всем факультетом одного из Слизеринских Хорьков. Впрочем, ее поступок являлся всего лишь мелочью по сравнению с тем, как эти гады оскорбляли всех Уизли. И гораздо веселее было бы, если б на месте Нотта был Малфой. Хотя, что уж тут, и Нотт сойдет.

– Я убью эту девку! Порву на куски и сожгу их в камине! – продолжал плеваться праведным гневом Теодор, попутно себя обнюхивая.

– Как бы тебя не порвали! – пробубнил ему в ответ Рон. – Гляди в оба, Нотт! А то что и похуже может случиться!

Одарив друг друга брезгливыми взглядами, парни зашли на урок абсолютно вычищенные, но все еще попахивающие неприятным запахом.

****

«Зельеварение» прошло не так, как это обычно бывает. В течение всего занятия, к недовольству Слизерина, Гриффиндору прибавилось еще двадцать призовых баллов, так как Кэтрин Пирс блестяще проявила знания по этому предмету, вследствие чего получила большее презрение к своей невозмутимой персоне со стороны змеенышей. В свою очередь, змееныши потеряли еще тридцать баллов, а все благодаря Нотту, который опять нахамил Гриффиндорской выскочке, назвав ее «Грязнокровной Шлюхой». Та в долгу, естественно, не осталась и на весь класс провозгласила, что Нотт импотент. Никто не понял, с чего она это взяла, но смеху было немерено. Нотт от злости сломал свое перо и, дернувшись, опрокинул на стол чернильницу, за что получил выговор от декана, который за неприличное высказывание Кэтрин Пирс даже баллов с ее факультета не снял, сделав вид, будто ничего не услышал. К удивлению и непониманию всех присутствующих, Северус Снегг крайне внимательно относился к этой девчонке, что было лично для Драко Малфоя весьма подозрительным. А вот Гарри Поттеру и его компании все было по душе. Они весь урок насмехались над своими недругами, чем злили их все больше и больше…

– Какого Мерлина на него нашло?! Оштрафовал собственный факультет! – шагая по коридору, возмущалась Пэнси, то и дело топая ногами. – Я убью эту чертову выдру! Чтоб ее дементор поцеловал, овца безмозглая! Подстилка Гриффиндорская!

Нет, она кричала. И даже громко не говорила. Она шипела, как очковая кобра, и все знали, что в такой момент ее лучше не трогать и слова против не говорить.

– Снегг точно не в себе, – согласился с ней Блейз. Он был не меньше подруги ошеломлен поведением преподавателя. – Ему бы к мадам Помфри. Может, это заболевание.

– Нет, Забини, ему прямая дорога в психиатрическую клинику! – рявкнула Пэнси. – Он добавил Гиффиндору баллы! Добавил, а не оштрафовал, как обычно! Чертова Грязнокровка ему нахамила, унизила Нотта, а он баллы добавил, понимаешь?!

– Да, да! Я понимаю!

Блейз покосился на Пэнси, подумав, что в психиатрическую клинику надо вовсе не Снеггу, и даже не Нотту, который только так рвал и метал. Казалось, если сейчас с ним кто-либо заговорит, он точно свершит тяжкое преступление, карающееся смертной казнью. Так его еще никто не унижал. Кэтрин Пирс была первой. И последней. Теодор пообещал себе, что в следующий раз никто и ничто его не остановит, чтобы свернуть этой гадине шею. И только Драко Малфой молчал, о чем-то задумавшись. Весь этот день казался ему занозой в одном месте. С самого утра все началось наперекосяк. Он уже стал искренне побаиваться того, что ждет их впереди. Все-таки, еще не вечер.

Следующим уроком была «Трансфигурация», и опять совместно с Гриффиндором. Весь урок Драко следил за Кэтрин Пирс, но ничего подозрительного за ней пока что не замечал. Однако про себя отметил, что девчонка добросовестно относится к учебе. Она даже напомнила ему Грейнджер, которой везде хотелось себя проявить. К неудовольствию, профессор МакГонагалл добавила ей двадцать баллов за то, что она трансфигурировала морские камни в аппетитную спелую клубнику. У Уизли даже слюнки потекли.

Однако и Слизерин в этот раз не остался в долгу. Кристен Паркер обратила камни в черешню, правда, слегка подгнившую. Но декан Гриффиндора все же дала ей заслуженные десять баллов, хотя бы за то, что трансфигурация удалась. Кристен конечно, была немного расстроена, но, когда Драко одобряюще похвалил ее за полученные мизерные баллы, она успокоилась, одарив его в благодарность своей очаровательной ангельской улыбкой.

Теодор же продолжал скалиться. Весь урок он сжимал челюсть, бросая испепеляющие взгляды в сторону… ну да, Кэтрин Пирс. Казалось, он этим взглядом пытается мысленно сжечь ее. И будь это возможно, от нее бы даже горстки пепла не осталось.
Блейзу так вообще все было по барабану. Он молча записывал лекции, тихонько переговариваясь с Пэнси, и лишь изредка посматривал на… да, да, на Кэтрин Пирс.

Вот так и прошли остальные занятия первого учебного дня. Учителя беспощадно завалили домашней работой; одно только заданное эссе по «Зельеварению» составляло около десяти страниц, об остальном лучше вообще промолчать. В общем, в конце концов, уставшие и замученные студенты после всех уроков отправились ужинать.

Вечерняя трапеза, на удивление, протекала тихо и… мирно? Ну, это как сказать! Если не считать того, что каждый факультет шепотом обсуждал, как Теодор Нотт опозорился на уроке Снегга, то так оно и было. Только вот у Гриффиндорцев были иные обсуждения. Их мало волновал Теодор Нотт и его подпорченная репутация на сегодняшний день. А вернее – вообще не волновал, других забот хватало…

– Они все с ума посходили! В первый учебный день задать столько домашней работы - это зверство! А как же отдых?! – возмущался Рон, поглощая еду. Казалось, аппетит ему ничто не может испортить.

– Ты отдыхал все лето, Рон, теперь время взяться за ум, – вымолвила Гермиона, и эта ее прилежность никак не сочеталась с общим настроением.

– Кстати об учебе… – отозвалась Кэтрин. – Мне нужно в библиотеку, чтобы написать сочинение по зельям. Кто-нибудь желает присоединиться? – оглядела она ребят.

Рон тут же уткнулся в тарелку с едой, делая вид, что не слышит. Гарри откашлялся, отвернувшись к Невиллу. А для Джинни она вообще, казалось, не существовала.

– Что, совсем никто? – переспросила Кэтрин.

– Я уже знаю, что писать, – улыбнулась ей Гермиона. – Летом перечитала все книги.

– Ну, хорошо, тогда пойду одна, – пожала плечами Кэтрин. – Встретимся в гостиной.

Взяв сумку, она удалилась. И как только скрылась за дверями, Гермиона привлекла внимание Гарри и Рона, жестом заставляя их подвинуться ближе, чтобы больше ее никто не слышал.

– Вам не кажется, что Снегг сегодня вел себя довольно-таки странно? – спросила она парней, как только они отсели подальше от сокурсников.

– Я тоже об этом хотел поговорить. Ты права, он вел себя подозрительно. Добавлял нам баллы, а со Слизерина аж пятьдесят содрал. Может, это не Снегг? Может, кто-то выпил оборотное зелье и превратился в Снегга? – предположил Рон. – Другого объяснения я не нахожу.

– Это вряд ли, Снегг все-таки зельевар. Ему трудновато будет подлить какое-либо зелье, будь то оборотное или любовное. Но его поведение меня сегодня удивило. Кэтрин нахамила ему, а он за это баллы добавил. И я уверена, будь это кто-нибудь из нас, он бы не только оштрафовал, но еще бы и на отработку к Филчу отправил, – прокомментировала Гермиона. – Странно все это. Я не знаю почему, но сама Кэтрин заставляет волноваться. Ее переменчивость меня беспокоит.

– Ты о чем? – Гарри потупил взгляд.

– С нами она ведет себя нормально, но стоит только наткнуться на Слизеринцев, вмиг становится другой. Ну, знаешь, такой… – Гермиона задумалась, подбирая нужную формулировку. – Далеко не ушедшей от Паркинсон или Булстроуд, – наконец, подобрала. – А еще у нее нездоровый интерес ко всем змеенышам в общем. Она их ненавидит, это же видно невооруженным глазом.

– Ну, знаешь ли, неприятно, когда тебя называют Грязнокровкой. Ты это по себе должна знать. Хорьки другого отношения к себе не заслуживают. И даже если Малфой на стороне «Ордена…», давай не будем забывать, что только ради своей выгоды. Он остается тем же гадким Малфоем, которого мы знали на протяжении шести лет. Так что я не вижу ничего странного в ее отношении к ним, – высказался Рон, отправив в рот кусок запеченной картошки. – К тому же, такой профессор Снегг, который был сегодня, нравится мне куда больше прежнего, – добавил он, активно разжевывая пищу.

– Я понимаю, но что-то мне подсказывает, что дело кроется вовсе не в этом, – стояла на своем Гермиона. – Она пытается задеть их побольнее, пытается вывести их из себя, довести до белого каления, оскорбляет. Это неправильно. Она только усугубляет свое положение. Мы все прекрасно знаем, что змееныши в долгу не останутся. Если в купе я и была довольна тем, что кто-то их поставил на место, то сейчас понимаю, что этот кто-то переходит границы.

Гермиона, конечно, тоже недолюбливала Слизеринцев, так же, как и многие, но ведь не так яростно. А Кэтрин вела себя слишком распущенно. При виде Слизеринцев в ее глазах постоянно вспыхивал очень недобрый огонек, сигнализировавший о том, что им ох, как несдобровать. И вообще, для новенькой из другой школы она была слишком хорошо осведомлена об учениках этого факультета.

– Послушай, Гермиона, ты конечно не обижайся, но по-моему, у тебя паранойя. Мы все терпеть не можем этих «прынцев», – на последнем слове Гарри пальцами показал кавычки. – Почему же тогда она должна быть исключением? Кроме того, они первые накинулись на нее с оскорблениями. Кэтрин всего лишь защищалась.

Мальчишки явно понятия не имели, о чем говорит Гермиона, и ее это стало раздражать. Доверять Кэтрин Пирс или подпускать ее близко к себе она не собиралась, пока не докопается до истины. Первопричина есть, Гермиона была в этом уверена. Так же, как и в том, что новенькая что-то скрывает. Нюх на что-либо плохое у Гермионы всегда был хорошим.

Дальше вести разговор, касающейся данной темы она не стала. Какой в этом толк, если парни ни черта ее не понимают. Даже не пытаются понять. Лично она видела в Кэтрин Пирс фальшь и двуличие. С одной стороны примерная хорошая девочка, с другой – высокомерная надменная стерва. Сущность у человека одна. Либо он хороший, либо плохой. Все вместе не бывает.

Подозревать ее Гермиона начала после слов старой Шляпы. А слова по поводу нарушений правил, наряду со странным взглядом и улыбкой, больше похожей на оскал, в сторону Пэнси Паркинсон, окончательно дали понять, что Кэтрин питает к ним нездоровое внимание. Гермионе на тот момент сразу же вспомнилась ссора, произошедшая в купе «Хогвартс-Экспресса». Тогда Кэтрин уже знала, что Малфой, Забини и Нотт – отпрыски Пожирателей Смерти. Интересно, откуда? Хорошо, допустим, она могла догадаться по фамилии, однако…

«Видишь?! Ты только лишний раз доказываешь, насколько низки детки Пожирателей Смерти, которые так же, как и их никчемные родители, помешаны на идее чистокровности. Давай, сделай это, и раздели со своим папашей камеру в Азкабане…»

Кэтрин была уверена, что отец Нотта является Пожирателем Смерти, находящимся на данный момент в Азкабане. А ведь до этого об этом никто не обмолвился. Остается только одно: каким-то образом Кэтрин навела справки о его семье. И что-то подсказывало, что не только о его. Зачем и для чего – пока не известно. Но точно не из праздного любопытства.

– Я иду в гостиную. Скоро комендантский час, дежурю с Малфоем. Нужно отдать ему связующую монету.

Гермиона собрала свои вещи и вышла из Большого Зала. Гарри и Рон словом не обмолвились. Они просто не понимали, с чего вдруг дружелюбной Гермионе не понравилась их новая знакомая. Кэтрин ведь не сделала ничего плохого, чтобы к ней относились подобным образом. Это совсем не было похоже на их Гермиону.

****

Весь Слизерин был подавлен сегодняшним днем. Мало того, что баллы их факультета ушли в минус, так еще и домашней работы задали катастрофически много. Теодор Нотт до сих пор был злой, как черт, и ни с кем не разговаривал. Да и Пэнси Паркинсон далеко от него не ушла. А Кристен Паркер, зря времени не теряя, подсела к Драко Малфою и как бы между прочим завязала с ним разговор…

– Тео сегодня не в настроении, думала, может, хоть ты составишь мне компанию, – улыбнулась она. – Не против моего общества?

– Почему именно я? – как-то не очень дружелюбно отозвался Драко. – Тут еще есть Забини, Крэбб, Гойл, да и вообще, парней на Слизерине достаточно, – он даже не удостоил ее своим взглядом, однако Кристен и не думала отступать.

– Блейз занят Пэнси. А Крэбб с Гойлом, кроме еды, ничего вокруг не замечают. Да и все они не столь привлекательны, как ты, – подмигнула она игриво.

– Это комплимент? – выгнул бровь Драко, одарив ее насмешливым взглядом.

– Скорее да, нежели нет, – пролепетала Кристен. – Ты мне интересен. Тео немного утомил меня своим флиртом, да и он не в моем вкусе.

– Даже так! – хмыкнул Драко, сложив на столе руки. – Ну, а что именно тебя интересует? – все же решил он поддержать беседу, тем более что с ним в открытую заигрывали.

Драко окинул Кристен раздевающим взглядом, и она заметно смутилась. Если сама идет к нему в руки, почему бы и нет. Единственное что останавливало, так это Теодор. Ему явно нравилась эта блондиночка, потому отбивать у друга пассию не очень-то и хотелось. А так, он бы с удовольствием уложил ее в свою койку, и занялся бы с ней тем, чем следовало.

– Ну? Так что тебя интересует? – повторил свой вопрос Драко низким голосом, от которого девушки сходили с ума. И Кристен Паркер исключением не стала. Щеки порозовели, глаза заблестели, губы задрожали.

– Все! – ответила она, подперев рукой подбородок. – Меня интересует все, что с тобой связано.

– Ммм… – соблазнительно протянул Драко. – Ну, знаешь ли, со мной связано довольно-таки многое. Есть что-то конкретное, что ты хотела бы знать?

– У тебя есть кто-нибудь? – тут же последовал откровенный вопрос.

Вот так, без всяких раздумий. Драко понравилась ее целеустремленность. Не ходила вокруг да около, вместо этого прямо озвучив то, что интересует. Похвально.

– Если ты имеешь в виду наличие девушки, то нет. Ее у меня нет, – ухмыльнулся он уголком рта.

– Ну, и почему же у столь красивого и притягательного парня отсутствует дама сердца?

Глаза Кристен Паркер искрились ярым любопытством. Сразу видно – умеет вести светский разговор, и Драко это подметил. Умная девочка, ничего не скажешь.

– Потому что я не люблю постоянство. Мне больше нравится разнообразие. Длительные отношения приводят к истерикам, ревности и прочей женской чепухе. Мне это не по душе, – объяснил он снисходительно. – А что у тебя?

– У меня никого нет, – ответила Кристен. – Был жених, но он предпочел мне другую.

Казалось, ее это ничуть не расстраивало, судя по тому, как она сейчас сидит и строит ему глазки, невинно похлопывая длиннющими ресницами. Драко на мгновение задумался, и тут понял, что может повернуть разговор в нужное ему русло, но в этот момент встрял Забини…

– Слушай, мне в библиотеку надо, взять какую-нибудь книгу для сочинения по зельям, не хочешь присоединиться?

Драко покачал головой.

– Скоро дежурство. Увильнуть не получится. Пэнси весь мозг вынесет, если ей вновь придется все делать за меня. Тем более, она сейчас не в настроении, так что лучше ее не злить.

Блейз понимающе кивнув, встал из-за стола.

– Отлично, тогда пойду один, – тут он склонился к его уху и прошептал едва слышно: – Ты ей понравился. Постарайся побольше расспросить о нашей загадочной Гриффиндорке.

«О нашей? С каких это пор она наша?» – сумрачно спросил себя Драко, глядя вслед уходящего Блейза.


****

Когда он вошел в библиотеку, одинокая девушка, сидящая за столиком у окна, сразу же попала в поле его зрения. Конечно, он знал, что она здесь. Видел, как она выходила из Большого Зала. Слышал, как она сказала, что идет писать сочинение, так что встреча получилась далеко не случайной.

Девушка сидела, откинувшись на спинку стула, сосредоточенно вперившись в энциклопедию по зельям. Ее карие глаза бегали по строчкам, а губы едва заметно подрагивали, читая предложения, напечатанные на странице старого фолианта. Блейз улыбнулся, уверенно направившись в ее сторону.

– Не знаю с чего начать более радужное знакомство, но думаю, банальное «Привет» вполне подойдет! – вымолвил он вежливо, присоединившись к ней.

Девушка отвлеклась от своего дела, взглянув на нежданного собеседника. Высокий, смуглый синеглазый брюнет крепкого телосложения. Надо же – Блейз Забини собственной персоной, почтил ее своим вниманием.

– Думаю, банальное «Пока» тебе о многом скажет! – одарила она его безразличным взглядом и вновь зарылась в книгу.

Блейз предвидел такой вот не совсем дружеский прием, а потому молча развернул стул и сел на него, сложив руки на спинке, внимательно разглядывая сидящую перед ним особь женского пола. Весьма симпатичную особь, которая отчего-то была озлоблена на весь мир. То есть, на весь Слизерин. Чем-то она даже мантикору напоминала. Конечно, не внешностью, а характером. Такая же гипнотизирующая, но отчего-то опасная.
«Интересно, а жало у нее есть?» – усмехнулся про себя Блейз.

Кэтрин Пирс ему нравилась. Нравилась тем, что с первого взгляда привлекла его внимание, а ведь такое случалось крайне редко. Плюс загадочность и таинственность, что скрывались в ее взгляде, прибавляли еще больший интерес. Было в ней что-то такое, чего не было в остальных. Она была загадкой, которую яро хотелось разгадать. Она манила, она завораживала, она обольщала. А как пахла. Приятный ягодный аромат обволакивал и дурманил. Соблазнительный запах, только вот какой, он так и не понял, потому что все его размышления и наблюдения вдруг прервались ее мягким, но дерзко звучащим тоном…

– И долго ты будешь на меня пялиться? – поинтересовалась она, не отрывая глаз от книги.

– Не знаю! – пожал он плечами в ответ. – Наверное, пока не надоест! – сказал, подумав, что не идет ей быть такой злой.

Тут она подняла на него взгляд, и Блейз утонул в глубоких омутах ее карих глаз. Они были цвета темного шоколада. Они проникали в самую душу, выворачивая ее наизнанку. В них чувствовалась и острота, и горечь, и… страх? Да, именно страх. Но чего она боится, он не знал. Ему вдруг отчаянно захотелось прижать к себе это хрупкое тело и укрыть его от всех невзгод. В нем вдруг проснулось страстное желание заслужить ее доверие, только он не знал, для чего и зачем. Вообще не понимал, почему она вызывает в нем такую гамму эмоций, но это определенно нравилось.

– Ты мешаешь мне сосредоточиться на чтении, – раздраженно вымолвила Кэтрин. – Не мог бы ты освободить меня от своего общества? Дай спокойно заняться уроками.

– Я могу помочь, – с самой что ни на есть очаровательной улыбкой, ответил ей Блейз. – Конечно, если позволишь.

– Слушай меня, Забини, иди-ка ты… – едва не выругалась Кэтрин, но в самый последний момент решила воздержаться. – Помоги своим однокурсницам, а мне не мешай, – добавила менее грубо. – Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая, но очень вредная? – поинтересовался Блейз с плохо скрываемой иронией. – Не стоит отталкивать людей только за то, что ты им понравилась.

– Твой флирт меня не впечатляет, так что брысь отсюда!

Кэтрин небрежно махнула рукой в сторону, но Блез даже с места не сдвинулся. Лишь усмехнулся и продолжил нагло на нее пялиться.

– Не уйдешь, значит?! – метнула она в него озлобленный взгляд. – Отлично! Тогда уйду я!

Встав со стула, Кэтрин стала поспешно собирать книги и пергаменты в сумку. Эмоции выходили из-под контроля. Чертов Слизеринец довел до кондиции.

– Чего ты так злишься? Я ведь ничего плохого тебе не сказал, – встрепенулся он, вставая вслед за ней. – Просто хотел немного поболтать. Мне скучно, – ему упорно не хотелось ее отпускать. Не хотелось и все тут.

– И для этого тебе понадобилась именно мое общество? Надоело с дружками обсуждать Грязнокровок? Решил на практике пообщаться с одной из них? – с сарказмом бросила ему в ответ Кэтрин.

– Ты думаешь, у нас нет тем, помимо магглов? – нахмурился Блейз, выжидательно всматриваясь в ее суровое личико.

– Грязнокровок! – поправила его Кэтрин.

– Я же сказал: просто хочу поболтать! Поближе познакомиться! В чем проблема?

– Я не хочу с тобой болтать! Ближе знакомиться тоже не хочу, особенно с такими, как ты!

Кэтрин уже развернулась, чтобы уйти, но Блейз удержал ее, сомкнув пальцы на тонком запястье. Вычурный браслет больно врезался в кожу. Кэтрин едва заметно поморщилась.

– Убери… от меня… свои руки! – процедила она сквозь зубы. – Убери, иначе…

Блейз немного ослабил хватку, но не отпустил.

– За что ты так, я не сделал ничего плохого?! – вымолвил он, продолжая надеяться на ее снисхождение. – Зачем пытаешься задеть и унизить?

Кэтрин растянула губы в ядовитой усмешке.

– Унизить?– переспросила она. – Боже, Забини, единственного, кого я унизила или как-то задела, так это пока что Нотта.

– Да что он тебе сделал? – никак не мог понять ее намерений Блез. – Чего ты к нему прицепилась? И вообще, чего ты добиваешься своим поведением?

– О, ну об этом тебе знать не обязательно, – протянула Кэтрин. – Придет время, и ты сам все поймешь.

– Прекрати ерничать! – попросил ее Блейз. – Перестань себя так вести!

Ему действительно было неприятно то, как она с ним разговаривала. Но почему его это так сильно заботит, он не понимал. Он вообще мало что понимал, находясь сейчас рядом с ней. Но одно он знал совершенно точно – эта девчонка притягивает его к себе как магнит. Смешно, конечно, знал-то он ее всего лишь второй день. Но факт оставался фактом – Кэтрин Пирс ему нравилась. Очень нравилась. Понравилась еще тогда, когда он впервые увидел ее колдографию в «Ежедневном Пророке» два года назад.

– Назови хоть одну причину, по которой я не могу делать то, что хочу? – спросила Кэтрин, полностью проигнорировав его просьбу.

– Глупая! – услышала она в ответ и окончательно вышла из себя.

– Нет, это вы все глупцы, считающие что аристократы голубых кровей намного выше магглов и полукровок! – прошипела, выдернув руку со слабого, но такого навязчивого захвата. – А ведь все совсем наоборот! Это доказывает война, которую ВЫ развязали! Убивая, распоряжаясь чужими жизнями, ломая и опустошая их, не имея на это право, ВЫ губите безвинных и топите их в горестном отчаянии! Но, поверь мне, все эти деяния не останутся безнаказанными. Настанет день, когда все вам воздастся сторицей. И будет намного больнее, чем тем, которым ВЫ причинили ни с чем несравнимую боль. А когда будете утопать в собственной крови, мы посмотрим, какого она у вас цвета.

Блейз выслушал ее браваду, глядя ей прямо в глаза, пропитанные злобой и презрением. Он искренне удивлялся, как в таком милом создании может быть столько яда. Весь ее образ был окутан черным полотном лютой ненависти. А ведь с виду сама невинность.

– Я так понимаю - это угроза? – сощурился Блейз.

– Понимай, как твоей душе будет угодно, Забини! – отозвалась Кэтрин. – Теперь дай пройти и запомни - никогда не смей ко мне прикасаться! Даже близко ко мне не подходи, иначе сдохнешь раньше отведенного тебе времени!

Она ушла, оставляя его наедине с собой. Ушла, оставляя после себя неприятный осадок в груди. Блейз еще минуту задумчиво смотрел ей вслед, после чего последовав ее примеру, покинул обитель пыльных фолиантов. И никто из них даже не заметил присутствия Гермионы Грейнджер, которая стояла в тени книжных стеллажей, наблюдая за ходом их разговора.

Повинуясь внутреннему порыву, она отправилась в библиотеку сразу же, как только покинула Большой Зал. И не зря. Через несколько минут зашел Забини, прямиком прошествовав к Кэтрин. А ведь Гермиона даже не заметила ее, когда сама зашла в книжную комнату. Зато прекрасно удалось расслышать весьма «учтивый» диалог…

Медленно выйдя из тени, Гермиона присела на стул и, приложив большой палец к губам, задумчиво уставилась на полированный стол. Только что Кэтрин Пирс угрожала Блейзу Забини, который на удивление оказался милым и приветливым. Только что Кэтрин Пирс произнесла слова, которые заставили насторожиться еще больше. Эти ее едкие фразы нагнали непонятный страх. Гермиона чувствовала – скоро что-то произойдет. Что-то очень плохое.

****

Когда вечерняя трапеза свернулась, весь Слизерин отправился в подземелье своего факультета. Угрюмый Теодор продолжал весь вечер молчать, а потом и вовсе не сказав ни слова, удалился в свои апартаменты. Пэнси, которая прекрасно понимала, как сегодня было задето самолюбие друга, последовала вслед за ним, чтобы немного остудить его пыл. А Драко мысленно возликовал. Наконец-таки он остался наедине с Кристен Паркер. Теперь-то уж точно можно будет развязать ей язык. Раз уж Пэнси она ничего подробно не рассказала, придется выудить у нее все другим методом. Методом обольщения. К слову, у Драко это получалось весьма профессионально…

Усевшись на диван, который так удобно располагался напротив зажженного камина, Драко завязал с ней оживленную беседу. Кристен мило улыбалась ему, то и дело краснея под его пристальным взглядом. Однако как только он заводил разговор о ее жизни в Шармбатоне, чтобы хоть как-то подойти к расспросам о Кэтрин Пирс, она тут же умело переводила тему. Это начинало порядком раздражать, но Драко, как мог, терпеливо слушал всю чушь, которую она несла. Он одаривал ее соблазнительными улыбками, на какие только был способен в раздражительном состоянии. А она все болтала и болтала, рассказывая о своем детстве и о своей семье, обходя стороной моменты учебы во Французской Академии.

Причину этого Драко был не в силах понять. Ее тараторство уже до такой степени приелось, что хотелось послать все к Мерлиновой бабушке и поскорее сбежать на дежурство. Но до этого было еще достаточно много времени. Черт, ну как такая красивая девушка может быть настолько надоедливой?! Неудивительно, что ее бросил жених. От ее болтовни уши в трубочку сворачивались, настолько утомительна она была. Не каждый мужчина выдержит такую рядом.

– Слушай, ты уже рассказала мне о своем детстве, о своих родителях, об их положении и даже о том, где они работают. Может, расскажешь о своей школьной жизни в Шармбатоне? – прервал Драко очередной поток откровений, теперь уже о ее двоюродных братьях.

На кой черт они ему сдались, что Кристен вдруг решила посвятить его в перипетии своей семейной жизни, Драко понятия не имел, потому всеми силами старался скрыть свое раздражение, и пока у него это успешно получалось. Однако нервы потихоньку сдавали. Драко даже стал чувствовать, как нервно подергивается скула.

– О, так тебе интересна моя жизнь в Шармбатоне? – с напускной живостью в тоне поинтересовалась Кристен.

«НЕТ! МНЕ ПРОСТО НУЖНО УЗНАТЬ ПОБОЛЬШЕ ПРО ТВОЮ ГРЯЗНОКРОВНУЮ ПОДРУЖКУ!!!» – мысленно взвыло внутреннее Альтер-Эго.

– Мне интересно все, что связано с тобой, – повторил Драко ее же слова и попытался не поморщиться от своего приторно-сладкого тона.

Кристен тут же просияла, щеки вспыхнули, и она, наконец, принялась рассказывать о своих годах проведенных в стенах Академии Волшебства Шармбатон. Вот только опять упуская то, что его интересовало. Глубоко вздохнув, Драко решил действовать напролом, как прирожденный Слизеринец:

– Пэнси рассказала, что ты и Грязнокровка Пирс были лучшими подругами. Она отбила у тебя жениха и едва не убила - это правда?

Кристен заметно напряглась. На некогда беззаботном лице проступила тревога. Улыбка исчезла, глаза потеряли свой блеск, и… она наконец-таки замолчала. Замолчала именно тогда, когда Драко готов был с интересом слушать ее.
«Теряешь хватку старина!» – вновь дало знать о себе внутреннее «Я». – «Кажется, твой метод обольщения с треском провалился!»
И когда Драко действительно готов был это признать, Кристен Паркер, наконец, заговорила. Медленно и неуверенно, опустив глаза в пол:

– Это правда, – сказала она. – Мы были с ней лучшими подругами с первого курса. Я любила ее. Всегда поддерживала, всегда помогала: морально, душевно и даже материально. Однако в благодарность она плюнула мне в лицо.

– Отбив жениха? – осторожно наступал Драко.

«Главное - не быть настойчивым и не давить!» – напоминал он себе. – «Терпение! Только терпение!»

– На самом деле не только этим поступком, – покачала головой Кристен. – Главную роль здесь сыграла зависть. Кэтрин постоянно завидовала, пытаясь во всем преуспеть меня и обойти. Я понимала, что рано или поздно это должно было произойти, так как мы были разными по происхождению, однако все равно пыталась избежать всего негатива, проявлявшегося в нашей дружбе, уступая и давая ей возможность взойти на пьедестал. Но для нее этого было мало. Она хотела быть единственной и неповторимой.

– Единственной и неповторимой? – переспросил Драко.

– Именно! – кивнула Кристен. – Кэтрин славилась своей легкомысленностью. На нее парни смотрели только ради того, чтобы затащить в постель. Ничего серьезного никогда не предлагали. Пользовались ею и выкидывали, как ненужную вещь. Со мной же было все с точностью до наоборот. Ты не подумай, я этим не хвастаюсь. Просто говорю все так, как есть на самом деле. Сама не понимаю, чем заслуживаю любовь и внимание окружающих, ведь являюсь обычной девушкой. В сущности, такой же, как и она. Но почему-то все ее кавалеры обращали свое внимание на меня, хотя я им даже повода не давала. Не в моих правилах отбивать у подруги парней.

Рассказывая все это, выражение лица Кристен Паркер было таким потерянным, что в какой-то момент, внутри Драко проснулась к ней жалость. Но только на мгновение. В который раз он напомнил себе, что доверять никому в этой жизни не стоит.

– А что дальше? – деликатно поинтересовался Драко. – Как вы достигли той точки невозврата, которая послужила окончательному разрыву дружеских отношений?

Кристен грустно усмехнулась. Она старалась выглядеть в его глазах максимально искренней. Она должна была войти в доверие, должна была очаровать и влюбить. Но то, что это будет не так-то просто, уже поняла. И этот нездоровый интерес со стороны Драко Малфоя к Кэтрин Пирс лишь добавлял трудностей. Кристен не могла позволить ей снова встать у нее на пути. Что же, план довольно-таки прост. Надо просто сделать из жертвы охотника, а из охотника жертву, и тогда фортуна точно будет на ее стороне. Главное, не переиграть…

– Свою истинную сущность Кэтрин стала проявлять после того, как моих родителей начали засыпать письмами волшебники из разных стран, с просьбами выдать замуж за их наследника, – начала Кристен, резво продумывая нужную сюжетную линию. – Ей стало до жути завидно, ведь она всегда мечтала выйти замуж за аристократа голубых кровей, но таковых не было. Сам понимаешь, чистокровные волшебники редко берут в жены магглорожденных женщин. Кэтрин стала чаще раздражаться и вести себя со мной грубо и неучтиво. Я думала, что со временем это пройдет, но ее зависть и злоба только усиливались. Однако в целом вся ситуация обострилась после того, как я познакомилась со своим бывшим женихом. Произошло это на четвертом курсе. Его зовут Брендон. Меня так покорил этот семнадцатилетний парнишка, что я в буквальном смысле слова потеряла голову, без памяти влюбившись в него. Помню тот момент, когда он признался мне в любви, – печально улыбнулась Кристен. – Я была на седьмом небе от счастья. А когда рассказала об этом Кэтрин, она почему-то разозлилась и наговорила про него кучу гадостей. А чуть позже призналась, что он к ней пристает и пытается затащить ее в койку. По этой причине я поругалась с Брендоном, и в итоге мы расстались. Было больно. Очень больно. Я эту боль пыталась заглушить, но не получалось. Не получалось, потому что Кэтрин все время напоминала мне о нем. Твердила, что он мне не пара, что он меня не любит, что он обычный бабник, бегающий за каждой мимо проходящей юбкой. А ведь со стороны утверждали обратное. Плюс ко всему, ходили слухи, что это она все время пристает к нему и пытается соблазнить за моей спиной. Я, естественно, не верила ни единому слову. Завидующих нашей дружбе было много в Шармбатоне. Я никогда не велась на сплетни и провокации.

– Понятно! – изрек Драко, и тут же у него возник другой вопрос: – Скажи, а как получилось так, что она едва тебя не убила?

Кристен облизнула пересохшие губы и вновь заговорила:

– В конце четвертого курса случилось самое ужасное в жизни Кэтрин. По возвращении домой она обнаружила своих родителей убитыми. Позже стало известно, что это дело рук Пожирателей Смерти. Еще через какое-то время официально было заявлено о возвращении Темного Лорда. После смерти родителей Кэтрин сильно изменилась. Стала замкнутой и необщительной. Все свое время она проводила в комнате или в библиотеке, отгораживаясь ото всех. Я пыталась разговорить ее, пыталась вернуть ее к нормальной жизни, но она была непреклонной. Потом в моей жизни вновь появился Брендон. Он как раз закончил Дурмстранг и сделал мне предложение. Я не смогла устоять, тем более чувства к нему еще оставались. Когда об этом узнала Кэтрин, она сначала сильно разозлилась, стала отговаривать меня от замужества, но я ее уже не слушала. Я просто любила и хотела быть любимой. И, в конце концов, она смирилась, пожелав нам счастья. Со стороны это действительно выглядело искренне. Все было хорошо, она снова стала собой. Но в один прекрасный день я застала…

Кристен вдруг запнулась, тяжело вздохнув. Было видно, что каждое слово дается ей с огромным трудом. Но Драко должен был узнать все до конца. Однако вынуждать ее он не мог.

– Если тебе трудно вспоминать об этом, ты можешь не рассказывать дальше, я пойму.

Кристен взглянула на него своими большими щенячьими глазками.

– Все в порядке, – выдавила она натянутую улыбку. – Если есть хороший слушатель, почему бы не открыться ему. Тем более, на сплетника ты не похож.

Драко вдруг стало не по себе. Знала бы она, что он обходителен с ней только потому, что ему нужна информация. А Кристен вновь уставилась в камин и продолжила свое повествование:

– Кэтрин сказала, что будет ждать меня в пять часов вечера в теплице, где проходили уроки по «Травологии». Закончив все свои дела, я отправилась туда незамедлительно. А когда пришла, увидела, как она целуется с Брендоном. Он повалил ее на стол и… и…

Тут Кристен неожиданно всхлипнула.
«Она что, плачет?» – опешил Драко.

– Эй… ты чего? – дотронулся он до ее плеча.

Кристен отвернулась, пытаясь скрыть слезы.
«Этого еще не хватало!» – едва не застонал Драко.
Женские истерики всегда его напрягали. И эта исключением не была. Единственное, что мешало ему встать и уйти, так это интерес к продолжению и легкое чувство вины. Все-таки это он заставил ее заново все пережить.

– Мое появление помешало им заняться тем, чем они собирались, – сквозь слезы промычала Кристен. – Брендон умолял о прощении за то, что не устоял. А Кэтрин просто стояла и с нескрываемой радостью наблюдала за нашей ссорой. Я не могла смотреть на них, поэтому просто развернулась и ушла. Подальше от посторонних глаз, подальше от боли и предательства…

Плечи ее стали сотрясаться от рыданий, и Драко не знал, что ему делать. Подобные ситуации никогда ему не нравились, и он старательно их избегал. Просто вставал и уходил. Но сейчас был не тот момент, когда можно было бы так поступить. Потому, он лишь покрепче сжал ее плечо, с которого так и не убрал руку.

– Я просидела в своей комнате весь день и всю ночь. Вышла только на утро следующего дня. Кэтрин вела себя так, будто ничего не произошло, и меня это взбесило. Я стала кричать на нее и высказывать все, что о ней думаю, ничего и никого вокруг не замечая. Ни удивленных глаз, которые смотрели на мою истерику, ни учителей, которые пытались меня успокоить. И, видимо, Кэтрин воспользовалась удобным моментом. Я вдруг почувствовала резкую боль в груди, перед глазами все поплыло, а дальше темнота. Очнулась уже в лазарете и, как выяснилось, пролежала в тяжелом состоянии две недели. Она швырнула в меня какое-то непонятное заклятие, которое повредило мне несколько жизненно важных органов. Но Кэтрин не наказали. Сослали все на то, что она потеряла родителей и не совсем владеет собой. Вот на такой печальной ноте и закончилась наша дружба.

Кристен вытерла обильные слезы и внимательно всмотрелась в лицо Драко Малфоя. Оно ничего не выражало. Никаких эмоций. Ничего из того, что она хотела бы видеть после рассказанного. Но его рука продолжала покоиться на ее плече, слегка сжимая его. Повинуясь внутреннему порыву, Кристен резко дернулась в его сторону, обвила руками его талию и уткнулась лицом в его грудь. Драко растерялся. Попытался как можно вежливее ее отодвинуть, но она вцепилась в него мертвой хваткой, продолжая рыдать. Сдавшись, он слегка погладил ее по спине, чтобы хоть как-то успокоить.

Ну почему ему вечно попадаются истеричные дамы?! То, как повела себя Кристен Паркер на данный момент, выглядело не совсем разумно. Но дальнейшие ее действия его и вовсе выбили из колеи. Она вдруг прижалась к нему всем телом, взглянула на него своими заплаканными бирюзовыми глазками и медленно стала приближаться к его лицу. Драко замер. Просто не мог что-либо сказать или сделать. Просто был поражен сложившейся ситуацией. И когда их губы почти соприкоснулись, в гостиной раздался демонстративный кашель.

Отпрянув от Кристен как от огня, Драко взглянул на того, кто нарушил столь интимную сложившуюся не по сценарию обстановку. И тут же он мысленно выругался, припоминая всех Мерлиновых предков. Вот попал, так попал. В проеме арки, скрестив на груди руки, с хмурым выражением лица сверлила их взглядом Пэнси Паркинсон. Кристен покраснела и отвернулась, предоставляя Драко возможность объяснять все самому, потому что мрачный взгляд Пэнси требовал именно объяснений.

– Эээ… – протянул Драко и прокашлялся, так как в горле внезапно запершило. Меньше всего на свете он бы хотел, чтобы эту картину лицезрела именно Пэнси. – Как там Нотт? – вопрос был слишком глупым. – О, Мерлин! – пробубнил Драко, устремив свой взгляд куда-то в потолок. Пэнси, кажется, готова была заавадить и Кристен Паркер, и его за компанию.

– Немного успокоился, – ответила она с улыбкой, больше похожей на оскал. – Вижу, вы прекрасно проводите время, – поддела обоих.

Драко не был удивлен тому, что Пэнси какое-то время наблюдала за ними и, наверняка, поцелуй она прервала намеренно. Впрочем, его это даже радовало.

– Мы просто разговаривали, – солгал он, заранее зная, что она все равно не поверит.

– О, если ваши объятия можно назвать разговором, – сквозь зубы процедила Пэнси.

– Брось, мы ничем таким не занимались, – Драко не бросал попыток оправдаться. – И в мыслях этого не было.

– Если бы я не пришла, уверена, это мысль тебя бы посетила. И тогда…

– Хватит! – рявкнул он неожиданно даже для самого себя. Кристен невольно вздрогнула. Пэнси скрипнула зубами. Драко сделал вдох-выдох. – Я не собираюсь слушать несусветный бред, – тон его опять стал спокойным. – Оставляю вас наедине, дамы. А мне пора на дежурство, – направляясь к выходу, он на секунду остановился. – Я очень надеюсь на твое благоразумие, Пэнси. И на то, что гостиная останется цела.

Развернувшись Драко ушел, оставив двух девушек наедине друг с другом. Кристен нервно улыбнулась, взглянув в сторону Пэнси.

– Мы, правда, просто разговаривали, – пролепетала она, но визави упорно молчала, силой мысли пытаясь прибить ее. – Я, пожалуй, пойду. Устала немного.

Протараторила Кристен и позорно сбежала от греха подальше. А спустя несколько секунд в гостиной Слизерина раздался звук бьющегося стекла.

****

Зная несладкий характер Пэнси Паркинсон, Драко все же не побоялся оставить ее наедине с Кристен Паркер, которую она готова была порвать на куски. Но нет. Пэнси и пальцем ее не тронет, Драко был в этом уверен. Воспитание не позволит. А вот разгромить половину гостиной она вполне в состоянии. И когда звук от первого разрушения донесся до слуха, предположения подтвердились. Пэнси Паркинсон девушка не кровожадная, но вспыльчивая до невозможности. А потому все свои эмоции она всегда вымещает на ни в чем не повинных предметах. Желательно на таких, которые легко бьются. Однако, немного успокоившись, она возвращает все на свои места и в свое привычное состояние простым заклинанием «Репаро», которое качественно получается только у нее. Впрочем, это неудивительно, с ее-то деструктивными наклонностями.

Сейчас, шагая по коридорам Хогвартса, выполняя свои обязанности старосты, Драко одновременно с этим переваривал в голове все, что рассказала ему Кристен Паркер. Конечно, он ее понимал. Ее предали два близких человека, а она, как дурочка, им доверяла и искренне любила. Вот почему он сам не до конца мог довериться своим друзьям, а про любовь и говорить-то не стоит. Сегодня, после рассказанного, он который раз убедился, что любовь – это слабость, по которой беспощадно бьют. Вдруг кто-то из друзей вот так же ударит в спину, как это сделала Кэтрин Пирс. Хороша подруга. Соблазнила жениха добродушной Паркер и, вдобавок ко всему, едва ее не угробила. Хотя, чему он удивляется, она, небось, и не на такое способна. Видимо, смерть родителей действительно повлияла на ее психику и еще больше усилила ненависть к чистокровным волшебникам. Таких надо в больницу святого Мунго определять, в палату для душевнобольных. В общем, спиной к ней лучше не поворачиваться, а то и гляди убьет исподтишка.

Однако во всем рассказе Кристен Паркер кое-что не сходилось. А именно – Кэтрин Пирс, распущенная девка, мечтающая выскочить замуж за богатого чистокровного аристократа, ненавидит и презирает их – богатых и чистокровных аристократов. Это как вообще понимать? Может, ей нужен кто-то определенный? Может, не всех она ненавидит? А, черт пойми эту больную на голову девицу. Надо бы с Блейзом поделиться своими достижениями, а там вдвоем разобраться будет легче. Только вот не было его нигде. Он так и не вернулся в гостиную раньше комендантского часа.
«И где черти носят этого итальянца?» – задался вопросом Драко, но тут же вспомнил: – «Ах да, он же сказал, что пойдет в библиотеку!»

Свернув по коридору направо, Драко вдруг резко остановился. Обоняние внезапно учуяло странный запах. Знакомый ему запах. Что-то клубнично-ванильное. Драко оглянулся по сторонам. Странно, вся окружающая обстановка тоже была до боли знакомой. Темный коридор, зажженные факелы, ягодный аромат, не хватало только… Мгновение, и в свете факелов появилась одинокая фигура. Она? Девушка без лица из сна? Нет, уже знакомая ему наяву. Та самая, о которой он узнал много нового.

Она шла быстрыми шагами, постукивая каблучками по полу, всем своим видом показывая, насколько у нее сейчас плохое настроение.
«Черт, у них что, у всех разом критические дни наступили?» – с иронией подумал Драко, когда до него дошло. – «Девчонка-то нарушает правила!» – комендантский час уже начался, а она в коридоре шарахается.
А девушка тем временем остановилась, немного отдышалась и двинулась дальше, глядя себе под ноги разъяренным взглядом.

– Минус десять баллов Гриффиндору! – разрезал мертвую тишину его бесстрастный голос. – Комендантский час, дорогая. У тебя пять минут, чтобы быть в своей гостиной, иначе я сниму все баллы с вашего факультета, которые вы сегодня с огромным успехом зарабатывали, блистая своими непревзойденными знаниями, – предупредил он, поравнявшись с ней.

Девушка на мгновение растерялась. Видимо, не ожидала встретить кого-либо на своем пути. Но спустя секунду всю эту растерянность как ветром сдуло.

– Я смотрю, у тебя настроение плохое, Малфой, – произнесла она размеренным тоном. – Так вот, у меня тоже, поэтому иди куда шел. У меня нет желания с тобой пререкаться.

Драко мысленно усмехнулся. Надо же, сколько в ней раздражительности. Как бы она ни старалась оставаться спокойной, у нее это плохо получалось. Она совсем не умела контролировать свои эмоции. Может, дать ей пару уроков? Ага, щас!
Что она там говорила? Нет желания пререкаться? О, так оно есть у него. Мысли на время прервались, так как девушка обошла его стороной, попытавшись быстрее избавиться от его общества. Вот только пришлось ей немного задержаться.

– Ненавидишь… Презираешь… – произнес он задумчиво, повернувшись к ней полубоком. – Хотя сама ничуть не лучше…

Холодная ухмылка знающего что-то человека заставила ее насторожиться, и Драко ясно почувствовал ее тревогу, победно растягивая губы чуть шире.

– Не понимаю, о чем ты… – дерзко, но не так уверенно.

– От прошлого не убежишь, Пирс! – сверкнул Драко глазами. – Дам тебе совет, солнышко… – протянул он мягко. – Не нарывайся! Ты же не хочешь, чтобы о твоих грехах узнала вся школа?!

Минутная заминка показалась целой вечностью. Он чувствовал ее страх, чувствовал, как она сжалась под его взглядом, и ему это нравилось.

– Мне нечего стыдиться! – произнесла уверенно. Слишком уверенно. – Так что со своими пустыми угрозами обращайся к кому-нибудь другому, а мне пора! – но она все еще топталась на месте, заставив его усмехнуться.

«Чего же ты стоишь?» – бросив в ее сторону свой фирменный небрежный взгляд, Драко скептически выгнул бровь.

– Не смею задерживать! – отчеканил он и, развернувшись, ушел.

И уже не видел, как губы девушки растянулись в едкой ухмылке.
И уже не услышал слов, которые она тихо вымолвила ему в спину.

****

Злость, которая разъедала Кэтрин изнутри, сейчас была намного сильнее, чем когда-либо еще. Ее всю трясло, руки дрожали, грудь вздымалась, в легких катастрофически не хватало воздуха. О, как она хотела убить этого Забини прямо там, в библиотеке. Стереть с его лица эту очаровательную улыбку и обеспечить ему адские муки, хотя он ничего плохого не сделал, и даже не сказал.

Да… на мгновение Кэтрин задумалась – а может, он не такой плохой, каким она его считает? Но нет, лучше отмести от себя эти мысли. Даже думать об этом не стоит. Пусть в его глазах не было ни капли коварства, когда он с ней говорил, это ничего не меняет. Он всего лишь хочет казаться другим. Делает вид, будто он не такой, как все эти помешанные на чистокровности убийцы. Всего лишь скрывается под маской добродетели. Но не на ту напал. Как он вообще посмел заговорить с ней, как посмел прикоснуться, чертов ублюдок?!

«Никакой жалости, никакого сострадания…»
Мысли мешались между собой, и она понимала, что срывается не на шутку. Остановившись, Кэтрин глубоко вдохнула, затем выдохнула. Надо срочно успокоиться, прийти в себя. Вдох-выдох, вдох-выдох. Когда яростная дрожь более-менее спала, она двинулась дальше по коридору. Сейчас ей больше всего на свете хотелось оказаться в своей спальне, задернуть полог и остаться наедине с собой, но…

– Минус десять баллов Гриффиндору! – внезапно раздался апатичный, но приятный мужской голос. – Комендантский час, дорогая. У тебя пять минут, чтобы быть в своей гостиной, иначе я сниму все баллы с вашего факультета, которые вы сегодня с огромным успехом зарабатывали, блистая своими непревзойденными знаниями.

Черт, и надо же было до такой степени уйти в себя, чтобы не заметить на своем пути этого Белобрысого Хорька. Неправильно. Нужно быть всегда начеку, иначе можно получить удар в спину.

– Я смотрю, у тебя настроение плохое, Малфой, – произнесла Кэтрин размеренным тоном. – Так вот, у меня тоже, поэтому иди куда шел. У меня нет желания с тобой пререкаться.

Обойдя преграду в лице ненавистного Слизеринца, Кэтрин поспешила удалиться, но его задумчивый тон заставил ее остановиться и обернуться.

– Ненавидишь… Презираешь… – он стоял полу боком, глядя куда-то сквозь стену. – Хотя сама ничуть не лучше… – многозначительность его ухмылки насторожила.

– Не понимаю, о чем ты… – дерзко, но не так уверенно: его обманчиво мягкий голос нагонял страх. Кэтрин попыталась подавить его, но не получалось.

– От прошлого не убежишь, Пирс! – сверкнул он глазами. – Дам тебе совет, солнышко - не нарывайся! Ты же не хочешь, чтобы о твоих грехах узнала вся школа?!

Она понятия не имела, о чем он говорит. В ее прошлом не было ничего постыдного. Но этот его взгляд и эта его усмешка заставили взволноваться. И как бы она ни старалась сдерживать это волнение, оно слишком сильно от нее исходило.

– Мне нечего стыдиться! – это действительно было так, ничего бесчестного за ней пока что не числилось. – Так что со своими пустыми угрозами обращайся к кому-нибудь другому, а мне пора! – но почему-то с места сдвинуться она не смогла.

Кэтрин старалась не выдать, что его слова ее достаточно сильно задели. Не может ведь она показать свой внутренний страх ему, в самом деле. Вообще вся эта ситуация ее ужасно бесила. Она не испугалась Нотта, который палочкой ей угрожал. Не испугалась Забини, который с легкостью мог свернуть ей шею за угрозы. А тут – страх перед каким-то белобрысым идиотом, который, наверняка, сам не знает, о чем говорит. Но, черт побери, как же холодно и устрашающе сверкают его серые глаза и это несмотря на то, что голос его слаще сиропа. Ни единой эмоции, как так можно?

– Не смею задерживать, – отчеканил он, бросил в ее сторону уже знакомый ей взгляд и пошел своей дорогой.

Кэтрин усмехнулась, глядя ему в спину.

– Игра только начинается! – бросила она в пустоту и направилась в сторону Гриффиндорской башни, оставляя после себя лишь запах спелой клубники.

Глава 6. Черная Пантера

Что могло быть плохого – случилось,
Только мера всему быть должна.
Где ты, ярость моя, затаилась?!
Ты сейчас мне как воздух нужна.

Я хочу забыть о печали,
Я хочу быть во власти огня.
Крики совести тише бы стали,
И не так угнетали меня.

Я хочу, чтобы все запылало,
Я хочу все крушить и ломать.
Только чтобы мучений не стало,
Надоело терпеть и молчать.

Не желаю испытывать жалость,
Не желаю прощать и любить.
В сердце долго копилась вся ярость,
Мне давно ее надо вкусить.

И в ответ ее ярость проснулась,
Словно только приказа ждала.
И безумием вмиг обернулась,
Выжигая весь разум дотла!

Позабыта слепая учтивость,
И давно наплевать на закон.
Торжествует ее «Справедливость»,
Возвела она собственный трон!

Что могло быть плохого – случилось,
Она больше не та, что была.
Чувство меры ее притупилось,
Теперь спутник ее вечная мгла!


Эдриан Пьюси, студент факультета Слизерин, сидел в библиотеке и корпел над сочинением. Прошли всего две учебные недели, а в Хогвартсе уже были глобальные перемены. Это ж надо – Северус Снегг занял пост преподавателя «Защиты от Темных Искусств». Получил наконец-таки то, чего с таким завидным упорством добивался в течение нескольких лет. Ох, как были недовольны Гриффиндорцы такому повороту событий. Но что они могли поделать? Правильно – Ничего! Распоряжения их любимого директора никто не имел права оспаривать, даже учителя. Что же касается Слизеринцев, то они, естественно, порадовались за своего декана. Только вот легче от этого никому так и не стало. Снегг заваливал работой пуще прежнего. К слову, именно по «Защитам от Темных Искусств» и писал огромное эссе Эдриан, сваливая на голову неряшливого профессора все проклятия, какие только знал. А ведь предстояло написать еще и доклад по «Зельеварению».

Кстати… новым профессором «Зельеварения» был назначен некий Гораций Слизнорт. Пухленький, маленького роста седовласый старичок, проникшийся глубокой симпатией к Мальчику-Который-Выжил. И это неудивительно, Гарри Поттера любили многие учителя, хоть и поблажек они ему никаких не делали. По «Зельеварению» так вообще Поттер был едва ли не последним в списке успеваемости. Снегг постарался, а как же. Однако с появлением Слизнорта все кардинально изменилось. Гарри Поттер вдруг стал получать превосходные оценки по его предмету. Даже лучше, чем у мисс всезнайки, Гермионы Грейнджер. Впрочем, чуть позже стало понятно, отчего он так внезапно заблистал знаниями в направлении данной науки…

Слухи в Хогвартсе распространяются быстро, так что через неделю всем ученикам стало известно о том, что Гораций Слизнорт раньше уже преподавал в школе Чародейства и Волшебства. И, как оказалось, его любимчиками были студенты с весьма перспективным будущим. К примеру, те же родители Поттера, Долгопупса, все семейство Блэков, Малфоев, и даже сам Темный Лорд. Теперь-то понятно, отчего Мальчику-Герою уделяется особое внимание со стороны нового преподавателя. Странно только, что Драко Малфоя в свои фавориты Слизнорт так и не вписал. Должно быть потому, что его папочка запятнал репутацию их древнего рода. Да ну и ладно, Малфоя легко заменила новенькая из Гриффиндора, Кэтрин Пирс, которую старый профессор боготворил, причем во всех смыслах этого слова. И, казалось, разница в возрасте его ничуть не смущала.

«Извращенец, она ведь во внучки ему годится!»
Устало вздохнув после минутного перерыва, Эдриан взглянул в учебник и стал выводить пером строчки на пергаменте. Даже половины не сделал того, что нужно, а время-то позднее.

– Мистер Пьюси, отбой уже был объявлен, вам нужно возвращаться в гостиную, – раздался рядом хрипловатый женский голос. – Можете взять книгу, если хотите, и дописать свое эссе в подземельях Слизерина.

Мадам Пинс – хозяйка библиотеки Хогвартса, сухая пожилая женщина – мягко дотронулась до его плеча. Эдриан взглянул на нее и в очередной раз вздохнул. Он даже не услышал звонка, оповещающего о начале комендантского часа. Чертово сочинение, чертов Снегг. Попробуй только не выполнить задание этого вампира, так он всю кровушку выпьет еще до конца учебного года.

– Мне совсем чуть-чуть осталось, я только допишу пару предложений и все, – вежливо ответил Эдриан библиотекарше. – Всю книгу перечитал, но нашел немного, так что брать ее у вас нет смысла. Пять минут, и я удаляюсь.

Мадам Пинс нахмурилась.

– То, что вы активно занимаетесь учебой - это, конечно, похвально, но безопасность куда важнее. Вы ведь прекрасно знаете, что сейчас коридоры Хогвартса небезопасны, особенно, когда на улице сгущаются сумерки. Директор, кажется, ясно выразился во время своей речи - все ученики за полчаса до начала комендантского часа должны быть в своих гостиных. Или вам мало жертв?! Пока зверь не пойман, я советую быть осторожней, – высказалась она строго. – Пять минут, не больше, – добавила, прежде чем уйти на свое рабочее место.

– Черт! – выругался Эдриан. – «Совсем забылся с этим сочинением. А ведь старуха права. Опасно ходить по коридорам в такое время…» – подумал он про себя.

Прошли всего две недели с начала учебного года, а в Хогвартсе уже творилось черт знает что. И откуда только взялось это животное, бродившее по замку и нападающее на учеников? Странно все это. Вначале многие жаловались, что за ними из темноты наблюдает кто-то большими светящимися глазами, причем, отнюдь не человеческими. Затем начались нападения.

Первой жертвой этого зверя стала Слизеринка по имени Дафна Гринграсс. Бедная девочка была вся покусана, начиная от ног и заканчивая шеей. Затем, спустя несколько дней, во время своего дежурства, Пэнси Паркинсон обнаружила в одном из темных закоулков коридора, где обычно прячутся влюбленные парочки, пятикурсника, тоже из Слизерина. Мальчик также был весь в кровоточащих ранах от глубоких укусов. Потом Рон Уизли нашел еще одного студента, потом Драко Малфой, а потом Лаванда Браун, которую целый час откачивали от буйной истерики. Все пострадавшие были с похожими ранениями. Казалось, что зверь просто мучает свою находку, доставляет ей боль и, наигравшись, бросает умирать. И во всем этом переполохе было два немаловажных факта, которым уделили особое внимание…

Во-первых, зверь не уродовал лица. Раны пострадавших были по всему телу, но только не на лице. С одной стороны это, конечно, радовало, но все остальное довольно-таки сильно пугало. Во-вторых, жертвами были только ученики факультета Слизерин. И это было страннее всего остального странного. Многие даже стали поговаривать, что на Слизеринцев кто-то наложил проклятие. И, какой бы абсурдной ни была эта версия, сами Слизеринцы начинали в это верить. Теперь старосты всех факультетов дежурили в коридорах Хогвартса вместе с большинством учителей, которые надеялись поймать кровожадного монстра и как можно скорее от него избавиться. Однако, поиски не дали никаких результатов. Зверя не нашли. Можно было предположить, что он, испугавшись своей скорой поимки, покинул замок, но не тут-то было.

Прямо во время дежурства профессора МакГонагалл существо едва не загрызло Винсента Крэбба. Ему повезло больше, чем остальным. Отделался всего несколькими ранениями. Декан Гриффиндора вовремя подоспела на помощь, услышав дикие вопли, но пущенное ею заклятие проскользнуло мимо исчезающего в темноте животного, которое разглядеть так и не удалось. Слишком быстрым и резвым оно было. МакГонагалл успела подметить только то, что покрыто оно черной переливающейся шерстью.

Дамблдор же никак не комментировал происходящее, и, глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что его это вообще не заботит. Однако те, кто хорошо знал директора, видели тревогу в его поведении. По всей школе он расставил кучу магических ловушек, даже не зная, кого ловит, но все попытки поймать неизвестное существо терпели полный крах, и студентам ничего не оставалось, кроме как боязливо озираться по сторонам…

Дописав последние пару предложений, Эдриан Пьюси закрыл книгу, вернул ее на полку, собрал все свои вещи со стола и вышел из библиотеки, предварительно пожелав мадам Пинс доброй ночи. Коридор, ведущий от библиотеки, был тускло освещен факелами. Вокруг стояла гробовая тишина, которую нарушали лишь звуки передвигающихся лестниц. Эдриан невольно поежился. Жутко ему было. Спустившись, наконец, с вышеупомянутой лестницы, тут же сменившей свое направление и полетевшей на четвертый этаж, он облегченно вздохнул. Вовремя преодолел эти каменные ступени, иначе пришлось бы вновь спускаться на этаж ниже.

Направившись в сторону Слизеринских подземелий, Эдриан то и дело вздрагивал от малейшего шума, при этом стараясь сохранять максимальное спокойствие.
«В конце концов, ты же мужчина!» – твердил он самому себе. – «Расслабься, тебе ничего не угрожает!»

Чтобы немного отвлечься от внутреннего беспокойства, Эдриан стал насвистывать себе под нос веселую мелодию. Так хоть чуточку было спокойнее. Прибавив шагу, он уже собрался свернуть в очередной коридор, но из-за поворота внезапно выплыло нечто, заставившее его взвизгнуть.

Как оказалось позже, этим нечто являлась староста Гриффиндора Гермиона Грейнджер, которую Эдриан перепутал с неизвестным зверем, так как волосы ее торчали в разные стороны, а симпатичного личика он сразу не разглядел. Достаточно было ее лохматой головы, чтобы сердце ухнуло в пятки.

– Мерлиновы панталоны, Грейнджер! – испуганно воскликнул Эдриан. – Ты чего людей-то пугаешь?

Гермиона усмехнулась. Да что тут, она едва в себе смех подавила. Не каждый день увидишь Слизеринца, визжащего хуже девчонки.

– А ты чего шарахаешься по коридорам в комендантский час? – тем не менее, строго констатировала Гермиона. – Минус десять баллов!

Когда Эдриан скептически изогнул бровь, Гермиона подумала, что у всех аристократов это, должно быть, в крови. Но лучше всех это движение бровями получалось у Драко Малфоя. Как-то эффектней, что ли.

– Ты серьезно?! – саркастично протянул Эдриан.

– Серьезней некуда! – чопорно заявила Гермиона.

– Да брось, Грейнджер, я всего лишь задержался в библиотеке, – закатил глаза Эдриан. – Тебе ли не знать, как профессор Снегг заваливает нас домашней работой. Давай так - ты меня не видела, я тебя не видел, и на этом разойдемся с миром, ммм?

Эдриан вопросительно уставился на Гермиону, которая еще две минуты назад хотела оштрафовать его по полной программе, однако услышав дружелюбный тон и увидев не менее располагающее выражение лица, немного подумав, все же согласилась с его предложением, коротко кивнув.

– Вот и отлично! – улыбнулся Эдриан. – Доброй ночи тебе!

– Слушай, ты ведь из библиотеки? – зарделась вдруг Гермиона. – Не видел там Пирс? Ее до сих пор нет в гостиной.

Эдриан, уже успевший отойти от нее на пару шагов, обернулся.

– Я был последним посетителем. Мадам Пинс уже закрыла свою каморку. Твоя подружка ушла час назад.

Протараторил и скрылся за поворотом, откуда ранее выплыла сама Гермиона. Но не прошло и минуты, как с той стороны раздался крик и звук падения на пол, отразившейся от стен. Сердце Гермионы подскочило к горлу. Выхватив палочку, она бросилась туда, где секунду назад скрылся Слизеринец. Однако, дойдя до того места, никого не обнаружила. Пусто. Пьюси словно сквозь землю провалился. Но тут – «Бу!» – раздалось над ухом, и Гермиона отскочила в сторону с громким визгом. Эдриан Пьюси стоял в нескольких шагах от нее, сотрясаясь от смеха.

– Какого Мерлина! – заорала Гермиона, раскрасневшись от злости. – У меня сердце едва не остановилось! Минус двадцать баллов!

– Око за око, Грейнджер! – весело бросил ей Эдриан и ушел окончательно.

– Чтоб тебя… – выругались ему вслед.

Дальнейшее Эдриан уже не слышал. Да и не горел желанием слышать. Сейчас главное добраться до гостиной своего факультета. Конечно, разыграв Гермиону Грейнджер, он повеселился – видел бы кто ее лицо – но тревога не покидала его до сих пор. О звере особо задумываться не хотелось, поэтому Эдриан предпочел сосредоточиться на том, как бы Филчу не попасться или его ободранной кошке. Однако оглядываясь по сторонам, Эдриан все равно внутренне сжимался от страха.

– Так, успокойся. Ты же Слизеринец. Ты не трус, – шепотом занимался он аутотренингом, в то время как где-то, совсем рядом, раздался глухой рык.

Эдриан вздрогнул. Оглянулся назад. Потом посмотрел по сторонам. Ничего. Никаких признаков чьего-либо присутствия. На дрожащих ногах он двинулся дальше, но тут… опять какое-то движение за спиной и уже совсем четкое рычание.

– Грейнджер, это уже не смешно! – произнес Эдриан как можно спокойнее.

Лоб покрылся испариной, ладони вспотели. Опять почувствовалось молниеносное движение. Но покрутившись вокруг своей оси, Эдриан не увидел ничего, кроме своей тени.

– Грейнджер, если это ты, я настучу по твоему умному бубенцу! И ни твой четырехглазый Поттер, ни нищебродный Уизли тебе не помогут! – пригрозил он, однако угроза не прозвучала столь убедительна, как того хотелось. – Эй, ты меня хорошо расслышала!

Тишина. И эту тишину вскоре разрезало очередное глухое рычание. Совсем близко. Эдриан в страхе застыл, сглотнул застрявший ком в горле, после чего медленно обернулся. По виску скатилась капля липкого пота.

– Вот черт! – прошелестел он одними губами.

Первое, что увидел Эдриан, были большие темные глаза зверя, светившиеся недобрым огоньком. Зверь ждал. Чего – не понятно. Но Эдриан мог отчетливо разглядеть его при свете факелов…
Это была кошка. Огромная кошка с переливающейся иссиня-черной шерстью и выставленными когтями, готовыми в любой момент вонзиться в его тело. Черная Пантера смотрела на него, хищно скалясь. И если бы это был человек, Эдриан мог бы с уверенностью сказать, что злоумышленник, стоящий сейчас перед ним, ухмыляется.

Сделав шаг назад, Эдриан уперся спиной в стену, чем вызвал у зверя гортанный рык, словно смешок, вырвавшийся из глотки на такой вот его глупый поступок. Он старался не делать лишних движений, но, стоять и ждать, пока разорвут на части, тоже не собирался…

Трясущейся рукой Эдриан достал палочку из кармана своей мантии и, сделав резкий выпад вперед, выстрелил в животное парализующим заклятием, но из-за сковывающего страха промахнулся. Пантера посмотрела в глаза своей побледневшей жертвы и изящно пригнулась на передние лапы. Эдриан уже знал, что сейчас произойдет неизбежное. Он был слишком близко к ней, сбежать не получится, как бы ни старался. Однако попытка не пытка.

Эдриан снова попытался оглушить животное, но и в этот раз неудачно. Заклятие пролетело мимо зверя, который сбил его с ног. Упав, Эдриан почти сразу же ощутил адскую боль в плече – даже услышал звук разрывающейся плоти, куда вонзились клыки.

– ГРЕЙНДЖЕР!!! – только и услышали стены Хогвартса, отражая это имя по ближним коридорам этажа.

****

В этот вечер было ее дежурство, но коридор Гермиона патрулировала вовсе не из-за своих обязанностей. Кэтрин Пирс куда-то пропала. Ее не было ни в гостиной, ни на ужине и, как оказалось, в библиотеке ее тоже не было. В последнее время у Кэтрин было подозрительно приподнятое настроение. А началось все после того, как студенты Слизерина стали попадать в лазарет с тяжелыми травмами. Это насторожило Гермиону, и подтолкнуло на мысль – а не связана ли со всем этим их новенькая? Конечно, человек не способен нанести своими зубами такие раны, какие были у всех жертв нападавшего, но Кэтрин вполне могла кого-нибудь натравить. И эта ее ненависть к Слизеринцам только доказывала то, что она способна на подобное деяние.

Недолго думая, Гермиона поделилась своими подозрениями с Гарри, Роном и Джинни, но первые двое отмахнулись от нее, сказав, что Кэтрин даже мухи не обидит, разве что словами. А вот Джинни поддержала, но не потому, что в чем-то подозревала их новую знакомую, здесь были причины личного характера. А именно – Гарри, который уделял экс-шармбатонке слишком много внимания. Что же, Гермиона решила действовать самостоятельно, а потому буквально по пятам ходила за Кэтрин, конечно, стараясь сделать так, чтобы та этого не замечала. Гермиона была уверена, что все эти нападения связаны именно с Кэтрин, но постоянно, когда появлялись жертвы, у той было железное алиби. Она находилась либо в гостиной, в окружении Гриффиндорских однокурсников, либо в библиотеке, где постоянно была на виду у мадам Пинс, либо крутилась перед взором преподавательского состава.

Нет, Гермиона не думала, что Кэтрин сама имитирует зверские нападки, но в том, что она могла контролировать этого зверя, сомнений почему-то не оставалось. Хотя бы потому, что он нападал только на Слизеринцев, а ведь у него была возможность напасть и на кого-нибудь из другого факультета. Так почему именно Слизеринцы? Почему зверь избирал в качестве своих жертв именно змеенышей? Ответ напрашивался сам собой – Зверь был под чьим-то влиянием! Ему отдавали приказы! И кто если не Кэтрин?! Однако чтобы отдавать приказы, Кэтрин должна была с ним видеться, но такового не наблюдалось. Гермиона следовала за ней тенью, надеясь поймать с поличным, но все время заходила в тупик. И по причине этого, даже стала серьезно задумываться о своем психическом здоровье. Может, у нее действительно паранойя и Кэтрин вовсе ни в чем не замешана? Да и вообще, может, все эти подозрения просто выдумка больного воображения? Ну а что, приключения, связанные с Темным Лордом, начиная с первого курса, вполне могли отразиться на психике. Вот Гарри, например, практически каждую ночь снится Волан-де-Морт, после чего он целый день ходит дерганый. Но, что удивительно, когда рядом с ним Кэтрин, он улыбается и, кажется, забывает о своих кошмарах, в то время как Джинни кипит от ревности.

Да… Гермиона прекрасно знала о том, что Джинни Уизли влюблена в Гарри Поттера. Причем, любовь эта длится на протяжении целых четырех лет. Со второго курса. С того самого момента, кок он спас ее в Тайной Комнате. Вот только Гарри ничего этого не замечает, что порой так и хочется хорошенько дать ему по голове. Но Гермиона не имела права вмешиваться в личную жизнь друзей. Конечно, они очень близки, тем не менее, у каждого своя жизнь и каждый должен строить ее по-своему. Для Гарри самым важным было, чтобы его, наконец, оставили в покое и перестали напоминать об избранности. Остальное его мало волновало. Но, несмотря на это, он готов был защитить тех, кто нуждался в его помощи. Он и так слишком многих потерял. Джинни же было важно, чтобы Гарри был счастлив. Она тайно любила его, готовая дать поддержку в любой момент. А, встречаясь с парнями, всего лишь пыталась притупить в себе чувства, которые испытывала к нему, однако у нее ничего не получалось. Все ее отношения были блефом. Дурацким флиртом, о котором она сама позже жалела. Сердце ее целиком и полностью принадлежало только одному человеку – Гарри Поттеру, который вдруг увлекся странной и пугающей незнакомкой, интересной и хорошей по его мнению. Гермиона понимала, каково приходится Джинни, ведь сама втайне вздыхала по ее рыжему братцу. А Рону хоть бы что. Только и знает – квиддич да квиддич, и как бы вкусно поесть. Она не понимала, что в нем нашла. И даже не помнила, когда Рональд Билиус Уизли стал ей нравиться.

– Рон, Рон, Рон - сколько можно?! – вздохнула Гермиона. – Глупая, прекрати! Он друг! Он всегда был только другом!

Обиженная непонятно на что, Гермиона собралась уже сворачивать свое дежурство, когда вдруг откуда-то послышался слабо отчетливый крик.
«Опять? Сколько можно?» – недовольство росло. Похоже, что Пьюси решил доконать ее в этот вечер.
Гермиона была уверена, что Слизеринец снова ее разыгрывает, потому не придала крику никакого значения.

– Достаточно с меня розыгрышей, и так уже выставил дурочкой, – проворчала она и потопала дальше.

Однако вновь послышавшийся крик ее остановил. И, похоже, Гермиона четко расслышала свое имя.
«Нет, должно быть, показалось!» – встряхнула кучерявой головой Гермиона, отбрасывая наваждение.

– ГРЕЙНДЖЕР!!!

«Нет, не показалось!» – бормоча себе под нос что-то вроде – «Если он меня опять разыгрывает, я его точно придушу!» – Гермиона со всех ног рванула в противоположную сторону.

****

В гостиной Гриффиндора было многолюдно. Кто-то занимался уроками, кто-то играл в карты, а кто-то просто болтал и сплетничал. К слову, самым актуальным обсуждением дня была тема – «Северус Снегг - теперь Бывший Зельевар!». То, что профессор «Летучая Мышь», как за глаза его называли студенты, стал преподавателем «Защиты от Темных Искусств», никого не обрадовало. Однако по нему сразу было видно – доволен своим новым назначением. На радостях задал эссе аж на двадцать страниц. Да и новый преподаватель по «Зельеварению» тоже особого восхищения не вызвал. Заваливал работой не хуже вышеупомянутого Снегга. Единственными, кому он делал поблажки, были Кэтрин Пирс и знаменитый на весь Британский Мир Гарри Поттер. Очередной «селебрити», который должен был иметь честь красоваться в позолоченной рамке на полке у имевшего слабость к таким людям, как он, Слизнорта.

На данный же момент вышеупомянутый Гарри Поттер сидел в своем излюбленном кресле у камина, изучая учебник по «Зельеварению», доставшийся ему изрядно потрепанным, в отличие от рыжего друга, ухватившего для себя новенький экземпляр. Впрочем, Гарри не расстраивался тому, что оказался менее расторопным. Его старенький фолиант содержал в себе много полезных записей от руки бывшего обладателя. Записи эти были о том, как правильно сварить зелье, не считаясь с некорректными инструкциями от составителя. Удивительно, но благодаря пометкам некого «Принца-Полукровки» он стал получать превосходные оценки, чем немного задевал Гермиону, ведь она всегда и во всем была лучшей.

Рон пребывал тут же, в гостиной. Сидел неподалеку на диване, упорно работая над сочинением по «Трансфигурации», но у него ничего не получалось. Как бы ни старался, а ничего толкового за полтора часа он так и не написал, то и дело тихо ругаясь. И вот, скомкав очередной пергамент, рыжий ворчун забросил его в камин…

– Черт побери! Чушь какая-то! – пожаловался он расстроено. – Что делать-то? Завтра уже сдавать!

– Не понимаю, зачем ты вообще стараешься?! Все равно у Гермионы будешь списывать, – не отрываясь от учебника, пробормотал Гарри.

– А она тебе разве не сказала, что в этот раз ничего не даст списывать? – обиженно насупился Рон.

– Ну, тогда можешь списать у меня, я как бы не против, – отвлек парней от разговора женский голосок.

– Кэтрин! – радостно воскликнул Рон.

– Только дословно не списывай, а то засекут, – подмигнула ему Кэтрин, протягивая свою тетрадь.

– Спасибо! Ты моя спасительница! – с благоговением вымолвил Рон, тут же принимаясь за дело.

– Ты вообще расстаешься с этим учебником, Гарри? – поинтересовалась Кэтрин, усаживаясь рядом с Роном.

– Здесь столько всего интересного. Я должен все это дочитать, – ответил Гарри так, будто вычитал это из вышеупомянутого учебника.

– А если по совести, то ты должен вернуть этот учебник, – внезапно появившаяся Гермиона привлекла к себе внимание всех присутствующих.

– Он ведь теперь лучший в нашем классе. Даже лучше тебя, Гермиона. Слизнорт думает, что он гений, – с улыбкой взглянул на нее Рон, однако, увидев ее бледное лицо, тут же посерьезнел: – С тобой все в порядке? Ты будто стаю Дементоров встретила!

Тут Гарри наконец-таки закрыл фолиант.

