Глава 1. Тайны Хогвартс-экспресса.

<i>По висках пульс, я за тебя молюсь.
За окном осень, листья рисуют грусть.
Ночи темные, эхо тихое,
Мы друг для друга яд,
Но нет другого выхода.*</i>



Хогвартс - Экспресс проносился с невероятной скоростью мимо знакомых полей, лесов и рек. Сегодня, правда, этот пейзаж за окном казался неприветливым и пугающим. Как будто настроение художника, рисующего жизнерадостную картину мира, неожиданно испортилось, и сейчас он слой за слоем накладывал тёмные мазки на холст, скрывая красоту, уничтожая надежду. А может быть, причина всей этой мрачности заключалась в другом. Например, в необычно пасмурном небе, которое, казалось, с каждой секундой опускается всё ниже, плотнее укутывая своей серостью верхушки деревьев.

Гермиона Грейнджер наблюдала за этими метаморфозами сквозь толстое стекло в пустом тамбуре. Она намеренно сбежала из шумного купе в надежде скрыться от довольного лица Рона, по-хозяйски обнимающего Лаванду Браун. Девушка невольно сжала кулаки при упоминании о сладкой парочке. Нет, чисто теоретически, Лаванда была хорошим человеком, красивой доброй девушкой; иногда Гермиона даже замечала в ней зачатки ума, но сейчас она люто ненавидела её, ненавидела до боли в желудке. А ещё больше Гермиона ненавидела знакомые тёплые руки Рона на острых плечах Браун, сплетение коротких рыжих и длинных русых волос во время поцелуя, да и сами их поцелуи она тоже ненавидела.

Неожиданно для самой себя она вспомнила прошлое лето, когда даже, несмотря на войну, ей было легче, ей было теплее, чем сейчас.

Гермиона тогда по настоянию Рона и Гарри решила пожить несколько дней в Норе. Каждый день они вместе завтракали и отправлялись гулять. Правда, эти прогулки начинались и заканчивались во дворе дома Уизли.

Вот и в тот самый счастливый день, она лежала на мягкой зелёной лужайке возле дома и наблюдала за своими любимыми мальчиками. Гарри сидел, прислонившись спиной к старому дубу, и покусывал кончик пера, на коленях его мирно покоился листок бумаги с единственной аккуратной записью «Дорогой Сириус». Каждую неделю Сириус Блэк писал своему крестнику. Какими же замечательными были эти письма! Гарри часто читал их Гермионе, и каждый раз она поражалась красноречию Сириуса. Слова и фразы из этих писем вызывали в ней множество эмоций и чувств; иногда Гермиона специально заучивала особенно сильные строчки, те, после которых хотелось плакать или же наоборот громко рассмеяться.

Гарри в ответ писал более простые, но от этого не менее эмоциональные письма. Да, писательского таланта у Гарри не было, зато были яркие воспоминания и желание поделиться ими. Он хотел рассказать Сириусу обо всём, что произошло за последнюю неделю, описать каждую деталь своей жизни, каждый свой шаг, но, к сожалению, для этого понадобилось бы несколько бессонных ночей и около 60 листов пергамента. Поэтому каждую субботу, которую Рон именовал не иначе, как «день бездарных писателей», Гарри брал в руки перо, клал на колени свиток пергамента и начинал выводить ровные строчки, изредка возводя глаза к небу и что-то бормоча, видимо подбирая удачные слова.

- Как думаешь, написать про наш вчерашний ужин? – поинтересовался Гарри и посмотрел на Рона, который лежал на лужайке, положив руки под голову, и жевал какую-то травинку.

- Неа, это не интересно, - протянул Рон, не сводя глаз с ярко-голубого неба.

- А мне кажется, Сириусу было бы интересно узнать, как мы вместо кексов с джемом ели кексы с непонятной зелёной гадостью внутри, – усмехнулась Гермиона и захлопнула книгу, которую взяла с собой на прогулку, но так не прочитала и строчки.

- Да, ладно тебе, подумаешь, перепутали абрикосовый джем с микстурой от кашля, - губы Гарри растянулись в улыбке.

- К тому же, это было чертовски вкусно, - воодушевленно произнёс Рон, убирая рыжие пряди с лица.

- Ну, это ты так думаешь, - буркнула Гермиона.

- И кстати, после этих кексиков Джинни кашлять перестала, – оправдывался Гарри.

- О, ну тогда, конечно. Мальчики, может вам открыть свою фирму? Будете делать лечебную выпечку.

- А идейка-то не плохая, я даже слоган придумал: «съешь и не кашляй». Как тебе Рон?

- Угу, – протянул тот в ответ.

- Куда ты смотришь?

- Угу, – Рон, кажется, абсолютно потерял нить разговора и вообще забыл, что вокруг него есть люди.

Гарри подполз к Рону и ткнул его в плечо так, что тот вскрикнул.

- Ты что творишь?! – буркнул Рон и резко сел.

- Я пытаюсь тебя в чувства привести, – оправдывался Гарри.

- А понежнее нельзя? – буркнул Рон.

- Ну, это тебе к Гермионе надо или к Лаванде. Хотя, по части нежности лучше к Лаванде.

- Я ещё здесь, – напомнила Гермиона и смерила друзей злобным взглядом. Ей ужасно не нравилось, что Гарри сравнивал её с Лавандой. Как он вообще может их сравнивать? Она же Гермиона Грейнджер - самая умная ученица Хогвартса, а кто такая Лаванда Браун? Просто девчонка, которая пользуется популярностью у парней. Подумав об этом, Гермиона нервно клацнула зубами.

- Да ладно, не обижайся Герм. Ты лучше всех этих Лаванд, Парвати и Падм вместе взятых, - протянул Рон и смущенно улыбнулся.

- Да – да, он прав, – Гарри быстро закивал головой.

- Ладно, на этот раз вы прощены, – Гермиона одарила их своей знаменитой улыбкой а-ля «я вам отомщу» и рассмеялась. Гарри и Рон облегченно вздохнули.

- Так что интересного ты увидел там? – Гарри указал пальцем на небо.

- Там мы, – выпалил Рон, и снова лёг на траву. Гермиона и Гарри обеспокоено переглянулись, а затем посмотрели на друга.

- Вообще-то мы здесь, а если мы там, то тебе пора в клинику Св. Мунго, – с сарказмом произнесла Гермиона.

- Да, нет, правда, посмотрите.

Рон схватил Гермиону за руку и потянул к земле. Девушка пыталась сопротивляться: в конце концов, не дело лучшей ученице валяться на траве и наблюдать за облаками, это ведь так глупо. Но Рон был сильнее, и уже через секунду она чувствовала спиной прохладу земли, трава щекотала её обнаженные плечи и руки, а роса быстро пропитывала лёгкую ткань желтого платья.

- Рон, ты будешь стирать это платье! – пригрозила девушка, поправляя подол, который немного задрался из-за резкой смены положения.

- Не будь такой занудой, лучше посмотри, – Рон указал рукой на небо.

Гермиона машинально посмотрела наверх, и ахнула от удивления. На неё смотрела она, точнее это было белое кучевое облако, которое ужасно походило на саму Гермиону. Она отчетливо разглядела миндалевидные глаза, острый носик, пухлые губы и огромную копну вьющихся волос.

- Вау…

- Я же говорил, а вон там я и Гарри, – Рон указал рукой чуть левее облака-Грмионы. Девушка перевела взгляд и усмехнулась. Точно, на неё теперь смотрели Гарри и Рон такие воздушные, белые с сиреневым отливом.

- Это, правда, здорово, – протянула Гермиона, разглядывая облака.

- Так, я тоже должен это увидеть, – решительно произнёс Гарри и прилёг на лужайку возле Гермионы. Она почувствовала знакомый запах мяты и лимона, а её плеча коснулась шершавая ткань футболки Гарри.

- Ух ты, - выдохнул Гарри, и на его лице засияла по-детски счастливая улыбка.

- А я вам что говорил? А вы Мунго, Мунго. Друзья называется, – обиженно буркнул Рон.

- Да ладно тебе, ты совсем не похож на психа. Вот мы с Гарри похожи, а ты - нет, – Гермиона аккуратно щелкнула его по носу. Все трое рассмеялись. А затем в воздухе повисло молчание, но оно не тяготило никого. Трое друзей просто лежали на прохладной земле и смотрели на необычное облачное августовское небо.

- А знаете что, – прервал тишину умиротворенный голос Гарри.

Гермиона посмотрела на друга: его лицо в лучах летнего солнца напоминало лицо греческого бога, такая же гладкая, словно мраморная, кожа, четкие линии носа и подбородка, длинные темные ресницы, спрятанные под стеклами очков. Гермионе неожиданно захотелось снять эти дурацкие очки, чтобы они не мешали красоте этого лица раскрыться в полную силу, но она сдержала этот внезапный порыв и тяжело вздохнула.

- Что, Гарри? – тихо спросил Рон, приподнимаясь на локтях.

- Вы заметили, что на небе только три облака?

- Точно, – удивленно ахнула Гермиона, она только сейчас заметила это и тут же обвинила себя в излишней невнимательности.

- И что? – протянул Рон голосом ребёнка, которому пытаются объяснить строение вселенной.

- А то, что это не просто так. Мы трое должны быть вместе – это судьба, - радостно произнёс Гарри и посмотрел на друзей.

- На шведскую семью намекаешь? – усмехнулся Рон и снова улёгся на траву.

- Дурак! - Гермиона ткнула его локтем в бок, отчего он закашлял.

- Ладно, да понял я, понял, – буркнул Рон. – Только мы трое, навсегда.

- Навсегда, – повторил Гарри и растянулся в улыбке.

- Навсегда, – ответила Гермиона.

- И никаких Парвати и Браун, – с напускной строгостью добавила она.

- Обещаем, – в один голос произнесли Рон и Гарри.

И тут же теплый летний воздух разорвала волна звонкого смеха. Наверное, так смеяться могут только по-настоящему счастливые люди и только в компании самых дорогих друзей. Были ли они счастливы тогда? Да, безусловно. В тот ясный день они все были счастливы, это был знаменательный день объединения трёх родственных душ, объединения трёх сердец. Не было тайн, злобы и обиды, были только они.

Они и их счастье. Счастье на троих.

В последнее время Гермиона почти постоянно вспоминала этот день. И каждый раз у неё внутри зарождалось тёплое светлое чувство, а на губах появлялась улыбка.

Вот и сейчас, стоя одна в темном холодном тамбуре, она смотрела в окно и улыбалась. Ведь она знала, что сейчас не здесь, а там, в этом августовском дне с его необычным облачным небом.

Только одно не давало ей покоя. Гермиона ни как не могла вспомнить, какого цвета была футболка Гарри, и во что был обут Рон? Вроде, это мелочи и помнить их совсем не обязательно. Но ведь все воспоминания состоят из мелочей. А Гермиона заметила, что с каждым разом этих мелочей в её воспоминаниях становится меньше. А когда исчезнет последняя мелочь, исчезнет этот августовский день, и образуется пустота. Ведь заменить это воспоминание Гермионе нечем. Только она, Гарри и Рон, а также их «навсегда», кроме этого у неё ничего нет. Это начинало пугать.

К Гермионе, наконец, пришло осознание происходящего. Она одна уже несколько часов стоит в темном тамбуре, продрогшая до костей, и вглядывается в пейзаж за окном. Нет ни Рона, ни Гарри. Зато есть поблекшие воспоминания. То солнечное и теплое чувство, вызванное августовским днём, постепенно сменялось чем-то холодным и липким, в груди закололо. Гермиона долго пыталась понять, что это за новое для неё чувство. А когда, наконец, поняла, то в горле образовался комок, а по щеке скатилась слеза. Это странное горькое чувство люди называют одиночеством.

Кто-то кашлянул, девушка резко обернулась и тут же наткнулась на насмешливый взгляд холодных серых глаз.

- Что, увидела своё отражение и расплакалась от безысходности? Да, грязнокровка? – леденящий душу голос заставил Гермиону содрогнуться. Драко Малфой заметил это, и его губы растянулись в довольной злой улыбке. Вот он, тот, кто портил ей жизнь последние семь лет. Идеально сидящий на стройном теле черный костюм, ненавистные белые, практически бесцветные волосы, аристократические черты лица, глаза цвета пасмурного осеннего неба и, конечно, фирменная ухмылка. Именно таким он был в её кошмарах. Безупречно красивым, но при этом отталкивающе холодным.

Кажется, этот человек не умел нормально улыбаться, только это насмешливое натяжение губ. Как же Гермиона ненавидела его. И эту чертову судьбу за то, что именно Драко Малфою суждено было застать её со слезами на глазах. Ведь она не плакала на людях довольно давно.

- Я не так глупа, чтобы плакать из-за внешности. Это ты у нас закатываешь истерики из-за каждого прыщика, – бросила Гермиона и самодовольно скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как на щеках Малфоя появляются красные пятна. Гермиона еле сдерживала смех, вспомнив, как однажды застукала Драко Малфоя в кабинете зельеварения, разглядывающего своё лицо в зеркало и содрогающегося от тихих рыданий из-за маленького прыщика на носу. Тогда она быстро положила домашнюю работу на стол Снейпа и убежала в коридор, разрываясь от смеха. Гермиона, конечно, никому не рассказала об этом случае, зато у неё самой появился лишний козырь против Слизеринского принца.

- Грязнокровка! – прошипел он и отбросил назад белые прядки, упавшие на пылающие щеки.

- Малфой, – парировала Гермиона.

- Разве это оскорбление? – Драко удивленно вскинул брови, Гермиона звонко рассмеялась.

- Для меня, да, – она сделала паузу и окинула его презрительным взглядом, - Малфой – это всё равно, что грязнокровка, идиот, жмот и урод вместе взятые. Я практически считаю это слово бранным.

Гермиона чувствовала, что изрядно перегибает палку, но, глядя на «разъярённого» Малфоя, просто не могла остановиться. Вся её злость на Гарри, Рона и на эту ситуацию формировалась в оскорбительные слова, которые вырывались из её рта с невероятной скоростью, а ядом её голоса можно было уничтожить весь мир.

К тому же, Гермиона обожала то, как он злиться. Это было как-то по-особенному. Злость выражалась не так открыто, как у Гарри или Рона. Гнев Малфоя выдавали лишь глаза, которые становились темнее и напоминали жидкий стальной огонь. Девушка не знала, бывает ли такой огонь в природе, но в его глазах он был. А ещё были едва заметные розовые пятна на щеках, которые показались бы Гермионе милыми, если бы появлялись на лице у кого-нибудь другого, но это был Малфой, а в нём нет ничего милого.

- И, если честно, я думаю ни одно живое существо в этом мире не согласиться носить фамилию Малфой добровольно, – выплюнула Гермиона и тут же оказалась прижата к стене тамбура. Сердце екнуло от испуга: такого поворота девушка не ожидала. Холодная рука Драко Малфоя сжимала её шею, а вторая рука метнулась к карману мантии, и уже через секунду виска Гермионы коснулась волшебная палочка. Она не раз видела эту палочку из боярышника направленную на Гарри или Рона, но ещё никогда ей не приходилось чувствовать её на себе. Неожиданно «привычный» Драко Малфой превратился в кого-то другого, вся сдержанность испарилась. Его лицо находилось в нескольких сантиметрах от её, на белой коже выступили красные пятна, зубы были сжаты с такой силой, что заходили желваки. Но больше всего Гермиону напугал «непривычный» взгляд серых глаз, в которых вместо стального огня сосредоточился холод и ненависть всего мира, сомнений не было, обладатель этих глаз готов произнести Авада Кедавра. Гермиона машинально потянулась в карман мантии за палочкой, но с ужасом обнаружила, что её там нет и тут же вспомнила, что, разозлившись на Рона, выскочила из купе оставив палочку на столе. Пришло осознание того, что сейчас она одна и полностью беззащитна. По телу девушки побежали мурашки, а сердце сжалось от страха, она была готова закричать, но только рука, сжавшая шею до боли в горле, не давала даже вздохнуть. Губы слизеринца безмолвно шевелились, словно он готовился произнести непростительное заклинание.

- М-м-малфой, – захрипела Гермиона и вцепилась обеими руками в рукав его мантии, в попытках отодрать его цепкие пальцы от своей шеи.

- Извинись, грязнокровка! – прошипел Малфой, и его палочка сильнее вжалась в висок Гермионы. Она была готова расплакаться от своей никчемности и слабости, дышать становилось труднее с каждой минутой, а Малфой не собирался отступать.

- Извинись! – повторил он, серые глаза буквально испепеляли её. Гермиона знала, что если она не извиниться Малфой применит заклинание и меньшее, чем она отделается, это временным оцепенением. Но также она знала, что не извинится никогда, только не перед ним. Не перед тем, кто носит ненавистную фамилию Малфой.

- Отвали от неё! – рявкнул знакомый голос, и в ту же секунду рука Малфоя оторвалась от её шеи, а сам он оказался на полу. Гарри схватил его за мантию, и, размахнувшись, ударил по лицу. Голова Малфоя метнулась в сторону, и на пол упало несколько капель крови.

- Гарри, не надо, – прохрипела Гермиона и попыталась сделать шаг вперёд, но ноги предательски подкосились, и она упала на колени в нескольких сантиметрах от Гарри и Малфоя.

- Герм! – вскрикнул Гарри, и, отшвырнув слизеринца в сторону, подбежал к ней. Теплые руки обхватили её за плечи и подняли на ноги.

- Ты в порядке? – зелёные глаза обеспокоено метались по лицу девушки.

- Д-д-да, - ответила Гермиона, голос дрожал, наверное, от страха, а возможно из-за того, что Малфой слишком сильно сжимал её горло.

- Что он с тобой сделал? – не успокаивался Гарри и бросил гневный взгляд на слизеринца, который уже успел подняться, и сейчас вытирал кровь с разбитой губы.

- Ничего, пойдём отсюда, – восстановив дыхание, ответила девушка, и, схватив Гарри за рукав, потащила его к выходу.

- Но Гермиона, этот хорек чуть не убил тебя! - возмущенно начал Гарри, упираясь.

- Пойдём! – рявкнула она, и чуть мягче добавила. – Ещё не хватало, чтобы тебя отчислили из-за него!

Гарри недоверчиво взглянул на подругу, через секунду колебаний он обнял Гермиону за плечи, и они направились к выходу.

- Эй, Поттер, - холодно произнёс слизеринец, и Гарри машинально обернулся. - Не отпускай свою подружку одну после отбоя, иногда и в коридорах Хогвартса бывает небезопасно.

- Если ты хоть пальцем к ней прикоснешься...

- Гарри, - предупреждающе потянула друга за рукав Гермиона, - пожалуйста.

Только один Мерлин знает, каких усилий стоило Гарри сделать шаг и выйти прочь из тамбура, но он сделал этот шаг. Гермиона была несказанно рада такому самообладанию друга, не хватало ещё, чтобы кто-то из её друзей пострадал из-за её длинного языка.

Они молча шли в сторону вагона Гриффиндора. Справляясь с собственной злостью, Гарри буквально летел вперёд, а Гермиона едва за ним успевала.

- Гарри, подожди, – запыхавшись, взмолилась Гермиона.

- Что? – спросил он, резко затормозив. Гермиона не успела сориентироваться и врезалась в его спину, Гарри схватил её за руку, удерживая от падения.

- Извини, – пробормотала девушка, потирая ушибленный лоб.

- Ты меня извини, я не хотел, чтобы ты ударилась, – он потёр переносицу. Гермиона заметила, что он делает это постоянно, если его что-то раздражает.

- Гарри, не злись, пожалуйста, – Гермиона виновато посмотрела на друга.

- Я не злюсь, – буркнул он, а потом, взглянув на неё, чуть слышно добавил. – Злюсь, но не на тебя. Малфой чуть не убил тебя, а ты даже не дала мне ему как следует врезать! Нельзя быть такой милосердной.

Услышав последнее слово, Гермиона едва сдержала усмешку. Да уж, милосердная девочка только что поливала грязью человека. Не важно, что этот человек Малфой, важно, что ей это нравилось, и она бы с удовольствием повторила это ещё раз. С радостью, проделывала бы это постоянно, лишь бы видеть, как пылают его глаза, и проступают розовые пятна на щеках.

- Гарри, это я виновата, – призналась Гермиона и отвела глаза в сторону.

- Что? - голос гриффиндорца звучал шокировано, а темные густые брови метнулись вверх.

- Да, мне просто было плохо, а тут пришёл он, и я наговорила ему гадостей, - поток слов несся, не прекращаясь, а на глазах проступали непрошеные слёзы. Нет, Гермиона Грейнджер не жалела о том, что произошло, но ей было невероятно стыдно за своё поведение. Это не в её правилах оскорблять людей, пусть даже таких. Это низко и подло, не по- грейнджеровски.

- Герм, успокойся, – Гарри обнял подругу за плечи, его пальцы запутались в кудрявых волосах.

- Это я виновата, – всхлипывая, повторяла она.

- Он довёл тебя, вот и всё, ничего страшного не произошло, ты не виновата, – панически бормотал он, продолжая гладить Гермиону по голове.

- Ты не понимаешь…

- Пожалуйста, не плачь, – взмолился Гарри, почувствовав, как горячие слёзы девушки пропитывают его одежду. Как Гарри не старался себя переубедить, но он панически боялся женских слёз, а слёзы Гермионы были для него сродни капелькам яда, которые медленно прожигали его душу.

- Я н-н-не п-п-плачу, - заикаясь, проговорила Гермиона, и, выбравшись из объятий друга, принялась вытирать щёки.

Гарри уставился в окно, терпеливо ожидая, когда Гермиона успокоиться. И едва всхлипы и тяжелые вздохи прекратились, он посмотрел на подругу. Сейчас, со вспухшими веками, красными глазами и растрепанными волосами она казалась ему такой беззащитной, что хотелось просто подойти и поцеловать её, а затем сжать в объятиях и никогда больше не отпускать. Гарри задушил эти мысли в своей голове, едва они начали появляться. Ведь они с Гермионой просто друзья, ему нельзя думать об этом, у него есть Джинни. Гарри ещё раз взглянул на Гермиону, и странное чувство внизу живота появилось вновь.

«Так, это уже опасно», - мысленно произнёс Гарри и снова отвёл глаза.

- Гарри, не говори Рону, - уже более уверенным голосом произнесла Гермиона.

- Не говорить про слёзы или про Малфоя?

- Про всё это. Пусть это будет нашей тайной, хорошо? – девушка натянуто улыбнулась.

- А как же святое обещание «никаких тайн друг от друга быть не должно»? – усмехнулся Гарри и взъерошил её волосы.

- У нас столько тайн, что думаю это правило можно исключить из списка правил, - с грустью констатировала Гермиона. Лицо Гарри тут же стало серьёзным, и он молча кивнул.

- А теперь, ты не мог бы сходить за моей палочкой? Мне бы хотелось привести себя в порядок, - Гермиона смущенно улыбнулась.

- А, сейчас, – радостно ответил Гарри. И вопреки ожиданиям Гермионы не рванул в вагон Гриффиндора, а запустил руку в карман мантии.

- Вот, держи, – он протянул Гермионе её палочку.

- Гарри, откуда она у тебя?- девушка взяла палочку и с удивлением посмотрела на друга.

- Ну, когда ты ушла, я заметил, что она лежит на столе, и подумал, что нужно вернуть её тебе. Я уже собирался догнать тебя, но Рон пробормотал что-то о «вздорных женщинах» и «побыть в одиночестве», - Гарри разглядывал носки своих ботинок, - А потом прошёл час, ты не появилась, и я начал беспокоиться.

- Ты начал беспокоиться? – ахнула Гермиона так, будто Гарри только что признался ей в том, что съел Живоглота.

- Ну, мы начали беспокоиться, – исправился он, - И я пошёл тебя искать. Что было дальше, ты знаешь, – Гарри нервно усмехнулся. В вагоне повисло молчание, которое прервал незнакомый мягкий голос.

- Извините, а где здесь вагон первокурсников?

Ребята машинально обернулись в сторону говорившего. Это был парнишка лет одиннадцати с короткими чёрными волосами, обрамляющими бледное лицо, и пронзительными карими глазами, которые изначально показались Гермионе красными, видимо из-за тусклого освещения. Странно, но она не видела этого парнишку среди первокурсников на перроне. Может быть, просто не заметила?

- Я Джеймс Ламт, меня отправили за сладостями, а я забыл, в каком вагоне ехал, - пояснил мальчик, заметив замешательство старшекурсников, и слегка покраснел.

Гермиона и Гарри переглянулись.

- Джеймс, мы как раз идём в вагон Гриффиндора и можем тебя проводить, это по пути, – предложила Гермиона.

- Было бы здорово, – просиял в ответ Джеймс Ламт.

Гермиона не смогла сдержать ответной улыбки, а затем, взяв мальчика за плечо, повела его в сторону вагона Гриффиндора. Гарри остался стоять на месте, его посетило странное чувство, казалось, что он знает этого новенького, слишком уж знакомыми были черты его лица.

- Гарри, ты идёшь? – Гермиона остановилась у двери и махнула ему рукой.

- Да, сейчас, – Гарри натянуто улыбнулся и направился вслед за подругой, потирая рукой занывший шрам.

***

Драко шёл по коридору Хогвартс-Экспресса, нервно сжимая в кармане пачку сигарет. Чёртова Грейнджер всё ему испортила. Точнее испортила всё то, что ещё можно было испортить в жизни Драко Малфоя. Грубо говоря, практически ничего она ему не испортила кроме нескольких минут отдыха с сигаретой в зубах. Разбитая губа не в счёт, в конечном итоге это сделал Поттер, а злиться на Золотого мальчика куда интересней, чем на заучку Грейнджер. Хотя Драко пришлось признать, что девчонка довела его. Надо же, годы тренировок и наказаний, а ей всё же удалось вывести его из себя. Если отец узнает, то ему точно не поздоровится.

Драко, наконец, нашёл пустой тамбур, и его губы растянулись в довольной улыбке. Он поднёс сигарету к губам и затянулся, легкие медленно наполнялись никотином. Как ни странно, эта маггловская вредная привычка пришлась по вкусу чистокровному Драко Малфою. Хотя, судя по последним тенденциям, Драко мог заметить, что все дурные привычки магглов ему нравятся, будь то алкоголь или сигареты, не важно, главное, чтобы, как следует, затуманивало мозг и не давало думать. Он непременно бы пристрастился к наркотикам, если бы однажды на улицах Лондона не встретил парнишку его возраста. Этот парень совсем ещё молодой, но уже осунувшийся, опустившийся до примитивного уровня даже для магглов, с огромными пустыми глазами и трясущимися руками. Помниться Драко хотел ему помочь, когда тот сидел на тротуаре и плакал, но так и не решился. Не то Малфоевское правило «не помогать слабым» мешало, не то страх, что этого получеловека вырвет на его дорогой костюм. В любом случае, Драко так и не подошёл к нему, он просто смотрел издалека, как умирают остатки человеческого в этом парнишке. Он смотрел, как парень корчится на асфальте от боли, а потом неожиданно вскакивает и бежит вперёд по улице, выкрикивая непонятные проклятия. Это продолжалось несколько часов: метания, крики, слёзы, а Драко всё смотрел, он просто не мог оторваться. В тот момент Драко не понимал этого, но внутри него тоже шла борьба, такая непонятная борьба человеческих чувств: жалости, сострадания и гордости.

В конце концов, кто-то вызвал полицию, и парнишку-наркомана забрали, а Драко отправился домой, дав себе слово, что как бы плохо ему не было, он никогда не подсядет на наркотики, никогда.

Ещё одна затяжка вырвала Малфоя из прогулки по своим воспоминаниям, и он посмотрел в окно. Всё то же серое небо, что и утром, такое же серое, как в Малфой-меноре, тот же скучный безликий лес. Интересно, что такого интересного там нашла Грейнджер? Ведь что-то её тронуло до слёз, значит, там что-то есть. Драко ещё раз вгляделся в пейзаж за окном. Нет, ничего примечательного там не было. Глупым гриффиндорцам вечно что-то мерещиться.

Вспомнив эту утреннюю перепалку с Грейнджер, Драко чуть вздрогнул. Он до сих пор винил себя за несдержанность; грязнокровка его здорово достала, но это не повод, чтобы бросаться на безоружную девушку. Конечно, он не мог знать на 100%, что у Грейнджер с собой нет палочки, но почему-то был уверен, что она бы ей не воспользовалась. Слишком уж правильная эта гриффиндорка, хотя те слова, что она произносила, он слышал из её уст впервые, и это было больно. Он бы никогда не признался, что ему было больно, но все же, было. Потому что ничто не ранит человека так сильно, как правда. А Драко Малфой тоже в какой-то степени человек, даже несмотря на то, что он сам в это уже не верил.