– Что случилось? – нахмурился он, заметив взволнованность в карих глазах подруги.

Тяжело вздохнув, Гермиона устало опустилась на диван между Роном и Кэтрин.

– Еще один студент Слизерина был подвергнут нападению час назад, – сообщила она убитым голосом. – Его раны намного хуже, чем у других потерпевших. Разорвана артерия и вся левая сторона тела. Слава Богу, жизненно важные органы не задеты.

– Опять? Кто? – глаза Рона полезли на лоб.

– Эдриан Пьюси! – ответила Гермиона. – Я столкнулась с ним во время патрулирования коридоров, он как раз направлялся в подземелья своего факультета. Мы перекинулись парой фраз и разошлись. Пяти минут не прошло, раздался крик, на который я, естественно, побежала сломя голову. Это и был Эдриан. Весь в крови. Хорошо, что рядом оказалась профессор Стебль. Мы вовремя левитировали его к мадам Помфри. Если бы кто-нибудь нашел его чуть позже, он мог бы умереть от потери крови. Я залечила мелкие раны, но остановить кровь из артерии не смогла. Это было так… страшно…

– Черт побери, лазарет скоро переполнится этими змеенышами. Я уже сбился со счету. Первая - Дафна Гринграсс. Потом Грэхэм Монтегю и Теренс Хиггс. Затем Винсент Крэбб, – загибая пальцы, перечислял Рон. – И еще человек пять точно. Теперь еще и Пьюси. Может, серпентарий действительно прокляли?

– Вряд ли! – покачала головой Гермиона. – У меня такое ощущение, будто эту пантеру кто-то на них натравил. Вам не кажется странным, что пострадавшие именно Слизеринцы и, что самое главное, все являющиеся отпрысками Пожирателей Смерти?

– Ты права, это странно! – кивнула Кэтрин. – Но с чего ты взяла, что это была именно… пантера?

Гермиона перевела взгляд в ее сторону. Отчего-то удивление, прозвучавшее в голосе Кэтрин, казалось ей наигранным. Слишком наигранным. И если это так, то актриса из Кэтрин никудышная.

– Когда я нашла Пьюси, он был еще в сознании. Он и сказал, что нападавший зверь - огромная черная кошка. А огромную черную кошку в народе называют пантерой, насколько я помню, – ответила Гермиона. – Вот что меня удивляет, так это то, откуда она взялась в Хогвартсе. В здешних лесах подобные животные не водятся.

– Может, ее кто-нибудь сюда багажом провез? – предположил Рон.

– Исключено! – вновь покачала головой Гермиона. – Перевозчика засекли бы еще в Хогсмиде. А если не там, так при проверке в Хогвартсе точно бы обнаружили. И, кстати, Кэтрин… – вновь обратилась она к новоиспеченной подружке. – Где ты была все это время?

– В библиотеке, – выгнула бровь Кэтрин, не понимая, к чему такие вопросы.

– Странно… – протянула Гермиона. – Когда я встретила Пьюси, он сказал, что из библиотеки ты вышла час назад.

– Я была там, – пожала плечами Кэтрин. – Видела его. Потом встретила Забини, немного повздорила с ним, после направилась прямиком сюда, так как отбой уже был объявлен.

Гермиона недоверчиво покосилась на нее, и до Кэтрин наконец-таки дошло. Склонив голову чуть вбок, она изучающе оглядела однокурсницу.

– Ты шпионишь за мной, Гермиона?!

Был ли это вопрос или констатация факта, никто так и не понял. Гермиона зарделась.

– Я? Нет, конечно! – но выдавать себя она не собиралась. – Просто хотела списать сочинение по трансфигурации, потому-то и искала тебя. У меня совсем не было времени, чтобы наведаться в библиотеку.

Гарри и Рон удивленно переглянулись. Не было времени сходить в библиотеку? У Гермионы не было времени? Да она всех бросала, если дело касалось учебы или библиотеки! Заболела, что ли?!

А Кэтрин тем временем продолжала оценивающе смотреть на нее. Гермиона заметно нервничала. Глупая, неужели думает, что ее шпионаж остался незамеченным?!

– Слушай, Грейнджер… – ледяным тоном протянула Кэтрин, заставив вышеупомянутую вздрогнуть. – Мне не нравится твое поведение. Уж не подозреваешь ли ты меня в том, что происходит?

Гермиона встрепенулась.

– Не говори ерунды, конечно, нет! – выпалила она, нервно заправив за ухо непослушную прядь волос.

– Я не договорила, – заметила Кэтрин. – Но твое «нет» звучит неубедительно.

– Ты куда? – дернулся вслед за ней Гарри, когда она встала с дивана.

– Пойду, прилягу. Мне неприятно находиться рядом с человеком, который приписывает мне то, чего я не делала, – пояснила Кэтрин, не удосужившись повернуться. – Рон, допишешь сочинение, отдай его Гермионе, – бросила она, прежде чем окончательно уйти.

Гарри и Рон тут же с укором уставились на Гермиону.

– Что? – выпалила она, не скрывая раздражения.

– Прекращай играть в детектива, Гермиона, ты обижаешь людей, – ответил ей Гарри.

– Действительно, чего ты подозреваешь ее во всех смертных грехах? Будто бы она одна ненавидит всех этих слизней, – поддержал друга Рон.

– Может, тогда нам стоит и вас подозревать? – раздался голос Джинни, сидевшей неподалеку от ребят вместе с Невиллом и Симусом, которые, между прочим, тоже слышали четверку спорщиков.

– Что за глупости! – фыркнул Рон.

– А что? – проворчала Джинни. – Вы ведь тоже их недолюбливаете.

– Так, с меня хватит! – поднялся со своего кресла Гарри, не забыв прихватить учебник по зельям. – Вы переходите все границы. Как говорится, не пойман - не вор. А вы обвиняете человека, который к вам хорошо относится.

С этими словами Гарри отправился в свою спальню. Его примеру последовал и Рон, предварительно отдав Гермионе тетрадь Кэтрин, с которой он скопировал все с помощью заклинания.

– Не обращай внимания, – подсела Джинни к Гермионе. – Они просто слепы и не видят в ней того, что замечаем мы.

– Кажется, Джинни, я все-таки переборщила, – поникшим голосом отозвалась Гермиона. – В конце концов, Кэтрин действительно к нам лояльна. И сколько я за ней слежу, ничего преступного с ее стороны не замечала. Может, это и правда моя больная фантазия, и Рон с Гарри правы? Вдруг Слизеринцев все же прокляли? Врагов-то у них много.

Гермионе действительно было стыдно за свое поведение. Ведь если здраво рассудить, то ярлык преступницы она повесила на человека, чью вину доказать не могла, а значит, обвинила невиновного. От этого стало так паршиво на душе, что захотелось даже заплакать. Она никогда так не поступала, и сама не понимала, что на нее вдруг нашло.

– Не оправдывай ее, она действительно ведет себя странно, – попыталась успокоить подругу Джинни. – И у нее, правда, нездоровая ненависть ко всем Слизеринцам.

– Это мои слова, не стоит под них подстраиваться. Ненависть Кэтрин легко понять, ведь Пожиратели убили ее семью, – напомнила Гермиона. – Видимо, поэтому Гарри так легко с ней. У них много общего. И не отрицай того факта, что она хорошо влияет на него и Рона.

Джинни вздохнула, мысленно соглашаясь. А ведь, правда, мальчишек не узнать. Рон всерьез взялся за учебу, и пусть у него это плохо получалось, но он старался. А Гарри… Гарри стал чаще улыбаться, находясь рядом с Кэтрин. Может, действительно схожесть судеб так влияет? Но, черт возьми, как же угомонить эту проклятую ревность, что поселилась в душе?! Джинни изо всех сил старалась не обращать на это внимания, но обида к Кэтрин Пирс была настолько сильной, что внутри постепенно стала зарождаться к ней неприязнь. А ведь это неправильно. Разве можно ненавидеть человека, который делает счастливым того, кто небезразличен сердцу?
Что-то похожее творилось и в душе Гермионы. Но, в отличие от Джинни, она знала, что Рон не питает к Кэтрин Пирс никаких романтических чувств. Просто потому, что сердце этого рыжего чуда принадлежит квиддичу и желудку.

– Отчего-то на душе так паршиво, – прошептала Джинни. – Она не сделала ничего плохого, но я готова ей все волосы выдрать, когда вижу рядом с ним.

Гермиона улыбнулась. В этом и была вся Джинни Уизли. Горячая и вспыльчивая. Не зря ведь ее прозвали «Рыжей Бестией факультета Гриффиндор».

– Я тебя понимаю, – тихо сказала Гермиона.

– Нет, никто не может понять, – с горечью возразила Джинни. – Ты не представляешь, как больно видеть его с ней. А ведь я тоже пытаюсь быть рядом.

– Не нужно так травить себя, ведь все еще может измениться. В конце концов, то, что Гарри проводит много времени с Кэтрин, не значит, что между ними что-то есть.

– Что может измениться, Гермиона, ничего уже не изменится! – резким тоном вымолвила Джинни. – Неужели ты не видишь, как блестят его глаза, когда она рядом? Оглянись вокруг, идет война. Взрослые стараются скрыть все проблемы, но мы ведь все понимаем, что борьба со злом неизбежна. А Гарри находится в эпицентре всех этих событий. И когда он встанет у последней черты, рядом буду не я. От одной только мысли об этом, мне становится так плохо, что я на стену готова лезть. Потому что люблю его, Гермиона, всегда любила.

Джинни высказала только малую часть того, что накопилось у нее за все эти годы, которые она провела в состоянии влюбленности в Гарри Поттера. На остальное просто не хватило сил. Но для себя она уже все решила…
Пусть будет с НЕЙ. Лишь бы только был счастлив, хотя бы до того, как все решится. До того момента, когда его палочка и палочка Волан-де-Морта сойдутся в смертельном поединке. Она просто сделает шаг назад. Отступит и даст ЕЙ сделать его счастливым.

****

Утро следующего дня ознаменовалось мрачными известиями. Прежде чем начать утреннюю трапезу, Альбус Дамблдор оповестил всех студентов, находившихся в Большом Зале, о ночном происшествии с Эдрианом Пьюси, который на данный момент пребывал в Больничном Крыле в тяжелом состоянии. За столом факультета Слизерин царила гробовая тишина, причем в прямом смысле этого слова. Каждый ушел в себя, до сих пор не понимая, кому понадобилось их всех перебить. Каждый боялся быть следующим. И только Грегори Гойл и Винсент Крэбб, которого недавно выписали из лазарета, с аппетитом поглощали завтрак. Наверное, даже когда замок будет атаковать Темный Лорд, эти двое будут сидеть и жевать.

– И долго вы собираетесь молчать? – рявкнула Пэнси, нарушая всеобщую тишину. – Языки все проглотили?

Она взглядом просверлила нахмурившегося Драко, который размазывал вилкой свой завтрак по чашке. Посмотрела на Блейза, молча попивающего кофе. На Теодора, уткнувшегося взглядом в столешницу. И на Кристен Паркер, испуганную всем происходящим. Блондиночка явно не так представляла начало своей учебы в стенах этой школы, Пэнси ее видок даже смешил, хотя она старалась не проявлять своего злорадства, вместо этого пытаясь расшевелить понурых друзей…

– Черт побери, вы что, на похоронах находитесь?! – едва не взвыла. – Очнитесь уже, надо с этим что-то делать!

– Например? – устало отозвался Драко.

– Вы понимаете, что следующим может стать любой из нас? – ответили вопросом на вопрос.

– Что можем сделать МЫ, если даже Дамблдор и другие преподаватели не могут контролировать ситуацию?! – вставил Блейз. – Что ты предлагаешь? Есть варианты, как с этим бороться?

– Всех до единого отправлять в гостиные, как только начнет темнеть. Дежурить по двое. Днем держаться вместе и ни в коем случае не ходить по одному, когда коридоры школы опустеют. Вместе у нас больше шансов не подвергнуться нападению. А если вдруг такое случится, то кто-то из нас может поймать зверя или хотя бы ранить, – ответила Пэнси на взгляды друзей.

– Думаешь, это поможет? Мы даже не знаем, что это за существо такое. Может, его не берет магия. Может, он даже на толпу попрет, и ему будет поровну, что у нас волшебные палочки в руках. Везде расставлены эти магические ловушки, а ему хоть бы что. Ни в одну не попался, зараза, – выругался Теодор.

– Пэнси права! Вместе у нас меньше шансов попасть в лапы чудовища, – внезапно поддержала однокурсницу Кристен Паркер, хотя та, после того происшествия, с Малфоем в гостиной, почти перестала общаться с ней.

– Эта тварь из семейства кошачьих, – заявила Пэнси, для пущей убедительности кивнув в сторону Гриффиндорцев. – Я заходила утром в лазарет к Пьюси. Выглядит неважно. Он пострадал больше остальных, но мадам Помфри сказала, что жить будет.

– Он говорил с тобой? – поинтересовался Драко.

– Да! – кивнула Пэнси. – Он сказал, что это была огромная черная кошка. Короче говоря, пантера. Гринграсс и все остальные подтвердили. Похоже, только Крэбб не видел, кто это был.

– Неудивительно, – впервые за все это время усмехнулся Теодор. – Этот идиот с закрытыми глазами боролся с животным. Боялся, что это может быть Василиск.

– Василиска убил шрамоголовый еще на втором курсе, – напомнил Блейз.

– Ну, ты попробуй, объяснить это чудаку, – фыркнул Теодор. – У него и его дружочка слишком мало извилин, чтобы помнить об этом.

– Откуда тут взялась пантера? Насколько я знаю, подобное животное не водится в здешних лесах, а провезти ее сюда багажом никто бы не смог. Перед тем, как запустить в школу первого сентября, нас всех обыскали, – задумчиво протянул Драко. – Странно все это. Похоже, что на нас действительно объявили охоту, – добавил чуть тише.

Блейз нахмурился – «Нет, это вы все глупцы, считающие что аристократы голубых кровей намного выше магглов и полукровок! А ведь все совсем наоборот! Это доказывает война, которую ВЫ развязали! Убивая, распоряжаясь чужими жизнями, ломая и опустошая их, не имея на это право, ВЫ губите безвинных и топите их в горестном отчаянии! Но, поверь мне, все эти деяния не останутся безнаказанными. Настанет день, когда все вам воздастся сторицей. И будет намного больнее, чем тем, которым ВЫ причинили ни с чем несравнимую боль. А когда будете утопать в собственной крови, мы посмотрим, какого она у вас цвета…»

Отчего-то эти слова настораживали. Тогда, когда она их высказывала, он не предал им особого значения, посчитав, что это обычные угрозы озлобленной девочки, сказанные сгоряча. Но сейчас Блейз не был уверен, что это пустые и ничего не значащие фразы. И, если построить логическую цепочку из последних событий, всплывает слишком много доводов, подтверждающих его опасения. Но почему-то совсем не хотелось делиться ими с друзьями. После того случая в библиотеке Блейз больше не подходил к ней, дабы не портить ее нервишки, но все это время постоянно наблюдал. В библиотеке, когда она, такая спокойная, читала пыльные фолианты; на уроках, когда она погружалась в учебу и сосредоточенно писала лекции; на завтраке; на обеде; на ужине; всегда и всюду. Он всегда и всюду смотрел на нее и любовался ею. Смотрел и понимал, что это входит в привычку, без которой ощущаешь внутри непонятную пустоту. Блейз не знал, что с ним происходит, но уже догадывался. И сердце начинало гулко постукивать в груди, стоило глазам увидеть ее.

– Забини, дементор тебя поцелуй! – выругалась Пэнси. – Какого лешего ты такой потерянный?! Мы тебя уже несколько раз позвали, оглох, что ли?!

– Прошу прощения, задумался, – встрепенулся Блейз. – Что там у вас?

Драко не нравилось такое поведение друга. Блейз в последнее время слишком часто терялся при виде Кэтрин Пирс. Иной раз так засмотрится, что вообще не замечает ничего вокруг. Это немного беспокоило. Не хватало еще, чтобы кто-то из его друзей влюбился в мугродье. Хотя…

Драко и сам исподтишка поглядывал на нее, но ведь он точно знал, что только следит и наблюдает. Как говорится – слабости врага нужно знать наизусть. А она им была, да еще и каким – тихим и опасным, если даже не побоялась угрожать.

Естественно Блейз рассказал ему об инциденте в библиотеке. И, честно сказать, в последнее время Драко часто прокручивал это в голове. А еще он точно знал, что Блейз что-то утаивает. Что-то такое, о чем не хочет говорить. Что-то явно интересное.

– Забиии-ниии, нам пора на урок! – пощелкав пальцами у задумчивого лица Блейза, напомнила Пэнси.

Блейз ничего не ответил. Просто встал и поплелся вслед за всей компанией, под пристальным взглядом Драко.

****

Первым уроком была «Трансфигурация» совместно со Слизерином, а Кэтрин с самого утра ходила какая-то мрачная. И даже Гарри с Роном не могли ее развеселить своими дурацкими шутками про… квиддич…

– Ну, Кэтрин! Ну, перестань! Чего ты такая кислая? – допытывался до нее Рон. – Улыбнись! Жизнь прекрасна!

– Рон, у меня нет настроения, – отмахнулась от него Кэтрин.

– Это из-за вчерашнего? – спросил ее Гарри. – Ты не обращай внимания на Гермиону, просто она переживает. Такая уж у нас подруга, всем хочет помочь, даже врагу. Не удивлюсь, если она и Волан-де-Морта жалеет.

– Вот уж нет! – раздался возмущенный возглас Гермионы. – Спасибо, что беспокоишься, Гарри, но я сама в состоянии извиниться, – протянув Кэтрин ее сочинение по трансфигурации, Гермиона виновато улыбнулась. – Прости за вчерашнее, я не хотела тебя обидеть, правда. И я ни в чем тебя не подозреваю и не виню, честное Гриффиндорское.

Кэтрин молчала около минуты, вглядываясь в глаза однокурсницы, будто искала в них фальшь. Но ничего не найдя, улыбнулась в ответ.

– Пустяки! – ответила она, забирая тетрадь.

Гарри и Рон облегченно вздохнули.

– Значит, мир? – протянула ей руку Гермиона.

– Мир! – ответила Кэтрин.

– Ах, какая милая идиллия! Пожимаем Грязнокровные руки? – раздался надменный голос Драко Малфоя, находившегося в компании своих извечных подпевал.

– Вали отсюда, Малфой! – послал его Рон. – Не порть настроение своей мерзкой рожей!

– Вислый, ну вот почему ты всегда и везде суешь свой веснушчатый нос? – наигранно вздохнул Драко. – Я не с тобой говорю, так что помалкивай!

Рон аж позеленел от такой наглости, и уже хотел высказать ему пару ласковых, но его опередил Гарри:

– А с чего ты взял, что с тобой здесь вообще кто-либо хочет говорить, Малфой?

– О, святой Поттер? – в притворном удивлении воскликнул Драко, словно только-только его заметил. – Неужто связываешь узами брака Грязнокровных Подружек? Они что у тебя, нетрадиционной ориентации? Вот так дела! Теперь-то понятно, почему Вислый все время позади тебя ошивается!

Подпевалы Малфоя хором загоготали, видимо, подумав, что шутка получилась смешная.

– Как противно! – презрительно скривился Драко. – Только магглы могут опуститься до такого уровня! – выплюнул он брезгливо.

Теперь пришла очередь Гарри задыхаться от ярости. Гермиона от стыда залилась краской, будто слова Малфоя попали в цель. А на лице Кэтрин отчего-то расплылась самодовольная улыбочка.

– Уж лучше быть нетрадиционной ориентации, чем связываться с такими Выродками, как вы! – холодно произнесла она. – Что такое, люди? – удивилась перемене настроения Слизеринцев. – Правда глаза колет? – усмехнулась едко. – Признайте уже, наконец, что вы хуже нас всех вместе взятых. Мы-то, по крайней мере, не занимаемся кровосмешением, чтобы сохранить свою так называемую «Чистоту Крови».

Гарри, Рон и Гермиона пооткрывали рты. То ли от восхищения, то ли от шока – сами не могли понять. Но одно могли сказать с полной уверенностью – это был удар под дых. Кэтрин удалось вывести из равновесия не только Малфоя, но и всю его компанию разом.

– Дрянь! – прошипела Пэнси.

– Ты можешь оскорблять меня сколько угодно, Паркинсон, но факт остается фактом… – отозвалась Кэтрин в ответ. – Все вы жертвы инцеста!

– Ты, таким образом, тешишь свое самолюбие, да? Нравится навлекать на себя гнев? – сквозь зубы процедил Теодор.

– Боже, Нотт, ты вообще стой молча, – поморщилась Кэтрин. – У кого уязвленное самолюбие, так это у тебя. Импотенция, кстати, лечится. Обратись к профессионалам, помогут.

– Вот тварь! – прошипел Теодор, замахиваясь на нее, однако нанести удар не успел. Драко перехватил руку.

Кэтрин хмыкнула, склонив голову набок.

– Своими поступками ты только подтверждаешь мои слова, – вымолвила она насмешливо.

– Драко, сгинь! Я все равно сверну ей шею! – дернулся Теодор, и плевать он хотел, что перед ним стоит девушка.

– Не пачкай руки, потом не отмоешь, – скептически отозвался Драко. – Держи себя в руках, неужели не видишь, что она специально доводит тебя до кондиции. Ударишь - исключат. Этого она и добивается. Не иди на поводу.

– Я не такая мелочная, Драко, – протянули слащавым тоном.

Драко вздрогнул, услышав свое имя из уст наглой девицы.

– Я вовсе не добиваюсь вашего исключения, у меня иные цели, поверь. Кстати, Винсент, как твоя рука? – поинтересовалась она таким тоном, словно задавала вопрос другу.

– Эм… нормально… – удивленно воззрился на нее Крэбб, не понимая, с чего вдруг Гриффиндорка интересуется его здоровьем.

Драко сощурил глаза. Блейз бросил в ее сторону изучающий взгляд. А подозрения Гермионы вновь дали о себе знать, хотя ночью, раздумывая об этом, она не раз приходила к выводу, что Кэтрин ни в чем не виновата.
А вот Гарри и Рон вообще не вняли словам обеих сторон. Они были поглощены своими кровожадными фантазиями, в которых расчленяли Драко Малфоя на куски.

– Пошли, ребята. Не будем опускаться до уровня этого гнилья, – обратилась к ним Кэтрин, после чего вновь уделила мимолетное внимание Слизеринцам: – А вам я советую не ходить по ночным коридорам Хогвартса. Неспокойные нынче вечера, – одарила она всех улыбкой и скрылась в аудитории.

****

Для некоторых Слизеринцев «Трансфигурация» прошла напряженно. Драко весь урок прокручивал в своей голове слова, сказанные Грязнокровкой. Удивительно, но с некоторых пор так он стал называть именно Кэтрин Пирс, а не Гермиону Грейнджер. Чертова девчонка совсем распустилась. Забыла, кажется, где ее место. Что же… если так, он с удовольствием покажет ей дорогу обратно.

Ох, как же хотелось придушить паршивку эдакую. Однако Драко готов был аплодировать ей стоя. Хотя бы потому, что она была единственной, кто мог всего лишь одним словом вывести его из себя. Как только она открывала свой поганый рот, он сразу же прощался со своим спокойствием и равнодушием, которые вмиг улетучивались, заменяясь яростью и жаждой убийства. Однако сейчас больше всего беспокоило другое…

В словах Кэтрин Пирс было слишком много подозрительных фраз, навевающие дурные предчувствия и порождающие кучу вопросов. Какие цели она преследует, если не добивается их исключения? Что значит это ее – «Не ходите по ночным коридорам»? Почему ее так заинтересовало самочувствие Крэбба? И тут Драко задался еще одним вопросом – а не замешана ли она в нападениях на студентов его факультета? Уж больно много угроз с ее стороны. Он, конечно, не мог утверждать, что она причастна, но эта мысль его не покидала, прочно засев в голове.

Драко нахмурился. Черт побери, он уже несколько раз ловил себя на том, что бросал на нее мимолетные взгляды. Вот и сейчас – так и не поняв суть урока профессора МакГонагалл, получил выговор, после чего, наконец, прервал свои размышления, решив подумать о своем небольшом открытии позже.

А с задней парты Блейз Забини в открытую разглядывал Кэтрин Пирс, пожирая ее взглядом своих синих глаз. И от внимательной Пэнси Паркинсон, которая готова была рвать и метать, это не укрылось. В то же время Теодор Нотт, отбросив плохое настроение, продолжал завоевывать Кристен Паркер, которая, в свою очередь, стреляла глазками в сторону Драко Малфоя, причем случалось это все чаще и чаще. Более того, за завтраком, обедом и ужином, на занятиях и даже в гостиной, она все время пыталась быть к нему ближе. Любыми способами привлекала его внимание, и самым эффективным был метод – «Помоги мне с домашним заданием».

Так как Драко Малфой являлся отличником и старостой, то он, естественно, не отказывал ей в своей помощи, однако все равно старался держаться подальше, ибо все ее мыслишки угадывал с точностью до наоборот. Слишком хорошо он знал женскую натуру, потому не мог не заметить того, что Кристен Паркер пытается его соблазнить. Однажды он даже грубо оттолкнул ее, сказав, что она не в его вкусе, хотя на самом деле девчонка была очень даже ничего. Но отбивать у Теодора добычу было бы подло. В общем, вот так вот все было запущено.

Гриффиндорцы тем временем внимательно вникали в тему урока своего декана, усердно записывая лекции. Кэтрин вообще, как только заходила на какое-либо занятие, отключала сознание от всего внешнего мира. В такие моменты для нее существовал только преподаватель и предмет, который он вел, поэтому все, что творилось вокруг, она упорно не замечала. Ни рьяного внимания со стороны Блейза Забини, ни холодных глаз Драко Малфоя, ни испепеляющих взглядов Теодора Нотта и Пэнси Паркинсон.

А мысли лучшей ученицы Хогвартса, Гермионы Грейнджер, сплетались в такой клубок, что она готова была головой об парту биться. Эта Кэтрин Пирс доводила ее до сумасшествия, в прямом смысле этого слова. Гермиона уже и не знала, что думать о ней. Сейчас она такая, а спустя минуту другая. Перепады в ее настроении пугали Гермиону, а вернувшиеся подозрения не давали покоя. Ей срочно нужно было с кем-нибудь об этом поговорить, поделиться своими беспокойствами.

С Гарри и Роном бесполезно, это Гермиона уже уяснила. Мальчишки не хотят даже слышать о том, что Кэтрин может быть причастна ко всем кровавым нападениям, слишком хорошо она зарекомендовала себя в их глазах, распущенностью и враждебными выпадами в сторону змеенышей. Гермиона глубоко вздохнула. Джинни… только Джинни могла ее понять. Она была единственной, кто мог выслушать и здраво поразмышлять над всем происходящим вместе с ней.

****

После ужина в гостиной Слизерина было много народу, однако спустя полчаса, после того, как Пэнси Паркинсон по списку проверила, все ли студенты на месте, в помещении никого не осталось. За исключением нескольких змеенышей, сидевших у камина на кожаном мягком уголке. Это было место для высшего общества, как выразились Крэбб с Гойлом, обращаясь к пятикурснику, посмевшему приземлиться в одно из кресел. Впрочем, надолго он там не задержался. Сдуло, как только вся доблестная компания во главе с Драко Малфоем прибыла в гостиную.

– Пэнс, сегодня я буду дежурить один, – пробормотал Драко, ослабляя узел галстука. – Ты остаешься.

– Мы же договаривались по двое! – воскликнула Пэнси.

– Это была твоя идея, – напомнил ей Драко. – С тем, что днем мы держимся толпой, я согласен. Но дежурить с тобой не буду.

– Это почему еще? – выгнула бровь Пэнси.

Драко закатил глаза.

– Да потому, что если вдруг зверь нападет, я все время буду отвлекаться на тебя, – объяснил он терпеливо. – А при таком раскладе лучше самому отыскать это нечто и положить свою голову в его пасть.

Пэнси была до невозможности возмущена.

– Между прочим, я отлично владею боевой магией! – произнесла она горделиво.

– Между прочим, Пьюси тоже неплох в этом деле, – иронично пояснил Драко. – Так же, как и Монтегю, и Хиггс, и вообще, хватит спорить, ты остаешься, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

– Малфой, это опасно! – вмешался Теодор.

– Я справлюсь, – отрезал Драко. – Мне пора.

Поднявшись на ноги, он направился к выходу, не заметив, как из кармана выпала золотистая монета. С ковра ее подобрал Блейз Забини.

– Что это? – поинтересовалась у него Кристен.

– Неважно! – нахмурившись, отмахнулся Блейз. – Отдам ему, когда вернется! – добавил он, засунув находку в карман.

****

Драко делал обход по коридорам, прислушиваясь к каждому шороху и странным звукам. Поймал несколько парочек, целовавшихся в темных уголках, и с превеликим удовольствием оштрафовал парочку Гриффиндорцев, разгуливающих в комендантский час. А что? Не жалко! Поттер еще заработает на «Зельеварении», да и за Пирс не заржавеет.

И все же Драко не был достаточно внимателен, иначе бы заметил, как за ним тенью скользит черная кошка и скалится. Когда он свернул в очередной коридор, животное уже приготовилось к прыжку, но в этот момент появился Северус Снегг. Сверкнув озлобленными глазами, зверь скрылся…

– Мистер Малфой… – позвал своего студента уже бывший зельевар.

– Профессор… – в унисон с ним отозвался Драко.

– Вы не заметили ничего подозрительного? – спросил его Снегг, хмуро прислушиваясь к тишине, будто знал, что опасность была совсем близко.

– Все тихо, профессор, – ответил Драко. – Не считая нескольких парочек, которые уединились, чтобы заняться…

– Не нужно подробностей, Драко, – поморщился Снегг, опустив вежливую формулировку в обращении, посторонних все равно не было. – Сделай обход еще на двух этажах и возвращайся в свои апартаменты.

Снегг взмахнул полами мантии и удалился. Пожав плечами, Драко продолжил выполнять свои обязанности. На радость или разочарование, дальнейшее дежурство проходило скучно. Ни одного нарушителя. Впрочем, можно было бы и не стараться кого-либо отыскать. В конце концов, даже заядлые нарушители школьных правил, старались сейчас не высовывать свой нос из гостиных, после звонка комендантского часа. Никто не горел желанием быть соседом по койке с Эдрианом Пьюси в Больничном Крыле.

Прогуливаясь по восьмому этажу, Драко уже хотел покинуть свой пост, но решил задержаться, заметив двух знакомых ему девушек. На его глазах разворачивалась, по меньшей мере, странная сцена, в которой участвовали Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли. И если присутствие первой, в столь поздний час, можно было бы объяснить тем, что она являлась таким же должностным лицом, как и он, то присутствие второй было непонятным и шло в противовес школьным правилам. Однако Драко не торопился привлекать к себе внимание с целью оштрафовать и немного поглумиться над ними, пока нет их извечных защитников в лице Поттера и Уизли. Еще успеет. Сейчас ему было интересно узнать, что задумали эти две Гриффиндорки, остановившиеся у дальней стены, в ожидании непонятно чего.

До Драко все никак не доходило, что они там пытаются рассмотреть, пока на глазах не стала вырисовываться дверь.
«Какого лешего здесь происходит?»
Драко побледнел. Это была та самая дверь, из сна, который приснился ему накануне отъезда в Хогвартс. Та самая дверь, куда Темный Лорд затянул незнакомку без лица. Ну конечно, как он мог забыть – «Выручай-Комната!».
Не медля, Драко двинулся к девушкам. Те от неожиданности его появления, едва не взвизгнули.

– Так, так, так… – гаденько растянул он губы в ухмылке. – Чего это мы тут разгуливаем?

– Малфой! – облегченно вздохнула Гермиона.

Не то, чтобы она была рада видеть его, но уж лучше этот Хорек, поймавший их за нарушением школьного устава, чем кто-либо из преподавателей.

– Я смотрю, Грейнджер, не такая уж ты и святая, какой хочешь казаться, – протянул Драко. – Все-таки преподаватели слишком высокого мнения о тебе, – заметил он скептически. – Думаю, им будет интересно узнать, какой пример ты подаешь своим однокурсникам.

– Хорьком был, хорьком остался, – фыркнув, пробормотала Джинни.

– Повтори, Уизли! – недобро сверкнул глазами Драко.

– Я говорю, иди куда шел, Малфой! – ответила Джинни, смело глядя в его глаза.

Драко набрал в легкие побольше воздуха, но… высказать ей пару ласковых не успел, поскольку Гермиона не дала ему и рта раскрыть.

– Ты вовремя! – сказала она. – Составишь нам компанию!

– Спятила? – красноречиво вытянулось лицо у Джинни.

– Впервые в жизни соглашусь с тобой, Уизли! – поморщился Драко, глядя на Джинни, после чего покосился в сторону Гермионы: – Грейнджер, у меня с головой пока что все в порядке. Я не собираюсь устраивать с вами групповушку.

– Я не знаю, что тебе подкинула твоя больная фантазия, Малфой, но предстоит серьезный разговор, который в первую очередь касается всех Слизеринцев. Так что, если тебе это не интересно, ты свободен. Можешь идти и жаловаться деканам. Поверь мне, я эту проблему решу быстро, и не себе во вред. Давай. Вперед.

Джинни с интересом глянула на подругу.

– Ты опять о нападениях на этих гадюк? – спросила она, ничуть не смущаясь того, что задела Хорька своим высказыванием.

– Уизли, еще хоть одно оскорбление, и я за себя не ручаюсь! – угрожающе прошипел Драко.

– Хватит! – прервала назревающий спор Гермиона. – Мы так и будем стоять в коридоре, и ждать, пока дежурившие деканы увидят нас, или все же зайдем и спокойно поговорим?

****

– Уютненько! – прокомментировала Джинни, оглядев наколдованную обстановку помещения Выручай-Комнаты. – Может, теперь скажешь, в чем дело? Почему нам понадобилось идти именно сюда?

– Потому что наш разговор не должен слышать никто, – ответила ей Гермиона, усаживаясь в кресло.

Джинни выгнула бровь.

– Твое выражение лица меня настораживает, если честно. Как и то, что говорить мы пришли сюда, рискуя потерять баллы, которые с успехом зарабатываем. К тому же, Хорек вряд ли упустит шанс сдать нас преподавателям.

– Следи за словами, мелочь, не выводи меня, – грубо отозвался Драко, опираясь плечом о каминную полку. Все-таки он составил им компанию, несмотря на то, что не горел желанием присоединяться. Что-то ему подсказывало, что разговор с ними будет занятный. – Итак, я весь во внимании.

Гермиона не заставила себя долго ждать.

– Джинни была права. Я хотела поговорить о покушении на ваш факультет.

Драко фыркнул и, лениво развалившись на стуле, стал со скукой разглядывать носки своей лакированной обуви, не обращая внимания на косые взгляды.

– И? – поинтересовался он без какого-либо интереса.

– Кажется, я знаю, кто в этом замешан, – вымолвила Гермиона.

– Я думала, ты изменила свое мнение о ней, – пробормотала Джинни, скрестив на груди руки.

– Так и было, пока она не стала участником цирка, который вы устроили у кабинета «Трансфигурации».

Гермиона укоризненно взглянула на Драко. Если поначалу он и выказывал свое пренебрежение по отношению к данной ситуации, то сейчас воспринял ее достаточно серьезно.

– Ты имеешь в виду… – начал было он.

– Да! – кивнула Гермиона. – Кэтрин Пирс!

– Не удивительно! – усмехнулся Драко.

– О чем ты? – не поняла его Гермиона.

– Ваша ПИРС однажды уже покушалась на жизнь человека! – ответил ей Драко.

Гермиона и Джинни переглянулись.

– Откуда ты знаешь? – спросила Джинни.

Драко демонстративно встал со стула, перевернул его, немного задрал свои штанины и снова сел, сложив руки на спинке. Не хотел он пересказывать всю историю, которую поведала ему Кристен Паркер, но обстоятельства того требовали.

Собеседницы внимательно слушали и с каждым его новым словом на лицах их отображались самые разные эмоции. Джинни была ошеломлена, а Гермиона впитывала в себя всю информацию с огромным неиссякаемым интересом…

– В общем-то, все! – закончил Драко свое повествование.

– Это многое объясняет, – пробормотала Джинни. – Но, откуда мы знаем, что эта Паркер не солгала? У нее могут быть личные счеты к Кэтрин. Да и ты мог нафантазировать.

– Хочу тебя разочаровать, Уизли, но с фантазией у меня туговато. Нет смысла придумывать все, о чем я вам с неохотой поведал. А что касается Паркер, то в этом, пожалуй, с тобой соглашусь, как бы ни было противно. Нет гарантии того, что все это правда, – развел Драко руками.

– Хорошо! Гермиона, а как ты объяснишь связь между Кэтрин и животным, которое нападает? – спросила Джинни, бросив взгляд в сторону подруги.

– Я не знаю! – последовал растерянный ответ. – Но провезти это животное в замок она никак не могла.

– Может, она анимаг? – предположила Джинни.

Гермиона удивленно вскинула брови.

– Джинни, ты гений! И как я раньше об этом не догадалась?

– Ответ очевиден, Грейнджер, – хмыкнул Драко. – Просто ты не такая умная, какой хочешь казаться.

– Оставь свое мнение при себе, Малфой! – огрызнулась Гермиона. – В общем, возвращаемся к теме… – состроила она выражение лица а-ля профессор МакГонагалл. – Вполне возможно, что она анимаг. Но как мы об этом узнаем?

– Легко! – улыбнулся Драко. – У Забини дядя работает в Министерстве. Думаю, через него мы и можем узнать то, что нас интересует.

– Отлично! Тогда выяснение того, анимаг она или нет, твоя забота, – вымолвила Гермиона. – А что касается ее прошлого, нужно узнать об этом у постороннего, но знающего ее человека. Доверять Паркер действительно не стоит, она могла выдумать все это из личных побуждений. Да и остальных Шармбатонских учениц расспрашивать чревато последствиями. Лишние подозрения со стороны Кэтрин нам не нужны.

– Ну, и у кого, по-твоему, мы можем все узнать? – иронично протянул Драко.

Гермиона некоторое время молчала, задумчиво кусая губу, но уже через несколько секунд лицо ее озарила улыбка.

– Флер Делакур! – щелкнула она пальцами. – Флер должна знать Кэтрин, все-таки в одной школе учились. Насколько мне известно, Билл в романтических отношениях с ней.

Джинни поморщилась. Ну, недолюбливала она эту Шармбатонскую селедку, что тут поделаешь.

– Я не буду с ней разговаривать! – жестко отрезала Джинни, заметив на себе две пары испытывающих глаз.

– Джинни, ты ведь понимаешь, что это единственный способ узнать о Кэтрин больше, чем мы знаем на данный момент. Нам нужно понять, с кем мы имеем дело. Смотри, даже Малфой со мной солидарен.

Вышеупомянутый Малфой закатил глаза.

– Ну, хорошо, уговорила! – сдалась на милость Джинни. – Однако действовать я буду через Билла!

– Отлично! Тогда все решено! Встретимся здесь же, как только информация с обеих сторон будет на руках, – с предвкушением подвела Гермиона итог всего разговора.

– Скажите мне вот что… – Драко остановился уже в дверях, прежде чем покинуть общество девушек. – Почему Поттера и Уизли здесь нет?

Он действительно был удивлен отсутствием Гарри Поттера и Рона Уизли. Обычно Гермиона Грейнджер без них никуда, а тут…

– Потому что так надо! – ответила Гермиона. – Всему свое время, Малфой. Они в любом случае узнают всю правду.

– Я в этом и не сомневался, – уголок рта Драко дернулся вверх. – Поттер и Уизли не понимают, что за оболочкой Пирс скрывается умалишенная девка. Признай уже, Грейнджер - твои дружки очарованы ее высоким уровнем презрения, скрытой неуверенности, которую считают за смелость и храбрость.

Гермиона промолчала. Просто потому, что Драко Малфой отчасти был прав. Высокий уровень презрения, скрытой неуверенности? Да… эти слова были неотъемлемой частью Кэтрин Пирс.

Выйдя из Выручай-Комнаты, каждый отправился своей дорогой, размышляя о происходящем. И каждый в своей душе жаждал следующей встречи в этой самой комнате, чтобы, наконец, разобраться с тайной Черной Пантеры.

Глава 7. Тайное становится Явным

Все глубже в пропасть…
Ломая крылья об острые скалы!
Утробный рокот…
Туманный взгляд, очень усталый!

Все глубже в бездну…
Где тишина, темнота, унылость!
Чтоб не воскреснуть…
Чтоб все совсем, навсегда, забылось!

Все глубже в омут…
Дробя надежду, мечту и нравы!
Навечно в кому…
Забыть законы и все уставы!

Конец… Отрада…
Смотреть вслед яркому небосводу!
Сжав зубы, падать…
Ломая крылья об эту свободу!


Темный узкий коридор тускло освещали настенные факелы, отбрасывая неясные тени. Холод и угнетающая тишина давили на сознание, заставляя внутренне сжиматься от непонятного страха, сковывающего его невидимыми щупальцами. Колени дрожали, но, несмотря на это, он продолжал идти вперед, ведя за собой девушку, чей лик был скрыт за темным капюшоном мантии. Сжимая ее холодную руку в своей ладони, он желал только одного – поскорее вывести ее из этого сырого, затхлого помещения, где царил мрак и неизвестность, отнюдь не казавшаяся благосклонной. Предчувствие чего-то плохого не покидало.

Шаг… еще шаг… вдруг все кругом замелькало, сверкнула голубая вспышка, факелы погасли, и неподвижное тело девушки улетело куда-то вниз, в кромешную тьму. Страх настолько сильно завладел рассудком, что он не смог сдержать его. Немой крик застрял в горле, не позволяя себе вырваться наружу…

На улице было еще темно. Часы показывали пять утра. И только узкая полоска восходящего солнца предвещала начало учебного дня, когда Драко Малфой проснулся в холодном поту и уже не смог сомкнуть глаз. Ему опять приснился кошмар. Опять эта девушка. Опять этот узкий коридор, освещенный факелами. Опять сковывающий душу леденящий страх. Вспышка – и ее нет рядом. Нет ее руки, которую он сжимал, переплетая пальцы. Только слова отдавались эхом в голове – «Надейся, Верь, Люби». Что они значили, Драко не имел ни малейшего представления. Но то, что этот сон стал сниться ему чаще, наводило не на самые радужные мысли.

Приняв холодный, успокаивающий нервы душ, Драко оделся в школьную форму и, сев в кресло у камина, задумчиво уставился на огонь. Он не понимал, что творилось с ним в последнее время. На душе было как-то неспокойно и томительно. Порой даже дышать становилось трудно оттого, что все происходящего вокруг пугало, заставляя прятаться во тьме неизвестности. И эти сны, которые теперь посещали его чуть ли не каждую ночь, больше не казались снами. Они были словно параллельной реальностью, которая накрывала его плотным полотном отчаяния и безысходности.

Драко не знал, что делать дальше, как поступить. Не знал, как избавиться от всех беспокойств, которые травили душу, не давая покоя. Не знал, как побороть в себе страх за будущее, которого не видел. Он старался не думать об этом, старался закрыться от этих навязчивых мыслей, так прочно засевших у него в голове, но с каждым днем бороться с ними становилось труднее. И единственным человеком, кто удерживал его в этой реальности, была мать, не позволяющая опустить руки, чтобы сварить себя заживо в омуте всех этих переживаний и страхов. Она была единственной, кто придавал ему смелости и достоинства. Единственной, кто поднял его на ноги, когда он упал ничком вниз, споткнувшись о собственные ошибки прошлого.

Мать была единственной, кто дал сил идти дальше, не оборачиваясь назад. Она Верила в него, она Надеялась на него, она Любила его. Именно этих эмоций ему всегда так не доставало от отца, которым он когда-то гордился, на которого он хотел быть похожим. Сейчас же мир сместился, и Драко смотрел на все иными глазами. Глазами матери, которую хотели использовать в грязных целях змееподобного гибрида. Именно тогда он, наконец, задумался – кем является для окружающих, и что из себя представляет. И выводы его были не самыми утешительными…

Трусливый Хорек, всегда прячущийся за спиной своего высокомерного папочки, который, подлизываясь к тем, кто по статусу был выше, завоевал авторитет для своей семьи – вот кем он был. Мерзким Слизеринцем, хвастающимся своей родословной состоятельностью. И что бы он сейчас ни сделал, как бы ни старался изменить это мнение окружающих, понимал, что все его попытки так и останутся попытками и ни к чему не приведут. Он уже зарекомендовал себя с не самой хорошей стороны, другую же просто не воспримут. Рассмеются в лицо и вновь повернутся спиной, как всегда это делали. Да и потом, невозможно изменить всем принципам и моралям, которые навязывали с самого рождения. Которые пустили свои корни так глубоко, что вырвать их уже невозможно.

Драко тяжело вздохнул. Ну, вот опять. Опять совесть травит его мозг грустными помыслами. А ведь он пообещал себе больше не думать об этом. И вообще думать на данный момент нужно было о другом, более важном деле, которое могло повлиять на ход событий, творящихся внутри школы. Блейз Забини… Ему нужна была помощь Блейза Забини. Но как попросить этой помощи, не подставляя под удар себя и тех, с кем он сейчас плыл в одной лодке?! Нужно было выдать как можно меньше информации, чтобы Блейз ни в коем случае не догадался о том, что он, Драко, состоит в двух организациях по сопротивлению Темному Лорду и…
И как раз на этом мысли Драко оборвались внезапным вторжением в личное пространство вышеупомянутым синеглазым другом.

– Какого Мерлина, Блейз, – даже не поворачиваясь к нему, возмутился Драко в своей ленивой манере. – Тебя стучаться не учили?

Блейз вышел, закрыл за собой двери, демонстративно постучался и снова зашел. Драко иронично возвел свой взгляд к потолку.

– Чем обязан твоему раннему визиту, друг? - вымолвил он тихо.

– О, друг, тебе придется многое объяснить! – последовал язвительный ответ.

Драко обернулся, удивленно уставившись на нежданного собеседника. Блейз тем временем продолжил:

– Прежде, чем начнешь, я хочу отдать тебе вот это… – достал он из кармана золотистую монету, на ребре которой были выгравированы две заглавные буквы - «О. Д.».

Блейз прекрасно знал, что они под собой подразумевают. Это была аббревиатура «Отряда Дамблдора», догадаться было не сложно. В прошлом году, когда «Инспекционная Дружина» во главе с Драко Малфоем поймала группу Гриффиндорцев в Выручай-Комнате, Блейз отнял подобную монету у Невилла Долгопупса. И вот сейчас, протягивая ее все тому же Драко Малфою, задался вопросом – откуда она у него? Драко что-то скрывал. Что-то очень важное и весьма интересное, Блейз был в этом уверен, как никогда.

– Я хочу правду, Драко, только правду. И, поверь мне, пока я ее не добьюсь, от тебя не отстану. Буду ходить за тобой по пятам. Если понадобится, буду сидеть у тебя под дверями и петь серенады. И вообще, каждую ночь буду приходить в твои сны, мучая тебя своими пошлыми шуточками, пока не сдашься на милость.

Хоть монолог Блейза и звучал в шутливой форме, Драко знал, насколько серьезны на самом деле эти слова. Устало проведя руками по невыспавшемуся лицу, он откинулся на спинку кресла и обреченно прикрыл глаза.

Это конец. По неосторожности он сам себя выдал. Но если взглянуть на все это с другой стороны, Блейз ведь никогда его не подводил. Всегда поддерживал и давал весьма путевые советы. Так почему же не рассказать ему все, как есть? К тому же, вряд ли этот итальянец отстанет от него, пока не добьется своего. Пожалуй, это было единственным минусом в нем – чрезмерное любопытство, присущее любому нормальному человеку.

Почувствовав, что находится в шаге от истины, которую так желал, Блейз удобно устроился в соседнем кресле, стоящем напротив того, в котором устроился хозяин комнаты.

– Я весь во внимании… – напомнил он о своем присутствии, о котором, похоже, на мгновение забыли.

– То, что я тебе расскажу, не должен знать никто. Запомни, Забини, никто. Ни единая душа. Даже Тео с Пэнси не должны знать. От этого зависит не только моя жизнь, но и жизнь моей матери, – серые глаза скрестились с синими, сверля их своим блеском. – Ты должен пообещать.

Блейз нахмурился. По выражению лица сидящего напротив было понятно, насколько все серьезно и опасно. Конечно, все знали о таинственном исчезновении Нарциссы Малфой, но никто и предполагать не мог, что к этому причастен ее сын. А Драко был причастен, теперь Блейз в этом уверился.

Около минуты он молчал. Затем медленно кивнул. И тогда Драко ему все рассказал. Сначала медленно и неуверенно, но потом все больше и больше становился красноречив. Рассказал все, в мельчайших подробностях. То, как они со Снеггом организовали побег Нарциссы, по какой причине они это сделали, каким образом он вступил в ряды «Ордена Феникса» и «Отряда Дамблдора», и то, как на это все отреагировали все члены данных организаций. Драко выложил все, как и просили. И с каждым его новым словом Блейз осознавал всю серьезность ситуации, в которой оказался его лучший друг.

Да… Блейз понимал, что это крайне опасно, но и упрекнуть не мог. Блейз видел безумие идеи, но ради спасения матери он бы поступил точно так же. Все знали, что значит для Драко Малфоя мать. Нарцисса была единственным человеком, ради которого Драко готов был на все. Она была единственной слабостью Драко. И Блейз понимал, что, узнав его тайну, сам попал в эпицентр всех этих перипетий.

– Да уж! Ты влип по самое не хочу, – выдохнул он пораженно. – И что же ты теперь делать собираешься? Темный Лорд рано или поздно догадается, это всего лишь вопрос времени.

– Я знаю, Блейз, – устало произнес Драко. – Время покажет, что делать дальше. Главное, что сейчас Нарцисса в безопасности.

– Значит, ты теперь на стороне Дамблдора?! – как бы между прочим поинтересовался Блейз.

– Я ни на чьей стороне, – поморщился Драко. – Я вступил в их ряды, только чтобы обезопасить единственного родного мне человека, так что не собираюсь геройствовать. Этим пусть занимается шрамоголовый. Для меня важно уберечь мать. Что же касается Темного Лорда, то да, я иду против него. Это может показаться безумием, но я хочу верить в то, что Золотой Мальчик победит в этой борьбе. А пока я останусь верным в глазах Сам-Знаешь-Кого. Но только до той поры, пока не наступит мой час.

Блейз вздохнул. Никто из них не желал пополнить ряды Пожирателей Смерти. Никто из них не желал быть убийцей и служить Волан-де-Морту. Ни Он, ни Драко, ни Пэнси, ни Тео. Родители воспитали в них уважающих свое происхождение аристократов, но, забыв про СВОЕ воспитание, примкнули к полукровке. Они же, их дети, не хотели идти в противовес своим принципам.

Однако был ли у них выбор? Да, но только два варианта – встать на сторону Темного Лорда или умереть. Из двух зол всегда выбирают меньшее, и в этом случае смелости Драко можно было позавидовать. Блейз готов был аплодировать ему стоя. Хотя бы потому, что Драко решился на этот опрометчивый шаг. Но все же…

– Почему ты мне все рассказал? Ведь, зная тебя, ты вполне мог оставить меня в неведении. Я могу все доложить Темному Лорду. Он может прочитать это в моих мыслях.

– Я могу все исправить, Забини, – Драко было не до шуток.

– Интересно, как? – в отличие от Блейза.

– Обливиэйт! – передернул Драко плечами. – Сотру тебе память. Ту часть, где я тебе все рассказал. Поверь мне, это я умею хорошо. Правда, на практике не проходил, ты будешь первым.

– Иди к Мерлиновой бабушке, Малфой! – выругался Блейз. – Совсем из ума выжил?! Я никому ничего не скажу. Да даже если бы и хотел, все равно бы никогда не сделал это. Темный Лорд не станет разбираться кто прав, кто виноват. Мы наравне получим свою порцию «Круцио», и это будет лучшее, по сравнению с тем, что можем вполне схлопотать и «Аваду» под зад. К тому же, мы все отлично владеем «Окклюменцией», Снегг не зря нас обучал. Видимо, предвидел нечто подобное.

– Тогда не заставляй меня сомневаться в тебе, Блейз, – предупреждающе протянул Драко.

– Ради Мерлина, неужели ты мне не доверяешь? – закатил глаза Блейз. – Мы с тобой с пеленок знаем друг друга. Я, конечно, понимаю, что ты Малфой, и славишься своими малфоевскими прибамбасами, но не стоит недооценивать своих друзей. В любом случае, я во всем поддержу тебя, друг. Потому что сам не в восторге от того, что предки служат полукровке. Я, например, не хочу лизать задницу этому пресмыкающемуся. И что бы ни случилось, я на твоей стороне.

– Надеюсь! – коротко изрек Драко. – В любом случае, мне стало легче от того, что хоть кто-то из своих все узнал.

– Научись доверять, Малфой, – ненавязчиво посоветовал Блейз. – Хотя бы своим друзьям.

– Буду стараться, – прозвучало в ответ с некой усмешкой. – И начну, пожалуй, прямо сейчас.

Блейз выгнул бровь, взглядом спрашивая – «Что это значит?».

– Мне нужна помощь! – вымолвил Драко и, не дав другу в полной мере насладится удивлением, продолжил: – Вчера вечером я, чисто случайно, попал в компанию Грейнджер и мелкой Уизли…

На этот раз губы Блейза растянулись в едкой усмешке.

– Малфой… – хохотнул он. – В школе есть другие факультеты, а ты на Гриффиндор прыгаешь?

– Да я лучше дементора поцелую, чем буду спать с ними, – последовал ответ, не скрывающий в тоне брезгливость. – У этих двоих вчера состоялся весьма интересный разговор, в который я нагло вторгся, став его соучастником.

– А подробней можно?

– Конечно! В любом случае, понадобится твоя помощь.

– Это уже интересно, – Блейз поддался чуть вперед. – Выкладывай.

И Драко вновь заговорил, рассказывая о разговоре, который состоялся между ним, Гермионой Грейнджер и Джинни Уизли. Выслушав его, Блейз признался, что и сам предполагал нечто подобное.

– Так ты нам поможешь? – спросил его Драко.

– Это легко узнать, – ответил Блейз под явным впечатлением. – Но единственная проблема в том, что дядюшка начнет задавать лишние вопросы. А если Пирс действительно причастна к нападениям и об этом узнают родители пострадавших, поднимется шумиха. Они потребуют линчевания. А нам это не нужно.

– Это еще почему? – брови Драко удивленно поползли вверх. – Если она причастна к нападениям, то должна понести наказание.

– Дамблдор со Снеггом что-то скрывают, и это связано именно с ней, – пояснил Блейз. – Я слышал недавно их разговор. Директор интересовался у нашего декана, как себя ведет Кэтрин Пирс, и нет ли ничего странного в ее поведении. Снегг ответил, что ничего подобного не наблюдалось. Пока я не узнаю, в чем дело и что эти двое скрывают, я не дам вам обвинить ее, Драко. Сейчас мне известно только то, что девчонку не просто так пригласили в Хогвартс.

– С чего вдруг столько интереса к обычной Грязнокровке, а, Забини? – сощурился Драко.

– Обычное человеческое любопытство, Драко, обычное любопытство, – беззаботно вздохнул Блейз. – Ты знаешь, что я всегда любил разгадывать сложные загадки. Для меня это искушающая головоломка.

Поверил ли он? Нет, Драко был абсолютно уверен, что это вовсе не «обычное человеческое любопытство», как выразился Блейз. Конечно, этот парень любил всякие тайны и загадки. Разгадывать их – являлось своего рода хобби для него. Однако здесь причина была явно в чем-то другом, но Драко решил поразмыслить об этом чуть позже. Во всяком случае, если Блейз что-то скрывает, это все равно рано или поздно выяснится. Драко был уверен, что друг раскроет свои карты, когда посчитает нужным, по крайней мере, ему.

– Ты поможешь нам? – повторил он свой вопрос.

– Да! – кивнул Блейз. – Я попрошу свою кузину узнать об этом, но на следующую встречу пойду с тобой, – выдвинул он условие взамен на услугу.

– Да, нет проблем! – развел Драко руками. – Думаю, против никто не будет. Впрочем, если даже и будут, плевать я на них хотел с Астрономической Башни. Но с чего ты взял, что твоя кузина ничего не расскажет об этом своему папочке?

– Если я попрошу, не расскажет. Она от меня без ума. Пара комплиментов, обещание ничего не значащего поцелуя, и ее миленький ротик на замке.

– Извращенец! Она же твоя двоюродная сестра! – рассмеялся Драко.

– Успокойся, Малфой, я не перехожу границ разумного. Мой дядюшка взял в жены женщину, у которой уже был ребенок, так что фактически она мне никто, – улыбнулся Блейз. – Ладно. В общем, с этим мы все решили. Пойду писать письмо своей любимой кузине. Эх, что-то от твоих откровений у меня разыгрался жуткий аппетит, – Блейз встал с кресла и похлопал Драко по плечу. – Увидимся в гостиной! – сказал он, прежде чем выйти из его спальни.

А за пределами замка, над прозрачной гладью Черного Озера, солнце уже пустило лучи, заявляя свои права на начало нового дня.

****

Утро для Джинни Уизли началось с не самых радостных событий. Во-первых, она ни черта не выспалась. Во-вторых, из-за того, что она ни черта не выспалась, полчаса не могла подняться с уютной теплой постели. В-третьих, ей нужно было ждать очереди, чтобы попасть в ванную комнату и привести себя в надлежащий вид. В-четвертых, ей пришлось писать целую поэму своему старшему брату Биллу, коротко описывая все события, произошедшие в Хогвартсе за две недели. И, наконец, в-пятых, когда все вышеперечисленные дела были с трудом выполнены, окончательно Джинни добили Гарри и Рон, когда она спустилась в гостиную.

Дело в том, что Гермиона, не дождавшись ее, решила рассказать мальчишкам о ночном разговоре в Выручай-Комнате, в котором так же участвовал Драко Малфой. Мальчишки, естественно, были возмущены и ревниво стали выказывать подругам свои претензии по поводу того, что они предпочли провести дискуссию с Хорьком, а не с ними. Подруги тоже в долгу не остались – попрекнули тем, что они не воспринимают всерьез их доводы по поводу Кэтрин Пирс, вставая на ее защиту. Однако, после получасового спора, уверенность Рона в невиновности Кэтрин все же пошатнулась. И только Гарри оставался непреклонным, наотрез отказавшись верить в то, что их новая знакомая является причастной ко всем злодеяниям, связанными с факультетом Слизерин. На этой почве он даже повздорил со всеми, и на завтрак все они отправились в полном молчании.

А Кэтрин Пирс, присоединившаяся к ребятам уже в Большом Зале, заметила, что они ведут себя на порядок странно. Гарри и Рон молча поглощали еду и, что удивительно, не вели бесед о предстоящих тренировках по квиддичу, как это было обычно. Гермиона уткнулась в какую-то книжку и внимательно переворачивала страницу за страницей, даже не читая их. Джинни все время косилась в ее сторону с поджатыми губами. Еще спустя двадцать минут Кэтрин стало это всерьез раздражать.

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – поинтересовалась она, но никто даже не взглянул на нее.

– А что происходит? – не отрывая глаз от учебника, спросила ее Гермиона, перелистнув очередную пожелтевшую страничку старого фолианта.

– Вы все сегодня не с той ноги встали? – скептически поинтересовалась Кэтрин. – Ты уткнулась в свой учебник и просто так листаешь страницы. Рон и Гарри как будто языки проглотили, ничего с самого утра не сказали, кроме официального - «Привет! Как дела?». А Джинни так вообще все время косится, словно у меня рога на голове выросли.

Джинни бросила в ее сторону очередной косой взгляд.

– Тебе показалось! – проворчала она и отвернулась к Невиллу.

– Я, если что, читаю. А Гарри и Рон завтракают. А когда завтракаешь, обедаешь или ужинаешь, разговоры ни к чему. Что же касается Джинни, то она тебе уже ответила, так что успокойся и не мешай людям.

Гермиона высказалась слишком резко. На ее монолог многие даже обратили внимание, уставившись с немым удивлением. Чтобы Гермиона Грейнджер кому-то и нагрубила – так нужно было постараться довести ее до крайне нервного состояния, а это очень редко кому удавалось.

– Отлично! – в тон ей ответила Кэтрин. – Когда успокоитесь, дайте знать! – встала она со своего места и, прихватив сумку, вышла из Большого Зала, сопровождаемая взглядами однокурсников.

– Я уже говорил, что это плохая идея? – как бы между прочим заметил Гарри. – Она не виновата!

– Это ты сможешь точно сказать, когда придет ответ от Билла, и когда Малфой получит информацию из Министерства, – оставалась непоколебимой Гермиона.

– Незачем было так грубить, – огрызнулся Гарри и покосился на Джинни.

– Что?! – рявкнула та.

– Ничего! – в ответ отрезал Гарри, перед тем как последовать вслед за Кэтрин.

****

Настроение ушло в минус, и она поспешила удалиться подальше от этой траурной компании. В чем причина их грубости, Кэтрин не понимала, но ей были крайне неприятны отношения к ней Гермионы и Джинни. Если поведение второй можно было бы хоть как-то оправдать, то что стряслось с первой, в последние дни, являлось загадкой. И дабы не нагрубить в ответ, Кэтрин решила некоторое время перестать контактировать с обеими, чтобы совсем не разругаться.

Первым уроком должна была быть «Трансфигурация», поэтому она пришла к еще закрытому кабинету. Сев на широкий подоконник, Кэтрин приникла лбом к холодному стеклу и, посмотрев в окно, задумчиво уставилась вдаль. Почему ее жизнь так резко изменилась? В чем она провинилась? Почему сейчас все так сложно? Вопросы сыпались шквалом, но ответов на них не находилось.

Было время, когда Кэтрин совершенно ничего не заботило, кроме себя самой. Но это не значит, что она не любила свою семью, нет. Просто была эгоисткой, которой не было дела до чужих проблем. Умница, красавица – она была гордостью отца и отрадой для матери. Она никогда не жаловалась на жизнь. Разве было что-то в этом мире, чего еще не было в распоряжении Кэтрин Пирс? Нет! С самого юного возраста она была объектом всеобщей любви, умиления и восхищения. Для такой девочки, одаренной и по-настоящему живой, все двери были открыты, и она лихо использовала все возможности. Да… видимо, слишком много всего было, раз судьба так жестоко решила проучить ее. Она потеряла отца и мать, жизнь в одно мгновение рухнула, просто оборвалась. Убийство родителей все перечеркнуло, и она замкнулась в собственном мире, не желая впускать туда никого постороннего. Так проще. Так не больно. Так стальное кольцо не сжимает грудь до того, что становится невозможно дышать.

Кэтрин мучилась, не понимая, почему так случилось. За что именно их?! Винила себя, потому что не смогла вовремя прийти и защитить. Боролась со страстным желанием покончить с собой, чтобы душу перестало терзать чувство вины. Но, в конце концов, справилась со своим горем, заперла переживания внутри себя, изливая их ненавистью к тем, кто посмел отнять у нее все, что было в ее когда-то счастливой жизни. Теперь ей нужно было учиться быть собой заново. Восстанавливать карточный домик, разрушенный до основания. Вот такая, потерявшая смысл и дорогу в жизни, замкнутая и закрытая, но внезапно обретшая свои «лучшие» качества, она приехала в Хогвартс. Теперь уже другая. Теперь к ней невозможно просто подойти, выведать все секреты и втереться в доверие. Но от прежней Кэтрин все же осталась маленькая частичка. Она никогда не откажет в помощи, так уж был устроен ее внутренний мир. Вернее то, что от него осталось. Та маленькая частичка света, которая не давала ей угаснуть насовсем.

Со стороны могло показаться, что она сильная личность. Но только сама Кэтрин знала, что на самом деле является слабой и беспомощной. Всего лишь ребенок. Уже не маленькая, но еще и не совсем взрослая. И, возможно, своим поведением и поступками вымещает злобу на ни в чем не повинных людях. Но так ли это? Она часто задавала себе подобный вопрос, однако ответа так и не находила. Да… порой она была слишком жестока. И стоило вспомнить умирающую мать на руках, жестокость только усиливалась, не оставляя места состраданию. А разве заслуживают сострадания люди, живущие и наслаждающиеся жизнью, идя по головам, причиняя боль и страдания тем, кто просто хочет жить, ничего не получая взамен: ни власти, ни статуса, ни богатства? Определенно нет! Единственное, чего они заслуживают, так это вечность гореть в аду. И Кэтрин готова была последовать вслед за ними, только бы наказать убийц своих родителей. Она сама не знала, откуда у нее эта кровожадность, но с каждым днем жажда мщения и злоба застилали здравый рассудок, а душа требовала справедливости. Они не имеют права жить, когда умирают невинные…

– Осень потихоньку вступает в свои права. И хотя солнце еще светит, все равно прохладно, – внезапно вырвал ее из размышлений голос появившегося Гарри. – Одень. А то совсем замерзнешь, – накинул он на ее плечи свою мантию.

– Спасибо! – прошептала Кэтрин, все так же глядя в окно, не подавая никаких признаков того, что он застал ее врасплох. Она уже давно научилась управлять своими эмоциями, но все же, иногда они ее подводили.

– Ты не обижайся на них. Просто мы немного повздорили. Джинни… она всегда такая, когда у нее нет настроения.

Кэтрин улыбнулась. Ей нравился Гарри Поттер. За две недели она прониклась к нему уважением и чистой дружеской любовью, хоть некоторые и думали, что между ними нечто большее, чем просто дружба. А все потому, что Гарри всегда находился рядом, помогая ей обустроиться и привыкнуть к новому месту обитания.

Кэтрин знала Гарри и его друзей меньше месяца, но этого времени оказалось достаточно, чтобы привыкнуть к их обществу. Благодаря им она узнала, что по-настоящему значит дружба. Они пойдут друг за другом и в огонь, и в воду. Они вместе борются против самого сильного волшебника. Они едины. Но хватит ли их дружбы для того, чтобы искоренить зло? Смогут ли они пройти через все трудности без потерь? Кэтрин оставалось лишь наедятся на это.

Что же касается Джинни Уизли, то Кэтрин могла сказать только одно – Джинни любила Гарри, и ее любовь была настолько искренней и чистой, что хотелось дать хороший подзатыльник Золотому Мальчику. Тот в упор не замечал знаки внимания со стороны этой миленькой, но страшно ревнивой девочки. А может, просто не хотел замечать. Потому что иногда, когда он поглядывал на нее, в глазах его можно было увидеть очень много тепла и восхищения ею.

– Все в порядке, Гарри, я ни на кого не обижаюсь. И поведение Джинни вполне оправдывает себя. Я прекрасно понимаю, в чем причина ее настроения. Ведь ревность невозможно утихомирить, когда сердце бьется для человека, который тебе не безразличен.

Кэтрин не смотрела на него, рисуя невидимые узоры на стекле своим тонким пальчиком. Не могла посмотреть на него, потому что в глазах ее он смог бы увидеть то, чего не должен был видеть.

– Ревность? – а до Гарри никак не доходил смысл ее слов. – Я что-то упустил?

– Ты много чего упустил, раз до сих пор не заметил очевидного, – ответила Кэтрин.

– Честно сказать, я не совсем тебя понимаю, – по привычке почесал Гарри затылок.

– Я думала, очки тебе помогают. А ты, оказывается, даже в них не замечаешь явного, – вздохнула Кэтрин. – Тебя, Гарри. Она ревнует тебя, думая, что между нами что-то есть.

– Но ведь это не так! Мы ведь друзья! Верно?

Гарри сделал нажим на последнем слове, будто сомневался в своих же словах. Однако ответ напротив сидящей девушки развеял все эти сомнения:

– Верно! – кивнула она. – Но Джинни этого не понимает.

– Стоп! Подожди! – совсем запутался Гарри. – С чего ты вообще взяла, что Джинни ревнует меня к… тебе? Разве мы давали повод?

– Мы все время вместе, этого достаточно, – ответила Кэтрин, наконец посмотрев на него. – Открой глаза, Гарри, она влюблена в тебя по уши, потому-то и злится на меня.

– Но ведь она встречается с Дином. Я же не показываю своих чувств. Это не повод вымещать на человеке злобу.

Кэтрин тихо рассмеялась.

– Чего ты смеешься? – насупился Гарри.

– Ты только что сознался, что она тебе тоже небезразлична.

Гарри покраснел, отводя взгляд.

– Ой, да ладно! А покраснел-то, будто я застала тебя за чем- то непристойным, – закатив глаза, вымолвила Кэтрин. – Если у вас есть друг к другу чувства, вы должны быть вместе. Из вас получится гармоничная пара.

– Я не могу! – последовал тихий ответ.

– Это еще почему? – выгнула бровь Кэтрин.

– Во-первых, потому, что я не знаю, действительно ли взаимны мои чувства. А во-вторых, ей опасно находиться рядом со мной. Я - главная мишень Волан-де-Морта. И он сделает все, что угодно, только бы добраться до меня. А мы все знаем, что Волан-де-Морт бьет по слабому месту.

– И ты боишься, что этим слабым местом окажется Джинни?! – то ли подтвердила, то ли спросила Кэтрин.

– Да! Я боюсь! Я не хочу, чтобы за меня умирали близкие мне люди, Кэтрин. И так достаточно смертей. Мама, Папа, Сириус… все они погибли из-за меня.

В голосе Гарри звучало отчаяние, и ей было больно наблюдать за его самобичеванием. Их жизни были схожи между собой. Переплетены убийцами, которые лишили их родительской любви. Но, в отличие от нее, у Гарри была поддержка. У него были друзья. У него есть, за что бороться. В конце концов, есть, ради чего жить. Но он не ценит этого, отказываясь от всего, лишь бы не быть в ответе за тех, кто пойдет за ним, не спрашивая его разрешения.

Кэтрин тяжело вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие. В последнее время она начинала слишком часто раздражаться, причем в большинстве случаев без какой-либо особой причины. На данный же момент хотелось задать Гарри Поттеру хорошую оплеуху, и высказать ему все, что она думает по поводу его мнения на все происходящее вокруг. И она это сделала…

– Джинни любит тебя, Гарри. Я уверена в этом больше, чем на сто процентов. И если ты перестанешь быть трусом, то скажешь ей о своих чувствах. Не думай, что все вертится вокруг тебя одного. Идет война, и каждый из нас является ее частичкой. Каждый защищает то, что ему дорого. Каждый борется за свои права. Не надо винить себя в чьей-либо гибели. Каждый человек сам выбирает свой путь и идет к намеченной цели, несмотря на то, что там, впереди, его поджидает смерть. У тебя есть друзья, которые поддержат во всем. Ради которых ты сделаешь что угодно. И если думаешь, что они позволят тебе пройти этот путь одному, значит, ты глубоко заблуждаешься. Пойми, против ты или за, они все равно будут рядом. И Джинни будет рядом. Хоть трижды откажись от нее, она все равно пойдет за тобой и шагнет в пропасть. Так что лучше? Встретить конец вместе или врозь, жалея об упущенном моменте? Никто не знает, выживем ли мы в этой борьбе, или же погибнем. Так почему бы не стать счастливым в последние спокойные минуты. Подумай над моими словами. Живи и радуйся жизни, пока это возможно. Пока силы тьмы окончательно не пробили брешь в нашем и без того пошатнувшемся мире. Пока есть возможность, будь рядом с любимым человеком. Люби и будь любим сам. Потому что потом может быть уже поздно что-либо менять.

Сказав все это практически на одном дыхании, Кэтрин схватила свою сумку, сунула в руки Гарри его мантию и, громко стуча каблуками, скрылась в неизвестном направлении, оставив его ошалелого одного.

****

На занятия она так и не пошла. Настроение было ни к черту. Да и все равно не смогла бы спокойно сосредоточиться на учебе. А эссе профессору МакГонагалл можно было сдать позже. Сейчас с ней происходило что-то необъяснимое. Кэтрин не понимала, зачем наговорила Гарри столько ерунды и почему его слова ее так разозлили. Но, во всяком случае, он должен был подумать над своими приоритетами. Должен был ценить то, что имеет.

Черт возьми, как же хотелось поплакаться кому-нибудь в жилетку и высказать все, что накопилось за годы в душе. Как же хотелось, чтобы рядом был человек, способный понять и помочь. Но нет, она одна. Она должна справиться сама. Вряд ли кто-то поймет ее намерения, уж слишком они были жестоки. Кто бы знал, как тяжело быть самостоятельной в столь юном возрасте. Никакой поддержки, да и помощи ждать не от кого. В голове сплошные вопросы, которые вот-вот разнесут мозг на мелкие кусочки.

Единственное, о чем она сейчас мечтала, так это о спокойствии. Ноги сами привели ее к Астрономической Башне, откуда открывался прекраснейший вид на Запретный Лес. Вдалеке виднелся Хогсмид; домик лесничего, из трубы которого валил дым; Визжащая Хижина. А на поле для квиддича шли тренировки перед матчем между Когтевраном и Пуффендуем. Кэтрин улыбнулась. Она отлично летала на метле и теоретически знала, как играть в квиддич. Однако до практики так и не дошла, поскольку в Шармбатоне считалось, что это мужской вид спорта. Но все равно она прониклась любовью к полетам.

Кэтрин с наслаждением вдохнула свежий воздух. Легкий ветерок тормошил ее длинные волосы и ласково обдувал лицо. Ах, как же хорошо, наверное, было в воздухе. Там, в небе, далеко от земли, ты ощущаешь себя свободной птицей. Никаких проблем, никакой грусти, никаких воспоминаний. Только ты и небо. Ей вдруг отчаянно захотелось почувствовать эту свободу хотя бы на несколько мгновений. Но так как метлы не было рядом, она просто встала на карниз и, расставив руки в стороны, закрыла глаза. Резвый ветерок тут же забрался под одежду, заставляя кожу покрыться мурашками. Так и хотелось вспорхнуть и улететь далеко-далеко. Жаль, что у человека нет крыльев, иначе она бы так и поступила. Просто улетела бы, оставив все переживания и невзгоды где-то там, внизу, на грешной земле, которая была пропитана кровью жестокости и страданий.

– Если бы это был не я, а кто-то другой, то он наверняка подумал бы, что вы решили спрыгнуть вниз.

Раздавшийся хрипловатый голос испортил нафантазированную иллюзию. От неожиданности Кэтрин действительно едва не слетела, но вовремя поддалась назад.

– Здравствуйте, профессор! – попыталась она улыбнуться, но плохо получилось. Сердце в груди все еще постукивало от эйфории, смешанной с испугом.

– Добрый день, мисс Пирс! Вы решили полюбоваться пейзажем вместо того, чтобы идти на занятия?

Альбус Дамблдор взглянул на нее из-под стеклышек своих очков-половинок. Кэтрин не знала, что ему ответить. Ей действительно было стыдно. Что-что, а попасться на глаза директору во время своего прогула она никак не ожидала.

– Вы можете не отвечать мне, думаю, на то были веские причины, – старик тепло улыбнулся, и от его улыбки стало намного легче.

– Спасибо! – от души поблагодарила его Кэтрин за то, что не стал допытываться. Ответа у нее все равно не было. А говорить реальную причину своего прогула совсем не хотелось.

Дамблдор тем временем подошел ближе, рассматривая открывшуюся красоту природы. Ему не раз приходилось наблюдать подобную картину, и она не надоедала. Даже, наоборот, с каждым годом нравилась все больше и больше.

– Отсюда чудесный вид, верно?! – пробормотал он, глядя на кроны деревьев Запретного Леса.

– Да! И уходить не хочется, – улыбнулась Кэтрин.

– Что вас гложет, мисс Пирс? – последовал странный вопрос.

– Что? – растерялась Кэтрин.

Дамблдор, наконец, взглянул на нее, и от этого его взгляда стало вдруг как-то не по себе. Было такое ощущение, будто его глаза видят ее душу насквозь, словно читают ее мысли как открытую книгу.

– Вы выглядите одинокой, – ответил он после минутной паузы.

Кэтрин тяжело вздохнула, бросив взгляд в сторону квиддичного поля.

– Я действительно одинока, – прошептала она, и тут же прикусила язык. Оставалось надеяться на то, что директор не услышал ее высказывания. Но эти надежды рухнули, когда он заговорил:

– Нет, не одна, Кэтрин. Если посмотрите на мир истинными глазами, а не глазами демона, что живет внутри вас, вы это поймете. Вокруг столько всего прекрасного, нужно только разглядеть его, и все сразу станет понятно. И тогда, быть может, вы найдете ответы на многие вопросы. Пока не поздно, взвесьте в своей голове, что правильно, а что нет. На войне все средства хороши. Но главное, нужно «Надеяться, Верить и Любить».

– Я не совсем вас понимаю… – нахмурилась Кэтрин.

– Сейчас мне необходимо покинуть вас, но я надеюсь, что вы в первый и последний раз прогуливаете занятия. В противном случае мне придется снять баллы с вашего факультета, которые вы с успехом зарабатываете, – загадочно улыбнулся Дамблдор, оставив ее реплику без внимания.

«Странный человек!» – подумала Кэтрин.

– Обещаю, этого больше не повторится, – тем не менее, ответила она немного скомканно.

– Если вас что-то тревожит, вы можете обращаться ко мне. Я всегда рад вам помочь. Иначе, зачем нужны друзья.

Дамблдор подмигнул и ушел, оставив ее наедине с собой. Казалось, он знал ее наизусть. Все ее чувства, все ее сомнения. Столько мудрости и справедливости было в его голубых глазах. Кэтрин удивлялась тому, что в мире еще остались такие добрые люди, как он. Для этого человека не существовало ничего, кроме Хогвартса и его обитателей. Каждого учащегося здесь он любил по-своему. И каждый проступок любого из своих воспитанников готов был оправдать. Этот человек пожертвует многим, спасая замок и всех, кто находится в его стенах. Не зря его боится сам Тот-Кого-Нельзя-Называть.

****

Кэтрин не появилась ни на одном уроке, чем взволновала не только трех известных всем Гриффиндорцев, но и двух небезызвестных всем Слизеринцев. Гермиона уже раз десять успела пожалеть о том, что с утра нагрубила ей. Просто в последнее время столько всего навалилось. Мало того, что она выполняла свои обязанности старосты и уроки, которые им задают кипами, так к этому добавилась еще и Черная Пантера, покушавшаяся на жизни змеенышей. Честное слово, Гермиона уже стала побаиваться каждый вечер делать обход по коридорам замка, опасаясь наткнуться на очередную жертву. Весь день и на всех занятиях она сидела как на иголках. Ответ от Билла Уизли еще не пришел. И Малфой молчал. Наверное, никто не жаждал докопаться до истины так, как она.

Размышляя над всем этим, Гермиона в упор не замечала того, что творилось на тот момент с ее другом. Гарри Поттер был сам не свой. Все время о чем-то думал, отключившись от внешнего мира. За целый день он перекинулся всего парой слов. Сейчас же, сидя в гостиной своего факультета, размышлял над словами Кэтрин Пирс, которые она выплеснула на него, как ушат ледяной воды. Взгляд его был устремлен в потрескивающий камин.

«У тебя есть друзья, которые поддержат во всем. Ради которых ты сделаешь что угодно. И если думаешь, что они позволят тебе пройти этот путь одному, значит, ты глубоко заблуждаешься. Пойми, против ты или за, они все равно будут рядом…»

Рон, Гермиона – они вместе с ним с самого начала всего безумия, которое стало преследовать его, как только он впервые переступил порог Хогвартса. Они всегда рядом в трудную минуту. Они его поддержка. Ради них Гарри действительно готов был пойти на многое, только бы не подставлять под удар. А готовы ли они пойти на риск ради него?
Готовы, и Гарри был в этом уверен. Они это не раз доказывали. И не только они: Невилл, Полумна, Симус, Фред и Джордж – все они. И Джинни. Эх, знала бы Джинни, как он любит ее. Но опасность, которая грозила ей, будь она рядом, не давала покоя. Знала бы она, что каждую ночь, засыпая, он думал о ней. И что каждый раз, видя ее в объятиях Дина, мечтал быть на его месте.

«Не думай, что все вертится вокруг тебя одного. Идет война, и каждый из нас является ее частичкой. Каждый защищает то, что ему дорого. Каждый борется за свои права. Не надо винить себя в чьей-либо гибели. Каждый человек сам выбирает свой путь и идет к намеченной цели, несмотря на то, что там, впереди, его поджидает смерть…»

Мама, Папа, Сириус – они действительно защищали то, что им дорого. И разве он вправе судить их поступки? Они погибли не напрасно. Они погибли, отстаивая свою честь. И сейчас все, кто борется с Темным Лордом, делают то же самое – защищают, отстаивают. Они являются частичкой света в этом беспощадном омуте зла. Каждый из них идет по лезвию ножа. Каждый сам выбрал свой путь. А ведь никто их не заставлял. Они сами идут к намеченной цели, несмотря на то, что могут погибнуть.
«А какой путь выбрала ты, Кэтрин? Какова твоя цель в этой жизни?» – задался вопросом Гарри.

«И Джинни будет рядом. Хоть трижды откажись от нее, она все равно пойдет за тобой и шагнет в пропасть. Так что лучше? Встретить конец вместе или врозь, жалея об упущенном моменте? Никто не знает, выживем мы в этой борьбе, или же погибнем. Так почему бы не стать счастливым в спокойные последние минуты. Подумай над моими словами. Живи и радуйся жизни, пока это возможно. Пока силы тьмы окончательно не пробили брешь в нашем и без того пошатнувшемся мире. Пока есть возможность, будь рядом с любимым человеком. Люби и будь любим сам. Потому что потом может быть уже поздно что-либо менять…»

«Потом может быть уже поздно…» – эта фраза крутилась в голове дольше других. Джинни… Вправе ли он решать за нее? Нет, он не имеет на это права! Но, черт побери, как же страшно от одной только мысли, потерять ее из-за своего проклятого статуса!

– С тобой все в порядке?

Момент размышлений прервала та, о которой он думал. Когда она положила руку ему на плечо, по всему телу растеклось уже знакомое тепло и остатки сомнения вмиг улетучились. Гарри встретил ее взгляд, и сердце в груди застучало с неимоверной скоростью, отдаваясь пульсацией в висках. Он ничего не мог ответить, глядя в такие теплые глаза, чувствуя такой родной запах ее духов. Она переживает за него, она любит его, она… Любит? Он взял ее руку и ласково сжал. Она опустилась перед ним на колени, заглядывая в его лицо.

– Ты сегодня целый день ведешь себя странно. Ни с кем не разговариваешь, постоянно о чем-то думаешь. Это из-за Кэтрин? Из-за того, что я нагрубила ей? – спросила Джинни, и в голосе ее чувствовалась печаль. Может он и ошибался, но даже в глазах ее была печаль.

Гарри по-прежнему молчал. Просто сидел, сжимая ее руку в своей ладони, и смотрел, разглядывал, из последних сил сдерживая в себе разгоревшиеся в пламя эмоции.

– Что тебя беспокоит, Гарри?

Он слышал отчаяние в ее голосе, и в этот момент понял, что больше не может держать в себе все эти с ума сводящие чувства. Он хотел быть рядом, он желал этого всем своим существованием. Что будет завтра – не важно. Главное есть сейчас – это она.

– Кэтрин здесь не причем. Хотя… – задумчиво протянул Гарри. – Нет, она еще как причем, – он улыбнулся. – Сегодня она открыла мне глаза на многие вещи. Я целый день размышлял о сказанном ею и, наконец, сделал для себя определенные выводы.

– Что она тебе сказала? – поинтересовалась Джинни, сомневаясь, что на самом деле хочет об этом знать.

Гарри аккуратно заправил ей прядь рыжих волос за ухо и, прикоснувшись к щеке, заставил взглянуть на себя.

– Она сказала, что я глупый, раз уж скрываю чувства от девушки, которая мне небезразлична, – вымолвил он тихо. – Может, сейчас уже поздно что-либо менять, ведь у тебя есть Дин, но… – вздохнул. – Я должен сказать тебе эти слова… – сердце подпрыгнуло к горлу. – Я люблю тебя, Джинни!

Вот так. Всего лишь три слова и произнесенное имя перевернули все с ног на голову. Она не могла поверить в услышанное. Столько раз мечтала о подобном моменте, рисовала его в своих фантазиях, и вот когда он настал, так красочно и ярко, не могла ничего ответить. Все казалось сказочным сном. Нереальным, но все же таким прекрасным. Отдельные фразы витали в голове, наотрез отказываясь быть произнесенными. Слишком неожиданно, но так приятно.

– Сейчас самое время что-нибудь сказать.

Гарри чувствовал, как на него волной накатывает паника.
«Почему она молчит?» – в страхе спрашивал он у самого себя.
А Джинни не могла говорить. Она могла только дать понять…

Резкий рывок вперед – и он чувствует ее губы на своих. Отвечает со всей возможной страстью, пьет ее изнутри. Дышать становится тяжелей, но это ничего. Это неважно, хоть кислород жизненно необходим. Воздуха в легких еще хватает, чтобы растянуть момент близости.

– Я рассталась с Дином неделю назад, – прошептала Джинни, приникнув лбом к его лбу, кое-как оторвавшись от страстного поцелуя. – Рассталась, потому что люблю только тебя, Гарри. На протяжении почти пяти лет. С той самой поры, как ты вытащил меня из треклятой Тайной Комнаты, – по щеке скатилась слезинка, но она не обратила на нее внимания, продолжая открывать свою душу: – Ты моя мечта. Моя фантазия. Моя сказка и волшебство. И когда я рядом с тобой вижу Кэтрин, сгораю от ревности. Готова лицо расцарапать ей, волосы выдрать.

– Мы всего лишь друзья, Джинни, – Гарри очень хотелось посмеяться над последними словами, но юмор в такой романтической обстановке был не уместен.

– Теперь я это знаю, – улыбнулась Джинни. – И, наверное, мне стоит ее поблагодарить за то, что сейчас происходит.

Гарри заключил ее лицо в свои ладони и ласково стер со щеки мокрую дорожку уже исчезнувшей слезы.

– Прости! – прошептал он, легонько коснувшись губами ее лба. – Прости, что заставил ждать. Я просто боялся. И до сих пор боюсь. Волан-де-Морт будет стараться избавиться от всех близких мне людей. Я думал, если буду держаться от тебя на расстоянии, то уберегу. Но я не сдержался, и теперь мне страшно.

– Глупый! – выдохнула ему в губы Джинни, ласково поцеловав. – Какой же ты глупый, Гарри. Даже если бы не признался мне в своих чувствах, я все равно пошла бы за тобой хоть на край света. А сейчас, когда ты, наконец, сказал правду, уже никуда от меня не денешься. Потому что я не отпущу тебя. Слишком долго ждала, – она в очередной раз поцеловала его. – Что же касается Волан-де-Морта… – протянула задумчиво. – А пошел он на фиг! – улыбнулась задорно.

Гарри, не сдержавшись, все-таки тихо рассмеялся.

– Я люблю тебя! – прошептал он, обнимая ее.

– Я тоже люблю тебя, Гарри Поттер! – уткнувшись в его плечо, пробормотал счастливая Джинни Уизли.

****

Сказать, что вечер для Драко Малфоя и Блейза Забини удался, ничего не сказать. После ужина они решили немного потравить свой молодой организм алкоголем. Все-таки, хорошо, что у старост имеются свои апартаменты. Можно от души расслабиться.

– Как ты думаешь, почему ее сегодня не было на занятиях? – спросил Блейз.

– Понятия не имею. Но судя по тому, как она вылетела из Большого Зала - поругалась с Грейнджер, – ответил Драко, пригубив хмельной напиток.

– Почему именно с Грейнджер? – выгнул бровь Блейз.

– Потому что перед тем, как вылететь из Большого Зала, спорила с Грейнджер, – в тон ему вторил Драко.

Блейз хмыкнул. Обычно это он такой наблюдательный.

– Они разительно изменили к ней свое отношение и ведут себя неосторожно, – подметил он нарочито. – Нельзя показывать, что мы ее в чем-то подозреваем. Это может вывернуться нам боком.

– Объясни это Гриффиндорцам. Я всегда знал, что мозгов у них маловато, а вот благородства хоть отбавляй, – усмехнулся Драко. – Что там с письмом и кузиной?

– Отправил. Думаю, что в течение двух дней ответ будет уже у меня, – ответил Блейз. – А от Уизли ничего не слышно?

– Нет! – покачал головой Драко. – Во всяком случае, Грейнджер молчит. Если бы пришел ответ, уверен, она бы уже собрала всю доблестную компанию и…

В этот момент в двери постучали, но не дождавшись ответа, в комнату влетел растрепанный Теодор Нотт.

– Какого дементора, Тео? – выругался Драко. – Тебя не учили для начала дождаться приглашения, прежде чем врываться в личное пространство?!

– Вы Паркинсон не видели? – спросил Теодор, оставив замечание без внимания.

– Пэнси? – изогнул бровь Блейз. – Нет, не видели! А она разве не в гостиной?

– Была бы там, не вламывался бы к вам! – выдохнул Теодор. – После ужина она отправилась к МакГонагалл, чтобы отдать родительские разрешения на поход в Хогсмид. До сих пор не вернулась. Уже час прошел.

– Может, сразу пошла на дежурство? Сегодня ведь ее смена? – Блейз бросил взгляд на хмурого Драко.

– Где твоя барби? – спросил Драко у Теодора.

– Кристен? – переспросил Теодор. – Ждет меня в гостиной!

– Иди к ней. Я поищу Пэнси, – Драко с ленцой поднялся с удобного кресла. – Нашу попойку придется отложить, Блейз. Как только найду Паркинсон, вернусь. Не уходи никуда, – развернувшись, он покинул свои апартаменты, отправившись на поиски экс-невесты.

– Эй, подожди! – воскликнул Блейз, отправившись следом. – Я с тобой!

****

До начала комендантского часа оставалось около сорока минут. Плюс ко всему, сегодня было ее дежурство с Роном Уизли. Поэтому, пока было время, отдав профессору МакГонагалл родительские разрешения на поход в Хогсмид, Пэнси решила наведаться в библиотеку, чтобы найти учебники, которые помогли бы ей написать сочинение по «Зельеварению».

На поиски нужных учебников ушло около получаса. И когда они, наконец, были изъяты с полки, Пэнси сразу же отправилась в гостиную своего факультета. По коридорам шла с опаской, то и дело оглядываясь по сторонам. С того момента, как она вышла из обители пыльных фолиантов, чувство, что за ней кто-то наблюдает, не покидало.

Пэнси крепче прижала к себе книги, будто они могли ее защитить и, списав все страхи на свою больную фантазию, ускорила шаг. Сейчас она в тысячный раз пожалела, что отказала Теодору, когда он просился ее сопровождать. Но теперь сожалеть о чем-либо было поздно. Она одна, и лучше бы ей поскорее добраться до подземелий.

В коридорах уже практически никого не осталось, когда Пэнси свернула за очередной угол, и услышала тихие шарканья за спиной. Она насторожилась, но оборачиваться не стала – боялась. Ей осталось сделать всего несколько шагов, чтобы завернуть в коридор, в конце которого были владения всего Слизерина, но в этот момент непонятные звуки стали вдруг какими-то жуткими, отдаленно напоминающими урчание или же тихое рычание скалившегося животного.
Стоп! Животного? Пэнси обомлела. Обернувшись – застыла на месте.

– Зацелуй меня дементор! – выдохнула, едва дыша.

На нее смотрели темные глаза Черной Пантеры, иссиня-черная шерсть которой, встав дыбом на гибком позвонке, переливалась в свете ночных факелов. Животное действительно скалилось и рычало, не отрывая от нее взгляда, однако никаких других движений в ее сторону не делало. Пэнси не знала, как ей поступить. Если двинется, зверь нападет. Но и стоять на месте не дело, ведь рано или поздно эта тварь все равно сделает выпад и порвет ее к чертовой матери. А родная, теплая гостиная совсем рядом. Нужно только преодолеть длинный коридор, произнести пароль, и вуаля – она в безопасности.

Пэнси взвесила все за и против. Выбора нет. Либо стоять и ждать, пока убьют, либо попытаться спастись. Главное, сделать все это быстро, а там помогут. До конца не сформировав мысль, Пэнси молниеносно пустилась в бег. Пантера стояла какое-то время, глядя на то, как добыча от нее убегает, затем, издав гортанный звук, пустилась вслед за ней, будто только этого и ждала. Пэнси, наверное, еще никогда не бегала так быстро, как сейчас. Но разве человек может соревноваться в беге с огромным животным, которое умело прыгает? Такого на практике еще не было. И Пэнси не суждено было побить этот рекорд, потому что спастись не успевала.

Пантера была уже совсем близко, когда Пэнси попыталась хоть как-то замедлить ее, бросив книгу. Первый фолиант даже не попал в зверя, зато второй удачно врезался в его морду. Пэнси от такой точности даже улыбнулась, только вот книга не дала никаких результатов. Было такое ощущение, словно этот коридор бесконечный. Будто замок специально растягивает его, чтобы она не смогла избежать своей участи или хотя бы на помощь позвать. И Пэнси уже поняла, что бег уже бесполезен, несмотря на то, что до подземелий оставалось совсем чуть-чуть. Она остановилась.

– Ну! Давай! – прошипела, глядя в глаза кошачьей твари, остановившейся в нескольких шагах от нее. – Чего ты ждешь? Нападай!

Животное не заставило себя долго ждать. С громким рыком оно сделало прыжок. Упав на каменный пол, Пэнси больно ударилась головой, одновременно с этим почувствовав, как острые зубы зверя впились в ее запястье. От адской боли в руке в глазах потемнело, из горла вырвался пронзительный крик. И когда она думала, что вот-вот лишится конечности, ее крик и рычание зверя прорезал до боли знакомый голос:

– Остолбеней!

****

– Иди к ней. Я поищу Пэнси, – Драко с ленцой поднялся с удобного кресла. – Нашу попойку придется отложить, Блейз. Как только найду Паркинсон, вернусь. Не уходи никуда, – развернувшись, он покинул свои апартаменты, отправившись на поиски экс-невесты.

– Эй, подожди! – воскликнул Блейз, отправившись следом. – Я с тобой!

Он нагнал его у лестницы, которая вела в гостиную, где было весьма оживленно. Там были в основном старшекурсники, а потому обстановка казалась раскрепощенной. Ну… это смотря с какой стороны посмотреть…

Например, Крэбб и Гойл играли в шахматы, и Блейз даже удивился, как у этих двоих хватило ума усвоить хотя бы правила. Теодор уже успел присоединиться к Кристен Паркер, которая что-то увлеченно рисовала на пергаменте, но, увидев Драко, отвлеклась от своего занятия и, приветливо улыбнувшись ему, помахала рукой, будто бы не виделись сегодня.

– Драко, я не могу решить одну задачку по «Астрономии», не поможешь? – спросила она, кокетливо хлопнув ресничками.

По взгляду Драко Блейз понял, что эта блондинистая особа уже порядком достала его просьбами подобного рода.

– Прости, Паркер, но мне сейчас некогда! – отказал он, как можно вежливей. – Я иду искать Пэнси! – бросил, направляясь к выходу из подземелий. – Блейз хорошо решает задачи. Попроси его.

– К сожалению, я иду с тобой! – возразил вышеупомянутый. – Вместе быстрее управимся! – не радовала его перспектива быть учителем у этой самодовольной куклы.

Кристен и Теодор проводили их взглядами, затем вновь склонились к пергаменту.

– Итак, игра называется «Морской Бой»… – пролепетала Кристен. Крэбб с Гойлом бросили свои шахматы и присоединились к ней, объяснявшей, как играть в эту простейшую маггловскую игру.

Когда за спинами Драко и Блейза двери гостиной слились со стенами, глазам их предстала страшная картина, озвучиваемая криком подруги. Пэнси лежала на каменном полу в нескольких метрах от них и из последних сил боролась с напавшей на нее Черной Пантерой, впившейся своими зубами ей в руку. Не теряя времени, Драко рванул вперед.

– Остолбеней! – выкрикнул он, взмахнув палочкой.

Животное резко подняло свою черную морду и отскочило в сторону.
Заклинание его не достигло.

– Инкарцеро! – выкрикнул Блейз, но и его чары прошли мимо. Наколдованные веревки приземлились на пол и исчезли.

Парни тем не менее не сдавались, продолжая наступать на огромную кошку. И та, в конце концов, отскочила на нужное расстояние, чтобы они, наконец, смогли приблизиться к Пэнси и поднять ее с пола. Пэнси рыдала от боли, ноги подкашивались, поэтому Блейзу приходилось придерживать ее, пока Драко пытался разобраться со зверем.

– Забини, отведи ее к мадам Помфри! – выкрикнул он. – Петрификус Тоталус!

– Так, посмотри на меня… – прошептал Блейз, убирая с лица Пэнси растрепанные пряди волос. – Пэнс, посмотри на меня. Все хорошо. Ты жива.

У Пэнси была истерика. Она вся дрожала и не могла держаться на ногах. Лицо ее было бледным, покрытым капельками крови, которые размывали слезы. Одной рукой она сжимала обильно кровоточившее, раненое запястье.

– Дай посмотрю! – дубрав ее руку от раны, Блейз с шумом выдохнул.

Конечность выглядела паршиво. Кровь лилась как из ведра. Плюс кусок плоти безобразно болтался на рваной поверхности кожи. Недолго думая, Блейз оторвал полоску ткани от рубашки и стал перевязывать ею кровоточащую рану.

– Давай! Нам нужно в Больничное Крыло! – он попытался взять Пэнси на руки, но та отшатнулась, едва не упав.

– Нет! – воскликнула она истерически. – Драко! Помоги ему!

– Он справится, а тебе необходима помощь! – Блейз снова попытался взять ее на руки, но она снова отшатнулась.

– Блейз, твою мать, помоги Драко! – выкрикнула, да так, что Блейз невольно вздрогнул.

Он понимал, что Пэнси с места не сдвинется, пока объект ее воздыхания один на один борется с диким животным. Как понимал и то, что если ее вовремя не доставить в Больничное Крыло, последствия будут плачевными.

– Черт бы тебя побрал, Паркинсон, настырная ты ведьма! – зло выругался Блейз. – Если ты погибнешь от потери крови, я тебя собственными руками придушу!

Блейз рванул к Драко, который уже успел завернуть за угол, бросая в черную тварь заклинания, от которых та ловко уворачивалась.

– Остолбеней! – выкрикнул он в очередной раз.

Пантера, дико взревев, сделала молниеносный прыжок в его направлении, и палочка отлетела в сторону. Но не так далеко, чтобы Драко не смог дотянуться до нее. Единственное, что мешало, так это большие когтистые лапы, покоившиеся на его плечах, прижимая тело к полу, холод которого чувствовался даже через плотную ткань школьной мантии.

Животное громко рыкнуло, но, ни один мускул не дрогнул на лице Драко, хоть он и готов был задохнуться от страха. Особенно тогда, когда оно склонило свою кошачью морду к его лицу. Глаза цвета расплавленной стали холодно смотрели в глаза Черной Пантеры, которая, казалось, опешила от такой спокойной реакции жертвы. Даже скалиться перестала.

Поборов в себе трусость, Драко расслабился. Глубоко вдохнул воздух, которого катастрофически не хватало в легких, и… нахмурился. Удивительно, но от зверя пахло ягодами. Все на миг застыло и перестало существовать. Между охотником и жертвой началась игра в гляделки. А потом внезапно…

Драко сам не понимал, что происходило, но лапы животного стали расслабляться. И именно в этот момент он и сделал то, что спасло ему жизнь. Резкий рывок, и палочка вновь оказалась в руках. Пантера, видимо, растерялась, потому что отскочила только тогда, когда почувствовала, как к груди ее прикоснулся кончик древка.

– Секо! – поднявшись на ноги, выдохнул Драко.

– Протего! – произнесли одновременно с ним.

Драко едва не взвыл. Заклятие его врезалось в защитный щит, отскочило к стене, попало в железные доспехи, и рикошетом снова отлетело в сторону животного, которое в мгновение ока исчезло.

– Какого хрена, Забини? – заорал Драко. – Ты только что дал ей уйти!

– Да! И заодно лишил тебя звания убийцы! – холодно парировал Блейз.

– Забини! – прорычал Драко. – Не делай из меня идиота!

– Ты сам его из себя лепишь! – отчеканили в ответ. – Паркинсон отказалась идти в лазарет в твое отсутствие. Нужно отвести ее. Она серьезно ранена.

****

Увидев, в каком состоянии Драко и Блейз привели свою подругу, мадам Помфри эмоционально всплеснула руками и засыпала их вопросами, которые, естественно, без ответа не остались. Хоть истерика и прекратилась, но Пэнси все еще продолжало трясти. Рука онемела, и она ее почти не чувствовала. Лицо было бледным и по цвету почти сливалось с простыней, на которую ее уложили.

– О, святая Моргана! – всхлипнула мадам Помфри, завидев рану. – Да ей же руку едва не оторвали!

– Совсем все плохо, да? – вяло поинтересовалась Пэнси.

– Я бы сказала «нет», дорогая, если бы это действительно было так. Но, обманывать нет смысла. Рана выглядит ужасно, – ответила ей мадам Помфри.

– Но вы ведь сможете ее подлатать, верно? – глянул Блейз в сторону мадам Помфри.

– Конечно! – ответила она. – Но шрамы будут заживать долго.

– Главное, чтобы конечность продолжала функционировать, – вставил Драко.

– Молодые люди… – в голосе мадам Помфри послышались нотки возмущения. – Вы, между прочим, разговариваете с медиком, у которого большой стаж работы в данном направлении. Так что, смею вас попросить держать свои сомнения при себе.

– Извините! – Блейз постарался произнести это как можно искренне. – Просто мы еще не отошли от шока.

Мадам Помфри, понимающе кивнув, обратилась к Пэнси:

– Полежи, деточка, я схожу за бадьяном, – и удалилась, оставив ее наедине с друзьями.

– Ты в порядке? – спросила Пэнси, глядя на Драко.

– Цел! Ни одной царапины, – ответил он, хмуро разглядывая ее лицо. – Ты о себе лучше побеспокойся.

– Жить буду. Главное, чтобы шрамов не осталось. Не хочу никаких изъянов в своей внешности, – губы Пэнси тронула вымученная улыбка.

– Только ты в такой момент можешь думать о своей красоте, – в ответ улыбнулся ей Блейз.

– Что случилось с животным? – поинтересовалась она. – Вы убили его?

– Нет! – последовал резкий ответ. – Упустили!

Драко покосился в сторону Блейза.

– Хотя бы ранили? – разочарованно протянула Пэнси.

– Да! – послеовал уже самодовольный ответ. – Думаю, слегка задели.

Блейз стрельнул взглядом в сторону Драко.

– С чего ты взял, что… – начал было он, но…

– Что произошло?

Внезапно появившийся Альбус Дамблдор прервал монолог Блейза. Никто и рта не успел открыть, как вернувшаяся мадам Помфри опередила их своим громким голосом.

– О, Альбус! – воскликнула она. – Как видишь, очередное нападение! Девочка едва без руки не осталась! Эти джентльмены вовремя подоспели и спугнули зверя!

– Вы видели, кто это был? – пронзительный взгляд голубых глаз Дамблдора направился в сторону Драко и Блейза.

– Да, сэр. Это была Черная Пантера, – ответил Драко. – И, кажется, я ее все-таки ранил, – заявил он надменно. – Последствия от заклинания «Секо» вам знакомы, не так ли?! Советую приглядеться к ученикам!

На этом месте Драко получил ощутимый толчок со стороны Блейза.

– С чего вы взяли, что это кто-то из студентов? – поинтересовалась мадам Помфри, не скрывая беспокойства во взгляде.

– Это просто предположение, профессор! – на ходу оправдался Блейз, не обращая внимания на яростный взгляд Драко.

– Все ясно! – вздохнул Дамблдор. – Возвращайтесь к себе в комнаты. Мисс Паркинсон нужно отдохнуть. Она в надежных руках.

Парни кивнули и, попрощавшись с подругой, покинули Больничное Крыло.

– Ну что, Забини, продолжение банкета? – насмешливо протянул Драко, когда они подошли к подземельям. – Отметим то, что я ранил эту тварь и теперь нам будет намного легче выяснить, человек это или же все-таки животное.

В голосе его звучал сарказм, но Блейз не обратил на это ровным счетом никакого внимания, потому что ушел в глубокие размышления.

– Думаю, уже поздно что-либо праздновать. Как-нибудь в другой раз, – ответил он сипло и произнес пароль.

На шершавой стене выступила дверь, которая провела парней в гостиную их факультета, из которой они разошлись в разные стороны.

****

Следующий день для учеников школы Чародейства и Волшебства начался с весьма интересных событий, которые подкинули им тему для рьяных обсуждений. Новость о том, что Гарри Поттер и Джинни Уизли вместе, распространилась с неимоверной скоростью, и это несмотря на то, что даже сутки еще не прошли с того момента, как эти двое взаимно закрепили свои отношения. Некоторые, конечно, сомневались, что данные слухи правдивы, но когда в Большой Зал вошла счастливая парочка, держась за ручки, сомнения все рассеялись вместе с утренним туманом. Не удивилась этому разве что Кэтрин, предполагающая, что подобное рано или поздно свершится. Гермиона, как самая преданная подруга, искренне порадовалась за Джинни, позавидовав ей самой, что ни на есть, белой завистью. А вот Рон, узнав, что младшая сестрица начала встречаться с его лучшим другом, на время потерял дар речи. И обрел он его только тогда, когда Альбус Дамблдор оповестил всех студентов о нападении, случившимся накануне. Пострадавшей оказалась Пэнси Паркинсон…

– И, хотя ее состояние оставляет желать лучшего, смерть девушке не грозит, – сообщил директор.

– Такими темпами в Хогвартсе останется всего три факультета, – взволнованно проговорила Парвати.

– Разве это так плохо?! – выгнув бровь, поинтересовалась Кэтрин, приковывая к себе внимание.

– Не то, чтобы… – начал было Дин. – Но…

– Это очень плохо! – встряла в разговор Гермиона. – У Хогвартса четыре основателя, а не три. И каким бы ни был Салазар Слизерин, мы должны уважать его заслуги, как уважаем…

– Бог мой, Гермиона, не смеши! – перебив ее, иронично протянула Кэтрин. – За какие такие заслуги мы должны уважать великого Слизерина? За то, что он ненавидел магглов, считая, что в Хогвартсе должны обучаться только те, в чьих жилах течет голубая кровь, в которой заложена наивысшая степень магической энергии? Или за то, что он натравил на магглов своего монстра, спрятав его в Тайной Комнате, которую так удачно открыла Джинни?

Тишина образовалась идеальная. Казалось, будто все разом онемели. Отчасти оно так и было, ибо Кэтрин Пирс хорошенько огрела всех своим высказыванием не хуже заклинания немоты. Джинни побледнела. Гарри постарался сохранить спокойствие. Рон с громким звоном выронил ложку, которой загребал молочную кашу. Гермиона перестала дышать.

Остальные свидетели разговора, с открытыми ртами пялились на Кэтрин, которая только сейчас поняла, что перегнула палку. Она не понимала, что происходит, и почему она себя так ведет. Перепады настроения настораживали, такого с ней раньше не происходило. И все эти внезапные вспышки агрессии ее очень сильно пугали.

– Да что с тобой такое? – ошарашено, выдохнула Гермиона. – К чему эта жестокость?

– Я… я не… – Кэтрин не могла говорить. Увидев бледное лицо Джинни, внутри все сжалось в тугой комок от чувства вины. – Джинни, прости… я не…

– Оставь! – грубо отрезала Джинни. – Ничего не хочу слышать!

Неловкое молчание нарушилось шумом совиных крыльев.

– Не время для почты, – подметил Невилл, глядя за двумя птицами, влетевшими в Большой Зал, одной из которых был Сычик Рона, приземлившийся прямо ему в тарелку.

– Что за глупая птица! – пробубнил он, взяв письмо с клюва крылатого почтальона. – Это от Билла! – объявил, оживившись, взглянув на друзей.

Гарри и Джинни принимать участие в данной дискуссии не стали. Воспоминания о Тайной Комнате были слишком неприятны для обоих. Особенно для Джинни. Она готова была придушить Кэтрин за длинный язык. Благо Гарри удерживал ее от рукоприкладства.
А Гермиона, как и Рон, наоборот, оживилась. Бросив на Кэтрин недовольный взгляд, она отвернулась к нему. Рону также было любопытно узнать, что же там написал брат.

– Ну! Что там? – спросила шепотом Гермиона.

– Я еще даже читать не начал, – ответил ей Рон. – Здесь целых три листа. Один от Билла, другие два от Флер.

Гермиона закусила губу, и тут вдруг ей стало интересно – чья же была вторая сова? Окинув взглядом столы факультетов, она увидела белоснежного филина, сидящего на плече Блейза Забини, который уже убирал в карман своей мантии белоснежный конверт.

Гермиона предположила, что это может быть, но для подтверждения догадки бросила взгляд на Драко Малфоя, сидевшего рядом со своим другом. Малфой был явно не в настроении. Нахмуренные брови и холодная сталь в серых глазах это подтверждали. Еще бы, в лазарете, между прочим, невеста его лежит!

Почувствовав, на себе ее взгляд, Драко оглянулся и, выгнув бровь, задал ей немой вопрос, мол – «Чего пялишься?». Гермиона сделала едва заметное движение головой в сторону Блейза. Драко коротко кивнул, затем перевел взгляд на Рона. Гермиона повторила его жест. Что ж, сегодня все выяснится!

Гермиона украдкой бросила взгляд на Кэтрин. Та сидела в компании Дина и Симуса, попивая клубничный сок. На лице ее все еще читалось чувство вины за сказанные ранее слова, и Гермиона ну никак не могла увидеть в этой странной особе безжалостного монстра.

Перед ней сидела обычная шестнадцатилетняя девушка, длинные волосы которой сегодня были собраны в высокий хвост, а на лицо падала одна, видимо, нарочно выпущенная, вьющаяся прядка. Миленькая, симпатичная, разве могла она быть монстром? Гермиона вдруг встрепенулась, когда объект ее наблюдений пригубила стакан сока. Край ее мантии опустился до локтя, открывая взору кровавую повязку на руке.

– Кэтрин, ты ранена? – взволнованно спросила она, глядя на бинт.

Кэтрин резко вздернула рукав мантии вверх и беспокойно оглянулась. Встретившись с хмурым взглядом однокурсницы, нервно улыбнулась.

– Царапина! – ответила сконфуженно. – Неудачный эксперимент с незнакомым заклинанием!

****

Когда утренняя трапеза подошла к концу, Кэтрин торопливо покинула Большой Зал, не дожидаясь друзей, которые на данный момент были очень недовольны ее поведением. Она признавала, что поступила неправильно, открыто демонстрируя свою неприязнь к факультету Слизерин. Как признавала и то, что из-за этого навевает на себя слишком много подозрений, особенно со стороны Гермионы. А так не должно было быть. Лишнее внимание было ей в тягость. Кэтрин понимала, что такими темпами она ничего хорошего не добьется, но вспышки ярости, с каждым новым днем проявлявшиеся все чаще и чаще, унять не могла.

Первым уроком была «Защита от Темных Искусств», и Кэтрин не спеша передвигалась по заполненному студентами коридору. Но тут кто-то больно схватил ее за перебинтованную руку и грубо затащил в темную нишу.

– Какого… – выдохнула она, но слова застряли в глотке, потому что в следующую секунду ее грубо прижали к стене, ухватив за шею.

– Куда же подевалась вся твоя ловкость, в такой-то неподходящий момент, а Пирс? – Драко Малфой прожигал ее свирепым взглядом, который ничего хорошего ей не сулил.

– Что ты себе позволяешь, Малфой? – прохрипела Кэтрин, пытаясь вырваться, но добивалась только того, что пальцы на шее сжимались сильнее. – Пусти, мне больно!

– Тебе больно? – прошипели в лицо. – А разве не было больно тем, кого ты едва на тот свет не отправила? Разве не было больно Пэнси, когда ты пыталась убить ее?

– Совсем свихнулся? Думай, что говоришь! – Кэтрин вновь попыталась отцепить от себя его руку, впившись ногтями в запястье.

Драко поморщился от неприятных ощущений, но хватку не ослабил.

– Хватит строить из себя невинную овечку! Я знаю, что Черная Пантера это ты!

– Ты больной, Малфой! Тебе лечиться надо! – выплюнула Кэтрин, глядя в его серые глаза.

– Заткни пасть и слушай меня! – сквозь зубы процедил Драко. – Я сделаю все, слышишь, все, чтобы ты ответила за все свои поступки! За то, что ты сделала с Пэнси!

– Придурок! – выругалась Кэтрин. – Я не виновата, что твоя девка валяется в лазарете!

Сжимая девичью шею, Драко отлепил ее от стены, но только для того, чтобы вновь туда же впечатать. Кэтрин издала глухой стон, когда больно ударилась головой, и еще крепче сжала мужское запястье, будто от этого его хватка ослабнет. Драко бросил брезгливый взгляд на ее руку и… сощурился, увидев на рукаве белоснежной рубашки алое пятно.

– Что это? – спросил он скорее у себя, нежели у своей жертвы.

– Не понимаю, о чем ты! – просипела она.

– Вот об этом! – рявкнул Драко.

Недолго думая, он порвал рукав школьного гардероба девушки, увидев, наконец, повязку на ее руке, сквозь которую сочилось ничто иное, как кровь.

– Откуда это у тебя? – склонил он голову набок, с интересом глядя на Кэтрин.

– Тебе-то какое дело?! – послужило ответом от нее. – За здоровье мое беспокоишься?

– Так это действительно ты!

От его сладкого шепота становилось жутко. От взгляда хотелось где-нибудь спрятаться. Эти дьявольские огоньки, горящие в глубине серых глаз, пугали. Кэтрин собрала всю свою волю в кулак и посмотрела в серебристые омуты, пропитанные холодом и презрением.

– А кровь-то у вас вовсе не голубая! – прошептала она, ухмыльнувшись.

– Повтори? – Драко показалось, будто он ослышался.

– Я сказала - иди к черту, Малфой!

Лицо его оставалось непроницаемым, спокойным и неподвижным, как у неодушевленной статуи. Только в невозможно серых глазах читалось множество эмоций. Негативных, по отношению к ней, эмоций. Рука его стиснула ее шею еще сильней, и воздух перестал попадать в легкие.

Кэтрин даже не пыталась вырваться, в упор глядя на обидчика. Хочет убить? Что же, вперед! Сделает одолжение, освободив ее от этого болезненного существования. Хочет напугать? Зря! Поплатится за свой грубый поступок.

– Малфой, ты убьешь ее! – раздался испуганный оклик, и Кэтрин едва подавила улыбку, так некстати расползающуюся на губах.

Этот голос он узнал сразу. Гермиона Грейнджер, вместе со своими псами. Только их и не хватало для полноценной сцены насилия.

– Отпусти ее, Малфой!

Драко почувствовал, как в бок уперлась палочка Гарри Поттера, и пыл его немного поутих. Нет, он, конечно, знал, что Золотой Мальчик не будет разбрасываться заклятиями, но вот чисто маггловским путем, вполне мог дать хороший хук справа. Невольно вспомнился третий курс, когда Грейнджер вот так же угрожала, но в итоге заехала в нос с разворота. Неприятные были ощущения. И сейчас испытывать их совсем не хотелось. Не то чтобы он не мог за себя постоять, просто он был один. А рыжий нищеброд вряд ли будет стоять в сторонке тогда, когда его лучший друг будет размахивать кулаками. Да и потом, эти маггловские приемчики Драко не любил. Любой уважающий себя аристократ чистых кровей всегда предпочтет мордобою дуэль.

Драко признавал, что на Гарри Поттера у него сил достаточно. Но вот на Рона Уизли, определенно, нет. Рыжий остолоп явно был физически сильнее, чем он и шрамоголовый вместе взятые. Если и найдется на него управа, то только такой же здоровяк. И первым, кого Драко мысленно подобрал в противники Рону, был Блейз. Такой же высокий и широкоплечий. Хотя нет, тут только Крэбб или Гойл. Блейз вышибалой не подрабатывал, а эти два амбала всегда будут рады расквасить кому-нибудь рожу. Особенно если этот кто-то будет с факультета Гриффиндор. Взвесив все за и против, Драко уже готов был отпустить девчонку, при которой и вовсе не хотелось схлопотать в неравной силе, но появившаяся поддержка в лице вышеупомянутого Блейза подоспела как раз кстати.

– Убери палочку, Поттер! – послышался его спокойный голос, и Драко передумал вестись на угрозы со стороны Мальчика-Героя.

И предстала чудная картина, для глаз несостоявшегося следователя:
Драко Малфой – готовый задушить Кэтрин Пирс, прижав ее к стене.
Кэтрин Пирс – готовая умереть без тени страха на лице.
Гарри Поттер – готовый в любой момент воткнуть свою палочку в ребра Драко Малфоя.
И заканчивал всю эту живопись Блейз Забини, с непроницаемым выражением лица, готовый огреть Гарри Поттера парализующим заклятием.
Прямо-таки цепочка группового преступления, хотелось смеяться и плакать.

– Пожалуйста, прекратите! – прохныкала Гермиона, стараясь не повышать голос.

Хотя, надо бы. Может, хоть так они все одумаются и поймут, что творят. Кто знал, что именно за этой нишей, где они хотели спокойно обсудить письмо Билла и Флер, будет происходить массовое убийство?!

– Драко, отпусти ее, не надо, – спокойно попросил Блейз, все еще держа Гарри Поттера под прицелом.

Раз, Два, Три… Это секунды… Это биение его сердца… Это пульсация в его висках… Это всего мгновение, за которое ему нужно взять себя в руки, чтобы не натворить глупостей, которые повлекут за собой серьезные и необратимые последствия.

– Почему ты защищаешь эту тварь?!

Драко резко отпустил ее, развернувшись к случайным свидетелям. Девчонка, закашлявшись от внезапного порыва воздуха в легкие и не удержавшись на ногах, упала в раскрытые объятия вышеупомянутого Гарри Поттера.

– Я защищаю тебя, Драко. От необдуманных поступков, которые могут навлечь на нас много проблем, – ответил Блейз, убирая свою палочку в карман мантии.

Драко поморщился, уловив в словах фальшь. Кто не знал Блейза Забини, тот наверняка мог подумать, что на все жизненные проблемы, как свои, так и чужие, ему плевать. Но только Драко знал, каким на самом деле был этот человек. И на данный момент он был зол. И, черт возьми, кого он обманывает, ведь в глазах его синих было беспокойство не за него, друга, а за девушку, которую друг едва не убил.

Интересно, почему он так переживает за нее? В чем причина его интереса к этой девке? Драко бросил на нее взгляд. Сейчас она казалась беспомощной и немощной куклой, нуждающейся в заботе и поддержке, которую ей оказывал Гарри Поттер. И на мгновение – всего лишь на мгновение – Драко вдруг захотелось оказаться на месте этого вездесущего Гриффиндорца. Но, тряхнув головой, отгоняя от себя эти мысли, он поспешил удалиться.

– Еще увидимся, Пирс! – бросил, прежде чем уйти прочь с места происшествия.

– Подонок! – прошипела в ответ Кэтрин, держась за покрасневшую шею, на которой наверняка останутся синяки.

– Как ты? – в голосе Гарри сквозило беспокойство, и это после недавнего инцидента в Большом Зале. Кэтрин в который раз удивилась его добродушию.

– Я в порядке! – ответила она, криво улыбнувшись.

****

Драко широкими шагами шел по коридору, не обращая внимания на Блейза и его возмущения.

– Черт возьми, что это было? – выругался он, пытаясь подстроиться под быстрые шаги. – Ты едва не убил ее!

– Отвали! – нервно выпалил Драко и, остановившись, запустил пальцы в свои светлые волосы, испортив идеальную прическу.

– О чем ты думал? – все никак не мог понять Блейз. – Если бы она сейчас померла, ты бы незамедлительно присоединился к своему отцу в Азкабане!

– Ради Мерлина, заткнись, Забини! – прорычал Драко, уткнувшись лбом в холодную стену, пытаясь остудить внутреннюю ярость.

Он только сейчас осознал всю серьезность ситуации. И, что уж тут, благодарил Блейза за то, что вовремя заставил одуматься. Драко не понимал, чем больше обозлен: тем, что эта Грязнокровная Стерва не воспринимала его угрозы всерьез, или тем, что он безумно хотел ее. В прямом смысле этого слова. Желание придушить ее спуталось с похотью. Итог – он сходит с ума.

– Мне надо выпить! – вымолвил Драко, резко оттолкнувшись от стены.

– Сейчас урок Снегга, – напомнил Блейз.

– Плевать! Я потом что-нибудь придумаю! Ты со мной?

Блейз несколько секунд что-то прикидывал в своей голове, затем согласился.

****

Урок профессора Северуса Снегга начался с того, что он наложил на свой собственный факультет сорок штрафных баллов за то, что Драко Малфой и Блейз Забини отсутствовали на занятии. После, пострадал и Гриффиндор, за свое чрезмерное злорадство. Теперь смело можно было сказать, что они не отставали от Слизерина в количестве заработанных баллов. Ведь злой преподаватель на штрафы был не скупой, ученики к этому уже привыкли.

Вот только ей было совсем не интересно, что там да как. На данный момент Кэтрин пыталась побороть в себе вновь вспыхнувшую ярость, горячим потоком окутавшей ее со всех сторон. Перекинуть свое внимание на что-то другое не удавалось. Даже на занятии сосредоточиться было трудно, и это все больше и больше нервировало. В конце концов, она не выдержала и отпросилась с урока, ссылаясь на плохое самочувствие.

Никто не стал задавать лишних вопросов. Снегг просто кивнул головой в знак согласия, плюс ко всему пообещал оповестить МакГонагалл и остальных преподавателей о том, что сегодня она вообще не будет присутствовать ни на одном уроке в связи с тем, что ей нездоровится. Поблагодарив мрачного профессора, Кэтрин покинула аудиторию, отправившись в башню Гриффиндора.

Зайдя в спальню, которую делила с Лавандой Браун и Парвати Патил, Кэтрин, наконец, смогла дать волю эмоциям, незамедлительно вырвавшимся наружу. Как хорошо, что комната на данный момент пустовала. Потому что не прошло и трех минут с момента ее появления, как в стену врезалась красивая ваза, разлетевшаяся на тысячу мелких осколков.

Кэтрин тяжело дышала. Она была не просто в ярости, она была в бешенстве. Голова разрывалась от боли, в груди все ныло, воздуха катастрофически не хватало. Так ее еще никто не доводил. Сегодня Драко Малфой перешел все границы. Как он посмел ее тронуть?! Как посмел угрожать, чертов ублюдок?! Конечно, чего еще можно было ожидать от сына Пожирателя Смерти! Мерзкий Хорек, Чертов Слизеринец, Проклятый Змей!

Кэтрин едва не взвыла в голос, вспомнив его серые глаза и сладостный голос, шепчущий на ухо угрозы. Глаза, от которых становится нестерпимо холодно. Голос, от которого подгибаются коленки. Шепот, от которого волоски на теле встают дыбом. Она не знала, в чем причина всех этих ощущений. Она не знала, почему он действует на нее, как наркотик, для наркомана. Он гипнотизировал, он притягивал, он… ей это не нравилось. Ох, как не нравилось. А еще, это злило. И сегодняшняя ситуация окончательно ее добила.

– Тебе будет больнее всех, Драко Малфой! – прошипела она своему отражению в зеркале. – И любому, кто встанет у меня на пути!

****

Весь день Гермиона ходила как на иголках. Любопытство съедало ее с каждой новой минутой. Расспросить Рона о письме не было времени, а поведение Малфоя и вовсе выбило из колеи. Но что было самым угнетающим, так это то, что Хорек не появился ни на одном занятии, ровно как и Забини. А ей надо было как-то предупредить этого белобрысого самодовольного идиота о предстоящей встрече в Выручай-Комнате, на которой так же будут присутствовать Гарри и Рон.

Гермиона долго думала, как достать Малфоя, и ничего лучше, как написать письмо и отправить его совой, в голову не приходило. Она так и поступила. Достала пергамент, начиркала пару строчек и отправилась в школьную совятню. Посмотрев на часы, Гермиона вздохнула. До встречи оставалось целых два с половиной часа. Теперь остается только ждать…

Драко сидел в своей спальне, потягивая очередной бокал огневиски. Компанию ему составлял Блейз, сидевший напротив. Оба молчали, не решаясь нарушить воцарившуюся идиллию, испортившуюся настойчивым стуком.

– И кого черт принес на крыльях? – лениво пробормотал Блейз, пригубив спиртное.

Драко лишь улыбнулся. Встав с уютного кресла, подошел к зачарованному окну – которого в подземельях, вообще-то, быть не должно – и открыл его. В теплую комнату, вместе с ветерком, играющим снаружи, тут же влетела школьная сова, бросившая на кровать сложенный вчетверо пергамент. Громко ухнув, она тут же покинула помещение, видимо, не нравились ей подземелья. Хмыкнув, Драко развернул сложенный лист и пробежался глазами по ровным строчкам – «Выручай-Комната, в полночь. Г.Г».

– Что там? – поинтересовался Блейз.

– Выручай-Комната, в полночь, – ответил Драко, строчками из письма. – Грейнджер немногословна.

– Через два с половиной часа, – подметил Блейз.

Залпом выпив остатки огневиски, Драко поморщился. Жидкость мгновенно обожгла горло и приятным теплом растеклась по всему телу.

– Я успею сделать обход. Встретимся у Выручай-Комнаты, – более не задерживаясь, он вышел из своей спальни, оставив Блейза одного.

****

Для каждого из тех, кто должен был присутствовать на встрече в Выручай-Комнате, время, как назло, тянулось медленно. И каждого глодало любопытство, это читалось в глазах. Гермиона, Гарри, Рон и Джинни пришли на полчаса раньше, расположившись в уютном наколдованном помещении, которое представляло собой огромную библиотеку, богатую изобилием старинных фолиантов. Впрочем, чего еще можно было ожидать от старосты девочек факультета Гриффиндор. В ее голове только одна фраза неизменна – «Учиться, Учиться и Учиться!».

На данный момент, Гермиона мерила шагами комнату, то и дело поглядывая на наручные часики, в то время, как друзья занимались своими делами, стараясь не обращать на нее внимание. Рон сидел на диване, играя с попрыгунчиком, который отобрал у Живоглота. Гарри, устроившись в удобном кресле, сосредоточено читал учебник по зельеварению. А Джинни массировала ему плечи.

– Ну, где этот несносный Хорек?! Как можно заставлять ждать себя так долго?! Какая невоспитанность! – ворчала Гермиона, шагая из стороны в сторону.

– От того, что ты маячишь перед глазами, стрелки часов не будут двигаться быстрее, – пробубнил Рон. – Я понимаю, что любопытство тебя травит, но давай дождемся Хорька спокойно.

– Да! Ты прав! – вздохнула Гермиона, присев рядом с ним.

Некоторое время царила тишина. Были слышны лишь потрескивания дров в камине, пока Гарри не заговорил, не отрывая глаз от учебника:

– Гермиона, ты ничего не слышала о заклинании «Сектумсемпра»? – спросил он ее.

– Нет! – последовал ответ. – Ты таскаешь с собой этот учебник, чуть ли не спишь с ним, но так и не поинтересовался, кто такой «Принц-Полукровка»?

– Я не говорю, что мне это не интересно. И я не сплю с учебником, – огрызнулся Гарри.

– Неправда! – встрял Рон. – Мне нравилось болтать с тобой перед сном. А теперь ты все время читаешь. Совсем как Гермиона, – покосился он на подругу.

– А мне стало интересно, – произнесла она. – Я пошла…

– В библиотеку! – хором закончили за нее.

– И? – поинтересовался Гарри.

– И ничего! – пожала плечами Гермиона. – Ни одного упоминания о «Принце-Полукровке».

– Ну вот. Дело закрыто, – Гарри вновь уткнулся в учебник, который в мгновение ока у него отобрала Джинни.

– Может, хватит читать?! – сказала она, положив книгу на стоящий рядом столик. – Ты действительно становишься похож на Гермиону.

– Эй! – послышался возмущенный возглас. – Я, между прочим, все слышу!

Джинни улыбнулась. Сев на колени Гарри, она одной рукой обвила его шею.

– Совести у вас нет! – пробубнил покрасневший Рон. – Здесь, между прочим, сидит твой старший брат, Джинни. И видит, как его лучший друг распускает руки, – покосился он на Гарри и отвел глаза в сторону.

– А что здесь такого? – всполошилась вдруг Гермиона. – Они всего лишь обнимаются.

– Она сидит у него на коленях! Это неприлично! – стоял на своем Рон.

– Ой, вот не надо мне тут о приличиях толковать! – выпалила Гермиона. – Если бы мы с тобой обнимались, Джинни бы не возмущалась, как это делаешь ты!

Она не знала, почему его слова так возмутили. Но закончив свой монолог, поняла, что сболтнула немного лишнего. Рон растерялся.

– Эээ… – почесав свой рыжий затылок, он, наконец, заговорил: – Ну, мы с тобой ведь не будем так делать при них, верно? То есть я хотел сказать, мы же друзья!

Гарри и Джинни обменялись понимающими взглядами, видимо, подумав об одном и том же.

– О, да ладно вам! – хохотнула Джинни.

– Вы неплохая пара! – поддержал ее Гарри.

А лучше бы они вообще молчали. От их понимания и Гермиона, и Рон, стали походить на свежесваренных раков.

– Тоже мне, сваты нашлись! Мы друзья, понятно?! Между нами не может быть никаких амурных делов! – разъяснил Рон, исподтишка бросив взгляд на рядом сидящую Гермиону.

Интересно, ему показалось, или она действительно чем-то разочарована? Нет, скорей всего показалось. Как такой умной и образованной девушке может нравиться рыжий, бедный, плохо учащийся парень. Точно показалось.

В комнате опять воцарилась тишина, которую через мгновение нарушил скрип открывающейся двери. Еще через мгновение, показался Драко Малфой, шагающий к ним ленивой походкой. И был он не один. Через несколько секунд показался еще один Слизеринский Хорек, которому ребята были несказанно «рады». Блейз Забини собственной персоной, почтил их своим присутствием.

– Какого черта?! – вскочил на ноги Рон.

– Что он здесь делает? – вслед за ним поднялась Гермиона.

– Чего вы так разорались-то? – поморщился от шума Блейз. – Я думал, будет более радужное приветствие!

– Это тебе не собрание Пожирателей Смерти, Малфой! – вставил свое слово Гарри, приковывая к себе внимание.

На лице Драко и Блейза выразилось крайнее удивление, когда они увидели Джинни на его коленях.

– Кажется, пора завязывать пить, – сказал тихо Блейз. – Драко, скажи, что мне сейчас все это мерещится, и на коленях Поттера не сидит мелкая Уизли.

Драко усмехнулся.

– Милая картинка! – уголок его рта дернулся вверх. – Поттер обзавелся подружкой?! Интересно, как давно?!

– Тебя это не касается! – отрезал Гарри.

– Больно надо! – фыркнул Драко. – Мы сюда пришли по другому поводу.

– Малфой, объясни, что здесь делает Забини? – потребовала Гермиона.

– Видишь ли, Грейнджер, чтобы получить ответы на наши вопросы, причем прямиком из Министерства, мне пришлось ему все рассказать, – развел Драко руками.

– Что значит, тебе пришлось ему ВСЕ рассказать? – с нотками нарастающей паники спросила Гермиона.

– Все - это значит Все! Об «Ордене Феникса», об «Отряде Дамблдора», о моей матери и о подозрениях в отношении Кэтрин Пирс! Все! – демонстративно загибал Драко пальцы, пока перечислял ей пункты ответа.

– Ты в своем уме? – едва не задохнулась Гермиона от накатывающей истерики. – Дамблдор ведь ясно дал понять, чтобы ты не трепался языком! Это может плохо закончиться не только для тебя, но и для твоей матери! Бог мой, и о чем я только думала, когда решила поделиться с тобой своими переживаниями!

Схватившись за сердце, Гермиона медленно опустилась на диван, но через мгновение так резко вскочила, что стоящий рядом Рон шарахнулся в сторону.

– Так! Стоп! – выпалила она со странным блеском в глазах. – Мы ведь можем все исправить, верно? Раз уж это моя вина, я это и сделаю!

Гермиона действительно паниковала. Ведь если Забини проболтается о том, что узнал, и Малфоя, и Нарциссу, и Снегга, могут убить. И виноватым в этом будет не кто-то, а – ОНА.

– Ты не виновата! – словно прочитав ее мысли, Рон положил руку на ее плечо.

– Еще как виновата! – шутки ради бросил Блейз. – Только я не совсем понимаю - что ты там собралась исправлять?

Четверо Гриффиндорцев уставились на него так, словно он задолжал им мешок галлеонов.

– Чего это они на меня так пялятся? – сощурился Блейз.

– Хотят сделать то же самое, что хотел сделать я, когда ввел тебя в курс всех своих махинаций, – объяснил ему Драко с ленцой и неприкрытым сочувствием.

– Эй, эй, эй! – поднял руки Блейз, когда понял, к чему тут все ведут. – Полегче на поворотах! Неужели вы думаете, что я могу заложить своего друга Темному Лорду?

– Да кто ж вас знает. Слизеринцы есть Слизеринцы, – вставил Рон.

– Уизли, если ты и способен на такое, то не надо на меня стрелки переводить! – огрызнулся Блейз.

– Да я за своих друзей душу дьяволу продам! – Рон невольно потянулся к палочке, и Блейз отскочил, спрятавшись за спиной Драко, вытащив свою.

– Но, но, но, Уизли. Я сюда пришел не дуэли устраивать, а присоединиться к вашей «дружелюбной» компании, – ответил он поспешно, не опуская оружия. Вдруг придется обороняться.

– С чего вдруг, Забини? – встряла все это время молчавшая Джинни.

– Не хочу лизать задницу безносого Лорда. Я нейтралитет, ясно. Я с Драко, – ответил ей Блейз.

– Угомонитесь! – Драко решил, что пора вмешаться в возникшую передрягу. – Он никому ничего не расскажет, потому что ставит под удар и себя, и свою семью. А если что и пойдет не так, я сам этим займусь, вас это не касается, – прервал он спор и с невозмутимым видом сел на стул. – Может, опустите свои палочки, и приступим к делу?

Спорить никто не стал. Гарри так же пристроился в кресле, посадив себе на колени Джинни. Рон и Гермиона заняли свои места на диване. А Блейз уселся на второй стул, неподалеку от Драко, который первый повернул разговор в нужное им русло.

– Итак, что мы узнали? – спросил он, оглядывая Гриффиндорцев.

– Много чего интересного, – ответил ему Рон. – Например, то, что ваша Паркер та еще лгунья.

На него тут же уставились пять пар любопытных глаз.

– Объяснись! – попросил Драко, однако тон его прозвучал как приказ.

Рон инстинктивно сжал кулаки. Гарри напрягся и, если бы не Джинни, сидящая у него на коленях, он непременно бы встал и врезал по наглой роже этого Хорька. Гермиона чувствовала витающую в воздухе враждебность, понимая – если вовремя не исправить ситуацию, то драки не миновать. Она бросила взгляд на Блейза. Тот с большим энтузиазмом наблюдал за тем, как Гарри и Рон надеются ментально испепелить его друга.

– Кхм, кхм… – прокашлялась Гермиона. – Может, продолжим?! – попыталась она хоть как-то прервать игру под названием - «Убей Драко Малфоя взглядом».

Как и предполагалось, Гарри и Рон решили сохранить самообладание, а потому ссорится не стали.

– Мне пришло два письма. Одно от Билла - это семейное. Второе - от Флер Делакур, – Рон продемонстрировал конверт. – В письме она говорит, что хорошо знакома с Кэтрин Пирс и Кристен Паркер. Эти две девушки действительно были лучшими подругами. Но Кэтрин никогда не завидовала Паркер: ни в чистокровности, ни в красоте, ни в богатстве, ни в чем-либо еще. Все скорее было наоборот. Родители Кэтрин жили в достатке, так что они исполняли практически любые прихоти единственной дочери. Да и внимания со стороны противоположного пола Кэтрин тоже хватало. Она запомнилась многим, как жизнерадостная, веселая и добрая девушка. Но, таковой она являлась, пока были живы ее родители. После их смерти она разительно изменилась. Стала другой: молчаливой, замкнутой и безжизненной. Дружба с Паркер действительно закончилась из-за парня. Но не потому, что Кэтрин решила из зависти отбить у нее жениха. А потому, что этот жених едва не изнасиловал Кэтрин в теплице, где у них проходили занятия по «Травологии». Так называемого жениха зовут…

– Брендон! – вставил Драко, перебив Рона. – Что дальше?

Рон метнул в него испепеляющий взгляд, однако, пререкаться не стал, продолжая рассказывать содержание письма Флер Делакур:

– Флер говорит, что, несмотря на то, что этот Брендон сделал предложение руки и сердца Паркер, на самом деле он был влюблен в Кэтрин, которая, в свою очередь, уже не раз его отвергала. Именно поэтому он решил взять ее силой. Был большой скандал, но Кэтрин отказалась в чем-либо обвинять этого парня, так как на носу у него была свадьба с ее лучшей подругой. А эта лучшая подруга наговорила ей всяких гадостей в присутствии всей школы. Оскорбила, назвав Грязнокровкой.

– А что насчет того, что ваша Пирс едва не угробила ее? – поинтересовался Драко.

– Это действительно было, – подтвердил Рон. – Правда не так, как тебе рассказала Паркер.

– Так и знал! – пробурчал себе под нос Блейз.

– Кристен Пакер получила по заслугам! – вставил Рон.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Гермиона.

– А вот и могу! – ответил ей Рон. – Эта белобрысая стала пускать слухи о том, как убили родителей Кэтрин, за что и поплатилась. Флер была тому свидетелем. Кэтрин обратилась к ней с просьбой помочь расшифровать древние руны как раз в то время, когда проходил обед. Они спокойно занимались уроками, к ним подошла Кристен и, с нескрываемым злорадством, спросила у Кэтрин - «Родителей сожгли, или просто расчленили?!». Ну и как тут, спрашивается, можно остаться равнодушным?! Я бы не остался. И Кэтрин не осталась. Ранила Паркер серьезно, дальше вы знаете.

Никто не был готов к такой правде. Разве что Гарри. Все были уверены в рассказе Кристен Паркер, и никто даже предположить не мог, что новенькая студентка шестого курса из факультета Гриффиндор столько пережила за свою недолгую жизнь. Джинни даже прослезилась, шумно шмыгнув носом, тем самым выведя из ступора всех остальных.

– Мда-ааа! – протянул Блейз. – А барби-то оказалась сукой!

– А я вам говорил, что Кэтрин не виновата! – тоном праведного священника вымолвил Гарри.

– Бедная. Столько пережить и не сойти с ума. Ее самообладанию остается только позавидовать, – Джинни искренне посочувствовала Кэтрин, и все обиды на нее разом улетучились.

– Гарри тоже многое пережил, – высказалась Гермиона. Она все еще не могла поверить услышанному.

– Гарри мужчина, Гермиона…

Драко едва не расхохотался. Ляпнет же мелкая Уизли.

– Никому бы такого не пожелала, – продолжила она говорить. – Родителей убили, жених лучшей подруги едва не изнасиловал, а сама лучшая подруга, вместо того, чтобы поддержать, бросает ей в лицо - «ГРЯЗНОКРОВКА». Плюс ко всему, давит на самое больное. Пускает слух про то, как были убиты ее родители.

– Не жалей поспешно, Джинни. Пусть слова Флер правдивы, но мы не узнали самого главного, – напомнила всем Гермиона.

– Что у тебя, Блейз? – спросил Драко. Как-то не было времени узнать все раньше.

– Чисто! Кэтрин Пирс не является анимагом! – ответил Блейз.

– Странно! – нахмурился Драко. – Помнишь, я говорил тебе, что ранил зверя?

Блейз кивнул.

– У Пирс ранение на левой руке.

– И по этой причине ты думаешь, что это все-таки она?! Мерлин, Драко, рана могла появиться откуда угодно, – закатил глаза Блейз. – Порезалась ножом; упала с лестницы; поранилась на зельеварении; с метлы свалилась; в конце концов…

– Неудачный эксперимент с незнакомым заклинанием, – вмешалась в разговор Гермиона. – Так она сказала, когда рану увидела я. Так что, твои предположения отметаются, Забини.

– О, хватит, прошу вас! – раздраженно бросил Гарри. – Давайте теперь обвинять ее за болячку, которую можно заработать, где угодно. Мы уже все выяснили. Она невиновна, не является анимагом, а ваша Паркер лгунья, каких поискать. Может, закроем, наконец, эту тему и предоставим Дамблдору разобраться с животным?

– Но, Гарри… – начала было возмущаться Гермиона.

– Хватит! У меня такое ощущение, будто вы сами хотите, чтобы она оказалась виновной! Все вы! – Гарри обвел взглядом каждого присутствующего, и поднялся на ноги вместе с Джинни, которую тут же взял за руку. – С меня достаточно! – добавил он резко.

– Извини, Гарри, ты прав! – с виноватым выражением лица, пробормотала Гермиона. Ей не хотелось ругаться с ним из-за всего происходящего. Достаточно было и того, что они и так поделились на два лагеря. – Раз уж у нас больше нет компроматов на Кэтрин, думаю, пора с этим заканчивать, – оставила она все попытки докопаться до истины.

– Согласен! – с энтузиазмом выпалил Блейз, чем заработал недовольный взгляд Драко. – Что? Ведь нет больше зацепок, к чему тогда до нее задираться?!

– Пошли уже, защитник! – проворчал Драко и поплелся к выходу.

Парни уже вышли из Выручай-Комнаты. Но не успела дверь закрыться за ними, как за ней раздался голос Забини:

– ОСТОЛБЕНЕЙ!

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни переглянулись и выбежали вслед за двумя Слизеринцами.

– Что здесь происходит? – воскликнула Гермиона, в секунды оценив напряженную обстановку.

– Тихо! – Драко приложил указательный палец к губам. – Оно здесь! – прошептал он, держа палочку наготове.

– Кто здесь? – спросил Рон, оглядываясь по сторонам.

– Животное! Оно напало сразу, как только мы вышли. Даже двери не успели закрыться, – ответил Блейз.

– Зайдите в комнату! – потребовал Драко.

– Что? – лицо Гермионы вытянулось от наглой натуры Хорька.

– Я сказал, зайдите в комнату! – рявкнул Драко. – Блейз, ты с ними!

– С ума сошел? – вытаращил глаза Блейз. – Я не оставлю тебя одного!

– Ей нужен я. Она следила за мной с начала дежурства, но ничего не могла сделать, так как в коридорах было многолюдно. А потом появился ты. Сейчас, по-моему, ей все равно, кто рядом. Гриффиндорцы или Слизеринцы, она загрызет любого, лишь бы добраться до меня. Поэтому, мать вашу, зайдите в комнату и сидите там, пока я не разберусь с ней, – раздраженно вымолвил Драко.

– Еще не хватало, чтобы ты нас спасал, – бросил Гарри.

– О, поверь, Поттер, мне глубоко плевать на ваши Гриффиндорские задницы, – язвительно ответил Драко. – Храбрость - это ваша стихия. Так что вали вместе со своей рыжей подружкой в комнату, и остальных прихвати.

– Ты слишком много на себя берешь, – заметил Гарри, недовольно глядя на белобрысого наглеца сквозь стеклышки своих круглых очков.

– Черт бы тебя побрал, Поттер! – не сдержавшись, выругался Драко. – Хоть раз в жизни послушай кого-нибудь, кроме себя. От того, что ты сейчас уберешься отсюда, твой статус героя не пошатнется. Я справлюсь, а ты возьми ответственность за других присутствующих здесь. В первую очередь за девчонок, трясущихся от страха.

– Кто это здесь трясется?! – возмутилась Гермиона, хотя ей и вправду было жутковато. О Джинни и вовсе сказать было нечего. Она так побледнела, что веснушки стали ярче выделяться на ее лице.

– Поттер… – глубоко вздохнув, вымолвил Драко.

– Я понял! – недовольно отозвался Гарри. – Заходим обратно! – обратился он уже к остальным.

– Гарри, ты же не собираешься потакать этому Хорьку?! – воскликнул Рон, однако зашел обратно в Выручай-Комнату вместе с остальными, как и было сказано.

– Нельзя его оставлять! – прошептала Гермиона.

****

Драко немного отошел от двери, за которой скрылся Блейз вместе с Гриффиндорцами. Он всем своим существом ощущал, что за ним тихонько следят. Он знал, что до самой Выручай-Комнаты за ним следили. Знал, что зверь выжидает момент и ждет удобного случая, чтобы напасть. Знал, что это неизбежно. Палочка была наготове, но вот в какую сторону ее направлять, он не знал.

– Кис-кис-кис, – позвал Драко, оглядываясь по сторонам. – Выходи, дорогая, я здесь один. Совсем беспомощный, ты ведь этого ждала. Давай, малышка, хватит играть в прятки.

Говорил он в пустоту, но его слова были услышаны. Зверь, неизвестно где прятавшийся до этого, сбил его с ног, выскакивая из ниоткуда. При падении Драко больно ударился коленом, но значения этому не придал. Быстро поднявшись на ноги, он вытянул вперед палочку.

– Секо! – мимо. – Остолбеней! – мимо. – Инкарцеро! – мимо. – Конфундо! – все мимо.

Пантера продолжала ловко избегать все заклинания, молниеносно оказавшись в опасной близости. Драко даже очухаться не успел, как снова оказался на полу, выронив палочку, дотянуться до которой так и не успел. Черная кошка откинула ее своей большой лапой на приличное расстояние.

Драко поднялся на ноги, глядя ей в глаза. Как и в прошлый раз, он увидел там замешательство. Она выписывала круги вокруг него, заставляя все время оборачиваться. Скалилась, рычала, прожигала свирепым взглядом. Все остальное происходило будто в замедленной съемке…

Вот она останавливается напротив него, нагибается на передние лапы, резко отталкивается и делает прыжок…
«Мне конец!» – подумал Драко. – «Глупая смерть от глупой кошки!»
Он уже приготовился к боли, прикрыв глаза, но ее не последовало. Только крик Гарри Поттера раздался в тишине ночного коридора:

– СЕКТУМСЕМПРА! – и голубой луч врезается в хищника, которого откидывает на несколько метров.

– Ты в порядке? – спрашивает Блейз.

Драко лишь молча кивает и смотрит туда, где лежит неподвижное тело, которое должно быть телом Черной Пантеры. Но вместо него, свернувшись калачиком, лежит девушка, длинные волосы которой разметались по холодному каменному полу. Она лежит и беззвучно вздрагивает.

Глава 8. Между Небом и Землей

Господи… как же, наверное, ты устал,
Видеть творимое тварью твоей одной.
Хоть и любимою… сжаты твои уста:
Мир этот жив до сих пор дорогой ценой.

Светом от Света хранимый в который раз,
Но бесконечно ли терпенье твоих святых?
Вера, Надежда, Любовь – Где они сейчас?
Канули в Лету? Безумие жжёт мосты!

Господи… в царстве порока растёт абсурд,
Дальше лишь больше, уже невозможно жить.
Пусть же свершится небес справедливый суд,
Землю очистив от зависти, зла и лжи.

Если не словом, то значит – огнём, мечом,
Дух прокалит, переплавив в горниле суть.
Чтобы к небесной рати примкнуть лучом,
Встав, наконец, на единственно верный путь.

Господи… тяжко… но будет ещё трудней,
Сердце пылает молитвой и бьёт в набат.
Время пришло строить храмы из тех камней,
Что мы бросали так много веков подряд.


– Прошу тишины!

Заклинанием увеличенный тембр голоса Альбуса Дамблдора достиг каждого уголка Большого Зала, определенно приковывая к себе внимание. Говорившие студенты, привыкшие к мудрым разглагольствованиям седовласого старика, вмиг замолкли, уставившись на него в ожидании длительной речи, которая не заставила себя долго ждать…

– Вчера вечером было совершенно нападение, – обвел он всех своим мрачным взглядом. – Пострадавшая - Кэтрин Пирс.

После произнесенного имени, тревожный гул раздался незамедлительно. Обрывки фраз испуганных учеников витали в воздухе, создавая напряженную атмосферу. Кэтрин Пирс являлась первой жертвой, не являющейся представительницей факультета великого Салазара, и эта новость шокировала всех без исключения. Страх за собственную жизнь отражался на лице каждого школьника.

– Что с ней? Она жива? – слышалось со всех сторон, и Дамблдор посчитал нужным ответить на эти вопросы.

– Жива, но в крайне критическом состоянии. Мадам Помфри делает все возможное, чтобы спасти ее, однако, никаких утешительных результатов ждать не стоит. Тем не менее, несмотря на эти прискорбные вести, я прошу вас сохранять спокойствие, потому что еще одна новость, которая вас ожидает, поставит жирную точку в истории Черной Пантеры.

Недолгая пауза, вызванная стариком, заставила оцепенеть все живое вокруг. Даже картины и те, застыли в своих нарисованных позах.

– Зверь пойман! – раздался в натянутой тишине голос Дамблдора. – Сейчас его вывозят за пределы Хогвартса, в родные края. Ваши жизни теперь в безопасности.

Послышались вздохи облегчения, а потом все помещение наполнилось громкими аплодисментами, от которых закладывало уши. Впредь можно было спокойно ходить по коридорам, не опасаясь, что нападут из-за угла. Ведь каждый раз, когда замок погружался в ночную дрему, на всех накатывала тревога, несмотря на то, что в Больничное Крыло попадали лишь Слизеринцы. К слову сказать, не зря многие из других факультетов боялись напороться на кровожадного монстра. Потому что последней его жертвой стала Гриффиндорка. Конечно, никто не понимал, почему животное сменило свое направление, мнение на этот счет у каждого было свое. Да и какая, к драклам, разница, у кого какие предположения, главное, все беспокойства были теперь позади.

Несомненно, это несказанно радовало и поднимало настроение всем учащимся, чего нельзя было сказать о Гарри Поттере, который выглядел как минимум болезненно. Бледный, невыспавшийся, с темными кругами под глазами, он был похож на призрака. Сэр Николас – и тот, по сравнению с ним, выглядел живее живого. Да и друзья далеко от вездесущего мальчика не ушли. Сидели с унылыми физиономиями и были явно чем-то обеспокоены. Гермиона нервно теребила рукав своей мантии, то и дело прикусывая нижнюю губу, а вечно голодный Рон так и не притронулся к еде, чем немало удивил ближний круг общения.

Похожая обстановка царила и за столом Слизерина, где Драко Малфой, вопреки всякому этикету, поставив локти на стол и сцепив пальцы в замок на уровне лица, хмуро о чем-то размышлял, выслушав многоуважаемого директора. Напротив сидящий Блейз Забини, опустив голову, сверлил синим взглядом пустую тарелку. Казалось, змееныши наоборот должны ликовать – ведь теперь охоту на них никто не ведет. Но, отчего-то, особого восторга на их лицах никто не замечал. Впрочем, из всего факультета выделились только эти два парня. Остальные же были весьма довольны данным казусом. Например, Теодор Нотт и Кристен Паркер, не скрывающие радости и облегчения во взглядах и расползающихся улыбках, даже поаплодировали. И их поддержала добрая половина однокурсников, испытывавших внутреннее удовлетворение от того, что и Гриффиндор в последний момент пострадал.