Этот инцидент не давал Драко покоя, он выкурил уже четыре сигареты, но никак не мог успокоиться. Слово за словом он прокручивал брошенные Грейнджер острые фразы и пытался понять, что же могло так его довести. Мерлин знает, что Драко терпим к острым словечкам, значит, было ещё что-то ещё, и ему во что бы то ни стало нужно найти это «что-то». Может быть, её ехидный тон его задел? Или эта высокомерно вздернутая голова? Нет, всё это смешило Драко, но никак не задевало. Неожиданно к нему пришло осознание, от удивления и шока сигарета выпала из тонких аристократических пальцев, и он быстро затушил её носком ботинка.

Её глаза, вот что заставило Драко броситься на неё. Если быть предельно точным, то не глаза, а скорее взгляд. Этот взгляд показался ему знакомым и ненавистным, от этого взгляда замирало сердце, и вся кровь в организме становилось холоднее льда, а душа как будто рассыпалась на мелкие кусочки. Только один человек заставлял его чувствовать себя так паршиво. И этот человек – Люциус Малфой. Драко был готов поклясться, что Грейнджер смотрела на него именно взглядом отца.

Какой-то бред, кто научил её так смотреть?

Драко усмехнулся собственным мыслям и почувствовал резкую боль в разбитой губе: как не прискорбно было это осознавать, но Поттер не слабо его приложил. Чтобы потешить своё самолюбие, Драко решил списать рану на губе на эффект неожиданности, и на душе стало спокойнее.

Он достал из пачки ещё одну сигарету, но, почувствовав приступ тошноты, положил её на место.

- Двадцать баллов со Слизерина, – констатировал женский голосок.

Драко вздрогнул, но, увидев в тамбуре знакомое лицо, обрамлённое черными густыми волосами, рассмеялся.

- Пэнси, тебя не учили стучаться?

- Тамбур - место общественное, значит, стучаться не обязательно, – пролепетала девушка, а затем посмотрела вниз на брошенные окурки. – А курить, между прочим, вредно.

- Пэнси, жить вообще вредно, от этого все умирают, – Драко улыбнулся, и рана на губе снова заныла.

- Что это? – строго поинтересовалась Паркинсон, пристально разглядывая лицо Драко.

- А то ты не знаешь, что каждая поездка на Хогвартс-Экспрессе начинается с драки с Поттером, ну, или заканчивается ей.

- Понятно, что на этот раз не поделили?

- Не поверишь, Грейнджер, – усмехнулся он, и тут же пожалел об этом.

Брови Пэнси взлетели вверх, руки сжались в кулаки, а в тёмно-зелёных глазах застыл немой вопрос.

- Это шутка, не переживай, – поспешил успокоить девушку Драко. – Просто подрались, ничего интересного. Мальчишки тоже иногда дерутся, – Малфой захлопал ресницами как блондинка первокурсница, и в тамбуре раздался звонкий смех, собственно, на это он и рассчитывал.

- Знаешь, тебя с такими шуточками можно в Азкабан отправлять, – усмехнулась Пэнси.

- Спасибо, но я там уже был. Конечно в качестве гостя, но мне хватило, – тон Драко заставил Паркинсон трижды пожалеть о своих словах, но извиняться она не стала.

- Ты уже закончил? – она покосилась на пачку сигарет в его руках.

- Да.

- Тогда, может быть, вернёмся в купе? – предложила девушка и потянула его за рукав к выходу из тамбура.

- Хорошо, – сухо произнёс Драко и последовал за ней.

Не мог же он сказать, что сбежал из своего купе только из-за неё, потому что курить хотелось не особо. Он встречался с Пэнси уже около двух лет, в этом-то и заключалась проблема. Нет, она ему искренне нравилась, вот только, Пэнси слишком хорошо его знала, а сейчас это не было ему на руку. Драко просто-напросто приходилось скрываться от неё, ведь, заметив легкую дрожь в его руках, она могла начать спрашивать, и ему бы пришлось отвечать. А он не хотел вспоминать о том, что происходило в Малфой-менор и за его пределами. Ежедневные походы в Аврорат, многочисленные Круцио, сдержанные слёзы матери и скупые слова Люциуса. Этим летом Драко понял, что методы Добра не очень-то отличаются от методов Зла. Режущие заклинания, которые он получал на допросах, оставляли такие же шрамы, как и те заклинания, которые использовал Лорд.

- Драко, у тебя всё нормально? – обеспокоено поинтересовалась Пэнси, едва они переступили порог купе. Именно этого тона и этого вопроса он боялся.

- Пэнси, у нас разные понятия о нормальности, – усмехнулся он и присел за столик, подперев руками голову. Пэнси села рядом и аккуратно обняла его за плечи, Драко почувствовал, как её теплое дыхание прокатилось по шее. Накрыв руки Пэнси своими, он повернулся и посмотрел в её глаза. Такие привычные зелёные глаза сейчас казались излишне обеспокоенными.

- Со мной всё нормально, - тяжело вздохнув, произнёс он, глаза Пэнси стали чуть светлее, а затем Драко почувствовал её губы на своих, и ему, кажется, тоже стало легче.

«Со мной всё нормально в моём понимании нормальности...», - мысленно закончил он фразу, и в голове возникли карие глаза, от стального взгляда которых замерло сердце. Драко вцепился пальцами в краешек кровати, но поцелуй не прекратил.
____________________________________________________________
*- отрывок из песни "По вискам пульс" Loc-Dog

Глава 2. Отчаянье и зелье забвения. В жизни Малфоев всё спокойно.

Это утро для Люциуса Малфоя началось с подписания многочисленных чеков. Собственно, так теперь начиналось каждое его утро. Затем была поездка в министерство, чтобы уведомить всех, что он, Люциус Малфой, никуда не сбежал, а сидит тихо и ожидает своей участи. Потом раздача чеков министрам и прочим влиятельным лицам. Оказалось, что выпутаться из этой истории с Тёмным Лордом куда сложнее и дороже, чем он думал. Если раньше состояния Малфоев хватило бы на безбедное существование в течение тысячи лет, то сейчас, после четырех месяцев бесконечных взяток, осталось не так уж много, максимум лет на семьсот.

Как странно иногда распоряжается Судьба твоей жизнью. Кажется, ещё вчера Люциус был правой рукой Волан-де-Морта, он чувствовал свою необходимость, значимость, а так же незримую, но огромную силу, казалось, у его ног был весь мир. Да, ему приходилось лгать, предавать, убивать, но он совершенно точно знал, зачем и ради чего он это делал. Во всём этом был смысл, была Вера в то, что наступит новая эра чистокровных волшебников, Вера в идеалы Тёмного Лорда. Люциус чувствовал себя орудием в руках более сильного и мудрого волшебника. Его направляли, ему отдавали приказы, которые он безукоризненно исполнял. И Люциусу нравилось подчиняться. Нет, он не был слабым, и в трудные моменты мог сам принимать решения. Но Люциус ужасно боялся ответственности. Возможно, в этом был виноват его отец, который вечно говорил ему, что делать, и не давал сыну возможность быть самостоятельным. Абраксас Малфой действовал из лучших побуждений: он пытался оградить Люциуса от ошибок. Только перед самой смертью Абраксаса понял, что ошибки необходимы - они делают из человека личность. Совершая ошибки, мы делаем для себя определенные выводы, записываем в нашу книгу жизни неоспоримые постулаты, совершая ошибки, мы становимся лучше. Но Абраксас понял это слишком поздно и не успел рассказать сыну о своём открытии.

Может быть, если бы строптивая Судьба дала Люциусу возможность принять парочку ошибочных решений, он сам понял бы, насколько важна в нашем мире самостоятельность. Но Судьба не предоставила ему такого шанса. И в тот день, когда Люциус похоронил отца, на пороге его дома появился Тот-Кого-Нельзя-Называть. Слепая необходимость в новом хозяине его жизни затмила здравый смысл, закрыла ему глаза на то, что все идеалы этого человека были ложными, эта слепая необходимость заставила его Верить.

И он верил, верил до последнего. Верил вплоть до того весеннего дня, который разрушил привычный уклад его жизни во второй раз.

Много ли он думал о том дне? Люциус думал о нём постоянно. Винил ли себя в смерти Лорда? Да. Эта смерть, как и многие другие, тяжким грузом висела на его душе, а жгучее слово «предательство» разъедало его изнутри. В тот день Люциус предал Тёмного Лорда, предал свои идеалы, предал себя. А ради чего он и сам не знал. Точнее знал, но вот верить в это отказывался.

- Люциус, твой чай, - в комнате появилась Нарцисса в синем платье до пят и с серебряным подносом в руках. Люциус резко выпрямился, и на его лице появилась благосклонная, но не живая улыбка. Нарцисса поставила поднос на дубовый письменный стол и подошла к окну.

- Спасибо, - твёрдым голосом произнёс Люциус и поднёс к губам светло-бежевую чашку с горячим напитком. Его носа коснулся смутно знакомый аромат.

- Это ромашка и мёд, - чуть слышно произнесла Нарцисса, заметив замешательство мужа. Люциус кивнул и сделал небольшой глоток. Горячий чай прокатился по горлу, оживляя каждую клеточку уставшего тела. Теперь Люциус вспомнил этот запах, почти такой же чай готовила ему няня, когда он просыпался среди ночи от кошмаров в далеком-далеком детстве.

- Ты не спал всю ночь, - не отрывая глаз от осеннего пейзажа за окном, констатировала Нарцисса.

- Много дел, - соврал Люциус и сделал ещё один глоток успокаивающего чая.

- Понятно, - женщина понимающе кивнула.

Если быть предельно честными, то дел у Люциуса было не так уж много, и все они могли подождать до завтра, а может и до послезавтра. На самом деле ему просто было стыдно. Люциус чувствовал себя неловко перед этой сильной женщиной. Каждый раз, когда в комнате появлялась Нарцисса, он до боли выпрямлял спину, его голос становился тверже, а взгляд увереннее. Он не мог позволить этой поистине святой женщине понять, как сильно его сломало всё-то, что произошло. Поэтому каждая минута в её обществе была для Люциуса губительной. Особенно невыносимыми были моменты, когда Нарцисса возвращалась с допроса из Аврората. Она не произносила ни слова, но в её глазах читался немой вопрос: «Ради чего всё это Люциус?». А он не знал, что ответить, и всю ночь проводил в кабинете, лишь бы не видеть этих глаз.

Нарцисса же была умной женщиной. Ещё в первый день после падения Лорда она поняла, что Люциус сломлен окончательно и бесповоротно. Она чувствовала, каких неимоверных усилий ему стоило так держаться при ней, знала наверняка, что иногда по ночам в кабинете он сидит, закрыв лицо руками, и плачет. Нарцисса любила эти слёзы. Ведь именно в этот момент это был настоящий Люциус, не тот, что издевался над ней и Драко, не тот, что убивал и предавал, а настоящий, подлинный. В сердце женщины жила жгучая ненависть к собственному мужу, но теперь появилась и искренняя жалость.

Люциусу было намного проще думать, что она ненавидит его. Ведь если бы он понял, что Нарцисса ещё и жалеет его, то наверняка застрелился бы в этот же день: он не терпел жалости, особенно к себе. Поэтому Нарцисса старалась делать всё как раньше: скудные светские разговоры, холодные взгляды и ни капли сочувствия. Но в последнее время она то и дело допускала промахи в своей игре, как, например, сегодня с этим чаем. Зачем она сама принесла его в кабинет Люциуса? Могла бы просто попросить кого-нибудь из домовых эльфов. Но тогда бы Люциус вряд ли его выпил, он вообще практически перестал есть, пить и спать, словно сам приговорил себя к долгой и мучительной смерти. Если он так хочет умереть, тогда зачем давал огромные взятки, чтобы не загреметь в Азкабан? Ответ был прост: если он попадёт в Азкабан, это бросит тень на благородную фамилию, на весь его род. Вот только Малфои уже давно находились в такой тени, что дальше не куда.

Чай закончился, а Нарцисса не спешила уходить. Если бы не благородство, он давно упал бы на колени и попросил её оставить его в покое. Но хоть Люциус и чувствовал себя как кусок масла, размазанный на черством тосте жизни, он по-прежнему был Малфоем. Именно поэтому он просто сидел и смотрел на силуэт своей красавицы жены, обрамленный скудными лучами солнечного света, проникающего через окно.

Тишина вокруг семейной пары становилась гнетущей, Люциусу хотелось закричать. Что ей нужно от него? Зачем эта женщина убивает его своим присутствием?

- Как Драко? – разорвал молчание хриплый голос Люциуса.

- Полчаса назад я посадила его на Хогвартс-Экспресс, - сухо ответила Нарцисса. - Он так и не дал мне осмотреть его руку. Драко обижен на меня.

- Он показал это открыто?

- Нет, Люциус, нет.

- Тогда откуда ты знаешь это?

- Я мать, - строго произнесла женщина, - Я обязана чувствовать такое.

- В чем причина его обиды?

- А то ты не знаешь, - Нарцисса вплеснула руками и повернулась к мужу, её лицо пылало от гнева.

- Не знаю, - потерянно ответил Люциус.

- Разве ты не заметил, что вчера впервые в жизни я приняла твою сторону, а не его.

- Но моя сторона была правильной, - резко поднявшись с кресла, возразил Люциус. - Я не могу позволить ему обращаться к кому-то из колдомедиков, чтобы избавиться от татуировки! Не сейчас, когда все силы нашей семьи уходят на то, чтобы доказать непричастность к делам Тёмного Лорда!

- Но мы ведь причастны к этому, Люциус! Мы больше, чем причастны! – в голосе Нарциссы звучал металл.

- Это не доказано. И я надеюсь, что не будет. В любом случае, вчера я был прав, - не успокаивался Люциус.

- Не важно, кто был прав! Я - мать, а значит, всегда должна быть на стороне своего ребёнка!

- А я - отец! И я беспокоюсь о его безопасности и о спокойствии нашей семьи! – рявкнул Люциус и замолчал. Два вроде бы близких человека стояли в разных концах комнаты и смотрели друг на друга так, как обычно смотрят злейшие враги.

- Тем более эту татуировку нельзя удалить, я пытался, - первым сдался Люциус.

- Но, помнишь, когда Драко ходил на допрос в Аврорат, ты же убирал её, - со слабой надеждой в голосе произнесла Нарцисса.

- Это временные меры. Максимум день или два.

- И что теперь делать? Драко говорил, что в последнее время она стала ужасно болеть.

- Я знаю, у меня тоже. Но единственный способ избавиться от нее - это отрезать себе руку, да и то, я не уверен, что это поможет.

- Именно это Драко и пытался сделать сегодня, - с болью в голосе сказала Нарцисса, - Домовые эльфы до сих пор оттирают кровь со стен его ванной.

- Я знаю, - сухо ответил Люциус.

Он слышал испуганный крик Нарциссы этой ночью, но даже не поднялся наверх, чтобы узнать, что произошло. Когда возня стихла, он вызвал к себе одного из эльфов, и тот сообщил, что молодой хозяин пытался избавиться от татуировки и сильно повредил руку. Первую секунду Люциус боролся с внезапным порывом, он хотел пойти и узнать, как чувствует себя сын, но так и не смог заставить себя подняться с кресла. Ему не хотелось смотреть в серые, полные ненависти глаза Драко. Ведь именно Люциус заставил его сделать эту татуировку, присягнуть на верность Лорду. Во всём этом виноват только он со своей слепой Верой в ложные идеалы и новый мир.

Чувство вины – вот, что порой заставляло Люциуса Малфоя делать ужасные вещи. Вот откуда у Драко столько шрамов, вот почему он узнал, что такое Круцио раньше, чем научился связно мыслить.

Свою жестокость к сыну Люциус объяснял желанием сделать из него сильного человека, то есть человека без эмоций и чувств, именно это в его исковерканном сознании означало силу. Ту силу, которой сам Люциус никогда не обладал.

На самом же деле жестокость была продиктована этим невыносимым чувством вины, которое росло с каждым днём. Чем больше винил себя Люциус, тем сильнее доставалось Драко. Странный мир странной семьи. Даже самые лучшие чувства, такие, как любовь к сыну, радость, вина, в особняке Малфоев приобретали устрашающую извращенность.

- Что-то ещё, Нарцисса? – устало спросил Люциус через пару минут молчания.

- Да, - женщина скрестила руки на груди, - Ты поговорил с девочкой?

- С какой девочкой? – Люциус недоуменно посмотрел на жену, она гневно вскинула брови.

- Нет, ещё нет, - скороговоркой произнёс он. В сознание постепенно прорисовывались тонкие черты знакомой ему девушки.

- Снова зелье забвения, да? – не сводя разочарованных глаз с мужа, спросила Нарцисса.

Люциус слабо кивнул. Разве мог он соврать ей? Раньше мог, а сейчас нет. Каждое утро он принимал зелье забвения, чтобы стереть из памяти лицо девочки, чтобы забыть неожиданное признание её матери, чтобы забыть то, почему он так себя ненавидит. Зелье действовало ровно 23 часа, и то, при условии, что никто не будет напоминать о том, что пытаются забыть. У него был ещё один спасительный час, но Нарциссе удалось уничтожить его. Снова мысли о девочке, снова головная боль, снова чувство вины.

- Люциус, пойми, это зелье не сотрёт её из твоей памяти! Оно лишь окончательно уничтожит твою психику и ты загремишь в клинику Св. Мунго!

- Я и не собирался стирать её из памяти! Просто не хочу думать об этом сейчас, - упирался Люциус.

- Ты не хотел думать об этом год назад, не хочешь думать сейчас и не захочешь думать об этом через пятьдесят лет!

- Я же сказал, что разберусь со всем этим чуть позже! Это не так просто, между прочим!

- Люциус, она твоя дочь! И ты должен признать это, – белокурая женщина стальным выжидающим взглядом смотрела на мужа.

Она ждала, пока он не выдержит и сорвется. Пусть накричит на неё, но она увидит, что ему не всё равно, что угодно, лишь бы понять: человек внутри него ещё жив, она ещё может ему помочь.

Долго ждать Нарциссе не пришлось, Люциусу было больно и страшно, он не мог молчать, он не хотел больше молчать.

- Нарцисса, эта девочка погубит нашу жизнь! Ты представляешь реакцию магического мира на всё это? Ты представляешь реакцию Драко? Он не вынесет этого!

Конечно, женщина хотела услышать не это. Зато теперь она точно знает, Люциус думает об этой проблеме, ему не всё равно.

- А ты думал о Драко, когда стал пожирателем? Ты думал о нём, когда Тёмный Лорд пил чай в нашей гостиной, обсуждая план убийства Гарри Поттера?- Нарцисса вплеснула руками и, чтобы не видеть измученных глаз мужа, перевела взгляд на осеннее небо за окном.

- Эта девочка, она ненавидит меня, – устало произнёс Люциус и закрыл лицо руками.

Нарцисса поняла - вот она причина, вот почему он до сих пор не рассказал девочке: он боится. Просто боится быть отвергнутым.

- Поверь мне, у неё есть причины тебя ненавидеть…

- Нарцисса, зачем тебе всё это? Она ведь не твоя дочь, а моя! Почему ты не можешь просто забыть об этом и дать забыть мне, - взмолился Люциус; впервые за всё время разговора его голос дрогнул.

- Дети не могут быть чужими, - возмущенно произнесла она, - И к тому же после всего того, через что мы прошли, я хочу быть уверена, что всё это было не зря! Я хочу знать наверняка, что я замужем за человеком, Люциус, а не за тем монстром, которого видят в тебе все вокруг.

- Может быть, все они правы? – надтреснутым голосом спросил Люциус.

- Я думала, что ты не сдашься так просто, - разочарованно прошептала Нарцисса и уверенной походкой направилась к двери.

- Нарцисса, - раздалось за спиной женщины, едва она приоткрыла дверь, - Я поеду туда завтра…Обещаю.

Ничего не ответив и даже не посмотрев в сторону мужа, Нарцисса закрыла дверь и ушла. Люциус слышал, как постепенно удаляется стук её каблучков, и стихает шорох платья. Приложив пальцы к занывшим вискам, он присел в кресло и закрыл глаза.

Он обязательно поедет в Хогвартс, найдёт эту девочку и всё ей расскажет. Завтра. Рука потянулась к флакону со спасительным зельем. Он расскажет всё завтра, он подумает об этом завтра. А сейчас лучше забыть.

***

Сохраняя остатки спокойствия, Нарцисса степенно шла по коридорам поместья. Жгучее ощущение в груди не давало успокоиться. Так всегда было после разговора с Люциусом. Она благодарила Мерлина за то, что эти разговоры были редкими. Нет, разговаривали они часто, светские разговоры за завтраком, например, просто именно такие разговоры, как сегодня, были редкими. Так она пыталась спасти того, кого ненавидела всем сердцем. И это было сложно. Видимо отсюда и жжение в груди. Внутри Нарциссы шла борьба между той открытой и готовой помочь любому девочкой и степенной холодной Миссис Малфой. Эта борьба шла постоянно, каждый раз, когда она находилось в одной комнате с Люциусом. Сегодня девочка победила, и Нарцисса была этому рада. А ещё больше её порадовало это слово «обещаю», сказанное Люциусом напоследок. Это короткое слово вселяло в неё Надежду и говорило о том, что её борьба не напрасна. Она ещё сможет вырвать этого странного человека из лап собственных заблуждений. Она сможет ради Драко, ради себя, ради Люциуса. И, конечно, ради этой девочки, которую ей только предстоит узнать. Нарцисса была искренне уверена, в её сердце хватит места для ещё одного человека, для дочери, для ЕГО дочери.

Сейчас же требовалось решать проблемы и других людей, которые поселились в душе и сердце Нарциссы. Взяв с собой корзинку с продуктами, заранее собранную домовыми эльфами, Нарцисса направилась в гостиную. Подойдя к камину вплотную, она огляделась по сторонам. Женщина искренне не хотела, чтобы Люциус узнал о том, куда она направляется. Удостоверившись в том, что никого по близости нет, она бросила горстку порошка в камин и чётко произнесла: «Больница Св. Мунго».

Нарцисса скрылась в зелёном дыме и уже через пару секунд стояла у входа на пятый этаж. Сделав глубокий вдох, женщина открыла тяжёлую железную дверь, за которой скрывалось то, что нормальные волшебники видеть не должны. Но Нарцисса видела это каждую неделю. Пятый этаж – отделенье для душевно больных волшебников. Поистине ужасное место. По мнению Нарциссы, это место намного хуже Азкабана. Она была и там, и там, конечно, в качестве посетителя, но это оставило в её душе неизгладимые следы. Когда она навещала Люциуса в Азкабане, она слышала и крики, и стоны, но то были злые, иногда отчаянные крики. А на пятом этаже Больницы Св. Мунго все крики были пустыми, словно из них высосали жизнь всю до последней капли.

Вот и сейчас со всех сторон до Нарциссы доносились эти крики, женские, мужские, где-то в конце коридора кричала, как показалось Нарциссе, совсем молодая девушка. Разные крики, но такие похожие своей пустотой.

Каждый раз, возвращаясь из больницы, Нарцисса закрывалась в своей комнате и делала абсолютно непростительную для Малфоев вещь – она плакала. В основном от страха и боли, потому что Нарцисса, словно губка, впитывала людские страдания. Но всё равно каждую неделю она приходила сюда, каждую неделю стук её каблучков будоражил воображение пациентов, и они снова начинали кричать. Нарцисса пыталась как-то наложить на себя оглушающие чары, но ничего путного из этого не вышло, эти ужасные крики слышала её душа. Поэтому, собрав все свои силы, она медленно шла по длинному коридору к палате номер 8. Единственная палата, у которой дежурил охранник.

Нарцисса не могла понять, как ему удается быть таким спокойным и хладнокровным в этом месте, но Мистер Смит знал свою работу и безукоризненно её выполнял. Вот и сейчас, завидев её, он отложил в сторону газету и приветственно кивнул.

- Здравствуйте, Дерек, - чуть слышно произнесла женщина.

- Сегодня вы рано, Миссис Малфой, - констатировал хрипловатый голос охранника, Нарцисса неопределенно пожала плечами.

- Можно? – спросил синеглазый Смит, глядя на корзинку в руках женщины.

- Да, конечно, - пролепетала Нарцисса и начала выкладывать содержимое корзинки на стол. Стандартная проверка. Раньше её задевало такое недоверие, но теперь Нарцисса смирилась.

Смит оценивающим взглядом просмотрел все продукты, затем кивнул и сложил их обратно в корзинку.

- Надеюсь, никаких чар нет? – охранник прищурился.

- Конечно, нет, Дерек, - устало усмехнулась женщина. Она поражалась такой наивности работника Министерства. Неужели если бы чары были, она бы ему сказала?

- Проходите, - Смит протянул Нарциссе корзинку и приоткрыл дверь в палату, - Только не долго, Миссис Малфой, скоро процедуры.

- Хорошо, спасибо, что предупредили, - женщина улыбнулась, и Дерек, нервно кашлянув, вернулся к газете.

Нарцисса вошла в палату и невольно содрогнулась. Она так и не смогла привыкнуть к этой белой комнате с маленьким окошком и кушеткой у дальней стены. Немного постояв у порога, Нарцисса всё-таки решилась и подошла к кушетке, на которой, поджав ноги, спала до боли знакомая женщина. Её черные волосы прилипли к мокрому лбу, тоненькие руки длинными цепями были прикованы к краям больничной кровати, сухие губы содрогались от тихих всхлипов. Сердце Нарциссы защемило, тяжело вздохнув, она поставила корзинку с продуктами на стул, и, присев на кушетку, принялась убирать с лица сестры прилипшие волосы.

Лицо Беллатрисы пылало, на непривычно бледной коже проступали красные пятна, а под глазами виднелись огромные багровые синяки. Нарцисса не раз винила себя за то, что отправила сестру сюда, но выбор был невелик: либо Азкабан, либо Больница, сама бы она выбрала первый вариант. Всё же в Азкабане Беллатриса наверняка умерла бы, а здесь была Надежда, что она излечиться от этой патологической привязанности к Лорду. По крайне мере, Нарцисса искренне верила в это. А Вера во что-то может перевернуть мир.

Возможно, именно Вера заставила Нарциссу обивать все пороги в Министерстве, тратить огромное состояние, на то, чтобы её сестру признали невменяемой и отправили в Клинику, а не в Азкабан. Люциус не поддержал Нарциссу в этом вопросе, именно поэтому она приходила в Больницу Св. Мунго тайно и только раз в неделю.

Беллатриса дернулась в сторону, вскрикнула и резко открыла глаза.

- Всё хорошо, Белла, это я, - поспешила успокоить сестру Нарцисса и погладила её по голове. Сумасшедший взгляд Беллатриссы метался из стороны в сторону, а затем всё же остановился на лице Нарциссы.

- Нарцисса, - прохрипела женщина.

- Да, это я, всё хорошо, - Нарцисса взяла с тумбочки стакан с водой и поднесла к губам сестры, - Выпей, всё хорошо.

Беллатриса недоверчиво посмотрела на неё, но затем осушила стакан и присела.

- Как ты, Белла? – обеспокоено поинтересовалась Нарцисса и поправила сестре подушку.

- Как видишь, живу и радуюсь, - усмехнулась женщина и в дополнение к своему сарказму погремела цепями на руках.

- Я попрошу врача их снять, - поспешно пообещала Нарцисса.

- Ты уже просила на прошлой неделе и месяц назад тоже. Всё бессмысленно, их не снимут.

- Снимут, Белла! Их обязательно снимут. Видимо есть причины, по которым врачи их до сих пор не убрали.

- Конечно, есть, Нарцисса. Я же сумасшедшая. Тёмный Лорд, убийства, помнишь?

- Это в прошлом Белла, теперь ты другая. Это всё было из-за Лорда.

- Уверена? – женщина коварно вскинула тёмные густые брови.

- Конечно, уверена, - соврала Нарцисса и отвела глаза в сторону. Настроение сестры пугало Нарциссу, она так и не могла разобраться идёт ли ей лечение на пользу, или всё становиться только хуже. Врачи сказали ей избегать в разговоре всего, что касается Тёмного Лорда, но, казалось, Беллатриса хотела говорить только об этом. И каждый раз, когда Нарцисса приходила навестить сестру, они просто молча сидели в течение часа. Как будто были совершенно чужими людьми. Так оно и было. Эти белые стены стирали и счастливое детство, и бурную юность, они стирали всё то, что связывало этих женщин. Они стали разными, между ними непреодолимые противоречия, одна – пленница, вторая – свободна. Между сестрами выросла стена, которую Нарцисса пыталась разрушить всеми возможными способами, а Беллатриса выкладывала ещё один ряд кирпичей после каждого появления сестры в своей палате.

- Я сегодня забрала Джеймса из приюта, - сообщила Нарцисса и впервые с того момента, как она вошла в палату, глаза сестры засияли ярче, чем звезды августовской ночью. Именно так светились глаза Нарциссы, когда она наблюдала за Драко. Именно так светятся глаза каждой любящей матери.

- Как он? – Беллатриса схватила Нарциссу за руку и притянула ближе к себе.

- Всё в порядке, вырос очень, возмужал, - усмехнулась женщина, вспоминая черноволосого племянника.

- Он,– голос Беллы дрожал, глаза обеспокоено метались по лицу Нарциссы, - Он спрашивал обо мне?

- Да, я сказала, что он скоро увидит тебя. Хочешь, я приведу его в следующий раз?

- Нет, я не хочу, чтобы он видел меня такой, - боль в голосе Беллатриссы отдавалась болью в сердце Нарциссы.

Наверное, самое ужасное для матери знать, что где-то тебя ждёт твой ребёнок, а ты не можешь его увидеть, поговорить с ним, сказать, как сильно ты его любишь. Разговаривая о Джеймсе, Нарцисса невольно вспоминала Драко, и её сердце сжималось от страха. Она боялась, что когда-нибудь может оказаться на месте своей сестры, боялась, что не сможет увидеть глаз Драко, погладить его по волосам, и он так и не узнает, как дорог ей. Нарциссе захотелось резко подняться и отправиться в Хогвартс, чтобы поговорить с сыном, попросить прощение за то, что не поддержала его вчера. Но рука Беллы слишком сильно сжала её запястье, не давая отстраниться.

- Сегодня я отправила Джеймса в школу, - сообщила Нарцисса, Белла слабо улыбнулась.

- Хогвартс?

- Нет, есть одна хорошая школа в Болгарии, помнишь, мы говорили…

- Почему не Хогвартс?! – испуганно вскрикнула Беллатриса.

- Я подумала, что там, вдалеке от всего этого, ему будет проще, - от такой бурной реакции Нарцисса немного опешила, - Не бойся, я сделала ему новые документы, чтобы не возникало вопросов.

Беллатриса сжала запястье сестры с такой силой, что та вскрикнула.

- Джеймс должен учиться в Хогвартсе! – прошипела женщина, её глаза злобно горели.

- Почему именно Хогвартс? – Нарцисса непонимающе посмотрела на сестру. Белла встряхнула головой, словно выбрасывая ненужные мысли, затем отпустила руку Нарциссы.

- Извини, это всё из-за таблеток, - холодно произнесла она и приложила тонкие пальцы к вискам, - Не могу контролировать, это всё как приступы…

На глазах Беллатрисы выступили слёзы, Нарцисса сжала сестру в объятиях.

- Ничего, всё хорошо, - она успокаивающе погладила сестру по волосам и почувствовала, как жгучие слёзы появляются на глазах. Как она может врать родной сестре? Хорошо, больше никогда не будет, она навечно останется в стенах этой чёртовой больницы, навечно…

- Нарцисса, пожалуйста, - умоляюще произнесла Белла, - Отправь Джеймса в Хогвартс, пожалуйста, Нарцисса! Там есть Драко, он не даст его обидеть. Я так боюсь за Джеймса, вдруг кто-то узнает, что он мой сын?! Нарцисса, пожалуйста!

Тонкие пальцы Беллатриссы обвили плечи Нарциссы.

- Хорошо, Белла, я сделаю всё, как ты хочешь, только не плачь, ладно? – тыльной стороной ладони Нарцисса вытерла слезы со щёк сестры.

- Спасибо, - шмыгнув носом, поблагодарила Беллатриса и снова обняла сестру.

Раздался стук, и в дверном проёме появился Смит.

- Миссис Малфой, процедуры, - хрипло произнёс он.

- Хорошо, я уже ухожу, - ласково ответила Нарцисса, но охранник не спешил уходить.

Нарцисса тяжело вздохнула и, поцеловав сестру в лоб, поднялась с кушетки.

- Ой, совсем забыла, я принесла тебе фруктов. Поешь обязательно, - пролепетала белокурая женщина, указывая на переполненную корзинку.

- Хорошо, спасибо, - поблагодарила Беллатриса, и её серые глаза метнулись к лицу сестры.

- Я помню Белла, я сделаю всё так, как ты хочешь, - ответила Нарцисса на её немой вопрос, Белла слабо улыбнулась.

- Миссис Малфой, - Смит устало возвел глаза к потолку. Мысленно выругавшись, Нарцисса подошла к двери и одарила охранника убийственным взглядом, он кашлянул и вышел, она последовала за ним.

- Скажи Джеймсу, что мама любит его, - раздался слабый голос за спиной Нарциссы, едва она вышла за порог.

- Обязательно, - пообещала женщина, посмотрев на бледное лицо сестры, - Поправляйся.

Захлопнув дверь, Нарцисса попрощалась с охранником и быстрым шагом направилась к выходу, если бы не благородство, она бы побежала, лишь бы скорее скрыться из этого страшного места, скорее. Больше всего на свете ей хотелось сейчас спрятаться где-нибудь и плакать, плакать, плакать. Но нельзя. У неё ещё так много дел сегодня. Слишком много для одного человека. А ещё она должна написать письмо человеку, которому она могла доверить не только свою жизнь, но и жизнь Драко. Человеку, который обязательно поймёт её и поможет, тот, кому можно рассказать всю правду. Этой злополучной правды так много для сильной Нарциссы и её семьи. Должен знать ещё кто-нибудь, пусть это будет тот мудрый волшебник, который осуждающе смотрел на неё из-под очков половинок почти двадцать лет назад.

Глава 3. В коробке со змеями

Хогвартс-Экспресс прибыл на место назначения ровно в срок. Студенты, измученные долгой поездкой в душном поезде, поспешили на выход.

Только одно купе в вагоне Гриффиндора не желало отпускать своих пассажиров. Были ли причиной такой задержки слишком неспешные движения Рона или неожиданно исчезнувшие очки Гарри, а, возможно, во всём была виновата Джинни, которая судорожно переворачивала купе в поисках ультрамодного блеска для губ, но суть оставалась прежней, когда ребята вышли на опустевший перрон, то обнаружили, что были последними.

На улице уже стемнело, и появился странный запах, который предвещает холодную осеннюю ночь. Первую сентябрьскую ночь в последний год обучения Золотой троицы в Хогвартсе. Но им было не до сантиментов и ностальгии, вся компания спешила к каретам, которых осталось только две, видимо пунктуальность не входила в основные качества Гриффиндорцев. Процессия из пяти человек продвигалась по перрону. Рон шёл первым, за ним мелкими шажками семенила Лаванда, таща в руках огромную розовую сумку, потом шли Гарри и Джинни, взявшись за руки, а замыкала группу еле передвигающая ноги от усталости Гермиона с Живоглотом под мышкой.

- Предпоследняя карета, - радостно сообщил Рон, когда вся компания остановилась напротив транспортного средства. Гермиона облегченно вздохнула; ещё полчаса и она будет разбирать чемоданы в комнате старосты, эта поездка оказалась не такой уж неудачной, как ей казалось вначале. Но только радость Гермионы по стечению обстоятельств не могла продлиться долго.

И разрушил эту радость приторно сладкий голос Лаванды Браун.

- Бон-бон, - протянула она и повисла на руке Рона, - Там только четыре места.

Ребята недоуменно посмотрели на подружку Рона, затем поочерёдно заглянули в карету, и на их лицах отразилось замешательство. Как ни странно всю плачевность ситуации Гермиона поняла последней.

- Кто-то должен поехать на другой, - ласково произнесла Лаванда и бросила выжидающий взгляд на Гермиону, которая едва сдержала возмущение. Эта девчонка без году неделю как в их компании, а уже умудряется выкидывать Гермиону с насиженного места, даже Джинни не позволяла себе такого, а тут какая-то Браун.

- В принципе, я могу поехать, - смущенно поправляя очки, произнёс Гарри. Гермиона прекрасно понимала, почему Гарри так быстро согласился отправиться на другой карете, и на душе девушки потеплело. Гарри, конечно, не был самым умным учеником, зато логика и сообразительность не подводили его никогда. Если в карете четыре места, а на опустевшем перроне стоят две парочки и девочка-заучка, легко предположить, кто отправиться в Хогвартс в одиночку.

- Гарри, - Джинни бросила на возлюбленного испепеляющий взгляд, юноша лишь пожал плечами, а на его лице читалась безысходность. В воздухе повисло напряженное молчание.

- Хорошо, я поеду, - процедила сквозь зубы Гермиона, парочки облегченно вздохнули.

- Ой, как здорово, - вырвалось у Лаванды, и Рон чуть слышно клацнул зубами, поражаясь бестактности своей подружки.

- В смысле я хотела сказать, что мне бы не хотелось расставаться с Бон-боном на такой долгий срок, и я очень благодарна тебе, - пролепетала девушка, и сжала Гермиону в объятиях. Гарри тяжело вздохнул, а Джинни, удивившись такому хамству со стороны Браун, изобразила тошнотворный рефлекс, за что тут же получила от Рона по лбу, Гермиона лишь невинно пожала плечами.

Наконец, объятия закончились, и приторно-сладкая четверка уселась в карету.

- Ты уверена? – обеспокоено спросил Гарри, закрывая дверь экипажа.

- Всё будет хорошо, подумаешь, поеду одна, хоть книжку почитаю, - Гермиона натянуто улыбнулась и махнула другу рукой. Дверь захлопнулась, и карета рванула вперёд, оставив девочку-заучку на пустынном перроне.

***

Гарри наблюдал из окна экипажа, как удаляется знакомый силуэт, и его сердце защемило. Чувство вины накрывало с головой, он должен был быть там, на её месте.

Заметив изменения в настроении возлюбленного, Джинни сильнее сжала его холодную руку.

- С ней всё будет хорошо, Гарри, - ласково произнесла она и погладила темные растрепанные волосы.

- Я надеюсь, - угнетенно ответил Гарри, - Просто мне кажется, мы поступили неправильно.

- Она большая девочка, подумаешь, поедет одна, - не к месту вставила Лаванда, за что тут же получила парочку испепеляющих взглядов от Джинни.

- Всё равно, это не правильно, - повторил Гарри.

- Да, ладно тебе. Гермиона действительно большая девочка, - буркнул Рон и уставился в окно, Браун победоносно улыбнулась и устроилась на его плече.

Гарри хотел сказать что-то резкое, но почувствовал, как рука Джинни сжала запястье, и машинально посмотрел на рыжеволосую девушку.

«Не надо, пожалуйста...» - произнесла она одними губами. Гарри удрученно кивнул, приобнял её за плечи и, последовав примеру Рона, уставился в окно.

Поведение друга как никогда раздражало Гарри. Рон в последнее время был каким-то странным. Нет, с Гарри он общался как прежде: они дурачились, устраивали шуточные бои, в общем, делали всё-то, что так любили.

Странным Гарри считал отношение Рона к Гермионе, он не то, что охладел к подруге, он просто перестал её замечать, и это не на шутку беспокоило Гарри. Раньше он пытался убедить себя в том, что всё это ему кажется, и что в их компании всё как прежде, но сегодня окончательно убедился в обратном. Всё началось ещё в поезде, Рон что-то сказал Гермионе, и после этого она вылетела из купе как ошпаренная, затем, выходя из поезда, Рон даже не помог ей выбраться из вагона с тяжелыми сумками, а на перроне вообще сделал вид, что её не существует.

Все эти признаки казались Гарри, по меньшей мере, тревожными. Его разум не хотел верить в это, но их хрупкий мир на троих дал трещину. А он никак не мог найти подходящий клей, чтобы склеить всё обратно.

Даже если бы он всё-таки достал этот «клей», необходимо было найти трещину, а где она находилась, Гарри не знал, это раздражало его до неприличия.

- К тому же, Гермиона не будет одна в карете, - произнесла Браун. После нескольких минут тишины её голос, словно лобзик, резал уши Гарри, медленно пробираясь в его мозг.

- С чего ты взяла? – без интереса спросила Джинни, переплетая свои пальцы с пальцами Гарри.

- Вы разве не заметили? – Лаванда удивленно захлопала глазами.

- Не заметили чего? – Рон непонимающе посмотрел на свою девушку.

- Прямо за нами шли Драко Малфой и Пэнси Паркинсон, - констатировала девушка.

Рты всех присутствующих тут же открылись от удивления, а лица исказились от ужаса.

- Нам нужно срочно за ней вернуться! – крикнул Гарри, составляя в голове логическую цепочку: Гермиона - Малфой - Паркинсон - общая карета - катастрофа.

***

Как следует мысленно выругавшись и несколько раз прокляв ненавистную Лаванду Браун, Гермиона поплелась к последней карете.

Загрузив вещи в багажный отсек, она залезала в карету и на секунду остановилась. Раньше, когда Гермиона ездила вместе с Роном и Гарри, они буквально воевали за места возле окна, а сейчас она могла спокойно присесть на любое из двух. Сначала это обрадовало Гермиону, а затем пришла грусть. Она никогда не понимала, что именно привлекало её в этих местах у окна, наверное, в них была особая магия, которая сейчас почему-то исчезла. Вот, что плохо, когда ты один - у тебя есть выбор, только это уже не радует.

Тяжело вздохнув, девушка присела слева от окна, и запустила пальцы в тёплую шерсть Живоглота, который, видимо тоже устав после поездки, расположился у неё на коленях и мирно посапывал.

Гермиона смотрела на тёмное небо, внутри поселилось странное чувство, что что-то не так. Карета уже несколько минут не двигалась с места, значит, ждали кого-то ещё. Но девушка была абсолютно уверена, что их компания вышла из поезда последней. Да и к тому же, кто ещё кроме них мог так долго собираться?

Ответ пришёл сам собой, причем пришёл в прямом смысле.

Дверь кареты скрипнула и Гермиона увидела темно-зелёные глаза, смотревшие на неё из-под капюшона черной мантии с эмблемой в виде змеи на серебристо-зеленом фоне.

«Сегодня мне катастрофически не везёт», - обреченно подумала Гермиона.

Капюшон слетел с головы девушки, и знакомая брюнетка, окатив Гермиону ледяным взглядом, остановилась в дверном проёме.

- Пэнси, ну что ты возишься? – раздался снаружи недовольный голос, и в карете показалась серебристо-белая шевелюра.

- У нас тут попутчица, - презрительно хмыкнула Паркинсон.

Не успев понять всего смысла страшного слова «попутчица», Гермиона почувствовала на себе тяжелый взгляд серых глаз.

Первую секунду Малфой смотрел на неё с удивлением, но потом взял себя в руки и одарил Гермиону своим фирменным леденящим душу взглядом.

Гермиона невольно вздрогнула и сильнее вжалась в кресло.

- Может быть, попросим другую карету? – взмолилась Паркинсон, и выжидающе посмотрела на Драко.

- Не волнуйся, Пэнси, грязнокровие не передается воздушно капельным путём, – усмехнулся Малфой и аккуратно подтолкнул слизеринку к свободному месту напротив окна, а сам присел рядом.

- Как и умственные способности, а то бы эта поездка пошла вам на пользу, - парировала Гермиона и прижала к себе Живоглота.

Слизеринцы переглянулись, а Гермиона мысленно похвалила себя за столько оригинальный ответ.

- Вместо того, чтобы отпускать остроты, сходила бы лучше в парикмахерскую, - фыркнула Паркинсон в попытке реабилитироваться в этой войне слов.

- Тебе бы тоже не мешало, - ответила гриффиндорка, заметив выбившиеся из прически темные локоны. - И застегнула бы ты мантию, что ли. Я не горю желанием любоваться твоими прелестями всю дорогу.

Пэнси сконфуженно оглядела себя, когда она садилась её мантия распахнулась и открыла взору всех присутствующих белую грудь, обрамленную черным кружевным бельём. Краем глаза Гермиона заметила, как на лице Малфоя промелькнула улыбка, хотя возможно ей это показалось.

- А у тебя даже полюбоваться нечем! – прошипела слизеринка, застёгивая мантию.

Гермиона лишь пожала плечами, спор с безмозглой Паркинсон ей порядком надоел. Всё рано или поздно сводилось к внешности, Гермиону эта тема не особенно задевала, а слизеринка не могла придумать других достойных внимания оскорблений. Другое дело Малфой, спорить с ним было довольно интересно, иногда.

Сейчас же Драко Малфой прислонился спиной к мягкому сидению и прикрыл глаза, полностью игнорируя женские баталии. Гермиона мельком посмотрела на точеный аристократический профиль, который сейчас просто светился умиротворением, а затем, разочарованно хмыкнув, повернулась к окну.

На улице начался дождь, крупные капли разбивались о стекло, наполняя карету приятным успокаивающим звуком. Гермиона еле сдерживалась, чтобы не закрыть глаза и не замурлыкать. Это казалось ей таким обычным, спать по пути в Хогвартс, но сейчас она не могла позволить себе такой роскоши. Ведь рядом находились враги, Гермиона словно была кроликом в змеином логове. Осознание этого заставило её похолодеть.

Чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей, она принялась вспоминать нумерологию. Этот предмет был одним из её любимых, но даже лекции профессора Вектор, которые Гермиона прокручивала в голове, не могли отвлечь её от парочки напротив.

Если пару минут назад они раздражали её одним своим присутствием, то сейчас это стало просто невыносимым. Всё из-за того, что Паркинсон начала вырисовывать подушечками пальцев на белоснежном лице Малфоя узоры, а он при этом даже не сопротивлялся.

«Почему даже?» - удивилась собственным мыслям Гермиона. А собственно, почему он должен сопротивляться? Ведь Паркинсон его девушка, значит это нормально. И к тому же эти ванильные нежности были самым меньшим, чем они занимались сегодня, судя по растрепанному виду слизеринки. Живое воображение Гермионы тут же нарисовало яркую картинку, и она едва сдержалась, чтобы не начать плеваться.

«Так Грейнджер, подумай о другом!» - уговаривала она себя и встряхнула головой, чтобы избавиться от безумия, нарисованного её воображением.

Но мысли о парочке никак не хотели её покидать, тогда Гермиона решила подумать о другой парочке. На ум сразу пришли Гарри и Джинни. Интересно, а их нежности также её раздражали? Наверное, да. Возможно даже больше, ведь это был ЕЁ Гарри. За последние несколько лет Гермиона стала ужасной собственницей, и, когда узнала о том, что Гарри и Джинни теперь вместе, едва не расплакалась. Джинни была хорошей партией для Гарри, но отнюдь не лучшей. Гермиона, конечно, ничего не имела против младшей Уизли, но всё же на месте девушки Гарри она её не видела.

«Интересно, а они с Гарри…» - пронеслась в её голове шальная мысль, которую Гермиона тут же задушила.

Что сегодня за день? Почему она, Гермиона Грейнджер, совершает ужасные вещи? Говорит жуткие слова и думает о чём-то совершенно не презентабельном.

«О, Мерлин, пожалуйста! Помоги мне!» - кричало изможденное сознание девушки.

И Мерлин услышал.

- Пэнси, давай не здесь? А? – сухо произнёс Малфой, убирая требовательные ручки Паркинсон, которые уже пробрались под его мантию.

Гермиона едва удержалась от смеха, когда посмотрела на ошарашенное лицо Паркинсон, казалось, слизеринка только что съела жабу.

- Драко, - возмущенно протянула она, - неужели ты стесняешься грязнокровки?

- Я боюсь, что мы можем нанести ей психологическую травму, - Малфой бросил на Гермиону оценивающий взгляд и усмехнулся.

- Психологическую травму вы можете нанести мне лишь в одном случае, если неожиданно превратитесь в Воландеморта и Нагайну, - парировала Гермиона.

Малфой театрально закатил глаза, а Паркинсон заскрипела зубами, что заставило Гермиону сделать ещё один выпад в её сторону.

- О, Пэнси, кажется, это уже началось! – лицо гриффиндорки исказила притворная гримаса ужаса. – Или у тебя всегда такая змеиная физиономия? – прищурив глаза, добавила девушка.

- Грязнокровная дрянь! – крикнула Паркинсон и в ту же секунду оказалась возле Гермионы. Последующие события развивались с невероятной скоростью; Пэнси размахнулась и её наманикюренная ручка с огромной силой проехалась по лицу Гермионы, её голова метнулась в сторону и, не успев удержать равновесие, гриффиндорка рухнула на пол кареты. Живоглот, мирно спавший на коленях девушки, вскочил и с шипением кинулся на Паркинсон, но она виртуозно отшвырнула его ногой в сторону, и нависла над Гермионой, зелёные глаза горели неживым огнём. Инстинкт самосохранения сработал, услышав звук рассекающегося воздуха, гриффиндорка закрыла лицо руками и замерла, в ожидании нового удара, но его не последовало.

- Ты что творишь?! – раздался знакомый холодный голос где-то над головой гриффиндорки.

Гермиона открыла глаза, Малфой стоял прямо над ней и сжимал руку Пэнси, длинные ногти слизеринки практически касались её кожи, она даже успела разглядеть маленьких драконов, нарисованных чёрным лаком.

Карета резко остановилась, послышались радостные возгласы. Они прибыли в Хогвартс.

Гермиона лежала на полу и не двигалась, сердце бешено колотилось, девушка ощущала солоноватый привкус, из разбитой губы струилась кровь.

- Выходи, - скомандовал Малфой леденящим душу голосом, и подтолкнул Паркинсон к двери.

- Но, Драко… - жалобно протянула слизеринка.

- Я сказал, выходи! – жестче повторил он. Пэнси виновато опустила голову и, перешагнув через лежащую на полу Гермиону, вышла из кареты, хлопнув дверью.

Девушка воспользовалась моментом, резко встала на ноги, голова закружилась и, сделав шаг в сторону, Гермиона безвольно опустилась на обитое бархатом сидение.

Драко пристально смотрел на гриффиндорку, дожидаясь пока она придёт в себя. Судя по виду девушки, Драко сделал два вывода: во-первых, у Пэнси отличный удар, а, во-вторых, если Грейнджер не залечит рану прямо сейчас, то шрам останется на всю жизнь. Думая о шрамах Драко вспомнил, что так и не залечил рану на губе оставленную кулаком Поттера. Наконец, юноша поймал на себе сфокусированный, но подозрительный взгляд Грейнджер.

- Что, Малфой, хочешь мне помочь? – ядовито произнесла Гермиона, окинув слизеринца насмешливым взглядом.

- Грейнджер, если хоть кто-нибудь узнает об этом, ты пожалеешь, что родилась на свет!

Обманчиво мягкий голос заставил Гермиону поежиться. А улыбка, появившаяся на его мраморном лице, наполняла ужасом каждую клеточку её тела. Она непременно добавит эту улыбку в рейтинг самых ужасающих улыбок в мире, причём на второе почетное место. Первое, вот уже несколько месяцев занимает змеиная предсмертная улыбка Волан-де-Морта.

А это всего лишь Драко Малфой, такой же ученик Хогвартса, как и она. Ничего страшного в этом человеке нет. Ободрив себя этими мыслями, Гермиона выпрямилась и посмотрела на Малфоя жестким стальным взглядом. Раньше, заметив этот взгляд на лице подруги, Гарри и Рон бросались врассыпную.

- Знаешь, не стоит судить о людях по себе, - решительно начала гриффиндорка. – Я привыкла справляться со своими проблемами сама, и, в отличие от НЕКОТОРЫХ, не побегу жаловаться папочке.

- Если хоть одна душа узнает об этом, ты отправишься к своему папочке маглу в спичечном коробке! - пропустив сарказм девушки мимо ушей ,продолжил Драко.

- Да, неужели, - прошипела Гермиона, улыбнувшись. – А силенок-то хватит?

- Хочешь проверить? – слизеринец вопросительно вскинул брови и направился к выходу, не дожидаясь ответа.

- И не забудь залечить губу, а то смотрится жутковато, - бросил парень напоследок.

Когда деверь кареты захлопнулась, Гермиона облегченно вздохнула и растеклась по сидению, словно Рождественское желе. Нервное напряжение пришло к своей кульминации: ссора с Роном, удар Паркинсон, стычки с Малфоем - всё это разом пришло в голову девушки, и, сжав занывшие виски холодными пальцами, она закусила разбитую губу, чтобы вновь не расплакаться.

Что-то пушистое и теплое коснулось пальцев Гермионы. Она машинально перевела взгляд.

-Что, Живоглот, тебе тоже досталось? - дрожащим голосом произнесла Гермиона и запустила пальцы в мягкую шерсть. Кот замурлыкал, успокаивая свою хозяйку. Только двое из её друзей чувствовали настроение Гермионы со стопроцентной точностью – Живоглот и Гарри. К сожалению, Гарри сейчас нет рядом, а, может быть, и к счастью. Девушке жутко не хотелось, чтобы он видел её слёзы так часто. Для него она должна быть сильной, бесстрашной, правильной Гермионой Грейнджер. Потому что Гарри нужна именно такая она, а маленькая, напуганная, униженная девочка, пусть сидит внутри и молча плачет.

С этими мыслями гриффиндорка нанесла парочку заживляющих чар на своё лицо, взяла Живоглота и, натянув улыбку, вышла из проклятой кареты.

***

Самообладания Драко хватило ровно на то, чтобы бросить в Грейнджер гадость напоследок, удостовериться, что её это задело, и быстро выйти.

Вечерний Хогвартс встретил слизеринца яркими огнями, радостным шумом и прохладным воздухом, который оказался как раз кстати. Драко сделал парочку глубоких вдохов и, кажется, окончательно успокоился. Появилось странное желание пойти и извиниться перед этой выскочкой за себя и за Паркинсон. Ведь дураку понятно, что девчонка испугалась. Интересно, почему Поттер и Уизли её бросили? Они, конечно, парочка идиотов, но всё же должны были догадаться, чем для Грейнджер закончится эта поездка. Не могли же они сделать это специально? Или могли? Драко прокручивал в голове события, произошедшие по пути в Хогвартс. В тамбуре она стояла и плакала, потом ехала в карете вместе с ним и Паркинсон, не лучший у неё денёк. Что происходит в Золотой Тройке? Ответ Драко нашёл быстро. В нескольких метрах от него проскользнул Рон в обнимку с какой-то девчонкой, а затем у входа в замок он заметил Поттера и младшую Уизли.

«Вот значит что! Друзья выросли и нашли себе подружек, а ты теперь по боку, Грейнджер!» - догадался парень.

И в чём проблема? Почему она тоже не может найти себе кого-нибудь? Если откинуть в сторону все её заморочки, то она вполне мила. Тем более Драко знал как минимум двух человек из Слизерина, которые хотели бы с ней встречаться, тайно конечно. А на других факультетах тайных поклонников заучки было хоть отбавляй. На четвертом курсе, например, Роджер Дэвис из Когтеврана на святочном балу не сводил глаз с Грейнджер. Тогда на неё многие смотрели с вожделением. И почему она так редко появляется в платьях? Наверное, ей бы очень подошёл чёрный шелк.

"Чёрный шёлк? Грейнджер? Ты смешон, Драко! Ей идеально подходят книги и спутанные волосы!" - противный голос в голове слизеринца внёс свою лепту в размышления.

Он огляделся по сторонам в поисках Паркинсон и не удивился, когда заметил её возле огромного дуба, сверлящую его темно-зелёными глазами. Стряхнув не существующие пылинки со своего плеча, Драко выпрямился и решительно направился в сторону девушки.

- Пэнси, милая, - приторно сладко начал он, - чем я заслужил такой взгляд?

- А то ты не догадываешься! – буркнула девушка, надув пухлые губы.

В воздухе повисло напряженное молчание, а Драко мысленно считал секунды. Он изучил характер Паркинсон вдоль и поперек, такое затишье обычно бывало перед бурей.

«Раз, два, три…» - пронеслось в голове Малфоя.

- Драко Люциус Малфой! Я практически тебя ненавижу! Как ты мог так меня унизить? Да ты хоть понимаешь, в каком свете выставил меня перед грязнокровкой? – голос Пэнси звенел от гнева, щеки налились кровью, глаза светились яростью. Казалось, ещё немного и она залепит ему пощечину, но нет, Паркинсон прекрасно знала своё место и никогда бы этого не сделала. А жаль, Драко иногда мечтал об этом.