«Интересно, как бы они вели себя, узнав еще и правду?» – подумал про себя Гарри и едва не застонал, до боли сжимая кулаки. Он бы с удовольствием забыл эту правду, если бы мог. Вырвал бы ее из памяти, и выбросил так далеко, чтобы не вспоминать о ней позже. Перед глазами до сих пор проносились мрачные картинки, показывающие окровавленное тело девушки, лежащей на полу. Она не могла кричать, не могла плакать, только вздрагивала от боли, пытаясь вдохнуть в себя живительный воздух, который с трудом попадал в ее легкие. И, глядя на нее растерянным от потрясения взглядом, Гарри понимал, что это его вина. Понимал, что смерть ее будет на его руках. Но, вопреки всему этому, в груди его еще теплилась Надежда на то, что она выкарабкается, придет в себя, улыбнется и… Черт, о чем он только думает?! Ведь неизвестно, что будет с ней дальше, если она и вернется.

– Гарри! – окликнули его, прикоснувшись к плечу.

Обернувшись, Гарри наткнулся на понимающий взгляд Гермионы.

– Нам пора на занятия, – сказала она.

Гарри механически кивнул, встал со скамьи и последовал вслед за друзьями, на выходе столкнувшись с профессором МакГонагалл.

– Вы-то мне и нужны! – оповестила она их. – На первый урок сегодня не попадете. Профессор Дамблдор ожидает всех троих у себя в кабинете.

Наскоро прошептав пароль, МакГонагалл удалилась.

– Что-то мне совсем к нему не хочется, – пробурчал Рон.

– Придется! – вяло вставила Гермиона. – Гарри, ты как?

– Пошли уже! – вздохнул Гарри, направившись в сторону лестницы.

Спустя минут пять, они уже стояли перед директором. Еще через несколько секунд к ним присоединилась запыхавшаяся Джинни, вихрем влетевшая в кабинет. И стоит ли говорить, что ни один из них ничуть не удивился, увидев еще и двух Слизеринцев, сидящих на стульях перед стариком?!

– Как раз вовремя, – встретил он их своей добродушной улыбкой. – Прошу, присаживайтесь, – махнул рукой в сторону свободных стульев. – Кто-нибудь желает? – пододвинул на край стола вазу с лимонными леденцами.

Ребята, привыкшие к чрезмерной вежливости директора, деликатно отказались, сославшись на то, что с утра достаточно набили себе желудок, хотя никто из них к еде так и не притронулся. Кроме Рона, конечно же, который все-таки слопал под шумок одну булочку, запив ее тыквенным соком.

– Для чего мы здесь?

Драко Малфой решил не растрачивать время впустую, сразу переходя к сути своего присутствия в не очень комфортабельной для него обстановке. Он вообще не понимал, зачем тратить время на всю эту ненужную гостеприимность, от которой начинало подташнивать.

– Я думаю, вы уже догадались, для чего, мистер Малфой, – пронзительно посмотрев на него, ответил Дамблдор. – Кэтрин Пирс находится в крайне тяжелом состоянии.

– Это не поменяет моего решения, профессор! – твердо заявил Драко.

Устало вздохнув, Дамблдор посмотрел на остальных присутствующих, от которых, видимо, ждал поддержки.

– Что скажете вы? – спросил он, в ответ получив лишь молчание.

Гарри, за ночь изгрызший себя чувством вины, вообще не горел желанием с кем-либо говорить. На него с ночи накатывала чисто девичья истерика, которую он всеми силами пытался подавить.
Встав со своего кресла, Дамблдор подошел к окну. Он молчал несколько минут, затем заговорил:

– Я понимаю вас, – тон его голоса был тихим, но уверенным. – Эта девушка совершила много необдуманных поступков.

– А, по-моему, профессор, они, как раз-таки, были вполне обдуманы, – первой из всех заговорила Гермиона. – Это, конечно, не оправдывает Гарри. Но стоит учесть тот факт, что, применив незнакомое заклинание, он спас жизнь Драко Малфою, которого она пыталась убить.

Вышеупомянутый Драко Малфой поморщился, едва удержав себя от язвительного комментария. Поттер спас? Ну, да, так и есть, он это признавал. Но, дементор их всех поцелуй, неужели они теперь будут напоминать ему это при каждом удобном случае?! Действовал ведь шрамоголовый не из дружеских побуждений. Да и какая, к черту, между ними может быть дружба?! Поттеру просто в очередной раз захотелось погеройствовать, что он и сделал во вред ему – Драко Малфою – человеку, который не любил быть в долгу перед кем-либо. Который сейчас не стал спорить и сыпать словами, решив промолчать. Не то место и время, чтобы пререкаться с этими храбрецами, у него еще будет возможность обсудить эту тему.

– Не судите, да не судимы будете, мисс Грейнджер, – тем временем обратился к Гермионе Дамблдор, вновь устроившись в своем кресле. – После того, как Пожиратели убили ее родителей, девочка потеряла саму себя. Свою душу и все хорошие качества, которые были заложены в ней. Ею управляла злость и ненависть на всех, кто так или иначе связан с Темным Лордом и его сторонниками. Для нее все они - зло, которое причиняет людям страдание и боль, через что она и прошла в полном одиночестве, без поддержки и понимания. И с этим злом она решила бороться тоже одна, ослепленная яростью и жаждой мести, не разбираясь, на ком на самом деле лежит вина, а кто абсолютно безвинен. Кэтрин Пирс потеряла смысл в жизни, и никто из вас не имеет право ее в чем-либо винить. Потому что каждый человек совершает ошибку. Хоть раз в своей жизни, но непременно совершает, – голубые глаза старика пронзили каждого студента. – Да… девочка виновата. Но, мне кажется, она достаточно заплатила за свою вину. И я прошу вас еще раз хорошенько подумать, прежде чем вынести ей приговор. Огонек добра и света в ней еще не погас. Еще можно вернуть ту Кэтрин Пирс, которой она когда-то была. Она заслуживает шанс все исправить. И сейчас от всех вас зависит ее дальнейшая судьба, которая может оборваться в любую минуту. Поймите, заклятие, которым ранил ее Гарри, не причинило ей и толику того вреда, который она причинила сама себе. Она не хочет бороться со смертью. Она отдается ей добровольно. И единственная помеха для костлявой руки - это то, что за жизнь ее в Больничном Крыле борется старая женщина в лице мадам Помфри.

В кабинете повисла напряженная тишина, после того, как Альбус Дамблдор замолчал. Ребята не знали, что ответить, их раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны они понимали Кэтрин. Но с другой – она ведь мстила ни в чем не повинным людям, пусть и детям Пожирателей Смерти. Это… Неправильно? Разве? Ведь не сегодня так завтра, эти, так называемые ДЕТИ, могут стать такими же убийцами, как и их родители, так? Тогда, получается, она всего лишь пыталась предотвратить пополнения в рядах приспешников Волан-де-Морта, верно? Интересный получается вывод из всего выше обдуманного: Теоретически – Кэтрин виновна, Гипотетически – нет. Так стоит ли ее обвинять? Стоит ли отдавать ее в лапы разъяренным Пожирателям, чьих детей она едва к Мерлину на тот свет не отправила?

– Я… я согласен с вами, профессор. Она заслуживает начать жизнь заново, – первым вышел из раздумий Гарри. – В конце концов, ни одна ее жертва не погибла.

Он многим был ей обязан. Она изменила его внутренний мир. Она помогла ему побороть внутренние страхи и обрести любимого человека. И кем бы она ни была, что бы она не сделала, он не сможет от нее отвернуться. Не сможет, потому что понимал ее, как никто другой.

– Если есть шанс, что в ней еще осталось что-то хорошее и светлое, думаю, стоит дать ей исправить ошибки.

Джинни поддержала Гарри. Не потому, что он был ее второй половинкой, нет. Просто она на миг представила себя на месте Кэтрин, и ужаснулась собственным ощущениям. Не хотела бы она такой судьбы, какая выпала на долю этой девушки.

– Я тоже так думаю, ведь нам она ничего плохого не сделала. Всегда была милой и приветливой, – свое мнение высказал и Рон, которого вообще вся эта ситуация угнетала. – А что ты, Гермиона? – обратился он к подруге. – Какого твое мнение по поводу всей этой заварушки?

– Я… я не знаю! – честно ответила Гермиона, запутавшаяся в собственных доводах. – С одной стороны, ее можно понять, но с другой… не знаю! – пожала она плечами. – Может, и стоит?!

– О, это хваленое Гриффиндорское благородство! – закатив глаза, манерно протянул Драко Малфой, ничуть не удивившись такому повороту событий. – Что, Поттер, решил таким образом прекратить свои угрызения совести?! О каком шансе идет речь?! Где гарантия того, что она снова не начнет клацать зубами, когда придет в себя?!

– Не начнет, мистер Малфой, – ответил ему Дамблдор, манипулирующий всей этой обстановкой. – Я могу это гарантировать.

– Каким образом, профессор? – с насмешкой поинтересовался Драко. – Дадите «Непреложный Обет»?

– Попрошу вас немного сбавить свои обороты, – добавил старик толику строгости в тон своего голоса. – «Нерушимый Обет» ни к чему. Этим займется профессор Снегг.

– Я думаю, директор прав, Драко, – раздался голос Блейза Забини. – Нам стоит уступить и дать девчонке шанс начать жизнь с чистого листа. В конце концов, каково бы ни было решение, мы не должны забывать, что она застряла между небом и землей. Нет никакой гарантии, что она вообще воспользуется данным великодушием.

– И ты туда же?! – вымолвил Драко с нотками недовольства, скосив на друга глаза.

И почему он не удивлен таким поступком этого синеглазого гаденыша, явно заразившимся от Гриффиндорцев благородством?! Хотя о чем тут говорить, Блейз Забини всегда отличался от всех Слизеринцев. Не было в нем их присущей хитрости и высокомерия. Изворотливость и надменность присутствовали, это да. Здравомыслия с хладнокровием у него тоже не отнять, он отлично умел скрывать свои эмоции под маской равнодушия. Но отличительной чертой от остальных сокурсников являлось вовсе не все вышеперечисленное, а то, что его никогда не заботила чистота крови.

Окружающих его людей это всегда удивляло. Он ведь был из аристократической семьи, в его венах текла голубая кровь, поэтому он должен был питать к магглам и ко всему, что с ними связано, как минимум, неприязнь, а не пустое безразличие, которое он выказывал, давая понять, что ему глубоко плевать на все эти распри между магглорожденными и чистокровными волшебниками. Да и к чему все это, если его уважали таким, каким он являлся. А являлся он человеком отзывчивым, и всегда готов был протянуть руку помощи другу. Блейз Забини никогда бы не ударил в спину, он всегда все говорил в лоб. И, как бы Драко не убеждал себя по поводу того, что не стоит доверять даже друзьям, вопреки всему этому, Блейзу Забини он верил. Это доказано тем, что доверил он ему самое главное – жизнь своей матери.

Но, как говорится – какие бы поступки не совершал человек, он всегда и везде ищет свою выгоду. Вот и Блейз Забини был верен данному высказыванию – всегда и везде искал для себя выгоду. Только какую выгоду он хочет извлечь от Грязнокровки Пирс? Что она может ему дать? Почему он так яростно стремится помочь ей? Почему ее жизнь для него так важна? Драко задумался. Если не согласиться с мнением присутствующих, никогда об этом не узнает. А чтобы узнать, нужно отказаться от своего решения сдать Грязнокровку в лапы последователей Темного Лорда. Что выбрать, он не знал. Как и не знал, откуда вообще взялось само это решение. Ведь по сравнению с Пожирателями, которые разгуливали в его доме, эта девка была просто Ангелом во плоти. Мысли окончательно запутались. Столько вопросов, столько проблем, а все это из-за какой-то чертовой девчонки, возомнившей из себя Палача-Героя. Избавлю-Мир-От-Зла-И-Сдохну-Сама. Ну не дура ли?

– Хорошо, будь по вашему! – наконец, выдавил Драко, пересилив себя. – Но если она еще раз выкинет что-нибудь подобное, я лично сдам ее родителям пострадавших!

Он никогда не соблюдал возрастную субординацию. Для него неважно, кто перед ним, он все равно ставил себя на ступень выше. Гермиона всегда удивлялась тому, как это сходит ему с рук. Впрочем, чему тут удивляться, так воспитывают всех детей в чистокровных семьях. В первую очередь, почитать себя и себе подобных, на остальных плевать. Ведь те, кто ниже по статусу, у кого меньше бюджета и авторитета в обществе – всего лишь грязь на подошве дорогой обуви. К чему выказывать таким уважение, верно?! Много чести для них.

Видит Бог, Гермиона пыталась понять Драко Малфоя. Пыталась увидеть в нем того человека, о котором говорила ей его мать. Но все оказалось напрасным. Гермиона пришла лишь к одному выводу – Нарцисса Малфой ошибалась, когда говорила, что ее сын не тот, кем хочет казаться. Даже если в этой войне исход будет на стороне Дамблдора и Гарри, Драко Малфой никогда не изменит своим принципам, теперь Гермиона окончательно в этом уверилась. Грязнокровки так и останутся для него Грязнокровками. И до конца своих дней он останется верным своим предрассудкам. «Горбатого могила исправит!» – так, кажется, гласит одна маггловкая поговорка.

– Профессор… – прервал размышления голос Джинни. – Кэтрин не зарегистрирована как анимаг в Министерстве. Это ведь нарушение закона.

– Точно! – оживленно подхватила Гермиона, забыв о предрассудках Драко Малфоя. – Что будем делать с этим?

И как они все могли забыть об этом немаловажном нюансе?! Он не должен был оставаться без внимания.

– Разве? – Дамблдор действительно был удивлен данной новостью. – Я не знаю, что у вас за источники, но с уверенностью могу сказать, что они ошибочны. Мисс Пирс зарегистрирована как анимаг по всем законам Министерства. Все документы хранятся в архивах учащихся, и я с самого начала знал, что девочка имеет способности перевоплощения.

Блейз заерзал на стуле, который отчего-то стал неудобным. Драко сузил глаза. Некоторое время стояла тишина. Дамблдор из-под стекол своих очков внимательно наблюдал за двумя Слизеринцами. Оба красивы. Оба богаты и чистокровны. Оба похожи на двух королей из волшебной шахматной партии, где лидером становится только один.

Интересно кто из них поставит Шах и Мат другому? Время покажет! Единственное, в чем был уверен Альбус Дамблдор, так это в том, что уступать друг другу они явно не будут, даже если на кон будет поставлена дружба. Эти два парня еще не знают, что впереди их ждет немало трудных испытаний, через которые в одиночку им не пройти. Старик мысленно усмехнулся.

– Вы все можете идти на занятия, кроме мистера Поттера, которого я прошу задержаться, – вымолвил он, прерывая ребят, убивающих Блейза Забини испытывающими взглядами.

Да… он солгал, когда говорил, что письмо, присланное кузиной, опровергает факт того, что Кэтрин Пирс является анимагом. Солгал, и все это прекрасно осознали.

****

Дни пролетали довольно быстро и, к радости всех учащихся, в них не было никаких неприятных происшествий, которые могли бы нарушить привычную школьную рутину. Время текло размеренно: завтрак, обед, ужин, занятия, перемены, затем, после всего вышеперечисленного, долгожданный отдых, если можно так выразиться. Кто-то уходил в гостиную – делать уроки. Кто-то в библиотеку – почитать книги. А кто-то запирался у себя в комнате после дежурства, и в одиночку попивал огневиски.

Таковым являлся староста мальчиков факультета Слизерин. Устало развалившись в кресле, он то и дело подносил к губам хрустальный бокал с алкоголем, не отрывая взгляда от горящего пламени в камине. В последнее время Драко Малфой частенько стал увлекаться спиртным перед тем, как лечь спать, надеясь отогнать от себя жуткие сны, где он снова и снова видел девушку, которую до приезда в Хогвартс считал лишь своей разыгравшейся фантазией. Но, как недавно выяснилось, девушка оказалась реальностью. Неприятной для него реальностью. И все происшествия, которые были связаны с ней в его снах, тоже несли в себе некую реалистичность.

Например, его беспокоили кое-какие детали сновидений, которые не давали покоя и трудно поддавались каким-либо объяснениям: перстень с красным рубином; гравировка на внутренней стороне – «K.R»; Темный Лорд, затаскивающий хрупкую фигурку во тьму; и слова, отдающие эхом – «Надейся, Верь, Люби…».

К чему все это ведет, Драко не знал, но предполагал, что сны подразумевают под собой нечто очень важное. Вот только что именно, он никак не мог понять, зная, что центром всего этого является та, которая прочно засела у него в голове. Девушка, которая странно воздействует на него с самого первого дня своего пребывания в школе. Все в ней ужасно притягивает, манит, и, вместе с тем, раздражает, бесит и разжигает непонятный пожар в груди, вперемешку с неизвестно откуда взявшимся страхом, злостью и предчувствием чего-то очень плохого. Она была чем-то вроде адреналина, который заставляет ощущать море разноцветных эмоций. Она была той, которую хотелось защитить и уберечь. она была той, которую хотелось убить и сжить со свету.

Сделав большой глоток содержимого в бокале, Драко налил себе еще спиртного и вновь уставился на пламя в камине. Пламя подергивалось, несмотря на то, что сквозняк в комнате отсутствовал. Огонь трепетал, словно танцевал доселе невиданный танец. Он завораживал и расслаблял уставший мозг, погруженный в тяжелые думки. В голове стали медленно всплывать воспоминания той ночи, когда стало известно, кем на самом деле являлась Черная Пантера…

– СЕКТУМСЕМПРА! – эхом раздается голос Гарри Поттера, и голубой луч врезается в хищника, которого откидывает на несколько метров.

– Ты в порядке? – спрашивает Блейз.

Драко лишь молча кивает головой и смотрит туда, где лежит неподвижное тело, которое должно быть телом Черной Пантеры. Но вместо него, свернувшись калачиком, лежит девушка, длинные волосы которой разметались по холодному каменному полу. Она лежит и беззвучно вздрагивает.

– Бог мой! – выдохнула Гермиона, прикрыв рукой рот, чтобы не закричать от накатившего ужаса.

Первым, кто нашел в себе силы сдвинуться с места, был Блейз. Он медленно подошел к лежащему у стены телу, склонился перед ним, затем окинул всех беспокойным взглядом.

– Поттер, что ты наделал?! – прошептал Блейз хриплым голосом.

Лицо Гарри Поттера невозможно было описать на тот момент. На ватных ногах он двинулся к Блейзу, застыв позади него. За ним по цепочке последовали остальные. И только Драко остался стоять, не желая подходить к пострадавшей. Он уже знал, кто она. Узнал по ягодному аромату, витавшему в коридоре.

Кэтрин Пирс! Грязнокровка из Гриффиндора! Та, к которой его тянуло. Та, от которой его отталкивало. Та, которая разжигала в нем ярость. И та единственная, которая заставляла его эмоции разлетаться к чертям.

Мерзкий холодок пробежал по спине. Сердце бешено застучало в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть из горла. Ладони вспотели. А Драко все смотрел и смотрел, не в силах сдвинуться с места. Невозможно было спокойно вздохнуть, грудь будто сковал стальной обруч, не давая легким наполниться живительным воздухом. Ноги словно приросли к плитам, и он не в силах был сделать ни единого, даже самого крошечного, шага.

Вокруг творилась суматоха. Гермиона Грейнджер водила палочкой над телом раненой девушки, дрожащим голосом шепча заживляющие заклинания, но те не приносили никаких результатов. Бледный Гарри Поттер стоял ни живой, ни мертвый, глядя на деяние своих рук. А Джинни Уизли с братцем убежали за помощью, после того, как подруга с отчаянием в голосе сказала, что не может остановить кровь.

Найдя в себе силы, Драко все же заставил себя подойти и взглянуть, что там творится. Но лучше бы он этого не делал, потому что его едва не вывернуло наизнанку. К горлу тут же стала подступать тошнота.

Кэтрин Пирс была все еще в сознании. В глазах ее плескалась нестерпимая боль, но, несмотря на это, в них отсутствовал какой-либо страх перед смертью. Дыхание ее было прерывистым, хриплым и хлюпающим. Казалось, будто она давилась собственной кровью, которой было очень, очень много. Она то и дело открывала и закрывала рот, ловя губами воздух. Все ее хрупкое тело было в длинных порезах. Создавалось впечатление, будто она напоролась на режущее заклятье, пущенное в нее несколько раз. Но ведь все видели, что Гарри Поттеру хватило одного взмаха палочкой, чтобы вот так ее изуродовать.

Нет, после таких ран не живут. И, как бы Гермиона Грейнджер не пыталась залечить их с помощью колдомедицины, они не исчезали. Блейз же пытался остановить кровотечение, не прибегая к магии, которая, в данном случае, была бесполезна. Дрожащими руками он зажимал более глубокие раны на шее и правом боку.

– Ну же, девочка, только не закрывай глаза! – шептал он, глядя на нее. – Чертовы Уизли, где их носит?!

Драко впервые видел на смуглом лице своего друга бурю эмоций. Ну и где, спрашивается, непоколебимый Блейз Забини, со своим хваленым самообладанием, куда он подевался? У него ведь лучше всех получалось сохранять спокойствие и здравомыслие. А что сейчас? Его нервы были натянуты до предела. Ему было страшно. Ему было так страшно, словно он терял нечто важное в своей жизни. Этот страх выдавали его синие глаза, его дрожащие руки, его отчаянный шепот, которым он пытался удержать девчонку в реальности.

– Дыши! Дыши, девочка! Только не закрывай глаза, прошу тебя!

Глядя на все это, Драко задался один единственным вопросом – Почему? Почему Блейз так трясется над ней? Кто для него эта Грязнокровка? Отчего он так отчаянно борется за ее жизнь? Ведь понимает, должен понимать, что она уже потеряна. И, что даже если выживет, она пойдет под суд Визенгамота и будет отдана на растерзание родителям пострадавших от ее рук Слизеринцев.

– Мерлин, что тут произошло?

Из мыслей вывели голоса подоспевших учителей, которых привели Рон и Джинни Уизли. Северус Снегг,Минерва МакГонагалл и даже сам Альбус Дамблдор были поставлены в известность. Первый, не медля ни секунды, склонился над Кэтрин Пирс, отпихивая испачканные в крови руки Блейза. С мрачным выражением лица он оглядел ровные линии порезов, после чего стал шептать какие-то абсолютно незнакомые заклинания. Удивительно, но раны стали затягиваться, обратно, вбирая в себя кровь, будто воспользовались маховиком времени. А спустя несколько мгновений глаза Кэтрин Пирс закрылись, и тело ее обмякло в руках бывшего зельевара.

– Она жива? – с беспокойством спросила МакГонагалл.

– Жива! – ответил Снегг. – Но в тяжелом состоянии, так что рано еще говорить о ее благополучии.

– Нужно отнести ее к мадам Помфри, – сказала МакГонагалл.

– Непременно, но я хотел бы знать, кто это с ней сделал? – оглядел Снегг каждого из присутствующих студентов.

– Я! – спустя несколько секунд раздался короткий ответ Гарри Поттера. Джинни Уизли слегка сжала его руку.

– Сто пятьдесят баллов с факультета Гриффиндор, за покушение на жизнь студентки! – разъяренно рявкнул Снегг.

– Не горячитесь, профессор Снегг, – вымолвил все это время молчавший Дамблдор. – Отнесите мисс Пирс в Больничное Крыло. Ей срочно нужна медицинская помощь.

Снегг спорить не стал. Поднял Кэтрин Пирс на руки и ушел. А Дамблдор с МакГонагалл окинули жутко рассерженными взглядами студентов, нарушивших школьный устав по нескольким пунктам.

– Теперь объясните, что здесь произошло и почему после отбоя вы разгуливаете по коридорам?

Естественно, старост это не касалось. А вот остальные уже подготовились к взысканию, поскольку выражение лица профессора МакГонагалл не предвещало ничего хорошего. Но, к счастью никакого взыскания не назначили, кроме штрафных баллов. Плюс пришлось шагать в «уютный» кабинет директора и докладывать ему и его заму, чем они занимались последнюю неделю и почему Блейз Забини в курсе всего происходящего.

Дискуссия по поводу последнего была особо насыщенной, ибо первое, что предложила декан Гриффиндора – стереть Блейзу Забини память. Увидев на тот момент выражение лица друга, Драко первым делом подумал, что у того скоро нервный тик на этой почве начнется. Но вопреки всему, он все же заверил взрослых, что Блейз умеет держать язык за зубами.

Что же касается Кэтрин Пирс в облике Черной Пантеры, то ни Дамблдор, ни МакГонагалл, после всего услышанного, даже не удивились, чего многие ожидали. Однако самым невероятным было то, что они просили не распространяться о злодеяниях новоявленной Гриффиндорки. Эта просьба разожгла в Драко такую ярость, что он готов был прямо там раскидаться непростительными заклятиями. Сумасшедшая Грязнокровка едва не угробила половину Слизерина, а они требуют покрывать ее?! Неужели это и есть «Борцы за справедливость»?!

Сделав еще один большой глоток спиртного, Драко ненароком вспомнил о Блейзе, присутствие которого ему бы сейчас не помешало. Было что обсудить. Вот только в последнее время Блейз избегал любого общества. Практически ни с кем не общался, постоянно где-то пропадал, хорошо, что хоть на занятиях появлялся, выбора-то особого не было. Снегг шкуру бы спустил за прогул.

Впрочем, несмотря на то, что Блейз присутствовал на занятиях, делая вид, будто внимательно слушает лекции, на самом-то деле, мысли его были направлены совсем не на учебу, и Драко мог сказать это с полной уверенностью. Блейз был задумчивым и нервным, порой даже мог нагрубить, если его доставали многочисленными вопросами. Так, например, Теодор и Кристен Паркер попали под его раздачу. Да и Дафна Гринграсс, ухлестывающая за ним не один год, испытала на себе его праведный гнев. Многие замечали за ним изменения, трудно поддающиеся каким-либо объяснениям. Блейз не только перестал контактировать, с кем бы то ни было, но и перестал нормально питаться. Если и можно было увидеть его в Большом Зале, то только в обеденное время. И то, еду забирал с собой и уходил черт пойми куда. Вот и сегодня не появился на ужине. Крэбб с Гойлом предположили, что, возможно, он в лазарете у Пэнси пропадает, и Драко почему-то подумал, что так оно и есть. Сам он навестил подругу всего раз, с того момента, как она туда загремела.

Тяжело вздохнув, Драко потер пальцами переносицу.
«Мир сошел с ума!» – сделал он мысленный вердикт, когда в комнате послышался тихий стук.
Интересно, кого это принесло в такое время? Хорошо бы Блейза.

– Дверь открыта! – отозвался на повторное вторжение Драко.

Дверь тихонько скрипнула, но на пороге показался вовсе не Блейз. В комнату, словно бабочка, впорхнула Кристен Паркер, а за ней горьковато-сладкий аромат ее духов. Стараясь не поморщиться от запаха, который тут же стал раздражать его чувствительное аристократическое обоняние, Драко попытался приветливо улыбнуться.

– Ну, здравствуй! – протянул он со свойственной ему манерой.

– Еще не спишь? – прислонилась спиной к двери Кристен Паркер.

Драко усмехнулся. Правду говорят, что блондинки тупые. Видит ведь, что не в постели, и все равно спрашивает. Спасибо Мерлину, что хоть ему мозгов достаточно даровал.

– Ты видишь меня в кровати, лежащим в пижаме и сжимающим в объятиях плюшевого мишку? – спросил он иронично. – Присаживайся, чего стоишь?! – указал на соседнее кресло, которое через секунду уже было занято ею.

Пытаясь быть максимально вежливым, Драко предложил выпить вместе с ним, но Кристен Паркер отказалась, отрицательно мотнув головой.

– Что привело? – поинтересовался он, глядя на нее снизу вверх.

– Да так… – замявшись, улыбнулась Кристен. – Хотела узнать, когда Пэнси выпишут из лазарета.

Брови Драко непроизвольно дернулись вверх.

– Это надо было узнавать в двенадцать часов ночи? – спросил он скептически.

– Ладно, я просто хотела пообщаться с тобой! – призналась Кристен, не зная, что Драко догадался об этом, когда она еще только вошла.

Кроме того, ему казалось, что пришла она не только поговорить, судя по тому, как была одета. А одета была весьма соблазнительно. Красный шелковый пеньюар ей очень шел. Как и такого же цвета халатик, не доходивший до колен и как бы невзначай немного распахнутый в районе груди. Драко в который раз усмехнулся. Глупая девчонка, неужели ей мало того внимания, которое ей уделяют? И чего она именно к нему прицепилась? Вон один только Теодор сколько уже вздыхает по ней.

– Неужели Тео не мог составить компанию столь обворожительной даме? – соблазнительно улыбнулся Драко, решив играть по ее правилам.

Раз уж она сама к нему пришла, почему бы и нет. Тем более, хороший секс ему сейчас не помешает. Снимет напряжение и избавится от тягостных мыслей. К тому же, девчонка очень даже привлекательна, раз уж за такое короткое время завоевала половину мужских сердец на факультете.
«Нерасторопный ты, Нотт!» – не без иронии подумал Драко, в пол-уха слушая лепет собеседницы.

– Мы с Тео разошлись полтора часа назад, а мне все не спится. На душе тяжко. Хочется с кем-нибудь поделиться своими переживаниями. Но… Тео… он не поймет меня так, как ты… – говорила она, опустив глаза на сложенные на коленях руки.

– Что же, я попробую понять! Валяй! – сказал Драко, разглядывая ее соблазнительную фигурку. – «А потом мы займемся делом?» – продолжил он мысленно.

Однако того, что произошло в следующую секунду, Драко, ну уж точно никак не ожидал. Кристен вдруг всхлипнула, закрыв лицо своими наманикюренными пальчиками и залилась слезами.
«Ну, прям дежавю!» – закатив глаза, едва не простонал Драко.
Такие методы соблазнения всегда бесили его и отталкивали. Пришла поплакаться, естественно, ожидая, что ее начнут жалеть. А потом, как в прошлый раз, кинется к нему с поцелуями и дальше – больше.

Мерлин, неужели нельзя было просто сделать так, чтобы он взял ее без всякого слезливого спектакля?! Так нет же, обязательно надо было раздражать его и без того испорченные нервы. Если бы она сделала первый шаг, без своих наигранных соплей, он бы уже давно срывал с нее эти кружевные тряпки и раздаривал пленительные поцелуи каждой клеточке ее белоснежного тела. Теперь же, единственное, чего он хотел – так это грубо вышвырнуть ее из своей спальни.

– Ну и что у тебя опять стряслось? – произнес он тем не менее, взяв себя в руки.

Кристен Паркер посмотрела на него заплаканными щенячьими глазами.

– Кэтрин совсем плоха, – пропищала она, шмыгнув. – Я заходила к ней вечером. Мадам Помфри сказала, что делает все возможное для ее благополучия. Мне так страшно за нее. Что бы у нас не было в прошлом, как бы она меня не обидела, я все равно переживаю за нее.

В глазах Драко вспыхнул гнев. Зря она так опрометчиво пытается его обмануть. Он не любил людей, которые делают из него идиота. А Кристен Паркер сейчас именно этим и занималась, не догадываясь о том, что он знает настоящую правду, а не ту лживую историю, которую она ему наплела в прошлый раз. И Драко мог голову дать на отсечение, потому что был уверен – ни в какой лазарет она не ходила, иначе бы уже знала, когда выписывают Пэнси.

Вот ведь сучка расчетливая! Строит из себя добрую душу, готовую всем помочь. Истинная Слизеринка. Хитра, своенравна и любыми путями добивается того, чего хочет. Только вот свои замашки показывает не тому человеку. Желание заняться с ней сексом сняло как рукой. Зато появилось желание открутить ей тупую блондинистую голову. Сейчас ее тело уже не казалось столь привлекательным и соблазнительным.

– Давай, ты сейчас успокоишься и покинешь мою комнату, – как можно спокойней произнес Драко, хотя его так и подмывало взять ее за шкирку и вытолкать из своей спальни, чтобы она напрочь забыла к нему дорогу.

– Что? – опешила Кристен, глядя на него стеклянными глазами.

Такого поворота, она явно не ожидала, забыв жизненнее правило – «Не всегда бывает так, как хочешь». Как говорится – «Если в этой жизни ты чего-то не можешь добиться, продолжай настаивать на своем, но, ни в коем случае не переходи границы разумного. Потому что никто не знает, чем это может обернуться для тебя потом».

– Я сказал - успокойся и покинь мою комнату! – повторил Драко. – Ведь предупреждал, что не люблю, когда девушки закатывают мне истерики. И не делай вид, что тебе жаль Кэтрин Пирс. Уж слишком хорошо я тебя изучил за время нашего знакомства, пусть и не столь длительного.

– Драко… я не понимаю о чем ты? – пролепетала Кристен, невинно хлопая глазками. Слезы как рукой сняло, будто их и не было вовсе.

– Не делай из меня тупоголового идиота, дорогуша, – протянул Драко сладостным тоном. И от этого тона захотелось вдруг вжаться в кресло, слиться с ним, что угодно, только бы он не смотрел так, как смотрит сейчас. – Куда слезки-то подевались? Буквально минуту назад ты убивалась по своей бывшей подружке, на которую тебе абсолютно плевать, а теперь сидишь тут и делаешь вид, что ты нихрена не поняла?! Зачем ты пришла?

Он медленно подошел и навис над ней, облокотившись руками о спинку кресла, по обе стороны от ее головы. Его лицо оказалось в миллиметре от ее лица. Кристен молчала, завороженно глядя в серебристые глаза Драко Малфоя, втайне наслаждаясь его близостью. Запах алкоголя, исходившего от него, пьянил. Хотелось прикоснуться к его щеке, попробовать на вкус его губы, ощутить тяжесть его тела…

Кристен выпустила взбудораживающий тихий стон. И Драко не сдержался. Резко нагнувшись вперед, он грубым поцелуем впился в ее рот. Прошла минута, вторая, прежде чем он отстранился от нее, внимательно разглядывая тонкие черты лица. Девчонка возбудилась. Это можно было понять по ее сбивчивому дыханию, по пылающим щекам и прикрытым глазам. Уголок рта самодовольно дернулся вверх. Лично ему этот поцелуй не принес никакого удовольствия. В нем не было страсти, не было возбуждения, не было даже обычной искорки притяжения, чтобы продолжать эту игру.

Драко всегда задавался вопросом – что значит почувствовать фейерверк в голове после поцелуя. И всегда приходил только к одному выводу – чушь все это, не бывает такого. Сегодня он только лишний раз в этом убедился. Ее губы не понравились. После них во рту остался неприятный привкус губной помады. Было такое ощущение, словно он съел кусок сливочного масла без закуски.

– Уходи! Оставь меня одного!

Драко оттолкнулся от нее и снова сел в кресло с бокалом виски в руке. Придя в себя, Кристен Паркер соскочила с места и пулей вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Чертова Грязнокровка! Да чтоб тебя…! – прошипел Драко, залпом осушив бокал.

Он-то думал, что приезд в Хогвартс даст ему хоть немного покоя. Но нет. Об этом он может только мечтать. С самого начала было ясно, что покоя ему даже во сне не видать.

****

Яркая вспышка молнии озарила темное помещение двухэтажного дома. Осмотревшись вокруг, Кэтрин с ужасом поняла, что стоит на пороге своего Лондонского жилища. На ней был одет черный дорожный плащ, с подола которого стекала вода прямо на палас. В руке она держала белый зонт.

Как такое возможно? Как она попала сюда? Страх сковал тело, горьким комом встав поперек горла. Дыхание перехватило. Все вокруг выглядело точно так же, как и в ночь смерти родителей.
Нет, этого не может быть! Это, наверное, чья-то глупая шутка! Она не переживет этого снова. Слишком больно, слишком страшно.

Раскат грома отозвался вибрированием стекол. Кэтрин вздрогнула. Еще раз осмотревшись вокруг, она положила зонт у небольшой тумбы и закрыла входную дверь. На пороге уже образовалась достаточно большая лужа от непрекращающегося ни на минуту дождя. Все как тогда. Все как в ту проклятую ночь.

– Сон, всего лишь сон! – прошептала она, зажмурив глаза до появления искр. Но когда открыла их, все осталось на своих местах.

Медленно Кэтрин стала пробираться к лестнице, ведущий на второй этаж. Ее всю трясло, сердце сжималось в груди, готовое вот-вот остановиться, вспышка молнии едва освещала ей путь. Она знала, что будет дальше, и это причиняло вдвойне больше боли, чем тогда, когда это произошло. Вытащив волшебную палочку, Кэтрин тихо прошептала:

– Люмос!

На конце древка тут же появился огонек, а вместе с ним и ее тихий всхлип. Кэтрин зажала рукой рот, чтобы не закричать от отчаяния. На ступенях в неестественной позе лежал ее мертвый отец. Лицо его было бледным, губы чуть синеватыми, а глаза стеклянными, безжизненно смотрящими в пустоту.

– Папа! – прошептала она, нагнувшись, закрывая ему глаза, ласково проведя рукой по холодной шершавой щеке. – Прости! Прости меня, папа!

Слезы скатились с ресниц, но Кэтрин не обращала на них никакого внимания – привыкла. Пусть текут, пока им не надоест. Пусть, потому что так хоть чуть-чуть заглушается боль.

Медленно поднявшись на ноги, Кэтрин преодолела остальные ступени. Она уже знала, где найдет мать. Медленно открыв двери в свою комнату, Кэтрин разрыдалась в голос.

Мама лежала посреди спальни, всего лишь в нескольких метрах от нее, вся в крови. Мама была еще жива, и со слезами на глазах, которые смешивались с кровью, смотрела на нее.

– Кэтрин… девочка моя… – простонала мама, закашлявшись.

– Нет! – выдохнула Кэтрин, и голос резко сорвался на крик. – Хватит! Пожалуйста, хватит! Прекратите все это! – кричала она, зажимая уши руками, чтобы ничего больше не слышать, сжимая веки, чтобы ничего больше не видеть. – Не надо! Перестаньте, прошу вас! – скользнув по стене, Кэтрин села на корточки. – Хватит, хватит, хватит… Это всего лишь сон… Всего лишь сон… – шептала она, раскачиваясь взад-вперед.

Больно. Как же больно. В груди все сжимается. Руки в крови, одежда в крови, в висках пульсирует. Набрав в легкие воздуха, Кэтрин что есть силы закричала, надрывая голос, разрывая голосовые связки. В горле начало першить и саднить, но это ничто по сравнению с той болью, которая царила в душе…

– Прекратите! Вы что не видите, ей только хуже! – вертясь около кровати, ворчала мадам Помфри.

Северус Снегг резко отстранился от Кэтрин Пирс, чью голову держал в тисках своих рук, и она тут же успокоилась.

– Мадам Помфри, вы мешаете мне сосредоточиться! – отчеканил он раздраженно.

– Да она же слезами захлебывается, что это за помощь такая! – возмутилась мадам Помфри. – Девочка и так находится в тяжелом состоянии, а вы травите ее все еще неокрепшие нервы. Ее бы в Мунго, а не самолечением заниматься.

– Поппи, успокойся. Это для ее же блага, – лилейным голосом пробормотал Альбус Дамблдор, следивший за всем этим процессом.

Снегг фыркнул.

– Мне приступить к материальной иллюзии? – спросил он его. – Или еще помучить ее воспоминаниями о смерти родителей?

В голосе, звучал неподдельный сарказм. Снеггу явно не нравилась работа, которую он сейчас выполнял по приказу старого манипулятора.

– Я вам не позволю! – угрожающе прошептала мадам Помфри. – Альбус, вы уже два часа ее изводите! – она уперла руки в бока и сердито уставилась на старика.

– Поппи, попей чайку. Я могу дать тебе лимонные дольки, – успокаивающе вымолвили в ответ, словно она была какой-то умалишенной. – Мы скоро закончим. И, если повезет, то на утро девочка уже придет в себя.

– А если нет, что тогда? – увидев в голубых глазах старика решимость, мадам Помфри обеспокоилась пуще прежнего. – Вы будете продолжать эти сеансы! – разочарованно ответила она на свой же вопрос. – А если девочка не выдержит этой психологической нагрузки? Что тогда вы будете делать?

– Давайте не будем думать о плохом, – добродушно предложил Дамблдор. – Больше недели она лежит здесь и никаких изменений. Думаете, в Мунго ей помогут? Северус сделает все возможное. А теперь позволь нам заняться делом.

– Если с ней что-то случится, это будет на вашей совести! – сердито бросила мадам Помфри, и вышла из реанимационной палаты.

****

– Я рада, что зверь пойман, хоть и не чувствую от этого полного удовлетворения.

Пэнси Паркинсон приняла полусидящее положение на больничной койке. На краешке этой же койки пристроился и Блейз, поведавший ей обо всем случившемся. Естественно, он умолчал о том, что ее ненаглядный Малфой предал Темного Лорда, как и не рассказал ей о тайной встрече с Гриффиндорцами в Выручай-Комнате. Блейз поведал свою, придуманную, версию о том, как животное напало на ее драгоценного Малфоя. И рассказ этот звучал вполне правдоподобно…

Драко дежурил, когда на него налетела черная кошка. Как раз в это время, по иронии судьбы, неподалеку от места нападения прогуливался Поттер со своими друзьями, который случайно спас жизнь своему врагу номер два после Темного Лорда. В итоге, во всей этой заварушке серьезно пострадала Кэтрин Пирс. Уточнять, откуда она там взялась, к счастью, не пришлось. Пэнси знала, что Кэтрин Пирс крутится рядом с Золотым Мальчиком и его прихвостнями, а потому подумала, что в ту ночь она, как обычно, составляла им компанию.

– Пофиг на Пирс! – фыркнула Пэнси. – Меня больше интересует черная тварь, с которой я надеялась спустить шкуру, в целях приобретения нового коврика. Обидно, что за все деяния этого монстра, его всего лишь отправили в родные края обитания.

– Паркинсон, откуда в тебе столько кровожадности? – усмехнулся Блейз.

– Я едва руки не лишилась, между прочим, – напомнила ему Пэнси. – И если бы мне предоставили такую замечательную возможность, как прибить эту чертову кошку, я бы для начала ее помучила. А Поттер молодец, вовремя подоспел. Хотя это их трио всегда оказывается там, где вся гуща неприятных событий. С первого курса приключения на задницу себе ищут. Гриффиндорцы, что с них взять.

– Они, между прочим, Драко спасли. Если бы с ним что-то случилось, ты бы первая на себе волосы рвала, – с долей иронии протянул Блейз.

– Ну и что! От этого они нисколько не стали мне симпатичны. Поттер так и останется шрамоголовым очкариком, который все время геройствует. Грейнджер так и будет для меня книжным червем и Грязнокровной Заучкой. А про Уизли и говорить нечего. Нищий переросток, – Пэнси скорчила гримасу.

– А ты в курсе, что его младшая сестрица с Поттером встречается? – спросил Блейз, с интересом ожидая реакцию подруги на подобную новость.

Ожидания себя вполне оправдали. Глаза Пэнси стали походить по размеру на галлеон. Она даже приподнялась с подушки, и несколько раз хлопнула удивленными глазками.

– Кто же мне мог рассказать об этом! – вымолвила она не менее удивленно. – Вот это да! Не ожидала от рыжей сошки! Теперь понятно, почему Поттер все время вертится около Уизли!

– Вообще-то это Уизли вертится около Поттера, – поправил ее Блейз. – Кстати, ты не знаешь, что Дамблдор и Снегг делают в палате у Пирс? – поинтересовался он, выглядывая из-за ширмы.

– Понятия не имею, – пожала плечами Пэнси. – Они уже около двух часов там что-то химичат. Мадам Помфри ходит вся на нервах, бурча под нос ругательства в их адрес. Я пыталась расспросить, но старуха сказала, что меня это не касается.

Блейз подругу уже не слушал. Двадцать минут он развлекал ее только затем, чтобы скоротать время, после которого наделся попасть в реанимационную палату Кэтрин Пирс, к которой тайком наведывался почти каждый день. И, нет, ему совсем не было стыдно перед Пэнси. Единственное, чего он желал, так это быть с той, которая стала для него важным событием в жизни. Находясь рядом с ней, он готов был отдать многое, только бы вновь видеть ее живой и невредимой. Блейз подолгу смотрел на нее, будто от его взгляда она могла прийти в себя, но…

Сегодня, подойдя к двери, что отделяла его от девушки, Блейз понял – привычное время, которое он проводил с ней, придется отложить. Потому что, приоткрыв деревянную преграду на своем пути, он увидел Снегга. Тот держал девушку за голову обеими руками, закрыв глаза, сосредоточенно что-то бормоча. Что именно, Блейз не расслышал, зато тревожно подметил, как сердито выказывалась мадам Помфри перед Дамблдором, который, в свою очередь, пытался ее успокоить. Именно в этот момент и всплыли недавние воспоминания…

– Где гарантия того, что она снова не начнет клацать зубами, когда придет в себя?!
– Не начнет, мистер Малфой. Я могу это гарантировать.
– Каким образом, профессор? Дадите «Непреложный Обет»?
– Попрошу вас немного сбавить свои обороты. «Нерушимый Обет» ни к чему. Этим займется профессор Снегг.

Значит, Снегг сейчас этим и занимается? Что такого он там делает, что мадам Помфри так возмущена? Что задумал Дамблдор?

– Блейз, черт тебя дери! – выругалась Пэнси.

Блейз глянул в недовольное личико подруги, услышав тихие шаги, сопровождающиеся тихими возмущениями. Спустя мгновение полог кровати Пэнси распахнулся, и перед ними возникла нервная, злая, беспокойная мадам Помфри. Глядя на нее, Блейз вдруг почувствовал, что ему сейчас дадут пинка под зад. И тут, словно прочитав его мысли, мадам Помфри заговорила:

– Мистер Забини, вы на время смотрели? – просверлила она его строгим взглядом. – Если зверь пойман, это еще не значит, что студентам разрешается ходить по замку в комендантский час!

– Но я ведь не хожу! Я сижу со своей подругой! – оправдался Блейз.

– Подругу свою вы сможете увидеть завтра на занятиях, – проворчала мадам Помфри.

– Меня выписывают? – с радостным блеском в глазах спросила ее Пэнси.

Мадам Помфри перевела на нее строгий взгляд.

– Да, мисс Паркинсон, утром вы можете приступить к занятиям. А сейчас, мистер Забини, – снова обратилась она к Блейзу. – Немедленно покиньте лазарет.

– Можно задержаться еще минут на двадцать? – с надеждой в голосе спросил ее Блейз, но, увидев недовольное лицо старухи, состроил гримасу, подобную выражению лица Добби, когда Люциус его наказывал. – Пожа-ааа-луйста! – протянул он жалобно.

Взгляд мадам Помфри немного смягчился под этой убогой маской домового эльфа.

– Двадцать минут! Не больше! – сказала она и, нацепив на себя серьезное выражение лица, ушла в свою каморку.

– Теперь я понимаю, почему девушки сходят по тебе с ума, – усмехнулась Пэнси.

Блейз вопросительно выгнул бровь.

– Твоим синим глазам даже старухи умиляются, – хмыкнула Пэнси.

****

Яркие солнечные лучи больно ударили в глаза, когда Кэтрин очнулась на траве, окруженная ярко-зеленой растительностью. От неожиданности данной картины, она резко поднялась на ноги, почувствовав легкое головокружение, которое довольно быстро прошло, уступая место удивлению и непониманию всего происходящего. Недавно пережитый стресс не давал трезво мыслить, чтобы построить логическое объяснение данной ситуации. В голове творился бардак.

Последним, что видела Кэрин, было изломанное тело матери, лежащее посреди ее спальни, поэтому незнакомая местность, похожая на сказочную поляну, заросшую высокой травой, с растущими в ней сиреневыми цветами, от которых воздух вокруг был наполнен приятным, терпким ароматом свежей утренней росы, настораживала и восхищала одновременно. Все окружающее вокруг было таким… умиротворяющим…

На безупречно голубом небе не было ни единого облачка, а ярко светившее солнце ничуть не припекало, лаская кожу своими золотистыми лучами. Недалеко виднелся лес, богатый изобилием высоких деревьев, ветви которых шуршали своей густой листвой под прохладным легким ветерком. Слышались пения птиц, где-то неподалеку журчала вода. Летали разноцветные бабочки, собирая с цветов пыльцу. Стрекозки лихо стрекотали своими крылышками, переливающимися всеми цветами радуги.

Кэтрин казалось, будто она действительно попала в сказку, где являлась прекрасной принцессой, Тридевятого Царства. Даже одета была соответствующе – по-королевски. Однако вся эта роскошь не могла быть настоящей, несмотря на то, что она так явно могла слышать мелодию природы, и ощущать ее прикосновением руки. Даже бабочку, севшую на пальчик, почувствовала.

Кэтрин улыбнулась, глядя на всю эту красоту. Не важно, мнимая она или реальная, ей нравилось быть здесь. Она чувствовала себя свободной и счастливой, потому что оковы ненависти больше не сковывали ее искалеченную душу. Она готова была вечность быть в этом месте, где нет никаких переживаний и горестей, которые она испытывала в мире, где не находила для себя нормальной, полноценной жизни.

– Как бы я хотела, чтобы вы сейчас были рядом… – прошептала Кэтрин, прикоснувшись к медальону, внутри которого была фотография родителей. – Мама и Папа… – произнесла она, и в следующее мгновение, случилось то, от чего сердце в груди сжалось до такой степени, что не возможно стало дышать.

– Кэтрин…

Этот до боли знакомый голос. Голос, который она так любила. Голос, который был для нее божественной музыкой в жизни. Не веря своему слуху, Кэтрин медленно обернулась, и едва удержалась на ногах. Перед ней стоял человек, которого она оплакивала два года. Которого она оплакивает до сих пор. Перед ней стояла мать. Такая же красивая, с доброй улыбкой и ласковым взглядом.

Одетая в белые одежды, расшитые серебряными нитями, мама напоминала лесную нимфу из волшебных сказок. Добрую фею, которая могла бы исполнить любое самое заветное желание. Но зачем просить о желании, если ее присутствие уже само по себе является пределом каких-либо мечтаний.

Кэтрин смотрела на такое любимое лицо и не знала, что сейчас делать. Подойти и обнять? Безумно хотелось, но она боялась, что это мираж – сон. Что стоит только протянуть руку и любимая мама исчезнет – растворится в воздухе. Глаза мгновенно наполнились слезами. Вот она, ее мама, стоит перед ней. Такая родная, такая любимая, смотрит и улыбается, как это делала раньше.

– Девочка моя!

Мама протянула к ней руки, и Кэтрин не выдержала. Сорвавшись с места, она бросилась в теплые объятия, без которых было так холодно и тоскливо. И… о Боги, она ее чувствовала. Чувствовала исходившее тепло, запах, мягкие руки, которые с нежностью гладили ее по голове.

– Мамочка! – всхлипнула Кэтрин, уткнувшись в ее плечо. – Мамочка, я так скучала! Ты не представляешь, как я скучала! – шептала она, крепко прижимаясь к маме, как это делала в детстве, когда снились кошмары.

– Я тоже скучала по тебе, дорогая. Очень скучала, – мама отстранилась, ласково смахивая с ее лица слезы.

– Как? Как такое возможно? – выдохнула Кэтрин, не веря своему счастью. – А папа? Папа тоже с тобой?

– Папа не смог прийти, милая, – улыбнулась ей мама. – Здесь только я.

– Где мы? – спросила ее Кэтрин. – Что это за место?

– Мы находимся между мирами, любимая, – ответила мама. – Здесь красиво, правда?

– Да, очень! – прижав ладонь матери к своей щеке, улыбнулась Кэтрин. – Но это неважно! Важно, что ты сейчас рядом! И… если я здесь… значит… я…

– Умерла? Нет, ты не умерла! – едва заметно качнула головой мама.

– Значит, это все-таки сон? – разочарованно протянула Кэтрин.

– Не совсем сон, – вновь покачала головой мама. – Но сюда тебе еще рано.

– Рано? – эхом повторила Кэтрин.

– Тебя не должно быть здесь, – хмуро ответила мама. – Слишком рано, Кэтрин, ты должна уйти.

– Но я не хочу уходить, – воскликнула Кэтрин, чувствуя накатывающий страх. – В том мире нет для меня места.

– Именно поэтому я и пришла, Котенок!

Котенок… Так ее называла только она… Мама… Ласково… Нежно… Лилейно…

– Ты ведь пришла за мной? – с надеждой в голосе спросила ее Кэтрин.

– Нет, я пришла исправить твои ошибки, – ответила мама, глядя в ее глаза.

– Что? – опешила Кэтрин.

– Ты пролила слишком много невинной крови. Твоя жестокость не знает границ, и мне кажется, пора все это прекратить, – мама просверлила ее укоризненным взглядом. – Остановись, Котенок. Уйми свою ярость. Не разочаровывай меня и отца.

– Не разочаровывать?

Кэтрин ожидала услышать что угодно, только не это. Слова матери прозвучали, как удар хлыста, который больно полоснул по сердцу, разрывая все клапаны. Однако больнее всего было видеть в глазах матери осуждение. Разве это справедливо? Она ведь делала это ради них. За то, что теперь они вдали от нее. Разве справедливо осуждать ее за то, что она хотела избавить мир хотя бы от горстки потенциальных убийц, которые идут по стопам своих сородичей?

– Они убили вас! – сквозь зубы процедила Кэтрин, чувствуя накатывающий гнев. – Они отняли вас у меня! Ты хоть представляешь, как было больно?! Нет, ты не знаешь, через что я прошла!

– Не они убили нас, милая, – попыталась вразумить ее мама.

– Они их дети! – в отчаянии выкрикнула Кэтрин, уже не контролируя ярость. – Они будущие убийцы, так что помимо мести за причиненную мне боль, я пыталась остановить пополнения в стане уже состоявшихся убийц, которые считают, что в мире магии не должно быть таких, как я! И знаешь, что? Я не о чем не жалею!

– Я не узнаю тебя, – мама сделала от нее шаг назад. – Что с тобой стало?

– Я просто поняла, что зло истребляется только злом! – ответила Кэтрин.

– Дети не несут ответственности за поступки своих родителей, пойми уже, наконец, – на этот раз голос мамы прозвучал строже. – Я знаю, как ты страдала. Я чувствовала это. Так же, как чувствовала боль каждого, кого ты калечила. Прошу тебя, одумайся. Не становись на путь тех, кто отнял наши жизни. Из-за тебя отец не может найти покоя.

– Не может найти покоя? – переспросила Кэтрин, не до конца понимая значимость данный слов.

– Да, Котенок, он страдает, – с очередным упреком вымолвила мама. – Страдает вдали от меня, расплачиваясь за твои грехи и все твои преступления. Я прошу тебя, милая, одуматься. Прекрати нести боль себе и другим. Только так ты вернешь отцу умиротворение и избавишь его от страданий. Только так он будет там, где должен быть. Рядом со мной.

Слова мамы отдавались эхом в голове, проникая в каждую клеточку сознания.
«Ты разочаровала своих родителей! Не оправдала их надежд! Заставила их стыдиться тебя!» – твердил внутренний голос. – «Неблагодарная!»

Кэтрин готова была кричать от отчаяния. Из примерной и наивной девочки, которую любили за отзывчивость и доброту, она превратилась в монстра. В монстра, который распоряжается чужими жизнями, не имея на это никакого права. И все ради чего? Правильно, ради собственного удовлетворения. Чтобы утолить свою злобу и притупить боль, разрывающую душу на части.

Она стала злом. Таким же злом, с которым пыталась бороться. Но самым ужасным было то, что она заставила родителей испытывать боль за свои поступки. Неправильно, несправедливо, эгоистично. Отец не должен гореть в аду за ее грехи.

– Что же делать? – прошептала Кэтрин, хватаясь за голову. – Что делать?

– Простить и начать жить заново, – вымолвила мама.

– Нет! – качнула головой Кэтрин. – Я не могу! Я не хочу!

– Послушай меня! – схватив за плечи, мама хорошенько встряхнула ее. – Ты должна! Ради нас! Ради себя!

– Я не хотела, чтобы вы стыдились меня. Не хотела разочаровывать ни тебя, ни отца. Но каждый раз, глядя на них, во мне кипит неконтролируемая ярость. Исправить уже ничего нельзя, мама. Слишком поздно, – как же трудно было осознавать свои ошибки. Но еще труднее было принять их. Кэтрин оправдывала себя, как могла. Однако чувство вины продолжало душить ее и без того задушенное подсознание.

– Ты глубоко заблуждаешься в своих доводах, Котенок, – ласково вымолвила мама. – Ты еще можешь вернуть себя прежнюю. Просто научись жить без нас. Не теряй себя. Ты не одна, девочка моя. В твоем сердце и памяти мы всегда будем живы. А в реальности, у тебя есть друзья, которые будут рядом не смотря ни на что.

– Они не простят, – прошептала Кэтрин. – Они не поймут.

– Они простят и поймут, если ты покажешь себя настоящую, а не ту, кем ты стала. Оставь жестокость и ненависть позади. Живи и радуйся тому, что имеешь. Тому, что приобрела, – обняла ее мама, поцеловав в висок.

– Я не смогу, мама. Не смогу хорошо относиться к тем, кто хоть как-то связан с вашей гибелью, - прошептала Кэтрин.

– А ты постарайся. Может быть, они не такие, какими кажутся на первый взгляд. И… прекрати плакать, ты ведь у меня сильная девочка.

Кэтрин грустно улыбнулась. Даже по этому строгому взгляду она скучала. Она помнила эти нахмуренные брови, сходившиеся на переносице каждый раз, когда она пакостила или разрисовывала стены в доме, будучи еще совсем малышкой. И сейчас отдала бы многое, только чтобы вернуть то время назад.

– Нет, мама, я слабая, – выдохнула Кэтрин, вытерев со щеки скатившуюся слезинку.

В этот момент все вокруг внезапно замолкло. Больше не слышалось пения птиц, журчание ручейка и шелеста листьев. Однако чувствовалось, что ветер усилился, привнося вслед за собой такой-же внезапный холод. Кэтрин поежилась, вместе с мамой оглядываясь вокруг. Тишина. Почему так тихо? Куда делись приятные звуки природы? И тут…

– Все будет хорошо, только вернись! Я больше не позволю слезам падать с твоих глаз, обещаю!

Кэтрин вздрогнула. Что это? Кто это? Откуда доносился этот сладостный шепот, ласкающий слух? Кто говорил? Папа?

– Ну же, приди в себя, девочка!

Словно чей-то дух парил в воздухе, голос пьянил и завораживал. Мама улыбалась, глядя куда-то в небесную даль.

– Мне пора… – сказала она тихо, и тело ее вдруг стало медленно растворяться в воздухе.

– Нет! Нет, нет! – воскликнула Кэтрин, бросаясь к маме в исчезающие объятия. – Еще немного! Побудь со мной еще немного! – молила она, протягивая руки.

– Верь ему, солнышко… – невесомо погладила ее по щеке мама. – Ты не одна…

Это были последние слова, сказанные мамой перед тем, как она исчезла. А Кэтрин опять плакала, глядя на прозрачную дымку исчезающей отрады. Вот и все. Ее опять нет рядом.

Голова внезапно закружилась, все вокруг замелькало, ноги подогнулись, и Кэтрин вновь упала на мягкую траву, медленно теряя ориентацию, чувствуя, как проваливается в темноту…

Что происходит? Что, черт побери, происходит? Она умирает? Мама… Папа… Голос… Голос затягивает ее в неизвестность… Страшно… Очень страшно…

Тело словно окаменело, затекло и ломило, не позволяя делать какие либо движения. Словно набитые свинцом глаза отказывались открываться. Но после нескольких неудачных попыток, Кэтрин все-таки разлепила веки. Однако разглядеть ничего так и не удалось. Единственное, что она поняла, так это то, что находится в лежачем положении на чем-то мягком. Все вокруг виделось, словно через прозрачную пелену – мутно и неразборчиво. И там, где она находилась, судя по всему, горел слабенький огонек, бросая неясные тени.

«Не совсем Сон… Но сюда тебе еще рано… » – прозвучал в голове голос мамы. – «Ты не одна, девочка моя. В твоем сердце и памяти мы всегда будем живы. А в реальности, у тебя есть друзья, которые будут рядом не смотря ни на что…»
В реальности… Значит, она проснулась… Значит, она снова в мире живых, где никогда больше не увидит своих родителей…

К руке кто-то ласково прикоснулся, заставив ее вздрогнуть. Кэтрин попыталась найти того кто был рядом. Перед глазами почти сразу же возник темный, судя по всему, мужской силуэт, на котором она и сфокусировала неясный взгляд. Лица видно не было, но от него исходил свет, доброта и… доверие… Доверие… Голос… Он… Голос…

– Все будет хорошо, ты не одна, я всегда буду рядом!

Тот самый голос. Тот самый шепот, который она слышала там, на поляне с мамой. Он говорил тихо, убедительно, успокаивающе, вдыхая в нее Веру в Надежду. И она ему Верила. Верила, что все будет хорошо. Но когда Он убрал свою руку, ее вдруг накрыл липкий страх. Страх того, что если Он сейчас уйдет, она снова погрязнет в паутине отчаяния и безысходности.

– Нет! – воскликнула Кэтрин, но собственный голос не прозвучал столь громко, как того хотелось. Ее голос был хриплым и тихим. – Не оставляй меня! – прошептала она едва слышно. – Останься, пожалуйста, так мне спокойней!

Казалось, эти слова отняли у нее больше сил, чем того требовалось. И только когда Он вновь коснулся ее руки, она расслабилась, попытавшись улыбнуться тому, кто дал ей блаженное спокойствие. Сжав его руку, Кэтрин уснула.

****

Двадцать минут пролетели незаметно для Блейза Забини, но он не торопился покидать Больничное Крыло, несмотря на то, что Пэнси весьма утомилась и уже вовсю зевала. К счастью, мадам Помфри не появилась и не выпнула его из лазарета под свои ворчания, в которых она каждый раз припоминала святую Моргану и всех ее предков. Видимо, задремала в своей каморке после тяжелого трудового дня. Время все-таки было позднее.

– Блейз, тебе спать не пора? Или ты решил измочалить меня своей болтовней? – в очередной раз зевнула Пэнси. – Если ты хочешь переночевать со мной в лазарете, то лучше отгони эти мысли подальше. Кровать маленькая. Места нам на двоих не хватит.

– Я могу пристроиться на соседней, – усмехнулся Блейз.

Мило улыбнувшись, Пэнси глянула на друга, у которого сна не было ни в одном глазу.

– Не боишься получить укол в задницу, когда наутро старуха будет делать обход?!

Блейз тихо рассмеялся, представив себе эту картину.

– Нет, серьезно Забини, я спать хочу. Дай в последний раз насладиться отбыванием по уважительной причине. Если завтра получу выговор за то, что опоздала на долгожданные занятия, скажу, что виноват в этом ты.

Блейз скептически выгнул бровь, уставившись на подругу, явно удивившись тому, что она беспокоится опоздать на занятия.

– Только не говори мне, что ты стремишься на уроках очутиться? Голубой снег пойдет, Пэнси. Ты так не шути.

Блейз вообще не понимал, зачем Пэнси учиться, если у нее вообще не было никакого интереса к учебе. Хотя, любимый предмет все же был. «Прорицание», которое вела сумасшедшая Трелони, вечно предвещающая Гарри Поттеру скорую смерть.

– Ой, отвали, Забини, – отмахнулась Пэнси. – Единственное, к чему я стремлюсь, так это оторвать голову…

– Драко Малфою! – закончил за нее Блейз. – Угадал?

Пэнси фыркнула:

– Не только. Еще и Нотту устрою люлей. Гаденыши, хоть бы раз проведали, – обиженно надула она губки. – Соскучилась я по ним, оболтусам. Вот по тебе, извини, нет. Сидишь тут, передо мной, и не даешь поспать. Здоровый сон, между прочим, мне необходим. Я все-таки больной человек и…

– Ладно, ладно, уже ухожу, – прервал словесный поток Блейз.

Встав с кровати, и пожелав Пэнси доброй ночи, он уже собрался уходить, но протянув руку к пологу, остановился, услышав тихие голоса. Узнать, чьи они, труда не составило – Дамблдор и Снегг направлялись к выходу из Больничного Крыла, тихо переговариваясь. Видимо, закончили свои процедуры в реанимационной палате Кэтрин Пирс. Блейз навострил уши.

– Я создал иллюзию, самую близкую к реальности. Надеюсь, вы понимаете, на что идете. Если она узнает…

– Она об этом не узнает! – нагло перебил Снегга Дамблдор. – Если, конечно, вы сами ей не скажете.

– Я что, похож на…

– Северус, вы хорошо справились со своей задачей, – опять перебил декана директор. – Надеюсь, к утру она придет в себя, и никогда не узнает, что жизнь ее смонтирована нашими руками.

– Вашими, Альбус! Только вашими! – сквозь зубы процедил Снегг, обходя старика стороной.

Блейз нахмурился. О чем это говорит старый маразматик?! По голосу Снегга понятно, что он не совсем доволен происходящим, а вот чертов старик ведет себя как обычно спокойно и обыденно. Казалось, ему вообще море по колено. Вечно манипулирует и учит уму-разуму и философии жизни. Сначала Поттер, а теперь эта девушка, сломленная жизнью, благодаря чокнутому пресмыкающемуся, коего прозвали Волан-де-Мортом.

– Они, видимо, закончили с этой Грязнокровкой, – послышался тихий голос Пэнси. – Если вдруг тебе будет известно, что они там с ней нахимичили, дай знать, хорошо?!

– Хорошо! – не глядя на Пэнси, ответил ей Блейз.

Постояв так еще минут пять, он в последний раз взглянул на уже уснувшую подругу и, улыбнувшись, накрыв ее одеялом, ушел. Но не к себе в комнату, чтобы так же предаться здоровому сну. А туда, где находилась та, к которой он приходил каждую ночь, возвращаясь в спальню под утро, только для того, чтобы принять холодный душ и невыспавшимся пойти на занятия.

Тихо открыв двери в реанимационную палату, стараясь не шуметь, Блейз подошел к кровати, на которой лежала мертвенно бледная Кэтрин Пирс. Вздохнув, он огляделся по сторонам в поисках стула, на котором обычно пристраивался на ночь, но взгляд упал на тумбу. Тумба была заставлена вазой с цветами, какими-то сувенирами, ночником и позолоченной рамкой, внутри которой находилась фотография, где была изображена сама Кэтрин Пирс вместе со своими родителями. Блейз даже не удивился тому, что люди на фотографии не двигаются, потому что прекрасно знал маггловскую технику. Вернее, интересовался однажды об этом у своего дядюшки, которому частенько приходилось выбираться в мир магглов по работе.

Взяв рамку в руки, Блейз стал с интересом разглядывать изображенную Кэтрин Пирс. На фото она выглядела не такой, какой он ее знает. На фото она была счастливой, сияющей и беззаботной. Губы ее были растянуты в лучезарной улыбке, а в глазах играли озорные искорки, которые придавали ей теплоту и отзывчивость. Куда все это делось? Та, за которой он наблюдал с начала учебного года, являлась полной противоположностью той, что смотрела на него с фотографии.

Блейз перевел взгляд на лежащую Кэтрин Пирс. Ночник тускло освещал помещение, и его блики блуждали по ее волосам и лицу.
Ее волосы! Блейз нахмурился, положив рамку на место. Ее волосы потеряли свой блеск, потускнели. Взяв в руки длинную вьющуюся прядку, Блейз пропустил ее между пальцами.

– Что они с тобой сделали?! – прошептал он, погладив ее по щеке, тыльной стороной ладони.

Такая смелая, гордая, надменная и холодная, сейчас казалась такой беззащитной и слабой. Она была похожа на прекрасного Ангела, у которого обрезали крылья и оставили погибать на этой грешной земле, где ей совсем не место. Потому что она просто не выживет в мире, где царит мрак, где идет ожесточенная война, где кругом презрение и ненависть.
Кожу обожгла маленькая соленая капля – слезинка, которая сорвалась с ее длинных ресниц. Она плакала, а его сердце сжималось в тугой комок при виде мокрых дорожек на бледных щеках.

– Все будет хорошо, только вернись! Я больше не позволю слезам падать с твоих глаз, обещаю! – прошептал ласково Блейз, стирая пальцем влагу с ее лица.

Она напряглась. Ее маленькая ручка скомкала простыню, с силой ее сжимая. Он незамедлительно накрыл своей теплой ладонью ее пальчики. Веки ее затрепетали, дыхание участилось, и Блейз почувствовал, как на него накатывает паника. Она задыхалась?

– Ты не можешь уйти, ты должна остаться! – не зная, слышит она его или нет, все равно говорил. Говорил в первый раз за те дни, что пробыл рядом с ней. Говорил тихо, от сердца, словно читал молитву. – Борись! Ты должна!

И она услышала его. Слегка приоткрыла глаза, всматриваясь во что-то в темноте палаты. Блейз улыбнулся, однако улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Она не видела его, не замечала, словно ослепла. Это не на шутку встревожило.

Блейз знал, что это рискованно, что может лишиться кучи баллов, но нужно было оповестить мадам Помфри о том, что Кэтрин Пирс пришла в себя, и о том, что у нее, кажется, проблемы со зрением. Он уже готов был уйти за старой ворчуньей, но его остановил ее тихий голос.

– Нет… – было единственным произнесенным ею словом.

Блейз не понимал, что она хочет этим сказать, но остановился. Вновь подойдя к кровати, он взглянул на нее.

– Не оставляй меня, – прошептала она еле слышно. – Останься, пожалуйста, так мне спокойней.

Сердце на секунду остановилось, но затем ускорило свой привычный ритм. Она просила остаться. Она просила быть с ней.

– Я буду рядом! – прозвучало, как клятва.

Синие глаза наполнились нежностью, рука сама потянулась к ее руке. Блейз не знал, узнала она его или нет, это было не так важно. Он остался. Остался, потому что был нужен ей.

****

Утром Драко проснулся в очень плохом расположении духа. Голова раскалывалась, во рту было сухо, а вставать было до такой степени лень, что дотянуться до кувшина с водой, стоящего на тумбочке, не было ни сил, не желания. Однако, пересилив себя, он все-таки поднялся с уютной постели, налил воды и жадно осушил стакан. Потом еще один, и еще.

Жажда прошла, а вот головная боль осталась. Посмотрев на пустую бутылку огневиски, валяющуюся у подножия кресла, Драко стало мутить. Перепил. Обычно пары стаканов ему было достаточно на ночь, а тут бутылка, еще и один на один. Впрочем, в этом, были и плюсы – никаких снов. Этой ночью он спал, как младенец. Только вот пробуждение оказалось не таким уж беззаботным.

Устало вздохнув, Драко поплелся принимать холодный душ, что тоже стало своего рода ритуалом. И только после того, как привел себя в порядок, посмотревшись в зеркало для убедительности – все ли в порядке, он спустился в оживленную и шумную гостиную. В чем причина столь бурного проявления эмоций, Драко не понимал, пока перед ним не возникла Пэнси Паркинсон, лицо которой не предвещало ничего хорошего.

– Вот блин! – простонал он едва слышно и мысленно взмолился, выпрашивая у великого Мерлина сил и железного терпения, чтобы не прибить подругу.

– Драко Люциус Малфой, ты - полная задница! – возопила она, и от ее громкого голоса голова готова была взорваться. Драко поморщился.

– Не ори, Пэнси, иначе я без мозгов останусь! – прокряхтел он и с невозмутимым видом плюхнулся на диван рядом с Теодором, которого, кажется, тоже отчитали за мало уделенное внимание.

– Ты скотина, Малфой! Полторы недели я пробыла в Больничном Крыле, а ты даже не соизволил прийти и проведать меня! Друг называется! – подскочила к ним Пэнси, нарушив мимолетную идиллию, которой Драко даже не успел насладиться.

Ей – Богу, Пэнси сейчас казалась хуже вопилки, которую периодически присылали Рону Уизли родители. И, какого, спрашивается, ее вообще выписали из лазарета?! Продержали бы еще пару дней, чтобы хоть подготовиться к выносу мозга.

– Прекращай уже! – выронил Драко, откинув голову на спинку дивана, прикрыв глаза. – И вообще, знаешь, как трудно выполнять работу старосты за двоих?! Эта гребанная малышня, которой вечно не сидится на месте, изводит до нервного тика. А дежурство с Грейнджер и Уизли добивают окончательно, так что у меня просто сил не остается дойти до треклятого лазарета.

– Ах, значит у тебя времени на меня нет! – разъяренно воскликнула Пэнси.

– Ради Мерлина, не ори, Паркинсон, голова раскалывается! - сцепив зубы проворчал Драко, сверкнув серыми глазами, в которых черным по белому читалось : «Не заткнешься – заткну сам!».

Но, видимо, этот угрожающий взгляд не вызвал в Пэнси должное впечатление, потому что Пэнси уперла руки в бока и взглянула на него не менее угрожающе.

– Ты что, вчера пил? – спросила она, сузив глаза, но, не получив ответа, все же сделала для себя положительный вывод. – Меня проведать у тебя нет времени, а как пить, так пожалуйста, всегда найдется, да?! Гады! – обиделась Пэнси окончательно. – Вы оба! – зыркнула она в сторону Теодора.

– Вообще-то есть еще и третий, – пробубнил Теодор. – Забини со счетов нельзя сбрасывать, он тоже твой друг.

– Блейз, в отличие от вас, хотя бы один раз наведался. Правда, в последний день моего заключения. То бишь вчера.

– А где он сейчас? – едва не подскочил Драко, когда речь зашла о Забини.

– Не знаю, – пожала плечами Пэнси. – Я его еще не видела, он поздно от меня ушел, может, спит.

– Исключено! – покачал головой Теодор. – Мы с ним в одной комнате проживаем, забыли?! Его кровать даже не расправлена. Он не приходил ночевать.

Драко нахмурился.

– Странно! – протянул он задумчиво.

– Да ладно тебе, – хлопнул его по плечу Теодор. – В последнее время это итальянское недоразумение стало приходить под утро все чаще и чаще. Скорее всего, развлекается с какой-нибудь девкой из Когтеврана. Ну, или из Пуффендуя. Ночью, наверное, отжигал, вот и уснул у нее в постели… в ее обнаженных объятиях… – протянул Теодор, раздевая взглядом недалеко стоявшую Милисенту Булстроуд, которая мило стреляла глазками в его сторону.

– Фу, извращенец! – поморщилась Пэнси, отходя все к той же Булстроуд.

– Эй, парни, на завтрак идете? – окликнули их… ну, конечно… Крэбб и Гойл. Два прожорливых барана, которым вечно мало еды в желудке.

– Идем! – отозвался Теодор.

Драко задумчиво уставился себе под ноги. Забини не ночевал в своей койке? Интересно, на уроках-то хоть он появится? Во всяком случае, разговора ему сегодня не избежать, иначе Малфой не будет Малфоем.

****

Если бы кому-то из Слизеринцев сказали, что один из их товарищей провел ночь у больничной койки Гриффиндорской Грязнокровки, они бы рассмеялись тому в лицо, ответив, что он никогда бы так не поступил. О, как бы они ошибались. Потому что Блейз Забини, смуглый итальянец, синеглазый брюнет с ослепительной улыбкой и завораживающим взглядом, разбивший сердце не одной девушке, сейчас мирно посапывал рядом с Кэтрин Пирс, сжимая ее худенькую ручку в своей широкой ладони.