Ему искренне нравилось, когда люди проявляли эмоции, будь то гнев, злость, обида или радость, любые яркие эмоции. Вот почему он встречался с Паркинсон, она очаровательно злилась, а Драко так не мог. С детства его приучили управлять своими эмоциями, сдерживать их. Люциус потратил множество часов на то, чтобы уничтожить способность своего сына чувствовать. Искренняя улыбка – Круцио, открытое проявление гнева – Круцио, слёзы – Круцио. Такие своеобразные уроки не прошли даром. Драко никогда не кричал, чем сильнее он злился, тем тише и холоднее становился его голос, это наводило ужас на окружающих.

- Милая, - чуть слышно произнёс Драко, и Пэнси испуганно отступила назад, - Я поступил так только потому, что не хочу, чтобы тебя отчислили из-за этой грязнокровки.

- Правда? – справляясь с собственным страхом, поинтересовалась Паркинсон.

- Конечно, - мягко ответил Драко и обнял девушку за плечи.

Пэнси растаяла в его объятиях. Она искренне ценила такие моменты нежности, которые в их отношениях были редкостью. Конечно оба они знали, что Драко не испытывает к ней никаких чувств, но он ни к кому их не испытывал. Иногда Пэнси казалось, что при рождении ему удалили такой важный орган как сердце. Но девушке вполне хватало того, что Драко Малфой старается создавать иллюзию чувств, например, как сейчас. Часто закрывая глаза, она пыталась представить, что он искренне её любит. Но то ли движения рук Драко на её спине, то ли его абсолютно спокойное размеренное дыхание выдавали ложность данного суждения. И тогда Пэнси становилось больно, она продолжала улыбаться ему, целовать его, но, возвращаясь вечером в свою комнату, закрывалась в ванной и плакала, плакала, плакала.

Даже под пытками она не призналась бы Драко в том, что искренне, безотчетно и, к сожалению, безответно его любит. Девушка слишком хорошо знала этого отчаянно красивого, но слишком холодного блондина, поэтому понимала, её признание будет концом их отношений. Драко не нужна её любовь, ему нужно лишь создавать видимость идеальных отношений, а Пэнси подходила на роль идеальной девушки, как никто другой.

Она была из богатой чистокровной семьи, да, к тому же, красотой Бог её не обидел. О ней мечтала большая часть парней из Хогвартса, девушки ей завидовали. Наверное, именно поэтому выбор Малфоя на роль идеальной девушки упал на неё, ему нравилось обладать таким эксклюзивным экземпляром.

«Экземпляр...» - мысленно усмехнулась девушка. Угораздило же её влюбиться в парня без сердца. Будь Пэнси чуть повнимательнее, она бы поняла, что у Драко было сердце, где-то под тоннами язвительных речей, под броней точеного тела, под грудой разочарований, но оно было, и ждало своего часа.

Но она об этом не знала, даже не догадывалась. И в данный момент, когда его руки гуляли по её спине, она украдкой смотрела на то, как в нескольких метрах от них, Гарри Поттер обеспокоено смотрел на Грейнджер. Пэнси отдала бы всё за один такой взгляд со стороны Драко. Все, что угодно.

- Не бойся, она им не расскажет, - сухо произнёс Малфой, неверно истолковав взгляд подруги в сторону гриффиндорцев.

***

Гарри не находил себе места. Как бешеный лев в клетке он метался по территории Хогвартса, ожидая карету Гермионы. Его мольбам о том, что нужно вернуться за ней, никто не внял. Даже Джинни лишь пожала плечами, сказав, что ничего страшного не произойдёт. Гарри не мог понять, как друзья могут быть такими? Неужели, они не понимают, как опасно Гермионе находиться рядом с Малфоем. Даже несмотря на падение Тёмного Лорда, Гермиона по-прежнему была дочерью маглов, а Малфой был Малфоем.

- Гарри, пожалуйста, пойдём, – упрашивала его Джинни, которая уже успела замёрзнуть на прохладном осеннем воздухе.

- Джинни, я должен удостовериться, что с ней всё в порядке, - упирался Гарри.

- Тебе не кажется, что ты уж слишком о ней беспокоишься?

- Ты ревнуешь? – удивленно спросил Гарри, наблюдая за нездоровым блеском в зелёных глазах своей девушки.

- Не в этом дело, Гарри, просто это последний год обучения. И я не думаю, что вам стоит так привязываться друг к другу, потом будет больнее расставаться, - опустив глаза, произнесла Джинни.

Слова девушки вывели Гарри из себя, руки затряслись мелкой дрожью, а сердце заколотилось, словно от удара током.

- Во-первых, мы и так слишком привязались друг к другу! А, во-вторых, хочешь, чтобы я вёл себя так же, как твой брат?! – рявкнул Гарри и почувствовал, как болезненно сжалась Джинни при упоминании о Роне.

- Знаешь, Гарри, у него есть причины себя так вести, - чуть слышно ответила девушка и, развернувшись на каблуках, направилась в школу.

Когда стройная фигурка Джинни скрылась в стенах школы, Гарри почувствовал укол совести. Но сам он не мог понять, почему. С недавнего времени любой разговор сводился к изменившемуся поведению Рона. У Гарри складывалось такое впечатление, что все кроме него знают причину такого резкого изменения.

Из тяжелых мыслей его вырвал знакомый голос.

- Меня ждёшь или по Малфою соскучился?

- Герм, - облегченно выдохнул Гарри и принялся пристально разглядывать подругу в поисках следов издевательств. Он знал, следы должны быть, но вот только Гарри и не подозревал, насколько Гермиона талантлива в области колдомедицины.

- С тобой всё хорошо? – недоверчиво спросил он.

- Гарри, ну что со мной могло случиться? – усмехнулась Гермиона и почувствовала ноющую боль в губе.

- Просто там был Малфой и Паркинсон, и я…

- Ты слишком обо мне беспокоишься, - ласково закрыв ладошкой рот Гарри, произнесла Гермиона.

Гарри невольно улыбнулся этому детскому жесту с её стороны.

Действительно, Гермиона выглядит нормально, может, он и правда зря беспокоиться? Хотя нет, не зря. Вспомнив события прошлой весны, Гарри вздрогнул. Тогда он мог её потерять…

- Всё в порядке? – испуганно поинтересовалась Гермиона, заметив стеклянный взгляд побледневшего друга.

- Просто вспомнил кое-что, - отмахнулся Гарри и натянуто улыбнулся. Гермиона закусила губу, прекрасно понимая, что именно он вспомнил. В голове снова засиял кровожадный взгляд красных глаз, этот взгляд она пыталась забыть так долго, сердце наполнил страх.

- Гарри, он мёртв, теперь всё хорошо, - поспешила успокоить друга Гермиона.

- Я знаю, просто тогда я не смог защитить тебя, и боюсь, что это может повториться снова…

- О, Гарри, тебе не кажется, что у Волан-де-Морта и Малфоя разная степень опасности? – Гермиона постаралась усмехнуться, но получилось не очень убедительно.

- Видимо я стал слишком мнительным, - он устало вздохнул и потёр переносицу.

-Пора перестать жить в страхе, война закончилась. Теперь всё будет хорошо, - положив руки на плечи Гарри, ласково произнесла Гермиона.

А затем улыбнулась, и Гарри едва не запрыгал от радости. Эта улыбка вызывала странный трепет в его сердце, она рождала надежду и веру в счастливое будущее. Так Гермиона Грейнджер улыбалась только ему. Это его улыбка.

Теперь он верил, всё действительно будет хорошо. Ведь это пообещала девушка - солнечный свет, его Гермиона.

Глава 4. Злая шутка Старой Шляпы

В Главном зале было многолюдно, и царила неестественно радостная атмосфера. За время войны, все позабыли, какое же важное событие этот первый день в школе магии и волшебства Хогвартс. Первокурсники радостно болтали, обсуждали факультеты и делились своими впечатлениями о школе. В этом году новичков было, чуть ли не в пять раз больше, чем раньше. И это объяснялось просто – Тёмный Лорд пал, и весь волшебный мир вздохнул свободно. Теперь волшебники не боялись расставаться со своими детьми, и с чистой совестью отправляли их в школу.
Гарри, Гермиона и Рон пробрались сквозь галдящую толпу учеников к своему столу и сели на места. Лаванда, задержалась у входа в зал, разговаривая с шестикурсницей из Когтеврана, имени которой Гермиона не знала.
Рон по-прежнему не разговаривал с ней, и лишь изредка бросал в сторону подруги непонятные взгляды. Сначала, Гермионе казалось, что Рон смотрит на неё со злобой, а теперь он, кажется, смотрел с сочувствием и волнением.
Гермиона искренне не могла понять перемены в поведение Рона. Всё началось прошлой весной и продолжалось по сей день. Ещё в поезде она хотела поговорить с другом, но он был с Лавандой, а потом ещё нахамил ей, окончательно испортив настроение. Так что желание поговорить отпало.
Чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, Гермиона посмотрела на преподавательский стол. Все были в полном составе. Альбрус Дамболдор беседовал с профессором Макгонагалл, и его внимательный взгляд то и дело падал на семикурсников Гриффиндора. Сначала Гермиона, подумала, что директор смотрит на Гарри, но чуть позже поймала на себе этот сосредоточенный взгляд из-под очков половинок. Интересно чем вызван такой интерес к её персоне?
Гермиона решила пока не задумываться об этом, и перевела взгляд чуть левее. Там в самом конце преподавательского стола сидел, как всегда напряженный профессор Снейп, его пустые глаза скользили по столу Слизерина.
Гермиона так и не смогла понять этого человека. На чьей же стороне он был в этой войне? Если на стороне Темного Лорда, то почему он по-прежнему работает в школе, а не сидит в Азкабане? А если, на стороне Дамболдора, тогда почему на его предплечье знак Пожирателей, который он так старательно закрывает рукавом мантии?
Прошлой весной директор объяснял Гермионе, что им нужен был свой человек в тылу врага. Но она никак не могла понять, почему Снейп согласился стать двойным агентом. Чтобы доказать свою верность Лорду он делал множество вещей, о которых Гермиона боялась даже думать, он убивал невинных, он клялся в верности бездушному монстру.
Часто Гермиона пыталась оправдать поведение Снейпа служением великой цели. Пыталась поставить себя на его место, но каждый раз всё отчетливее понимала, нет, она не смогла бы убивать, даже ради Добра. Возможно, ему просто нравилось убивать?
Гермиона так и не ответила на свой вопрос, но точно решила, что Северусу Снейпу она доверять не будет.
Пока Гермиона плутала в собственных мыслях, профессор Макгонагалл вынесла Старую шляпу и первокурсники потянулись к преподавательскому столу. Распределение началось. Гермиона с замиранием сердца наблюдала за этим поистине магическим действием. Ведь сейчас решалась Судьба этих малышей. Многое зависит оттого, на какой факультет ты попадёшь. Вдруг девушка представила, что семь лет назад Старая шляпа вместо мягкого и благозвучного Гриффиндор, произнесла шипящее Слизерин. Не было бы этой тёплой семейной атмосферы в гостиной факультета, красно-золотых шарфиков, не было бы яркого солнца, пробирающегося к ней утром в Гриффинорскую башню, не было бы Гарри и Рона. Только сырость подземелий, вычурная надменность, ледяное сердце, Пэнси Паркинсон, и…Драко Малфой.
«Интересно, а мы могли бы быть друзьями?» - шальная мысль пронеслась в голове Гриффиндорки, но она тут же чертыхнулась и выбросила её из недр своего сознания. Она и Драко Малфой – друзья? Это похоже на бред сумасшедшего. И вообще, разве у таких как Слизеринцы есть друзья? Соратники, свита - да, но вот друзья?
Гермиона взглянула на стол змеиного факультета. Крэбб и Гойл что-то обсуждали, судя по глупому смеху, что-то не очень лицеприятное. Блез Забини развалился на скамейке, обнимая двух шестикурсниц. Дафна Гринграсс заколдовала волосы Миллиссенты Булстроуд, так что они приобрели фиолетовый оттенок и начали шипеть, и девушка в порыве гнева наградила подругу заклинанием безмолвия, теперь Дафна напоминала рыбку в аквариуме.
«Нет, у этих жителей подземелья не может быть друзей», - сделал свой вывод гриффиндорка.
Более менее прилично, на фоне «разыгравшихся» Слизеринцев выглядели Малфой и Паркинсон, если этих двоих вообще можно хоть как-то отнести к слову «прилично». Сладкая парочка устремила свои взгляды на первокурсников, причём Гермиона впервые увидела шок в глазах Паркинсон, а Драко Малфой выглядел потерянным. Повинуясь собственному любопытству, она решила узнать, кто же вызвал такой интерес у Слизеринцев.
В первых рядах у преподавательского стола, стоял черноволосый мальчуган, Гермиона сразу же узнала его.
- Гарри, смотри, - она ткнула друга локтем в бок. Он закашлял и возмущенно на неё посмотрел.
- Мальчик из поезда, помнишь?
Гарри стал пристально разглядывать первокурсников.
- Точно, - радостно произнёс он, заметив парнишку. – Как думаешь, куда попадёт?
- С такой улыбкой только к нам, - усмехнулась девушка. Гарри согласно кивнул.
- У него на лбу написано Слизерин, - впервые за весь вечер подал голос Рон. Ребята удивленно посмотрели на него.
- Смотрите, кто заговорил, - с сарказмом произнёс Гарри.
Рон лишь устало закатил глаза.
Тем временем профессор МакГонгалл объявила:
- Джеймс Ламт.
Темноволосый мальчуган радостно подошел к табурету и присел на него. Шляпа задумалась.
- Как интересно, - прохрипела Старая шляпа, - Знатный род. Природная хитрость.
- Я же говорил, что Слизерин, - Рон щелкнул пальцами, полностью уверенный в победе.
Гарри и Гермиона переглянулись, неужели они так ошиблись в парнишке?
- И всё-таки, Гриффиндор! – закричала Старая шляпа.
Рон поперхнулся тыквенным соком, а Гермиона растянулась в улыбке. Да, она никогда не ошибается в людях.
Черноволосый мальчик поднялся со стула и направился к столу своего факультета, Гриффиндоцы зааплодировали.
- А Малфой, знает этого Джеймса, - не отрывая взгляда от слизеринского стола, констатировал Гарри.
Гермиона бросила быстрый взгляд на слизеринца.
Драко Малфой, прищурившись, смотрел на юного Джеймса Ламта. Девушке показалось, что по его лицу пробежала волна недоверия и ужаса, которая тут же сменилась фирменным спокойствием. Пэнси потрясенно посмотрела на него и что-то спросила, Малфой удостоил её коротким взглядом и неопределенно пожал плечами. Паркинсон продолжала сверлить глазами новоиспеченного гриффиндорца. Гермиона тоже посмотрела на мальчика. Джеймс как ни в чём не бывало общался с однокурсниками, весело смеялся и лучезарно улыбался.
«Нет человек с такой улыбкой, не может быть плохим», - пронеслось в мыслях девушки.
- Надо будет проследить за мальчиком. У Слизеринцев к нему не здоровый интерес, - заметил Гарри.
- Обязательно, - кивнула в ответ Гермиона.
Никто из них в тот момент и не знал, что скрывается за этой счастливой детской улыбкой. А вот Старая шляпа знала, знала и молчала, отдавая жизни этих детей в холодные лапы Судьбы.
***
Староста Слизерина сегодня явно был не в духе. Боль в руке не утихала ни на секунду, голова раскалывалась, а благодаря Поттеру, эта симфония физической боли дополнилась ещё и жжением в заживающей губе. Он с ненавистью посмотрел на Гриффиндорский стол, в поисках Золотого мальчика. Конечно же, Поттер был на том же месте, что и последние шесть лет, а рядом неизменные Уизли и Грейнджер.
Как же Драко ненавидел его! Ненавидел за то, что на первом курсе Поттер отказал ему в дружбе, ненавидел за всемирную известность, а больше всего он ненавидел его за то, что у него были эти двое. В слух бы Драко никогда не произнёс этого, но он часто представлял себя на месте Гарри Поттера. Ведь он прекрасно осознавал, что в минуту опасности Грейнджер и Уизли, закроют Золотого мальчика собой. А кто примет на себя смертоносное заклинание, направленное на Драко Малфоя? Крэбб и Гойл? Едва ли, в лучшем случае испуганно закроют глаза. Блез Забини? Мало вероятно, конечно Блез дорожил Драко, но был слишком труслив для этого. Остается только красавица Пэнси, но в ней он тоже был не уверен. Так что ответ на поставленный им вопрос был один: никто. Абсолютно никто не захочет принять на себя его смерть. И это задевало.
Иногда Драко было так необходимо понять, что он хоть кому-то нужен. Но кто-то боялся признаться ему, а кто-то ещё даже не знал о том, насколько дорог ему будет Драко Малфой.
- Драко, - Пэнси дёрнула его за рукав мантии.
- Что ещё? – буркнул он, отдирая от себя цепкие белые пальчики.
- Там твой брат, - девушка указала рукой на ряд первокурсников.
- Какой брат Пэнси? Ты спятила? Я один у папы сын, - усмехнулся Драко, но всё же посмотрел в сторону первокурсников и едва не открыл рот от удивления. Этого не может быть! Черноволосый мальчик радостно беседовал с кем-то из однокурсников, ожидая своей очереди в распределение, и не замечал на себе потрясенные взгляды слизеринцев.
- Какого, чёрта он тут делает?! – чуть слышно выругался Драко.
- Я о том же, кажется, летом он говорил о том, что собирается обучаться в Болгарии? – удивленно вскинув брови, поинтересовалась девушка.
- Видимо планы изменились, - потихоньку приходя в себя, ответил Малфой.
- Ты удивлен не меньше меня, но разве Нарцисса не предупреждала тебя об этом?
- Как видишь, нет, - буркнул блондин. Хотя Драко не был уверен в этом, в последние дни лета он практически не слушал, что говорила ему Нарцисса. Точнее преднамеренно пропускал её слова мимо ушей. Чем заслужила мать такое поведение сына? Всё очень просто, она впервые в жизни встала на сторону отца, и это убило Драко. Последний человек, которому он доверял, предал его.
- Мне нужно поговорить с ним, - решительно поднявшись, сообщил Драко.
- Поговоришь после распределения, мы всё равно провожаем их в комнаты, никуда Джеймс не денется, - придерживая его за руку, пролепетала Пэнси.
Смерив недовольным взглядом девушку, он присел на место. Паркинсон права, зачем отвлекать мальчика перед самым важным моментом в его жизни?
Впервые, Драко был рад, что его назначили Старостой Слизерина, хоть сможет нормально поговорить с братом. И ни у кого не возникнет вопросов и подозрений на счёт Джеймса. С некоторых пор, иметь родство с Малфоями было опасно. Поэтому, когда МакГонгалл произнесла фамилию Ламт, а к шляпе подошёл Джеймс Драко не удивился.
Шок наступил позже, когда Старая шляпа, как угорелая заорала Гриффиндор. Драко подскочил от неожиданности. Черноволосый мальчик радостно спрыгнул со стула и направился к столу своего факультета. Слизеринец не отрываясь, следил за его передвижениями, Джеймс явно был счастлив, что попал в Гриффиндор и это после того, что Драко рассказывал об этом «ненавистном» факультете.
- Ты тоже это слышал? – с отчаяньем в голосе спросила Пэнси, он перевёл взгляд на подругу. В её глазах недоумение, страх, шок. То же чувствовал он сам.
- Гриффиндор, - одними губами произнёс слизеринец.
- Это ведь ошибка, правда? Просто случайность? - с надеждой пролепетала девушка.
Драко лишь пожал плечами. Что он мог ей ответить? Его двоюродный брат попал в Гриффиндор, что тут можно сказать? Никто из приближенных к Малфоем не попадал на факультет красно-золотых. Никто. Но всё в жизни когда-то бывает впервые.
Драко почувствовал на себе колючий взгляд и машинально повернулся к его обладателю.
Ненавистные зелёные глаза Поттера буквально сверлили его. Золотому мальчику не занимать наблюдательности. Теперь он не подпустит Драко к Джеймсу, а если он начнёт доказывать своё родство с мальчиком, то у них обоих начнутся проблемы. Малфой прекрасно знает, как относятся к его семье в Гриффиндоре. Как минимум Джеймс получит от однокурсников по голове, как максимум… Об этом Драко даже думать не хотел. Ему определенно нужно поговорить с братом, сегодня же.
***
Праздничный ужин наконец-то закончился, сегодня чуть позже, чем обычно. Сегодня всё решительно отличалось от обычных дней. Какой-то день неприятных сюрпризов.
- Отведи наших первокурсников, я скоро, – бросил Драко Паркинсон и, не дожидаясь ответа, рванул в сторону выхода, чтобы перехватить Гриффиндорцев.
Гермиона Грейнджер, собирала первокурсников и давала им какие-то указания. Долговязый Уизли стоял рядом, угрюмый и молчаливый. Драко принялся разглядывать первокурсников в поисках знакомого бледного лица. Искать долго не пришлось. Джеймс стоял за спиной у Грейнджер, вот почему Драко не заметил его сначала. С каких пор его брат так восхищенно смотрит на Старосту Гриффиндора? Там же даже смотреть не на что.
- Малфой, ты детьми ошибся. Это не твои, - голос Грейнджер прозвучал громогласно, командирский, но насмешливый тон – убийственное сочетание.
Драко хотел ответить ей чем-нибудь резким и язвительным, но Джеймс даже не дал ему рта раскрыть.
- Нет, Гермиона, Драко просто пришёл меня поздравить, - радостно сообщил мальчишка.
«С каких пор Грейнджер стала Гермионой? У Джеймса явные проблемы с головой!» - констатировал внутренний голос слизеринца.
- Драко? – она удивленно посмотрела на юношу, застывшего в нерешительности в нескольких метрах от неё.
Его имя из её уст прозвучало непривычно, скорее даже странно. В нём появилось больше мягкости, на долю секунды Малфою показалось, что она сказала это с нежностью, но он часто выдает желаемое за действительность.
- Джеймс, давай отойдём на минутку, - придя в себя, чуть слышно произнёс Драко.
- Малфой, уже поздно поговорите завтра, - встряла в разговор надоедливая гриффиндорка.
- Гря… - он заметил на себе выжидающий взгляд Джеймса, и решил исправиться, - Грейнджер, я сам решу, когда нам говорить!
- Я Староста, и несу ответственность за детей, - упиралась девушка.
- О, Мерлин, я сам провожу его в комнату. Успокойся, - упрямство грязнокровки выводило Драко из себя.
- Малфой завтра, - отрезала Гермиона.
- Не зли меня, - прошипел слизеринец и попытался схватить Джеймса за руку, но девушка заслонила мальчика собой.
- Эй, тебе не ясно сказали? - рявкнул, до этого молчаливый Уизли, и оттолкнул Драко.
Два семикурсника стояли в окружение детей и бросали друг на друга испепеляющие взгляды. В воздухе запахло дракой.
Джеймс знал, что брат дошёл до высшей точки кипения. А этот долговязый рыжий выглядел устрашающе. Джеймс боялся за брата, но больше всего боялся за Гермиону, что-то подсказывало ему, что девушка кинется их разнимать.
- Драко, мы завтра поговорил, - испуганно произнёс Джеймс и вцепился в ладонь Гермионы. Все трое удивленно посмотрели на мальчика.
Малфой оцепенел, ноги отказывались слушаться его, точно так же как и язык. Он молча смотрел в карие глаза Джеймса и лишь слегка кивнул ему, мальчик облегченно вздохнул.
- Первокурсники не задерживайтесь, - громко произнесла Грейнджер и, окинув Малфоя недовольным взглядом, направилась прямо по коридору, уводя с собой Джеймса. За ними последовал Уизли и целая вереница новоиспеченных гриффиндорцев.
Малфою оставалось лишь наблюдать за тем, как удаляется черноволосый парнишка. Когда последний ребёнок скрылся за углом, Драко со всей силы ударил кулаком по стене, разодрав руку в кровь. Проявление эмоций? Да, но никто же не видит этого, а значит, этого нет.
- Чёртова Грейнджер, - прошипел слизеринец.
Скажи ему кто-нибудь раньше, что он будет ненавидеть эту заучку больше Золотого мальчика, он наверняка бы усмехнулся. Но сейчас он ненавидел её в сто раз больше, чем Поттера.
***
Ночь окутала своей паутиной Хогвартс. На небе ярко сияли осенние звезды, большая часть обитателей школы уже давно отправились в царство Морфея. Но были и такие, кому не спалось в эту первую ночь.
В подземелье юноша с пронзительными серыми глазами, накладывал заживляющие чары на кровоточащее запястье левой руки и осуждал себя за ошибки прошлого. Старинная фамильная пепельница ломилась от окурков, но изящная бледная рука снова тянулась за спасительной сигаретой.
Девушка с густыми каштановыми волосами в Гриффиндорской башне, снова не могла заснуть из-за пугающих видений. И выпив огромную дозу успокоительного, сидела, обхватив руками колени, вздрагивала от каждого шороха, боясь, что монстр из кошмаров вернется. Холодный блеск луны отражался в её сознании сиянием красных нечеловеческих глаз.
В той же башне, бесстрашный гриффиндорец изнывал от головной боли, которую приносил ему ненавистный шрам.
И один мудрый волшебник в кресле из красного бархата перечитывал письмо своей бывшей ученицы. Понимая, что сегодняшний день был лишь репетицией к завтрашнему спектаклю. В театре Судьбы намечалась премьера, декорации уже готовы, сценарий написан, вот только актеры ещё не знают, какие роли им предстоит сыграть.

Глава 5. Трудный / Сумасшедший день.

Холод расползался по телу, острые камни впивались в спину и руки. Сколько она уже лежит здесь? Час, два, может больше. Боль в мышцах не давала думать. Впервые Гермиона Грейнджер почувствовала на себе Круцио. Она много читала об этом, думала, что если вдруг когда-нибудь придётся это испытать, то будет сильной, не закричит, не скажет ни слова. Но куда уж там. книги это книги, а реальность…реальность мучительна. Кричала ли Гермиона Грейнджер? Она выла от боли, с такой силой, что через пару минут горло сковали спазмы. А ещё она плакала, жгучие слезы, словно бритвы, разрезали тонкую кожу на щеках, затем стекали на шею. Сколько шипящий голос над её головой произносил слово «Круцио», Гермиона вспомнить не могла, она просто перестала считать после четвертого раза. Она слышала так много голосов, когда корчилась на холодном полу, когда острые камни впивались в её тело, эти голоса все были смутно знакомы, там была Беллатрисса, Долохов, кто-то ещё. И все они просили ещё, требовали у Лорда больше крови, больше боли Гермионы, а больше уже было некуда.
- Девочка, почему же ты не зовешь Гарри Поттера? – поинтересовался шипящий голос, в перерыве между мучениями. Гермиона хотела сказать этому монстру всё, что она о нём думает, но не могла, в горле, словно застрял булыжник. Затем было новое Круцио. И снова вопрос:
- Почему ты не позовешь Гарри Поттера? Твои мучения закончатся, если он придёт…
Гермиона знала, стоит ей произнести имя друга, и он появится здесь. Рон, Гарри, Гермиона – все трое были связаны заклинанием Зова, на случай непредвиденных ситуаций, как раз таких, как эта. Только вот Гермиона не могла позволить другу попасть в ловушку, в которой находилась сама. Нет, она не позовёт его, как бы больно не было не позовёт.
Красные глаза Волан-де-Морта выжидающе вглядывались в её лицо, но она молчала, и тогда он решил сменить тактику. Теперь Круцио заменило другое заклинание, о котором Гермиона даже не слышала, видимо что-то из древней чёрной магии. Девушке казалось, что у неё поочередно вырывают все органы, затем скручивают и снова вставляют обратно. От адской боли сердце бешено колотилось, глаза застилал кровь, а челюсти сводило от криков. Прошёл час. Гермиона не выдержала. А кто бы выдержал?
Верила ли она, что Волан-де-Морт, прекратит издевательства? Нет, Гермиона знала, что Лорд убьёт её. И ей хотелось умереть.
- Гарри, - прохрипела она. Физическая боль затихла, но на смену ей пришла другая. Сердце сжалось, а по щеке скатилась слеза. Она предала Гарри, собственноручно накинула ему петлю на шею.
« Пожалуйста, не приходи Гарри! Я умоляю, не приходи за мной!» - кричало изможденное сознание девушки, в надежде, что по счастливой случайности друг может услышать. Их так много связывает, почему Гарри просто не может услышать её мысли?
- Умница, - сухо произнёс монстр, затем поднял девушку в воздух, и Гермиона почувствовала, как по её щеке скользнула холодная рука.
- Поттер прибудет через минуту, - сообщил он Пожирателям, - Обеспечьте ему и его друзьям тёплый приём.
- Хорошо хозяин, - в унисон сказали нелюди в черных мантиях и исчезли. Гермиона осталась один на один с монстром, который уничтожил столько жизней, и теперь собирался убить её, но она была готова принять смерть, после стольких часов мучений уже готова. Может быть, пока он расправляется с ней, Гарри удастся понять, что это ловушка и уйти. Гермиона знала, он справится с Пожирателями, сколько бы их не было, но вот Волан-де-Морт…
- Ваше время истекло Мисс Грейнджер, - прошипел тот, кого раньше звали Том Риддл. Гермиона с трудом открыла глаза и посмотрела на своего мучителя, пусть он знает, что она не боится его, теперь уже нет.
- Он убьёт тебя! И ты это знаешь! – прохрипела девушка, а затем плюнула ему в лицо. Кровь растеклась по синевато-бледной щеке монстра.
- Храбрая, но глупая гриффиндорка, - в красных глазах застыла усмешка.
- Авада, - палочка Волан-де-Морта метнулась в воздух, и застыла у лица Гермионы.
- Авада Кедавра! – крикнул смутно знакомый хриплый голос. Красные глаза Темного Лорда расширились от шока и боли. Последнее, что запомнила Гермиона, был яркий зелёный свет, ослепивший её, и сильная боль в затылке от удара об каменный пол. Затем темнота.
Гермиона резко села на кровати. Кошмар заставил её проснуться в холодном поту. Сердце в груди отбивало умопомрачительные ритмы, пальцы вцепились в простыню с такой силой, что побелели костяшки, горло сковал спазм.
Иногда именно так начиналось утро Гермионы Грейнджер. И первое утро в Хогвартсе в этом году, было как раз из разряда этого «иногда».
Кошмары, вызванные воспоминаниями из прошлого, куда страшнее, чем простые ночные кошмары. Потому, что ты точно знаешь, это с тобой было, и возможно повториться снова. Красные глаза преследовали Гермиону часто, они отражались в свете луны, наблюдали за ней из кружки тыквенного сока, сияли в отражение зеркал, она списывала это на игры воображения. А вот во сне глаза приобретали поразительную реалистичность и это пугало, после таких страшных ночей, Гермиона долго не могла прийти в себя и с трудом отличала реальность от кошмара.
Убедив себя в том, что это всего лишь сон и немного успокоившись, девушка с трудом отцепила пальцы от простыни и поднялась с кровати.
Лучи утреннего солнца пробирались в комнату сквозь задернутые тёмно-бардовые шторы. На прикроватной тумбочке стоял пустой флакончик из-под успокоительного зелья, заметив его, Гермиона быстро спрятала флакон в тумбочку. Если зайдут Джинни и Гарри, то вопросов не оберёшься. А ей меньше всего на свете хотелось отвечать на вопросы. Просто Гермиона не знала, как объяснить друзьям, почему после стольких месяцев спокойствия, кошмары появились снова. Возможно всему виной стресс, вызванный первым школьным днём, а может быть ссора с Роном, так на неё влияет. В любом случае объяснять что-то и копаться в себе не хотелось, не сегодня.
Гермиона приняла душ, как следует расчесала волосы, и надела школьную форму. Ни один кошмар не посмеет испортить её первый учебный день. В дверь постучали.
- Я сейчас, - крикнула Гермиона и принялась собирать учебники, но стук не умолкал.
- Я же сказала, иду, - раздраженно повторила девушка.
«У кого-то явные проблемы со слухом!» - подумала Гермиона, и тут же осеклась, вспомнив, что перед сном наложила заглушающие чары на дверь, вот почему никто не прибежал на её крики ночью. Похвалив себя за предусмотрительность, она поспешила открыть дверь.
- Гермиона, сколько можно тебя ждать? – на пороге показалась рыжеволосая Джинни Уизли, девушка была явно не в духе.
- Извини, я уже почти собралась, - пролепетала Гермиона и, закинув пару учебников в сумку, плотно её закрыла.
- Идём? – спросила девушка, заметив, что Уизли смотрит на неё явно недовольным взглядом.
- Что это? – поинтересовалась Джинни, указывая на лицо Гермионы.
- Что-то не так? – гриффиндорка мельком заглянула в зеркало и, не заметив ничего не обычного, непонимающе посмотрела на подругу.
- У тебя ужасные синяки под глазами, словно ты не спала лет пять! - ужаснулась младшая Уизли.
- Подумаешь, просто синяки, - хмыкнула Гермиона.
- Нет, так ты на завтрак не пойдешь, - отрезала Джинни и, достав из кармана палочку, произнесла пару заклинаний.
- Вот теперь другое дело, - рыжеволосая девушка довольно улыбнулась и спрятала палочку в карман мантии.
- Спасибо.
- Не за что, пошли.
Сильные пальцы Джинни обхватили запястье Гермионы. Сопротивляться не было необходимость, и, закрыв дверь, девушка поплелась за своей не в меру деятельной и энергичной подругой. Через минуту они уже стояли посреди гриффиндорской гостиной, которая вопреки ожиданиям Джинни, до сих пор пустовала. Видимо Гарри, снова проспал.
- Эй, ты, что меня ещё и накрасила? – возмущенно спросила Гермиона, почувствовав на губах клубничный привкус.
- Совсем чуть-чуть, - девушка виновато улыбнулась. - Но тебе очень идёт!
- Я должна смыть эту гадость, срочно! – Гермиона хотела рвануть вверх по лестнице и избавится от неожиданного подарка Джинни, но подруга окатила её ледяным взглядом.
- Один день потерпишь, - отрезала рыжеволосая бестия.
Гермиона скрестила руки на груди и обиженно надула губы. Надо же, её самую умную ученицу Хогвартса, обманным путём накрасили. Гермиона безусловно доверяла Джинни во всём, что касалось макияжа и причёсок, но делать такое против её воли, это уже не в какие рамки не лезет!
Джинни присела на диван и принялась изучать какой-то журнал, как успела заметить Гермиона в данный момент она читала о проблемах молодой ведьмочки, волосы, которой заколдовала подруга. Неужели это так интересно? По крайней мере, интереснее того, чем занималась сама Гермиона, а она вырисовывала пальцами на золотистой обивке дивана цветочки. Кажется, вчера Паркинсон рисовала такие же на коже Малфоя…Обивка дивана мягкая и тёплая, а какой была вчера его кожа? Тёплой, такой же как руки Гарри или такой же обжигающе холодной, как омерзительно легкое касание Волан-де-Морта, которое она так отчетливо запомнила?
«Нашла о чем думать с утра пораньше!» - мысленно осудила себя девушка.
Через пятнадцать минут гостиную наполнили гриффиндорцы. Гермиона заметила, что мужская половина однокурсников как-то странно на неё поглядывает, и ткнула подругу локтем в бок.
- Эй, ты чего? – возмутилась Джинни, которая, испугавшись, отбросила журнал в сторону.
- Верджиния Уизли, что ты сделала с моим лицом?! Почему они так пялятся?!
- Гермиона, я решила немного подкорректировать твою личную жизнь, ничего особенного, - пролепетала девушка и виновато отвела глаза в сторону.
- Подкорректировать?! Меня в моей жизни всё устраивает! – взорвалась Гермиона, Джинни подскочила на диване от испуга.
Гермиону Грейнджер вывели из себя, и она была готова прочитать юной красавице гневную тираду на тему: «личная жизнь-это личное дело каждого!», но фортуна сегодня явно была на стороне Уизли.
- Ой, Гарри, - радостно вскрикнула рыжеволосая девушка.
- Привет, - удивленно произнес парень, когда Джинни повисла на его шее.
- Здравствуй Гарри, - раздосадовано произнесла Гермиона. Сегодня видимо не одна она плохо спала ночью, человек, чьи зелёные глаза смотрели на неё из-под очков, тоже выглядел изрядно уставшим. В душе девушки зародилось беспокойство.
- Герм, ты…вау, - видимо Гарри потерял способность связно мыслить, его глаза восхищенно изучали лицо подруги.
- Ты про лицо? Это не я сделала с собой, - Гермиона смущенно улыбнулась, - Это твоя девушка постаралась.
- Правда, же ей так очень хорошо? – не унималась Джинни.
- Ну да, - протянул Гарри и отвел глаза.
- Что значит «ну да»? Я старалась, между прочим, - обиженно фыркнула девушка.
- Хватит Джинни, - устало пробормотала Гермиона, избавляя Гарри от очередной раздачи комплиментов, он благодарно кивнул.
«Что с тобой?» - не произнося ни звука, одними губами спросила Гермиона у друга, когда Джинни отвлеклась, здороваясь с кем-то из шестикурсников.
- Всё нормально, - чуть слышно ответил Гарри и поправил очки. Гермиона раздосадовано вздохнула. За столько лет общения она изучила все жесты Гарри, и теперь была уверена, он соврал ей. Но Гермиона не из тех, кому хватит «всё нормально», она определенно всё выяснит.
В дальнем углу гостиной появился Рон с Лавандой в обнимку, Джинни клацнула зубами. Судя по всему, не одну Гермиону раздражала Браун.
Парочка подошла ближе. Заметив обновленную Гермиону, Рон открыл рот, затем снова закрыл, и опять открыл. Лаванда удивленно захлопала ресницами.
- Это всё его сестра, - пояснила Гермиона.
- Тебе очень идёт, - пролепетала Браун, и гневно посмотрела на Джинни, та лишь усмехнулась.
- Спасибо Лаванда, - сухо ответила Гермиона.
- Бом-бом, пожалуйста, закрой рот, - прошипела Браун чуть слышно, Рон ошарашено на неё посмотрел, но рот всё-таки закрыл. Гарри и Джинни переглянулись, сдерживая смех.
Гермиона заметила, что в гостиной появились первокурсники, и облегченно вздохнула, обязанности Старосты не ждут.
- Рон, нам нужно проводить новичков на завтрак, - напомнила девушка.
- Да, я помню, - нахмурившись, ответил Рон, и легко поцеловав Лаванду в щеку, направился к выходу. Гермиона поплелась за ним. Чувствуется, денёк будет весёлый.
***
Утро заглянуло и в слизеринское подземелье. Драко распахнул плотные шторы, позволив скудным лучикам солнца проникать в комнату. С недавних пор, он полюбил солнце, и страшно завидовал тем, кто жил в гриффиндорской башне. Ещё бы всё самое яркое и тёплое доставалось им, а Драко приходилось довольствоваться редкими лучиками, да и то не каждый день. Он не знал, разделяет ли его страсть к солнцу кто-нибудь в Слизерине. Пэнси как-то сказала: «Мы Тёмные люди. Жители подземелий. Нам не нужно солнце с его обманчивым сиянием и лживым теплом». Помниться, его тогда сильно задели эти слова. Пэнси росла в благополучной семье, заботливые родители, беззаботное детство. Откуда она могла знать о том, насколько иногда необходимо это лживое тепло. Это тепло часто заменяло Драко тепло любящих рук. Иногда ему казалось, что только солнце может согреть его неестественно холодную кожу и душу. Людям это не под силу, да и вряд ли найдутся желающие…
Застегивая рубашку, Драко пробежался глазами по ровным аккуратным строчкам, написанными его матерью. Письмо от неё пришло поздней ночью, что уже заставило Драко занервничать. А вот содержание вообще загнало его в тупик.
«Драко! Я сожалею о том, что произошло. Прости меня. Я была не права. Позаботься о Джеймсе.
P.S. Чтобы не происходило, ничему не удивляйся, я объясню всё потом. Люблю, мама».
Красноречивая Нарцисса никогда не писала ему таких коротких писем. Если разобраться одни скупые факты, никаких любимых ею философских рассуждений. Сначала, он вообще сомневался в том, что это написала именно его мать. Но, приглядевшись, понял - так досконально подделать почерк невозможно.
Драко перечитал письмо снова, затем аккуратно положил его в карман мантии. Липкий страх пробежался по его телу. Что-то надвигается. И это «что-то» совсем не нравилось слизеринцу.
***
Сидя на подоконнике в пустынном коридоре, Гермиона изучала расписание. Дамболдор в
этом году превзошёл сам себя, четыре пары со Слизерином. Старый волшебник явно преследовал какие-то цели, так связывая два враждующих факультета, вот только какие? Для Гермионы это оставалось загадкой. Впрочем, если она и доверяла кому-то кроме Гарри, то это был Дамболдор, он мудрее, а значит, его решения не оспариваются, в конце концов, возможно, он действительно знает как лучше для них, простых студентов.
Девушка удивилась собственным мыслям. Сегодня она едва не убила Джинни за то, что та немного подправила её внешность, а Дамболдору она позволяла подправлять свою жизнь. Видимо всё зависит от степени доверия.
После завтрака Лаванда вызвалась проводить первокурсников на занятия вместе со Старостами, и Гермионе пришлось ретироваться. Наблюдать за парочкой было выше её сил. Она так надеялась, что сегодня сможет поговорить с Роном и, наконец, выяснить, что происходит.
Но Лаванда Браун это Лаванда Браун, словно локомотив эта девушка сметала всё на своём пути. А Гермиона была на пути этого локомотива словно огромная скала.
За окном моросил дождик. Отложив расписание в сторону, Гермиона наблюдала за тем, как разбиваются о стекло мелкие капельки. До занятий осталось ещё двадцать минут, и девушка не знала чем себя занять.
Первым уроком было зельеварение вместе со Слизерином, поэтому идти в класс раньше времени не хотелось, возвращаться к Гарри и Джинни, то же особого желания не было. Поэтому лучшего времяпрепровождения, чем наблюдение за дождём девушка не нашла.
- Гермиона, - раздался тоненький детский голосок за её спиной, и девушка резко обернулась. В коридоре нарисовался Джеймс Ламт, весело улыбаясь, он вприпрыжку подошёл к ней.
- Джеймс, почему ты не со своим курсом? - голосом самой строгой Старосты на свете поинтересовалась девушка.
- Я тебя искал, - радостно сообщил мальчик.
- Меня? – брови Гермионы удивленно взлетели вверх.
- Ага, просто та девочка, которая сегодня нас провожала вместе с этим рыжим, такая злая, - пожаловался Джеймс.
- Рон, его зовут Рон, а девочку Лаванда, - устало пробормотала Гермиона, - Что она тебе сделала?
- Ничего, просто я хотел, чтобы ты меня отвела, - парнишка смущенно улыбнулся и взъерошил черные волосы. - А она сказала, что тебе нет никакого дела до нас. Это правда?
Джеймс посмотрел на Гермиону своими огромными карими глазами, в которых появлялись слёзы. В груди девушки что-то болезненно сжалось.
- Нет, что ты Джеймс! Конечно, мне есть до вас дело! – поспешила успокоить мальчика Гермиона. Она точно убьёт эту не в меру болтливую Браун, и никакой Рон ей не помещает!
- Я так и знал, что она всё врёт, - просиял Джеймс. Одна слезинка всё же успела скатиться по его щеке и Гермиона смахнула её тыльной стороной ладони.
- Почему ты такой грязный? – поинтересовалась девушка, заметив на лице мальчика темные разводы. Кажется, это были размазанные чернила.
- Я просто писал письмо маме, и наверно немного замарался, - Джеймс виновато опустил глаза в пол.
- Немного? – усмехнулась Гермиона. Затем присела на корточки, и, достав из кармана платок, принялась вытирать лицо ребёнка.
- Прошёл всего один день, а ты уже пишешь маме письмо, соскучился да?
- Я давно её не видел.
- Почему?
Джеймс отвёл глаза, и его лицо словно окаменело. Гермионе показалось, что её слова задели мальчика.
- Извини, это не моё дело.
- Да, нет Гермиона, всё в порядке. Просто моя мама болеет, - молчание, а затем вздох, - Уже очень давно.
- Надеюсь, она скоро поправиться, и ты меня с ней познакомишь, - улыбнулась Гермиона.
- Ага, обязательно познакомлю, - протянул Джеймс и улыбнулся в ответ. Девушка облегченно вздохнула.
- Кхм, - раздалось где-то за спиной Гермионы.
- Драко, - радостно закричал Джеймс и, выскользнув из рук гриффиндорки.
Гермиона поднялась с каменного пола, отряхнула мантию и посмотрела в сторону слизеринца.
Джеймс сковал Малфоя в объятиях и тот слегка улыбнувшись, погладил мальчика по голове. Гермиона не могла поверить своим глазам, Драко Малфой умел по настоящему улыбаться. Неужели она ошиблась, и в этом парне есть хоть что-то человеческое?
Заметив удивленный взгляд гриффиндорки, Малфой выпрямился, и на его лице снова застыло самодовольство. Гермиона тяжело вздохнула. Нет, она никогда не ошибается.
***
Драко Малфой бродил по школе и искал глазами черноволосого мальчишку. Он уже был на трансфигурации, именно этот предмет был первым у первокурсников Гриффиндора, но Джеймса там не было. Зато был Рон Уизли, драки, с которым ему чудом удалось избежать, да и то лишь благодаря неадекватной девчонке, которая принялась целовать рыжее недоразумение, прямо на глазах у детей. Увидев эту картину, Драко был немного удивлен. Он не вникал в любовные романы Уизли, но прекрасно помнил, что в прошлом году он питал более чем нежные чувства к Грейнджер. Конечно в фан-клуб гриффиндорской заучки, Драко Малфой не входил, но всё же променять Грейнджер на ЭТО, глупо даже для голодранца Уизли.
Со вчерашнего вечера гнев на Грейнджер практически выветрился из Малфоя. Подумаешь, Джеймс променял его на эту грязнокровку, при этом выставив его полным идиотом на глазах у гриффиндорских малолеток. Ведь наверняка мальчик преследовал какие-то цели, например, хотел подлизаться к своим Старостам, чтобы в последствие получать поблажки. Драко не любил такие методы, но в целом одобрял поведение Джеймса, лишние проблемы сейчас ни к чему.
Так думал слизеринец, пока не свернул в один из пустынных коридоров Хогвартса и не увидел странную картину, которая заставила его рот открыться от удивления. Возле окна, на корточках сидела Грейнджер, и вытирала щеки Джеймса, каким-то отвратительным розовым носовым платком. Мальчик весело улыбался, а гриффиндорка улыбалась ему в ответ, кажется, им было весело вместе. Малфой вышел из оцепенения минут через пять, собрав всю силу воли в кулак, он сделал несколько шагов вперёд и застыл в нерешительности. Впервые Драко почувствовал неловкость, ему не хотелось разрушать эту идиллию. Он уже давно не видел Джеймса таким счастливым, в последний раз кажется ещё год назад, когда они вместе с Нарциссой были на пляже. Тот день был счастливым и для самого Драко, последний день свободы, последний день перед принятием Метки. Рука слизеринца машинально потянулась к левому запястью, которое невыносимо болело.
Малфой нервно кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Девушка вздрогнула, но не обернулась.
- Драко, - радостно вскрикнул Джеймс, карие глаза мальчика засияли. Малфою еле удалось сдержать улыбку. Черноволосый парнишка вырвался из рук гриффиндорки и подбежал к Драко. Затем тонкие руки Джеймса крепко обняли его. Предательская улыбка появилась на лице слизеринца. Джеймс редко проявлял чувства, но если делал это, то со всей душой. Так странно для мальчика, чьей матерью была умалишенная Беллатрисса, иметь душу.
Драко заметил, точнее, почувствовал на себе пристальный взгляд, улыбка спала с лица юноши. Ну конечно, Грейнджер удивлённо смотрела на него своими огромными карими глазами, да ещё при этом улыбалась. Зря ты так Грейнджер, зря.
- Джеймс, я конечно рад тебя видеть, но ещё немного и ты меня задушишь, - сухо произнёс Драко, отцепляя от себя руки ребёнка.
- Извини, - мальчик виновато посмотрел на брата.
- Иди, Грейнджер, я сам его провожу, - бросил Драко в сторону гриффиндорки.
- Не командуй. Я не твоя прислуга, - фыркнула Гермиона.
- Конечно, нет, мы подбираем себе персонал получше, - парировал слизеринец.
Грейнджер начала покрываться красными пятнами, и уже открыла рот, чтобы ответить, но Джеймс опередил её.
- Драко, не обижай Гермиону, - мальчик обиженно ткнул брата локтем. Малфой едва не поперхнулся от удивления, и бросил гневный взгляд на Грейнджер. Она скрестила руки на груди и победоносно улыбалась.
- И в мыслях не было, - процедил Драко. – Пойдём, мне нужно с тобой поговорить!
Он толкнул мальчишку в нишу, которая находилась как раз напротив них, и сам зашёл следом. Джеймс испуганно прижался к стенке, понимая, что разозлил брата своей выходкой. Драко встал напротив мальчика и, скрестив руки на груди, одарил его своим холодным взглядом.
- Что ты здесь делаешь? – не раздумывая начал слизеринец.
- Ты сам хотел поговорить, - потерянно ответил мальчик.
- Я имел в виду, что ты делаешь в Хогвартсе?
- Твоя мама посадила меня на поезд.
- Не ври мне, - делая огромные паузы между словами, произнёс Драко. - Тебя не было на перроне среди первокурсников.
- Я сказал, что твоя мама посадила меня на поезд, про то, что я был на перроне, разговора не было, - фыркнул мальчик и театрально закатил глаза. Драко едва не потерял дар речи от такой наглости, но быстро взял себя в руки. Интересно в кого Джеймс такой изворотливый?
- Джеймс, ты меня знаешь! Либо ты сейчас мне всё рассказываешь, либо я отправлю письмо Нарциссе и скажу, что ты устраиваешь в школе беспорядки.
- Это шантаж! И к тому же это неправда, – возмутился Джеймс.
- Кто сказал, что я действую честно? – губы слизеринца изогнулись в коварной улыбке, мальчик тяжело вздохнул.
- Хорошо, Драко. Утром твоя мама забрала меня из приюта и отправила в Болгарию через камин. Я уже вещи разложил и с другими учениками познакомился. А где-то через час посреди гостиной появилась Нарцисса, сказала мне срочно собираться. Когда я спросил, что случилось, она сказала, что мама хочет, чтобы я учился в другом месте. Мы собрали вещи, и с помощью порт-ключа Нарцисса отправила меня на поезд в Хогвартс. Вот и всё, - протараторил Джеймс.
- Ты ведь не был указан в списках учеников, почему тебя пропустили в школу?
- Твоя мама, написала письмо и попросила передать его Дамболдору, - пояснил мальчик.
Драко внимательно выслушал объяснения брата. Значит, Беллатрисса настояла на том, чтобы Джеймс учился в Хогвартсе. Насколько Драко знал свою тётку, она бы лучше отдала своего сына в Азкабан, чем туда, где ему пришлось бы каждый день общаться с грязнокровками. Что-то здесь не так…
- Малфой, ему на урок пора, - в нише возникла Грейнджер.
- Влезать в чужие разговоры невежливо, тебя этому не учили?! – процедил слизеринец.
- Насколько я успела заметить, за последние две минуты ты не проронил ни слова, так что, наверное, ваш разговор уже закончен. Тебе так не кажется?
- Я решаю, когда разговор закончен, а когда нет. А подслушивать не хорошо, тебя твои родители маглы разве не учили? Хотя откуда им знать о хороших манерах.
- А что ты сам знаешь о хороших манерах? И к тому же я не подслушивала.
- Вы закончили? – подал голос Джеймс. - Я всё ещё здесь и по-прежнему опаздываю на урок.
Оба старшекурсника притихли, они совсем забыли о мальчике.
Джеймсу абсолютно не нравилось, когда о нём забывали, а ещё ему не нравилось, когда кто-то ссорился. Это напоминало ему о семье. Но больше всего мальчика раздражала что-то неведомое летающее в воздухе, как будто множество бабочек, шелест их крыльев казался Джеймсу устрашающим. Такая же атмосфера была в доме его матери, когда на пороге появлялся этот странный человек в длинной чёрной мантии, скрывающей лицо. У него был противный шипящий голос, все его движения были плавными и неспешными, но в тоже время вызывали страх, казалось, в любую секунду он может кинуться и убить. Но мать смотрела на этого странного человека с любовью и это пугало Джеймса больше всего.
- Извини, Джеймс, я отведу тебя, - Гермиона протянула мальчику руку.
- Я сам его отведу, - Драко откинул руку девушки в сторону и взял мальчика за плечо.
- Раз ты так настаиваешь, отведём его вместе! – фыркнула Гермиона, взяла Джеймса за другое плечо, и вытянула из ниши. Драко бросил на неё гневный взгляд и вышел следом.
***
До кабинета Трансфигурации было два этажа и 2890 шагов. Так же Гермиона посчитала все ступеньки, по которым им пришлось пройти, окна в коридорах, и досконально изучила носки собственных ботинок. Всё это лишь для того, чтобы не видеть взглядов учеников, которые смотрели на троицу с удивлением. Ещё бы не каждый день увидишь, как по коридору шествуют гриффиндорка и слизеринец, чуть ли не держась за руки. Со стороны они напоминали счастливую семейную пару, которая отправляла своего единственного ребёнка на первый в жизни урок.
Драко тоже чувствовал себя неуютно, но гордость не позволяла отпустить Джеймса с Грейнджер, в конце концов, он его брат, а не её!
Наконец, на горизонте появилась дверь кабинета, и все трое, не сговариваясь, ускорили шаг.
- Удачного урока, - Гермиона погладила мальчика по голове. Драко презрительно фыркнул.
- Спасибо, - просиял он. Девушка в ответ улыбнулась и, развернувшись, направилась прямо по коридору.
- Мне пора, - пролепетал Джеймс.
- Подожди, - Драко придержал его за плечо, - Не говори никому, что мы родственники.
- Почему? – мальчик искренне удивился.
- Потому что! Просто не говори и всё! Хорошо?
- Хорошо, - Джеймс кивнул в ответ.
- А теперь иди.
Драко подтолкнул его к кабинету, мальчик снова кивнул и быстрым шагом направился к парте у окна.
« Даже здесь он выбрал её место!» - со злостью заметил слизеринец.
Смахнув с плеча несуществующую пылинку, он быстрыми шагами направился к кабинету зельеварения. Через минуту он уже поравнялся с Грейнджер. Иногда она так медлительна.
Выпрямив спину и высоко задрав голову, девушка не спеша, шла по коридору. Драко мельком посмотрел на её лицо и усмехнулся.
- Что-то не так, Малфой? – язвительно поинтересовалась она.
- Это я у тебя хотел спросить. Я то думал, что тебе абсолютно наплевать на то, как ты выглядишь.
- Мне действительно наплевать!
- Ну, тогда это злобный гоблин пробрался ночью к тебе в комнату и наложил столько чар очарования.
- Это сделала сестра Рона.
- То есть, про злобного гоблина я угадал? – с сарказмом произнёс юноша. Гермиона одарила его презрительным взглядом.
- Как ты можешь быть таким гадким?
- Знаешь, мне приходится прикладывать много сил, чтобы казаться омерзительным, - парировал Драко.
- Сомневаюсь. К тому же вопрос был риторическим.
Малфой лишь пожал плечами. Над ними повисло напряженное молчание. Гермиона пыталась не обращать внимания на человека, который идёт рядом, но это было невозможно. Всё равно, что смотреть на ясное небо и стараться не замечать солнца. Он сиял как январское солнце, ярко, но это лишь пустой блеск, без тепла. Именно таким был этот юноша. Некоторые его ненавидели, кто-то любил, но равнодушных не было. Всё, начиная от внешности и заканчивая манерами, было в нём безупречно. Девушкам нравятся подобные типы, а Гермиона всё ещё была девушкой. Так что находится с ним на расстояние вытянутой руки, было как-то неудобно. К тому же, изнутри её разъедало любопытство. Гермионе было жутко интересно, что связывает холодного Малфоя и солнечного Джеймса. Конечно, она знала, что семьи чистокровных волшебников тесно общаются, но между этими двумя было нечто большее, чем просто общение. Казалось, между ними была родственная связь.
- Что вас связывает? – не выдержав, спросила девушка.
- С кем? – Малфой, до этого пристально изучающий пол, удивленно на неё посмотрел.
- С Джеймсом.
В глазах слизеринца моментально вспыхнула злоба.
- Не твое дело, Грейнджер! – процедил он сквозь зубы.
- Мне кажется моё, - упиралась девушка. Малфой смерил её гневным взглядом и скрылся в кабинете зельеварения.
- Всё равно узнаю, - обижено прошептала девушка и последовала вслед за ним.
***
Гарри листал учебник по зельеварению. Не то чтобы он очень любил этот предмет, просто нужно было занять себя хоть как-то пока Рон и Гермиона отводили первокурсников на урок. Как Гарри успел заметить, с ними увязалась Лаванда.
С Джинни он попрощался минут десять назад, предварительно отчитав её за то, что она сделала с Гермионой. Девушка же обвинила его в эгоизме, сказав, что у Гермионы наконец должна появится личная жизнь и хлопнув дверью ушла. Гарри искренне пытался понять смысл того, что сказала ему Джинни. Но только вот слова «Гермиона» и «личная жизнь» сказанные в одном предложение никак не укладывались в его сознание. Ведь он никогда не слышал, чтобы Гермиона говорила «извини, Гарри. Я не могу позаниматься с тобой, у меня свидание» или «Ой, Дин/Джейкоб/ Симус (нужное подчеркнуть) подарил мне такие замечательные серёжки». Поэтому автоматически пришёл к выводу, что у Гермионы нет этой пресловутой личной жизни, а значит, она ей не нужна. Гарри знал, что когда-то давно она встречалась с Виктором Крамом, но ведь всё это было не серьёзно. Затем был Рон. О Гарри, прекрасно помнил, как его раздражали их объятия, как под любым предлогом он уходил, чтобы не видеть этого. Но Рон был его другом, и Гарри пришлось привыкнуть. Со временем он научился делить Гермиону с ним. Потом в жизни Гарри появилась Джинни и её безграничная забота и любовь. Всё это немного отвлекало его, и всё же когда Рон и Гермиона расстались, он был несказанно рад, даже не смотря на то, что пришлось пол ночи успокаивать Гермиону. Теперь не приходилось ни с кем её делить. Почему он предъявлял на подругу права, Гарри не знал. Видимо Джинни права и он эгоист. Ему было плохо, когда она была с кем-то, и омерзительно хорошо, когда она была одна. Это было неправильно, не по-дружески, но ему это нравилось.
В кабинете появился Рон, хмурый, как и всегда. Он бросил печальный взгляд на первую парту у окна и сразу направился к Гарри.
- Где Гермиона? – поинтересовался Гарри, едва Рон подошёл.
- Не знаю, она ушла куда-то, я с лавандой первокурсников отводил, - со скучающим видом сообщил друг.
- Понятно, - недовольно протянул Гарри.
- Слушай, я хотел попросить тебя, - Рон опустил глаза и принялся разглядывать свои ботинки.
- Выкладывай.
- Ты не мог бы…Короче, поменяться со мной местами.
Гарри удивленно посмотрел на друга. В прошлом году Рон убил бы за место рядом с Гермионой, а сейчас…
- Что у вас происходит?
Рон неопределенно пожал плечами.
- Ничего. Всё как обычно. Так ты поменяешься со мной?
- Если надо…
Гарри медленно поднялся и, повесив сумку на плечо, стал собирать со стола учебники.
- Спасибо, ты настоящий друг, - воодушевленно произнёс Рон.
- Всегда пожалуйста. Только не думай, что отделался от меня. Сегодня же вечером всё мне расскажешь! – бросил Гарри и направился в сторону первой парты.
- Обязательно.
Рон с грохотом бросил сумку на стол, затем сел и обхватил голову руками. Этого разговора он боялся четыре месяца.
***
Под градом удивленных взглядов однокурсников Гарри прошёл несколько шагов, присел на ближнее к окну место и разложил книги.
«Теперь нужно придумать, что соврать Гермионе», - пронеслось в его голове. Гарри ужасно ненавидел врать ей, но по стечению обстоятельств делал это постоянно. Иногда это была ложь во спасение, а иногда просто ложь. Часто Гарри врал, потому что сам не понимал где правда, или не хотел понимать, например, когда она спрашивала, почему он так странно на неё смотрит. Был и ещё один вид лжи, он назывался «ложь ради спасения Рона». Именно это предстояло ему сейчас.
Порог кабинета переступил Малфой, кажется, он был на взводе. Затем из-за его спины появилась Гермиона, взлохмаченная и злая. Гарри напрягся.
« Если это и есть «решила подправить её личную жизнь», то я убью Джинни!» - произнес нудный голос в голове гриффиндорца. Тем временем Гермиона обошла Малфоя и прошествовала вдоль класса к своему месту, бросила недоуменный взгляд на Гарри, и раздраженно мотнув головой, присела на стул.
- Ты появилась в кабинете с Малфоем или у меня проблемы с психикой?
- Гарри, я просто пришла ВСЛЕД за ним, - пробормотала девушка, раскладывая на столе книги.
- У вас с ним, точно не… - Гарри осекся под прямым взглядом стальных глаз Гермионы, - В смысле я хотел сказать, он тебя не обидел?
- Я сама кого хочешь обижу.
- Ну это вряд ли.
- Сомневаешься? – девушка коварно вскинула брови.
- Скорее надеюсь, - усмехнулся парень. Гермиона ответила ему легкой улыбкой.
- Слушай, ты ведь не против, что я посижу здесь? А то мы с Симусов чуть не подрались, и я попросил Рона…
- Гарри, ты не умеешь врать. Совершенно не умеешь.
- Я не вру, - возразил юноша, Гермиона неодобрительно покачала головой и уткнулась в книгу.
- Герм, просто Рон…
- Мне абсолютно всё равно, что он не хочет со мной сидеть или разговаривать. Мне всё равно, - сухо ответила она, не отрываясь от книги.
Гарри вздохнул, он ведь знал ей не всё равно. Мысленно юноша пообещал снести Рону голову, если причина по которой он так поступает с Гермионой недостаточно веская.
Но обо всём этом он подумает чуть позже, а сейчас в кабинет Зельеварения вошёл Великий и Ужасный Северус Снейп, скорее просто Ужасный. Профессор оглядел аудиторию пристальным взглядом, который, конечно же, остановился на Гарри.
- Мистер Поттер, для человека который не учит мой предмет, вы очень безрассудны, раз садитесь за первую парту, - с холодной улыбкой произнёс Снейп. - Или надеетесь на помощь Мисс Грейнджер?
- С вами я как-нибудь сам справлюсь профессор, - Гарри поднял голову и встретил разгневанный взгляд Снейпа, - Я имел в виду, что справлюсь с вашим предметом самостоятельно.
- Десять баллов с Гриффиндора, - процедил профессор, в кабинете поднялся недовольный гул, - За излишнюю самоуверенность, Мистер Поттер.
Гарри безразлично пожал плечами.
Некоторые вещи в мире не меняются.
На этом уроке настроение Снейпа улучшилось, а факультет Гриффиндор потерял ещё около пятидесяти баллов.