Блейз сидел на стуле, положив голову на краешек ее кровати, и проснулся от того, что шея у него начала ныть от неудобного положения. А когда он выпрямился на стуле, к этому добавилась еще и поясница. Прокряхтев что-то нечленораздельное себе под нос, Блейз глянул на спящую Кэтрин Пирс. Она спала боком, лицом к нему. Одна рука находилась у нее под головой, вторая в его ладони. Как же она была похожа на маленького ребенка в этот момент.

Блейз улыбнулся. Утро для него выдалось весьма впечатляющим. Да что тут, оно выдалось замечательным. Радовало еще и то, что сейчас Кэтрин Пирс выглядела вполне здоровой. Бледность прошла, на щеках появился румянец, губы поалели, но волосы так и остались тусклыми и спутанными. Скорее всего, еще и провоняли запахом лекарств. По крайней мере, от него так воняло всякий раз, как он покидал лазарет. Совсем не к месту подумалось, что если она вымоет их, они непременно примут свой обычный яркий оттенок, и…

И мысли его оборвались, так как Кэтрин Пирс пошевелилась, крепче сжимая его руку, будто он мог куда-то уйти. Непослушная прядка волос упала ей на глаза, заставляя Блейза скорчить недовольную гримасу. Он попытался аккуратно убрать вьющийся локон, но ненароком разбудил ее, а сам застыл в преддверии ее реакции на его присутствие. Мгновение Кэтрин Пирс просто лежала. Но, когда увидела его перед собой, тут же вскочила как ошпаренная, резко дернувшись назад, едва не свалившись с койки.

– Что ты тут делаешь?

Она смотрела на него, как на врага народа. Так словно он проник на ее территорию, где ему не место. Это слегка задело чувство собственного достоинства. Однако вопреки всему, Блейз улыбнулся. Какой же она ребенок. Смотрит так, словно он когда-то забрал у нее любимую игрушку.

– Сама просила остаться, я и остался, – заявил он напрямую, с удовольствием наблюдая, как в удивлении вытягивается ее лицо.

Кэтрин совсем ничего не понимала. Ровным счетом, как и не помнила, что с ней произошло. А потому не удивительно, что голова затрещала от кучи вопросов, которые не были произнесены вслух: Где она? Что этот Слизеринец делает рядом с ее кроватью? Почему он держал ее за руку? И вообще, что за запах стоит вокруг? Кажется, лекарствами пахнет!

Кэтрин лихорадочно стала озираться по сторонам: белые стены, белые простыни, белая сорочка, натянутая на тело. Черт побери, Больничное Крыло! Кэтрин уже открыла рот для того, чтобы задать синеглазому наглецу несколько вопросов, в частности, как она сюда загремела, но тут ее взгляд наткнулся на тумбу, стоящую у кровати. На тумбе расположились синяя ваза с красивыми полевыми цветами, какие-то статуэтки, черт пойми, откуда взявшиеся, и позолоченная рамка с фотоснимком, где была изображена ее когда-то счастливая семья.

Вопросы тут же исчерпались, уступая место воспоминаниям, потоком нахлынувшими на ослабленный организм. Фрагменты картинок менялись одна за другой, отзываясь тупой болью в висках:

Темные коридоры Хогвартса, тускло освещенные факелами. Она в облике Черной Пантеры нападающая на Слизеринцев, и разрывающая их плоть своими кошачьими зубами. Кричащая Пэнси Паркинсон. Кидающий в нее заклятия Драко Малфой. Стремление убить. Злость, ярость. Заклятие, пущенное Гарри Поттером. А потом боль. Сжигающая и невыносимая боль. Теплая вязкая жидкость покрывающее тело – Ее тело. Липкая кровь – Ее кровь. Склонившиеся над ней однокурсники и их испуганные лица…

Потом вдруг физическая боль резко отступает и на смену ей приходит боль моральная. Страх и забытье. И самый ужасный кошмар ее жизни:

Лондонский дом. Убитые родители. Отчаяние, граничащие с безумием. После – райский луг. Разговор с матерью. Радость, опять слезы. Огорчение и осознание ошибок. Теплые объятия. Ощущение потери и… убаюкивающий, ласкающий слух, голос. И вновь темнота. Силуэт мужчины, который казался всего лишь тенью в ее глазах. Светлой тенью, обладающим этим убаюкивающим голосом. Ее просьба остаться рядом. Прикосновение его руки, и сон. Крепкий, сладостный сон, без каких-либо кошмаров. Блаженный и спокойный сон…

Блейз наблюдал, как выражение ее лица меняется одно за другим. Непонимание, страх, неуверенность, скованность, вина – все смешалось в ее глазах, которые медленно застилала пелена еще непролитых слез. Кэтрин Пирс словно отключилась от реальности, смотрела сквозь него. И он мог только догадываться, что сейчас творилось в ее голове.

Спросить не успел, потому что двери в реанимационную палату отворились, и в помещение вошла мадам Помфри. Увидев его, лицо ее тут же стало суровым и недовольным. Она уже готова была сделать ему выговор, но тут заметила пришедшую в себя пациентку, и от суровости не осталось даже следа.

– О, дорогая! – радостно воскликнула мадам Помфри. – Наконец, ты пришла в себя! Мы так боялись тебя потерять! – заверещала она без остановок. – Ну? Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

Кэтрин ее не слушала. Она с каким-то больным интересом смотрела на Блейза Забини, который под ее пристальным вниманием чувствовал себя не в своей тарелке. Он не мог сдвинуться с места, как и не мог отвести от нее своего взгляда.

В ее глазах что-то изменилось. Там больше не было негатива, который он видел каждый раз, когда она с брезгливостью и ненавистью смотрела на него. Да что там на него, на всех его однокурсников. Сейчас там бушевало некое осознание и что-то еще. Что-то ему непонятное.

– Почему ты плачешь? Этот молодой человек обидел тебя? – спросила ее мадам Помфри, тоном, который ясно дал понять: «Если обидел, сделаю укол в одно место!». – Скажи, милая, как ты себя чувствуешь?

Кэтрин, наконец, обратила внимание на крутящуюся вокруг нее медсестру, отводя взгляд от Блейза Забини.

– Нет, не обидел, – ответила она растерянно. – Все хорошо. Голова немного болит, – проговорила с запинками, смахивая со щеки слезы.

«Черт, и когда только успела стать такой плаксой?!» – пронеслось в голове.
Взяв себя в руки, Кэтрин задала единственный, интересующий ее вопрос:

– Скажите, как долго я здесь нахожусь?

– Полторы недели, дорогая, – ответила ей мадам Помфри.

– Так долго?! – отстранено вымолвила Кэтрин, бросив тоскливый взгляд на фотографию родителей.

– Ах, милая, мы думали, ты пролежишь тут еще дольше. Твои друзья каждый день тебя навещают, – наливая в прозрачный стакан какую-то жидкость, говорила мадам Помфри. – Вот, выпей! Голова перестанет болеть. Тебе нужно отдохнуть. Я оповещу директора и твоего декана, что ты, относительно, в здравии.

– Какие… друзья?! – залпом осушив содержимое, Кэтрин поморщилась от неприятного привкуса.

– Мистер Поттер на день по нескольку раз заходит сюда. А с ним и вся его компания. Даже этот молодой человек часто бывает здесь, – мадам Помфри укоризненно кивнула в сторону Блейза.

Кэтрин усмехнулась. Не так, как она делала это раньше, заметил Блейз – не так ядовито. Сейчас эта усмешка была какой-то… отчужденной и раскаянной. А сама она выглядела какой-то… сломленной и разбитой.

– Я хочу побыть одна. Пожалуйста, оставьте меня.

Кэтрин легла на бок, отвернувшись к стене. Сейчас ей ни с кем не хотелось говорить, никого не хотелось видеть. Спустя несколько секунд, послышался звук закрывающейся двери. Мадам Помфри и Блейз Забини покинули ее палату.

Сейчас ей просто хотелось остаться наедине с собой и поразмыслить обо всем случившемся. Подумать, как быть дальше, как вести себя и что сказать так называемым друзьям. Как оправдать себя перед ними. Поймут ли они ее? Простят ли?

«Они простят и поймут, если ты покажешь себя настоящую, а не ту, кем ты стала…» – эхом отозвались слова матери в голове.
Мама никогда не ошибалась. Мама всегда была права. И Кэтрин верила, что друзья поймут и простят. Ведь она верила, что это был не просто сон.

Мама пришла к ней, чтобы помочь вновь обрести себя. Чтобы помочь выбраться из паутины ненависти, которая словно акромантул кутала ее в свой липкий кокон. Из этого кокона сама Кэтрин не выбралась бы даже при большом желании. Слишком уж далеко она зашла, чтобы вовремя осознать это.

Глава 9. Друг, который слышит Мелодию Сердца

Ей мир прекрасный был не мил, и опускались руки,
И не хватало больше сил терпеть земные муки.
Ей всё казалось пустотой, предательством, тревогой,
В которых смысл непростой тянулся за дорогой.

В печальном времени, во тьме жизнь ничего не значит,
Подобно маленькой тюрьме, в которой сердце плачет.
И понимая, что теперь не выбраться из боли,
Как загнанный в ловушку зверь, сдалась ведь поневоле.

И только он один тогда, открыл ее капканы,
И побежала, как вода, кровь из душевной раны.
И словно мир застыл вокруг, в огне перерождений,
Когда один из сотни – Друг – следы ее падений.

Своею дружбой залечил, в судьбу ее поверил,
Ножи для бед всех наточил и лезвия измерил.
Он ничего не говорил – Он просто дал советы,
С ней сердце разделил, чтоб отыскать ответы.

А их так много на пути, что ей всегда казалось:
Она не сможет обойти – так много ведь осталось.
Но если Вера в них сильна, то Победить все смогут,
И, пробудившись ото сна, другим в беде помогут.

В тяжёлый час их сбой, и рвут их все пороки,
Они не властны над судьбой – не верьте в эти строки.
Ей друг помог понять – она сильней своей печали,
Пусть жизни острые края с бедой ее венчали.

Из выбравшейся пустоты, где бегала по кругу.
За новые свои мечты скажет «Спасибо» другу.
Ему она подарит сердце, он воли ей прибавил,
Благодаря ему смогла пройти все – Бес оставил.


Блейза не было на утренней трапезе. Не было его и на занятиях, чего, собственно, и ожидал Драко. В голове витало много разных предположений, куда мог подеваться друг, но ни одно из этих предположений утешительным не было. Все сводилось к тому, что Темный Лорд нашел себе еще одного соратника в лице наследника четы Забини. Все знали, какие надежды он возлагал на детей своих подчиненных. Блейзу исполнится семнадцать лет после Рождества, а это значит, что его могут завербовать, несмотря на то, что никто из его семьи метки на себе не носил. И как бы Драко не старался гнать от себя эти мысли, они вновь и вновь возвращались в его голову. Силы Темного Лорда растут, число его приспешников увеличивается. Чертов кукловод, дергает за ниточки, заставляя играть по своим правилам, ломая жизни, заставляя подчиняться и выполнять всю грязную работу, о которую сам мараться не хочет. Неужели взрослые не понимают, что делиться своей властью он не намерен ни с кем?! Неужели они верят в его сладостную ложь, которой он их кормит изо дня в день, обещая золотые горы и безвозмездное будущее?!

В последнее время Драко часто думал об этом. Думал и задавался вопросом – а в чем смысл этой войны? Ну, избавят они Магическое Сообщество от магглов, и что дальше? Что будет дальше с миром волшебства, в котором будет властвовать сумасшедший полукровка? Что бы он раньше ни говорил, как бы ни вел себя по отношению к магглорожденным, Драко никогда не желал смерти ни одному из них. Это было… слишком. Он мог дразнить их, мог унижать, но не желать гибели. Да… методы Темного Лорда никогда ему не нравились. Однако нравились возможные результаты этих методов. Его семья должна была получить немало привилегий и денег. Об их фамилии должны были слагать легенды, писать в книгах. Они должны были быть высокопоставленными людьми, с которыми могли сравниться разве что короли древности. Но все эти обещания оказались фальшью. Всего лишь красивыми словами, на которые повелся отец, всю свою жизнь талдычивший о том, что чистокровные волшебники выше всех магглов и полукровок.

Богатый и властный, Люциус Малфой продал свою честь и достоинство Темному Лорду. Ради славы и денег, которых и так было достаточно, он продал свою семью. И чего, спрашивается, добился, поверив в обещанное?! Того, что его драгоценную фамилию, которой он так дорожил и гордился, втоптали в грязь. Люциус Малфой стал никем. Он стал изгоем в собственном доме. И это являлось благодарностью Темного Лорда за то, что он был ему верен. Из-за его глупости страдает вся семья, но даже несмотря на это, он продолжает преклонять голову перед чертовым змееподобным гибридом. Ему плевать на то, что жена вынуждена скрываться, дабы не породить на свет еще одно подобие пресмыкающегося. Плевать и на то, что левое предплечье сына изуродовано Черной Меткой раньше отведенного времени. Ему плевать на всех и вся, потому что он душу дьяволу готов продать, только бы вернуть авторитет своей незаменимой фамилии.

Да… Драко испытал много боли и разочарования, когда понял, что Люциус Малфой вовсе не бог и не авторитет, с которого подобает брать пример. Но вопреки всему этому, Драко все еще боялся его. Боялся, потому что ощущал его власть над собой, даже несмотря на то, что был вдали. Однако страх перед отцом был несравним со страхом, который Драко испытывал перед Темным Лордом. Тот был вдвойне устрашающим, потому что одним только своим видом нагонял одновременно истерику и панику. А своими приказами и вовсе доводил некоторых подчиненных до сумасшествия. Слишком жестокими и кровожадными они были. Он заставлял смотреть на людские мучения, заставлял смотреть на кровь и искалеченные тела, заставлял убивать близких, которые перед ним провинились. А ведь теперь и ему, Драко, предстоит убивать. Скоро и ему будут давать такую же грязную работу, которую давали другим Пожирателям. Сможет ли он убить человека, глядя ему в глаза? Сможет ли он произнести непростительное заклятье без страха, который сковывает его каждый раз при виде боли и мучений? Драко не хотелось даже думать об этом. Пока он в Хогвартсе, ему ничто и никто не грозит. Пока он в Хогвартсе, ему нечего бояться.

Драко усмехнулся. Хогвартс… а когда-то он говорил, что это всего лишь жалкое подобие школы. Теперь же это место считалось самым спокойным и безопасным обиталищем, где он мог жить обычной подростковой жизнью. Но Темный Лорд пробивается и сюда. В единственный светлый мирок, который у него остался…

– Эй, Драко, глянь, кто явился! – вывел его из забытья голос Теодора.

Мысли тут же испарились, словно их и не было. А явился – под конец занятия – Блейз Забини. Выслушав извинения, Снегг просверлил его убийственным взглядом за прерванный урок, но баллов не снял. Лишь гаркнул, чтобы тот занял свободное место и приступил к записи лекции, не забыв упомянуть о том, какая безответственная и бездарная молодежь нынче учится в Хогвартсе.

Драко облегченно вздохнул, проследив взглядом за другом, пристроившимся за партой с Милисентой Булстроуд. Выглядел Блейз отчего-то очень довольным, но явно невыспавшимся, судя по тому, как широко зевнул. Все-таки не вызывал его Темный Лорд, иначе не был бы он столь улыбчивым. Но тогда, где пропадал? Драко решил узнать это после урока. Вопросов у него накопилось много, и все они требовали конкретных ответов.

– Черт побери, чем от тебя несет? – уловил он голосок Милисенты.

Булстроуд сморщила свой симпатичный носик и немного отодвинулась от соседа по парте, который, в свою очередь, стал обнюхивать самого себя. Со стороны это выглядело забавно, и Драко непроизвольно улыбнулся уголком рта. Видимо, заметив его наблюдения, Блейз глянул на него и с легкой улыбкой коротко кивнул, в ответ получив то же самое.

Тут их немое приветствие прервал все тот же Снегг своим покашливанием, которым хотел сказать, что прекрасно видит невнимательность своего факультета к предмету. Потому, не дожидаясь его гнева и Драко, и Блейз, решили сосредоточиться на занятии. Знали они, что бывает, когда декан в плохом расположении духа.

****

Осень окончательно вступила в свои права. Листья на деревьях пожелтели и стали опадать, покрывая собой мерзлую землю. Ветерок становился более зябким, а лучи светившего солнца перестали нести свою теплоту. За всем этим великолепием природы через окно своего кабинета следил Альбус Дамблдор, тихую и спокойную идиллию которого нарушила вошедшая Минерва МакГонагалл.

– Здравствуйте, Минерва, – не отрывая взгляда от созерцания природы, поприветствовал ее седовласый старик.

– Добрый день, Альбус, – поздоровалась с ним МакГонагалл, остановившись недалеко от книжного шкафа. – Я пришла к вам с хорошими вестями.

Дамблдор, наконец, отошел от окна и сел за свой стол, жестом приглашая МакГонагалл занять свободное место посетителя. Она медлить не стала. Приняв приглашение старика, вновь заговорила:

– Кэтрин Пирс сегодня утром пришла в себя. Оповещение из лазарета принесли час назад.

– Этого следовало ожидать! Как она себя чувствует?

Дамблдор был рад данной новости, все-таки не зря они с профессором Снеггом провели в палате этой девочки больше трех часов. Воистину, Снегг знает свое дело, результаты себя оправдали.

– По словам Помфри, выглядит хорошо. Правда, девочка жаловалась на головную боль, но это не опасно для жизни. Ее напоили зельем, так что сейчас она спит, – устроившись в кресле поудобней, МакГонагалл продолжила: – Но меня все же кое-что беспокоит. С утра в ее палате обнаружился Блейз Забини. Этот молодой человек бывает у нее гораздо чаще, чем Гарри Поттер со своими друзьями, и мне это совсем не нравится. Как и то, что он знает об «Ордене…», в котором теперь состоит Драко Малфой. Это опасно, учитывая тот факт, что Темный Лорд переворачивает все Магическое Сообщество в поисках Нарциссы Малфой.

Как преподаватель, Минерва МакГонагалл никогда не разделяла студентов, для нее все были равны. Однако если дело касалось межфакультетских распрей, Слизерин был у нее на первом месте в списке назначения взысканий. Потому что именно они всегда развязывали все потасовки и ссоры. Зная, какими качествами обладает каждый на этом факультете, МакГонагалл была очень удивлена, когда Альбус Дамблдор сообщил ей о том, что юный наследник Люциуса Малфоя, который даже совершеннолетия еще не достиг, примкнул к «Ордену…». Это было немыслимо, неправильно, это вообще не поддавалось каким-либо нормативам и правилам организации.

Во-первых, Драко Малфой был еще совсем молод для того, чтобы выполнять поручения «Ордена…». Во-вторых, МакГонагалл ему не доверяла. Но, поскольку Дамблдор был уверен в мальчишке, МакГонагалл спрятала все плохие предчувствия по этому поводу в самый дальний уголок своей души. Она уважала решения директора, зная, что он редко когда совершает ошибки, и этого было достаточно для того, чтобы успокоить свои переживания. Но только до тех пор, пока к Малфою-младшему не присоединился Блейз Забини, чей род был столь же высокопоставленным среди аристократических семей.

– Признаться, поначалу я тоже был обеспокоен тем, что мальчик в курсе всего происходящего. Но, наблюдая за ним, я начинаю понимать, почему Драко Малфой доверился ему. – Дамблдор откинулся на спинку кресла. – Блейз Забини - это тот человек, который всегда и везде ищет свою выгоду. Однако, несмотря на это, он готов пойти на многие жертвы ради любви и дружбы. К тому же он никогда не встревает в межфакультетские распри, соблюдая нейтралитет. А ненависть и недоверие окружающих получает лишь потому, что носит на себе серо-зеленый галстук.

– Оправдать можно любой поступок, Альбус, но давайте не будем забывать о том, что важным для нас остается безопасность Гарри Поттера, – напомнила МакГонагалл.

– Я никогда об этом не забываю, Минерва. Однако есть и другие люди, которым нужна помощь. Я уважаю решения Драко Малфоя. И если он решил довериться Блейзу Забини, я не буду этому препятствовать. Но все же, подстрахуюсь… – Дамблдор улыбнулся. – Связав их заклинанием «Фиделиус», – закончил он свою речь.

МакГонагалл не могла поверить в услышанное. Заклинание «Хранителя Тайны»?! Неужели он хочет связать этим заклинанием мальчиков, которые еще до конца не осознали всю серьезность ситуации?! А если снова повторится ошибка семьи Поттеров?! Питер Петтигрю, связанный с Джеймсом и Лили Поттер этим заклинанием, продал их Волан-де-Морту. Как же Дамблдор может быть уверен в том, что Блейз Забини не поступит точно так же с Драко Малфоем?! Не нравилось все это МакГонагалл, очень не нравилось.

– Вы уверены, Альбус? – спросила она, нахмурившись. – Может, лучше заставить Блейза Забини забыть о том, что он знает? Вы ведь понимаете, что история может повториться!

– Поттеры доверились не тому человеку. Если бы Хранителем стал Сириус, их судьба сложилась бы по-другому, – ответил ей Дамблдор. – К тому же Драко Малфой меняется. Он начинает доверять людям. В нем, наконец, начинают проявляться чувства, от которых он тщательно себя отгородил, построив крепкую непробиваемую стену. И поверьте, Блейз Забини сыграл в этом немаловажную роль.

В этом был весь Альбус Дамблдор, готовый прийти на помощь в любую минуту. МакГонагалл вздохнула. Как всегда, прав. Хогвартс будет не Хогвартсом без этого старика. Ведь именно благодаря ему все, находящиеся в стенах этой школы, не унывают и верят в свое счастливое будущее. Верят в Мальчика-Который-Выжил.

– А насчет Кэтрин Пирс не беспокойтесь, – Дамблдор вдруг странно улыбнулся, прерывая весь ее мысленный поток. – Интерес Блейза Забини и Драко Малфоя к этой девочке принимает неожиданный поворот. Ах, эта молодость. Она сносит все препятствия, погружая в пучину любви и страсти.

Брови старой преподавательницы взлетели вверх. Только что они вели разговор на серьезную тему, а теперь старик вдруг заговорил об амурных делах. Право, не зря поговаривают о том, что он со странностями. Хотя в его словах все же улавливался смысл.

– А причем тут Малфой? – поинтересовалась МакГонагалл. – Пока что я слышала только о Забини. Да и потом, особого интереса к мисс Пирс я не замечала ни со стороны одного, ни со стороны другого. Вы ведь понимаете о чем я? Такие, как они недолюбливают, таких, как она. Девочка магглорожденная.

– Глупые предрассудки, – вымолвил Дамблдор, разворачивая лимонный леденец. – Эти барьеры сметаются, когда сердце человека наполняется теплыми чувствами к другому.

МакГонагалл готова была рухнуть со стула. Дамблдор сегодня либо не с той ноги встал, либо ему в чай добавили любовного зелья. Что за романтика на него накатила?! Неужели совсем повернулся на мире во всем мире?! В общем, неважно, ее интересовал другой вопрос, который вот уже долгое время не дает покоя.

– Альбус, а как вы объясните то, что девочка вылитая копия…

– Я бы хотел отложить этот разговор на некоторое время, – резко отрезал Дамблдор. – Не хочу ничего скрывать от вас, Минерва, но пока сказать ничего не могу. Я еще сам не до конца разобрался, почему девочка на нее так похожа. Этим сейчас занимается Северус.

– Что же… – МакГонагалл встала со стула, расправив невидимые складки на мантии. – Вопросов больше нет. Спасибо вам за уделенное время, Альбус.

Дамблдор едва заметно качнул головой, после чего МакГонагалл покинула кабинет, оставляя его наедине с любимым фениксом.

– Она ее точная копия! – задумчиво вымолвил старик, разглаживая пальцем перышки на голове Фоукса.

****

Когда раздался звонок об окончании урока, первым, кто вскочил из-за парты, был Драко Малфой. Быстро запихнув учебники в сумку, он потопал к Блейзу Забини. Тот не торопился покидать аудиторию.

– Ну и где тебя дементоры носят? – было первым, о чем он спросил, подойдя к нему. – И почему от тебя лекарствами воняет? – поморщившись, задал второй вопрос.

– И я рад видеть тебя, Драко, – усмехнулся Блейз.

– Я серьезно! – пробурчал Драко.

– Проспал! – ответил Блейз. – А лекарствами воняю, потому что второпях вылил на мантию зелье от головной боли. Пятно вывел, а вот про запах забыл.

Драко нахмурился. Блейз лгал, глядя в глаза. Это настораживало и беспокоило. Впрочем, не долго. Правда выявилась сразу же, благодаря Снеггу.

– Мистер Забини… – с хмурым выражением лица, обратился он к Блейзу. – Если вы еще раз опоздаете на мой урок, отправлю на отработку к Филчу. Навещать мисс Пирс в лазарете вы можете после всех занятий.

Драко скептически выгнул бровь. Вот значит, где все это время пропадал этот синеглазый гаденыш. Ходит навещать Грязнокровку. Да уж, с каждым днем он преподносит все новые и новые сюрпризы.

– Значит, зелье от головной боли?! – вымолвил Драко, не скрывая едкости в тоне.

Блейз не обратил на его тон никакого внимания. Еще раз извинившись перед деканом, он вышел из класса.

– Может, объяснишь, какого соплохвоста ты навещаешь эту Грязнокровную Стерву? – шагая за ним, не отставал Драко.

– У меня на это есть много причин! – последовал короткий ответ.

– К примеру? – не унимался Драко, сверля друга стальным взглядом.

– Свои, Драко. У меня на то свои причины.

Блейз не смотрел на него, чем ужасно раздражал. Не выдержав наплевательского отношения к своей персоне, Драко едва ли не за шкирку втащил упрямого итальянца в первую попавшуюся на пути пустую аудиторию.

– Что за дела? – возмутился Блейз. – Какого хрена ты меня сюда затащил?

– Выкладывай, что происходит! – вымолвил Драко приказным тоном, накладывая на двери запирающие и заглушающие чары. – И не вздумай лгать мне, Блейз!

– Да о чем ты, черт возьми? Что выкладывать? – все никак не мог понять Блейз, чего к нему прицепились.

Драко развернулся к нему, всем своим видом выказывая недовольство.

– Так, вижу, до тебя не доходит, – устало вздохнув, он потер переносицу, думая с чего начать разговор. И начал с интересующих вопросов: – Почему ты не выдал Пирс? Почему скрыл от нас то, что она является зарегистрированным анимагом? Я уверен, что письмо, которое тебе прислала кузина, является подтверждением того, что Пирс анимаг.

Блейз молчал. Засунув руки в карманы и опустив голову, он выглядел как первокурсник, которого отчитывает учитель за неподобающее поведение на занятиях.

– Что происходит, Блейз? – продолжал наступать Драко.

– Я уже говорил причину, по которой не дам вам ее обвинить. Поэтому не жди от меня поддержки Драко. Пока я не узнаю, что скрывают Дамблдор и Снегг, я не позволю тебе отдать девчонку в лапы наших предков. Я должен быть рядом с ней, чтобы быстрее все выяснить, – Блейз вдруг ухмыльнулся уголком рта. – Как говорится - «Чем ближе мы к предмету загадки, тем ближе ее разгадка!».

Драко с огромным облегчением понял, что перед ним вновь стоит прежний Блейз Забини, любящий всякие тайны. Что же, значит, напрасны были все эти волнения. Каким бы ни был Блейз Забини, он не опустится до уровня связи с Грязнокровкой.

А ведь Драко в первую очередь подумал именно об этом. О том, что друг влюбился в мугродье. От таких мыслей на душе становилось паршиво. Почему, он сам не знал. Просто сослался на то, что она ГРЯЗНОКРОВКА.

– Я тебя понял, – хмыкнул Драко и внезапно расплылся в улыбке. – Слушай, узнаешь что, дашь знать?

– В первую очередь дам знать тебе! – Блейз улыбнулся в ответ.

– Слушай, Забини, – в очередной раз поморщился Драко. – Ты бы искупался. Или переоделся хотя бы. От тебя за километр несет медикаментами.

****

Лежа в кровати и, умирая со скуки, Кэтрин сверлила взглядом белый потолок Больничного Крыла. Ближе к обеду ее перевели в общий лазарет, где не было ни единой души, так что приходилось самой отвлекать себя от тягостных мыслей. Мадам Помфри категорически запретила ей вставать, к тому же сообщила, что она пробудет здесь еще около недели, пока не восстановится истощенный организм. Это удручало. Кэтрин не горела желанием находиться в треклятом лазарете еще целую неделю, горстями поедая горькие, противные лекарства.

За целый день к ней никто не приходил. Только Снегг, МакГонагалл и Дамблдор заглянули, интересуясь ее самочувствием. А вот Гарри, Рон и Гермиона с Джинни, которых она ожидала увидеть, так и не появились, чего и следовало ожидать. Кэтрин понимала, что прежних дружеских отношений ждать не стоит. Что же… сама виновата! – каждый раз повторяла она себе. Сама оттолкнула друзей из-за своих необдуманных и глупых поступков. Ну кто будет дружить с несостоявшимся убийцей? Ясное дело, в здравом уме – никто! Кому она нужна со своими причудами, от которых никуда не деться и никуда не спрятаться?!

Кэтрин глубоко вздохнула, откинув лезшие в лицо волосы. И зачем, спрашивается, она отрастила их до такой длины? Ах, ну да, папа говорил, что длинные волосы – достоинство настоящей девушки, вот она и не стриглась. Впрочем, Кэтрин самой нравились изобилие и длина собственных волос. Можно было замудрить любую прическу. Мама любила возиться с ее завитушками, заплетая их в изысканные косы, которым завидовали многие девушки. Вот только знали бы они, как тяжело ухаживать за ними, вряд ли бы захотели обзавестись такими же.

Сев в кровати, Кэтрин приглушенно рыкнула. Патлы вконец достали ее и она решила заплести их, чтобы не мешались. Но раздраженно перебирая пальчиками вьющиеся пряди, она поняла, что они запутались во множество узелков – еще бы, две недели не расчесывалась – а гребня, как назло, под рукой не было. Кэтрин тихонько захныкала. Разделив локоны на три части, она выдрала себе достаточный шматок и взвыла от боли. Раньше расчесываться помогала мама или Кристен, сейчас же рядом не было ни одной из них, поэтому приходилось справляться самой. Но без расчески в руках проблема не решалась. Разозлившись, Кэтрин взяла палочку в руки и уже хотела произнести заклинание, чтобы остричься, но тут ее кисти коснулась рука…

– Ты чего делаешь, ненормальная, – недовольным взглядом ее сверлила не кто иная, как Джинни Уизли. – Дай помогу.

Кэтрин с удивлением во взгляде приняла помощь, повернувшись к рыжей бестии спиной. Спустя несколько недолгих минут на грудь упала длинная коса.

– Спасибо, – поблагодарила она, облокотившись на подушки.

– Как ты себя чувствуешь? – Джинни подошла к тумбе, на которой стояла ваза с цветами. – Я принесла свежие, эти уже завяли.

Она вытащила завядший букет, уничтожила его с помощью заклинания, наколдовала новую воду и поставила туда свежие полевые разных оттенков.

– Чувствую себя хорошо. Есть слабость в теле, но это скоро пройдет. А цветы красивые, спасибо. Я все гадала, кто их приносит.

Кэтрин не знала, как себя вести, ведь раньше Джинни ее не особо жаловала. Теперь же ведет себя так, словно не было между ними обид. Дружелюбно улыбается, вежливо разговаривает – что с ней?

– Мама говорит, что цветы поднимают настроение, впитывая в себя всю негативную энергию, – проговорила она, усаживаясь на стул.

– И мама твоя права. Люблю цветы. Как раз полевые, мои любимые, – улыбнулась ей Кэтрин. – А фотографию родителей кто принес?

– Лаванда Браун. Она подумала, что тебе это необходимо, – ответила Джинни, сложив на коленях руки. – Ты прости, что раньше не заглянула. Профессор Снегг пригрозил назначить взыскание, если не будет явки на его уроке, так что сбежать не получилось.

– Оу, все в порядке, не извиняйся, – поспешно вставила Кэтрин.

– Слушай, тебе тут не скучно совсем одной? – как бы между прочим поинтересовалась Джинни.

– Есть немного, – пожала плечами Кэтрин.

И наступила тишина. Девушки не знали, как поддержать разговор. Только тут они осознали, насколько плохо знают друг друга. Им не о чем было говорить, нечего было обсудить. Джинни уткнулась в букет полевых цветов, которые принесла, а Кэтрин теребила уголок одеяла, не решаясь задать крутящийся в голове вопрос, на который знала приблизительный и отнюдь не утешительный ответ.

– Сижу вот и думаю, что же нам делать, – тихо вдруг засмеялась Джинни. – Понятия не имею, о чем нам с тобой говорить.

Кэтрин усмехнулась.

– Если не хочешь здесь находиться, я пойму. Тебе не обязательно делать вид, будто все хорошо.

Джинни удивленно вскинула брови.

– Я не делаю вид, что все хорошо. Ты валяешься в лазарете, и это плохо.

– Да, но… – Кэтрин запнулась. – Я не думала, что кого-то это вообще волнует.

– О, поверь мне, волнует, – заверила ее Джинни. – Гарри особенно.

– Как он? – неожиданно даже для самой себя, поинтересовалась Кэтрин. – Рон, Гермиона, как они?

Джинни медлила с ответом.

– Они не хотят меня видеть, да? – едва слышным голосом пробормотала Кэтрин.

– Нет, что ты! – поспешно опровергла ее догадку Джинни. – Ты же знаешь Гермиону, вечно со своими уроками носится. Профессора только так заваливают заданиями. А Рон, как староста, выполняет свою работу, приглядывая за младшими курсами.

– А Гарри? – повторила Кэтрин, опасаясь увидеть нотки ревности, которые каждый раз проскальзывали в глазах Джинни, когда она видела ее рядом с ним.

Но, к счастью, ничего подобного не последовало. Рыжая забияка вела себя расслаблено и ответила так, как подобает – без грубости и резкости в голосе:

– Гарри отбывает наказание у Филча, за то, что использовал на тебе неизвестное заклинание, из-за которого ты оказалась здесь. А еще, он постоянно торчит у Дамблдора, помогая ему в каких-то делах. В каких - не говорит, партизанит. Да и мы пока не спрашиваем, ждем, когда сам все расскажет.

Захотелось вдруг расплакаться. Почему наказали Гарри, за что? Он ведь спас человека. Спас от нее.

– Мне жаль, что все так получилось! – тихо вымолвила Кэтрин, стараясь не смотреть в глаза собеседницы. – Я доставила вам кучу неприятностей. И Гарри… он ведь ни в чем не виноват.

– Эй, прекрати! – тут же подскочила к ней Джинни, усаживаясь на краешек кровати. – На отработке у Филча еще никто не умирал. Можешь не верить, но пока ты была без сознания, Гарри часами сидел около тебя и разговаривал, надеясь, что ты его слышишь. А сейчас он действительно не хочет тебя видеть. Но не потому, что злится за что-то. Понимаешь, никто не давал гарантии, что ты выживешь. Поэтому ему было тяжко видеть тебя безжизненно неподвижной на больничной койке. Он винил в этом себя.

– В том, что я нахожусь здесь, вина только моя. Я сама отравила свою душу ненавистью и презрением, и мне нет прощения. Я не имела права распоряжаться чужими жизнями, – Кэтрин смахнула со щеки напросившуюся слезинку. – Знаешь, что я чувствовала, когда мучила каждую жертву? Знаешь, каковы были мои ощущения? Я хотела убить, хотела разорвать на части, хотела увидеть и почувствовать кровь, как на теле своей умирающей матери. Хотела…

Она едва дышала. Состояние ее было близко к истерике, но она продолжала выговаривать всю накопившуюся боль, безжалостно терзавшую. Джинни стало ее искренне жаль. Осознавая свои ошибки, Кэтрин Пирс убивала себя чувством вины. Этим она так напоминала любимого Гарри. Приблизившись к ней, Джинни обняла ее, крепко прижав к своему плечу. Из-за рыданий голос Кэтрин срывался, поэтому с трудом можно было понять ее бормотания.

– Я хотела, чтобы они мучились, как мои родители. Хотела, чтобы им было так же больно, как было больно моей матери. Но ведь они ни в чем не виноваты. Не они их убили, – говорила она словно в бреду.

– Я понимаю, как тебе тяжело. Ты потеряла родителей, и на твоем месте я, может быть, поступила бы так же, – попыталась успокоить ее Джинни, укачивая в своих руках как младенца, которого вовремя не покормили. – Мы тебя не осуждаем, что было, то прошло. Главное, ты вовремя осознала свои ошибки, это уже хорошо.

– Ты не понимаешь. Если бы не Гарри, я бы убила его. Я бы убила Драко Малфоя, и всех, кто на тот момент был рядом с ним. Я бы убила и вас, – отстранившись, сказала Кэтрин, посмотрев на Джинни заплаканными глазами. – Мне нет оправдания. Я не понимаю, как ты можешь находиться рядом с таким чудовищем, как я. Ты должна ненавидеть меня, как и раньше.

– Кэтрин, я никогда не относилась к тебе плохо, – сжала ее руку Джинни. – Вся моя грубость являлась следствием ревности. Я ревновала к тебе Гарри и хотела расцарапать тебе лицо, – Джинни улыбнулась, заставив Кэтрин улыбнуться квозь слезы.

– О, я это знала, – ответила она, вытирая мокрые глаза. – Это было видно по твоим взглядам, которыми ты меня ментально убивала.

На этой ноте слезы закончились. Девушки впервые за столь короткое время, что находились вместе, искренне и весело смеялись, вспоминая свое знакомство и его дальнейшее развитие. Они, не спеша, старались узнать друг друга получше, пытаясь раскрыться и показать свое истинное «Я». И у них это удивительно хорошо получалось. Они болтали на самые разные темы, стараясь обходить стороной недавно пережитые события.

Настроение Кэтрин уже не казалось столь плачевным. Она, наконец, осознала, что не была одна даже тогда, когда творила вещи, которые теперь не казались ей здравыми и справедливыми. Она словно заново родилась. Душу больше не сковывали ненависть и презрение. И боль прошла, несмотря на то, что смерть родителей все еще навевала на нее тоску. Да… она скучала по маме и папе, знала, что больше никогда не увидит их, но сердце хранило о них светлую память. Этого было достаточно, чтобы заполнить сжигающую доселе пустоту.

А за окном потихоньку меркло. И когда солнце совсем ушло за горизонт, уступая место одинокой луне и звездам, Джинни собралась уходить, обещая вернуться завтра. Кэтрин грустно было вновь оставаться одной в четырех стенах лазарета, но поделать она ничего не могла. Изможденный организм все еще давал о себе знать, отдаваясь слабостью и ломотой в теле, потому о скорой выписке и речи быть не могло.

– Джинни… – позвала она, когда та уже подошла к дверям. – Знаю, что не имею права просить о чем-либо, но не могла бы ты почаще наведываться? Мне все еще страшно находиться одной.

Джинни, улыбнувшись, кивнула.

– И еще, передай, пожалуйста, Гарри, Рону и Гермионе, что я была бы рада встрече с ними.

– Обязательно передам, – ответила Джинни и скрылась за дверью, оставляя единственную обитательницу лазарета наедине с собой.

Ну… не совсем наедине. Просто никто из них не заметил, как за соседней кроватью, притаившись за плотным пологом, за всей разворачивающейся сценой, с самого начала наблюдал синеглазый паренек. Никто не видел, как сжимались в кулаки его руки, когда оставшаяся здесь девушка горько плакала в объятиях подруги. Он не понимал, почему сердце разрывается на части при виде ее страданий. Но знал, что нестерпимо хочет помочь пережить все невзгоды, которые свалились на ее хрупкие плечи.

Тихонько отодвинув полог, Блейз Забини еще некоторое время наблюдал за Кэтрин Пирс, прежде чем направиться в ее сторону. Она лежала полусидя, разглядывая семейную фотографию в рамке, которую трепетно держала в руках. Грустно улыбаясь, она заставляла его прочувствовать все эмоции, которые сама испытывала на данный момент. Удивительно, но Блейз действительно мог ощущать ее внутренний мир, который сжимался в груди от пережитой разрухи.

– Фотография красивая, но там скоро образуется дырка, если будешь все время туда пялиться, – сказал он, усаживаясь на стул.

Кэтрин подняла на него удивленный взгляд.

– И давно ты здесь? – спросила она, не понимая, как могла не заметить его появления.

– Достаточно долго, – ответил ей Блейз. – Ждал, пока мелкая Уизли уйдет.

Кэтрин нахмурилась.

– Ой, да ладно, – фыркнул Блейз, уловив в ее взгляде осуждение. – Меня ваша болтовня мало интересовала.

– Я в этом не сомневалась! – огрызнулась Кэтрин. – Чего тебе надо?

Блейз тихо рассмеялся, чем привел ее в легкое замешательство.

– Что смешного? – бросила она раздраженно.

– Ничего! – ответил он ей с улыбкой.

– Зачем ты здесь? – спросила его Кэтрин.

– Не знаю! – пожал плечами Блейз. – Просто хочу!

Брови поползли вверх. Что значит, хочет? А он не подумал, что ей неприятно его видеть? Или приятно? Странное ощущение было внутри. Этот Забини вызывал чувство доверия и защищенности. Рядом с ним становилось легко и беззаботно. Его шепот до сих пор звучал в голове эхом колыбельной убаюкивающей музыкой.

«Все будет хорошо, только вернись… вернись… вернись…»
«Я больше не позволю слезам падать с твоих глаз, обещаю… обещаю… обещаю…»
«Я буду рядом… рядом… рядом…»

Нет, нет, нет и еще раз нет! Он такой же, как они! Он будущий убийца! Противный, Мерзкий, Высокомерный Слизеринец! Красивый Слизеринец! Очень красивый и невероятно притягивающий, манящий…

«Дыши… дыши… дыши…» – раздался в голове его голос, и перед глазами пронеслась картинка окровавленных рук, которые зажимали кровоточащие раны на теле – на ее теле.

– Уходи! Я не хочу тебя видеть! – прохныкала Кэтрин, с головой зарывшись под одеяло.

«Хорек Синеглазый, чтоб ты провалился!» – подумала она, стараясь не поддаваться провокациям этих воспоминаний.
Блейз улыбнулся. Забавная она. Совсем еще ребенок. Ребенок, который сбился с правильного пути, свернув не в тот поворот. Но он поможет ей. Он должен, потому что…
Неважно! Просто должен!

– Ты еще здесь? – спросила она приглушенно.

В ответ тишина. Кэтрин привстала, взглянув на него. Он просто сидел, глядя на нее странным, изучающим взглядом. В его глазах не было брезгливости, надменности или презрения по отношению к ней. Синие омуты, затягивающие в свою глубину, казались наполненными теплотой и лаской. В них хотелось тонуть, ими хотелось захлебываться. Кэтрин пугали эти новые ощущения и одновременно вызывали в ней необъяснимый трепет. Такое с ней происходило впервые.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросила она, не в силах отвести от него своего взгляда. – Не смотри так!

– Почему? – задал он вопрос, продолжая испытывать ее своим вниманием.

Кэтрин встряхнула головой.

– Уходи, ты мешаешь мне отдыхать! – попыталась она его прогнать.

– Я мешаю? – удивился Блейз. – Я сижу молча! Не топаю! Не пою! Даже не кашляю!

– Зато пялишься, как будто в первый раз увидел! Иди уже, надоел!

Кэтрин снова зарылась под одеяло.
Блейз вздохнул, встал и собрался уйти, но…

– Подожди! – услышал, не успев сделать и пары шагов.

Кэтрин едва не соскочила с кровати, когда поняла, что без него вдруг стало тоскливо и одиноко. Она-то думала, что благодаря Джинни, эти чувства больше не будут доставлять беспокойств, по крайней мере, в своем полном объеме, однако, как оказалось – это не так. Одиночество и тоска никуда не исчезали. Лишь притуплялись, отвлекаясь разговорами и пустой болтовней, время от времени давая о себе знать.

А рядом находившийся Блейз Забини заглушал весь этот негатив одним лишь своим присутствием, поэтому ее к нему неимоверно тянуло. Вернее, она хотела думать, что именно это является причиной, по которой он сейчас необходим, как воздух, хотя на самом деле все было гораздо сложнее. Это неизвестное притяжение, с ощущением того, что не земля держит тебя, а гравитация, было непередаваемо. Она не понимала, что происходит, но знала, что он просто нужен.

– Если хочешь… останься… – вымолвила она неуверенно, отводя от него взгляд.

Блейз знал, как тяжело дались ей эти слова. Как знал и то, что ей не хочется быть одной. И он вновь остался, потому, что она его попросила. Сел обратно на стул и, ничего не говоря, даже не глядя в ее сторону, уткнулся взглядом в светильник.
Забравшись под одеяло, положив голову на подушки, Кэтрин стала разглядывать привлекательные черты смуглого лица.

– Это был ты? – спросила она тихо. – Тогда, ночью, говорил со мной ты?

Уголки его губ слегка дернулись вверх.

– Я! – отозвался он тихо.

– Зачем? – спросила она. – Я ведь хотела убить вас. Всех вас. Так зачем ты…

– Это неважно! – перебил ее Блейз. – Для меня не важно!

– Нет, это важно! – вымолвила Кэтрин. – Я хочу понять твои поступки!

– Я и сам до конца их не понимаю, – вздохнул Блейз.

– Ты странный! – неожиданно даже для самой себя улыбнулась Кэтрин.

– На самом деле не такой, каким ты меня видишь, – вымолвил Блейз.

На этот раз Кэтрин ничего не ответила. Стоило ли говорить, что она не считает его плохим? Теперь не считает. Ведь все чувства, что были в ней раньше, исчезли. Их больше не было. Сейчас все по-другому. Сейчас все выглядело и казалось по-другому. Даже заносчивый Драко Малфой не вызывал обычную и свойственную ненависть.

Впрочем, симпатии этот Драко Малфой тоже не вызывал. Как и другие Слизеринцы, в чью категорию не входил единственный ученик данного факультета – Блейз Забини. Он отличался от них. Сильно отличался. Кэтрин не видела в нем истинного Слизеринца. Этот человек приносил ей какую-то уверенность, какую-то невиданную нить тепла, которая постепенно проникала в опустевшую душу.

– Спокойной ночи… Забини… – пробормотала она сонно, чувствуя, как тяжелеют веки.

– Спокойной ночи… Кэтрин… – отозвался он, потянувшись к ее руке, сплетая пальцы.

Кэтрин не стала открывать глаза, не стала отдергивать руку, не стала возмущаться. Лишь улыбнулась сквозь сон, осознавая, что рядом находится человек, который слышал мелодию ее сердца.

Глава 10. Полет в Неизвестность

Утонул во сне мир, заснула планета,
Из спящего дома впервые бежим.
В неизвестность купили два редких билета,
Рискнули нарушить привычный режим.

В бездонное небо к Селене взметнулись,
Волшебная сила тянула нас вверх.
И в море блестящих комет захлебнулись,
И слышался лунной бестии смех.

Поднялись чуть выше, за грани небес,
Вселенная тотчас пропала.
И грозный Нептуна трезубец исчез,
И только Эрида сверкала.

Безумная ночь, не гони нас домой,
Открой эмпирей для любого поэта.
Сольемся мы с небом, сольемся с луной,
Ведь есть в неизвестность два редких билета.


Ванна, наполненная горячей водой, в которой Кэтрин с наслаждением утопала, напевая себе под нос веселую песенку, казалась раем после двухнедельного «отдыха» в лазарете. Настроение было на высоте, и все вокруг казалось прекрасной сказкой, раскрашенной цветами спокойствия и умиротворения. К счастью для нее, неделя в Больничном Крыле пролетела довольно быстро, и вот сегодня она, наконец, сможет приступить к долгожданным занятиям. Здоровье постепенно нормализовалось, однако слабость иногда давала о себе знать из-за головных болей, которые порой доставляли кучу неудобств. Хотя и эта патология тоже стала реже себя проявлять. Одним словом, с каждым новым днем становилось все лучше и лучше. Плюс ко всему прочему, радость доставляли наладившиеся отношения с Гермионой и Роном, которых Джинни привела на следующий день, после того, как Кэтрин очнулась. Они поговорили и решили забыть о том, что произошло в ночь, когда Гарри выпустил из своей палочки заклинание, благодаря которому изменил ее мировоззрение. Только вот огорчало, что сам Гарри ни разу так и навестил ее. Ребята сказали, что все дело в отработке у Филча, после которых он сразу же пропадает в кабинете Дамблдора. Чем он там занимается, никто до сих пор не знал, так что, больше на эту тему они не разговаривали.

Джинни приходила каждый день. Приносила новые букеты цветов и подолгу сидела, болтая ни о чем. Она была интересным собеседником, веселым. Вмиг поднимала настроение своими шутками и девичьими сплетнями.
Рон заглядывал не менее часто, рассказывая о тренировках по квиддичу, на одной из которых он стал новым вратарем, победив во время проб Кормака Маклаггена. Кэтрин была искренне рада за друга, похвалив его так, что тот невольно покраснел до корней волос.
Гермиона тоже приходила, но не так часто, как хотелось бы. Все-таки статус лучшей ученицы нужно было оправдывать, да и потом, работу старосты никто не отменял. Однако она всегда приносила с собой интересные новости. Так, например, Кэтрин узнала от нее о скором матче по квиддичу, который должен был состояться между Гриффиндором и Слизерином. И о том, что Гарри сильно переживает по этому поводу, так как на кону стояла судьба Кубка.

Еще много разных тем они обсуждали, шумом и гамом раздражая мадам Помфри. А когда они вконец ее доставали, ворчливая медсестра прогоняла ребят, напоминая о скором звонке комендантского часа. Но Кэтрин не расстраивалась их уходу, потому что знала, что одна не останется. К ней всегда приходил Блейз Забини. Каждый вечер он проскальзывал мимо сурового медика и оставался с ней на всю ночь. Сидя на стуле, положив голову на краешек кровати и держа ее за руку, он засыпал. А под утро, пока никто не видит, возвращался в свою спальню, чтобы хоть немного отдохнуть в нормальной позе и принять освежающий душ. Присутствие этого парня стало до такой степени свойственным и обыденным, что Кэтрин неосознанно считала каждую минуту в его ожидании. И это ожидание оправдывало себя в полной мере. Им всегда было чем заняться. Например, Блейз помогал ей переписывать лекции, на которых она отсутствовала долгое время. Разъяснял ей некоторые темы, с выражением лица строгого учителя. А так же обучал ее новым заклинаниям, которым сам владел на высшем уровне. Естественно, без сарказмов и едкостей дело не обходилось, но завязывала это в основном сама Кэтрин. Блейз же спокойно ее выслушивал, стараясь не показывать своего насмехающегося взгляда. Он вообще в последнее время старался с ней не пререкаться и не спорить, чем собственно и пользовалась Кэтрин, то и дело до него задираясь. Привычка, что ж поделаешь. От привычек всегда трудновато избавиться.

Кэтрин улыбнулась. Удивительно, они расстались всего несколько часов назад, а она уже скучала по его синим глазам. Это ж надо было так сильно к нему привязаться.
Вздохнув, Кэтрин нехотя выключила воду и вылезла из ванны. Как бы хорошо ей сейчас не было, а на учебу идти надо. К тому же, она очень хотела поговорить с Гарри.
Надев на себя школьную форму, Кэтрин посмотрелась в зеркало, разочарованно отметив свою худобу. Вот тебе результат проведенного времени в Больничном Крыле. Что же, придется поправляться.

Заклинанием высушив волосы, сделав себе хвост, надев мантию и взяв сумку, Кэтрин отправилась к Дамблдору. Мадам Помфри настоятельно просила заглянуть к нему, прежде чем идти на занятия. Однако, подойдя к входу директорского кабинета, Кэтрин вспомнила, что не знает пароля. К счастью, он и не потребовался. Горгулья с шумом отъехала в сторону, пропуская ее внутрь, так что спустя несколько секунд она уже стояла во владениях седовласого старика, оглядывая обстановку круглого светлого помещения…

Уютно, тепло и… Кэтрин принюхалась. В воздухе витал приятный запах лимона. С левой стороны, от нее, вдоль стен, располагались высокие книжные стеллажи, вдоволь набитые самыми разными древними фолиантами и манускриптами. Зажженный камин находился под полочками, на которых стояли разнообразные серебряные приборы. С правой стороны стоял шкаф со стеклянными дверцами, сквозь которые были видны колбы, наполненные какой-то светящийся субстанцией. Недалеко еще один шкаф, чуть меньше первого – как поняла Кэтрин, внутри находился «Омут Памяти». Сам же хозяин сего имущества обнаружился у окна.

– Добрый день, мисс Пирс, – не поворачиваясь, поприветствовал он ее. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, все хорошо, – ответила Кэтрин, продолжая с интересом разглядывать окружающую обстановку. Тут в поле ее зрения попала птица, сидевшая на жердочке.Красивая птица, похожая на… – Это ведь феникс, сэр? – удивленно спросила Кэтрин, подходя ближе к крылатому чуду.

Она знала о фениксах только из книг и даже предположить не могла, что подобной красотой может кто-то владеть. Являясь свободолюбивыми существами, фениксы никогда никому не прислуживали, потому Кэтрин с немым восхищением разглядывала диковинную прелесть, даже не замечая того, как рядом с ней оказался Альбус Дамблдор. Сидя на жердочке, прелесть чистила себе перья желтоватым клювом.

– Фоукс, – сказал Дамблдор, с обожанием глядя на своего питомца.

– Я читала о фениксах, – кивнула Кэтрин. – Но в книгах не было сказано, что их можно держать как домашних зверушек.

– Он и не является домашней зверушкой, – улыбнулся Дамблдор. – Я ему друг, но никак не хозяин.

– Вы позволите? – Кэтрин протянула руку в сторону Фоукса, но остановилась от него в паре сантиметров. Дамблдор лишь улыбнулся, слегка кивнув головой. – Невероятно! – выдохнула Кэтрин, прикоснувшись к мягким перьям.

– Удивительные существа эти фениксы. А самое главное, очень полезные и верные друзья, – Дамблдор медленно направился к своему столу, и Кэтрин ничего не оставалось, как последовать вслед за ним.

– Мадам Помфри сказала, что вы хотите видеть меня, – сказала она, остановившись у директорского стола.

– Верно, – кивнул Дамблдор, усаживаясь на свое рабочее место. – Наверняка вы уже в курсе, что никто из учеников не знает, кем на самом деле являлась Черная Пантера. Разумеется, кроме ваших друзей и Драко Малфоя с Блейзом Забини. Остальные же думают, что вы очередная жертва нападения зверя. Исходя из всего этого, я прошу вас не использовать свою анимагическую форму в стенах школы. Мы с трудом уговорили родителей пострадавших вывезти предполагаемое животное за пределы Англии. Они хотели линчевать вас сами.

Кэтрин опустила взгляд. Как же стыдно. Она пошатнула репутацию школы и заставила самого мудрого и сильного волшебника лгать. Как же теперь смотреть в глаза преподавательского состава? Уж им-то точно известно, кем на самом деле являлась Черная Пантера.

– Я знаю, что совершила много ошибок, – пробормотала Кэтрин. – Знаю, что поступки мои оправдать невозможно, как ни старайся. Но… поверьте мне,я очень сожалею об этом.

– Каждый человек совершает ошибки, мисс Пирс, – услышала она в ответ сиплый голос. – Но как он их совершает, так он и должен их исправлять.

Пересилив чувства вины и стыдливости, Кэтрин взглянула на Дамблдора. Можно ли понять его слова так, как она поняла их?!

– Что я должна сделать? Только скажите, я выполню любую просьбу. Если прикажите покинуть стены этой школы, я уйду, не оборачиваясь, без слез и уговоров дать мне шанс все исправить. Мне правда очень жаль, что вам пришлось лгать, покрывая меня перед Пожира…

Кэтрин осеклась. А ведь эта осечка так и останется для нее неисправной. Пожиратели Смерти в ее понимании всегда будут безжалостными убийцами и расхитителями чужих жизней, и это не изменить никакими доводами и предубеждениями. Да… она готова была искупить свою вину перед друзьями, перед этим человеком, перед другими учителями, но… перед теми, кого покалечила – НЕТ. Никогда и ни при каких-либо обстоятельствах. Уж лучше исключение, нежели унижение перед теми, кто этого не заслуживал.

– Простите… – пробормотала Кэтрин. – Я только хотела сказать, что не хотела вас подставлять, испортив своими поступками репутацию школы.

– Юность… – вздохнул Дамблдор. – Юность - это именно та пора, с которой мы связываем все свои самые смелые ожидания. Но ведь на самом-то деле неважно, кто ты: маггл, сквиб, или же самый настоящий волшебник. В первую очередь, ты просто человек: любимый, любящий и алчущий свободы.

Кэтрин против воли выгнула бровь. Не понимала она, к чему ведет Дамблдор. Слова его были сказаны совершенно не к месту. Но слова эти явно имели определенный смысл. Смысл, который она не улавливала.

– Вам ничего не нужно делать, Кэтрин. И исключать вас никто не собирается. Репутацию школы невозможно пошатнуть таким опрометчивым способом, – Дамблдор сложил на столе руки, вглядываясь в ее лицо. – Вы еще совсем молоды, так что просто живите и наслаждайтесь жизнью, это единственная моя просьба. Я понимаю, вам пришлось сложно после смерти родителей, но они вряд ли хотели бы, чтобы дочь утопала в страданиях. Потому, я думаю, стоит начать жизнь с чистого листа, расписывая ее так, как вам будет угодно. К тому же, в этом вам могут помочь друзья.

На этот раз Кэтрин улыбнулась, не смотря на то, что складывалось впечатление, будто она находилась на приеме у школьного психиатра, считающего, что перед ним сидит суицидник. Да… может, в какой-то степени, оно так и было. В душе Кэтрин действительно желала самой себе смерти, чтобы быстрее оказаться рядом с мамой и папой. Но сейчас ей уже не хотелось уходить в мир иной. Она просто смирилась с их гибелью и приняла жизнь такой, какой она являлась – Жестокой и Несправедливой. Однако, несмотря на это, в ней все же был проблеск света, заключившийся в нескольких людях, которые так же стали дороги сердцу…

Не по годам умная и справедливая Гермиона. Наивный и чуть глуповатый Рон. Рыжая непоседа Джинни. И вечно опекающий всех Гарри. Все они стали ее спасением. А синеглазый паренек Блейз Забини, внезапно вторгшийся в ее жизнь, занял особое место в разрушенном, но все еще обустроенном мире. Он стал ее лекарством от самоуничтожения. Глупое сравнение, но верное. Кэтрин была благодарна Богу за то, что он подарил ей таких замечательных друзей.

– Знаете, профессор, – начала она тихим голосом. – Я солгала вам. Ведь на самом деле совсем не жалею о том, что произошло. Не жалею, что причиняла кому-то боль и страдания, испытывая все это вместе с ними. Не жалею, потому что если бы не эти негативные чувства, я бы не встретила Гарри и Рона, Гермиону и Джинни. Они действительно замечательные люди. Благодаря им, я познала то, чего мне так не хватало за последние два года.

– Да… эти ребята знают толк в дружбе, – улыбнулся Дамблдор.

– Да… ОНИ знают, – с внезапно накатившей грустью пробормотала Кэтрин.

Дамблдор склонил голову набок, вглядываясь в девичье лицо. Совсем еще юная и… такая глупая. Ей явно стоит пересмотреть свои приоритеты. Ведь только тогда она увидит все, что скрыто от посторонних глаз за пеленой враждебности и недоверия.

– Кристен Паркер неплохой человек, мисс Пирс. На долю этой девушки тоже выпало немало страданий.

Кэтрин удивленно взглянула на старика.
Как он догадался, что мысли ее были о Кристен?

– В прошлом году у нее погиб отец, – пробормотала Кэтрин. – Я бы многое хотела сказать ей. Хотела бы выразить ей свои соболезнования и быть рядом в трудную минуту, но…

– Не будем о плохом, – свернул не самую приятную тему Дамблдор. – Хочу поговорить об учебе. Вернее, похвалить вас за достижения. Профессор Слизнорт очень вами доволен. Говорит, вы хорошо проявляете себя в зельеварении. Плюс ко всему, вы зарабатываете высокие баллы на уроках профессора Снегга, и это явление я могу назвать крайне удивительным.

– Профессор Слизнорт переоценивает мои способности, сэр, – смущенно, ответила Кэтрин. – Что же касается профессора Снегга, то скажу вам одно - «Защита от Темных Искусств» является моим любимым уроком. Даже будучи в Шармбатоне, я питала к нему интерес. Но, несмотря на это, до Гермионы мне далеко.

– О, мисс Грейнджер умна не по годам, – согласился Дамблдор. – Я горжусь тем, что такая, как она, учится в стенах этой школы.

– Такая,как она, то есть магглорожденная? – уточнила Кэтрин.

– Не важно, какого она происхождения, – послужило ответом ей. – Важно только то, что она любит и почитает магию так же, как любят и почитают ее чистокровные волшебники.

– Вы правы! – согласилась Кэтрин. – Только жаль, что чистокровные волшебники этого не понимают, считая, что таким как она… и… я… не место в их мире.

– Скажите, а как ваши внеклассные успехи? – поинтересовался Дамблдор, пристально наблюдая, как на девичьем лице отражается недоумение.

– Простите? – не поняла его Кэтрин. Как же быстро он менял темы разговоров.

– Ну… мне сказали, что Блейз Забини много времени проводил у вас в лазарете, вот я и подумал, что…

– А… – дошло, наконец, до нее. – Нет… Нет, что вы… – промямлила Кэтрин, заливаясь краской. – Мы подружились, несмотря на то, что произошло, это правда. Он замечательный, отзывчивый и не совсем Слизеринец. Но… Нет сэр… Он друг.

– Извините меня, – вновь улыбнулся Дамблдор. – Я просто полюбопытствовал.

– Все в порядке, – поспешно вставила Кэтрин. – Думаю в этом нет ничего предрассудительного.

– Ну, тогда хватит болтовни. Вам пора на занятия. Думаю, преподаватели обрадуются возвращению столь талантливой ученицы, – подмигнул ей Дамблдор. – И еще… я бы хотел попросить вас передать мистеру Забини и мистеру Малфою просьбу зайти ко мне после всех занятий. У меня к ним есть важное дело.

– Да… конечно… я передам. Еще раз приношу свои извинения за то, что доставила вам столько проблем. И спасибо, профессор, за вашу доброту и понимание.

Поблагодарив седовласого старика, Кэтрин ушла. А Дамблдор, проводив ее взглядом, вновь встал у окна, глядя во двор школы. Деревья постепенно становились голыми, небо затянуло тяжелыми серыми тучами, где-то вдали прогремел гром. Время… время неминуемо двигалось вперед. Тьма… тьма наступала на пятки, подгоняя к неизбежной борьбе за светлое будущее.

– Дети, радость и счастье этого мира… его Надежда… – прошептал Дамблдор, наблюдая за первыми каплями дождя, упавшими на сырую землю. – Зачем же губить все это, Том?!

****

Черт побери, ну и утричко выдалось! Гермиона глубоко вздохнула, в уме досчитав до десяти, чтобы успокоить нервы, но…

– Гарри, Рон, немедленно прекратите истерику, – тем не менее рявкнула она, вот уже добрых полчаса наблюдая за парнями, у которых случился нервный припадок.

Причина их состояния была вполне оправдана – они лишились одного из своих загонщиков. Таковым являлся Джимми Пикс, по своей неосторожности свалившийся с лестницы, пересчитав ребрами оставшиеся ступени, с которых не успел спуститься. Как ни странно, ребра-то его остались целы. А вот с рукой были проблемы, и что теперь делать –никто не знал. На носу был матч против Слизерина, от которого зависела судьба Кубка. Два других факультета вряд ли даже команду соберут, ведь лучшие их игроки уже закончили школу. Гермиона была уверена, что в этот раз победить Слизерин будет не так-то просто…

Замены не было, разве что Кормак Маклагген, которому никто не доверил бы место загонщика, ибо на одной из тренировок, не справившись с бладжером, он едва не отправил Гарри в лазарет с проломленным черепом. Это, кстати, в дальнейшем послужило одной из причин исключения Маклаггена из списка игроков. Юноша был слишком самовлюбленным и самоуверенным, пытающимся всем доказать, что, окажись он на месте любого другого, сделал бы его работу лучше. Он постоянно отдавал всем приказы, поучал и указывал на ошибки. Одним словом, вел себя так, будто являлся капитаном команды, тем самым подрывая авторитет Гарри и не завоевывая свой собственный.

Таким поведением Маклагген настроил против себя всю команду, вследствие чего стал всего лишь запасным вратарем. И сейчас, сидя за завтраком в Большом Зале, Гарри и Рон жалели, что ранее не подумали и о запасном загонщике. Маклаггена брать на эту роль никто из них не желал, однако, особого выбора не было. Один загонщик не справится с двумя противниками, а противники из Слизерина были сильны. Ими являлись Крэбб с Гойлом, извечные телохранители Драко Малфоя. Конечно, парни болваны болванами, но вот силушки им не занимать. Именно поэтому Гарри нужна была особая защита со стороны своей команды. Но вся катастрофа заключалась в том, что матч состоится уже завтра. А это значило, что времени решить данную проблему у них нет.

– Мальчики, не нужно расстраиваться раньше времени. Может быть, Пикс не так уж и плох, – попыталась успокоить друзей Гермиона.

– У него перелом руки, Гермиона, здесь и без мадам Помфри все ясно. Даже если кости срастутся, ему нельзя будет делать резких движений как минимум полторы недели. А матч уже завтра, – отчаянно высказался Рон. Он даже не завтракал от волнений и переживаний.

– Рон прав! – слова,только что появившейся Джинни, прозвучали как приговор. – Я отвела Джимми в Больничное Крыло. У него перелом в нескольких местах, так что вряд ли он сможет играть. Нужна замена, – поставила она в известность, опустившись на скамью рядом с Гарри.

Рон застонал от досады. Гарри его поддержал, ударившись лбом об столешницу. Джинни вздохнула.

– Кстати, Кэтрин не появлялась? – спросила она. – Мадам Помфри сказала, что выписала ее рано утром.

– Не появлялась, – ответила Гермиона. – Да прекратите вы! – метнула она взгляд в сторону мальчишек. – Мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Что придумаем? – едва не взвыл Рон.

– Мы проиграем! – сделал заключение Гарри.

– Игра еще не состоялась, а ты уже сдаешь позиции?! – возмутилась Гермиона, сверля его недовольным взглядом.

– Нет, я озвучиваю факт! – ответил ей поникший Гарри.

Покачав головой, Гермиона глянула в сторону Слизеринского стола, наткнувшись на довольного Драко Малфоя. Знает? Конечно, он уже знает об их проблеме. А как же не знать, если все об этом трезвонят с утра пораньше. Хорек хвастливый…

– Гермиона, нет замены, понимаешь? Кого мы поставим в роли загонщика? – жестикулировал руками Рон. – Невилла? Да он и пяти минут не продержится на метле! Не в обиду, Невилл, – бросил он в сторону Невилла. – Симуса? Да он толком-то летать не умеет! Кто еще?

– Ну, возможно, я смогу вам помочь, – раздался над головой девичий голос.

– Что? – растерялся Гарри. – То есть, привет! – спохватился он, смущенно почесав затылок.

Перед ними стояла Кэтрин Пирс. Бодренькая и совершенно здоровая Кэтрин.

– С возвращением! – откликнулась Гермиона, пододвигаясь ближе к Джинни.

– Спасибо, рада вас видеть, – ответила Кэтрин, усаживаясь рядом с Роном. – И я могу помочь, – повторила она, оглядывая непонимающие лица друзей, до которых минуты две доходил смысл сказанного.

– Ты играешь в квиддич? – искренне удивилась Джинни.

– Нет, но правила знаю, – ответила Кэтрин. – А что случилось? Кого не хватает в команде?

– Загонщика, – промямлил расстроенный Рон. – Джимми Пикс упал с лестницы, так что играть не сможет. Ричи Кут один не справится, поскольку даже при большом желании не сможет уследить за двумя бладжерами. Замены Пиксу нет, и мы понятия не имеем, что делать. Матч уже завтра.

– Насколько я помню, загонщики защищают свою команду от бладжеров, отбивая их битой, предпочтительно в направлении игроков противника, верно? – процитировала Кэтрин отрывок из учебника. – Вам повезло. Я умею орудовать битой. Увлекалась как-то бейсболом, так что ударчик у меня отработанный.

Рон искоса глянул на хрупкую фигуру однокурсницы, сомневаясь в ее способностях. И тут весь передернулся, на мгновение представив себе картину, в которой Крэбб с Гойлом отбивают в ее сторону бладжер.

– Что скажешь, Гарри? – спросил он, покосившись уже на друга.

Как бы прискорбно это не звучало, Рон был согласен даже на такую замену. Но последнее слово всегда остается за капитаном команды.

– Исключено! – отрезал Гарри. – Я не беру в команду неопытных игроков. К тому же она только что вышла с Больничного Крыла. А учитывая факт того, что в Слизерине загонщиками являются Крэбб с Гойлом, то это вообще плохая идея. Можно было бы взять ее на роль охотника. Но на роль загонщика, нет.

Он говорил так, словно ее тут не было и это неприятно кольнуло. Кэтрин поняла, что Гарри все еще винит себя за то, что тяжело ранил ее, потому старается избегать. Что же… обидно, досадно, но ладно. У нее еще будет время поговорить с ним, сейчас главное –добиться его расположения.

Квиддич был ее несбыточной мечтой, и Кэтрин хотела хотя бы раз испытать те чувства, которые испытывали все игроки, находясь на арене. Она всегда хотела оказаться на поле среди сборной команды. И в этот раз, она должна была добиться того, чего так хотела. Ведь всегда добивалась. Пожалуй, и это осталось в ней неизменным.

– Другого варианта нет. В неполном составе нас вообще могут исключить, – взмолился Рон.

– Верно! Пусть хотя бы попробует, – поддержала его Гермиона.

Гарри молчал, обдумывая и взвешивая все за и против. С одной стороны, Рон и Гермиона действительно правы. Их могут либо исключить из-за недостающего игрока, либо они проиграют, потому что один загонщик с двумя не справится. А если еще противники пошлют его в нокаут, то это вообще будет полным крахом.

– Если хочешь, я могу показать, как летаю, – аккуратно вставила Кэтрин.

Молчание со стороны Гарри продолжало длиться еще несколько недолгих минут. Потом он все же заговорил:

– Хорошо. Тренировки у нас закончились еще вчера, но я бы хотел посмотреть на твой полет. Сегодня, после всех занятий, буду ждать тебя на поле для квиддича. Метла есть?

– Есть! – кивнула довольная Кэтрин.

– И где ты ее прячешь? – удивился обрадовавшийся Рон.

– Заклинание уменьшения. Засунула ее в чемодан, купив в Косом Переулке, перед началом учебного года.

Кэтрин улыбалась. И хоть внешне она вела себя спокойно, но в душе хотелось визжать от радости, нахлынувшей на нее теплой волной.

****

Довольный до невозможности Драко Малфой, наблюдая за бившимися в истерике Гарри Поттером и Роном Уизли, мысленно завывал от накатившей радости. Как же удачно все складывается. Фортуна, наконец-таки, улыбнулась ему, столкнув неуклюжего Джимми Пикса с лестницы за день до матча. В этом году победа будет за Слизерином, Драко почему-то был в этом уверен. По крайней мере, шансов у них больше. Почему? Да потому что, судя по унылым лицам Гриффиндорцев, замены у них нет. А это означало, либо их дисквалифицируют, либо Крэбб с Гойлом сделают свою работу блестяще, стукнув бладжером по голове вышеупомянутого Поттера.

Драко готов был петь от предвкушения победы. Захотелось вдруг по-детски подразнить Золотого Мальчика, показав ему язык, или хотя бы бросить в него пару колкостей. И Драко уже собирался воспользоваться вторым вариантом, но крутящиеся на языке едкости так и не слетели с его языка. Причина? В Большом Зале появилась ОНА. Кэтрин Пирс собственной персоной. Под взглядами улыбающихся студентов, которые таким образом приветствовали ее, она направлялась к столу своего факультета, а через несколько секунд уже сидела между Грейнджер и Уизли, вписавшись в их разговор.

Драко нахмурился, всматриваясь в ее лицо. Изменилась – первое, что пришло в его голову, когда он увидел ее улыбку. Что-то в ней незримо изменилось, но что именно – он никак не мог понять. Он всматривался в нее с таким рвением, что замечал каждую мелочь во внешности невыносимой девчонки: ее худобу, с нерастраченной привлекательностью; тонкие запястья; чуть впалые щеки; и собранные в конский хвост волосы, которые больше всего нравились ему распущенными, водопадом струящимися вдоль спины. Но все это было не то. В ней изменилось что-то другое. Что-то такое неуловимое, но почти заметное. Нужно было заглянуть чуть глубже, отодвинув внешние признаки на задний план. И осознание пришло сразу же, как только в нем перестал говорить ценитель женской красоты.

Ее глаза! Именно в глазах скрывалось то самое, чего Драко никак не мог понять. В ее глазах сейчас были эмоции, которые до этого полностью отсутствовали. Презрение и ненависть заменились блеском теплоты и понимания, а отчужденность – жизненной радостью. Сейчас она уже не казалась холодной и бездушной стервой, какой была совсем недавно. Сейчас она была обычной девушкой. Подростком, сломленным жизнью, но упорно борющимся за свою судьбу. Невинная и неприступная, как дитя, она о чем-то оживленно разговаривала с Грейнджер, а потом улыбнулась Уизли, и Драко вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы и ему она так же улыбалась. Эта мысль хоть и возникла всего лишь на мгновение, но подействовала на него, как ушат ледяной воды. Выматерив себя не самыми приятными словами, Драко проклял день ее появления в Хогвартсе и, затолкав все свои фантазии в одно глубокое темное место, оглянулся по сторонам, надеясь на то, что никто не заметил его открытых разглядываний в адрес Грязнокровной девки.

На радость, никто и не заметил. Почти никто. Ощущая пристальное внимание к своей персоне, Драко наткнулся на недовольное личико Кристен Паркер. Выгнул бровь, мол – «Чего надо?» – но она не ответила. Лишь отвернулась к Теодору, перед этим презрительно глянув в сторону бывшей подруги. Драко шумно выдохнул. Плевать, конечно, что эта блондинистая кукла нафантазировала, увидев его явный интерес к извечной сопернице, но вот к своим собственным ощущениям он равнодушным остаться не мог. Слишком много места в его мыслях занимала Кэтрин Пирс. С самого первого дня своего пребывания в школе она не дает ему покоя, преследуя даже во снах. Чертова девка притягивает к себе его внимание, и он не в силах с этим бороться. Желание покалечить ее с каждым разом возрастало, потому что влечение к ней пересиливало. И как бы Драко ни старался погасить в себе думки о ней, у него ничего не получалось.

– С тобой все в порядке? – растормошил его Блейз, вытаскивая из тягостных мыслей. – Чего такой угрюмый?

Драко глянул на Блейза, и только сейчас заметил, в каком положении находился. Оказывается,с болезненной гримасой сжимал голову руками, что и подметила Пэнси.

– Голова болит? – поинтересовалась она, отложив очередной женский роман, которыми частенько увлекалась, в сторону. Девчонка, что с нее взять. Как же она порой бесила его своей опекой.

– Все в порядке, – ответил ей Драко, услышав звонкий смех со стороны Гриффиндорского стола.