Глава 6. Ни тени сомнений в голубых глазах…Ничего, что могло бы её спасти…

День, который изменит всё. Он знал, что рано или поздно этот день наступит. Но знать, не значит смириться, а переступить через свой страх не значит перестать бояться. Даже когда мы абсолютно уверены в чём-то, внутри прячется страх. Он словно хамелеон сливается с неоспоримыми доказательствами, с нашей самоуверенностью, но лишь для того, чтобы в самый неподходящий момент появиться и показать своё могущество.
Люциус Малфой не был уверен, в том, что поступает правильно. Только обещание, данное Нарциссе заставило его выйти из Министерства, сесть в карету и произнести одно слово «Хогвартс». Люциус сказал это тихо, едва различимо, в надежде, что никто не услышит. Но его услышали, карета резко рванула вперёд, от неожиданности Люциус вцепился пальцами в край кресла. В последнее время, он стал бояться громких звуков, резких движение, и вообще всего не предусмотренного. Это так странно осознавать, что что-то привычное скоро изменится, странно и страшно. Люциус ощущал горьковатый привкус страха с самого утра. Ни чай, приготовленный заботливой Нарциссой, ни её уверенные искрящиеся надеждой глаза, не помогли Люциусу избавиться от этого. Страх становился сильнее с каждым шагом. Особенно когда в его голове появлялись карие глаза, источающие недоброжелательность и презрение. Это был первый день без зелья забвения, и он начался ужасно. Едва первые лучи солнца коснулись бледного лица Люциуса, он увидел её. Сознание удивительно чётко прорисовывало её образ: длинные спутанные каштановые волосы, израненное окровавленное лицо, с бледными сжатыми губами, закрытые веки и чуть подрагивающие ресницы. Именно такой Люциус видел свою дочь в последний раз. Это было весной, той злополучной весной, когда он впервые принял самостоятельное решение. Было ли это ошибкой? Люциус не знал, но вот проблем в его жизни точно прибавилось. Иногда, бессонными ночами, будучи где-то между сном и явью, Люциус представлял, что бы произошло, если бы Тёмный Лорд был жив. Конечно, Гарри Поттер пришёл бы спасти свою подругу и погиб от палочки Волан-де-Морта, Добро потеряло бы свое главное оружие, а затем потеряло бы всё остальное. Тёмный Лорд одержал бы победу, очистил волшебный мир от грязной крови. Сам Люциус как правая рука Лорда, занимал бы главную должность, например, в том же Министерстве. В его жизни не было бы проблем, но и её бы тоже не было. Именно об этом он думал, когда доставал палочку и произносил непростительное заклинание, о том, что она могла исчезнуть, так и не став частью его жизни. Возможно не самой важной частью, но неотъемлемой.
Именно этими мыслями Люциус утешал себя на допросах в Министерстве, когда сил отвечать уже не было, и хотелось закричать. Например, как сегодня.
Всё начиналось как обычно. Седой аврор, ненамного старше Люциуса, с поблекшими, неизвестно от чего, синими глазами и непроницаемо холодным лицом, монотонно задает вопросы, правильные ответы на которые Люцуис уже выучил. Знали ли вы о планах Того-кого-нельзя-называть? Поддерживали ли его идеи? Находились ли вы под действием заклятия? Имеет ли ваша семья к этому отношение? Длинный поток скучных повторяющихся вопросов, которые ему задавали практически двадцать лет назад, которые ему задавали вчера, и наверняка, зададут завтра. Люциус отвечал сухо, односложно, без интереса. Но сегодняшний день разительно отличался от предыдущих. Люциус понял это, когда седой аврор слегка приподнялся с кресла, прищурил глаза, а затем тихим вкрадчивым голосом произнёс:
- Знакомы ли вы с Сереной Долоховой?
Дыхание перехватило, в горле пересохло, пальцы сжали край стола, с такой силой, что побелели костяшки. Это имя больно резануло по сердцу, и Люциус едва сдержался, чтобы не приложить руку к занывшей груди. Казалось, что кто-то вскрыл едва затянувшуюся рану, которая уже перестала кровоточить, но по-прежнему саднила. Неожиданный вопрос вогнал его в ступор, несколько секунд он пытался собраться с силами, на лице аврора уже появилась победная улыбка, когда Люциус холодно и сухо произнёс:
-Да. Мы учились на одном факультете в Хогвартсе.
Если бы кто-нибудь знал, как тяжело дались ему эти слова. Сколько сил понадобилось, чтобы голос не дрогнул, а лицо не исказилось от боли. Весь его самоконтроль, тренированный годами, едва не рухнул от простого женского имени. Но все же где-то он допустил ошибку, потому что аврор задал следующий вопрос:
- Какие отношения связывали вас с Серенной Долоховой?
Аврор специально заострил внимание на имени, он произнес его так, словно озвучивал диагноз смертельно больному человеку. Это действительно была болезнь, эта женщина была болезнью Люциуса, от которой он пытался излечиться многие годы, но безуспешно… Сознание нарисовало в его голове живое воспоминание.
Стройная девушка стоит у распахнутого окна, длинные каштановые волосы, затянуты в две тугих косы, лунный свет отражается золотом от её светлой кожи, не такой бледной, как у Люциуса, но и не смуглой, из-под прямой чёлки на него смотрят сияющие обманчиво строгие карие глаза, цвета свежего цветочного мёда, а пухлые губы изогнулись в смущенной улыбке. Она идеальна. Только подойдя, ближе он понимает, почему её глаза сияют – в них застыли слёзы, сделав ещё шаг, он замечает припухшие веки, снова шаг, и он заостряет внимание на искусанных в кровь губах. Девушка замечает его заинтересованный взгляд и проводит рукой по щекам, чтобы убрать слёзы. Этот жест оставил на её коже чёрные разводы, кажется это чернила. Если с первого взгляда он посчитал её идеальной, то, теперь понял – она совершенна. Сердце пропустило несколько ударов.
- Какие отношения связывали вас с Серенной Долоховой? – повторил аврор, вырывая Люциуса из счастливых воспоминаний.
- Мы были однокурсниками. Никакие особые отношения нас не связывали, - холодно ответил он.
А ведь он не соврал. То, что их связывало, нельзя назвать этим ограниченным словом «отношения», это было нечто большее, намного большее. Даже слово «волшебство» было бы приуменьшением. Люциус не мог подобрать термин, чтобы назвать то, что между ними происходило. Он зависел, боготворил, сходил с ума. Она была необходима как воздух, даже больше чем воздух. В ней было всё-то, чего так не хватало Люциусу. Она была его сердцем, его душой, его смыслом. Тем смыслом, который он потерял…
Говорят, что у человека одна жизнь, но бывает и одна на двоих. Так было у Люциуса и Серены. До тех пор, пока она не решила, что ему нужна вся жизнь целиком, и не отдала свою половину. А Люциус не просил этой половины! Слишком дорого он заплатил за подарок Серены. Она отдала ему полжизни, а он отдал ей своё сердце, всё целиком. Разве это равносильный обмен? Да и кому нужен бессердечный человек? Кому теперь нужен Люциус Малфой?
Аврор пристально наблюдал за Люциусом, его взгляд метался по бледному лицу, в поисках зацепок. Но их не было, их и не могло быть. Ведь перед ним по-прежнему сидел Люциус Малфой, человек умеющий прятать свои эмоции и чувства, так хорошо, что иногда сам не мог их найти. Даже сейчас, когда внутри всё сжималось, когда дыхание приносило невыносимую боль, когда сердце пропускало удары, на его лице не проскользнуло ничего, только скупое безразличие. Седой аврор тяжело вздохнул.
- Я думаю, вы также знаете её брата Антонина Долохова, того, на чьей совести множество загубленных жизней, человек, который непосредственно связан с ТЕМ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ. Мне кажется, что ваше знакомство с ТАКОЙ семьей негативно отразиться на решении Министерства по поводу вашего дела…
- Тогда, давайте сделаем вид, что я знаком с этой семьей не так хорошо, как вам кажется, - чуть слышно произнёс Люциус и, достав конверт из кармана мантии, положил его на стол. Аврор недоверчиво посмотрел на него, а затем, оглядевшись вокруг, положил конверт в верхний ящик стола.
- Что же, я думаю, мы можем вычеркнуть данный факт из вашего дела, - доброжелательная улыбка появилась на лице работника Министерства.
«Деньги решают всё…» - мысленно заметил Люциус, и едва не усмехнулся.
Аврор заметно повеселел и отступил от болезненной для Люциуса темы. Дальнейший разговор проходил в привычном русле.
Только вот мысли Люциуса не покидала девушка с заплаканными глазами и чернилами на щеках. Его девушка совершенство.
Люциус невольно усмехнулся. Почему же он не заметил очевидного сходства между Серенной и этой девочкой раньше?
Карета резко затормозила. Люциус отодвинул светло-зелёную занавеску и посмотрел в окно. Перед его взором предстал старинный замок Хогвартс. Страх сжал сердце. Вот и всё, пути назад нет.
***
Люциус застыл перед знакомой дверью на несколько секунд. Ему ещё никогда не было так страшно. Сердце бешено колотилось, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди.
Рука взлетела вверх и сделала несколько предупредительных ударов по огромной дубовой двери.
Шаг. И он уже внутри. Как давно Люциус не был здесь. Кабинет директора. Наверное, одно из самых магических мест в Хогвартсе. Сколько детских тайн хранят эти стены.
Дамболдор сидел в своем неизменном огромном кресле и что-то старательно перечитывал.
- Здравствуйте, профессор, - решительно произнёс Люциус. Пожилой мужчина приподнял голову, и улыбнулся.
- Я ждал вас Мистер Малфой, - голубые глаза доброжелательно смотрели на Люциуса, из-под очков половинок. Он и не ожидал столь теплого приему после всего, что было…
- Ждали? – удивленно спросил Люциус.
- Да, я получил письмо от вашей жены несколько дней назад, она всё мне рассказала, - пояснил Дамболдор.
Люциус потерял дар речи. Неожиданно он почувствовал себя обманутым. Ведь он хотел сделать всё сам. А Нарцисса его опередила, и это было ужасно обидно.
- Прошу вас, присаживайтесь, - директор указал на бархатное кресло, которое стояло напротив большого дубового стола. Люциус покорно опустился на мягкое сидение.
Он снова почувствовал себя семнадцатилетним мальчишкой, который устроил фейерверк на уроке зельеварения, чтобы удивить любимую девушку. Именно тогда он впервые попал в этот кабинет. И вместо того, чтобы назначит ему наказание, Дамболдор научил его создавать цветы с помощью волшебной палочки, сказав, что ради любимых надо что-то создавать, а не разрушать. Как жаль, что Люциус забыл об этом важном совете. И любовь стала для него синонимом к разрушению…Зато, он не забыл это заклинание, и даже обучил ему Драко, только вот у сына всегда получались лишь чёрные орхидеи. Помнится, кто-то говорил ему, что цветы, которые создаются с помощью этого заклинания, имеют цвет души создателя. Но Люциус скоро убедился в ложности этого мнения. Вид и цвет зависит от того, кому ты собираешься подарить цветок. Именно поэтому, для Серены он создавал красные розы, а для Нарциссы ландыши.
Молчание затянулось, и Люциус заметно занервничал. Ладони потели, а тонкие пальцы слегка подрагивали.
- Не волнуйтесь, Мистер Малфой, - успокаивающим тоном произнёс Дамболдор.
- Легко вам говорить, - резко ответил Люциус.
- Может быть и так, - лицо директора не покидала доброжелательная улыбка, от этого Люциусу становилось не по себе.
- Когда я смогу поговорить…с ней, - голос предательски дрожал.
- Через несколько минут начнётся собрание Старост, а после этого я приглашу Мисс Грейнджер к себе в кабинет, и вы всё обсудите.
Люциус нервно кашлянул. Мерлин! Он не готов, не готов к этому разговору! Всё вроде бы учтено, стыдно сказать, но ночью Люциус написал речь. Конечно, речь – это слишком громко сказано. Это больше напоминало несвязный набор слов, причём «прости» и «я виноват» повторялось около ста раз.
Дамболдор заметил волнение Люциуса. Это было довольно странно, он не раз видел, как старшего Малфоя допрашивали в суде, как он давал интервью, но никогда не было такой паники в его глазах, никогда его пальцы так нервно не отбивали чечетку. Дамболдор достал из верхнего ящичка флакончик с успокоительным зельем, затем взял стакан и наполнил его зельем.
- Выпейте, так будет легче, - директор протянул стакан Люциусу.
- Спасибо, - потерянно ответил мужчина и осушил стакан.
- Собрание вот-вот начнётся, так что мне пора идти, - сообщил Дамболдор и, поднявшись с кресла, направился к двери.
- Вы уверены, что мне стоит…
- Мистер Малфой, я думаю, что вы и так достаточно долго откладывали этот разговор. Девочка имеет право знать о своём происхождении, - пожилой волшебник остановился у входа и посмотрел на бывшего ученика.
- Я боюсь, она не поймёт меня, - чуть слышно прошептал Люциус.
- Могу сказать вам одно, - директор поправил очки и снова вгляделся в лицо мужчины, - Вам повезло с дочерью. Я не встречал более открытого и доброго человека, чем Мисс Грейнджер. Она способна на многое, и на всепрощение в первую очередь. Естественно она вряд ли сможет принять вас сразу, учитывая то, кем вы являлись и что вы делали. Но она сможет вас принять, в я этом уверен.
- Может быть, она сможет принять и простить, но вот поймёт ли? – надломленным голосом спросил Люциус.
- Это уже зависит от вас, - с этими словами Дамболдор покинул кабинет. Оставив Люциуса наедине со своими мыслями. Весьма опрометчивый поступок.
***
Гермиона разглядывала поверхность стола. Её рука неспешно водила пером по пергаменту, рисуя какой-то узор. Девушка не задумывалась, над тем, что именно рисовала, голова и так была забита мыслями под завязку. Даже за пламенной речью Дамболдора она следила невнимательно, вырывая из общего контекста отдельные слова и фразы. Кажется, речь шла о практике вне стен школы.
Рон сидел справа от Гермионы, и что-то старательно записывал. Заглянув ему через плечо, девушка заметила, что это была домашняя работа по нумерологии. С каких пор он сам делает домашние задания? Гермиона грустно вздохнула, раньше она всегда помогала ему. Ведь Рон ни одной задачки решить не мог, а, сейчас просматривая его записи, девушка с досадой заметила, что не видит никаких ошибок.
«Надо же решил взяться за ум!» - уязвленное самолюбие дало о себе знать.
«Ты же сама этого хотела, помнишь?» - добавил здравый смысл.
А ведь и правда, сколько раз Гермиона говорила Рону, что ему необходимо учиться самому, потому что рано или поздно её не окажется рядом, чтобы помочь. На такие её изречения, он пожимал плечами, а затем невинно улыбался и она улыбалась в ответ, потому что нельзя злится на это рыжеволосое чудо больше одной минуты. Как же она скучает по тому старому, бестолковому, но родному Рону. Этот же человек, который сейчас сидел рядом, казался, абсолютно чужим. Почему-то, девушка отчетливо понимала, теперь она ему не нужна, и от этого на глазах появлялись слёзы.
Юноша заметил на себе пристальный взгляд Гермионы, отложил перо в сторону, собрал все свои бумаги и спрятал в сумку, затем демонстративно отвернулся, сделав вид, что речь директора его ужасно интересует.
- Детский сад, - буркнула Гермиона, и, приложив руку к занывшему виску, продолжила рисовать замысловатые узоры. Интересно, чем она заслужила такое отношение к себе? В глубине души девушке казалось, что она знает ответ на этот вопрос. Гермиона заметила странности в поведение Рона, ещё весной, когда очнулась в больнице после трёх дней комы. Девушка надолго запомнила тот взгляд, которым одарил её Рон, едва она успела открыть глаза. В тот момент Гермиона ещё туго соображала, но ясно увидела в дорогих зелёных глазах разочарование. Девушка не винила его за это тогда, она сама себя ненавидела. Предательство – это страшное слово разъедало её сознание многие недели, а может быть и месяцы. Сколько бессонных ночей она провела, чтобы понять, почему же тогда сдалась. И чем больше она думала, тем очевиднее становился вывод. Это просто было естественно. Естественно звать Гарри, когда плохо. Потому, что с его приходом все страдания заканчивались. Вот и тогда, ей просто хотелось прекратить свои страдания.
Это было эгоистично и неправильно. Но Гарри же простил её за это, он даже не обижался. Когда Гермиона пыталась попросить у него прощение за свой поступок, он взял её за руку и тихо произнёс:
- Ты должна извиняться лишь за то, что позволила ему мучить себя. Ты должна была позвать меня сразу же…
Затем Гарри крепко обнял её, так крепко, что едва не повредил едва сросшиеся кости. В тот момент она была счастлива. Он простил. Он всё понял.
Почему же Рону так тяжело простить её за это? Неужели он не понимает, как ей больно и тяжело без него?
- Я рад, Мистер Малфой что вы решили посетить нас, - строго произнёс Дамболдор.
- Простите профессор, пришлось разрешать конфликт между первокурсниками, - холодный голос старосты Слизерина заставил Гермиону вздрогнуть, она подняла взгляд от поверхности стола.
Драко Малфой стоял в нескольких метрах от неё. Он выглядел подавленным, в душе девушки зародилось что-то похожее на дурное предчувствие.
- Могу ли я узнать, между кем возник конфликт? – вежливо поинтересовался директор, разглядывая семикурсника.
- Джордж Маккинзли из Слизерина, и… - он тяжело вздохнул, а затем устало произнес, - И Джеймс Ламт Гриффиндор.
По залу прокатилась волна вздохов и усмешек. Конечно, если в школе возникали конфликты, не сложно было предположить эмблемы, каких факультетов носили его участники.
- С ними всё в порядке? Никто серьезно не пострадал? – строго спросил Дамболдор.
- Маккинзли в порядке, Ламт в больничном крыле, - сухо ответил Малфой.
Гермиона сжала в пальцах разрисованный листок, подавляя желание тут же встать и побежать в больничное крыло. Дамболдор неодобрительно покачал головой.
- Мадам Помфри, сказала, что с ним всё будет хорошо, - поспешил успокоить директора слизеринец.
- Хорошо, Мистер Малфой можете присаживаться.
Драко кивнул и направился к своему месту.
- Не можешь научить своих щенков манерам? – чуть слышно буркнул Рон.
Драко резко развернулся и бросил на Уизли презрительный взгляд, на секунду Гермионе показалось, что сейчас он достанет палочку и прибьет не в меру болтливого старосту. Она толкнула Рона ногой под столом.
- Эй, ты чего?! – возмутился он, потирая ушибленную ногу.
- Думай, когда говоришь! Они же дети! – прошипела девушка и смерила друга гневным взглядом. Рон фыркнул и отвернулся.
Серые глаза впились в Гермиону, так словно их обладатель мечтает превратить её в горстку пепла. Девушка заерзала на стуле.
«Между прочим, я спасла тебя от непредумышленного убийства! Мог бы спасибо сказать!» - именно эти слова гриффиндорка попыталась вложить в свой ответный взгляд, направленный на Малфоя. Юноша лишь хмыкнул, а затем демонстративно развернулся и направился к своему месту, где его ждала взволнованная Паркинсон.
Гермиона с интересом наблюдала за слизеринцами. Брюнетка потянула Драко за рукав и одними губами спросила: «Как он?» Юноша молча кивнул и ободряюще сжал руку девушки. Гермиона с облегчением вздохнула. Почему-то этот жест Малфоя вселил в не уверенность в том, что с Джеймсом всё хорошо.
«Надо будет сходить к нему после собрания», - решила девушка и снова почувствовала на себе тяжелый взгляд. Она посмотрела на стол Слизерина, и тут же заметила пасмурные серые глаза, от них исходила агрессия и осуждение. Гермиона хотела равнодушно отвернуться, но тут её внимание привлекло что-то яркое пятно. Рукав мантии Малфоя сполз, открывая взору, белые битны, сквозь которые просачивалась кровь. Девушка не знала, что отразилось на её лице в этот момент, но слизеринец поспешно потянул рукав вверх и сжал край чёрной ткани бледными пальцами.
«Неужели это первокурсники его так?» - поразилась Гермиона, но не успела развить мысль дальше.
- Я полагаю, инцидент исчерпан, и мы можем продолжать, - примирительно произнёс Дамболдор.
- Сегодняшний день показал, что в нашей школе взаимодействие между факультетами ничтожно мало, а кое-где граничит с враждой, - продолжил директор бросил взгляд на старост Слизерина, а затем на Гриффиндорцев. – Поэтому, я считаю, что Хогвартсу необходимо проводить побольше мероприятий, на которых могли бы присутствовать всё факультеты. Посовещавшись с преподавателями, было принято решение, что на практику магических сил ученики будут отправляться в парах. Пуффендуй будет проходить практику вместе с Когтевраном, а Гриффиндор вместе со Слизерином.
В зале поднялся недовольный шум. Девушка закрыла лицо руками. То к чему стремилась и чего так страстно желала Гермиона, только что испортили, причём не исправимо. Дамболдор видимо сошёл с ума!
Судя по недовольным взглядам слизеринцев, они были того же мнения. Паркинсон беззвучно произносила какие-то ругательства, на Малфоя Гермиона вообще побоялась смотреть. Но этого и не понадобилось, слизеринский принц, подал голос.
- С чем связанно именно ТАКОЕ распределение? – сухо поинтересовался он.
- Мы попытались объединить наиболее враждующие факультеты, - спокойно ответил директор.
- А вы не боитесь, что мы поубиваем друг друга?
- Мистер Малфой, я не думаю, что вы способны на убийство, - мягко произнёс Дамболдор, слизеринец усмехнулся. – Точнее я считаю, что вы выше этого.
«Выше этого? Он? Вы издеваетесь!» - пронеслось в голове Гермионы. Девушку вспомнила свою поездку на Хогвартс-экспрессе, и содрогнулась. Этот аристократ способен не только на убийство, он способен на что угодно!
- В любом случае, всё что произойдёт, будет на вашей совести, - без интереса произнёс Малфой и скрестил руки на груди.
- Всё же, я надеюсь на ваше благоразумие, и надеюсь, что непредвиденных ситуаций не будет, - заключил директор. – Думаю, на сегодня собрание окончено.
Студенты быстро собрали свои вещи и поспешили на выход.
Староста Слизерина поднялся со своего места и направился к выходу. Паркинсон покорно последовала за ним.
- Мистер Малфой, не могли бы вы задержаться?
Драко резко остановился и удивленно посмотрел на директора.
Гермиона злорадно хмыкнула, так ему и надо! Не будет больше так смотреть на неё!
Она собрала свои записи и решительно двинулась к выходу.
- Мисс Грейнджер, я бы попросил задержаться и вас, - голос Дамболдора заставил девушку споткнуться, и она едва не влетела в Рона, который не спешно шёл перед ней.
Так, а вот это уже не смешно! В голове Гермиона начала перебирать все возможные причины, которые заставили директора оставить её после собрания. Последней и наиболее рациональной мыслью было, то, что сейчас начнутся разбирательства по поводу драки первокурсников.
- Мне тоже остаться? – поинтересовался Рон. Видимо мысли у них с Гермионой были схожи.
- Нет, Мистер Уизли вы можете быть свободны.
Рон непонимающе уставился на директора, затем перевёл взгляд на Гермиону.
«В чём дело?» - немой вопрос застыл в его глазах, девушка неопределенно пожала плечами. Юноша неодобрительно качнул головой, и вышел из зала.
- Мисс Паркинсон, вы тоже можете идти, - обратился директор к слизеринке, которая сжимала руку Малфоя.
- Но профессор… - начала Паркинсон.
- Вы свободны, - строго повторил директор.
Слизеринка посмотрела на Драко, словно спрашивая разрешения, он молча кивнул. Легкой походкой танцовщицы, изредка оглядываясь, девушка скрылась за дверью.
Большой зал опустел. Дамболдор оценивающе оглядел двух семикурсников. И мысленно усмехнулся. Два потрясенных взгляды были устремлены на него. Растерянность. Смятение. Он ещё никогда не видел, чтобы эмоции так одинаково отражались в глазах людей.
- Я прощу вас следовать за мной, - мягко произнёс директор и вышел из зала. Оба подростка последовали за ним.
Через пару минут Гермиона поняла, что они направляются в кабинет Дамболдора. Внутри неприятно закололо. В последний раз она была там очень давно, ни к чему хорошему посещение этого кабинета не приводило. Она мысленно успокаивала себя тем, что ничего страшного не произошло, но в душе зарождалась паника. Обычно Дамболдор приглашает в свой кабинет, только когда происходит что-то серьёзное, например, чтобы сообщить о смерти близких…Сердце сковал страх, и Гермиона резко остановилась.
- Грейнджер, забыла, как ходить? – буркнул Малфой, едва не врезавшись в девушку.
- Извини, - сухо ответила она и, переступив через собственный страх, продолжила движение.
«В конце концов, если бы случилось что-то плохое, Дамболдор сообщил бы до собрания…» - успокаивала себя девушка и посмотрела на директора, который шёл в нескольких метрах от неё.
- Ну что довольна? – снова подал голос слизеринец.
- Ты о чём? – Гермиона непонимающе уставилась на него.
- Из-за тебя, между прочим, нас туда ведут.
- Что значит из-за меня? Я вроде бы ничего плохого в своей жизни не сделала, - оправдывалась девушка. – Скорее всего, это из-за драки.
- А кто виноват в драке? – язвительно спросил юноша.
- Вражда факультетов? Больная психика студентов Слизерина?
- Какая к чёрту психика?! Это ты виновата!
- Ты что головой ударился, Малфой? – чуть громче, чем следовало, возмутилась Гермиона, директор бросил на семикурсников неодобрительный взгляд.
- Сбавь громкость, Грейнджер! – прошипел юноша.
- Извините, - смущенно добавила девушка, Дамболдор отвернулся.
- Так причём тут я? – спросила гриффиндорка чуть слышно. – Это я заставляла детей швыряться друг в друга заклинаниями?!
- Не понимай всё буквально, Грейнджер! - Малфой картинно закатил глаза. – Маккинзли назвал тебя грянокровкой, а Джеймс заступился за тебя. Снова.
Гермиона опешила. Но в душе появилась приятное тёплое чувство. Есть ещё кто-то кроме Гарри, кто готов за неё заступиться, и это было чертовски приятно. Хотя вместе с этим приятным чувством появилось и неприятное. Действительно, она была виновата в этой драке, пускай и косвенно. А если Джеймс серьёзно пострадал? Она же никогда себе этого не простит!
- Как он? – виновато спросила она.
- Нормально, только теперь весь в горошек, - слизеринец усмехнулся.
- В смысле?
- Маккинзли наслал на него какое-то заклинание, и теперь Джеймс вылитый мухомор.
- Бедный мальчик, - вздохнула Гермиона. Точно сейчас быстро разберётся с проблемами и сразу в больничное крыло.
Дамболдор остановился напротив огромной двери и подождал семикурсников. В пламенном диалоге, они и не заметили, как отстали от директора на приличные метров восемь.
- Мистер Малфой, я попрошу вас подождать здесь, - обратился директор к юноше.
- Хорошо, - без интереса ответил Драко и, прислонившись спиной к шершавой стене, прикрыл глаза. Лучше всего у него получалось ждать. Он привык…
Дамболдор слегка приоткрыл дверь и развернулся к Гермионе.
- Мисс Грейнджер, я хочу вас предупредить, - мутные голубые глаза впились в лицо девушки, - Это будет не совсем обычный разговор.
Гермиона кивнула. Липкая рука страха сильнее сжала сердце, по коже пробежался холодок. Плохой знак. Очень плохой.
***
Девушка покорно последовала за директором. Едва она переступила порог кабинета, как её почувствовала сильный запах успокоительного зелья, она невольно зажмурилась от резких ноток мяты и лимона.
- Здравствуй Гермиона, - произнёс холодный голос. Девушка резко открыла глаза от испуга и вжалась в стенку. Перед ней стоял он – один из её мучителей, убийца, не человек, монстр. Воображение рисовало ужасные картинки из её прошлого. Снова холод, боль и сырость. Красные глаза и кровь. Руки машинально сжались в кулаки, пальцы до боли впивались в кожу. Сердце бешено заколотилось, дыхание перехватило, кровь пульсировала с такой скоростью, что казалось, виски сейчас разорвутся. Страх. Дикий животный страх снова завладел её сознанием.
- Ч-ч-ч-то он здесь делает? – заикаясь, прошептала Гермиона.
- Мисс Грейнджер, я думаю, вам стоит присесть, - Дамболдор обхватил девушку за плечи, подвел к огромному креслу напротив камина. Гермиона не отрываясь, смотрела на Люциуса Малфоя, он выглядел потерянным. Серые глаза обеспокоено метались по лицу резко побледневшей девочки.
- Выпейте, - директор протянул Гермионе стакан, со странной фиолетовой жидкостью, она моментально его осушила.
Теплая волна прокатилась по горлу и наполнила каждую клеточку тела девушки, странным практически эйфорическим спокойствием.
«Транквилизатор», - подумала Гермиона, она всегда так называла сильнодействующие успокоительные.
- Что он здесь делает?! – более твердым голосом спросила девушка и посмотрела на Дамболдора.
- Мисс Грейнджер, мне бы хотелось, чтобы вы успокоились, - мягко произнёс директор. Казалось, проникновенные голубые глаза забрались в её душу и высосали страх. Она машинально выпрямилась.
- С каких пор в Хогвартс пускают Пожирателей? – с презрением выплюнула девушка и посмотрела в лицо Люциуса Малфоя. Мужчина побледнел, под тонкой кожей проступили багровые синяки. Гермиона заметила, что сегодня этот монстр выглядит как-то странно. И дело было не только в болезненном внешнем виде, но и в самом взгляде стальных глаз, казалось, что в этом взгляде сосредоточилась вся боль мира. Девушке стало жаль его.
- Извините, - пробормотала она и отвела глаза в сторону.
- Ничего страшного, вы просто немного разволновались, - доброжелательно улыбнувшись, Дамболдор присел на своё место. Люциус Малфой последовал его примеру и тоже сел.
В кабинете повисла напряженная тишина. Теперь Гермиона поняла истинную суть высказывания «тишина оглушает».
- Зачем вы меня вызвали? – не выдержав, спросила девушка. Директор и Малфой переглянулись. Как же Гермионе не понравился этот взгляд. Она невольно почувствовала себя участницей крупного заговора.
- Гермиона, - тихо начал пожилой волшебник, и сердце гриффиндорки сжалось. Назвал её по имени, значит хорошего ждать не стоит. – Как я уже говорил, это не простой разговор. Но мне бы хотелось, чтобы вы выслушали всё до конца и постарались понять.
С каждой секундой становилось все страшнее и не уютнее. То и дело девушка замечала на себе взгляд стальных глаз. Что скрывать она сама смотрела на бывшего Пожирателя, причём это были не мимолетные взгляды, а пытливые долгие, и неприятные для обычного человека. Но перед ней сидел Люциус Малфой, а значит взглядами его не напугать. Мужчина выглядел ужасно подозрительно, пальцы вцепились в подлокотники кресла, спина была выпрямлена до такой степени, что казалось, вот-вот сломается от напряжения.
- Что произошло? – четко проговаривая каждое слово, спросила Гермиона.
Всегда твердый и уверенный взгляд Дамболдора, изменился, в нём появились нотки волнения. Старый волшебник понял Гермиона Грейнджер не готова услышать то, что он собирается ей сказать. Об этом говорили и её не в меру напряженные руки, скрещенные на груди, и стальной практически не пробиваемый взгляд, а ещё тот страх, который скрывался где-то на самом дне её души, как будто она уже знала, что ей предстоит услышать. Нет, она не сможет принять это, не сегодня.
Дамболдор хотел уже отпустить девушку, сказать, что этот вопрос может подождать, но неожиданно посмотрел на Люциуса Малфоя. Как много нового он увидел в этом человеке. В его холодных глазах, было столько боли и отчаянья, что у старого волшебника сжималось сердце. Казалось, боль Люциуса наполняла напряженный воздух кабинета, а Дамболдор вдыхал её, она словно кислота прокатывалась по его горлу, поступала в легкие, а затем неожиданно и резко врывалась в душу. Неужели можно испытывать такую боль?
Этот человек не выдержит ещё день во лжи, это убьёт его. Дамболдор собрался с силами, он должен сделать это.
- Не всё в мире происходит так, как мы планируем Гермиона. Иногда близкие и дорогие люди, вынуждены скрывать от нас важные вещи, потому что не хотят ранить нас. Но всё тайное рано или поздно становится явным, и тогда у нас есть только один выход – смириться и простить. Мы не в силах изменить наше прошлое, даже если мы очень этого хотим. И мы не вправе винить других людей за ошибки ими совершенные Мисс Грейнджер.
Девушка внимательно вслушивалась в слова директора, но так и не смогла уловить суть того, что он пытается объяснить.
- Я хочу познакомить вас с одним человеком, - Дамболдор вздохнул и указал рукой на взволнованного мужчину, - Это Люциус Малфой… ваш отец.
Слова эхом прокатились по кабинету и ворвались в сознание Гермионы с такой силой и мощью, что казалось, через неё пропустили огромный разряд тока. Если раньше она думала, что её сердце бьется быстро, то теперь оно побило все рекорды скорости. Кровь пульсировала в висках, заглушая своим бешеным стуком весь окружающий мир.
Дамболдор внимательно вглядывался в лицо своей ученицы. Шок. Неверие. Снова шок. Её глаза на секунду показались ему сумасшедшими. Взгляд метался от одного лица к другому. Он уже видел её в таком состоянии, прошлой весной, когда девочка едва избежала смерти. Помнится, тогда он боялся, что она не сможет оправиться от шока.
Сейчас он тоже боится.
- Что вы сказали?!– практически шепотом спросила Гермиона. Ей хотелось увидеть в глазах директора хоть что-нибудь, говорящее о том, что всё это не правда. Ложь придуманная неизвестно для чего. Шутка, в конце концов. Но Дамболдор был серьёзен как никогда. Ни тени сомнений в голубых глазах…Ничего, что могло бы её спасти…
- Я понимаю, в это сложно поверить Мисс Грейнджер, но этот человек ваш отец, - успокаивающим тоном ответил директор. Боже, она так надеялась что ослышалась, она так надеялась, что это глупая шутка, или кошмарный сон. Девушка ущипнула себя за руку, на светлой коже появилось огромное красное пятно, но кошмар не растворился. Гермиона всё так же сидела в этом ужасном синем кресле, Дамболдор смотрел на неё своими голубыми полными сочувствия глазами, а рядом сидел он.
- Он…Он… Мой отец?! – девушка резко поднялась с кресла, и едва не села обратно, ноги были ватными.
- Да, - директор попытался сохранять спокойствие, хотя леденящая душу злоба, промелькнувшая в глазах ученицы, заставила его слегка вздрогнуть.
- Это сумасшествие! Это сумасшествие! Я не верю, я не хочу верить во всё это!
Если бы Гермиона могла увидеть себя со стороны, то испугалась бы не на шутку. Обычно степенная и рациональная девушка, сейчас больше напоминала фурию. Растрепанные волосы, покрасневшие щеки, ярость, светившаяся в глазах. Её стальной голос отражался от стен кабинета и заставил всех впасть в секундное оцепенение.
- Вы хоть понимаете, о чём говорите?! Он мой отец?! Вы в своём уме?! Этот…Этот…монстр! – от собственного крика у Гермионы заложило уши. Кровь резко прилила к голове, в глазах потемнело и, сделав шаг назад, девушка едва не рухнула на пол. В ту же секунду Люциус подскочил со своего места, и схватил её за руку, удерживая от падения.
- Пожалуйста, не кричи, я могу всё объяснить! – голос Люциуса дрожал, а в глазах искрилось отчаянье.
- Не трогайте меня! Не смейте ко мне прикасаться! – рявкнула Гермиона и резко выдернула своё запястье из холодных рук Люциуса.
- Мисс Грейнджер! Я думаю, вам стоит успокоиться, - строго произнёс Дамболдор.
- Выпей, - светловолосый мужчина заботливо протянул девушке флакон с успокоительным зельем.
- Нет! – крикнула Гермиона, и в ту же секунду флакон со звоном разбился о стенку, густая фиолетовая жидкость растеклась по полу. Люциус сделал шаг к девушке, в надежде успокоить, но испуганно прижалась к стене.
- Это сумасшествие! Вы не мой отец! Мой отец Джонатан Грейнджер – магл и дантист! А вы… вы… вы Пожиратель и садист! Вы монстр! Я не верю вам! – злобно выплюнула она.
Глаза Люциуса расширились, бескровные губы сжались в тугую полоску.
Нет! Она больше не хочет смотреть в это лицо!
« Бежать! Бежать! Бежать!» - вопило сознание. Гермиона схватила сумку с кресла и выбежала из кабинета. Ноги не слушались, она то и дело запиналась, падала, разбивала колени, но поднималась и бежала дальше. Словно скорость могла стереть из её памяти услышанное. Стены школы проносились вокруг с огромной скоростью. Кто-то кричал, звал её, тогда она начинала бежать ещё быстрее. Нет, никто не заставит её вернуться! Она не хочет больше слышать это! Никогда в жизни!
В лицо ударил прохладный воздух. Камни под ногами сменила мягкая земля. Ноги утопали в грязи. Ледяные капли дождя безжалостно хлестали её по лицу. Это заставляло Гермиону бежать ещё быстрее. Грязь, дождь, ветер…Грязь, дождь, ветер…
Куда она бежала девушка не знала, пейзажи сменялись вокруг невероятной быстротой. От яркой зелени резало глаза, свежий воздух разъедал лёгкие. Невыносимо. Бежать. Не останавливаясь.
Наконец, поскользнувшись на мокром камне, девушка рухнула на землю, что-то острое проехалось по её голове, и по лбу расползалась липкая неприятная жидкость, с навязчивым запахом ржавчины. Гемриона беспомощно распласталась по земле и подняла глаза к небу. Неприветливое стальное осеннее небо. Серое ненавистное серое небо. Такое же, как глаза этого монстра.
Девушка обхватила занывшую голову руками. Пальцы до боли впивались в кожу, казалось, она вот-вот разорвется. Грязь, кровь, дождь, слёзы все это смешалось на её лице и превратилось в невообразимую маску отчаянья. Грязь…Кровь…Грязь… Кровь…
Грязная кровь. У неё грязная кровь. Так всегда было. Она не может быть другой. Никогда.
«Сумасшествие! Сумасшествие! Не верю! Не может быть! Сумасшествие!» - кричала каждая клеточка её тела.