Она смеялась! Поганая Грязнокровка!
«ЧЕРТ, ЧЕРТ, ЧЕРТ!» – взвыл внутренний голос.
Ну что такое?! Ну почему глаза сами ищут ее?!

Драко помассировал виски, понимая, что потихоньку начинает сходить с ума. Нужно было срочно обратить свое внимание на кого-нибудь другого, чтобы мысли о Кэтрин Пирс перестали его терроризировать. Серые глаза тут же забегали в поисках жертвы. Таковая довольно-таки быстро нашлась. К тому же, еще и сама проявляла к нему ярый интерес…

Без сомнений, неподалеку расположившаяся Астория Гринграсс была достойной кандидатурой. Она исподтишка бросала на него робкие взгляды, но смелости сделать первый шаг ей явно не доставало. Красивая, высокая девушка, с пшеничным цветом волос и пронзительно-голубыми глазами вполне заслуживала его внимания.

Драко улыбнулся ей уголком рта, игриво подмигнув. Результат последовал незамедлительно. Девчонка вмиг смутилась, но взгляда от него не отвела. Наоборот, одарила его очаровательной улыбкой, обнажив свои ровные белые зубки. Воистину, мистер и миссис Гринграсс могли гордиться своими двумя дочерьми…

Дафна и Астория обладали чрезмерной красотой, на них родители возлагали большие надежды и метили им в мужья… ну да – Забини и Нотта. Драко тоже являлся кандидатурой, но был вычеркнут из списка женихов сразу же, как только отец провалил свое задание в Министерстве Магии. Однако Драко это не огорчало. И ничего не мешало затащить в койку Гринграсс-маладшую.

К слову, младше она была всего на год, и все знали, что она влюблена не в кого-нибудь, а именно в него – Драко Малфоя. Сестрица же старшая, Дафна, сходила с ума по Забини, который и стал впоследствии ее первым мужчиной. Только вот зря она строила иллюзии на его счет. Забини не был романтиком и продолжать отношения с ней не собирался, поскольку быстро терял интерес к легко доступным девушкам. Но, несмотря на это, Дафна Гринграсс продолжала его добиваться, мечтая о том, что однажды он все же одумается и поймет, что кроме нее ему никто больше не нужен.

А вот с Асторией дела обстояли иначе. Драко не хотелось трогать эту невинную девочку. Не хотелось слушать истерик и слез, которые могут последовать после разрыва. Но сегодня он вдруг передумал. Нужно было отвлечься. Нужно было выбросить все лишнее из головы и снять напряжение. Нужно было выбросить мысли о НЕЙ. О девушке по имени Кэтрин Пирс.

****

Занятия для нее проходили в полное удовольствие, она никогда не была так рада находиться в обществе преподавательского состава. Благодаря Блейзу все пропущенные темы уроков Кэтрин знала назубок и за это получила, к большому разочарованию Слизеринцев, достаточное количество баллов. Даже по «Истории Магии» Кэтрин умудрилась заработать пятнадцать призовых очков. Призрачный профессор Карберт Бинс был очень доволен тем, что хоть кто-то в открытую не зевал на его занятии.

И вот остался последний урок. Урок «Зельеварения». Гораций Слизнорт был так рад возвращению Кэтрин, что на радостях этих заставил всех изготовить «Амортенцию», вопреки всем громким возмущениям, разделив студентов на пары из враждующего факультета.

Как же облегченно вздохнула Кэтрин, когда ей в напарники достался Блейз. Казалось, будто судьба нарочно сталкивает их каждый раз нос к носу. Впрочем, Кэтрин против и не была. Ей нравилось его общество. С ним было легко и свободно. Он понимал ее с полуслова, угадывал все ее желания, познавал ее внутренний мир. Она не понимала, как ему это удается. Да и не старалась понять. Стоя напротив него, Кэтрин с надменным выражением лица смотрела на его улыбчивую физиономию…

– Снова ты?! – скрестив на груди руки, вымолвила она, прищурившись.

– Опять! – последовал невозмутимый ответ.

Минутная пауза и тихий смех с их стороны привлек внимание рядом расположившейся Гермионы Грейнджер, которая, к своему огромному недовольству, оказалась в паре с Драко Малфоем. Не ожидала она от Кэтрин такого дружелюбия по отношению к Слизеринцу. Даже рот открылся от изумления. Стоило бы сказать, что и Драко Малфой далеко от нее не ушел. Тоже был немного в недоумении от такого поведения со стороны друга и этой Грязнокровной девчонки.

Весь урок они о чем-то тихо переговаривались, и над чем-то – или над кем-то – посмеивались. Вели себя, словно являлись старыми знакомыми. На них уже стали коситься все однокурсники, не понимая, что происходит, а им хоть бы что. Ничего вокруг не замечали, готовя свой любовный напиток. Драко едва не вывернуло наизнанку от того, что название зелья сочеталось с обстановкой этих двоих. Тьфу, на них…

– Почти готов. Осталось подождать, пока закипит, – сделала заключение Кэтрин, глядя в бурлящий котел.

– Странный запах у этого зелья, – принюхавшись, пробормотал Блейз. – А дымка должна быть розовой?

– Да, наверное, – ответила Кэтрин. – В книге нет данного состава, так что, ориентируемся по записям, которые профессор написал на доске.

– И приспичило же именно «Амортенцию» ему приготовить, – проворчал Блейз.

– Что так? Боишься, что я тебе ее куда-нибудь подмешаю? – хитренько улыбнулась Кэтрин.

– Нет. Боюсь, что данным составом может воспользоваться некто иной, – пробормотал Блейз, покосившись в сторону Дафны Гринграсс. – И все бы ничего, только вот ошибка в составе, может привнести плохие последствия. Зельеварение, знаешь ли, штука тонкая. А у некоторых девчонок руки не из того места растут, поскольку они ничерта не смыслят в данном направлении науки.

И будто в подтверждении его слов, котелок пары Дафны Гринграсс и Симуса Финнигана взорвался. Впрочем тут стоило бы подумать, кто из этих двоих виноват в возгорании еще не законченной «Амортенции», ибо ярая предрасположенность к пиротехнике была только у Финнигана.

– У-ууу, я смотрю поклониц у тебя хоть отбавляй, – подшутила Кэтрин, но тут же посерьезнела. – Кстати. Чуть не забыла. Дамблдор просил передать, тебе и Малфою, явиться после всех занятий к нему в кабинет.

– Зачем? – нахмурился Блейз.

– Без понятия, – пожала плечами Кэтрин. – Меня просто попросили передать, не вдаваясь в подробности.

В этот момент со стороны послышался язвительный смешок.

– Значит, после всего случившегося ты стала почтовой совой у старого маразматика? – с гадкой ухмылкой поинтересовался Драко Малфой.

Гермиона просверлила противного Слизеринца свирепым взглядом. Кэтрин тоже в долгу не осталась. А Драко совсем не удивился подобной реакции. Отзываться подобным образом об Альбусе Дамблдоре в присутствие Гриффиндорцев всегда чревато таким вот последствиям. Старик ведь является идолом поклонства для этих храбрецов. Хах, вот только не для него…

– Надо же, как все обернулось, – продолжил Драко разбрасываться сарказмом. – Старик верно совсем из ума выжил, раз уж позволил социально опасному человеку и дальше обучаться среди мирного народа.

Кэтрин хмыкнула. Она прекрасно понимала, чего добивается этот Хорек. Пытается вывести ее на эмоции. Только вот напрасно. Такие, как он, не заслуживают к себе даже банального внимания с ее стоны. Тем не менее оставить выпад без этого внимания, Кэтрин не могла…

– Я смотрю, тебе поговорить не с кем, Малфой?! – вымолвила она, глядя в его глаза. – Знаешь, я понимаю почему. Ведь не каждый захочет вести беседу с таким гаденышем, как ты. Но я выслушаю, если тебе необходим собеседник, терпением не обделена. Так уж меня воспитали, мне повезло.

Драко скрипнул зубами. Губы плотно сжались, на щеках заходили желваки. Ох, как не понравилось Гермионе выражение его лица. Казалось, он прямо здесь и сейчас, накинется на Кэтрин и засунет ее головой в ее же котелок, наплевав на учителя.

Кэтрин же внутренне сжалась. По спине ее пробежал холодок, но внешне она оставалась спокойной. Черт, и зачем надо было отвечать ему? Пропустила бы мимо ушей его колкости и не смотрел бы он сейчас на нее таким взглядом, от которого под стол хочется залезть.

– Послушай ты… Грязнокровная Сучка… – прошипел Драко, отчего стоящая напротив него Гермиона невольно поежилась. Такой устрашающий шепот был у него. Казалось, он еле сдерживает себя от жажды убийства.

Однако нечего было бояться. В следующую секунду Драко Малфой просто замолк. От отразившегося на его лице недоумения Гермиона вообще перестала соображать, что происходит. Но, когда взглянула на Кэтрин, поняла, по какой причине впал в ступор Хорек.

Выражение лица подруги можно было описать одним словом – Ангел. Ей-богу, над головой не хватало нимба, а за спиной – белоснежных крыльев. Сама невинность, черт побери. Такая язвительная, колкая невинность.

– Малфоюшка… – начала она ласково. – Ты бы обратился к невропатологу, а то ты чересчур эмоционален. Нервные клетки, знаешь ли, не восстанавливаются. А у тебя, как я погляжу, их итак в недостатке.

Таким тоном обычно разговаривали психологи с психически неуравновешенными людьми. И именно таким тоном сейчас разговаривала Кэтрин Пирс, обращаясь к Драко Малфою, который, как показалось Блейзу, сейчас начнет плеваться огнем.

Но Драко продолжал молчать. И Блейзу оставалось только удивленно хлопать глазами. Что-то Малфой ведет себя не по-Малфоевски. Блейз уже начал думать, что друг в паре с Грейнджер не то зелье сварили, однако… Подошедший профессор Слизнорт опроверг эти догадки…

– Прекрасно! – провозгласил он довольным тоном, нарушая безмолвные переглядывания. – Восхитительно! Это безупречный любовный напиток! Мисс Грейнджер, что вы можете сказать мне об «Амортенции», кроме уже известных вам фактов?

– Это не просто любовный напиток, профессор, – ответила Гермиона, отвлекаясь от напряженной обстановки. – «Амортенция» является самым мощным приворотным зельем. Оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, что нравится.

Послышалось фырканье откуда-то слева. Драко Малфой все никак не угомонится.

– Вы правы, моя дорогая. Тридцать баллов Гриффиндору…

По аудитории раздался недовольный стон Слизеринцев, смешиваясь с довольным гулом Гриффиндорцев, но Слизнорт, не обратив на это никакого внимания, продолжил:

– «Амортенция» не может сотворить любовь, это невозможно. Но она и впрямь вызывает сильное влечение, а вскоре и одержимость. Потому, вероятно, это самое опасное зелье, которое сейчас находится в этой аудитории. Скажите мисс Грейнджер, что вы ощущаете? Какие запахи чувствуете?

Гермиона осторожно принюхалась к розовому дымку.

– Я чувствую запах свежескошенной травы… – начала она, пытаясь разобрать ощущаемые ароматы. – Запах нового пергамента и… зубной пасты… мятной…

Отчего-то покраснев, Гермиона смущенно отошла от котелка. Послышался тихий смех. Снова Драко Малфой. Ерничал Хорек.

– Грейнджер, ты меня убиваешь! – проговорил он сквозь тихий хохот. – Запах пергамента и зубной пасты?! Ты сама-то представляешь все эти сочетания в одном флаконе?

– Мистер Малфой, хотел бы послушать и вас, – прервал его веселье Слизнорт. – Поведайте нам, каков состав ваших ароматов.

Драко с самодовольной улыбкой вдохнул розовую дымку, и улыбка вмиг слетела с его губ, заменяясь хмурым выражением лица. Все с интересом наблюдали и ждали, когда же он заговорит. Даже Кэтрин стало интересно, что сейчас ощущает этот наглый недоделанный «принц».

Но Драко, как назло молчал, вдыхая в себя запах спелой клубники, привкус которой ощущался даже во рту. Этот запах он знал очень хорошо. В последнее время часто приходилось его ощущать, учитывая, что источником было не только треклятое зелье.

Знал бы он, что еще один человек в этой аудитории ощущает точно такие же ароматы. Но, в отличие от него, Блейз Забини не отрицал очевидного. Все свои чувства он воспринимал так, как они должны восприниматься.

– Ничего! – с хрипотцой вымолвил Драко, отшатнувшись от котелка, как от чего-то опасного и ядовитого. – Я ничего не чувствую! – заявил он чуть громче, глядя на зельевара.

– Странно, – задумчиво пробормотал Слизнорт. – Ваше зелье с мисс Грейнджер лучшее в этой аудитории. О, мистер Поттер… – направился Слизнорт к своему кумиру.

Но на этот раз тот его разочаровал. Зелье Гарри было не розового оттенка, а светло-оранжевого. И это собственно говорило о том, что все содержимое металлического сосуда, в котором находилась жидкость непонятного состава, можно было вылить в унитаз.

– Думаю, я вас перехвалил, – расстроено протянул Слизнорт. – Что с вами произошло? Вы ведь отлично справлялись.

– Простите сэр. Это все из-за того, что я немного переборщил с некоторыми ингредиентами, – ответил ему Гарри.

Хотя правильней было бы сказать, что зелье у него не получилось по двум простым причинам: да… действительно, перепутал состав, за что едва не получил по голове от Пэнси Паркинсон. Но главным звеном неудачи являлось отсутствие учебника «Принца-Полукровки», который сейчас покоился среди барахла в Выручай-Комнате.

****

Не сказать, что у него было плохое настроение, но и хорошим его можно было назвать с огромной натяжкой. Шагая сейчас по коридорам, которые наконец-то опустели от маленьких, крикливых и раздражительных первокурсников, Драко Малфой выполнял свои обязанности старосты и мысленно покрывал матами Теодора Нотта, не явившегося на тренировку по квиддичу.

Квиддич для Драко был делом святым, и пусть он ни разу не обыграл Гарри Поттера, этот матч проигрывать не собирался. Если утром он и был рад тому, что шрамоголовый лишился одного игрока, на которого не было замены, то сейчас понимал, что отсутствие этого игрока на игре «Избранного» никак не скажется. А раз уж Гарри Поттер не станет играть хуже, значит, Слизерину придется выложиться на полную катушку.

«Чертов Нотт! Чтоб его гиппогриф затоптал!» – мысленно пожелал Драко, и, засунув руки в карманы, собрался сворачивать свое дежурство на данном этаже, когда вдруг услышал странные звуки, доносившиеся откуда-то из подворотни. Драко остановился, прислушался, заглянул в такой темненький уютный уголочек и усмехнулся. Да, сегодня удача действительно ему благоволит. Нашелся его горе-друг, представленный в эротической сцене с дамой, стонущей от его ласк.

Драко склонил голову чуть вбок. Надо же, а дамой-то оказалась никто иная, как Кристен Паркер, приходившая в его спальню в соблазнительном красном бельишке. Губы растянулись в едкой усмешке. Идиоты, даже не замечают пристального внимания. Интересно, а что бы сделал Филч, если бы поймал этих двоих?

– Кхм, кхм…

Нагло прервав любовную игру, Драко скрестил на груди руки, облокотившись об статую, стоявшую сбоку. Кристен Паркер как ошпаренная оттолкнула Теодора, и, отлепившись от стены, куда он ее прижимал, второпях стала поправлять школьную форму.

– Малфой… Драко… Что ты тут делаешь? – растерялся взъерошенный Теодор.

Драко скептически оглядел друга.

– Ты не поверишь, тебя ищу, – протянул он насмешливо. – Чтобы спросить: КАКОГО ХРЕНА ТЫ НЕ ЯВИЛСЯ НА ТРЕНИРОВКУ?!

Нет, он не кричал. Он говорил спокойно. Однако Теодор прекрасно знал, что значит умиротворенное спокойствие Драко Малфоя, когда он зол.

– Я это… Ну, в общем… Занят был я… – с запинками выговорил Теодор, приглаживая свои растрепанные волосы, в которых недавно путались тонкие девичьи пальчики.

– Вижу я, чем ты был занят, – скривилось в ответ бледное лицо. – Если мы завтра проиграем Гриффиндору, я тебя на кусочки раскромсаю, Нотт.

– Понял! – поднял руки вверх Теодор, словно его держали под прицелом.

– Вот и отлично. Можешь продолжать то, чем занимался, только у себя в комнате. Не хватало еще лишиться баллов из-за ваших распутных игр, – Драко бросил взгляд на покрасневшую Кристен Паркер. – По соседству Грейнджер шастает, так что испаритесь отсюда, – добавил он и, довольный собой, отправился дальше патрулировать этажи.

Голубки явно были застигнуты врасплох. Видел бы кто их лица, вот уж смеху было бы. Блейза не хватало. Он бы целый год им это припоминал, в своей пошло-шуточной манере. Вечно его нет, когда нужен. После тренировки смотался, черт знает куда. Обычно к Пирс бегал, но теперь-то она не в лазарете. Наверняка, с великим Поттером и его компанией ошивается. Травит их своим запахом клубнички. Драко вдруг остановился, тряхнув головой. Что это на него нашло? Какие еще, к Мерлиновой бабушке, клубнички? Совсем уже с катушек слетел?!

– Бррр… – передернулся он и потопал дальше.

Одно только грело душу – там, в Слизеринской гостиной, его ждала Астория Гринграсс. Не трудно было расположить ее к себе. Да и приглашать в спальню не понадобилось, сама напросилась. Что же, сегодня он наконец-таки сможет расслабиться.

Проходя мимо аудитории «З.О.Т.И», Драко вдруг резко притормозил, заглянув в приоткрытую дверь. В помещении царила полутьма, и в этой полутьме тихонько вели диалог Дамблдор и Снегг. Лица у обоих были встревоженными. Да и разговор был весьма напряженным, причем явно звучал не для посторонних ушей. В этот момент Драко вдруг подумалось, что из-за всех проблем взрослые начинают немного тупеть. Старик вроде еще не совсем безнадежен, да и декан глупостью не страдает. Неужели трудно было догадаться наложить на двери запирающие и заглушающие чары?! Впрочем, к чему это все, ему это только на руку.

Бесшумно спрятавшись за деревянной дверью, Драко навострил уши, прислушиваясь к разговору, нисколько не заботясь о приличиях и о том, что мама с папой учили не лезть не в свое дело.

– Вы слишком предсказуемы, Альбус. Девчонка и Дарк похожи друг на друга, как две капли воды. Их схожесть во внешности прямое доказательство того, что между ними есть связь. Разве не по этой причине вы пригласили ее в эту школу?

– Это одна из причин, Северус. Я хочу знать, каким образом они связаны друг с другом.

– То есть, кем приходится заносчивое дитя столь же заносчивой женщине? О, ну это, я думаю, и дураку понятно.

– Мы не можем это утверждать, пока не отыщем Элайзу.

– После своего возрождения, Темный Лорд перевернул все окрестности, где могла бы находиться ваша драгоценная Дарк. И, поверьте мне, его поиски не принесли никаких результатов. Так почему же вы думаете, что у МЕНЯ получится ее разыскать?

– Потому что в Хогвартсе находится то, что ей нужно. И ТЫ можешь ей это дать.

– Это опасно. Если девочка попадет в руки Темного Лорда, у Поттера не останется ни единого шанса на победу. Вы понимаете, что это означает? Его оружие куда ближе к нему, чем он думает.

– Понимаю, Северус, прекрасно понимаю.

В голосе директора Драко действительно уловил тревогу и… страх? Да, это был именно страх! А ведь старик никогда не проявлял подобную эмоцию. Страх, исходивший от него,ощущался впервые. Или, быть может, он, Драко, просто плохо знал старика? Впрочем, неважно. Он знал только одно – если Альбус Дамблдор чего-то боится, значит, дела совсем плохи.

Но о чем или о ком они говорят? Что еще за опасность? Кто такая эта Элайза? И кто та, что на нее так похожа? Элайза Дарк… где-то Драко это имя уже слышал. Но где, вспомнить не мог, как ни старался, поэтому оставил это дело на потом и стал прислушиваться дальше. Между тем Снегг продолжал говорить:

– Альбус, Дарк не высунется, зная, что Темный Лорд возродился.

– Я повторю - если ты дашь ей то, что ей нужно, она даст о себе знать.

– Рано или поздно Волан-де-Морт узнает правду. В Слизерине учатся будущие Пожиратели. Через них ему легко удастся обнаружить девчонку. Есть ли способ избежать этого?

Всегда равнодушный Северус Снегг сейчас был встревожен.И, хоть Драко ничего не понял из их разговора, одно он знал точно – некая Элайза Дарк и та, что так на нее похожа, представляют собой большую опасность. Попади одна из них в руки Темного Лорда, исход войны будет очевиден.

– Скрывать ее существование, защищать, и не дать попасть в его руки, – ответил Дамблдор Снеггу.

– Девочка ничего не знает о своем прошлом. Но, находясь здесь, она уже практически в его руках. Учитывая ее внешнее сходство с Дарк, вычислить кто она, очень легко.

– В Хогвартсе она в безопасности.

Драко нахмурился. Точно, ведь с самого начала Снегг упоминал о том, что девчонка учится в Хогвартсе. Практически под носом Темного Лорда. Но кто она, откуда, с какого факультета?
«В Слизерине учатся будущие Пожиратели. Через них ему легко удастся обнаружить девчонку…» – прозвучали в голове только что сказанные слова декана, и Драко осенило.

Значит, девчонка в Слизерине. Но в Слизерине их так много, ею может оказаться даже первокурсница. Знать хотя бы, с какого она курса.
Драко мысленно взмолился, чтобы декан и директор продолжили свой разговор и, желательно, в его пользу, но к огромному разочарованию, они посчитали закончить переговоры.

– Девочка не должна узнать правду, Северус, иначе беды не миновать, – пронзительно глядя на Снегга, произнес Дамблдор.

– Ее совершеннолетие не за горами. При восхождении блок, который поставили на ее родовой магии, разрушится. Что тогда вы будете делать?

– Продолжать сдерживать ее, даже если это будет стоить ей жизни! – вымолвил старик, прежде чем покинуть общество бывшего зельевара.

Драко как мог быстро и тихо ретировался, чтобы не столкнуться с директором нос к носу. Дежурить дальше не стал. Да и какое там может быть дежурство, когда он столько всего узнал.

Ну… столько всего сказано, конечно, с большим преувеличением, ибо многое из услышанного оставалось непонятным. Однако информация была интересна и загадочна. А загадки любил разгадывать только один человек.И этим человеком являлся Блейз Забини.

Драко опять повезло, Блейза он нашел быстро. Столкнулся с ним у входа в гостиную родного факультета, Блейз как раз оттуда выходил.

– Драко?! – выгнул он бровь, замечая за ним странное поведение.

– Вечер добрый, дружище, – отозвался Драко. – Нам нужно срочно поговорить.

Блейз кивнул. Если Драко Малфой говорит срочно, значит прямо сейчас. И разговор будет явно серьезным, судя по его хмурому лицу.

– Хорошо, давай поговорим.

– Не здесь, Забини. Там, где нас никто не услышит.

– Тогда позже. Ты не забыл, что нам к Дамблдору надо?

– Черт! Забыл! – выругался Драко.

****

– Эй, ты куда? – сонно промямлил Теодор, протягивая руки к обнаженному телу девушки, попытавшейся вылезти из-под одеяла.

– Мне нужно возвращаться к себе в комнату, – ответила она, выскользнув из его объятий.

Теодор приподнялся на локтях, внимательно наблюдая за тем, как Кристен Паркер собирает вещи с пола, натягивая на себя нижнее белье. Богиня – подумал он, разглядывая ее в освещении каминного огня. Так хорошо ему не было никогда. Многие девушки побывали у него в постели, но Кристен Паркер была особенной. Воспоминания о том, как она извивалась под ним, как стонала, когда он ласкал ее тело, как выгибалась навстречу, царапая его спину, возбуждая этой сладостной болью, сводили с ума.

Кристен Паркер вызвала в нем желание к себе впервые минуты знакомства. Она пленяла, она притягивала, она завораживала. И когда Теодор наконец получил ее, в душе все перевернулось с ног на голову. Невозможно было описать то, что творилось с ним в минуты, когда он прижимал ее трепещущее тело к своему, с жадностью сливаясь с ней в омуте безудержной похоти. Интересно, а что чувствовала она? Теодор нахмурился. Не понравилось ему выражение ее лица, такое отчужденное и бесстрастное. Встав с кровати, он подошел к ней сзади, и ничуть не смущаясь своей наготы, обнял за талию.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась Кристен, продолжая застегивать блузку.

– В чем дело? Что за недовольство на лице? – прошептал ей на ухо Теодор, прикусив мочку ее уха. – Тебе не понравилось?

– С чего ты взял? – вопросом на вопрос ответила Кристен, повернувшись к нему лицом. – Все просто замечательно.

– Тогда куда ты сбегаешь?– спросил Теодор.

– Не хочу попадаться на глаза Забини и Пьюси, – ответила Кристен. – Хватило с меня Малфоя.

– Плевать на Забини. Он каждый вечер где-то шатается, вот и пусть шатается дальше. А насчет Малфоя не беспокойся. Он никому ничего не скажет.

Теодор стал покрывать ее шею поцелуями, попутно расстегивая только что застегнутый верхний атрибут одежды.

– Ты забыл про Эдриана, – выворачиваясь, промямлила Кристен.

– Пьюси уехал домой. У него траур. Двоюродная тетка померла, – проворковал Теодор, толкая ее на кровать. – Вернется он утром, так что у нас еще много времени, – добавил он, устраиваясь сверху.

– Тео, прекрати…

Кристен попыталась возмутиться, но запустив пальцы в его волосы, выгнулась навстречу его ласкам. Да… тело говорило так, как хотело, отвечая страстью тому, кого душа и привитые стереотипы вовсе не желали. Они требовали другого человека для статуса, материальной поддержки и просто для физического наслаждения. Теодор Нотт был, конечно, парнем неплохим, но нужен был лишь для того, чтобы сблизиться с Драко Малфоем, который продолжал держаться от нее на расстоянии. Драко Малфой был единственным желанием Кристен Паркер. И это желание могло одним махом решить все ее проблемы.

Малфой… она уже не раз представляла себе, как звучит ее имя с этой фамилией. Леди Малфой. Кристен Фелиция Малфой. Все это кружило голову. Обладатель этой фамилии кружил ей голову. Одним лишь своим взглядом, одной лишь своей ухмылкой, одним лишь цветом своих глаз. А его поцелуй… она до сих пор помнила его поцелуй. Его холодные губы, которые с жестокостью впивались в ее рот. Да, она отдалась бы ему еще в тот вечер, когда пришла к нему в комнату. Но он, подлец, выгнал ее, оскорбив и унизив. А сегодня… сегодня он с таким блеском в глазах рассматривал Кэтрин Пирс, что внутри все запылало от ненависти и презрения к этой чертовке, будь она трижды проклята. Хотелось прямо там, в Большом Зале, на виду у всех, придушить эту стерву, чтобы она, наконец, навсегда исчезла из ее жизни…

Кристен дернулась. Почувствовав в себе Теодора, она прижалась к нему сильнее. Ведь нет ничего преступного, получать наслаждение на стороне, пока сердце Драко Малфоя не в ее власти. Но очень скоро все будет иначе. Он будет ее. Она будет его. Кристен Паркер не отдаст свой счастливый билет никому. Она сделает все, если надо, пойдет даже по головам, но станет леди Малфой. А пока… пока ее тело будет наслаждаться ласками Теодора Нотта, который по уши в нее влюблен. Кристен была уверена, что Теодор любит. А значит, сделает все, о чем она попросит. Выгибаясь ему навстречу, Кристен все же позволила ему распоряжаться собой столько, сколько ему понадобиться, чтобы утолить свою страсть. А за это она получит гораздо больше, чем отдает сейчас.

****

– А, получили мое послание?! – глянул в сторону двух Слизеринцев Альбус Дамблдор. – Прошу, присаживайтесь!

– Спасибо, сэр, – поблагодарил его Блейз Забини, занимая свободное место подле его стола.

– Как ваши успехи в учебе? – поинтересовался старик.

– Давайте оставим формальности! – фыркнули откуда-то справа. – Зачем вы нас пригласили?

Как обычно. Драко Малфой ничем не выделился. Протянул с ленцой и в своей манере.

– Вам не хватает терпения, мой юный друг, –ответил ему Дамблдор. – Что же, перехожу к сути, – он немного помолчал, и только после продолжил: – Я совещался с «Орденом…».

– Что-то не так с мамой? – тут же напрягся Драко.

– Нет, что вы, ваша мама в добром здравии, – заверил его Дамблдор. – А чтобы ей не было скучно, мы на время поселили с ней Нимфадору Тонкс.

– Эту крашенную… кхм… неважно! – осекся Драко. – Так что там с «Орденом…»?

– Им не по душе мистер Забини, которого вы ввели в курс всего происходящего, – оглядел Дамблдор Блейза.

– Профессор, я думал, что мы уже разобрались с этим делом, – вздохнул Драко, демонстративно разглядывая свои руки.

– Несомненно, мистер Малфой. Я нисколько не сомневаюсь в ваших навыках Оклюменции. Но так как вы являетесь членом «Ордена…», вы обязаны прислушиваться к их общему мнению.

– Я ничем… никому… не обязан! – отчеканил Драко. – Надеюсь я ясно выразился!

Драко просверлил Дамблдора стальным взглядом, давая понять, что эта тема закрыта. Но Дамблдор, по-видимому, так не считал.

– Вашего доверия мало. «Орден…» ему не доверяет.

– Плевать я хотел на ваш «Орден…»! – сквозь зубы процедил Драко.

– Мистер Малфой, вы забываетесь! – осадил его Дамблдор. – Ваша мать находится под защитой этих людей. Они и так слишком многим рискуют, доверившись вам.

Сейчас Драко раз десять пожалел, что обратился за помощью к этому старому манипулятору. Но разве у него был выбор? Нет, не было. И Драко понимал, что благодаря этому выбору стал узником выжившего из ума старого маразматика и его гребанной организованной шайки, которые возомнили, что теперь он будет играть по их правилам.

Дураки! Драко Малфой больше никогда не будет играть по чужим правилам. Теперь только по своим, которые сам для себя устанавливает. Теперь никто не имеет права ему указывать, что и как делать.
Но, черт возьми, старик ведь прав. «Орден…» не до конца доверяет ему, и Блейз доверия не прибавляет. Драко понял только одно – поставив Блейза в известность, он подставил его под удар с обеих сторон.

– Что вы хотите от меня? Чтобы я дал вам разрешение использовать на нем заклинание забвения?

– Не нужно говорить так, словно я тут отсутствую, – раздался голос вышеупомянутого Блейза. – Я прекрасно вас понял, профессор. Раз уж «Орден…» недоволен тем, что я в курсе всех ваших дел, я позволю использовать на себе забвение, если от этого им всем станет легче.

Блейза начинала раздражать вся эта суматоха. И зачем он только сунулся в эти малфоевские проблемы. Сидел бы спокойно, и никто бы не посягал на его память. А Альбус Дамблдор, оглядев двух Слизеринцев, который раз убедился в правильности своего решения. Они еще не понимают, что уже выбрали свою сторону. Темный Лорд не пощадит их. Как и однокурсники, чьи родители у него в услужении.

– Никто не собирается стирать вам память, мистер Забини, – улыбнулся Дамблдор в свою бороду. – Я думаю, мистер Малфой не зря вам доверяет. Но все же, «Орден…» недоволен тем, что вы обладаете слишком ценной информацией, которая может послужить во благо Темному Лорду. А потому, посовещавшись, мы решили подстраховаться.

– Интересно,как? – поинтересовался Драко.

– Думаю, заклинания «Фиделиус» будет достаточно! – ответил Дамблдор, наблюдая, как на лицах парней отражается немое удивление.

****

Этот день был особенным для Гриффиндорцев и не менее особенным для Слизеринцев. Ведь именно в этот день решалась судьба Кубка. К тому же, были отменены все занятия, что доставляло еще больше радости. Слизеринские змееныши прибывали в предвкушении победы. Весть о том, что Гриффиндорские львы потеряли одного загонщика, разнеслась по всей школе. Студенты делали ставки на свои команды, а сами участники матча не могли дождаться своего выхода на поле…

Драко Малфой светился от радости. В чем заключалось его хорошее настроение, не знал никто, но такой он им нравился куда больше. Все утро он был очень общительным и любезным. Даже один раз поддержал глупую шутку Теодора Нотта, который пустил ее в адрес рыжего дружка Гарри Поттера, получившего, неизвестно по каким заслугам, место вратаря.

«Уизли – наш король!» – издевательски напевала добрая половина Слизеринцев.
«Уизли – наш король!» – хохоча, выкрикнул Драко, не обращая внимание на прижимающуюся к нему Асторию Гринграсс, которая вела себя слишком раскованно. Пэнси готова была придушить ее, не зная, что и Кристен Паркер не прочь свернуть шейку этой милейшей особе. Только вот Драко было плевать на всех этих влюбленных дурочек. Он желал поскорее надрать задницу Гриффиндору.

К слову, о Гриффиндоре…
За столом Гриффиндора все сидели в унынии. Сидели и переживали за капитана команды, которого змееныши в первую очередь постараются вывести из игры. Переживали за капитана команды, который отчего-то был всем очень доволен. Переживали, потому что для капитана команды, в котором отсутствует важный игрок, Гарри Поттер вел себя подозрительно спокойно.

Он улыбался, шутил и уплетал за обе щеки еду, к которой между прочим, даже Рон не притронулся от волнения и кое-как сдерживаемой паники, ведь его первая серьезная игра, могла оказаться провальной по всем статьям. Рон волновался. Волновался так, как должен был волноваться Гарри, сидевший между Гермионой и Джинни, в недоумении переглядывающимися между собой.

– Может, ты все-таки объяснишь, в чем причина твоей нескрываемой радости, чтобы и мы за компанию порадовались, – не без иронии в голосе попросила Гермиона, раздраженная непонятным поведением друга.

– Хорошее настроение, Гермиона, вот и все, – расплывшись в улыбке, вымолвил Гарри. – Выше голову, ребят! Сегодня же квиддич, чего вы все такие унылые?!

– Если ты забыл, Гарри, то я тебе напомню: У НАС ОДИН ЗАГОНЩИК! – взвыл Рон, привлекая к своей персоне и без того рьяное внимание со стороны Слизеринцев.

– В чем дело, Уизли? Заранее оплакиваешь проигрыш? – не скрывая удовольствия в тоне, выкрикнул Драко.

– О, Малфой, а я вижу, ты тоже рад предстоящему матчу! – с улыбкой девять на двенадцать отозвался вместо Рона Гарри. – Удачи! Тебе она не помешает!

Джинни внимательно оглядела довольную физиономию своего ненаглядного.

– Эм, Гарри, а ты, случайно не приболел? – спросила она. – Хорошо себя чувствуешь?

– Лучше не бывает! – продолжая улыбаться, ответил ей Гарри. – А что? Разве по мне можно сказать, что я болен?

– Вообще-то, да! – с полной серьезностью ответила Джинни. – Что происходит?

– Вы, ребята, задаете не те вопросы, – пробормотал Гарри, глотнув апельсиновый сок.

– А где Кэтрин? – оглядываясь по сторонам, буркнул Рон, внезапно заметивший отсутствие еще одной подруги.

– Вот с этого и надо было начинать, – улыбка Гарри стала шире, хотя куда уж там шире, неизвестно.

– Неужели ты… – начала было Гермиона, но…

– Нам пора! – прервал ее еще не начавшийся монолог Гарри. – Давайте надерем задницы этим удавам! – воскликнул он победоносно, а потом чуть призадумался и добавил: – Если они у них есть!

Встав со скамьи, под взглядами однокурсников, Гарри Поттер направился в сторону выхода из Большого Зала. Рон Уизли расплылся в улыбке. Кажется, он начинал догадываться, отчего друг в хорошем расположении духа.
А между бровями Драко Малфоя образовалась морщинка.

– Чего это шрамоголовое недоразумение себя так ведет? – удивился Теодор.

– Понятия не имею! – сквозь зубы процедил Драко, пытаясь понять странное поведение Поттера.

****

Трибуны были переполнены. Матчи между Гриффиндором и Слизерином всегда славились вопиющими нарушениями правил, травмами и тому подобным, поэтому никто не хотел пропустить столь увлекательного зрелища. Толпа орала, ликовала, поднимала стенды и смеялась над шуточками веселого комментатора. Подобной чести удостоился студент факультета Пуффендуй– Захария Смит. Его голос разносился по всему квиддичному полю, проникая даже в маленькую комнатку недалеко от раздевалки.

Именно там и находилась взволнованная Кэтрин Пирс, переступающая с ноги на ногу. Она то и дело щелкала пальчиками, прикусывая губу. Она металась из угла в угол, пытаясь сосредоточиться и отбросить все переживания в сторону. Но получалось у нее это плохо. Сердце все равно продолжало тревожно постукивать в груди, временами подпрыгивая к горлу. И зачем, спрашивается, она напросилась зачислить ее в команду?! Тут дверь тихонько скрипнула, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

– Напугал? Прости, не хотел! – перед ней стоял довольный до невозможности зеленоглазый юноша.

– Гарри! – бросилась она ему на шею.

– Ну как ты? Переживаешь? – спросил ее Гарри, обнимая в ответ.

– Очень! – выдохнула Кэтрин. – Смотри, даже руки трясутся! – вытянула она руки с растопыренными пальцами.

– Руки твои нам на всю игру будут нужны, так что давай, прекращай нервничать, – ободряюще потрепал ее по плечу Гарри. – Ах, да… как мы и договорились, никто о тебе не знает. Все так и продолжают думать, что у нас с тобой не сложилось.

Гарри улыбнулся, вспоминая совместную тренировку с этой очаровательной девушкой. Кэтрин Пирс действительно умело фехтовала битой. Конечно, не лучше, чем Джимми Пикс, но и не хуже. Одним словом, работу загонщика она могла выполнить без труда. К тому же Кэтрин уверенно держалась на метле, что было еще одним плюсом. Свалиться с большой высоты ей не грозило. Гарри был доволен ею и сейчас не жалел о своем решении. Не жалел, что доверился ей, потому что знал–она не подведет.

По окончании тренировки у них состоялся серьезный разговор, в котором эта глупая девчонка вымаливала у него прощения, поставив в неудобное положение. Гарри не понимал, в чем она перед ним провинилась и за что извиняется. Но когда получил ответы на эти вопросы, едва не расхохотался от досады. Кэтрин винила себя в том, что происходило с ней за последние годы. Винила себя в том, в чем вины ее вовсе не было. Хотелось на тот момент хорошенько ее встряхнуть, чтобы выбить из нее всю эту дурь. И Гарри бы так и поступил, но посчитал за лучшее прижать к плечу и утешить обычным сочувствием.

– Пора! – вымолвил он, услышав, как комментатор объявляет выход команд. – Не бойся, все будет хорошо.

****

– Добро пожаловать на матч по квиддичу - Гриффиндор против Слизерина! С вами сегодня ваш вразумительный и покорный комментатор Захария Смит! Погода великолепная, дождя нет, но облачно, так что солнце не будет помехой игрокам. Нынешний матч интересен тем, что состав команд в этом году почти полностью изменился, и никто не знает, в лучшую ли сторону. Страсти накаляет и то, что капитаны команд, Драко Малфой и Гарри Поттер презирают друг друга, а значит, нас сегодня ждёт отчаянно грубая и жестокая игра. То есть очень интересная… – трубил Захария Смит, чем вызвал недовольство сидящей рядом Минервы МакГонагалл.

– Смит! – недовольным тоном оборвала она его словесный понос.

– Молчу, профессор, ибо не должен пропагандировать очевидного, – продолжал тараторить Захария, не обращая особого внимания на замечания МакГонагалл. – Итак, представляю игроков команды Слизерин! – взревел он. – Встречаем: охотники Теренс Хиггс, Теодор Нотт и недавно вышедший из Больничного Крыла, после нападения Черной Пантеры, Эдриан Пьюси. За ними вылетают загонщики: Винсент Крэбб и Грегори Гойл. О да, эти парни зададут жару львятам. Берегитесь ребята, ведь ударчик у них не слабенький. Надеюсь, Поттеру повезет почувствовать это на себе.

– Сми-ииит! – угрожающе протянула МакГонагалл.

– Простите, профессор! – пошел на мировую Захария, продолжая объявлять игроков: – Итак, на поле вылетает вратарь Слизерина - Блейз Забини! А за ним, наконец, капитан и ловец команды - Драко Малфой!

Слизеринская трибуна взревела так громко, что заложило уши. В воздух поднялись десятки плакатов, на которых волшебными красками были разноцветные надписи – «Слизерин Вперед!», «Драко Малфой - Лучший!». Дафна и Астория Гринграсс визжали, надрывая глотки, и Пэнси Паркинсон пришлось временно наложить на них «Силенцио», чтобы окончательно не оглохнуть.

– А теперь вашему вниманию хочу представить игроков команды Гриффиндор! – объявил Захария. – Не понимаю, почему их не дисквалифицировали, ведь у них нехватка одного игрока. Ходили слухи, что загонщик Джимми Пикс проломил себе череп и… АЙ профессор, за что?

– Если вы не угомонитесь, Смит, я вынуждена буду сменить комментатора! – прошипела МакГонагалл, ущипнув «вразумительного» комментатора.

– Извините! Неполадки! – протрубил Захария. – Встречаем команду Гриффиндора: охотники Кэти Белл, Демельза Робинс и рыжая бестия факультета Джинни Уизли, по неосторожности наложившая на меня летучемышинный сглаз в «Хогвартс-Экспрессе»…

Болельщики разразились хохотом. Теперь им стало понятно, почему комментатор пускает едкости в адрес Гриффиндорской сборной.

– За охотниками вылетает вратарь - Рональд Уизли. А за вратарем загонщики: Ричи Кут и… О Мерлин, что я вижу! – удивленно воскликнул Захария. – Гриффиндор нашел запасного загонщика!

Зрительские трибуны ахнули. А через несколько секунд взорвались аплодисментами, когда на поле уверенно вылетела Кэтрин Пирс. Сказать, что Слизеринцы ошалели от такого поворота событий –не сказать ничего.

– Какого Хрена! – выцедил Драко, сжав челюсть.

– Напомни мне прибить Гарри, когда закончится матч! – подлетев к Джинни, попытался перекричать ликующую толпу Рон.

– Несомненно! – с охотой согласилась сестрица.

– Простите, ребят. Мы хотели сделать сюрприз для Слизерина, – присоединившись к ним, произнесла Кэтрин, в то время как комментатор игры продолжал захлебываться своей речью.

– Видимо, Поттер возлагает большие надежды на Кэтрин Пирс, раз взял ее в качестве загонщика, – прокомментировал он довольным голосом. – Но лично мое мнение, он взял ее в команду, для того, чтобы отвлекать соперников. Потому что эта девушка, должно быть, сбивает с ног не только своей красотой, но и теми двумя чёрными мячами, которыми она будет орудовать.

Кэтрин хохотнула, послав воздушный поцелуй в сторону комментаторской вышки.

– Ой, держите меня! – возопил Захария. – Кажется, я влюбился!

– Смит! – в этот раз МакГонагалл не выдержала, влепив ему смачный подзатыльник.

– Простите, профессор! Этого больше не повторится! – послышался на поле обиженный голос. – А теперь давайте поприветствуем последнего игрока сборной Гриффиндора. Итак, на поле вылетает Гарри Поттер. Ловец и по совместительству капитан команды, не проигравший ни одного матча. Интересно, он специально набрал в команду одних девчонок? Неужели думает, что их смазливые рожицы могут вызвать жалость противника?

– Слушай, Джинни, а что если бладжер случайно попадет в комментаторскую вышку? – поинтересовалась Кэтрин.

– Будет штрафной в нашу калитку, так что целься лучше в самого комментатора. Он не зритель, правилами не защищен, – хитренько сверкнула глазами Джинни.

– Итак, друзья… – ничего не подозревая тараторил Захария. – Перед матчем, как бы это прискорбно ни звучало, капитаны обеих команд должны пожать друг другу руки, что они и делают в данный момент.

Вид у Драко и Гарри был такой, будто их заставили убирать потроха. Они соединили свои руки и резко отдернули, словно обоих ударило током.

– Взяли в команду Грязнокровку, Поттер? Не жалко снова отправлять ее в лазарет? – гадко ухмыльнулся Драко.

– Зря ты ее недооцениваешь, Малфой. Она надерет задницы твоим вышибалам. Или ты уже забыл о том, что у нее уже имеется стаж по отправке Слизеринцев в Больничное Крыло?! – бросил в ответ Гарри и взмыл в воздух.

Драко злобно оскалился и, развернув метлу, подлетел к своей команде. На поле вышла Мадам Трюк. Оглядев две команды, она повторила правила игры и выпустила мячи. Раздался свисток, и в следующую секунду началась игра.

– Итак, начало матча! – громко затараторил Захария. – Команда Слизерина завладевает квоффлом, поскольку Гриффиндорские кошки прозевали мяч. Впрочем, это неудивительно, им срочно нужно приобрести очки, как у Поттера. С кем поведешься, как говорится. Так, что у нас там. Пас Пьюси, затем Нотту, снова Пьюси и… Ой, бладжером по голове, наверное, больно! От неожиданности Пьюси роняет мяч и его перехватывает Джинни Уизли. Да, Пирс действительно умеет орудовать битой. Какой был удар. Сотрясение мозга Пьюси гарантировано. Пас Белл, Робинс, снова рыжей бестии и… О, нет, Гриффиндор забивает первый гол! Десять - ноль в пользу львят!

Болельщики взревели. Кэтрин с очаровательной улыбкой, помахала ручкой Эдриану Пьюси, потиравшему свой затылок, затем резко развернула метлу и помчалась к бладжеру, обогнав Грегори Гойла, бессильно пригрозившего ей громадным кулаком.

Настигнув мяч, Кэтрин точным ударом направила его в сторону Драко Малфоя, но тот в последний момент увернулся, бросив в ее сторону уничтожающий взгляд. Кэтрин лишь пожала плечами и метнулась к другому бладжеру, оставив Драко Малфоя краснеть от злости.

– Это восхитительно! – захлёбываясь, вопил Захария. – Кэтрин Пирс идеально вписалась в роль загонщика. Она не даёт охотникам Слизерина ни единого шанса. Повсюду их настигают ее бладжеры. Поглядите на разъяренного Нотта, едва не свалившегося с метлы благодаря ее стараниям. Поттер явно не прогадал, взяв в команду столь очаровательную девушку.

Кэтрин улыбнулась, подмигнув оскалившемуся на нее Теодору Нотту, взмыла в воздух и вновь помчалась к черному мячу.

– Ребята, игра становится все интереснее и интереснее! Демельза Робинс выходит на линию броска. Счёт уже двадцать на десять, в пользу Гриффиндора и… О, поглядите, шрамоголовый увидел снитч! Кто-нибудь сбейте с него эти круглые оч… АААЙ!

В комментаторскую вышку врезался бладжер, едва не задев пригнувшегося комментатора.

– Упс! – хлопнула глазками Кэтрин, состроив невинную мордашку. – Прости, дорогой, это случайно! – прокричала она Захарии.

От такой подачи подруги Гарри упустил из виду золотой шарик и теперь кружил над полем в его поисках. Краем глаза он подметил Драко Малфоя, который, видимо, забыв о своем предназначении ловца, наблюдал за Кэтрин, плохо скрывая злость и раздражение во взгляде. Гарри улыбнулся, и тут вдруг заметил, как что-то блеснуло в другом конце стадиона. Это был снитч.

Снитч подразнил его блеском своих крылышек, вновь исчезая в неизвестном направлении. Игра затянулась. А когда счёт уже был семьдесят на семьдесят, Драко Малфой внезапно взял тайм-аут. Он что-то долго и упорно втолковывал своей команде, активно жестикулируя руками, краснея от злости. Игроки его сборной лишь кивали головой, соглашаясь с каждым словом. Матч продолжился.

Вся Слизеринская команда, за исключением Драко Малфоя и Блейза Забини, защищающего ворота, ринулись к Кэтрин, окружая ее собой. Винсент Крэбб и Грегори Гойл с угрожающим видом занесли биты, отбивая в ее сторону бладжеры, которые со свистом стали стремительно к ней приближаться.

– Мерлин и Моргана, что же они творят? – воскликнул Захария, выпучив и без того большие глаза. – Они же её сейчас покалечат! – прокричал он в рупорт.

По стадиону разнеслись панические крики. Учителя повскакивали со своих мест, но ничего нельзя было сделать. Нарушения правил не было. Дальнейшее происходило, как в замедленной съемке…

Ричи Кут рванулся в сторону Кэтрин, но не успевал. Всем на удивление, Блейз Забини, оставив свои ворота, под зловещим взглядом Драко Малфоя и своей команды, тоже полетел в сторону Кэтрин, но тоже не успевал. Все силы Слизерина были направлены на то, чтобы нейтрализовать именно Кэтрин. Бладжеры неслись к ней с огромной скоростью, а смыкающие ее в кольцо змееныши на метлах не давали увернуться от них.Отбить два мяча сразу не представлялось возможным.

Кэтрин стало страшно. Она лихорадочно соображала, что делать. Ситуация казалась критической. Отобьет один мяч, второй попадет точно в цель и она окажется в нокауте. Возможно, даже с переломами рук, ног или, что еще хуже, черепа. В голове мелькал только один вариант решения проблемы, но он был слишком безумным, однако… Слизерин ликовал, а, значит, безумие тут было к месту. Придется рискнуть. Уж очень хочется стереть с их змеиных лиц едкие усмешки. Глубоко вздохнув, Кэтрин взмахнула битой, отбив один из мячей…

– Я не верю своим глазам! – потрясенно взвизгнул Захария. – Кэтрин Пирс спрыгнула с метлы и повисла на ней руками, отправив один из бладжеров в Грегори Гойла! Держась за древко, она летит отвесно к земле! Под ней ее ждёт Винсент Крэбб! Ох, ничего себе, она с размаху бьёт его в челюсть! Ух, эти длинные ножки! – без умолку тараторил Захария, стараясь описать все действия Кэтрин. – Это просто НЕВЕРОЯТНО! БЛЕСТЯЩЕ! ПОРАЗИТЕЛЬНО!

Гарри вздохнул с облегчением, и с восторженным словом «ЕСТЬ!» взмыл чуть выше, чтобы оглядеть поле на поиски снитча. В это время из-за того, что Блейз Забини оставил свои ворота, Слизерину забили два гола подряд. Драко Малфой гортанно зарычал. А Кэтрин, ничего не замечая, вновь взобралась на метлу, обхватив ее ногами.

Быстро перехватив биту в другую руку, она снова ринулась вверх, в погоню за бладжером, который вскоре запустила не в кого-то, а в Блейза Забини, из-за чего тот стал неповоротлив. Удар был не сильным, но весьма ощутимым. Поморщившись Блейз Забини схватился за живот, куда врезался злосчастный мяч. Воспользовавшись моментом, Джинни забила еще один гол в Слизеринское кольцо.

– Сто на семьдесят в пользу Гриффиндора! – объявил нынешний ркзультат Захария. – Но все еще можно исправить, если капитан команды Слизерин поймает снитч! А вот, кстати, и он!

Гарри и Драко уже заметили свой трофей, и теперь неслись к нему на всей скорости. Однако Драко находился гораздо ближе к золотому проказливому мячу, и Гарри с отчаянием понял, что не успеет. Слизерин победит.
Драко уже протягивал руку, подушечками пальцев ощущая трепещущие крылышки, когда вдруг совсем рядом просвистел бладжер. Без права выбора, он взметнулся вверх, нехотя предоставляя сопернику шанс на победу.
Гарри мысленно поблагодарил Кэтрин за услугу и поставил в своей голове пунктик расцеловать ее за такую предоставленную возможность. И вот он уже протягивает руку…

– Нет! – рычит себе под нос Драко, с отчаянием понимая, что отдал победу за свою безопасность.

Гарри уже накрывал снитч. Драко готов был выть от обиды. Не собираясь сдаваться, он пустился вдогонку отвесно к земле, но в ту же секунду был грубо сбит бладжером с метлы.
Приземление было хоть и не самым мягким, но обошлось без травм и переломов, так как падение было с небольшой высоты.
Драко гневно ударил кулаком по пыльной арене, проклиная пролетевшую над ним Кэтрин Пирс и чертового комментатора, который, наконец, подвел итог всего матча:

– Гарри Поттер поймал снитч! Гриффиндор побеждает с огромным прорывом! Двести пятьдесят на семьдесят! Мои поздравления победителям!

Команды спустились на землю. Слизеринцы вместе с разъяренным капитаном своей команды покинули поле, на них почти никто не обратил внимания. А вот Гриффиндорцы орали во все горло, прыгали, кричали. Гарри понимал, что своей победой они обязаны Кэтрин. Повернувшись к ней, чтобы обнять ее, Гарри притормозил. На Кэтрин уже висели Джинни и Ричи Кут. Но времени не было.Потому, пока Гриффиндорская толпа, которая бежала к ним с трибун, не перехватила Кэтрин, Гарри резко повернул ее к себе и крепко обнял, подняв над землей.

– Мы победили! – радостно говорила она. – Гарри, победили!

– Победили! – покружил ее над землей Гарри и, передав в объятия Рона, принялся обнимать Джинни.

****

В Слизеринской гостиной сидели только шестой и седьмой курс. Те, что помладше, ретировались по своим комнатам, от греха подальше. Вернее, подальше от Драко Малфоя, который рвал и метал, круша все, что только попадало под руку. За ним по пятам следовала Пэнси, восстанавливая разбитые предметы заклинанием «Репаро».

– Угомонись, Драко, этим ты ничего не изменишь. Никто не знал, что девчонка так хорошо играет, – не выдержав, высказался Теодор, тут же пожалевший о том, что вообще заговорил.

Драко в два счета оказался с ним рядом. Схватив его за грудки рубашки, он рывком поднял его с дивана, на котором восседала и Кристен Паркер.

– Заткнись, Нотт! – прорычал Драко, просверлив Теодора стальным взглядом. – Вместо того чтобы кувыркаться с этой крашеной барби… – кивнул он в сторону Кристен. – Нужно было явиться на тренировку!

Теодора, как тряпку, швырнуло обратно на диван. Сейчас большая часть присутствующих глядела на него и на покрасневшую Кристен. Теодор, в знак защиты, обнял ее за плечи, стараясь не замечать убийственную физиономию Милисенты Булстроуд, готовую прибить новую фаворитку своего бывшего, но до сих пор желанного парня. А тем временем очередная статуэтка разлетелась на мелкие осколки, однако тут же была восстановлена благодаря стараниям Пэнси.

– А вы… – рявкнул Драко, метнув взгляд в сторону Крэбба и Гойла. Те от тона его голоса едва не подпрыгнули до потолка. – Два барана, неужели так сложно было справиться с одной девчонкой?!

– Но там же был и второй загонщик! – жалобно пропищал Гойл.

– НАХРЕН ВТОРОГО ЗАГОНЩИКА! – взревел Драко. – КЭТРИН ПИРС! ЕЕ надо было вывести из игры! Ричи Кут большой роли не играл! Он ни разу ни в кого из нас не попал! А эта ГРЯЗНОКРОВКА почти всех по головам посчитала своими мячами!

– Брось, Драко, это не конец света! – попытался Блейз успокоить друга.

– Да пошел ты, Забини! – подскочил к нему взбешенный Драко. – Вот скажи мне - КАКОГО ХРЕНА ТЫ ОСТАВИЛ СВОИ ВОРОТА И ПОНЕССЯ НА ПОМОЩЬ К ЭТОЙ ЧЕРТОВОЙ ГРИФФИНДОРСКОЙ СУЧКЕ?

– Вы едва не убили ее! – ответил Блейз без тени каких-либо эмоций.

– С каких это пор ты заботишься о здоровье Гриффиндорских Выскочек? – встряла Пэнси. – Ты подставил свою команду, а она в благодарность едва не смахнула тебя с метлы!

– Пэнси, это игра! – покосился в ее сторону Блейз. – Таковы правила!

– Вот именно, Блейз, это игра! И мы не нарушали правил, пытаясь нейтрализовать эту гребанную девку! Она бы всего-навсего попала в лазарет с переломом! Ты все испортил, идиот! Пока ты строил из себя сраного спасителя, сестрица рыжего недоразумения забила нам три гола! ТРИ! Она забила ТРИ гола ПОДРЯД!– продолжал бушевать Драко.

– Так, с меня хватит! – не выдержав двухчасовой истерики, Блейз направился к выходу из подземелий.

– Я еще не закончил! – вслед ему прошипел Драко.

– Зато я закончил! – отрезал Блейз.

– Снова идешь к ней? – задали в спину весьма провокационный вопрос.

Блейз, не оборачиваясь, остановился.

– Когда это началось у вас, а, Забини? КОГДА ТЫ ПОТЕРЯЛ ОСТАТКИ СВОЕГО РАЗУМА ИЗ-ЗА ЭТОЙ ТВАРИ?

Последние предложение Драко выкрикнул. Да так, что добрая половина присутствующих вздрогнула. Он знал, что перегнул палку, но был слишком зол для того, чтобы остановиться. Блейз тем временем ощущал на своей коже прожигающие взгляды, опаляющие его со всех сторон.

– Блейз… – кажется, это была Пэнси. – Блейз, о чем он говорит?

– О том, что он увлечен ею! – вместо друга ответил Драко. – Не так ли, Забини? Признай это уже, наконец! Ты привязался к ней, пока составлял компанию в Больничном Крыле, где на тот момент находилась и Пэнси! Подруга детства, к которой ты заглянул всего лишь раз, накануне ее выписки!

– Это правда? – спросила пораженная Пэнси, глядя на сжимающего кулаки Блейза. – Ты действительно каждый день навещал ее в Больничном Крыле? – в голосе ее слышалась явная обида.

– Ты перешел все границы, Драко! – абсолютно спокойным тоном вымолвил Блейз. – Ты перешел все границы!

Продолжать слушать агрессивные высказывания он больше не желал, потому просто развернулся и ушел, чтобы побыть в одиночестве и унять гулко колотившееся сердце в груди. С виду Блейз оставался спокойным, но внутри бушевала ярость. Если бы он остался там еще хотя бы на пару минут, не выдержал бы и полез в драку. Так отчаянно хотелось врезать по наглой малфоевской физиономии, руки просто чесались. Но нельзя было срываться. Да… Драко был агрессивен и заносчив. Но от этого он не перестал быть его другом. Да… сегодня он позволил себе слишком многое, высказываясь без должного уважения. Но все это объяснимо. Нервы на пределе. На него свалилось слишком много проблем. И не каждый справится с ними так, как справлялся он. Драко Малфой оказался сильным человеком и смелым, раз уж решился пойти против Темного Лорда, скрыв от него мать, которая должна была стать сосудом для омерзительного потомства. Да и потом, теперь их связывала не только дружба, но и мощное заклинание «Фиделиус».

Все верно! Блейз Забини стал «Хранителем Тайны» Драко Малфоя. И нет, его не заставляли. Он пошел на это добровольно, потому что уважал Драко Малфоя, каким бы он ни был. Однако сейчас Блейзу хотелось его придушить. И, в первую очередь, за то, что он назвал Кэтрин Пирс Грязнокровкой. Это слово побудило в нем внутреннюю ярость, которая так и норовила лавиной обрушиться на белобрысую голову друга. Блейз и сам не знал, когда его стала волновать Кэтрин Пирс. Не знал, когда в сердце начало зарождаться к ней непонятное чувство. Да, он признавал, что привязался к этой девчонке. Но был ли его интерес нечто большим, понятия не имел. Сегодня, когда в нее летели эти проклятые мячи, все внутри застыло от душеледенящего страха. Отчаяние градом обрушилось на него, когда он понял, что не успеет укрыть ее от опасности. Он и не успел. Но она молодец, смогла постоять за себя. Вон как Крэббу ногой по челюсти заехала…

Блейз улыбнулся, вспомнив разбитую губу Винсента.
Поднявшись на Астрономическую Башню, он закрыл за собой двери. На улице уже было темно. На осеннем небе едва различались звезды, их можно было даже сосчитать. Зябкий ветерок ничуть не волновал. Наоборот, заставлял злость отступать на задний план.
«Интересно, что она сейчас делает?» – пронеслось в голове.
Блейз засунул руки в карманы, в одном из которых наткнулся на сложенный пергамент. Вытащив его и развернув, он вновь расплылся в улыбке. В груди разлилось знакомое тепло.

– Ах ты… маленький чертенок… – прошептал он, вспоминая свою последнюю ночь с ней в лазарете.

Блейз помнил, как она усердно водила пером по этому пергаменту, закусив нижнюю губу. Помнил, как любовался ею, рассматривая каждую черточку ее лица. А она все рисовала и рисовала. В глазах у нее плясали озорные чертики. И когда рисунок был готов, она, наконец, показала ему свой шедевр.

Шедевром оказался ОН. Она нарисовала ЕГО. С взъерошенными волосами, большими ушами и косыми глазами. Даже подписала – «Блейзу Забини от Кэтрин Пирс». Сначала он удивленно моргал, а потом расхохотался в голос, даже не заботясь о том, что мадам Помфри может проснуться от шума.

Блейз вздохнул. Как же ему сейчас не хватало этих встреч. Не хватало ее разговоров, пререканий и сарказмов. Ее обиженного личика, когда она так смешно дула губки. Не хватало ее.

****

В гостиной Гриффиндора громко играла музыка. Все веселились и отмечали победу. Главными виновниками этого торжества были Кэтрин Пирс, справившаяся со своей ролью загонщика на отлично, и Рон Уизли, ставший отменным вратарем Гриффиндорской сборной. Каждый раз к ним подходили однокурсники и восхищенно поздравляли. Кэтрин это так утомило, что она просто напросто забилась в темный уголок и стояла там со стаканом сливочного пива, наблюдая за весельем со стороны в полном спокойствии.

– Прячешься? – спросила, присоединившаяся к ней, Гермиона.

– Надоело столь навязчивое внимание! – улыбнулась Кэтрин. – А ты?

– Кормак пристает ко мне, – пожаловалась Гермиона. – Не знаю, куда от него деться.

– Это который Маклагген? – догадалась Кэтрин. – А он ничего!

– Он мерзкий! – не согласилась с ней Гермиона.

– От чего же? – усмехнулась Кэтрин. – Ты только глянь, какие у него пронзительно голубые глаза, немного подведенные черным карандашом.

Девушки весело расхохотались.

– А ведь действительно глаза подведены, – сквозь смех вымолвила Гермиона.

– Ну, это не удивительно, – цокнула Кэтрин. – Мальчики-цветочки увлекаются подобными косметическими процедурами, несмотря на то, что ориентация в полном порядке.

– Угу… – протянула Гермиона, глядя на веселившегося Рона.

Кэтрин сощурилась, после чего понимающе улыбнулась. Так вот значит, какие парни нравятся всезнающей мисс Грейнджер. Видела бы она себя со стороны. В глазах-то плещется ревность от того, что на веселеньком рыжем пареньке только так виснут девчата.

– Он молодец. Отыграл свой первый матч на высшем уровне, – осторожно вымолвила Кэтрин, сделав глоток сливочного пива.

– Да, он молодец, – ответила Гермиона, продолжая с обожанием глядеть на Рона.

Он действительно задал всем жару. И теперь даже шутка Слизеринцев не являлась чем-то обидным и насмехающимся. Как там звучала их песенка? «Уизли – наш Король»? О, да, Рональд Уизли это звание оправдал на ура.

– Почему ты не скажешь ему? – поинтересовалась Кэтрин.

– О чем? – непонимающе уставилась на нее Гермиона.

– О том, что он тебе нравится.

– С чего ты взяла, что он мне…

– Ты плохо скрываешь свои эмоции, Гермиона, глаза тебя выдают, – не дала ей договорить Кэтрин. – Знаешь, я понимаю твои чувства. Рон парень хоть и глупый, но очень мужественный. Поэтому, если ты не поторопишься, им займусь я. Он как раз в моем вкусе.

Гермиона открыла было рот, чтобы высказать парочку резких словечек, но тут же прикусила язык.

– Ты специально, да?! – догадалась она.

Кэтрин рассмеялась.

– Брось, Гермиона. Он, конечно, мне нравится, но только как друг, не больше. Но ты все же, будь порасторопней. Гляди, сколько дурочек он сегодня подцепил.

– Не думаю, что это хорошая идея, – вздохнула Гермиона.

– Нет, идея, как раз таки хорошая. Иди, сейчас самое время. Поздравь его и скажи, – подтолкнула ее Кэтрин. – Ну же, не бойся. Ты ведь ему тоже нравишься.

– Думаешь?

– Уверена!

Гермиона сделал вдох-выдох, и уже хотела направиться к Рону, но, сделав шаг, остановилась. Кэтрин нахмурилась.

– Черт! – тихо выругалась, когда Гермиона пулей вылетела из гостиной. – Уизли, болван! – обругала она Рона, целующегося с Лавандой Браун под громкие свисты и визги однокурсников. – А ты тоже хороша, идиотка! – самой себе прошептала Кэтрин, направившись вслед за подругой.

Гермиону она нашла сидящей на винтовой лестнице, которая вела в сторону Астрономической Башни. Над ней летала стайка желтеньких наколдованных птичек. Кэтрин присела рядом, не зная, что сказать. И только чириканье пернатых нарушало тишину.

– Прости! – прошептала она тихо. – Я не хотела, чтобы все так получилось.

– Нет, ты не виновата! – сквозь слезы улыбнулась ей Гермиона. – Это я, дурочка, навыдумывала себе всякую ерунду. Глупо было верить в то, что я ему нравлюсь. Я ведь всего лишь Гермиона. Гермиона Грейнджер. Гриффиндорская Заучка и Книжный Червь. Меня никто никогда не полюбит.

– Да! – согласилась с ней Кэтрин. – Ты просто Гермиона Грейнджер. Самый замечательный и добрый человек. Умная не по годам и верная подруга. Не нужно себя так недооценивать, – Кэтрин обняла ее за плечи, пытаясь взбодрить.

– Тебе легко говорить, – шмыгнула носом Гермиона. – Ты, вон, какая, красивая. Шикарные волосы не то, что у меня - птичье гнездо. У тебя есть вкус в одежде, а я ничего не смыслю в моде. Лаванда, она тоже красивая и…

– Пустоголовая! – закончила за нее Кэтрин. – Не в красоте дело, Гермиона. В тебе есть то, чего нельзя найти в каждом человеке. Поверь мне, это сейчас такая редкость.

– Что же такого есть у меня, чего нельзя найти в других?

– Добрая душа и красивый внутренний мир, – ответила Кэтрин. – Этого достаточно, чтобы полюбить.

– Зачем все это, если он не видит? – вытирая слезы, всхлипнула Гермиона.

– А он видит! – уверено произнесла Кэтрин. – Просто делает вид, что не видит. Трусит подойти и сказать все, что чувствует, потому что со стороны ты кажешься неприступной и гордой. Дай ему повод. Дай понять, что он для тебя не только друг и защитник. Тогда ты увидишь, что…

Договорить Кэтрин не успела, поскольку где-то совсем рядом раздался тоненький визгливый смех. А спустя секунду показалась подпрыгивающая Лаванда Браун, держащая под ручку вышеупомянутого Рона Уизли.

– Ой! Кажется, здесь занято, – пролепетала она, утягивая его в другую сторону.

– А птички-то зачем? – поинтересовался Рон, глядя на миленьких певучих созданий.

Кэтрин пробормотала себе под нос что-то нечленораздельное и прикрыла глаза. А Гермиона вскочила на ноги. Посмотрела обиженным взглядом на улыбающегося Рона и произнесла всего одно слово:

– Опуньё!

И птички, летающие над ней, вмиг перестали быть милыми. На мгновение они замерли, а потом всей своей желтой стайкой понеслись на Рона, грозя ему своими маленькими острыми клювиками.

У Рона округлились глаза, при виде приближающихся пернатых «дротиков». Он пригнулся. «Дротики» врезались в деревянную дверь, разлетевшись в перья.

Так ничего и не поняв, Рон посчитал нужным покинуть общество подруг подобру-поздорову, уводя за собой испуганную Лаванду. А Гермиона снова села, уткнулась в плечо Кэтрин, и расплакалась.

– Ну вот, видишь. Они теперь укромный уголок ищут.

– Ну и флаг им в руки. Пусть ищут. Он скоро поймет, что она просто кукла без мозгов. А ты у нас умная, замечательная, и никто с этим не поспорит, – погладив подругу по голове, ответила Кэтрин.

– Поспорят! – пробормотала Гермиона.

– Интересно кто? – хмыкнула Кэтрин.

– Слизеринцы! – послужило ответом.

– Да ну их… этих Слизеринцев! Они просто завидуют, что у них на факультете нет Гермионы Грейнджер. И вообще, не нужно сейчас говорить о них.

– Ну а если один из Слизеринцев все же присоединится к вам? – послышался за спинами насмешливый голос.

Девушки обернулись. На трех ступеньках выше, засунув руки в карманы брюк, им улыбался Блейз Забини.

– Мы бы хотели побыть наедине, – ответила ему Кэтрин и, потянув Гермиону, обошла Блейза стороной, но… дальше с места не сдвинулась, так как на локте ее сомкнулись его пальцы.

– Останься! – прошептал Блейз.

Только сейчас девушки заметили его плохое расположение духа. Кэтрин не знала, что делать. Оставить расстроенную Гермиону она не могла. И отказать Блейзу тоже не могла. Он ведь находился рядом, когда было трудно.

Гермиона же переводила взгляд с подруги на синеглазого Слизеринца. Да, она знала, что они стали близки. Кэтрин рассказала ей о проведенном с ним времени в лазарете. И почему-то это не казалось Гермионе чем-то неправильным.

Понять причину этого Гермиона не могла, но была согласна с тем, что Блейз Забини был человеком неплохим. Он никогда не называл магглов Грязнокровками и никогда не задирался до нее, Гарри или Рона.

Нет… Гермиона не понимала, как он может быть другом такого человека, как Драко Малфой. Сама не ведая, что делает, Гермиона улыбнулась Слизеринцу, затем перевела свой взгляд на подругу.

– Ты оставайся. Я все равно сейчас пойду спать. Тебе же не нравится эта шумная вечеринка. Так что на данный момент его компания лучше.

– С тобой точно все хорошо? – все еще боролась с собой Кэтрин.

Гермиона кивнула, вновь улыбнулась и ушла, пожелав всем доброй ночи.

– Что-то случилось? – проводив ее взглядом, Кэтрин вновь уселась на ступеньку.

– Ничего. Просто не хотел оставаться один, – устроившись рядом, ответил ей Блейз.

– Почему не со своим факультетом? – поинтересовалась Кэтрин.

– Там сейчас шумно, – пожал Блейз плечами и, увидев немой вопрос в ее глазах, добавил: – Драко не в ладах с собой. Крушит все, что попадает под руку, попутно ругая всю сборную, из-за одной Гриффиндорки, которая, по его мнению, помешала ему поймать снитч.

– Пф, ваш капитан не умеет проигрывать! – фыркнула Кэтрин.

– Просто не привык, – поправил ее Блейз.

– Насколько я знаю, последние шесть лет вы не выиграли ни одного матча у Гриффиндорской сборной, – напомнила Кэтрин очевидное. – Неужели он каждый год закатывает вам истерики?

– Ну… – замялся Блейз. – Сегодня истерика была пуще прежнего.

– Бог мой, да это же просто игра!

– А ты, кстати, классно играешь! Кто учил?

Блейзу сейчас не хотелось говорить о Драко Малфое, когда рядом сидела она, поэтому он поспешил повернуть разговор в другое русло.

– Играть меня никто не учил, – ответила Кэтрин. – Я просто ходила на матчи и читала книги о квиддиче. А летать научил меня друг.

– То есть, выходя на поле боя, ты знала только теорию? – выгнул бровь Блейз.

– Ага! – кивнула Кэтрин.

– Ничего себе! – Блейз искренне был удивлен. – Для первой игры ты справилась блестяще. Удар, кстати, у тебя не плохой. У меня до сих пор живот болит.

– Прости. Я старалась менее болезненно попасть в тебя, – улыбнулась Кэтрин.

– Да ладно! – Блейз протянул руку и потрепал ее по макушке. – На первый раз прощаю!

– Эй! – хохотнула Кэтрин, толкнув его в бок.

Блейз лишь раззадорился, и уже двумя руками стал растрепывать ей волосы. Рядом с ней для него ничего больше не существовало. Неважно, что подумают о нем однокурсники и друзья после обидных высказываний Драко Малфоя. Неважно, что говорит сам Драко Малфой. Ничего не важно. Главное – это Она. Ее улыбка…Ее задорный смех… Ее взгляд…

Глава 11. Гнев Боли

Рожденье ярости и гнева,
В нас забирает столько сил.
Что мы доходим до предела,
Сами себя ими пронзив.

Мы истощаемся, но верим,
Что справедливость защитим.
И снова силы свои мерим,
И снова в ярости летим.

Но вот приходит миг болезни,
И мы сетуем – «За что? Зачем?»
Нет в жизни ничего полезней,
Болезни, взявшей тело в плен.

Сковала, силы на пределе,
Ничем не занят – тишина.
Вдруг понимаешь – «В самом деле!»
«Зачем болезнь мне нужна!»

И думаешь – «Что было прежде?»
«Борьба и злость - всё суета!»
Теперь лежишь в слепой Надежде,
И понимаешь – «Неспроста!»


Со дня матча прошло несколько дней. И все эти дни у Драко Малфоя было на порядок паршивое настроение. Он все время был хмурым и замкнутым. Ни с кем не разговаривал, ни с кем даже парой фраз не перекинулся. На занятиях усердно записывал лекции и открывал рот только в том случае, если учителя задавали ему какой-либо вопрос, касающийся их предмета. Однокурсники старались его лишний раз не тормошить, так как думали, что причиной его поведения является уже давно забытый всеми проигрыш в квиддич. Однако на самом деле все обстояло иначе…

Истинной причиной подобного поведения Драко являлось то, что по своей неосторожности он пошатнул авторитет друга перед собственным факультетом, и сейчас его жутко мучила совесть. Кому скажи – не поверят. Драко и сам не думал до некоторых пор, что у него есть совесть. Она выла в душе без остановок, наблюдая за одиноким и отверженным всеми Блейзом Забини. Пэнси Паркинсон, и та даже не смотрела в его сторону, обижаясь и попрекая. Ее эгоизм был слишком ревнив, чтобы вот так просто взять и забыть о том, что «Синеглазое Чудо» променяло ее на Грязнокровную девку из Гриффиндора, которую он навещал в Больничном Крыле каждый день вместо того, чтобы приходить к ней – к подруге, что коротала свои деньки в лазарете в полном одиночестве. Только Теодор Нотт продолжал поддерживать с Блейзом дружеские отношения. Не воспринимал он всерьез интерес Блейза к магглорожденной девушке. Да и все равно ему было, что там да как. Теодор до такой степени был увлечен ухаживаниями за Кристен Паркер, что, казалось, кроме нее его вообще никто не интересует.

Блейзу же на столь пренебрежительное внимание со стороны было настолько плевать, что он просто-напросто начхал на все их принципы, в открытую общаясь с Кэтрин Пирс, в то время как Драко пытался исправить свою оплошность, чтобы помириться с ним. Для начала не мешало бы извиниться. Но, Мерлин его подери, не умел Драко Малфой извиняться, его этому не учили. Отец с детства прививал ему то, что Малфои всегда правы. И в такой ситуации Драко действительно оказался впервые…

Исподтишка бросив взгляд в сторону Блейза, Драко с трудом сдержался от вздоха разочарования. Тот сидел отдельно ото всех, читая какую-то книгу и, судя по его спокойствию и умиротворению, ему было не так уж и плохо. Что же, может, это даже и к лучшему. Поднявшись со скамьи, Драко с невозмутимым видом направился в его сторону, сопровождаемый взглядами однокурсников. Подойдя, он коснулся его плеча. Оторвавшись от чтения, Блейз взглянул на него, выгнув бровь.