Глава 7. Признания и их последствия...

Гарри удобно устроился на диване и вглядывался в огонь. Что он надеялся увидеть там, юноша не знал. Гостиная Гриффиндора пустовала, и это было странно. Факультет красно-золотых всегда славился самой тёплой и семейной атмосферой, но сегодня всё было как-то не так. Джинни, Лаванда и ещё парочка девчонок отправились по магазинам, Симус и Невил ушли в библиотеку, а остальные, наверное, просто решили отдохнуть в комнатах или отправились выпить по кружечки имбирного пива.
Гарри бы и сам не отказался от прогулки, но, во-первых, голова ужасно болела, а во-вторых, он должен был дождаться Рона. Юноша чувствовал себя как ребёнок перед Рождеством, жаждущий поскорее открыть подарки. Сегодня он не выпустит друга из гостиной, пока всё не выяснит.
Кто-то считает неведение счастьем, глупцы. Неведение – это одна из самых неприятных вещей в мире, по крайней мере, так всегда думал Гарри. Знание часто приносит боль и разочарование, но не знание всегда оставляет чувство какой-то недосказанности, не завершенности. А что может быть хуже этого?
Гарри посмотрел на часы и неодобрительно качнул головой. Собрание Старост закончилось полчаса назад, но ни Рона, ни Гермионы до сих пор не было. Раньше сразу после собраний они спешили в гостиную к Гарри, чтобы провести хотя бы несколько минут вместе. Ему так нравились эти минуты, которые плавно перетекали в часы, а иногда и в ночи. Гарри было так легко и хорошо рядом с друзьями, что он забывал о времени, забывал о войне, о боли, обо всем. В те моменты для него существовали только они: рыжеволосый оболтус Рон и всезнающая милая Гермиона. Как не странно, они знали друг друга уже много лет, но каждый разговор открывал в них новые грани. Им было весело вместе, спокойно и… тепло. Да, именно тепло. Ни один плед в мире не мог согреть Гарри так, как мягкий взгляд карих глаз Гермионы. А шутки Рона, каждый раз заставляли его смеяться так, что скулы начинало сводить, и от этого тоже становилось тепло. Но это было раньше, а сейчас…
Как же он ненавидел это «сейчас»! Постоянная раздражительность Рона, слёзы Гермионы и его собственное неведение. Всё это порождало в душе Гарри страх, с которым он не мог справиться, как не пытался.
Теперь Гарри стал намного чаще вспоминать тот день, когда они втроём ходили на пляж. Пока Рон и Гермиона плескались в воде, Гарри написал на песке простую формулу своего счастья: Рон + Гермиона + Гарри = Дружба. Заметив надпись, Рон покрутил пальцев у виска, а Гермиона улыбнулась и добавила к формуле ещё одно слово «навечно». Это было так наивно и в тоже время, важно для всех троих. Простая надпись. Формула ИХ счастья.
Потом поднялся ветер, с каждой секундой он пригонял к берегу всё больше и больше безжалостных волн, и постепенно надпись исчезала. Сначала исчезло слово «навечно», затем «дружба», чуть позже «Рон», после вода поглотила «Гермиона». В результате на песке осталось одно «Гарри».
Почему-то воспоминание об этом дне заставило юношу вздрогнуть. Не было ли это пророчеством? Своеобразный намёк Судьбы на то, что в конечном итоге он останется один?
Их дружба сейчас, так же как и та формула на песке стирается волнами обстоятельств.
Гарри всё чаще стал задумываться над этим. Возможно, именно поэтому последние два дня раскалывается голова…
Знакомый голос произнёс пароль, и дверь в Гриффиндорскую гостиную открылась. Сколько сил потребовалось Гарри, чтобы не подскочить с дивана и не накинутся на этого человека с вопросами. Вместо этого юноша лишь немного повернул голову, чтобы удостоверится, что не ошибся. Растрепанные волосы, потерянный взгляд, сутулые плечи, плотно сжатые губы. Нет, Гарри не ошибся.
- Что-то ты долго, - скрывая радость, произнёс Гарри.
- Дамболдор опоздал на собрание, - пояснил Рон и, бросив сумку на кресло, присел рядом с Гарри. - Пришлось немного задержаться.
- Где Гермиона?
- У Дамболдора к ней какие-то вопросы, - сухо ответил Рон и принялся старательно разглядывать собственные ладони.
- Почему ты её не подождал?
- А зачем?
В этот момент Гарри захотелось огреть друга сковородкой по голове, но он вовремя взял себя в руки.
- Что значит «зачем»?! – возмущенно спросил Гарри, - Мы же друзья, не так ли?
- Мы? – на лице Рона появилась усмешка, а взгляд скользнул по лицу Гарри, а затем переметнулся на огонь, - Да, мы друзья…
Гарри сжал руки в кулаки. Эта усмешка на лице Рона взбесила его. Это так смешно?! Когда разрушается дружба?
- Рон, какого чёрта, у вас происходит?! – его вопрос прозвучал резче, чем он ожидал. Рон встрепенулся и удивленно посмотрел на друга.
- Гарри, что с тобой? – обеспокоено, поинтересовался он.
- Что со мной?! Со мной всё в порядке! А вот что с тобой?!
- У меня тоже всё в порядке, - буркнул Рон, и посмотрел в полные гнева зелёные глаза.
- Ваши отношения с Гермионой ты называешь порядком, да? То, что ты избегаешь её, ты называешь порядком?
- Я её не избегаю.
- То есть это не ты сегодня попросил меня поменяться местами на зельеварение? С каких пор ты стал врать мне?
- Я не вру, просто… - Рон прикрыл глаза и приложил пальцы к вискам, - Просто это всё сложно объяснить…
- По счастливой случайности у меня огромное количество свободного времени. И я готов потратить его на то, чтобы выслушать твоё объяснение, - Гарри скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на друга. - И заодно мне хочется получить ответ на вопрос: за что ты изводишь Гермиону?
- Я не хотел её изводить!
- Именно поэтому ты делаешь так, чтобы она страдала? – воинственность в голосе Гарри пугала его самого, но злость на Рона не позволяла ему контролировать себя.
- С чего ты взял, что она страдает? - язвительно произнёс юноша.
- А ты разве сам этого не видишь? С того самого момента, как вы расстались, её словно подменили…
Гарри было не приятно это осознавать, но всё происходящее с Гермионой он мог списать лишь на то, что она по-прежнему любила Рона. И почему-то этот факт заставлял его нервно кусать губы и сжимать кулаки.
- Гарри, наше расставание точно никак не связанно с её состоянием, - буркнул Рон и отвёл глаза в сторону.
- Тогда что?
Рон словно не слышал вопрос Гарри, он неотрывно следил за огоньками пламени в камине.
- Что тогда? – громче и настойчивее повторил Гарри.
- Не знаю! Может быть, это всё из-за того, что кучка сумасшедших Пожирателей Смерти испытывала на ней древнейшие заклинания темной магии?! – Рон всплеснул руками и резко вскочил на ноги. Его лицо покраснело, а в глазах появился сумасшедший блеск.
– Может быть, потому что из-за своего чёртового героизма, она чуть не отправилась на тот свет?! – рявкнул Рон, а затем словно обессилив, опустился в кресло.
Гарри захотелось ударить себе по голове. Какой же он глупец! Почему не понял раньше такой очевидный факт: Рона мучает чувство вины. То самое противное чувство вины, от которого пытался избавиться и сам Гарри. Почему-то он забыл, что и другие могут чувствовать это…
- Рон, ты не виноват в том, что произошло, - успокаивающим тоном произнёс Гарри, боль в глазах друга заставила его сердце сжаться.
- Не виноват, как же, - хмыкнул юноша и закрыл лицо руками. – У меня было простое задание, следить за Гермионой, пока вы будете разбираться с Волан-де-Мортом. И я не справился…
В комнате повисло молчание. Гарри чувствовал себя неуютно. Последние несколько месяцев он не мог понять, почему Рон ведёт себя именно так. Разгадка была на поверхности, а он её не увидел. Какой же он друг после этого?
- А знаешь, что самое страшное? – надтреснутый голос Рона разорвал тишину в клочья. – Я ведь знал, что она обведёт меня вокруг пальца! Знал! Но всё равно позволил ей это сделать! Я позволил ей подвергнуть себя опасности…
- Иногда Гермиона слишком изобретательна, - попытался пошутить Гарри, но Рон смерил его холодным взглядом.
Тогда, он продолжил более серьёзным тоном:
- Ты ведь не мог посадить её на цепь, или связать. Тем более это бы вряд ли помогло, если Гермиона что-то задумала, то она сделает это в любом случае и даже Империо не заставит её отказаться от задуманного.
- Это точно, - Рон попытался улыбнуться, получилось не правдоподобно.
- В конце концов, если кого-то и нужно винить в сложившейся ситуации, то только Волан-де-Морта и его «гениальные» идеи. Ну или меня…
- Ты здесь не при чем Гарри, - поспешил успокоить друга Рон.
- Знаешь, мне бы хотелось верить в это.
Снова молчание.
Пальцы Рона вжались в обивку кресла, когда услужливая память подкинула ему, воспоминая о том дне. Самые страшные воспоминания в его жизни.

Гермиона увлеченно наблюдала за тем, как дождевые капли разбиваются о стекло. Она была так расстроена, что Гарри отказался взять её с собой. Девушка прекрасно понимала, что это опасно, но было так неуютно сидеть в этой тесной комнатке, когда там за сотни километров от сюда, Гарри и десятки Авроров рискуют жизнью ради Добра. А она могла бы им помочь, с её то знаниями в области магии.
- Гарри, почему нет? – возмущенно спросила она накануне большой битвы.
- Это опасно Герм, ты можешь пострадать! – твёрдо ответил юноша.
- Рон, хоть ты скажи ему, что я большая девочка и могу за себя постоять! – в голосе девушки было полно решимости, карие глаза выжидающе смотрели на него.
- Гарри прав, - холодно произнёс Рон, - Это опасно.
Девушка смерила его убийственным взглядом, он невольно поежился. Иногда она смотрит так, что всю душу выворачивает наизнанку. Это был именно тот случай.
Рон часто вспоминал этот разговор. Пытался понять, что нужно было сказать, чтобы остановить её. Ведь он уже тогда знал, что Гермиона не будет сидеть, сложа руки. Знал, но почему-то ничего не сделал. Видимо потому, что верил ей…
В этот же злополучный день, когда в Норе остались только он и Гермиона, а все остальные отправились сражаться и умирать на благо высшей цели, он молча сидел на кровати и наблюдал за своей девушкой. Гермиона была невероятно красивой сегодня, полупрозрачная шифоновая кофточка открывала острые плечи, длинные волосы спадали легкими волнами, на лице играл румянец от гнева. Как же она злилась на Рона, за то, что он не поддержал её.
- Гермиона, не злись, пожалуйста, - примирительно произнёс Рон, девушка продолжала смотреть на пасмурное весеннее небо. Юноша поднялся с кровати и подошёл к окну.
- Гермиона, - он положил руки ей на плечи.
- Не трогай меня! – процедила Гермиона сквозь зубы.
- Там опасно.
- Я понимаю, не маленькая! – буркнула девушка, и передёрнула плечами, скинув руки Рона. – Но это не для меня сидеть здесь и ждать!
- Думаешь мне охота сидеть сложа руки в тот момент, когда Гарри и большая часть моей семьи рискует жизнью?! – рявкнул Рон, а потом добавил чуть мягче, - Но я остался здесь ради тебя, так что сделай одолжение прекрати дуться.
- Я не дуюсь! – возразила Гермиона, - Просто мне не нравится, что вы меня так опекаете.
Рон обхватил девушку за плечи и развернул к себе лицом. Какой же прекрасной она была, когда злилась. Хотя для него она всегда была прекрасной…
- Мы делаем так, только потому, что ты нам дорога! И мы не хотим тебя потерять, - юноша провел рукой по пылающей щеке Гермионы. – Я не хочу потерять тебя…
В глазах девушки появилось едва заметное тепло, кажется, она оттаяла. Рон подался вперёд и прикоснулся к её мягким губам, ему показалось, что она вздохнула и только потом ответила на его поцелуй. Если бы Рон знал, что это их последний поцелуй, то, наверное, попытался бы растянуть удовольствие, попытался бы уловить каждую мелочь, каждое её прикосновение, каждое легкое движение её губ, попытался бы запомнить этот восхитительный запах от её кожи. Но он не знал, поэтому поцелуй закончился едва начавшись.