– Нужно поговорить, – бросил Драко с весьма серьезным выражением лица. – В гостиной. Там сейчас никого нет.

Блейз ничего ему не ответил. Захлопнув фолиант, он собрал свои вещи и, встав из-за стола, направился в сторону выхода из Большого Зала.

****

Как и предполагал Драко, в гостиной факультета никого не было, а значит, они могли спокойно поговорить. По дороге до подземелий Блейз так и не вымолвил ни единого слова, продолжая молчать даже тогда, когда они вошли внутрь. Усевшись на кожаный диван, он уставился на языки пламени в камине, пальцами поигрывая пером. Драко устроился рядом, не зная, с чего же начать разговор.

– Слушай… – наконец, нарушил он возникшую между ними тишину. – Мне жаль, что все так получилось, – говорил неуверенно, стараясь не смотреть в сторону товарища. – Я не хотел подставлять и портить тебе авторитет. Сам не знаю, что на меня нашло.

В ответ молчание. Блейз просто сидел и смотрел, как подергивается огонь в камине, как вылетают искорки, слушал, как потрескивают поленья. Но, спустя несколько недолгих минут, он все же соизволил удостоить Драко своим вниманием.

– Мне все равно, что обо мне думают, – проговорил он ровным тоном. – Для меня это не имеет по большей мере никакого значения. Я не считаю себя в чем-то виноватым, так что можешь не переживать за МОЙ авторитет. Кто уважает - тот и будет дальше уважать. И, знаешь, в этом даже есть свои плюсы. Я, наконец, осознал, кто друг, а кто обычный подхалим.

Драко не знал, что на это ответить, слова путались в голове. Он лихорадочно старался составить правильное предложение, чтобы его поняли, но ничего не получалось. Не нравилась ему эта напряженная атмосфера, повисшая в воздухе. За столько лет они впервые так серьезно поссорились. Да и ссорой-то это невозможно было назвать. Просто несколько дней не разговаривали. Но и этих нескольких дней хватило, чтобы вновь почувствовать себя одиноким.

Драко всю жизнь, с самого детства чувствовал необходимость в дружбе. Проклятые амбиции отца не давали ему ничего настоящего. И вот, когда в жизни появился понимающий его человек, все опять омрачалось гребаным воспитанием Люциуса Малфоя. Интересно, почему у Блейза такой вот мягкий и слишком уязвимый характер?

Драко усмехнулся своему же мысленному вопросу. Ну да, в отличие от него, Блейз рос в любви и заботе. Он был единственным любимым человеком в жизни своей одинокой матери, которая была замужем целых шесть раз. Воистину, миссис Забини была шикарной женщиной. Ведь даже подростки при виде нее пускали слюнки, провожая ее жадными взглядами. Да и сам Драко порой заглядывался на нее, забыв, что она мать его друга.

Без сомнений, красотой миссис Забини бог не обделил. Только вот женского счастья так и не даровал в полном объеме. Миссис Забини была замужем целых шесть раз. И все эти шесть раз ее счастливый брак омрачала очередная трагедия. Не проходило и года, как она хоронила очередного мужа, умершего глупой смертью. И врагу такого не пожелаешь.

Нет, мать Блейза вовсе не была убийцей или охотницей за деньгами. Она была обычной женщиной, мечтающей о полноценной семье. Однако в скором времени миссис Забини пришлось отпустить все свои светлые надежды, которые она так лелеяла. Ей просто надоели все эти смерти вокруг нее. Окончательно огорчившись своим невезением в браке, она поклялась больше никогда не выходить замуж. Закрепив за собой статус «Черной Вдовы» и богатство, приобретенное от всех покойных мужей, она посвятила всю себя сыну, которого оберегала, как зеницу ока.

Исходя из всего этого, можно было понять, отчего Блейз был столь мягкохарактерным. У него не было отца-тирана, который воспитывал бы его по всем строгим правилам. И даже несмотря на то, что миссис Забини была идеальной чистокровной аристократкой, питавшей острую неприязнь к магглорожденным, ей так и не хватило жесткости на сына, который стал у нее таким, каким является сейчас…

– Я действительно не хотел всего этого, – тихо вымолвил Драко, и сам удивился, насколько искренне прозвучал собственный голос. – Не знаю, что на меня нашло. Ты извини меня, друг.

Сказать, что Блейз удивился – не сказать ничего. Блейз был ошеломлен.

– Знаешь что, Малфой? – сказал он, едва сдерживая усмешку. – Я определенно обведу этот день красным кружком в календаре.

– Соплохвост тебя подери, я ведь на полном серьезе сейчас сижу и из кожи вон лезу! – выругался Драко. – Знаешь, как трудно мне дались эти слова?!

– Ты ведь понимаешь, что я не перестану быть рядом с ней, пока не узнаю всю правду?!

Драко бросил на Блейза пронзительный взгляд.

– Скажи мне правду, Забини - это все, что тебе нужно? Или ты рядом с ней по другим причинам?

Блейз вздохнул. Ответил не сразу, но все же ответил:

– Это все, что мне нужно! – и почувствовал, как внутри что-то кольнуло.

– Я прошу только об одном - не теряй голову, – Драко протянул ему руку. – Надеюсь, нет никаких обид между нами.

– Ну… учитывая, что я первый человек, удостоившийся чести услышать извинения от великого Драко Малфоя, обид никаких не должно быть,– улыбнулся Блейз, протягивая руку в ответ.

Вот они – настоящие друзья. Если ты провинился перед своим другом, не нужно придумывать оправданий, чтобы вновь наладить с ним отношения. Нужно просто осознать свою ошибку и искренне сказать всего одно короткое слово – «Прости», и все обязательно наладится. Ведь друг – это не тот человек, который рядом с тобой только тогда, когда тебе хорошо. А тот, который рядом даже тогда, когда плохо. Драко Малфой в этом убедился. Блейз Забини – настоящий друг.

****

Каково же было удивление Слизеринцев, когда они обнаружили в гостиной своего факультета двух шестикурсников в не совсем трезвом состоянии. А если говорить точнее, то они были в стельку пьяными. Драко Малфой и Блейз Забини сидели в позе лотоса, на полу у камина. Оба молча смотрели на вошедших стеклянными глазами. На лицах их черным по белому можно было прочесть – «Что уставились? Не видите, мы тут серьезными делами занимаемся!».

Пэнси Паркинсон глянула на три бутылки огневиски, две из которых были уже пусты. Затем она обвела суровым взглядом каждого из парней. Такой идеальной тишины еще никогда не было в гостиной змеенышей. Создавалось впечатление, будто на всех разом наложили «Силенцио».

Все ждали реакции старосты девочек на столь безответственный поступок со стороны двух друзей, один из которых также являлся должностным лицом. А взгляд старосты девочек ничего хорошего не предвещал. Глядя на нее неотрывно, Драко Малфой нащупал свой наполненный алкогольным содержимым стакан и залпом его осушил. Такой вот его поступок и вызвал первые аккорды гнева Пэнси Паркинсон.

– Вы… – возмущенно выдохнула она. – Два самых… безответственных… болвана! – отчеканила угрожающе. – Вы что, идиоты, творите? А если бы Снегг зашел? Да он бы все баллы с нашего факультета снял, придурки!

Тишина. Никто ничего не говорил, никто ни с кем не шептался, никто даже не сдвинулся с места. И только спустя мгновение в гостиной раздался громкий хохот Драко и Блейза. Держась за животы, они катались по ковру от пробирающего смеха. В этот момент надо было видеть лицо Пэнси. Она была в такой ярости, что те, кто стоял рядом, отшатнулись от нее, как от боггарта.

– Все по своим комнатам! – рыкнула Пэнси. – БЫСТРО! – это уже выкрикнула.

Младшие курсы едва не подпрыгнули, взвизгнув и быстро ретировавшись, кто куда. Не прошло и двух минут, как гостиная опустела. Остались только старшекурсники. А Драко и Блейз продолжали ржать.

– Что смешного? – прошипела Пэнси.

– Панти… Паси… Пакинсон… – еле выговорил Драко, коверкая фамилию подруги. – Ну чего ты орешь, а? Мы… просто… маленько… выпили…

Между слов Драко попытался встать на ноги, но, не удержавшись, опять плюхнулся на пятую точку, по пути снеся с ног уже кое-как поднявшегося Блейза.

– Маленько? – рявкнула Пэнси. – Да вы почти три бутылки ушатали, и это называется маленько?! А КТО СЕГОДНЯ ДЕЖУРИТЬ БУДЕТ, МАЛФОЙ? Ты - староста, дементор тебя поцелуй! Ты должен подавать пример младшим курсам!

Драко и Блейз снова прыснули.

– Панкинсон… ты… не нервничай так… мор… морщ… ик… инки будут, – сквозь смех выдавил Блейз непослушным языком.

Драко согнулся в очередном приступе смеха.

– А ты вообще молчи, Забини, я на тебя еще обижена! – ответила ему Пэнси.

– Ты это слышал? – обратился Блейз к Драко, указывая на подругу большим пальцем. – Она еще обижена.

– А ты чмокни ее, мож успокоится, – заплетающимся языком посоветовал Драко.

– А я ща так и сделаю. Ща… только встану…

Блейз с горем пополам отлепил свой зад от пола и, покачиваясь из стороны в сторону, стал надвигаться на ощетинившуюся подругу. При этом на его лице была широченная улыбка, а в синих глазах плясали чертенята.

– Эй-эй-эй! Ты чего это удумал? А ну не подходи!

Пэнси стала пятиться назад, но это ее не спасло. Спустя пару секунд она уже была зажата в крепких объятиях Блейза, который стал кружить ее, принося нелепые, неразборчивые извинения, то и дело чмокая в щеку.

– Забини… Блейз… Ну-ка, отпусти! Ай… мы сейчас упадем, черт бы тебя побрал! Фууу… от тебя спиртным ужасно несет!

Сдерживая смех, Пэнси уворачиваясь от ловких губ настойчивого синеглазого наглеца. Он кружил ее и кружил. Покачивал туда-сюда. При всем этом Драко продолжал ржать, показывая на них пальцем. А когда Блейз уронил Пэнси и приземлился рядом, Драко уже плакал от смеха. Зато Пэнси забыла все обиды и умерила злость.

Оставшиеся Слизеринцы смотрели на них, как на умалишенных. Ладно, Малфой и Забини, они в стельку. Но от Паркинсон никто такого не ожидал. Все думали, что она сейчас им, как обычно, за такие дела наваляет, а потом будет от разъяренного Малфоя убегать. А тут развалилась с ними на ковре и весело хохочет, свертываясь рогаликом от щекоток, с которыми накинулись на нее два парня.

– Да-ааа! – присвистнул Теодор, одной рукой прижимая к себе Кристен Паркер. – Пэнси, а где вопли? Нет, конечно, они были, но маловато как-то, не находишь?! Где подзатыльники?

– Да ладно тебе, Тео, – махнула рукой Пэнси. – С них и этого достаточно. Главное, что они, наконец, помирились. Я даже ради этого вместо Малфоя подежурю.

Пэнси улыбнулась и потрепала по макушкам Драко и Блейза, сидящих по бокам от нее. Ну, в самом деле, не может ведь она вечно злиться на них. Вот уже несколько дней она строила планы, как бы помирить этих двоих алкоголиков, а они сами уже пошли на мировую. Конечно, не так, как хотелось бы, но и этого достаточно, чтобы поднять настроение и не орать. Ну как можно орать на этих очаровательных мальчиков, они сейчас были такими милашками. Пэнси залилась звонким смехом, когда «милашки» одновременно чмокнули ее в обе щеки.

– Учтите, ребята, когда вы завтра очнетесь с головной болью, я помогать вам не буду! – пригрозила она, помахав указательным пальчиком перед их лицами.

****

На следующий день все в той же гостиной на кожаном диване сидели Драко Малфой и Блейз Забини, запрокинув головы на спинку. А между ними пристроилась унылая Пэнси Паркинсон, не выспавшаяся после ночного дежурства.

– О, Мерлин, моя голова, – простонал Драко, прижимая мешочек наколдованного льда ко лбу.

– Черт возьми, такое ощущение, будто по мне «Хогвартс-Экспресс» проехал, – в унисон с ним промямлил Блейз. – Пэнс, наколдуй еще льда, а.

– Угу…

Без каких-либо возмущений, наплевав на свое обещание не помогать друзьям после попойки, Пэнси наколдовала очередную порцию льда и вручила мешочек одному из них. А неподалеку, удобно расположившись в мягком кресле, над всеми троими насмехался Теодор Нотт.

– Ребят, ведь только вчера вы были такими веселыми, что изменилось сегодня? Черт, надо было вас сфотографировать и показать, что вы вчера вытворяли. Никогда я еще не видел столь любвеобильных Драко Малфоя и Блейза Забини.

Лучше бы он молчал. Потому что, как только Теодор закончил свою шутливо-раздражительную речь, в него одновременно полетело сразу два мешочка со льдом. И, если бы он вовремя не вскочил с кресла и не спрятался за него, был бы третьим, кто прикладывал себе этот же лед ко лбу. А бедной Пэнси пришлось снова колдовать, так как брошенные мешочки порвались и все льдинки, которые были в них, разлетелись по всей гостиной.

– Совсем сдурели! – возмутился Теодор, выглядывая из-за спинки того же кресла.

– Если ты сейчас не заткнешься, Нотт, я тебя «Петрификусом» огрею! – пригрозил ему Драко. – О, моя голова, – простонал он, вновь откидываясь назад.

– И на кой черт ты заставил меня пить?! – пробормотал Блейз, то и дело кряхтя.

– Забини, я тебе алкоголь в глотку заливал? – прошипел Драко.

– Если вы сейчас оба не заткнетесь, я сдам вас Снеггу! Вот тогда мы и выясним, кто кого споил! – угрожающе отчеканила Пэнси.

Парни замолкли. Шутить с Пэнси Паркинсон себе дороже.

– Где твоя барби, Тео? – промямлил Блейз, стараясь не обращать внимание на плохое настроение подруги. – Поди в Мунго за зельем поплелась.

– Надо было самим шагать, – проворчал Теодор.

– Тогда их бы точно заподозрили в алкогольных возлияниях, – высказала свое мнение Пэнси. – Но что-то ее действительно довольно долго нет.

– А что вы хотели? Думаете, от старухи так легко отделаться? – раздался голос долгожданной Кристен Паркер. – Вот ваше зелье! – вручила она Драко и Блейзу по одной колбе. – Вы у меня в долгу. Еле как отделалась от этой занудной медсестры. Второй бутылек пришлось стащить.

– Ты чудо! – возликовал Блейз, залпом осушив содержимое склянки. – Фу, гадость! – поморщился он, еле сдержав тошноту.

Реакция Драко на зелье была похожей.

– Премного благодарен, – бросил он в адрес Кристен.

– А теперь оба встали и марш на завтрак! – оставалась безжалостной Пэнси.

Парни не стали дожидаться, пока терпение подруги иссякнет. Не очень-то и хотелось слушать ее вопли. Поэтому они поднялись с дивана и поплелись в Большой Зал, все так же постанывая. Видимо, зелье еще не подействовало на них должным образом.

****

Вот уже несколько дней настроение у Кэтрин было неописуемо восторженным. Она жила, дышала, улыбалась, не предполагая, что темные краски вновь омрачат ее безоблачную жизнь. Все случилось за завтраком в Большом Зале, когда стали влетать почтовые совы. Рядом с ней опустился ее серебристый филин, бросив на стол свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Поприветствовав своего питомца, Кэтрин накормила его печеньем, дала попить, а когда он улетел, наконец, раскрыла газету. Улыбка слетела с губ сразу же, как только в глаза бросился кричащий заголовок:

«Очередное нападение Пожирателей Смерти в Лондоне! Пятнадцать убитых магглов!»
Кэтрин перевернула страницу и вмиг побледнела, увидев фотографию старой женщины. Ее седые волосы были собраны в аккуратный пучок, а на лице, пестревшем морщинками, застыла легкая добрая улыбка. Миссис Беннети. Это была она. Карие глаза лихорадочно стали бегать по строчкам напечатанной статьи, автором которой была известная журналистка Магического Сообщества Рита Скитер:

«Этой ночью в жилом районе Лондона произошло очередное нападение Пожирателей Смерти. Убито пятнадцать магглов. Но самым страшным преступлением, которое потрясло весь городок, стало убийство пожилой женщины по имени Шила Беннети. Погибшую пытали перед смертью, о чем свидетельствуют множественные гематомы и травмы. По заявлению источника – это ужасное зрелище с трудом могли лицезреть даже самые опытные мракоборцы. Лондонские власти списывают все на ограбление, но Министерство Магии и все Волшебное Сообщество знают, кто на самом деле за этим стоит. Следует напомнить, что это уже второе нападение на этот маггловский район. Два года назад в соседнем доме была вырезана вся семья, за исключением их четырнадцатилетней дочери, которая на момент убийства по счастливому стечению обстоятельств проходила обучение во Французской Академии Чародейства и Волшебства Шармбатон…»

Дальше Кэтрин читать уже не могла. Миссис Беннети… эта милая, добрая старушка, которая всегда приходила к ней, заботилась о ней, интересовалась ее самочувствием, приносила ей свою выпечку… умерла. Ее больше нет. Они убили ни в чем не повинного человека, который и так находился одной ногой в могиле. Как можно быть такими извергами?! Неужели они не могли позволить этой женщине прожить и без того малый остаток жизни рядом со своими детьми и внуками?! Она ведь не заслужила такой смерти. Она не должна была погибать в муках. Смерть должна была прийти и забрать ее жизнь тихо и спокойно. Но снова вмешались Они. Забрали у детей любимую мать, у внуков – любимую бабушку.

Руки, держащие газету, тряслись. Воздуха становилось катастрофически мало. В горле застрял противный ком. Всем существом завладела неконтролируемая ярость. Хотелось кричать. Хотелось смести все, что стояло на столе. Хотелось… убить. Кэтрин даже не заметила, как газета выскользнула из рук, не заметила, как до боли сжала кулаки, не почувствовала боли от впившихся в ладони ногтей и не слышала окликнувших ее Гарри и Джинни. Сердце бешено стучало в груди, пульс участился до такой степени, что отдавался в висках, а звуки, наполнившие помещение, разрывали голову своим гулом. Кэтрин отчаянно пыталась успокоиться, взять себя в руки, но ничего не получалось. На место ярости приходила обычная душевная боль, по сравнению с которой испытывать ярость было намного проще.

– Кэтрин… – на плечо опустилась рука Гермионы.

Они догадывались, что с ней происходит. Догадывались, что убитая старушка была ей близка. Догадывались, иначе не смотрели бы на нее с сочувствием. Но этого сейчас не нужно. От этого только хуже. Жалость – она всегда причиняла больше боли, чем есть на самом деле. Молча встав со скамьи, Кэтрин направилась к выходу под пристальным вниманием своих друзей. Сейчас она хотела побыть одна. Хотя бы немного, до начала уроков. И единственным местом, где ее никто не мог потревожить, была Астрономическая Башня. Мысленно Кэтрин уже находилась там, но тело ее передвигалось слишком медленно. На ватных ногах она только вышла из Большого Зала шагая по коридору, глядя в никуда, но тут…

– Пирс! – окликнул ее девичий голос.

Кэтрин не стала оборачиваться. Только остановилась и неподвижно ждала, когда обладательница сопрано предстанет перед ней.

– Смотрите, сестры Гринграсс последовали на выход, – пробормотал нахмурившийся Рон. – За Кэтрин, – добавил он тревожно минуту спустя.

Гермиона и Джинни оглянулись на сестер Гринграсс как раз в тот момент, когда одна из них окликнула Кэтрин. Вслед за ними из зала выбежали Крэбб и Гойл в компании нескольких семикурсников.

– Это плохо! – хмуро заключил Гарри.

Он встал из-за стола, направившись вслед за Кэтрин. Друзья, естественно, не заставили себя долго ждать. А за ними последовали и остальные Гриффиндорцы, почуявшие что-то неладное.

****

Вытянув голову, Драко Малфой попытался рассмотреть, в честь чего у дверей Большого Зала собралась внушительная толпа, но плотное кольцо шумевших учеников не давало увидеть ровным счетом ничего.

– Что там стряслось? – поинтересовался рядом шагающий Блейз.

– Понятия не имею, – нахмурился Драко.– Надеюсь, ничего плохого.

Подойдя ближе, парни уловили знакомый истеричный голос:

– Тебя не учили смотреть в лицо собеседника, Пирс? Развернись, я с тобой говорю!

– Дафна! – сквозь зубы процедил Блейз, ускорив шаг по направлению к образовавшемуся столпотворению.

– Ты что, оглохла? Я сказала, смотри на меня!

За этими словами последовал дружный хохот. Видимо Дафна была так раздражена, что, не выдержав, распустила руки.

– Еще раз меня тронешь, пожалеешь!

Голос Кэтрин дрожал. Блейз понял – она еле сдерживается. Холодные нотки в ее тоне выдавали волнение. Нервы натянулись до предела. Протискиваясь сквозь толпу, Блейз желал только одного – поскорее добраться до двух девушек, чтобы поскорее остановить возникшую между ними потасовку. Он понимал – исход ссоры Гриффиндорки и Слизеринки может быть очень плохим. Межфакультетская война всегда была чрезмерно жестокой. А уж если она касалась девчонок…

– Вы только посмотрите на эту чертовку, – воскликнула Дафна. – Она еще будет мне угрожать.

– Врежь ей! – выкрикнул кто-то из толпы. – Поставь ее на место!

– Слушай меня внимательно, Грязнокровка… – но Дафна не повелась на советы зрителей, решив обойтись угрозами. – Если еще раз увижу тебя рядом с Забини, пеняй на себя.

Кэтрин изумленно выгнула бровь.

– Слушай, Гринграсс, с каких это пор тебя интересуют мои отношения с Забини? – поинтересовалась она скептически.

– Он мой жених! – безапелляционно заявила ей Дафна. – Так что если тебе дорога твоя Грязнокровная шкура, советую тебе держаться от него подальше!

Сердце в груди екнуло. Вновь стало трудно дышать. Враждебные взгляды и высокомерные улыбки змеенышей медленно, но верно выводили из себя. На миг Кэтрин представила, что перед смертью ее родители и миссис Беннети видели эти оскалы, и ярость, словно цунами, опять накрыла ее с головой. Однако нельзя было срываться и вновь подводить друзей и директора, которым она обещала забыть все плохое и начать жизнь с чистого листа. Но разве это возможно, когда погибают те, кого ты знаешь и любишь?

Видит Бог, она сдерживала себя, как могла. Но имя, прозвучавшее из уст красивой светловолосой Слизеринки, было последней каплей в чаше терпения. Создалось впечатление, будто хорошенько долбанули током. Что это? Ревность? Кэтрин не знала и знать не хотела. Лишь хладнокровно ухмыльнулась, сжав руки в кулаки. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни, наблюдающие за всем этим процессом, переглянулись. Они прекрасно помнили эту жуткую ухмылку, что сейчас красовалась на бледном лице подруги.

Гудящий ропот заполнил все пространство. Драко и Блейз тем временем никак не могли протиснуться сквозь плотные ряды зевак, которые столпились посмотреть этот бесплатный спектакль, непонятно кем именно устроенный. Парни стали пускать в ход локти, проговаривая ругательные и совсем неинтеллигентные фразы, когда услышали заявление Дафны. На мгновение оба притормозили, удивленно уставившись друг на друга.

– Когда это ты успел сделать предложение старшей Гринграсс? – брови Драко поползли вверх.

– Не делал я никаких предложений, – ответил Блейз. – Моя матушка была как-то в гостях у миссис Гринграсс и намекнула той, что была бы не против, если бы ее старшая дочурка породнилась с нами. Видимо, эта дура восприняла все по-своему.

Попав в эпицентр происходящего, и Драко, и Блейз –оба замерли.

– Ты все сказала?

Даже Драко слегка напугал холодный и надменный тон Кэтрин Пирс. Ее лицо было мраморным, бледным и безэмоциональным.

– Если ты закончила, то дай мне пройти! – жестко произнесла она, плечом оттолкнув собеседницу.

– Не смей ко мне прикасаться! – взвизгнула Дафна, вытаскивая свою палочку из-под рукава мантии.

«Этого еще не хватало!» – пронеслось в голове Блейза.
Он уже сделал к ним шаг, но Драко резко дернул его за рукав, оттащив назад.

– Не лезь, Забини, и так уже натворил дел! – прошептал он едва слышно. – Пусть сами разберутся!

– С ума сошел? – попытался высвободиться Блейз. - Пусти!

Он не понимая, почему Драко не остановит этот балаган. Ведь староста. Как и Грейнджер, которая тоже стояла и ничего не делала.

– Блейз, одумайся! – хватая друга за массивное плечо, Драко развернул его к себе лицом. – Помогая ей, ты подставляешь себя перед всем нашим факультетом! Глянь на девчонку, она прекрасно может за себя постоять!

Блейз оглянулся.

– Будь проще, Гринграсс, – отозвалась Кэтрин на выпад соперницы. – Ты ведешь себя, по меньшей мере, смешно. Если твой жених не уделяет тебе должного внимания, в этом моей вины нет. Ищи проблему в себе, – она даже не обращала внимания на то, что в руках у соперницы палочка.

– Дрянь! – взревела Дафна.

– Бог мой, неужели, ты наконец признала свою истинную сущность?! – в ответ усмехнулась Кэтрин.

– Ты… – едва не задохнулась Дафна от собственного яда, переполнявшего душу. – Да чтоб ты подохла, тварь! – выхватив у какого-то ученика утренний номер «Ежедневного Пророка», она швырнула его в лицо Кэтрин Пирс. – Гори в аду вместе со своими Грязнокровными родителями!

Вот это уже был перебор. Даже Драко это понимал. Он уже дернулся в сторону девушек, но никто и глазом не успел моргнуть, как по рядам учеников прошелся стон удивления и восхищения. Публика все-таки получила то, чего так хотела. Не сдержав гнев своей боли, Кэтрин Пирс накинулась на Дафну Гринграсс, сбив ее с ног. Навалившись на нее сверху, Кэтрин локтем придавила ей шею. Дафна моментально покраснела.

– Ты в своем уме?! – воскликнула Астория, бросившись на помощь старшей сестре.

Кэтрин молниеносно выхватила свою палочку, встала и направила ее на Асторию, при этом, не упуская из виду Дафну.

– Советую вам придержать свои языки, девочки! – произнесла она дрожащим голосом. – Я нынче очень нервная, могу и покалечить!

Побледнев от страха, Астория отскочила к рядом стоявшим Крэббу и Гойлу. Идея спасать сестру развеялась, как пыль. А Кэтрин глянула на поднявшуюся с пола Дафну, чья палочка валялась на полу в нескольких шагах от нее. Видимо, когда началась драка, она ее выронила. Однако сейчас поднять не могла, ибо ее вновь настигла разъяренная Кэтрин.

– Пусть меня исключат из школы хоть сегодня, злобная тварь… – сжимая палочку в руках, прошипела она. – Но из твоего поганого рта больше не вылетят оскорбления в адрес моих родителей, потому что я придушу тебя раньше, чем ты закончишь свой монолог, ПОНЯЛА?

Сейчас Кэтрин как никогда была похожа на дикого зверя. Казалось, животная сущность воедино слилась с человеческой душой. Двумя пальцами она схватила Дафну за кадык, впиваясь ногтями в тонкую кожу.

– Я не слышу! – вымолвила, едва не выворачивая гортань.

– По… ня… ла! – прохрипела Дафна. – Я поняла! Отпусти!

– Мне тебя искренне жаль, Гринграсс. Такие расчетливые дуры, как ты, ничего хорошего в жизни не добьются, – как мусор оттолкнув от себя Дафну, Кэтрин осмотрела стальным взглядом окружающую их толпу. – Еще кто-нибудь желает высказаться?

По спине Блейза пробежал холодок от ее тона – столько яда в нем было. А толпа, словно сговорившись заранее, разом сделала шаг назад, в то время как Драко Малфой выступил вперед.

– Тридцать баллов с Гриффиндора, за нападение на студента! – воскликнул он будничным тоном.

– И еще тридцать со Слизерина за провокацию! – не остались перед ним в догу.

Из толпы выплыла Гермиона Грейнджер, не согласившаяся с несправедливым обвинением Хорька. До поры до времени она не вмешивалась – Гарри с Роном удерживали, предоставляя Кэтрин возможность разобраться самой. Но сейчас, когда в потасовку встрял Малфой, Гермиона не могла остаться в стороне. Ведь Слизерин первый начал разборки, причем в довольно-таки грубом контексте.

Малфой бросил на нее такой взгляд, что любой бы отступил сразу же. Но Гермиона была не из трусливых. Подойдя к разгневанной подруге, она мягко взяла ее под локоток и стала уводить с места происшествия. Кэтрин не сопротивлялась.

А очухавшаяся после удушения Дафна Гринграсс решилась на подлость. Подняв свою палочку, она направила ее в спину уходящим Гриффиндоркам. Блейз тут же дернулся вперед, чтобы выбить оружие из руки своей новоявленной «невесты», но опоздал…

– Экспеллиармус! – и палочка «невесты» подлетела вверх, ловко устроившись в ладони старосты девочек Гриффиндора. – Еще двадцать баллов со Слизерина за нападение на должностное лицо,–глянув на растерянную физиономию Гринграсс, Гермиона улыбнулась. – А это… – продемонстрировала она трофей в виде волшебной палочки. – Заберешь у своего «жениха».

Драко молчал. Не мог ничего сделать, потому что штрафной Грейнджер выписала вполне справедливо, и оспаривать сей факт бесполезно. Драко готов был собственноручно придушить Дафну Гринграсс, из-за которой факультет лишился целых пятидесяти баллов. А Кэтрин Пирс хороша. Прекрасные бойцовские навыки, что тут скажешь, за себя постоять умеет. Впрочем, о чем тут говорить, Грейнджер, например, не хуже. Драко до сих пор помнил ее хук справа.

Что же, завтрак они пропустили, зато удостоились чести лицезреть бесплатное шоу – «Гриффиндор vs Слизерин». Еще долго присутствующие обсуждали тему произошедшего, вот только Блейз теперь негодовал. Когда Гермиона Грейнджер уводила Кэтрин Пирс, он мимолетно встретился с ней взглядом и невольно поежился. Так холодно она на него смотрела. Как прежде… в ее карих глазах как прежде читалась неприязнь и ненависть. Блейз боялся возвращения прежней Кэтрин. Очень боялся.

– Угомонись! С твоей Грязнокровкой все в порядке, – пробормотал Драко.

– Малфой, лучше молчи! – шикнул Блейз.

– А ты меня не затыкай! – резко выронил Драко. – Между прочим, это твоя вина!

Блейз уже хотел высказать ему пару ласковых, но был остановлен окликнувшим его Гарри Поттером:

– Забини, на минуту!

Гарри подошел к двум Слизеринцам, при этом не удостоив вниманием одного из них.

– Поттер, если есть, что сказать, говори при мне. У моего друга секретов от меня нет.

Казалось, Драко был возмущен столь пренебрежительным отношением к своей персоне. Но это только лишь казалось.

– Надо же, Малфой, а я и не думал, что у тебя вообще есть друзья, с твоим-то характером, – съязвил Гарри.

– Слушай, ты… – тут же вспыхнул Драко.

– Хватит! – пересек назревающую потасовку Блейз. – Достаточно с нас снятых баллов, разберетесь потом!

Драко хоть и был возмущен подобным поступком Блейза, но все же прислушался, сжав губы в тонкую линию.

– Поттер, ты, кажется, хотел мне что-то сказать, – напомнил Блейз. – Говори, я не собираюсь прятаться с тобой по углам.

Гарри спорить не стал.

– У меня к тебе будет просьба… – начал он, глядя в синие глаза собеседника.

–Мерлин! Неужто Великий Избранный снизошел до того, что просит помощи у Слизеринцев?! – саркастично протянул Драко.

Но Гарри не обратил никакого внимания на его сарказм, вновь обращаясь к Блейзу:

– Думаю, тебе не трудно будет ее выполнить, – сказал он жестким тоном.

– Поттер, меньше болтовни, больше сути, – поторопил его Блейз, чувствуя, как рядом с Драко накаляется воздух.

– Послушай, Забини, ты уж постарайся, чтобы твои друзья… – покосился Гарри на вышеупомянутого Драко. – Не очень цеплялись к Кэтрин. Ей не нужны проблемы из-за твоей дружбы. Тем более, сейчас.

– А ты что, в телохранители записался?! – встрял Драко вновь.

– С тобой никто не разговаривал, Малфой! – дерзко высказался Гарри. – Не суй свой нос, куда не следует!

Драко оскалился, но ответить ничего не успел.

– Дело ведь не только в Дафне, верно? – выглядел Блейз обеспокоенно. – Что еще произошло?

– Точно не знаю, – пожал Гарри плечами. – Утром она читала «Ежедневный пророк». Там писали об очередном нападении Пожирателей. Кажется, погиб кто-то из ее знакомых. В любом случае, Забини, держись от нее подальше. Твоя дружба выходит ей боком.

– Знаешь что, Поттер… – не сказал, а прошипел Блейз, сделав шаг вперед, тем самым оказавшись лицом к лицу с Гарри. – Я сам буду решать, что мне делать! Она будет это решать!

Уголок рта Драко дернулся вверх. Кажется, Блейз пробудил в себе Слизеринца.

– Кэтрин - моя подруга. Я желаю ей только добра. И если она тебе действительно дорога, оставь ее. Ты же видишь, вашу дружбу не воспринимают всерьез. И… мой тебе совет, лучше удели больше внимания своей невесте, а то она становится слишком буйной.

Гарри сделал акцент на слове «невеста» и, обойдя Драко и Блейза стороной, отправился на совместный с ними урок.

****

Сидя как на иголках, Блейз даже не пытался сосредоточиться на лекции. Мысли об утреннем инциденте заполняли все сознание, а оно сейчас находилось в хаотическом беспорядке. Чертова Гринграсс! Так и хотелось придушить эту идиотку за длинный язык. Ее фраза о женихе все испортила. Разрушила все, чего он с таким трудом добивался. Блейз понимал, что стычка с Дафной отдалила от него Кэтрин. Понял это по взгляду, которым она наградила его, прежде чем Гермиона Грейнджер ее увела.

– Мистер Забини, скажите мне на милость, что заставляет вас вести себя столь безответственно на моем уроке?

Слова, казалось, были предельно вежливыми, но вот тон, которым говорил Северус Снегг, нельзя было назвать таковым. Недовольство в его черных глазах это вполне подтверждало.

– Простите, сэр, я отвлекся, – выныривая из тягостных раздумий, встрепенулся Блейз.

– Вы отвлеклись?!

Снегг хоть и выглядел спокойным, но всем было ясно, что сейчас он кое-кому устроит разнос. Причем по всем статьям. И, когда он уже готов был высказать все свои возмущения, скрипнула дверь. Блейз едва не подскочил, надеясь на то, что вот сейчас в открытый проем войдет она, Кэтрин. Но все надежды увидеть ее рухнули, когда в кабинет вошла Гермиона Грейнджер в сопровождении Минервы МакГонаггал. Снегг бросил на них едкий взгляд.

– Мисс Грейнджер?! – протянул он с сарказмом. – Неужто вы соизволили явиться на занятия?!

Кажется, профессор нашел другую жертву, на ком можно было бы сорвать свое недовольство. Блейз хмыкнул.

– Простите, профессор, – извинилась перед ним Гермиона. – Дело в том, что…

– Я ее задержала! – перебила свою старосту МакГонагалл.

– Надеюсь, на то были веские причины, – недовольно отозвался Снегг. – У нас, знаете ли, подготовка к контрольной работе.

– Профессор Снегг, смените тон! – осадила его МакГонагалл. – Причина, по которой я задержала мисс Грейнджер, касается и вас. Так что сделайте одолжение, уделите мне минуты две - три. Контрольная может немного подождать.

Снегг ничего не ответил. Спорить с деканом Гриффиндора он не любил, поэтому просто отошел с ней в сторонку. Воспользовавшись моментом, Гермиона быстренько заняла место подле Гарри и Рона, начав им что-то рассказывать, в то время как МакГонагалл уже что-то тихо втолковывала Снеггу, сердито жестикулируя руками.

Как она и обещала, разговор занял всего три минуты, поэтому вскоре в кабинете «З.О.Т.И» вновь остался один преподаватель. Причем сердит он был пуще прежнего. Просверлив свой факультет убийственным взглядом, профессор «Защиты от Темных Искусств» медленно, в своей невозмутимой и устрашающей манере стал говорить:

– Мне стыдно за всех вас! – процедил он сквозь зубы. – Вы, ученики факультета великого Салазара, лишились пятидесяти баллов из-за глупой ребяческой ревности!

Снегг бросил свирепый взгляд в сторону Дафны Гринграсс.

– Но сэр, Пирс первая начала! – заявила Дафна, поняв, о чем идет речь.

– Молчать! – едва не взревел Снегг. – Как смеете вы перебивать учителя?!

Дафна замолчала, опустив взгляд.

– Я снимаю с вас еще двадцать баллов за то, что вы не держите свой рот на замке, когда старшие говорят! – вымолвил Снегг, после чего окутал своим взглядом Драко Малфоя. – Куда же вы смотрели, мистер Малфой? – задал он вопрос не очень-то и требуя ответа. – Вы пренебрежительно отнеслись к своим обязанностям, так же, как и мисс Грейнджер. Вы, два должностных лица, с которых подобает брать пример, стояли и смотрели на произошедшую стычку, которая могла закончиться травмами и побоями со стороны двух зачинщиков. Вы пренебрегли своими полномочиями, и это непростительно.

В аудитории повисла гробовая тишина. Никто ничего не говорил, никто ничего не обсуждал. Гермиона Грейнджер заерзала на стуле. Драко Малфой сжал челюсти, ожидая продолжения неприятного монолога. А Северус Снегг решил, что с них достаточно, поэтому вновь обратился к Дафне Гринграсс:

– Мисс Гринграсс, за ваш глупый поступок я назначаю вам взыскание, – вымолвил он строгим тоном. – Целую неделю, после всех занятий, вы будете помогать нашему лесничему выводить слизней из его огорода.

– Но, сэр, это несправедливо! – вскочила на ноги Дафна, едва не подпрыгнув до потолка.

– А в наказание ВСЕМ остальным я задаю эссе по «Легилименции» и «Окклюменции» на два больших свитка. И только попробуйте написать меньше, – угрожающе отчеканил Снегг, пропустив возмущения студентки своего факультета мимо ушей. – Ваши работы, мистер Малфой и мисс Грейнджер, я проверю в первую очередь. Так что за малейшую ошибку вы будете расплачиваться как минимум двадцатью баллами.

А вот теперь Драко Малфой не просто был зол. Он был в бешенстве. И сейчас проклинал всех на свете. В первую очередь Кэтрин Пирс, с появлением которой нарушилось его спокойствие. Дафну Гринграсс, за то, что не держит язык за зубами. Проклинал Блейза Забини, из-за которого началась перепалка между двумя бабами. Северуса Снегга, который снял баллы и унизил его, поставив на одну ступень с Гермионой Грейнджер, которую так же проклинал за то, что она есть.

И Гарри Поттера с Роном Уизли Драко тоже проклинал. Просто так, за компанию. А когда взглянул на Блейза, понял, что не один он проклинает все на свете. Только вот Блейз, в отличие от него, проклинал только одного человека. Редко кому удавалось довести его до точки кипения, но у Дафны Гринграсс это получилось – БРАВО. Вот только что-то Драко подсказывало, что ей ох как не поздоровится. Лучше бы она не попадалась на глаза своему так называемому «жениху», у которого руки так чесались свернуть ее тонкую шейку.

****

Занятия для него проходили медленно и мучительно. Казалось, время назло так медленно тянется, не давая ему возможности найти ее, чтобы объясниться. Чтобы сказать, что все, сказанное Дафной Гринграсс – Ложь. Он ждал, он надеялся, что она появится, но ее не было. Не было ее глаз, не было ее улыбки, которую она робко дарила ему на занятиях, когда он нарочно ловил ее взгляд, ЕЕ не было. Несколько раз Блейз пытался поговорить с Гермионой, чтобы узнать, где ОНА, как ОНА, но крутившиеся рядом с ней Гарри и Рон не давали такой возможности. Однако удача ему все же улыбнулась. Блейз подловил Гермиону после ужина. Она направлялась в гостиную своего факультета, видимо, из библиотеки, судя по тому, что рядом не было ее извечных телохранителей, а в руках находилась кипа учебников. Бесцеремонно схватив Гермиону за шиворот, Блейз втащил ее за темный поворот неприметного коридора.

– Ты совсем ошалел, Забини?! – возмутилась Гермиона. – Что ты себе позволяешь?!

– Прости! – тихо извинился перед ней Блейз, чем немало ее удивил.

– Чего тебе? – тем не менее, грубо выронила Гермиона.

– Где Кэтрин? Почему ее не было на занятиях? Что с ней? – засыпал ее вопросами Блейз.

Гермиона некоторое время молчала, вглядываясь в его смуглое лицо. В нем без труда угадывалось отчаяние и беспокойство.

– Слушай, Забини… – вежливо начала она. – Оставь ее в покое, а. Ты видел, что из-за тебя сегодня произошло. Если бы она сорвалась…

– Грейнджер, моя дружба с ней тебя не касается, также, как и Поттера с Уизли! – перебил ее Блейз. – Перестаньте вы уже лезть не в свое дело, мы сами разберемся!

– Тогда для начала приструни свою невесту! – не осталась в долгу Гермиона.

– Дафна не является моей невестой! – ответил ей Блейз.

– Неужели?! – с иронией отозвалась Гермиона. – Только вот она утверждает обратное.

– И за это поплатится!

– Что ты имеешь ввиду?

– Не твое дело! – отрезал Блейз. – Сейчас мне нужно поговорить с Кэтрин! Помоги, пожалуйста!

И Гермиона в который раз удивилась. Слизеринец просит помощи у Гриффиндорки? У Грязнокровки? Куда катится мир?!

– Блейз…

Она даже ничуть не смутилась от того, что назвала его по имени. А он и не обратил на это внимания. Для него сейчас было важно другое.

– Ей сейчас плохо, понимаешь?! Пожиратели убили кого-то из ее знакомых. Плюс ко всему Скитер напомнила в «Пророке» о дне смерти ее родителей. Тут еще и Гринграсс масла в огонь подлила. Пойми, сейчас она ни с кем не хочет говорить. Даже с нами. Она все время лежит, ни на что не реагирует, даже не плачет. И это пугает больше всего. Гарри места себе не находит.

– Плевать я хотел на твоего Поттера! – рявкнул Блейз. – Я должен увидеть ее! Может, я смогу помочь!

Гермиона покачала головой, чем вывела его из себя окончательно.

– Черт, Грейнджер, я нужен ей сейчас! – выкрикнул Блейз и ударил кулаком стенку, ободрав на костяшках кожу.

Гермиона вздрогнула. Да что, в конце концов, происходит?! И догадка медленно, но верно всплыла в голове.

– Почему она для тебя так важна? – задала она вопрос. – Скажи мне, Забини, неужели ты…

– Оставь, Грейнджер, – менее успокоившись, вздохнул Блейз. – У меня нет ответа на твой вопрос.

Опираясь руками о шершавую стену, он прерывисто дышал. Гермионе и не нужен был ответ. Все было ясно без слов.

– Я поговорю с ней, – пообещала она. – Постараюсь устроить вам встречу, но не сегодня. Сегодня пусть отдохнет.

Гермиона неуверенно положила руку на плечо Блейза, морально подготовившись к тому, что он сейчас брезгливо откинет ее. Но он этого не сделал. Плавно оттолкнувшись от стены, Блейз только бросил на нее полный сожаления взгляд.

– Спасибо! – поблагодарил он искренне, слегка сжав ее плечо, после чего развернулся и ушел.

****

В подземелье Слизерина было многолюдно. Вокруг царила оживленная, веселая и беззаботная обстановка. Но, стоило ему ступить за порог гостиной, как все разом стихло. Оглядев лица однокурсников, Блейз сразу же нашел взглядом Дафну Гринграсс. Она сидела в кресле посреди комнаты в окружении своих друзей и подруг. Недалеко от нее на диване расположился Драко Малфой, с серьезным видом читающий книгу, в то время как Астория Гринграсс пыталась привлечь к себе его внимание, заботливо ковыряясь в его платиновой шевелюре.

– О, наш любитель Грязнокровок вернулся! – язвительно бросила Дафна, привлекая всеобщее внимание к себе и своему так называемому жениху.

Драко наконец захлопнул книгу, бросив взгляд на Блейза.

– Начало мне уже нравится, – усмехнувшись, пробормотал он себе под нос.

– Ты что-то сказал? – спросила его Астория.

– Тебе показалось, – пробормотал Драко.

Блейз же лениво топал к соседнему креслу. Спустя секунду он уселся на него, и демонстративно закинув ногу на ногу, откинулся на спинку.

– Что с настроением, милый? – продолжала насмехаться Дафна. – Неужто мугродье дала отворот поворот?

– Ну и что ты устроила? – было первым вопросом, прозвучавшим из уст Блейза.

– Хотела поставить на место эту грязную выскочку, – пожала плечами Дафна. – Пусть знает, что такие, как она, отходы в нашем мире.

– В НАШЕМ мире? – переспросил ее Блейз, делая нажим на втором слове.

– Именно! – вздернула нос Дафна.

Блейза дернуло изнутри. Злость накрыла волной, но разум все же взял вверх над бушующими эмоциями. Чуть наклонив голову вбок, он сощурил глаза.

– Я смотрю, проявив свою трусливую натуру на всеобщее обозрение, ты все-таки получила к себе должное внимание, которое так хотела завоевать, – усмехнулся Блейз. – Ты только посмотри на всех этих дурачков, окружающих тебя. Эти их восхищенные взгляды доставляют тебе удовольствие, не так ли?

– К чему ты клонишь? – сощурилась Дафна.

– Ни к чему особенному, – пожал плечами Блейз, как и Дафна ранее. – Я только хочу сказать, что единственная выскочка здесь - ТЫ.

Кто-то где-то ахнул. Послышались шептания и тихие обсуждения. Блейз держался великолепно. Аристократическое растягивание слов, надменный взгляд и расслабленная поза. Драко был восхищен. Вот так должен вести себя истинный Слизеринец.

– Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне! – от злости Дафна в момент покрылась красными пятнами.

– Брось, милая, агрессия тебя не красит, – на губах Блейза расцвела легкая улыбка. – Да и потом, меня твоя воинственная смелость не впечатляет, поскольку от нее мало толку. Ведь это тебя едва не придушили перед всей школой. Ах да, и еще позорно лишили палочки.

Странная штука –правда, не так ли?! Никому не нужная вещь. Правда явно не красит людей, особенно таких, как Дафна Гринграсс. Таких высокомерных и эгоистичных собственниц. Вскочив с кресла, она готова была расцарапать ему лицо.

– Ты сволочь, Забини! Ты неотесанный гаденыш, променявший всех нас на Гриффиндорскую Шлю… – Дафна оборвалась, будто подавилась собственным языком.

– Надо же, как вовремя ты остановилась, – рассмеялся Блейз. – Как же это на тебя не похоже, Гринграсс.

– Верни мою палочку, урод! – протянула к нему руку Дафна.

– Какую? – казалось, Блейз был искренне удивлен.

– Что значит «какую»?! – взвизгнула Дафна.

– Ах да, вспомнил! – наигранно вздохнул Блейз. – Тебе надо - ты и забирай. Не хватало еще бегать за твоими шмотками, у меня и без тебя дел по горло. Я лучше с Поттером поболтаю в сторонке, это, знаешь ли, куда приятнее.

И тут Драко не сдержался. Разразившись тихим смехом, он не замечал недовольства Пэнси и Астории. Впрочем, смех пробрал не только его. Многие стали посмеиваться над злющей Дафной, доводя ее до кондиции.

– Драко! – Пэнси хоть и была возмущена поведением Блейза, но еще больше ее возмущало безучастие Драко.

– Оставь! – отрезал Драко, едва подавив в себе веселье. – Нечего сверлить меня убийственным взглядом, она сама виновата.

– Что значит - она виновата? – с укором воскликнула Астория.

– Твоя сестрица и впрямь слишком много на себя взяла, – ответил ей Драко.

– А не кажется ли вам, что на себя слишком много берет иной человек, который остается абсолютно безнаказанным, в то время как вы развязываете вражду внутри собственного факультета?! – высказалась Пэнси.

– У Кэтрин Пирс есть свои старосты и декан, которые поставят ее на место, Пэнси, – ответил на выпад Драко. – К тому же, не из-за нее наш факультет лишился семидесяти баллов, и вообще… – тон его стал жестким. – Не лезь не в свое дело. Я думаю, «жених» и «невеста» сами разберутся в своих личных отношениях.

Пэнси замолкла. А Дафна взбесилась не на шутку, когда поняла, что поддержки ждать не от кого.

– Ну и? Чего ты добилась? – Блейз в очередной раз растянул губы в едкой усмешке. – Выскочка! – бросил он, с наслаждением глядя на то, как на Дафну накатывает истерика.

– Ах ты скотина! – возопила она, бросившись на него с кулаками. – Ненавижу тебя!

Выглядела Дафна на тот момент не очень привлекательно. Окружающие, не сдерживаясь и не пряча откровенных насмешек, сравнили ее с курицей, заразившейся бешенством. Блейз же тем временем ловко перехватил ее руки и прижал их к своей груди так, что горе-невеста оказалось с ним лицом к лицу.

– Что же ты так волнуешься, «любимая»? –тон его отнюдь не был ласковым. Одного взгляда хватало, чтобы понять, что он в гневе. – Неужели у такой, как ты, не хватает уверенности в себе? Ты же, черт возьми, моя «невеста», что же ты тогда так волнуешься? – с каждым новым словом, тембр голоса становился жестче и громче. – Погляди на себя! Ты же сама не замечаешь того, что восхищаешься Грязнокровкой, которую так презираешь!

Последние пару предложений Блейз почти выкрикнул, чтобы все могли его слышать. Его и услышали. Лица присутствующих вытянулись. Впервые они видели всегда спокойного и уравновешенного Блейза Забини кипящим от ярости.

– Ублюдок! – взвыла Дафна, вырываясь из тисков его рук.

– Знаешь, любимая… – уже спокойней отозвался Блейз. – Тебя не красит поведение истеричной дуры. Ты недостойна быть частью моей семьи, – он демонстративно оглядел притихших сокурсников. – Я официально отказываюсь от помолвки с этой девушкой! – заявил Блейз, наблюдая, как с громким стуком ударяются об пол челюсти вышеупомянутых, слыша, как прерывисто стала дышать Дафна. – Ну? Как тебе? – поинтересовался он с улыбкой. – Поверь, будет хуже, если еще раз сунешься, куда не следует, дрянь!

– Остынь, парень! – пробормотал Драко, опустив руку на массивное плечо друга. – С нее достаточно!

Блейз брезгливо отшвырнул от себя Дафну. Та покачнулась, но на ногах устояла.

– Козел! – выплюнула она.

– Хочу выпить, – вымолвил Блейз, не услышав оскорбления в свой адрес.

– У меня есть в заначке, – ободряюще улыбнулся ему Драко.

Уже уходя, Блейз почуял что-то неладное. Резко развернувшись, он взмахнул палочкой, и летящая в него фарфоровая ваза разлетелась на тысячи сверкающих осколков. Дафна стояла, расставив ноги на ширине плеч, пылая от обиды и унижения.

– Еще раз так сделаешь, руки повыдергиваю, – лениво процитировал Блейз. – Без магии, чисто маггловским методом.

****

Они сидели уже около двух часов, допивая вторую бутылку огневиски. Блейз был молчалив и задумчив, наблюдая за пламенем в камине. Да… оно действительно успокаивало. Драко сам мог часами всматриваться в трепещущие огоньки и думать, думать, думать. Но сейчас эта тишина казалась слишком тяжелой. Ее невозможно было терпеть.

– О чем ты думаешь? – тихо спросил Драко, пригубив стакан с алкогольным содержимым.

Блейз не ответил, продолжая молчать. А, быть может, Блейз просто не услышал. Драко понимал, что сейчас друг очень далеко от него, где-то в своих мыслях. И уверен был, что думает о НЕЙ. О чертовой Гриффиндорке, которая портит всем жизнь своим присутствием в этой школе. И он был прав, Блейз действительно думал о НЕЙ. Думал и понимал, что не отпустит ее, не сможет. Не даст ей от себя отдалиться, только не сейчас.

– Оставь ее, – словно прочитав его мысли, вымолвил Драко. – Оставь, не береди душу.

– Ты не понимаешь, – наконец, ответил ему Блейз. – Не можешь понять, что творится у меня на сердце.

– А что там творится? Что там может твориться?

Драко не понимал, зачем спрашивает, если и так знал предполагаемый ответ. Не понимал, зачем задает глупые вопросы, когда сам же может на них ответить. Когда все может прочитать в синих глазах собеседника. Но, как бы то ни было, все, что прочитывалось и угадывалось, он старался упорно от себя гнать. Это же Блейз. Блейз Забини. Он не может. Он не должен. Драко на мгновение прикрыл глаза. Да что же он прицепился к этой девке? Что в ней не так? Почему и он сам к ней все время цепляется? Просто так. Без каких-либо причин.

– Как думаешь, она поверила Гринграсс? – послышался в тишине тихий голос.

Серые глаза распахнулись.

– Неужели для тебя это так важно? – был задан вопрос.

– Не поверишь! Важно! – вздохнув, ответил Блейз.

– Кто знает эту Гряз… – Драко осекся. Отчего-то казалось, что Блейзу сейчас лучше на нервы не действовать. – Кто знает эту Пирс, – поправился он прокашлявшись. – Она странная.

– Нет, Драко, она замечательная, – Блейз растянул губы в улыбке.

Драко замер. Бокал с огневиски так и не коснулся тонких губ, остановившись на полпути. Хорошо, что он не сделал глоток, а то точно бы подавился. Светлые брови поползли вверх.

– Замечательная? – переспросил Драко, очень надеясь на то, что ослышался, но…

– Да! – послужило ему ответом, и серые глаза встретились с синими.

– Она замечательная, – повторил Блейз. – Такая… такая… не знаю, какая. Не могу найти слов, чтобы охарактеризовать ее. Она необычная. Совершено разная и непостоянная. Это привлекает и притягивает.

Драко слушал и не верил своим ушам. Этот восхищенный тон ему совсем не нравился. Это неправильно. Это абсурдно.

– Блейз, она что, «Амортенцию» на тебе использовала? Или «Империус» к тебе применила?

– Хорошо, если бы это действительно было так, – вздохнул Блейз. – Я и сам иногда пугаюсь тех чувств, что она во мне вызывает.

В комнате опять повисла напряженная тишина. Но продолжать разговор Блейз был не намерен. Он просто встал и нетвердой походкой направился к выходу из спальни.

– Куда ты собрался? – спросил его Драко. Ему совсем не хотелось оставаться в одиночестве.

– Поздно уже, пойду, прилягу,–ответил Блейз.– И, знаешь что, пора завязывать с алкоголем, а то всякую ерунду начинаем нести. Уф, ну и денек сегодня выдался, – сказал он бодро и с улыбкой, а-ля Чеширский Кот, объевшийся сметаны.

Но Драко не обманешь. Слишком хорошо он знал своих друзей. Слишком хорошо он знал этого человека и с легкостью мог определить, где искренность, а где фальшь.

Блейз ушел, оставив его в одиночестве размышлять о происходящем. Они менялись. Все вокруг менялось. И Драко не хотел даже думать о том, что причиной их перемен является ОНА.

Глава 12. Мой Ангел-Хранитель

Мой Ангел-Хранитель, я снова устала,
От этих тяжелых, нежданных потерь.
А раньше я боли почти что не знала,
За что же так колко, так больно теперь?

Мой Ангел-Хранитель, зачем эти люди,
Возникли тогда у меня на пути?
Наверно, уроком и опытом будет,
Сама и без них не смогла бы пойти.

Но что же так больно, мой Ангел, ответь мне?!
Пожалуйста, сделай полегче чуть-чуть.
Ведь я же ребенок, а рядом не дети,
Поможешь, направишь на правильный путь?

Мой Ангел-Хранитель, я снова печальна,
Хотя я уже отпустила их зло.
Но в душу крадется, как будто специально,
Все то, что когда-то уйти не смогло.

Мой Ангел, я знаю, меня ты не бросишь,
Я знаю, поможешь мне все пережить.
Чего я хочу, ты, пожалуй, не спросишь,
Но сделаешь так, как должно просто быть.

Спасибо за то, что меня охраняешь,
За то, что ты будешь всегда охранять.
Мой Ангел, ведь ты рядом летаешь,
С тобой я смогу и сама полетать.

Мой Ангел-Хранитель, я снова устала,
От этих уже ненадежных людей.
Пожалуйста, сделай, чтоб точно я знала,
Кто друг, а кто враг в этом хаосе дней.


Дни пролетали с быстротой молнии. Кэтрин, по обыкновению, появлялась в Большом Зале, посещала занятия, занималась уроками, только среди всего этого зияла огромная темная дыра. И эта дыра заключалась в том, что она вроде как была, и, в то же время, ее не было вовсе. Мысли Кэтрин витали где-то далеко за пределами мира всего. Лицо ее ровным счетом ничего не выражало – совершенно никакого интереса к происходящему и окружающим людям. Бледная, осунувшаяся, с красными глазами, темные круги под которыми подчёркивали пустоту, словно в них отсутствовала душа, она была похожа на призрак. Её поведение было рассеянным, невнимательным, и большую часть времени она молчала. На вопросы, которые задавали ей преподаватели, она отвечала машинально вялым тихим голосом, без эмоций и особого интереса. А однажды на уроке «Зельеварения» Кэтрин перепутала состав и невероятным чудом избежала серьезных ожогов. Блейз вовремя успел потушить пылающий котел, который опасно гремел, вот-вот готовый взорваться, на что она не обратила особого внимания, продолжая и дальше шинковать корень белладонны, и без того превратившийся в сплошное месиво. Профессор Слизнорт лишь неодобрительно покачал головой, не смея сделать ей какое-либо замечание. Профессор МакГонагалл и та старалась лишний раз не трогать ее, частенько бросая на нее озабоченные взгляды. И только Дамблдор совершил попытку поговорить, но и это не принесло никаких результатов.

Тем временем, друзья изо всех сил старались привести подругу во вменяемое состояние. Они постоянно разговаривали с ней о разной ерунде, шутили, старались не оставлять одну, но Кэтрин никак не реагировала, даже толком не слушала их. Просто сидела рядом с непроницаемым лицом и невпопад натягивала фальшивую улыбку. Замкнулась в себе, закрылась ото всех, не позволяя кому-либо вывести себя из состояния обостренной депрессии. Блейз сходил с ума. От отчаяния, от гнетущей безысходности, от собственного бессилия, от осознания того, что ничем не может помочь ей. Она не позволяла, она не хотела, она отталкивала. Блейз не раз пытался завести с ней разговор, но она вела себя так, будто его не существует – постоянно смотрела сквозь него, словно он обращался к холодной стене со своими глупыми вопросами и умоляющими просьбами произнести хотя бы слово. Дикое желание хорошенько встряхнуть ее, ударить, лишь бы заговорила или просто накричала, пульсировало в голове. Но Кэтрин старательно избегала встреч с ним, все свободное время находясь рядом с Гарри Поттером и Роном Уизли. Те ни одного Слизеринца к ней близко не подпускали. И один только Бог знал, как отчаянно сдерживал себя Блейз, чтобы не настучать по башке этим придуркам. Ну… еще об этом знал Драко Малфой. Драко был единственным, кто всё время пытался его поддержать. И это казалось довольно странным, потому что в другие дни все было строго наоборот. Обычно Блейз останавливал перепалки Драко с Гарри Поттером и его рыжим дружком.

Между тем, незаметно прошла еще одна неделя. Октябрь закончился, уступая законное место ноябрю. Осень вовсю бушевала; деревья уже давно стояли голыми, прогибая свои ветви под порывами бушующего ветра; свинцовые тучи отказывались позволить показаться чистому ясному небу; ко всему прочему все время шел дождь, от чего даже днем на улице было сумрачно. Казалось, природа скорбит вместе с душой Блейза Забини, глядя на страдания юной Гриффиндорки, с которой судьба обходилась уж очень жестоко. Она напоминала ему фарфоровую куклу – такую же искусственную и неживую. Преподаватели даже серьезно стали задумываться о ее психическом состоянии. К Дамблдору нередко приходили жалобы и просьбы немедленно отправить ее в больницу святого Мунго, но старик каждый раз отвечал на них отказом, говоря, что девочке просто нужно время. И Блейз был в этом с ним абсолютно солидарен. Одна только мысль о том, что Кэтрин не будет поблизости, травила душу, которая и без того была затравлена её поведением. Глядя на нее, Блейзу больше всего на свете хотелось забрать ее далеко-далеко, подальше от всех этих бед и напастей, укрыть своим теплом и не дать в обиду. Но разве это было возможно? Нет, однако, он отдал бы все на свете за ее улыбку и сияние ее глаз, которые теперь казались безжизненными и блеклыми.

Ничего не менялось. Кэтрин оставалась все такой же вымученной. На почве этого перепалки с Гарри Поттером стали происходить чаще чем обычно, так как Блейз не оставлял попыток с ней встретиться, а Гарри Поттер продолжал настаивать на том, чтобы подругу оставили в покое. А однажды Кэтрин снова не пришла на занятия. Блейз тогда рвал и метал от того факта, что не знал, куда она опять пропала, и что с ней опять стряслось. Ему нужен был кто-то, кто бы пролил на это спасительный свет и ответил на мучившие его вопросы. Он уже сотый раз прокручивал в своей голове список имен Гриффиндорских студентов. Браун? Патил? Да они тотчас умчатся пускать сплетни, а назавтра уже весь Хогвартс будет знать в подробностях о том, что неумолимый Блейз Забини просит у них помощи. И будет неудивительно, если Браун и Патил разбавят сплетни своими фантазиями. Поттер? Уизли? Или его мелкая сестрица? Да они пошлют его куда подальше, что неоднократно уже делали, стоило ему только взглянуть на объект своих мучений. Кто еще? Долгопупс? Финниган? Без комментариев. Для них двоих он вообще, наверное, не существовал. И заново перебирая варианты, Блейз останавливался только на одном имени – Гермиона Грейнджер. Однажды он уже обращался к ней с подобной просьбой, наплевав на свою гордость, но Гермиона Грейнджер никак не смогла повлиять на упрямую подругу. Снова это сделать? Опять унизиться? Стоит ли Кэтрин Пирс таких жертв?

Блейз мог с уверенностью сказать – стоит. Эта девушка многого стоит, и он готов был сделать для нее все, что угодно, только бы она была рядом. Однако узнав причину, по которой Кэтрин отсутствовала на занятиях, легче не стало ни на процент. Кэтрин находилась в лазарете из-за сильного истощения. Стоило этому выясниться, как Блейза охватила горькая ярость. Неужели она не может понять его чувств? Разве он мало их показал? И, когда он готов был пойти на крайние меры, все эти крайности улетучились вместе с ее появлением. На следующий день, как ни в чём не бывало, она вновь приступила к занятиям. Однако выглядела еще более болезненно – бледная, худая, но от того не менее желанная для него. Блейз не стал тревожить ее своими вопросами о самочувствии – все было видно и ясно без слов. Но поинтересоваться об этом у кого-нибудь Блейз счёл необходимым прежде всего для себя. Гриффиндорскую старосту ему удалось выловить после второго урока, который проходил у профессора Флитвика. Конечно, он не стал хватать ее за шиворот так же бесцеремонно, как в прошлый раз, но и сказать, что это было вежливо, можно было с натяжкой. Сомкнув пальцы на ее локте, он снова затащил ее за темную нишу…

– У тебя это входит в привычку, Забини! – возмутилась Гермиона, потирая локоть. – Чего тебе опять надо?

– Как она? – спросил шепотом Блейз, оглядываясь по сторонам.

– Так же! – ответила Гермиона. – После занятий молча делает уроки, потом идет к себе в комнату, бросив дежурное «Доброй Ночи». Девочки, которые живут с ней в одной спальне, говорят, что она практически не спит, а если засыпает, то с криками просыпается. Вообще, ей бы постельный режим соблюдать, но она наотрез отказывается оставаться в Больничном Крыле.

Блейз тяжело вздохнул. Запустив пальцы в свои волосы, он взъерошил идеальную прическу.

– Забини, ты сам-то вообще спишь? – спросила Гермиона, замечая в нем неподдельную усталость. Мало того, под его синими глазами залегли темные круги.

– Сплю! – послужило ей грубым ответом.

Гермиона нахмурилась.

– Блейз, что между вами происходит? – спросила она.

– Зачем тебе это, Грейнджер? – ответили вопросом на вопрос.

Гермиона неопределённо пожала плечами.

– Иди уже, – вздохнул Блейз. – Я и так постоянно тебя отвлекаю. Не хватало еще из-за ТЕБЯ с Поттером и Уизли цапаться. И спасибо тебе. За ответы и хоть какое-то понимание.

– Всегда пожалуйста. Все образуется, – Гермиона уже развернулась, чтобы уйти, но на мгновение замешкалась. – Знаешь… – произнесла она задумчиво. – Друзья убили бы меня за эти слова, но… я была бы рада, если бы у вас все сложилось.

– К чему это? – выгнул бровь Блейз.

– Да так… – со странной интонацией в голосе ответила ему Гермиона. – Сейчас «З.О.Т.И». Не опаздывай, иначе Снегг опять взбесится, – она сочувственно улыбнулась и ушла.

– Я тоже был бы рад, – вслед ей шепотом произнес Блейз.

****

Профессор Северус Снегг ворвался в класс неожиданно, как сквозной ветер. Его громкие шаги еще долго раздавались эхом в пустующих коридорах. С мрачным выражением лица, не предвещающим ничего хорошего и говорившим – «Как же вы меня достали!», Снегг оглядел класс, на мгновение задержав свой взгляд на нездоровой внешности Кэтрин Пирс.

– Рад видеть вас, мисс Пирс, – процедил он холодно, скрестив на груди руки.

Натянуто улыбнувшись, Кэтрин лишь вяло кивнула ему.

– Итак, класс… – рот бывшего зельевара презрительно искривился. – Я надеюсь, все подготовили эссе, которое было назначено вам в наказание?! – чуть ли не каждого обведя взглядом, Снегг сощурился на Невилла Долгопупса. – А кто не выполнил… – протянул он, словно задумавшись: – Неделю будет отмывать котлы. Естественно, без магии, обходясь только тряпками и водой.

– Похоже, у него плохое настроение! – прошептал Рон.

– А разве бывает хорошее?! – протянул Гарри тоном, словно Рон только что сморозил глупость.

– Мое настроение, мистер Уизли, должно волновать вас меньше всего. А точнее, не должно волновать вообще, – отчеканил Снегг, прожигая Рона своими черными глазами. – Ваше эссе я хочу увидеть в первую очередь. Прошу сдать мне его немедленно.

Пожав плечами, Рон Уизли сдал свое сочинение. А Северус Снегг, небрежно пролистав страницы, отложил его исписанный свиток на стол.

– Одно предложение почти на пол страницы. Вы безнадежны, – высказался он неучтиво. – А теперь я прошу мисс Грейнджер и мистера Малфоя собрать у своих однокурсников остальные работы. Пошевеливайтесь.

Гермиона и Драко медлить не стали, дабы не заставлять вредного и злого преподавателя повторять дважды. Собрав все работы, старосты сдали их ему, после чего вернулись на свои места. Снегг приступил к проверке. Обычно он это дело оставлял на потом, но сегодня, видимо, решил изменить своим правилам, раскладывая свитки в три ряда. Наверное, отбирал лучшие, средние и самые ужасные, по его мнению. Во всяком случае, один ряд был очень маленьким, и Гермиона с Драко уже догадывалась, что именно там находятся лучшие работы.

– Честно сказать, я не удивлен, что большинство работ никуда не годятся, – протянул Снегг с неким издевательством. – Малфой, Забини, Паркинсон, Паркер - отлично. Маклагген, Пирс, Грейнджер, и… о, удивительно, Долгопупс - отлично.

Кто-то удивился, а кто-то поддержал Невилла ободрительными возгласами. Действительно, удивительно. Обычно замкнутого парнишку Снегг не жаловал, ставя ему самые низкие баллы, а тут…

– Молчать! – раздраженно воскликнул профессор; Кэтрин вздрогнула. – Долгопупс! – позвал он бедного парня, съежившегося от его тона. – Расскажите-ка мне о приемах «Легилименции» и «Окклюменции».

Невилл встал, скомкано отвечая на вопрос:

– Лег… Легил… Легилименция… и… Ок… Окклю… ик… менция… – не вовремя накатила икота.

– Сядьте на место, Долгопупс, мне не нужны заикающиеся ответы, – обреченно вздохнул Снегг. – Кто желает рассказать мне об этих заклинаниях четко, коротко и ясно?

Гермиона Грейнджер неуверенно подняла руку. Следом вверх поднялась рука Драко Малфоя одновременно с Кристен Паркер. Но Северус Снегг, будто не замечая их, взглянул на Кэтрин Пирс, которая сидела и пустым взглядом буравила чистый пергамент.

– Мисс Пирс! – позвал он ее. – Не желаете ли вы рассказать нам о приемах «Легилименции» и «Окклюменции»? Ваше эссе я оценил на отлично, но хотелось бы убедиться, что не зря. Что вы хоть что-нибудь усвоили из написанного вами.

Кэтрин подняла свой взгляд на преподавателя. Медленно встав со скамьи, она заговорила. Заговорила безжизненным тоном. Блейз Забини, сидящий на несколько парт ниже, невольно поежился.

– «Легилименция» - способность мага проникать в сознание другого человека. Магглы называют это «Телепатией» или «Чтением Мыслей». Но все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Умелый легилимент способен не только считывать воспоминания, отделяя истинные воспоминания от фантазий и снов. Он так же способен помещать и свои видения в чужое сознание. Однако читать мысли так, как если бы они были написаны на бумаге, нельзя. Средством защиты от «Легилименции», защиты от способов проникновения извне в собственное сознание служат приемы «Окклюменции». Эти два направления магии очень тесно связаны между собой и те, кто владеет «Легилименцией», в той же мере владеют и «Окклюменцией».

– Все верно, можете сесть. Вы заработали для своего факультета десять баллов, – с недовольством протянул Снегг. – Сегодня мы будем изучать «Окклюменцию» на практике, – тут же огорошил он всех своим заявлением.

Гарри Поттер вздрогнул, вспомнив свой неудачный прошлогодний опыт. Однако в этот раз он поставил перед собой цель сделать все возможное, чтобы освоить этот вид магии.

– «Окклюменция» поможет вам от проникновения врагов в ваше подсознание… – продолжал говорить Снегг, бросив в сторону Гарри суровый взгляд. – Сегодня вы будете работать друг с другом. Но сначала я раздам вам небольшие конспекты по теории владения техникой «Окклюменции»…

Розданные конспекты с теорией студенты прочли быстро, и Снегг, видимо, решив, что все они слишком счастливы на его уроке, рассадил их, перемешав факультеты. Ну, или просто специально выбрал в качестве соседей по парте не слишком любящих друг друга учеников. Именно по этой причине вот уже несколько минут Блейз Забини терпел языкастую Парвати Патил, у которой, в свою очередь, на лице красовалась улыбка от уха до уха. Рон Уизли сидел со скривившейся от неприязни Кристен Паркер. Пэнси Паркинсон с Невиллом Долгопупсом, который выглядел так, будто вот-вот грохнется в обморок. От страха, ибо на лице его партнерши нарисовался оскал, как у собаки. Она рьяно, словно желая вырвать с корнями, листала страницы конспекта.

Милисента Булстроуд была в паре с Симусом Финниганом, и они, наверное, были единственные, кто не возмущался, потому что просто не обращали друг на друга никакого внимания. Теодору Нотту в пару досталась Лаванда Браун, ревностно посматривающая на пару «Уизли – Паркер». И только Гарри Поттеру повезло больше всех остальных. Неизвестно по какой причине, но Снегг решил поставить ему в пару Гермиону Грейнджер. Вот кому было на самом деле паршиво, так это Кэтрин Пирс, которой, по иронии судьбы, достался Драко Малфой, искоса бросающий взгляд на ее болезненную внешность. А вообще, все студенты, как один, хотели лишь одного – пришибить Северуса Снегга, рассматривающего с ленцой свою «умную» затею.

– Что ж, начнем! – прозвучало из его уст, как приказ.

Палочки взмыли в воздух.
«Легилименс!» – раздалось с разных сторон аудитории.

– Расслабьтесь. Закройте свой разум. Представьте, что напротив вас стоит враг, которому необходимо узнать вашу слабую сторону, – проплывая между партами, инструктировал учеников Снегг. – Долгопупс, вы безнадежны, – проворчал он, увидев, как покрасневший Невилл отшатнулся от посмеивающейся Пэнси.

– Ты что, до девяти лет памперсы таскал? – смеялась она.

– Мисс Паркинсон, не нужно озвучивать свои видения. Некоторых здесь может стошнить, – выронил Снегг. – Мисс Браун, продолжайте и не краснейте. На Долгопупса становитесь похожи.

Легко ему говорить. Сам бы посмотрел на постельные игры Теодора Нотта. Вздохнув, Лаванда Браун продолжила разглядывать похотливые сцены. Казалось, партнер специально подсовывает ей эти воспоминания. Она ведь не знала, что действительно специально.

А Парвати Патил не смогла увидеть ничего. Блейз Забини поставил крепкую стену в своем разуме, потому ей пришлось разочарованно отпустить палочку под его едкой усмешкой.

Одновременно с этим Кристен Паркер то и дело кривила свое красивое личико, просматривая воспоминания Рона Уизли. Что она там видит, оставалось только гадать.

В тот же момент Гермиона Грейнджер в очередной раз повторила заклинание. И в очередной раз просматривала жизнь своего друга. Большинство прокручиваемых сцен она уже знала и сама в них участвовала. Гарри не мог закрыться от нее.

Первый курс. Вот ему исполняется одиннадцать лет, и он науськивает змею на своего кузена Дадли. Вот ему приходит письмо из Хогвартса. Вот он в первый раз сталкивается с Волан-де-Мортом, видя его на затылке Квирелла…

Воспоминания резко меняются, пропуская большинство эпизодов.

Второй курс. Нападения на студентов… Жуткие послания на стенах… Дневник Тома Реддла… Исчезновение Джинни… Тайная Комната… Василиск…

Гарри кривится.

Третий курс. Вот они с Гермионой спасают Сириуса и улетают из Азкабана на Клювокрыле…

Воспоминания начинают заходить все дальше и дальше. Туда, куда Гарри не хотел возвращаться.

Четвертый курс. «Турнир Трех Волшебников»… Последнее испытание… Возрождение Волан-де-Морта… Смерть Седрика Диггори…

Гарри зажмурился. Мысленно взвыл, но закрыться не мог.

Пятый курс. Долорес Амбридж становится новым директором… Обучение «Отряда Дамблдора»… Поцелуй с Чжоу Чанг, под омелой… Кровавые буквы на руке – «Я не должен лгать»… «Инспекционная Дружина» под предводительством Драко Малфоя… Дверь в Отдел Тайн…

«Нет!» – мысленно кричал Гарри. – «Хватит!»

Пророчество… Пророчество разбивается… Прибытие «Орден Феникса»… Сириус… Схватка… Безумный смех Беллатрисы Лестрейндж… «Авада Кедавра»… Зеленый луч, вылетающий из ее кривой палочки…

«НЕТ!» – мысленный крик, и все закончилось. Ему не пришлось снова смотреть на смерть Сириуса. Рядом Рон с Кристен Паркер, Невилл, погруженный в воспоминания Пэнси Паркинсон, и удивленный взгляд Гермионы.

– Что? – не понял ее взгляда Гарри. – Что произошло?

– У тебя получилось! – выдохнула Гермиона. – Получилось, Гарри! – взвизгнула она, повиснув на его шее.

– О, это, конечно, очень мило, – раздался рядом с ними саркастичный тон Снегга. – Но не могли бы вы перестать лобзаться у меня в кабинете, иначе…

Закончить Снегг не успел. В аудитории внезапно раздался истошный вопль.

– Какого черта! – выругался Гарри.

Сжав в руке палочку, он огляделся по сторонам и застыл. Это была Кэтрин. Она держалась руками за голову, сгибаясь пополам. Лицо ее было искаженно невообразимой болью. Кто-то даже подумал, что стоящий напротив нее партнер применил на ней «Круциатус». И все бы ничего, если бы не его взгляд – потерянный, растерянный, испуганный…

Рука Драко Малфоя, сжимающая палочку, лихорадочно тряслась. Он словно находился в другом измерении. В его серых, всегда холодных и равнодушных глазах отражался ужас. Дыхание было тяжелым и сбивчивым. Рот искривлен, то ли от удивления, то ли от отвращения к тому, что он видел в чужих воспоминаниях. Казалось, он и сам хотел вырваться из постороннего разума, но у него упорно не получалось. Бледное лицо приобрело зеленоватый оттенок, словно его вот-вот стошнит.

– ДОВОЛЬНО… ПРЕКРАТИ… ПРОШУ ТЕБЯ, ХВАТИТ… НЕ ЗАСТАВЛЯЙ СМОТРЕТЬ! – тем временем вопила Кэтрин, готовая вырвать на своей голове все волосы.

****

Несколькими минутами ранее…

Драко искоса бросал взгляд на болезненно выглядевшую Кэтрин Пирс, отмечая про себя, что Блейз был прав – она действительно выглядит паршиво. Ему все было интересно – кем приходилась ей та старуха, о которой писали в «Пророке»? Может, бабушкой? Хотя, вряд ли. Фамилии разные, да и родственники у погибшей женщины другие, Кэтрин Пирс там даже не упоминается. Драко было искренне жаль. Нет, не ее. Ему было жаль друга, который места себе не находил из-за этой девки, отвергшей его, как ненужную вещь. Идиот Блейз, носится за ней, как влюбленный дурак, стараясь скрыть свои переживания за натянутой улыбкой и наигранным веселым настроением. На почве этого у Драко все чаще стало возникать желание самому поговорить с этой Грязнокровкой, а заодно поругаться с Поттером и Уизли, которые не позволяли Блейзу даже на шаг приблизиться к безмозглой подружке. Однако вот еще не хватало бегать за ней. Если Блейз растерял свои мозги из-за какой-то обычной девчонки, то это еще не значит, что он, Драко, должен брать с него пример. Пусть сам разбирается. К тому же Блейз просил его не лезть к ней. Что же, не лезть, так не лезть. В принципе, ему это и не надо. Просто предложил помощь, а Малфои редко когда ее предлагают.

– Что ж, начнем! – раздался голос декана.

«Чертов Снегг!» – про себя выругался Драко.
И на кой черт ему нужно было делить их на пары с Гриффиндорцами?! Ведь Поттера поставил с Грейнджер. Мог бы и остальных разделить так, чтобы напарниками оказались свои. Нет же, ему обязательно надо напакостить, вредная летучая мышь.
«Чтоб его соплохвост за задницу укусил!» – пожелал Драко мысленно.
«Легилименс!» – раздалось с разных сторон аудитории.

– Расслабьтесь. Закройте свой разум. Представьте, что напротив вас стоит враг, которому необходимо узнать вашу слабую сторону, – проплывая между партами, инструктировал Снегг.

Драко едва не расхохотался. Если напротив него стоит враг, то он явно ничего не найдет в его голове.

– Начинай, Пирс, чего стоишь?! – глядя на нее, бросил надменно Драко. – Дамы вперед! – сделал он издевательский реверанс.

– Без тебя знаю, когда мне начинать! – огрызнулась Кэтрин. – И не старайся быть похожим на джентльмена, тебе до него далеко!

Драко скривился в усмешке, глядя на направленную на него палочку. Ну что же… самое время для веселья. Ох, и поиздевается же он над ней, когда она с оглушительным звоном провалится.

– Легилименс! – и ничего. Кэтрин нахмурилась. – Легилименс! – повторила она, сосредоточившись.

Драко закатил глаза – «Дура! Ничего у тебя не получится!» – возликовал он, и бросил взгляд на Блейза, у чьей партнерши был такой же успех, как и у Пирс.
Вот он, плюс детям Пожирателей Смерти. Их чуть ли не с детства обучали закрывать свой разум.

– Долгопупс, ты что, до девяти лет памперсы таскал? – послышался насмешливый голос Пэнси. Она была в своем репертуаре. Умеет поставить человека в неловкое положение. Драко хмыкнул.

– Мисс Паркинсон, не нужно озвучивать свои видения. Некоторых здесь может стошнить, – выронил Снегг. – Мисс Браун, продолжайте и не краснейте. На Долгопупса становитесь похожи.

Драко на минуту отвлекся, бросив взгляд на Теодора, стоявшего с невозмутимо-веселой физиономией. Понятно. Показывает этой Браун то, что желает показать. И это «что-то» явно пошлое, судя по тому, как краснеет девчонка. Так… он-то и про «свою» забыл…

Резко развернувшись, чтобы взглянуть в разочарованное лицо Кэтрин Пирс, у которой не получалось проникнуть в его подсознание, Драко сощурился, увидев вместо ожидаемого ледяную ухмылку на ее губах, которые тихо произнесли лишь одно слово, смакуя каждую букву:

– Легилименс!

«Черт!» – пронеслось в голове, и в это же мгновение Драко почувствовал, как вторглись в его подсознание. Он даже среагировать вовремя не успел. Не успел закрыться. Через мгновение маленькая дрянь уже вовсю копалась в его голове:

Вот он маленький бегает по саду, падает и разбивает коленку. Мать, до крайности красивая женщина, напоминающая лесную нимфу, бежит ему на помощь и склоняется над глубокой ранкой. Отец рывком поднимает ее и бросает на сына строгий взгляд. А сын еле сдерживает слезы. Но не плачет. Лишь сжимает маленькие кулачки…

Письмо из Хогвартса. Маленький одиннадцатилетний Драко Малфой тянет руку такому же маленькому Гарри Поттеру, которого Кэтрин узнала лишь по очкам. Рядом стоит смешной и рыжий Рон Уизли, которого Драко Малфой оскорбляет, тем самым провоцируя Гарри Поттера отказать ему в дружбе. Драко Малфой становится ловцом команды Слизерин, но проигрывает свой первый матч…

А дальше было то, что не никак поддавалось понимаю:

За этот проигрыш отец наказывает его заклинанием «Круциатус». Драко пытается не кричать. Плачет, сжимается в комок, краснеет, жмурит глаза, но не кричит. Только всхлипывает, до боли кусая губу. А отец смотрит на него стальным взглядом и с холодным, просто до жути, выражением лица…

Одиночество – Круцио… Отсутствие родительской заботы – Круцио… Отсутствие их любви – Круцио… Непослушание – Круцио… Наперечил отцу – Круцио… Отказ от помолвки с Паркинсон – КРУЦИО, КРУЦИО, КРУЦИО… Зависть к ГарриПоттеру – Сжигающая пустота… Блейз, Тео, Пэнси– Искренняя теплота серых глаз…

И самые свежие воспоминания:

Метка на левом предплечье… Сжигающая боль от палочки ее уродливого создателя… Ощущение грязи и мерзости… Слезы отчаяния… «Орден Феникса»… Отец в Азкабане… Спасение матери… Помощь Северуса Снегга… Ложь Кристен Паркер… Письмо небезызвестной Флер Делакур… Золотистая монета с гравировкой «О.Д»… «Отряд Дамблдора»… Черная Пантера…

Кэтрин передернуло.

Собрание в Выручай-Комнате… Ее тайна раскрыта… Поцелуй с Кристен Паркер… Злость на Блейза…На себя самого… На нее и…

Все! Только его разъяренные серые глаза все в той же аудитории «З.О.Т.И». Но ее это волновало меньше всего. «Круциатус»…Господи, как можно использовать это страшное заклинание на собственном сыне?! Нет, Люциуса Малфоя нельзя было назвать отцом. Он был чудовищем. А Драко… как же ему было больно, страшно и одиноко. Равнодушие и надменность– это всего лишь маска, которую он на себя натянул.

Равнодушный и надменный Драко Малфой не являлся таковым. Он был другим. Хорошим ли, Кэтрин не знала, но то, что он был всеми отвергнутым, она могла с точностью утвердить. Блейз, Пэнси и Теодор – единственные, кто скрасил его одиночество. Но этого мало, чтобы погасить боль, причиненную родным отцом. Этого недостаточно.

Зверский рык заставил ее прийти в себя, но было уже поздно…
«Поганая Грязнокровка!» – кипел от ярости Драко. Он готов был накинуться на нее прямо здесь и сейчас. Побить, убить, в конце концов, придушить. Но в итоге сделал тоже самое, что и она. Пока Кэтрин стояла, растерянная от увиденного, Драко резко вскинул палочку и угрожающе прорычал:

– ЛЕГИЛИМЕНС!

Она даже не сразу сообразила, что происходит, когда оказалась в своих же воспоминаниях:

Вот она маленькая играет в гостиной с игрушками, качая в руках плюшевого мишку. Потом разрисовывает стены, и за это мать наказывает ее, поставив в угол. Однако позже она обнимает ее и дает разноцветные леденцы…

Школа Шармбатон не такая огромная, как Хогвартс, но внутри все изысканно и ярко, разукрашено в светло-сиреневых и бежевых тонах… Радость от первых занятий… Любовь родителей… Похвала учителей… Внимание парней и подруг…

Ее первый Святочный Бал. Она была прекрасна. В своем изумрудном платье она сверкала, как звезда, притягивая к себе внимание. На этом же балу она знакомится с женихом Кристен Паркер, и его плотоядный взгляд в ее сторону настораживает…

Парк с какими-то непонятными маггловскими каруселями… Звонкий и счастливый смех четырнадцатилетней девчонки… В глазах блеск и радость… Родители, с любовью наблюдающие за ней… Объятия счастливой семьи и фото на память…

Перрон… От чего-то плачущая мать… Хмурый отец и ОНА… Улыбается им нежно, обнимая их… Подарок матери – золотая цепочка с красивым резным медальоном в форме книги… Внутри семейная фотография, точно такая же, как и в позолоченной рамке…

Картинки менялись с неимоверной скоростью:

Тоска по родителям… Игра в догонялки с подругами во дворе школы… Звонкий смех… Конец учебного года… Радость от предстоящей встречи с отцом и матерью… Подарки для них…

А затем самое ужасное:

Гром… Молния… Сумрак и сильный ливень… Кромешная тьма в двухэтажном доме… Чувство страха и оцепенения… Лужа на пороге… Трясущиеся руки и быстро бьющееся сердечко в груди…

Тук-тук – скрип половицы под ногами… Тук-тук – холодок, пробежавший по позвоночнику… Тук-тук – заледенелые руки… Тук-тук-тук – и душераздирающий крик…

Мертвый мужчина, неестественно вывернутый… Стеклянные глаза, смотрящие в пустоту… надрывный плач… Крик – «Папа!»…

****

– ДОВОЛЬНО… ПРЕКРАТИ… ПРОШУ ТЕБЯ, ХВАТИТ… НЕ ЗАСТАВЛЯЙ СМОТРЕТЬ!

Драко отдаленно слышал перепуганные голоса сокурсников. Их затмевали крики Кэтрин Пирс, которую он погрузил в ее же собственные воспоминания. Он хотел выйти из чужого подсознания. Хотел прекратить причинять боль. Но что-то останавливало. Что-то заставляло наблюдать весь этот ужас дальше. Ему и самому было страшно, как никогда, потому что он чувствовал. Все чувствовал. Ее боль; бешеный стук ее сердца, которое разрывалось на мелкие частички неуловимых страданий; пульсацию в висках, которая причиняла головную боль; и даже обжигающие кожу слезы.

С неимоверной скоростью она преодолевает все ступени и врывается в каждую комнату, где везде устроен погром. И вот последняя дверь, которую она долго не решается раскрыть. Медленно, очень медленно она протягивает руку и петли древесины противно скрипят, открывая проход в спальню. Подкатывает тошнота, застревая противным комом поперек горла.

Кровь. Много крови. Любимая мама, вся изрезанная и поломанная, лежит на полу, словно тряпичная кукла. Она скатывается по стене. Ее мама еще жива, что-то говорит. Она просит ее не умирать, но мама ее выгибается дугой, делает последний вздох и замирает в худеньких, держащих ее, руках. Еще один истошный вопль, только еще более жуткий, более болезненный и более страшный…

– ОСТАНОВИСЬ! ПРЕКРАТИ!

Истеричный отдаленный голос, пытается вырвать его из воспоминаний. Но Драко не может. Ему не дают. Картинки меняются.

Возвращение в школу… Сплетни за спиной… Ненавистная жалость… Замкнутость… Одиночество… Всепоглощающая боль… Предложение руки и сердца от жениха Кристен Паркер… Отказ… Счастливая Кристен Паркер, готовящаяся к свадьбе…

– Мистер Малфой! Мистер Малфой, немедленно опустите свою палочку!

Голос профессора Снегга звучит так же отдаленно, как и ее мольба прекратить муки. Но не получается. Он не может. Что-то держит его.

Теплица «Травологии», почти как в Хогвартсе, только цветов больше, чем трав. Теплица больше напоминает оранжерею своими изысканными растениями. Запах красной розы, который она с наслаждением вдыхает, завораживает. Внезапно появившийся жених Кристен Паркер падает на колени и обнимает ее за ноги, уткнувшись лицом в живот. Она отталкивает его и пытается убежать, но он хватает ее за волосы, сметает все горшки и грубо швыряет на стол. Дикий страх. Она отбивается, но он придавливает ее своим телом и, словно изголодавшийся зверь, разрывает кружева воротника, поднимает подол юбки, целует ее шею, прикусывая нежную кожу, на которой остаются лиловые синяки. Она кричит, она плачет, она зовет на помощь…

Руки Драко сжимаются в кулаки от бессилия. Он не может прекратить эту пытку. Не может помочь ей.

Студентки врываются в теплицу и с ужасом наблюдают за происходящим. Парень, растерявшись, бросается на выход, но перед ним возникает Кристен Паркер, дает пощечину и уходит. Кэтрин Пирс скатывается со стола, обхватив себя руками, и теряет сознание. К ней подходит другой парень…

«Не может быть!» – глаза Драко расширяются от удивления.

Оливер Вуд… Бывший ученик Хогвартса… Бывший студент Гриффиндора… Он бережно берет растрепанную Кэтрин Пирс на руки и уносит ее в лазарет…
Истерика Кристен Паркер… Крик – «Грязнокровка!»… Конец дружбы… Снова одиночество… Сплетни Кристен Паркер и заклятье, пущенное в нее со злости…
А потом Хогвартс… Злость… Ненависть… Обида… Презрение… Черная Пантера…

– Ублюдок! – разъяренный возглас Гарри Поттера, и боль в челюсти.

Драко тряхнул головой, ощущая во рту металлический привкус крови. Он снова был в классе. Вокруг него столпились однокурсники, а прямо перед ним стоял взъерошенный Гарри Поттер, с ярким пламенем гнева в глазах. Драко даже успел отметить, что удар у Золотого Мальчика не хилый. Он бы и врезал ему в ответ, но в этот раз Гарри Поттер сделал ему огромное одолжение. Своим выпадом заставил выйти из разума Кэтрин Пирс, который Драко сам безуспешно пытался покинуть. Гриффиндорцы смотрели на него с укором и с нескрываемой ненавистью, готовые в любой момент наброситься и раскромсать на куски. Слизеринцы –с недоумением и страхом, непонятно перед кем или чем. Воцарилось напряженное молчание. И только тихие всхлипы нарушали давящую на барабанные перепонки тишину.

Драко заглянул через плечо Гарри Поттера. Кэтрин Пирс все так же держалась за голову обеими руками. Сидя на корточках, она покачивалась взад-вперед, тихо всхлипывая. Сердце Драко заныло такой болью, которую он никогда прежде не чувствовал. Хотелось обнять ее, погладить по голове, сказать, что все будет хорошо, шептать глупые успокоительные слова и молить о прощении. Хотелось сжать в объятиях это хрупкое и искалеченное жизнью тело. Один Мерлин знает, что он сейчас ощущал. Непонятное стремление защитить накрыло с головой и, когда Драко дернулся в ее сторону, Гарри Поттер не выдержал, схватив его за ворот рубашки.

– Ты… – выдохнул он яростно. – Чертов Слизеринский Хорек! УБЛЮДОК, что ты с ней сделал?! Вы этого добивались, ДА?! Решили окончательно свести ее с ума?!

Драко не обращал внимания на крики Золотого Мальчика, позволяя ему трясти себя, как тряпку. Его серые глаза были прикованы к ней. К той, чью нелегкую жизнь он имел честь лицезреть во всей «красе». К той, за которую он сейчас боялся больше, чем за родную мать, да простят его все святые.

– Прекратите! – взревел Снегг, привлекая к себе внимание, тем самым выводя учеников из оцепенения. – Немедленно отпустите его, Поттер!

Гарри Поттер брезгливо отшвырнул от себя Драко Малфоя и присел напротив невменяемой, по мнению всех, Кэтрин Пирс.

– Кэтрин! – ласково позвал он ее, положив руку на подергивающееся плечо, но она лишь отрицательно покачала головой. – Кэтрин, пожалуйста, посмотри на меня! – и снова покачивание головы.

– Мисс Грейнджер, отведите, пожалуйста, мисс Пирс в лазарет, – приказал Снегг. – Пусть ей дадут успокоительного и уложат спать.

– Я сам это сделаю! – воскликнул Гарри.

– Позвольте мне, профессор! – в унисон раздался обеспокоенный голос.

Одновременно с Гарри вызвался Блейз Забини. Он бросился к Кэтрин, не дожидаясь разрешения декана, и не обращая внимания на злобный оскал Гарри. Но как только Блейз прикоснулся к ней, она вдруг резко рванула в сторону, забившись в угол, как загнанный охотником зверь.

– Не прикасайся ко мне! – в истерике воскликнула Кэтрин. – Убери от меня свои руки!

Блейз отшатнулся. Внутренности сдавило с такой силой, что невозможно стало дышать. Словно тысячи иголок врезались в сердце и во все остальные жизненно важные органы, причиняя неприятное покалывание. Столько ненависти, столько презрения в ее голосе и глазах. Сейчас она действительно напоминала сумасшедшую.

Но потом, словно увидев, кто перед ней стоит, взгляд ее изменился, смягчился. Вся злость куда-то испарилась, и она просто смотрела в синие глаза с тоской и болью, словно передавала часть этих эмоций ему. И он с охотой принимал то, что она отдавала, чтобы хоть немного облегчить ее страдания.

– Мисс Грейнджер, уведите ее! – откуда-то издалека послышался голос профессора Снегга.

Гермиона молча последовала приказу. Пока Кэтрин на ватных ногах шла до дверей класса, она не обрывала зрительного контакта с синими глазами Блейза Забини. И лишь тогда, когда она оказалась в коридоре, Кэтрин позволила себе посмотреть в испуганное лицо Гермионы.

– Проводи меня в комнату, пожалуйста, – убитым тоном прошептала она.

– Тебе нужно к мадам Помфри. Тебе, действительно, нужно туда, – попыталась отговорить ее Гермиона.

– Нет! – покачала головой Кэтрин. – Отведи меня в комнату, прошу тебя. И… останься там рядом со мной…

****

После того, как Гермиона Грейнджер увела Кэтрин Пирс, Северус Снегг устроил оставшимся ученикам такой разнос, что они все, наверное, будут помнить его еще очень долго. Слизерин лишился пятидесяти баллов из-за старосты своего факультета, которого обвинили в преднамеренном причинении вреда психическому здоровью ученицы. А Гриффиндор лишился двадцати баллов, за то, что едва не спровоцировал драку. Снегг уже сотый раз успел пожалеть о том, что заставил эти два враждующих факультета заниматься двумя видами подсознательной магии. А все Дамблдор виноват. Именно по его просьбе Снеггу пришлось провести этот урок. На кой черт? Просто выполнил указ директора. Знал бы он, что будут такие плачевные последствия, ни за что бы не стал слушать старого маразматика.

Весть о том, что произошло на его уроке, разнеслась по всему Хогвартсу в разных версиях, придуманными учениками, у которых фантазия красочно бурлила в голове. Вечером, перед комендантским часом, состоялся старостат под предводительством деканов всех четырех факультетов, где был поставлен вопрос о снятии Драко Малфоя с поста должностного лица. Сами старосты в принятии решения не участвовали. А вот между деканами развязался серьезный спор, который грозился закончится скандалом, если бы в самый ответственный момент не явился Альбус Дамблдор, в такие дела обычно не вмешивающийся.

Когтевран и Пуффендуй были против того, чтобы Драко Малфой оставался старостой. Они почему-то были уверены, что вся вина лежит именно на нем, хотя ни они, ни их студенты, не были свидетелями произошедшего на уроке профессора Снегга. Сам же профессор Снегг, естественно был против снятия Драко Малфоя с поста. Он во весь голос орал, что Драко Малфой – самый умный и ответственный ученик на его факультете. Профессор МакГонагалл, по непонятной причине, поддержала бывшего зельевара, хотя это ее ученица сейчас была в очень плохом состоянии, что не забыли упомянуть остальные деканы факультетов – Филиус Флитвик и Помона Стебль.

– ТИХО! – прогремел голос Дамблдора, прекращая бессмысленный спор профессоров. И только когда все смолкли, он продолжил: – Для начала, я хочу попросить старост Когтеврана и Пуффендуя покинуть помещение. Их не было, когда с мисс Пирс случился нервный припадок. Именно поэтому, я думаю, им незачем присутствовать на этом собрании.

Старосты Когтеврана и Пуффендуя против и не были. Они вообще не понимали, зачем их ввязывали в это дело, если за час прибывания тут даже из праздного любопытства никто не поинтересовался их мнением. Потому, пожелав доброй ночи всем присутствующим преподавателям, находившимся на собрании, вышеупомянутые удалились.

– А теперь я хотел бы выслушать самого мистера Малфоя.

Дамблдор пронзительно оглядел отрешенное лицо старосты мальчиков Слизерина. После урока его состояние ушло не далеко от Кэтрин Пирс. Весь поникший, вялый и ни на что не реагирующий, Драко Малфой напоминал призрака в живом обличии. Знал бы кто, что творилось у него в голове. А то, что там творилось, можно было отнести к не самому приятному явлению. Воспоминания Кэтрин Пирс не покидали Драко до сих пор. Словно выжженные в мозгу, они безжалостно напоминали о себе вновь и вновь. Они, как клеймо, впились в него своими когтями, заставляя сожалеть и терзать себя муками совести и вины. Сегодня вся ее жизнь, представшая перед глазами, раскрыла ему глаза на многие вещи. Все ее страдания передались ему, как по наследству. Драко никогда не забудет ее мать, истекающую кровью, с переломанными костями. Никогда не забудет, как она сжимала мертвое тело в своих объятиях, измазавшись кровью любимого человека. Никогда не забудет безжизненные глаза ее отца.

Он никогда не забудет ее крик, от которого в жилах кровь застывает. Крик, который до сих пор мерещится ему во всех уголках школы. Он никогда не забудет ее горький плачь, от которого сердце в груди сжимается. Плач, который до сих пор слышится ему, отдаваясь неприятным гулом в ушах. Всего один взмах палочкой – и два самых страшных слова непростительного заклятья исковеркали жизнь Кэтрин Пирс и отняли у нее все, чем она когда-то жила. А ведь она была по настоящему счастлива. Драко видел ее сияющие жизнерадостные глаза. Слышал ее веселый звонкий смех, когда она гуляла с родителями в парке. Видел, как трепетно она прощалась с ними на перроне. Он видел в глазах ее родителей ту любовь, которую не получал от своих. И ее всего этого лишили. Сломали, растоптали, обломали крылья счастья, на которых она так беззаботно витала. Схватившись за голову, Драко испустил страдальческий стон, простонав что-то нечленораздельное. Что именно – никто не понял. Но все заметили, в каком подавленном состоянии он находился.

– Я отвлекся, всего на секунду. Она же, воспользовавшись моим невниманием, проникла в мое подсознание. Увидела то, чего не должна была видеть. Она увидела все, профессор. Абсолютно все.

Драко поднял вымученный взгляд на Дамблдора, и тот, как и Снегг, без труда понял, что именно узнала Кэтрин Пирс. То, чего не должна была узнать никогда.

– Я… я очень разозлился… – то и дело запинаясь, продолжал говорить Драко. – Взмахнул палочкой, произнес заклинание и проник в ее разум.

– Что вы там увидели, мистер Малфой? – спросил его Дамблдор, на лице которого невозможно было найти хоть какие-нибудь эмоции. Он был, как и всегда, спокоен, сдержан и вежлив.

– Все! Я тоже увидел все, – выдохнул Драко, вновь хватаясь за голову, внутри которой от пережитого плавились мозги, превращаясь в серую жижу.

Таким его видели в первый раз. Всегда невозмутимый, равнодушный и безразличный ко всему Драко Малфой, сейчас был похож на маленького испуганного мальчишку, который стал свидетелем чего-то ужасного. А ведь в каком-то смысле оно так и было. Пусть даже в чужих воспоминаниях.

– Я не мог остановиться. Не мог выбраться из ее головы. Что-то удерживало, не давало уйти. Что-то заставляло смотреть на весь этот ужас. Я хотел остановиться, однако не мог. И тут отрезвляющий удар Гарри Поттера. Именно он заставил меня найти выход. Я не знаю, как так получилось. Мне трудно было это признать, но… Гарри Поттер,действительно, оказал мне услугу.

Дамблдор слушал весь этот бред и с каждым новым словом все больше и больше хмурился. Учителя молчали. Пэнси сжала кулаки. Состояние Драко ее угнетало. Она никак не могла понять, от чего судьба Грязнокровной девки его так задела.

– Мистер Малфой остается на своем посту! – твердо вымолвил Дамблдор, не сводя с него взгляда.

– Но сэр! Он ведь причинил Кэтрин вред! – возмутился Рон, за что получил убийственный взгляд Снегга, однако не заострил на этом свое внимание, продолжая и дальше сетовать на несправедливость: – Он и его дружок Забини не дают ей спокойного житья. А все началось, между прочим, после того, как невеста вышеупомянутого Забини накинулась на Кэтрин посреди коридора.

– Рон, все началось после статьи в «Пророке», где Скитер напомнила о дне смерти ее родителей! – поправила его Гермиона.

– Ты что, защищаешь его?! – взъерепенился Рон.

– Думаю, мистер Уизли, что вы, как и все мы, прекрасно осознаете тот факт, что мистер Малфой не преследовал никаких злых умыслов, касающихся мисс Пирс, – спокойно отозвался Дамблдор. – Не нужно впутывать личную неприязнь в столь серьезное происшествие. Как только мисс Пирс выйдет из лазарета, думаю, мистеру Малфою не составит труда извиниться перед ней.

У Пэнси рот открылся от изумления. Немыслимо, неправильно, абсурдно. Драко Малфой не должен извиняться перед какой-то Грязнокровкой, не обязан. Это унизительно, оскорбительно, ненормально.

– Отлично! Можете приступить сегодня же, – раздался голос Снегга. – Мисс Пирс сейчас в лазарете.

– Вообще-то нет, профессор, – подала голос Гермиона.

– Что значит «нет», мисс Грейнджер? – сверкнув гневным взглядом, переспросил ее Снегг. – Я, кажется, сказал вам отвести ее лазарет! Вы ослушались моего приказа?

– Простите, сэр. Но, как только мы вышли из класса, Кэтрин наотрез отказалась идти в Больничное Крыло. Она попросила меня отвести ее в комнату, и посидеть с ней там. Мне пришлось так поступить, – отчиталась Гермиона.

– Минус дес…

– Не стоит, Северус, – оборвал Дамблдор Снегга, прежде чем тот успел снять с Гриффинора очередные баллы. – Девочка упряма. Думаю, даже нам бы не удалось заставить ее идти к мадам Помфри.

–Однако ей и впрямь лучше быть под присмотром опытного медика. Если она не хочет сама, нужно заставить ее, –счел нужным высказать свое мнение Снегг.

–Когда заставляешь человека делать что-либо против его воли, он еще больше противится этому. Вот почему я предпочитаю идти иными путями, –изрек Дамблдор. –А сейчас объявляю собрание закрытым. Вы все свободны. При первой возможности попытайтесь поговорить с ней, мистер Малфой. Я думаю, она вас поймет.

Драко лишь кивнул и вместе с Пэнси удалился восвояси.

– Мисс Грейнджер, я бы хотел попросить вас присматривать за мисс Пирс. Поддержка друзей ей необходима.

– Конечно, профессор, мы все за ней присматриваем, – сказала Гермиона. – Но есть одна маленькая проблема. Она не принимает нашу поддержку.

– Она просто не хочет возлагать на вас груз своих горестей, – объяснил Дамблдор. – Идите. Скоро комендантский час. Вам нужно проследить за младшими курсами.

****

В гостиной Слизерина шло оживленное обсуждение драмы, произошедшей на уроке «Защиты от Темных Искусств». Но все эти обсуждения быстро стихли, когда в подземелье вошел главный персонаж сея драмы в сопровождении Пэнси Паркинсон. Даже не обратив внимания на десяток направленных на него взглядов, Драко Малфой прямиком отправился в свою спальню под пристальным созерцанием однокурсников.

– Чего уставились? – рявкнула Пэнси. – Быстро все разошлись по своим спальням, пока я не назначила вам выговор!

Она развернулась и потопала вслед за Драко. Теодор Нотт, до этого сидящий в кресле, тут же подскочил и направился той же дорогой, не заставив себя долго ждать. А за ним, словно тень, последовала и Кристен Паркер.

– Никогда не понимала, отчего ему уделяют столько внимания, – пробурчала под нос Дафна Гринграсс. – Драко то, Драко это, бесит уже.

– А ты у сестренки своей поинтересуйся, может, она знает, что в нем такого особенного,– с сарказмом протянула Милисента Булстроуд.

Одним взмахом ноги Драко распахнул дверь в свою спальню, да так, что та едва с петель не слетела.

– Инсендио! – прошептал он, разжигая камин.

Опираясь обеими руками о стену, Драко зажмурился. Дыхание его было прерывистым и тяжелым, словно в комнате царила духота. Драко даже не заметил, как к нему присоединились Пэнси, Теодор и Кристен Паркер, которую меньше всего на свете он хотел сейчас видеть.

– Драко… – тихо позвала его Пэнси, дотронувшись до плеча.

Драко вздрогнул, но тут же расслабился.

– Блейз! Где Блейз? – поинтересовался он хриплым голосом.

– Он не пришел после ужина, – ответил Теодор.

– Должно быть, снова решил попытать счастья,увидеться с этой Грязнокровкой, – заявила Кристен.

Ох, лучше бы она помалкивала. Такая ярость отразилась на лице Драко, что всем вдруг захотелось покинуть его общество немедленно.

– Заткни пасть! – сжав кулаки, отрезал он грубо.– Не смей ее так называть!

Кристен отскочила, спрятавшись за спиной Теодора, и неуверенно выглянула из-за его плеча, хлопая перепуганными глазами.

– Да что с тобой такое? – воскликнула Пэнси, возмущенная тем, что теперь и Драко защищает Гриффиндорскую Стерву, которую сам не раз оскорблял. – Ты что, действительно, собираешься извиняться перед ней?

Драко промолчал, стиснув челюсть.

– Ты не виноват! Сам же сказал, что она первая проникла в твое подсознание, пока ты отвлекся! Не смей унижаться перед ней, слышишь?! Я не позволю тебе! – разглагольствовала Пэнси.

– Извиняться? – удивился Теодор. – Бред! Извиняться перед Гриффиндорской Гряз…

– Да заткнитесь вы уже, достали! – воскликнул Драко. – Вы не понимаете! Вы не видели того, что видел я!

– Да что такого ты там увидел? – начала раздражаться Пэнси.

– Все! Почти всю ее жизнь! – ответил Драко более спокойно и упал в стоявшее рядом кресло.

Пэнси устроилась в соседнем. Теодор и Кристен заняли стулья у письменного стола.

– Я видел ее детство, – уставившись в огонь, отрешенно стал говорить Драко. – Счастливая семья, любящие родители, маленькая девочка, играющая с плюшевым мишкой. Видел, какую любовь дарили ей родители. Видел ее счастье, блеск ее глаз, искреннюю улыбку, слышал ее звонкий смех. У нас ничего этого не было, Пэнси. А у нее было. У нее было все. Но наши родители… они отняли у нее это «Все»…

Голос дрожал, словно он вот-вот разрыдается. У Драко Малфоя была истерика. Но он не заплачет, нет. Как бы ни хотелось, он не заплачет, все это знали.

– Я видел это, Пэнси. Смерть ее близких. Видел ее мертвого отца. Видел ее мать с переломанными костями. Она истекала кровью от пыток. Она умерла на ее глазах. На ее руках…

Драко оглядел свои руки, словно они были чем-то измазаны. Руки дрожали. Голос срывался на шепот…

– Это было ужасно. Кровь… повсюду была кровь. Я ощущал запах крови. Ощущал всю ее боль. Все ее страдания. Мерлин, Пэнси, я никогда не забуду этот душераздирающий крик. Он до сих пор звучит в моей голове.

Драко инстинктивно схватился за голову. Голова неимоверно болела. В висках неприятно покалывало…

– Все увиденное до сих пор стоит перед моими глазами. А ты… – просверлил он убийственным взглядом Кристен Паркер. – Ты солгала. Все, что ты говорила нам - ложь. Она никогда тебя не предавала. Она никогда тебе не завидовала. Она любила тебя, Паркер. Ты была единственной, кто у нее остался. Это ТЫ предала ее. ТЫ бросила ее. ТЫ плюнула ей в лицо и воткнула нож в спину.

– Она отбила моего жениха, – сквозь зубы процедила Кристен. – Она…

Драко издал нервный смешок, заставив ее замолчать.

– Хватит лгать, Паркер! – прошипел он яростно. – Твой жених любил ее, и ты это знала. Я видел, как он смотрел на нее. Так смотрят на человека, которого любишь. Которого хочешь видеть рядом с собой всегда и везде. Я видел, как он предлагал ей руку и сердце. Ты ведь прекрасно понимаешь, что он решил взять тебя только после того, как она отказала ему. Я все видел. Я наблюдал за тем, как он хотел ее изнасиловать. Смотрел, как он швырнул ее на стол в теплице. Как рвал на ней одежду и…

– Замолчи! – еле сдерживая себя, простонала Кристен.

– Нет уж, дорогая, слушай! Ты наплела нам хрен знает что, а теперь получай правду в лицо достойно, – Драко зло усмехнулся. – Ты ведь знала, что она не виновата. Но из-за своей зависти ты растоптала все, что когда-то вас связывало. Ты чертова завистница, а не она.

– Остынь, Драко! – Теодору не нравились его выпады. Не нравилось вообще все происходящее на данный момент.

– Заткнись, Нотт! – рявкнул Драко, и Теодор заткнулся. – Что, Паркер, думала, ты самая умная? Не на тех нарвалась. Она подняла на тебя палочку, потому что ты этого заслужила. До поры до времени, она терпела твои издевательства и насмешки, но даже тогда она верила, что ты одумаешься и вернешься к ней.

– Довольно! – звонко выкрикнула Кристен. – Я не собираюсь дальше слушать этот бред! – встав со стула, она удалилась,громко хлопнув дверью.

– Какого черта! – воскликнул Теодор. – Что на тебя нашло? Мерлин, что делает с вами эта Грязнокровка?!

– То, что делает с нами она, ничто по сравнению с тем, что сделали с ней наши родные, – тихо пробормотал Драко. – Они убили не только ее родителей, Тео. Вместе с ними они убили и ее. Если бы ты видел то, что видел я, ты бы понял. Я никогда не забуду. Все это врезалось в память и никогда не уйдет. Но знаете, что самое ужасное? То, что мы тоже пойдем по этой извилистой и кровавой дороге. Мы тоже будем убивать. Мы будем пытать. И никто из нас не избежит этой участи. Я уже получил метку, а значит, совсем скоро стану убийцей, и буду калечить жизни таким, как она. А потом и вы. Сколько осталось ждать? Год? Этот год пролетит незаметно. Наслаждайтесь пока своей свободой. Потому что через год вы лишитесь всех прелестей данной жизни. Вы будете слугами змееподобного урода. Будете выполнять его грязную работу, убивая женщин, детей, и даже стариков, которым и так осталось немного. Вы, черт побери, получите эту сраную метку, которая будет уродовать ваше предплечье. Вы получите клеймо убийц, и ваша жизнь уже не будет принадлежать вам. Она будет принадлежать чертову Лорду.

Было страшно. Было, действительно, страшно от всей этой наговоренной жути. А ведь все, о чем сказано, правда. И Блейз, и Пэнси и Теодор прекрасно это понимали. На следующий год их, действительно,заклеймят. Но никто из них не хотел даже думать об этом. Никто не хотел пачкать свои руки в крови невинных людей, пусть даже магглорожденных. Они не хотели быть рабами полукровки, не хотели убивать. Но разве был выбор? Нет, выбора не было. К сожалению, их будущее слишком тесно связано с Темным Лордом. Собственные родители толкают их ему в подчинение, даже не задумываясь о последствиях. Это так несправедливо и в то же время так правильно. Это то, чему их учили с самого детства – всегда подчиняться воле предков, которые, в свою очередь, подчинялись Темному Лорду. Они и сами потом будут так же воспитывать своих детей, а их дети – своих. И так до бесконечности. Так будет всегда. Вот в чем удел чистокровных семей. Вот оно, проклятье аристократов. Либо смерть, Либо подчинение. И нет никаких сомнений, что у родителей поднимется рука на собственное чадо. Они произнесут два смертоносных слова, глядя своему ребенку в глаза, если тот окажется предателем своей семьи. Предателем для Волан-де-Морта.

Пэнси не знала, что сказать, как и Теодор. А что тут говорить? Что Драко прав? Он и сам это знал. Все они знали. Ничего нельзя изменить, ничего нельзя поправить, если только собственной смерти желаешь, вопреки желанию жить. Если нет того, кто держит тебя на этой проклятой и покинутой Богом Земле. Нет… нет в этом мире справедливости, нет честности, нет счастья. Есть только зло, ненависть и бесчестие. А так же война, исход которой, по мнению всех чистокровных, уже очевиден. Ведь мало кто верил в Мальчика-Который-Выжил. Мало кто верил в то, что он победит в этой неравной борьбе. Но у каждого в душе теплился маленький огонек надежды, что все-таки у него получится. Получится освободить их от этого проклятья, затягивающего в свой омут, где нет ни Надежды, ни Веры, ни Любви. Где есть только Страх, Боль и Смерть. И пусть этот огонек с каждой минутой теряет свою яркость, окончательно он погаснет только тогда, когда Гарри Поттер погибнет от руки Волан-де-Морта. Да… на Слизерине тоже есть те, кто хочет верить в победу знаменитого Гарри Поттера. Вот только они никогда в этом не сознаются, потому что просто хотят жить, не опасаясь за себя и своих близких.

– Мы уже смирились со своей участью, Драко. Пора бы и тебе с этим свыкнуться. Ты знаешь, у нас нет выбора. Даже если сбежим, нас все равно найдут и убьют, где бы мы не находились. Судьба наша уже предрешена, и бороться с ней нет никакого смысла.

Теодор Нотт уже давно опустил руки. Зачем бороться против того, кого побороть не в силах. Это правда бессмысленная борьба за невозможное. Отец спит и видит его в рядах Пожирателей Смерти, на побегушках у Темного Лорда. Для отца это великая честь. Ни для кого не секрет, что он всегда завидовал Малфоям потому, что те были самыми приближенными сторонниками Темного Лорда. Но ведь теперь все изменилось. Теперь отец Теодора был едва ли не правой рукой проклятого полукровки, если не брать в расчет безумную Беллатрису Лестрейндж. Теперь отец Теодора стал, таким же помешанным на своей фамилии аристократом, каким был вышеупомянутый Люциус Малфой. Теперь отец утягивал Теодора вслед за собой.

А что Теодор? Разве его мнение тут учитывается? Конечно, нет. Всем их родителям плевать на мнения своих детей. Главное честь, главное статус, и самое главное – похвала Темного Лорда. Вот Блейзу повезло. Его никто не толкает стать Пожирателем Смерти. Но даже несмотря на это, его ждет такая же участь. Чета Забини никогда не получали метки. Они были чем-то вроде нейтралитета. То за Темного Лорда, то за Министерство, то в стороне от всего происходящего. Однако в этот раз Темный Лорд решил получить в свою коллекцию наследника и этой аристократической четы. По крайней мере, таковы были слухи среди окружения Пожирателей Смерти.

– Я никогда не смирюсь, Нотт! Никогда! Пусть на моем предплечье метка, но я не смирюсь! И если бы мне выдалась такая возможность, я бы лично убил Темного Лорда!

Нет, они его не понимали. Не понимали, куда он прыгает. Конечно, все знали, какой силой и славой пользовались Малфои, но это ничто по сравнению с силой и славой Темного Лорда. А Драко – всего лишь шестнадцатилетний мальчишка, который сам не понимает, что несет на данный момент. Была бы здесь его чокнутая тетушка Беллатриса, она бы, не задумываясь, запустила в него «Круцио» или даже убила бы, несмотря на то, что это ее родной племянник.

– Ты не можешь пойти против него! Тебя заклеймят, как предателя крови и убьют! Ты этого добиваешься?! – попыталась вразумить его Пэнси. – Думай, что говоришь, Драко! Здесь даже у стен есть уши. Половина седьмого курса получат метку на Рождество, и большинство делают это по собственной воле. Провал твоего отца в Министерстве стоил вам многого. А побег твоей матери только ухудшил положение вашей семьи в глазах Темного Лорда. Не делай глупостей. Не иди против того, кого ты не осилишь, прошу тебя.

– Я уже пошел против него! – злорадно усмехнулся Драко, и будь что будет. – Это я устроил побег Нарциссы!

– ЧТО? – хором отозвались Пэнси и Теодор.

От шока у них потрясенно открылись рты, волоски на теле встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Они не могли поверить в услышанное.

– Я устроил побег Нарциссы, – повторил Драко. – Не спрашивайте, как и где она, все равно не отвечу.

– Ты понимаешь, что подписал себе смертный приговор, Малфой? – вскочил на ноги Теодор. – Мерлин, каким местом ты думал, когда делал это?– взвился он, расхаживая широкими шагами по комнате.

Драко удивленно выгнул бровь. Всегда спокойный и веселый Теодор сейчас выглядел так, будто ему десяток пикси в штаны затолкали. Неужели он переживает за него? Неужели Теодор Нотт переживает за Драко Малфоя, которому с детства завидовал?

Ну да, завидовал. Однако это было так давно. Теодор с детства был отбросом, несмотря на статус крови и положение своей семьи в обществе. Его все сторонились, над ним вечно посмеивались и частенько издевались над его чудной внешностью. Волосы торчком, крупные передние зубы, глупое выражение лица – как таких называют? Верно – закомплексованными и обделенными природой уродами.

Но с того момента, как Драко Малфой взял его под свое крыло, все изменилось. Из чудного мальчишки Теодор превратился в того, кем сейчас был. И именно с тех самых пор Драко Малфой стал для Теодора Нотта примером для подражания и неким идолом, под которого не грех подстроится.

Но насколько Теодор его уважал, настолько же и опасался. Однако другом считал. Драко, Блейз и Пэнси были единственными людьми, благодаря которым Теодор перестал быть изгоем. Они стали его семьей, в некоторой степени, они заменили ему родителей.

Драко был чем-то вроде отца, который инструктировал и говорил, что правильно, а что – нет. Потому что у настоящего отца никогда не было времени на сына. Он только и знал, как изо дня в день твердить, что единственный отпрыск является его личным позором.

Пэнси выступала в роли суровой матери. Потому что родная мать никогда не занималась его воспитанием, бросив на служанок и домовых эльфов.
А Блейз… Блейз был просто приятелем. Понимающим и всегда поддерживающим приятелем. Но не вызывал такое же уважение, как Драко Малфой.

Драко Малфой… Он подарил Теодору то, чего ему всегда так сильно недоставало. Это внимание, популярность и известность в кругу таких же подростков из высшего общества. И сейчас, когда Драко был под угрозой, Теодор действительно всполошился…

– Темный Лорд не прощает предателей! – сказал он бросив на него суровый взгляд.

– А ты бы не поступил так же, если бы этот урод захотел обрюхатить твою мать? – скептически поинтересовался Драко, с интересом наблюдая, как вытягивается лицо Теодора, как ошалело хлопает глазами Пэнси.

– ЧТО? – снова хор одного и того же вопроса.

– Этому черту нужен наследник, и он решил, что Нарцисса - идеальный кандидат на роль матери его отпрыска, – ответил Драко. – Что, Тео? Я должен прыгать от счастья? Моя семья должна боготворить его за то, что он удостоил нас такой чести? А ты что думаешь, Пэнси? Знаете, всегда мечтал о сестренке! – сарказм ядом сочился в словах.

– Ты чертов придурок, Драко! – воскликнула Пэнси. – Тео, наложи на двери заглушающие чары, потому что сейчас я буду орать! Я буду так орать, чтобы у некоторых последние извилины в голове полопались! А еще я сейчас, кажется, кое-кого пришибу к чертовой матери!

– Давай, Паркинсон, сделай это, – усмехнулся Драко. – Уж лучше от твоей руки сдохнуть, чем от руки этого пресмыкающегося.

Лицо Пэнси так исказилось, что Теодор все же решил наложить на двери заглушающие чары, хотя до этого сомневался, стоит ли.

– Драко, он убьет тебя! – блеснула яростными глазами Пэнси.

– Нет, если вы будете молчать! – ответил ей Драко.

– Рано или поздно он все равно узнает! – вставил свое мнение Теодор.

– Ну, по крайней мере, вы отсрочите дату моей смерти, – безразлично пожал плечами Драко.

– Кто еще знает об этом? – спросил Теодор.

– Блейз! – послужило ответом от Драко.

То, что об этом знают некоторые из Гриффиндора, он говорить не стал. И где находится мать – тоже не сказал. Незачем им знать и об «Ордене Феникса», и об «Отряде Дамблдора», и о многом другом. Драко решил, что на сегодня с них достаточно. Может, позже он им и расскажет остальное, но не сегодня. И не в ближайшее время.

– Я не буду интересоваться, где Нарцисса и кто тебе помог в ее побеге. А я уверен, что тебе помогли, так как один ты бы все равно не справился. В твоем особняке кишат Пожиратели, и ты бы не смог вывести ее оттуда, при этом не запалившись. Сам расскажешь, если посчитаешь нужным. И, если честно, я удивлен тому, что Темный Лорд до сих пор тебя не вычислил. Но сейчас проблема в другом, – Теодор протараторил все на одном дыхании.

– В чем, интересно? – нервно усмехнулась Пэнси.

– Мы должны дать «Непреложный Обет»! – ответил Теодор. – Прямо сейчас!

Пэнси и Драко удивленно переглянулись.

– Я знаю, звучит абсурдно. Но мы должны подстраховаться. Потому что, если Темный Лорд узнает правду, в первую очередь, он будет допрашивать нас. А дав «Непреложный Обет», мы не сдадим ни себя, ни Драко, – поспешно объяснился Теодор. – Ну, так что? – спросил он, вглядываясь во все еще ошалелые лица. – Как вам идея?

– Как раз таки себя вы и сдадите! – подметил Драко.

– Нет! – отрицательно покачал головой Теодор. – Так мы можем сказать, что ты нас заставил.

Драко улыбнулся. Впервые, за несколько часов.

– Знаешь, Нотт, а голова у тебя шарит, когда ты этого захочешь, – вымолвил он насмешливо.

– Я согласна! – оживилась Пэнси. – Если мы так обезопасим и себя и Драко, я согласна! А что насчет Блейза?

– Могу сказать, что он уже сделал почти то же самое, – Драко хмыкнул. – Заклинание «Фиделиус». Он «Хранитель Тайны».

– Даже не буду спрашивать, кто связывал вас этим глупым заклинанием, – закатил глаза Теодор. – «Непреложный Обет» куда безопасней «Фиделиуса».

– С чего вдруг? – выгнула бровь Пэнси.

– О, Мерлин, разве вы не знали, что данным заклинанием были связаны родители Поттера с Питером Петтигрю. Этот крысеныш заложил их Темному Лорду. Отец рассказывал как-то, за обедом, – с выражением лица знатока, пояснил Теодор.

– Ой, не говори ерунды, – отмахнулась Пэнси. – Это же Блейз. Он никогда не заложит Драко.

– А я этого не говорил! Просто сказал, что «Фиделиус» фигня. Единственный плюс этого заклинания - пытай не пытай, ничего не узнают. Даже «Сыворотка Правды» не поможет, если только Блейз по своей воле не сдаст. Надеюсь, этого не будет. Мы же дадим «Непреложный Обет», и нас пытать не будут, вот.

От кого, от кого, а от Теодора такого Драко действительно не ожидал. Для Драко Теодор был человеком, вившимся рядом с ним только из-за популярности и погасшего авторитета. Но сейчас, наблюдая за ним и Пэнси, на него вдруг накатило яркое и красочное озарение…
«Вот они, друзья! И чем они хуже Рыжего Недоноска и Заучки Грязнокровки?».
Всю жизнь Драко считал себя одиноким, потому никому и никогда не доверял. А оказывается, рядом с ним находились настоящие друзья, которые пойдут за ним и в огонь и в воду. Оказывается, зря он столько лет завидовал нестерпимому Гарри Поттеру.

До этого момента Драко и не надеялся на то, что в этом мире есть настоящая дружба. О, как он ошибался. Она есть, и все это время была рядом с ним. А он заметил ее только сейчас. Блейз, Пэнси, Тео – вот они, его близкие. Вот за что нужно бороться. Верные друзья и соратники, всегда прикроют спину. Доказательство? А разве то, что они подвергают себя опасности ради него, это не доказательство?! Это дружба. Самая настоящая и искренняя дружба, теперь Драко это с ясностью осознал. Теперь то, что Рон Уизли и Гермиона Грейнджер рисковали собой ради Гарри Поттера, ему не казалось абсурдным и чем-то ненормальным. Потому что они настоящие друзья. И теперь такие же друзья появились и у него… Драко Люциуса Малфоя.

****

– НЕНАВИЖУ!

Чернильные склянки со звонким стуком упали на пол, незамедлительно разбиваясь. Пергаменты разлетелись по комнате. А она швыряла все, что попадалось под руку. Кристен Паркер была в такой ярости, в таком отчаянии, что хотелось просто-напросто разрушить все, что вокруг находилось. И неважно, что живет она здесь не одна. Плевать на соседок по комнате. Всегда все идет не по плану. У нее всегда все наперекосяк. Ну зачем этот чертов Снегг задал им изучать эту чертову подсознательную магию?!

– НЕНАВИЖУ! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! – с диким воплем кричала Кристен, не обращая внимания на слезы, оставляющие на ее идеально-фарфоровом лице разводы от туши.

Как же она ненавидела ее. Как же она надеялась, что хотя бы здесь не будет ее извечной преграды в лице Кэтрин Пирс. Но чертовка будто нарочно преследует ее, не давая спокойного житья. Только все стало налаживаться, как снова влезает она. Всегда и везде… всегда и везде замечают только эту чертову Грязнокровную девку.

Все внимание только для Кэтрин. Все вокруг крутится только около Кэтрин. А как же Кристен? Неужели Кристен не заслужила всего, что имеет Кэтрин? Почему именно Кэтрин, а не Кристен? Чем Кэтрин лучше Кристен?

Комната уже была похожа на разобранный сарай. Везде были пятна от чернил, осколки от их сосудов, разбросанные и смятые пергаменты, сдернутые со стен гобелены. А Кристен продолжала все крушить, представляя на месте каждого разбитого или порванного предмета свою бывшую подругу.

– Не отдам! Я не отдам его тебе! Он мой! Только мой! Убью, но не отдам! – как молитву повторяла она эти слова дрожащим голосом, сидя на полу, размазывая тушь по щекам и, словно загипнотизированная, вырывая с корнями листы какого-то учебника. – Ненавижу! Ненавижу тебя, дрянь! – шипела, не замечая, что находится не одна.

Застыв в дверном проеме, Дафна Гринграсс и Милисента Булстроуд, с открытым ртом смотрели на спальный погром, среди которого сидела Кристен Паркер, дрожащими руками озлобленно вырывая листы ни в чем не повинной книги.

****

Открыв глаза, первым, что увидела Кэтрин, было обеспокоенное лицо Джинни Уизли, сидящей на стуле. Ощущала Кэтрин себя ужасно. Во рту пересохло, тело от чего-то ломило, а голова так сильно болела, что на секунду Кэтрин задумалась – а не врезал ли кто? Но не нащупав шишки, она отмела эти догадки в сторону, хотя на самом деле прекрасно помнила, что сегодня произошло. Это невозможно было забыть. Ее воспоминания до сей поры смешивались с воспоминаниями Драко Малфоя…

Маленький мальчик, корчившийся на полу от дикой боли, все еще мелькал перед глазами, как и взгляд его отца, жестокий и безжалостный. Господи, как же хотелось укрыть этого малыша своей заботой и пониманием. Но ведь это Драко Малфой, а значит, ни о каком понимании не может быть и речи. Это была всего лишь его память, где не было ни одной счастливой картинки. Только Блейз, Теодор и Пэнси являлись красочным калейдоскопом во всем его хаосе.Он Драко Малфой – Пожиратель Смерти.

Кэтрин до сих пор помнила, в какой ужас пришла, когда увидела в его воспоминаниях уродливое существо, называющее себя великим Темным Лордом. Она видела, как он ставил метку, видела, как корчилось от боли лицо ненавистного Слизеринца, и ей действительно стало жаль его. Но эта жалость отступала на задний план перед тем, что он заставил ее снова пережить. Она злилась. Очень злилась. Но его просмотренная жизнь отталкивала от нее эту злость. И это было как-то неправильно. Все перемешалось в голове, запуталось.

– Как ты? – тихо спросила Джинни, разрушая нахлынувший мысленный поток.

– В норме! – хрипло ответила Кэтрин. – А где Гермиона?

– На собрании. После случившегося был поставлен вопрос о снятии Драко Малфоя с поста старосты. И я очень надеюсь, что его лишат этой должности, – хмуро ответила Джинни, протягивая почти до краев наполненный стакан.

– Что это? – недоверчиво покосившись на нее, поинтересовалась Кэтрин.

– Просто вода, – тут же успокоила ее Джинни.

Кэтрин выпила все. А после опять задумалась.
«Значит, его хотят снять с поста старосты?!» – пронеслось в мыслях.
Что же, он этого заслужил. Но ведь, с другой стороны, она первая начала играть не по правилам. И его злость вполне объяснима.

Воспоминания Драко Малфоя вновь стали прокручиваться в голове, и от этого вдруг возникла куча вопросов: «Орден Феникса», «Отряд Дамблдора», побег его матери, а что в его воспоминаниях делали Гарри, Рон и Гермиона? Кэтрин четко помнила какое-то собрание, где все они присутствовали. Там был даже Альбус Дамблдор и Северус Снегг.

– Джинни, ты можешь идти. Я приму ванну и снова лягу, не беспокойся, – Кэтрин попыталась встать с кровати.

– Ну, уж нет, дорогая, тебе нужно лежать, иначе я «Отступефаю» тебя и левитирую к мадам Помфри! – надавив на плечи, строго отчеканила Джинни. – Гарри места себе не находит! Ты нас сегодня, знаешь, как напугала?!

Кэтрин глубоко вздохнула, раздраженная от всей этой ненужной заботы. Она, конечно, понимала, что друзья переживали, но уж слишком навязчиво все это было. Сейчас она просто хотела побыть одна. Снова прокрутить в голове все, что произошло за сегодняшний день. Хотела подумать, хорошенько поразмыслить…

– Джинни, правда, я хорошо себя чувствую. Иди уже, я хочу просто побыть одна, мне это нужно. Обещаю, что не натворю никаких глупостей. Оставь меня, пожалуйста, – умоляюще прошептала Кэтрин, вновь поднимаясь с кровати.

На этот раз с ней спорить не стали. Всем уже было ясно, насколько упрямой была Кэтрин Пирс. Все равно ведь сделает все по-своему. Джинни пришлось лишь внимательно наблюдать за тем, как подруга достает из шкафа джинсы и теплую кофту, которая казалась ей большой по размеру.

– Куда ты собралась? – полюбопытствовала она.

– Мне нужно немного развеяться, – не стесняясь, Кэтрин стала переодеваться.

– Скоро комендантский час, – напомнила Джинни. – Если Филч поймает тебя…

– Комендантский час еще не начался, мне хватит времени поразмыслить, – перебила ее Кэтрин. – Где сейчас Гарри?

– Не знаю, – пожала Джинни плечами. – Где-то с Невиллом и Симусом.

– Отлично. Ты только не говори ему, что меня нет. Не хочу отвечать на бесчисленные вопросы о своем самочувствии. Я недолго.

Чмокнув Джинни в щеку, Кэтрин вышла из комнаты. В коридорах еще разгуливали студенты, но было не так уж и людно, поэтому она старалась не привлекать к себе рьяное внимание, опустив голову, тем самым прикрываясь за вуалью своих кудрявых волос. Однако те, кто ее видел, искоса бросали на нее заинтересованные взгляды и начинали перешептываться.

Конечно, наверняка весь Хогвартс уже знал, что произошло на уроке профессора Снегга. Однако сейчас было плевать на всякие там сплетни. И без того на душе было паршиво. Хотелось плакать. Но Кэтрин изо всех сил сдерживала слезы. Не сейчас. Не на глазах у всех. Она сделает это тогда, когда останется наедине с собой. Она всегда так делала.

Наконец, спустя час, Кэтрин нашла совершенно пустой коридор, где горело всего несколько факелов. Там было сумрачно – как раз то, что нужно. И именно в этот момент прозвенел колокол, оповещающий о наступлении комендантского часа. Но нет, сейчас она никуда не пойдет. Сейчас она просто побудет одна там, где нет шума, где нет глупых вопросов, где никто не бросает на нее, как на умалишенную, жалостливые взгляды.

Сев на широкий подоконник, Кэтрин подтянула колени к груди и обняла их, вглядываясь в окно. На небе не было ни одной звездочки, а луна светила тускло-тускло, потому что ее закрывали тяжелые тучи. Внезапно захотелось, чтобы рядом был хоть кто-то, кто бы просто обнял и молчал вместе с ней. Глаза ослепила яркая вспышка молнии, а через минуту в наружнюю сторону стекла стали врезаться прозрачные капли дождя.

Кэтрин поежилась. Было холодно. Да и плевать. Проведя рукой по прохладной поверхности окна, делая пальчиками дорожку вслед за капелькой, она тихо всхлипнула, и такая же капелька скатилась по ее щеке. Натянув рукав, Кэтрин смахнула им слезы, но они так и продолжили литься, словно хотели таким образом вытеснить все съедающие ее страдания. А ведь их было так много.

– Мамочка… – тихо прошептала она. – Дождь идет! Помнишь, как мы гуляли под этими каплями в парке? Где ты сейчас, родная моя?! Видишь ли меня?!

– Даже после своей смерти родители всегда с нами, – раздался рядом до боли знакомый голос. Голос, который всегда успокаивал и придавал Надежду.

****

После ужина Блейзу Забини хотелось побыть в одиночестве. Произошедшее сегодня между Кэтрин и Драко изрядно пошатнуло его нервы. И чтобы хоть немного успокоиться, посидеть в тишине и спокойствии, он отправился в единственное место, где его никто бы не смог потревожить…

Выручай-Комната выделила ему вполне удобное помещение, что-то похожее на комнату отдыха. Полукругом стояли книжные стеллажи, столик и стул, зажженный камин. Недалеко от камина был расстелен ворсистый изумрудный ковер, в котором можно было бы без труда утонуть.

Впрочем, Блейз так и поступил. Устало плюхнулся на этот ковер и блаженно растянулся на нем во весь рост. Тепло и уют – то, что и было необходимо на данный момент. Этого всего он бы не получил в гостиной своего факультета. Из-за сегодняшнего происшествия там сейчас было слишком шумно.

– Кэтрин… Кэтрин… Кэтрин… – пробормотал Блейз, прикрыв глаза.

Она не выходила из его головы ни днем, ни ночью. Он просыпался и засыпал с мыслью только о ней. Весь ее плачевный образ заставлял его сердце сжиматься в тугой комок, от чего становилось трудно дышать и хотелось кричать. Кричать так громко, чтобы она поняла, чтобы почувствовала, что он ощущает, наблюдая за ее переживаниями. А сегодня… сегодня он был зол. Ему отчаянно хотелось убить Драко Малфоя мучительно и жестоко. Убить за то, что он причинил боль родному и близкому человеку. Ей, которая стала для него, Блейза Забини, дороже всего на свете.

Ради нее он готов был отказаться от всех своих принципов. Ради нее он готов был отказаться от собственных предубеждений и гордости. Ради нее он готов был отказаться даже от чистоты своей аристократической крови. Все ради нее, сегодня он это осознал. Если до этого и сомневался в своих чувствах, то именно сегодня он понял, как дорога ему была эта девушка. И неважно, что скрывают о ней Снегг и Дамблдор. Сейчас уже неважно ничего, кроме нее.Только она. Теперь только Кэтрин Пирс была всем, что он хочет. Всем, что он так страстно желает.

Господи! Как же он хотел сейчас оказаться с ней рядом. Как же хотел обнять ее, прикоснуться к ее волосам, вдохнуть ее такой родной запах, взять за руку и так же с ясностью осознать, что она ощущает те же эмоции, что и он.Чертов Лорд, чертовы Пожиратели, чертова война – будь они прокляты! Все, кто повинен в ее страданиях. Они искалечили жизнь ни в чем не повинной девочки. Просто потому, что она дочь магглов. Просто потому, что у нее есть волшебная палочка. Чистокровие – глупости, предрассудки сумасшедших и помешанных на волшебстве идиотов…

Блейз тяжело вздохнул. Завтра… завтра он обязательно постарается поговорить с ней. И никакой Поттер ему не помешает. Если понадобится, он заколдует его, но с ней поговорит. Пусть его потом накажут за применение магии к студентам, но зато он хоть немного побудет с ней рядом. И неважно, скажет она ему хоть слово или же будет просто молчать. Если будет молчать, он тоже ничего не скажет. Просто постоит рядом. Просто хоть на мгновение насладится ее присутствием и уйдет.

Блейз взглянул на часы, висевшие над камином. Комендантский час уже был объявлен, пора было возвращаться в родные подземелья. Но, прежде чем идти в свою спальню, Блейз решил наведаться к Драко, чтобы выяснить исход старостата. Однако дойдя до подземелий, он остановился, услышав тихий голос и любопытство взяло вверх над школьными правилами. Пройдя немного вперед, Блейз завернул за угол, и сердце его ухнуло в пятки. Это была она. Та, которая ни на секунду не покидала его мысли. Сидела, обняв свои колени, и водила тонкими пальчиком по стеклу, снаружи которого растекались капли дождя.

Недолго думая, Блейз решил подойти. Если судьба предоставила ему возможность увидеть ее в полном одиночестве, без верных друзей, почему бы не воспользоваться этой возможностью?! Для него это был намек свыше. И плевать, что они нарушают школьные правила. Плевать, что по Хогвартсу бродит этот чокнутый сквиб со своей ободранной кошкой. Плевать на всех. Она здесь. Она рядом. Стоит только приблизиться, протянуть руку и коснуться ее.

И он приблизился, но она даже не шелохнулась – настолько была погружена в свои мысли. Слезы оставляли влажные дорожки на ее все еще бледных и осунувшихся щеках. Она опять плакала, сколько можно?! Но ведь это хоть какие-то эмоции, верно?!. Это намного лучше, чем вообще без них. Так она хоть кажется живой.

– Мамочка… – тихо прошептала она. – Дождь идет! Помнишь, как мы гуляли под этими каплями в парке?! Где ты сейчас, родная моя?! Видишь ли меня?!

Мама – всего одно слово, но оно так много значит для нее.
Мама – этот человек был для нее всем.
И хотелось сказать – «Да, она рядом! Только прекрати мучить себя, мне ведь тоже больно! Больно смотреть на то, как ты страдаешь!» – но…

– Даже после своей смерти родители всегда с нами, – хриплым голосом сказал он первое, что пришло в голову, уставившись в мокрое окно.

****

Она вздрогнула, однако не испугалась. Чего ей бояться, внезапности?!В жизни ее были страхи и похуже. Но все они канули в не бытье, когда не стало родителей, так что сейчас уже все равно. Она лишь подняла взгляд, встретившись с синими глазами Блейза Забини, но ничего не ответила. Только покрепче прижала колени к груди, спрятав в них заплаканное лицо. Он тоже молчал, ничего не говорил. И на душе вдруг стало спокойно и так хорошо. Чувство одиночества куда-то испарилось, оставив вместо себя необъяснимое удовлетворение и какую-то целостность.

А ведь одиночество всегда уходило, стоило этому не совсем Слизеринцу быть рядом. Его присутствие всегда навевало уют и душевное равновесие. Он был как успокоительное, которое она принимала каждую ночь, перед тем, как лечь спать. Он был таким родным, таким своим, таким нужным. Как отец, как брат, как Ангел-Хранитель, в которого она верила с самого детства. Как Ангел-Хранитель, защищающий ее от всех бед и напастей. Глядя на это синеглазое чудо, Кэтрин всегда виделав нем Ангела и своего спутника в жизни.

Молчание длилось. Секунды превращались в минуты. А Блейз не мог сказать ни-че-го. Боялся, что она встанет и уйдет. А он так хотел побыть с ней еще немного. Совсем чуть-чуть. Хотя бы часик, просто постоять рядом, насладиться запахом ее духов и запомнить этот тонкий аромат на всю ночь. А завтра… завтра он поговорит…

Тяжелый вздох заставил его разочароваться и понять все по-своему. Ей не нравится… Она не хочет… Если так… Если ей от этого будет лучше… Он уйдет… Он оставит… Он сможет… Он должен… Нет! Не сдастся… Никогда… Просто отложит все до лучших времен, когда можно будет с уверенностью открыть дверь в мир мечты и ожиданий…

Блейз еще раз взглянул на нее. Она сидела все в той же позе, только теперь уткнувшись лицом в колени. Явно большой по размеру свитер сполз с плеча, и он не к месту подумал, что хотел бы прикоснуться к нему губами. Однако, встряхнув головой, отбросил свои наваждения прочь, после чего стянул с себя теплую серую кофту и накинул ее на худенькие девичьи плечи.

– Замерзнешь и заболеешь, – сказал тихо, когда она удивленно подняла на него свои красивые и такие для него любимые глаза. Она больше не плакала, но явно была напряжена. – Вернешь завтра. Доброй ночи, Кэтрин.

Стало так тепло, так приятно. Но он вдруг повернулся и стал уходить. И теперь даже его теплая кофта не согревала. Почему он уходит, она ведь не прогоняла? Кэтрин напряглась. Хотела бросится за ним, но тело не слушалось.

– Блейзи! – позвала она, и голос ее показался криком в ночной тишине подземелья.

Кэтрин все-таки встала, но дальше с места не сдвинулась. Не могла сделать шаг по направлению к нему. Не могла,и все тут.

«Блейзи» – ему нравилось то, как она его называет. Это звучало как-то… по-особенному, что ли. Ласково и так по-свойски. А из ее уст необычно и очень приятно.

Блейз остановился. Сердце который раз сделало бешеный кульбит. Кровь хлынула к голове, отдаваясь быстрой пульсацией в висках.

Блейз мысленно улыбнулся. Она позвала его. Она назвала его по имени. Она заговорила. За столько дней она, наконец, заговорила с ним.

– Прости меня! – тихо вымолвила Кэтрин, однако для него это был крик, так звонко ее голос резал эту угнетающую тишину. – Я… я просто не могла ни с кем говорить. Я боялась сорваться. Боялась… убить…

Она говорила, чувствуя, как к горлу подкатывает предательский ком. Она не хотела плакать. Не хотела показывать ему свои слезы. Не хотела, чтобы он считал ее слабой. Но, черт побери, как же хотелось, чтобы он пожалел. Именно он. Неверный Гарри, ни преданный Рон, не лучшие подруги в лице Гермионы и Джинни, которые очень переживали. А именно он. Ее Блейз… Родной… Любимый…

– Знаешь, как это бывает, когда ты зол?! – голос стал предательски дрожать, глаза уже застилала новая пелена слез. – Пожиратели убили нашу соседку, миссис Беннети. Хорошая была женщина. Приносила мне свою выпечку, заботилась обо мне, поддерживала меня, а после смерти родителей была единственной, кто был рядом. Теперь и ее у меня нет. Теперь она с мамой и папой.

Родители – всего одно слово, такое же, как и – Мама.
В эти два слова она вкладывала столько же любви и благоговения, сколько горя и отчаяния.

– Я до сих пор помню, как мама собиралась устроить праздничный ужин после того, как я закончу четвертый курс. Я сама бегала и заранее писала списки продуктов, все необходимое для моего любимого торта. А папа собирался устроить мне сюрприз. Но теперь их нет, и я никогда не узнаю, чем же хотел порадовать меня папа, и никогда больше не попробую мамин торт. Я больше никогда не буду смеяться с ними над какой-нибудь глупой шуткой. Никогда больше мама не придет ко мне в комнату перед сном поправить одеяло и пожелать доброй ночи. Никогда…

Она говорила отчетливо, но тихо, совсем не замечая того, что начинает дрожать. Сдерживаемые эмоции уступили место банальной истерике, которую она все эти дни так старательно сдерживала. И тогда Блейз не выдержал. Он больше не мог стоять от нее на расстоянии пяти шагов и наблюдать, как она тонет в своих горестных воспоминаниях. И эти пять шагов он преодолел двумя прыжками, оказался с ней рядом и рывком заключил ее в свои объятия.

О, Мерлин, как он давно об этом мечтал. Вот так, крепко прижать ее к себе и не отпускать. Не отпускать никогда, всегда быть рядом. Хотелось остановить бег времени, чтобы это мгновение никогда не закончилось. Он не знал, что шепчет ей – что-то глупое и через каждое слово целует в макушку. Сейчас для него ничего не существовало, только она. Только ее боль, ее страдания, ее всхлипы. И он все это забирал себе, впитывал в себя, даже не замечая, что у самого глаза начинают слезится.

Вот оно, спокойствие. Спокойствие и умиротворение, когда он крепко прижимает тебя к себе и шепчет глупые, но такие нужные слова. Кэтрин крепко сковала его своими руками, сжимая в ладонях ткань его тонкой футболки. Как же хорошо, как же свойственно, вот так обнимать его. Родной, теплый, любимый Ангел-Хранитель…

– Мне очень не хватало тебя, Блейзи, – тихо вымолвила она охрипшим от рыданий голосом. – Мне так тебя не хватало.

– Ты не представляешь, как я скучал, – прошептал Блейз. – Я места себе не находил. Так плохо было видеть тебя убитой и отчужденной. Ты не хотела со мной говорить, и от этого тоже было очень плохо. Плохо от того, что я ничем не могу помочь.

– Ты - Мой Ангел, Блейз. Всегда рядом, когда плохо. Даже тогда, когда прогоняю, ты всегда рядом, – уткнувшись ему в грудь, пробормотала Кэтрин.

Они стояли все так же, обнявшись, посреди коридора. Факелы тускло освещали их силуэты. За окном барабанил дождь. Молния через каждые несколько минут врывалась своим сиянием в узорчатое окно. А они просто стояли и наслаждались близостью друг друга. Блейз чуть отстранился и внимательно посмотрел в ее красные от слез глаза.

– Какой же я Ангел, если до сих пор позволяю слезам падать с твоих ресниц. Ангелы должны всегда находить выход, а я не вижу его. Я могу дать только свою поддержку, подставить свое плечо, дать жилетку выплакаться. Но забрать твои страдания себе, я не в силах.

– И не надо, – Кэтрин ласково прикоснулась прохладными пальцами к его щеке. – Достаточно того, что ты разделяешь со мной все печали.Ты не даешь мне сойти с ума. Наставляешь меня на правильный путь. Этого достаточно, Блейз. Достаточно того, что ты рядом.

Он снова обнял ее. Снова крепко прижал к себе. Он не мог поверить, что все эти слова она произнесла ему.
«У тебя есть шанс!» – пел внутренний голос. – «Просто нужно немного подождать! Совсем немного!»

– Все будет хорошо! – прошептал Блейз, в очередной раз целуя ее в макушку, вдыхая запах ее волос. – Все наладится, родная моя, вот увидишь!

– Я знаю! Я верю тебе! – на этот раз Кэтрин сама отстранилась, взглянув на него. – Знаешь почему? – спросила она, прикоснувшись к его бровям: – Твои глаза… – сказала тихо и улыбнулась. – Они… синие…

– И что с ними не так? – скользнула ответная улыбка на его губах.

– Синий - Цвет Надежды, – ответила ему Кэтрин. – Надежда всегда умирает последней. Твои глаза Цвета Надежды, Блейз. И я им всегда буду верить.

На языке вертелись всего три слова, которые он жаждал произнести, но боялся. Еще не время. Нельзя торопить события. Тише летишь – дальше пролетишь. Нужно немного времени.

– Тогда я буду твоей Надеждой, – прошептал он еле слышно.

– Мой Ангел… Моя Надежда… Мне нравится… – Кэтрин ласково убрала со лба его челку, и тут вдруг нахмурилась, вспомнив один не маловажный нюанс. – А невеста твоя против не будет? – спросила она скептически.

Ну вот. Кажется прежняя Кэтрин вернулась. Блейз фыркнул. Вот надо же было приплести эту чертову Гринграсс в такой замечательный момент.

– У меня нет невесты, и никогда не было! – пробормотал он, теребя прядь ее кучерявых волос. – Фантазия - страшная сила, верно?! Прости за нее. За свою выходку она получила сполна.

– Что ты с ней сделал? – поинтересовалась Кэтрин. – Заколдовал, воспользовавшись тем, что Гермиона отобрала у нее палочку?

– Нет, я умело фехтовал фарфоровой вазой, – усмехнулся Блейз. – Ей понравилось.

Брови Кэтрин поползли вверх.

– Жива? – единственное, о чем она спросила.

– Ваза? – уточнил Блейз. – Вряд ли, если, конечно, Пэнси не использовала на ней «Репаро».

И в тишине ночного коридора подземелья раздался тихий и веселый смех парня и девушки, которые даже не замечали, что за ними с болью наблюдают глаза цвета расплавленного серебра.