- Рон, ты уверен, что им не понадобится наша помощь? – спросила Гермиона, сидя на кровати и разглядывая какую-то книгу по кулинарии.
- Если понадобится, они сообщат и хватит об этом! – буркнул Рон и крепче обнял её.
- Хорошо,- сухо ответила девушка.
Если бы он мог увидеть её взгляд в этот момент, то всё произошедшее позже можно было остановить, но он был так увлечён её волосами, телом, запахом, тембром её голоса. Он просто был влюблён и безоговорочно верил ей.
- Рон, принеси мне зелье от головной боли, - слабым голосом попросила Гермиона и начала массировать виски.
- Ты слишком много читаешь, поэтому и голова болит, - констатировал юноша и, поднявшись с кровати, направился к двери.
- Должно же у меня быть хоть какое-нибудь занятие, пока другие героически рискуют жизнью, - с сарказмом произнесла она и грустно усмехнулась.
Рон лишь пожал плечами и отправился за зельем. Он прекрасно запомнил, как спустился на первый этаж, зашёл на кухню, достал зелье с верхней полки и вернулся в комнату. Даже то, как его рука коснулась дверной ручки, он запомнил, а вот то, что было дальше, словно заволокло дымкой. Страх, когда он не обнаружил её в комнате. Оцепенение, когда увидел на столе листок с аккуратно выведенным единственным словом «прости». Это слово, словно острое лезвие, полоснуло по сердцу, затем ядом проникло в его мозг. Пришло осознание. Она ушла. Сбежала туда, откуда может, не вернуться.
На автомате Рон нашёл метлу. С запредельной скоростью он рассекал небо. Он искал её, но не мог найти. Вскоре ему удалось отыскать Гарри. Рон искал знакомое лицо среди множества Авроров. И снова лезвием по сердцу, когда узнал, что Гермиона не появлялась. А затем был этот крик в его голове. Её крик. Он запомнил этот полный паники взгляд Гарри, который тоже услышал её. Заклинание Зова. Теперь Рон понял почему, она наложила его на них вчера. Она уже готовилась сбежать от него.
Потом вместе в Гарри они летели в логово Волан-де-Морта, летели быстрее, чем когда-либо.
В голове билась одна мысль: «Лишь бы не опоздать!»
Ещё Рон запомнил огромный старинный замок, по которому бегал в поисках Гермионы, но так и не нашёл её.
А затем он увидел самую страшную картину в своей жизни. Из тёмного коридора вышел Гарри. В его зелёных глазах немой крик и отчаянье. А на руках - Гермиона. Её одежда разорвана, кровь покрывает каждый миллиметр её совершенного тела. Сердце разорвалось на куски, к горлу подступил огромный комок, кровь в венах стала холоднее льда. С каждым шагом Гарри дыхание Рона становится тише, пока не исчезает совсем. Он напрягает слух, чтобы понять дышит ли Гермиона. Следующая секунда врезалась в его память, и практически каждую ночь, прежде чем проснуться от кошмара Рон застывал и растворялся в этой страшной секунде отчаянья и мольбы.
А затем её слабый еле различимый среди биения его сердца вдох. Она жива, а вот внутри него что-то умерло. Словно он отдал часть своей жизни за один её вздох.

- Рон, - Гарри потрепал друга за плечо, возвращая в реальность. – Ты в порядке?
- Да, - он встряхнул головой, отгоняя душные мысли. – Просто задумался…
Гарри понимающе кивнул и посмотрел на потухший огонь в камине. Отблеск догорающих угольков отразился в его очках. На губах застыл вопрос, который он должен был задать. Он даст другу ещё три секунды и спросит. Раз. Взгляд Рона сфокусирован. Два. Пальцы аккуратно отпускают многострадальную обивку кресла. Три. Тяжелый вздох. Пора.
- Рон, я понимаю, ты винишь себя за то, что произошло, - осторожно начал Гарри, - Но почему ты отдаляешься от неё сейчас?
Несколько секунд ушло у Рона на то, чтобы собраться с силами. Гарри наблюдал за тем, как на лице друга сменяются эмоции: боль, страх и, наконец, полное безразличие.
- Я люблю Гермиону, - Рон вздохнул. - Но я больше не могу доверять ей.
Гарри не ожидал такого ответа, но Рон не дал ему оправиться от шока, и продолжил:
- Проще оттолкнуть её сейчас. Я не смогу выдержать это во второй раз, Гарри. Это сильнее меня. Я не хочу больше ощущать её страдания на себе, я просто сломаюсь.
- Ты не сможешь разорвать то, что вас связывает, - констатировал Гарри.
- Я могу хотя бы попытаться.
Боль в глазах друга заставила Гарри, наконец, понять его. Неожиданно он вспомнил фразу, сказанную Джинни на днях: «… Любовь – это высшее блаженство и самая сильная слабость. Хочешь жить спокойно и без боли – откажись от любви…» Теперь это приобрело для Гарри новый смысл. Рон решил отказаться от любви, от Гермионы.
Наверное, это было правильное решение. Только вот Гарри поймал себя на мысли о том, что он бы не смог так. Он бы не смог отказаться от Гермионы. Никогда. Как бы больно не было.
Дверь гостиной скрипнула, и Гарри машинально обернулся. Сердце пропустило два удара. На пороге стояла бледная Гермиона, под глазами проступали синяки, плотно сжатые губы, казались, бесцветными. В мгновение ока Гарри оказался возле подруги.
- Герм, что с тобой? – обеспокоено, спросил он и протянул к ней руку. Пальцы коснулись ледяной щеки.
- Не сейчас Гарри, - чуть слышно произнесла она. Девушка обхватила его руку слабыми пальцами и убрала от своего лица.
- Что случилось? – строже спросил Гарри и сжал её запястье в своих руках. Какая же она холодная.
Гермиона смотрела на него пустыми стеклянными глазами.
- Не сейчас Гарри, - бесцветным голосом повторила Гермиона. Выскользнув из его рук, девушка аккуратно поднялась по лестнице, держась за стенку. Гарри непонимающе смотрел ей в след. Наконец, она скрылась наверху. Он услышал, как захлопнулась её дверь. Почему-то ему, казалось, что едва она зайдёт в комнату, то рухнет в обморок. Он прислушался. Тишина. Значит обошлось. Хотя кто знает…
Гарри вернулся в гостиную. Рон сидел на том же месте и смотрел на погасший камин.
- Что-то случилось, - хриплым голосом произнёс Гарри и нервно кашлянул.
- Мне всё равно, - сухо ответил Рон, снова нацепив на себя маску равнодушия. Затем поднялся с кресла взял сумку и направился в сторону своей комнаты.
- Поговоришь с ней? – спросил Гарри, когда Рон уже практически скрылся за углом.
- Нет. Не могу. Извини, - чётко проговаривая каждое слово, произнёс Рон и скрылся в полутёмном коридорчике.
Гарри тяжело вздохнул. И закрыл лицо руками. Он хотел получить ответы на свои вопросы, и он их получил. Но эти ответы принесли ему лишь новую боль и разочарование. Если раньше была надежда на то, что всё будет как раньше, то теперь она исчезла.
В неведение счастье. Теперь он практически с этим согласен.
***
Ноги не слушались. Рон был практически готов упасть и разрыдаться. Только вот мужчины не плачут. Он должен быть сильным. Ради неё, ради себя и ради Гарри. Но порой это так сложно быть сильным. Вот и сегодня он смог рассказать Гарри только часть правды. Струсил. Испугался последствий своего откровения.
Рон так и не смог рассказать другу о том, что услышал случайно, той злополучной весной в палате Гермионы. Не смог рассказать про те четыре слова, которые повергли его в шок.
Да, Рон просто побоялся. Сейчас он потерял Гермиону. Если он расскажет обо всём Гарри, то потеряет и его. Не слишком ли много потерь за последние полгода?
Слишком. Он устал от этого. Пусть теперь Судьба решает всё за него, а он просто будет плыть по течению. Иногда так приятно просто побыть зрителем.
***
Драко прислонился затылком к прохладной стене. Ждать он умеет лучше всего.
Копна каштановых волос скрылась за дверью директорского кабинета.
«Что же такого натворила Грейнджер? Неужели использовала на ком-то не лицензированное приворотное зелье?» - юноша усмехнулся собственным мыслям. Нет, заучка на это не способна. Слишком уж правильная девочка. Почему-то, когда она сказала про то, что чары на её лицо наложила младшая Уизли, он поверил. Драко вообще часто ловил себя на мысли, что Грейнджер просто не умеет врать, как будто при рождении на неё наложили заклятье. Она всегда говорила правду в лицо, и именно этим отличалась от Драко. Он не врал, нет, просто умел находить лазейки. Может быть, поэтому на допросе в Министерстве, его так часто испытывали на прочность круцио.
Драко усмехнулся. Он может собой гордиться. Корчась от боли на полу в холодном сером кабинете, он ни разу не закричал. Слизеринец хорошо запомнил изумленные глаза работников Министерства, они смотрели на него с толикой жалости и восхищения одновременно, а затем повторяли болезненные процедуры снова и снова. Разве могли они знать, что Драко уже давно привык к этой боли? У него словно выработался иммунитет.
Этот иммунитет распространялся практически на все виды физической боли, кроме одного. Юноша открыл глаза и огляделся. Удостоверившись, что в коридоре никого нет, он осторожно приподнял рукав мантии и неодобрительно покачал головой. Рана и не думала заживать, сквозь бинты сочилась алая кровь. Но почему? Он конечно не специалист в колдомедицине, но вроде всё делал правильно, обычная рана давно бы уже затянулась. Следовательно, эта рана была необычной. Драко аккуратно заглянул под бинты, и мысленно выругался. Татуировка не исчезла, наоборот она стала её заметнее и чётче на изуродованной коже. Даже устрашающая смесь из запекшейся и свежей крови не могла скрыть очертание ненавистной змеи и черепа. Сколько же неприятностей доставляла ему эта уродливая отметина в последнее время. Ужасная боль не давала спать по ночам, это была не та боль, которую можно терпеть, она сводила с ума. Иногда, казалось, что боль из руки плавно перетекает в голову, и растекается под черепом. Похожие ощущения Драко испытывал, когда Тёмный Лорд заглядывал в его мысли. Юноша давно бы заподозрил что-то неладное в этом, если бы не знал наверняка, что Волан-де-Морт мёртв.
Почему он был так уверен в этом? Драко был там и видел его тело. Правда кто и как его убил, он не знал. Драко просто опоздал, пропустил смерть этого мучителя человеческих душ.
Зато ему удалось увидеть, как Беллатрисса склонилась над бледным монстром и закричала, словно у неё вырвали жизненно важный орган. Десятки Авроров пытались оттащить её от тела, но это было бесполезно. Женщина словно застыла на месте, окаменела, железной хваткой она вцепилась в плечи Лорда, по белоснежным щекам текли слёзы. Драко ещё никогда не видел её такой слабой и беспомощной, он ещё никогда не видел её такой опустошенной. Она любила этого монстра, она потеряла его. Наверное, это было больно...
Кто убил Темного Лорда? Этого не знал никто. Одни говорили, что это был Поттер, другие, что Лорда предал кто-то из Пожирателей Смерти. Слизеринец больше верил во вторую версию. Во-первых, он считал, что Золотому Мальчику просто не хватило бы сил, а во-вторых, однажды ожидая допроса в Министерстве, он наткнулся на важный документ, заключение о смерти, которое гласило, что Волан-де-Морт умер за несколько минут до появления Поттера и Авроров. Конечно, этот документ он нашёл совсем не случайно. Вопрос о том, кому же удалось справиться с Лордом, не давал Драко покоя, ему хотелось найти этого человека. Для чего? Чтобы сказать «спасибо».
В кабинете раздался пронзительный звон, кажется, разбилось что-то из посуды. Юноша подошёл поближе к двери и прислушался. Из кабинета директора раздавалось что-то похожее на крики. Драко едва удалось узнать пронзительные высокие нотки голоса Грейнджер. Он удивленно отшатнулся от двери. Рациональная и правильная гриффиндорка никогда так не кричала. Чем же Дамболдору удалось её так достать? Драко прислушался.
- Это сумасшествие! Вы не мой отец! Мой отец Джонатан Грейнджер – магл и дантист! А вы… вы… вы Пожиратель и садист! Вы монстр! Я не верю вам! – кричала девушка.
Юноша оцепенел. Смысл фразы проникал в его сознание постепенно, и с каждой секундой шокировал всё больше. Она дочь Пожирателя?!
Послышался шум, а затем дверь распахнулась, Драко почувствовал резкий удар в грудь и невольно сделал шаг назад. Грейнджер вылетела из кабинета как пробка, и, скорее всего даже не заметила, что едва не покалечила слизеринца. Девушка бросила на него полный гнева и отчаянья взгляд, а затем рванула прямо по коридору. Драко не понимающе смотрел ей вслед. Он ещё никогда не видел Грейнджер такой взволнованной, испуганной и раздраженной одновременно, это было страшное сочетание.
- Гермиона! – раздалось где-то слева от Драко, он машинально обернулся и застыл на месте. Из кабинета вылетел ещё один до боли знакомый ему человек. Взгляд серых глаз был устремлен в сторону удаляющейся гриффиндорки, тонкие губы теперь уже безмолвно повторяли имя девушки.
- Отец?! – вырвалось у Драко. Это слово было сродни ядерному взрыву, оно отразилось от стен и ворвалось в сознание обоих одновременно. Стальные полные удивления и страха глаза встретились.
- Драко? – Люциус был шокирован не меньше.
Если отец и сын могли бы видеть себя сейчас со стороны. Как же они были похожи. Чёрные дорогие мантии, белые практически бесцветные волосы, не естественно бледная кожа, а главное взгляды. Всё в них было практически идентично, даже эмоции и чувства. Только Люциус пытался понять, как много услышал и увидел его сын. А Драко складывал в голове очевидные факты, и чем ближе он становился к разгадке, тем холоднее становился его взгляд. Это было просто как дважды два. Он понял.
Понял, но не поверил.
- Что происходит? – Драко с трудом вырвал себя из лап оцепенения.
- Я могу всё объяснить, - оправдывался Люциус, стальные глаза метались по лицу сына в поисках чего-то, что позволило бы говорить дальше.
Внутри у Драко всё оборвалось. Он не ошибся. Отец никогда не оправдывался перед ним. Всё действительно плохо. Хуже чем плохо.
- Мистер Малфой, - Дамболдор появился в дверном проёме, отец и сын одновременно оглянулись, - Я думаю вам лучше обсудить всё в моём кабинете.
Директор сделал приглашающий взмах рукой. Люциус выжидающе посмотрел на Драко. Он кивнул и перешагнул порог кабинета. Двое мужчин последовали за ним.
Стоило Драко подойти к директорскому столу, как его ноздри затерзал терпкий аромат мяты, он взглянул в угол комнаты на разбитый флакон, утопающий в густой фиолетовой жидкости, и невольно поморщился. Он ненавидел запах и цвет этого зелья с детства.
Драко опустился в кресло и, подперев голову рукой, уставился в окно. Краем уха он услышал, как Люциус присел в соседнее кресло.
- Может быть, вам стоит выпить это? – доброжелательно поинтересовался Дамболдор, протягивая слизеринцу флакончик с зельем.
- Спасибо, я не слабонервный, - раздраженно буркнул Драко.
- На вашем месте, я бы…
- Вы не на моём месте! – грубо перебил директора юноша. Терпение его заканчивалось.
- Впрочем, как хотите, - сухо ответил Дамболдор и, положив зелье в верхний ящик своего стола, опустился в кресло.
Повисло молчание, такое же напряженное, как и несколько минут назад. Правда теперь вместо своенравной и эмоциональной девочки, напротив Дамболдора сидел холодный и отстраненный юноша. По крайней мере, именно таким, казался слизеринец на первый взгляд. Но директор слишком хорошо знал своих учеников, и видел их практически насквозь. Драко и Гермиона. У них намного больше общего, чем они думают.
- Было бы неплохо, если бы кто-нибудь объяснил мне, что здесь происходит? – прервал молчание напряженный голос Драко и его непробиваемый взгляд устремился к отцу
- Мне кажется, ты и так всё понял, - к Люциусу вернулось самообладание, голос стал жестче, а взгляд холоднее. Пару минут назад на убегающую девочку смотрел абсолютно другой человек.
- Мне всё же хотелось бы услышать это.
- Гермиона Грейнджер моя дочь, - констатировал Люциус. Он это произнёс уверенно и чётко, словно ему приходилось повторять эту фразу ежедневно в течение нескольких лет.
Драко невольно сжал подлокотник кресла, слегка, чтобы не заметил отец. Смысл слов Люциуса, словно яд, медленно проникал в мозг слизеринца. Сердце забилось быстрее. Пришло осознание всего происходящего. Сердце сделало несколько лишних ударов, и кровь с ужасной скоростью прилила к вискам.
Дамболдор не отрываясь, наблюдал за юношей. Шок. Неверие. Снова шок. Всё это он уже видел сегодня. Только вот в карих глазах все эмоции были как на ладони, а в этих пасмурно серых, они словно проходили через какой-то невидимый фильтр и изливались во взгляде полном безразличия.
- Нарцисса знает? – чуть слышно спросил юноша, отходя от шока.
- Да, – коротко ответил Люциус.
- Мистер Малфой, - обратился директор к Драко, - Я понимаю, вам сложно это понять и принять. У вас, наверняка, есть масса вопросов к отцу. Поэтому, думаю, будет правильно оставить вас наедине.
Дамболдор поднялся с кресла, юноша сделал неопределенный взмах рукой и старый волшебник остановился.
- Не стоит. Я и так слишком много узнал сегодня, - холодно произнёс Драко, затем поднялся с кресла и медленно направился к выходу.
- Драко, - позвал Люциус, в надежде остановить сына.
- Я разочаровался в тебе отец, - бросил юноша и вышел из кабинета.
Тяжелая дубовая дверь захлопнулась. Этот громкий звук, разделил жизнь Люциуса на две части «до» и «после». Тайн стало меньше, разочарований больше. Стоило ли это признание таких усилий? Стоит ли эта девочка такой боли?
Светловолосый мужчина прислонился затылком к спинке кресла и закрыл глаза. Он сделал всё что мог. Он сделал свой ход. Теперь остается только ждать…
***
Самообладания хватило ровно до первого поворота. Затем походка из спокойной и размеренной, превратилась в пружинящую, насквозь пропитанной ярость. Каждый шаг – короткий вздох. В глазах Драко сиял нездоровый блеск, открывая миру лишь часть того, что он испытывал. Злость, ярость, неверие, отчаянье, ненависть. Юноша не мог определиться, что сильнее. Его разумом завладели повторяющиеся фрагменты: стеклянные глаза Грейнджер, признание Люциуса. Снова и снова он прокручивал произошедшее в голове. Через несколько минут это уже напоминало извращенную форму садизма. Как это свойственно Малфоям.
Сковавшее его тело и мысли оцепенение не торопилось отступать. Драко спустился к подземельям и остановился возле портрета. Язык почему-то отказывался произносить пароль. Ему не хотелось возвращаться в гостиную своего факультета, наверняка, там будет Пэнси или Блез, и придётся объяснять почему, его руки дрожат, а в глазах плещется злоба. Драко не был готов к объяснениям.
Сейчас ему нужно было тихое пустое место, пара сигарет и немного времени, чтобы всё обдумать. Сжав в кармане пачку сигарет, Драко развернулся на 180 градусов и бодрым шагом отправился на поиски уединенного местечка.
Драко думал, что ненавидеть Люциуса больше уже не возможно. Но он ошибся. Его отец умудрился испортить всю его жизнь, и продолжает портить её сейчас.
«Грейнджер. Грязнокровка. Грейнджер. Его дочь. Грейнджер. Моя сестра…» - непрерывно билось в его голове. Оцепенение сменилось ненавистью, которая прокатилась по горлу и вырвалась наружу едва различимым шепотом.
- Ненавижу тебя Грейнджер…
***
Нарцисса с самого утра не могла найти себе место. Она знала, сегодняшний день будет переломным моментом в жизни её семьи. Испытывала ли она страх? Да, как и любой человек на пороге перемен. Но почему-то в её душе теплилась надежда, что всё наладится и будет лучше, чем прежде.
На улице уже стемнело, но Люциус так и не появился. Уже раз пятнадцать Нарцисса вызывала одного из домовых и спрашивала, не вернулся ли её муж, и каждый раз получала короткое и учтивое: «Нет, хозяйка». Чтобы не терзать бедных эльфов она решила отправиться в кабинет Люциуса. Женщина была уверенна, что именно сюда он направится в первую очередь. Чтобы как-то скоротать время она взяла одну из книг с полочки, но так и не удосужилась прочитать даже название. В голове было слишком много мыслей.
Нарцисса забралась с ногами на диван и обхватила колени руками. Раньше она всегда сидела именно так, в ожидание важных новостей. Такая поза давала какое-то совершенно наивное ощущение защищенности.
Она в последнее время часто винила себя в излишней наивности. Например, Нарцисса до сих пор не могла оправдать себя за то, что, потакая сестре, отправила Джеймса в Хогвартс. С одной стороны это было разумно – там был Драко, с другой – если кто-нибудь узнает о происхождение мальчика, то может случиться что-то непоправимое. Нарцисса, конечно, перестраховалась и отправила письмо Дамболдору, но это не давало полной гарантии на защиту мальчика. Джеймс по незнанию, сам мог рассказать кому-нибудь о своей матери, к счастью, он не знал ничего о своем отце.
А вот сам отец, может выдать себя. Находится так близко к своему сыну, и при этом не иметь возможности обнять его, это тяжело.
Дверь кабинета осторожно отворилась и Нарцисса тотчас подскочила на ноги.
Увидев лицо мужа, женщина тяжело вздохнула. Видимо, всё прошло не так хорошо, как она надеялась…
Люциус удивленно взглянул на Нарциссу, потом отвел глаза в сторону и подошёл к своему столу.
- Почему ты не спишь? – устало спросил Люциус. Он достал бутылку Огневиски и стакан.
- Я ждала тебя.
- Дождалась? – усмехнулся мужчина и осушил стакан с обжигающим напитком.
- Всё настолько плохо? – Нарцисса пропустила грубость мимо ушей и подошла к Люциусу ближе. Тусклое освещение придавало его коже отвратительный оттенок, а глазам сумасшедший блеск, женщина невольно вздрогнула, поймав на себе холодный жесткий взгляд.
- Не все девочки мечтают об отце Пожирателе, - процедил он сквозь зубы, затем выпил ещё Огневиски.
- Ты объяснил ей? – с надеждой спросила Нарцисса.
- Она даже слушать меня не стала, просто убежала…Как от чумы… - боль мужа, Нарцисса чувствовала практически физически.
- Мне жаль, - она аккуратно коснулась его запястья.
- Не надо этого, - отрезал Люциус и отдернул свою руку, - Жалость - это не то чувство, которое я хочу вызывать.
Ядовитое молчание наполнило комнату. Нарцисса не отрываясь смотрела в глаза мужа, пытаясь найти хоть толику надежды. Но всё это было тщетно. Ни надежды, ни злости, даже боль постепенно исчезала, сменяясь пустым безразличием. Этого женщина боялась больше всего. Остатки человеческого внутри него постепенно умирают.
- Иди спать, - чуть слышно произнёс Люциус и подошёл к окну. Он больше не мог находиться рядом с ней. В его душе что-то замерзало, и он не хотел, чтобы Нарцисса видела это.
- Спокойной ночи, - прошептала Нарцисса. Её рука скользнула по спине Люциуса.
Он вздрогнул от этого прощального прикосновения. Оно всколыхнуло в его душе странные, казалось бы, уже забытые нотки.
Дверь захлопнулась, и он обессилено опустился в кресло. Хорошо, что она ушла. Так проще. В кабинете стало холодно без неё, но спокойно. Теперь он один, и не обязательно казаться сильным.
« Это сумасшествие! Вы не мой отец! Мой отец Джонатан Грейнджер – магл и дантист! А вы… вы… вы Пожиратель и садист! Вы монстр! Я не верю вам!»
«Я разочаровался в тебе отец!»
« Вы… вы… вы Пожиратель и садист! Вы монстр! Я не верю вам!»
«Я разочаровался в тебе отец!»
На перебой кричали два голоса в его голове. Люциус закрыл уши руками в надежде, что крики прекратятся. Но они становились всё громче.
- Пожалуйста, замолчите! – взмолился он.
Вся агония сегодняшнего дня вылилась в одну маленькую обжигающую слезинку, которая скатилась по белоснежной щеке и со звоном разбилась об пол.
***
Нарцисса стояла напротив открытого окна. Прохладный ветер обжигал её тело.
Обнаженные плечи сводило от холода. Пальцы нервно вцепились в мягкую ткань ночной рубашки, в глазах отражался свет сияющей луны.
Несколько часов страха, ожидания и надежды. Ради чего? Ради пустоты? Нет, всё не может закончиться так. Она не позволит ему сдаться.
Рука женщины решительно потянулась к перу. И уже через пару секунд на пергаменте с фамильным гербом красовалась надпись: « Мисс Грейнджер…»
Нарцисса заставит девочку выслушать. Она заставит её понять.

Глава 8. Жертва.

Начало нового дня – начало новой жизни. Утро, наверное, самое прекрасное время суток. Всё произошедшее вечером, кажется нереальным и пустым, словно ты уже перевернул эту страницу в книге своей жизни. Первые лучи солнца стирают страхи и ночные кошмары, а в душе появляется странное чувство похожее на надежду.
Но у начала нового дня бывает и другое лицо. Иногда лучи восходящего солнца не приносят с собой ничего кроме разочарования и боли. А предстоящий день пугает своей неизвестностью.
Именно таким было это утро для Гермионы Грейнджер. Девушка проснулась на полу в своей комнате. Тело затекло от неудобного положения, горло болело от ночных рыданий, а глаза невыносимо горели, словно в них налили раскаленный свинец.
Почему она оказалась на полу Гермиона не знала. Девушка вообще плохо помнила то, что произошло, после того как она вылетела из кабинета Дамблдора. В памяти всплывали лишь отрывки вечера: много зелени, от которой режет глаза, воздух, обжигающий лёгкие, и холодные капли дождя, безжалостно бьющие по лицу. Интересно, как долго она пролежала там, в лесу под проливным дождём? Наверное, долго. Точнее достаточно, для того чтобы немного прийти в себя и заодно простыть.
Гермиона попыталась подняться и сделала резкий рывок вперёд, но тело отказывалось её слушаться. Невыносимая боль в мышцах словно приковала к полу. Создавалось такое впечатление, что вчера она пробежала несколько сотен километров. Может быть, так и было, она не могла вспомнить точно.
Девушка снова попыталась встать на этот раз осторожнее и медленнее. Сначала приподнялась на локтях, затем схватилась рукой за угол кровати и присела. От смены положения комната закружилась. Гермиона зажмурилась и мысленно сосчитала до десяти, затем открыла глаза. Комната перестала вращаться.
«Так намного лучше», - девушка облегченно вздохнула. Собравшись с силами, она встала на ноги, но тут же упала, к счастью, теперь на кровать, а то сотрясения было бы не избежать.
Всё познается в сравнение, теперь Гермиона это поняла. После того как она проспала всю ночь на холодном жестком полу, обычная хогвартская кровать показалась ей мягким облаком. Девушка забралась под одеяло и её губы невольно растянулись в улыбке. Плевать, что она одета, плевать, что так, и не сняла ботинки, когда вошла в комнату, главное теперь ей было тепло и уютно. С удивлением Гермиона заметила, что её одежда чистая, видимо здравый смысл работает у неё и в бессознательном состоянии. Действительно, чтобы бы подумали друзья, заявись она в грязной мантии и с рассеченным лбом?
Гермиона повернулась на бок и взглянула в окно. Солнце уже пробиралось в комнату сквозь бардовые шторы, а это значит, что скоро нужно будет вылезти из-под одеяла и окунутся с головой в реальность. Что же её ожидало в этой реальности? Гермиона не могла ответить на это вопрос. В голове некстати всплыла одна единственная фраза, которая заставила девушку содрогнуться.
- Это Люциус Малфой… ваш отец, - уверенно произнёс знакомый голос, и всё переменилось. Всё оборвалось.
Только сейчас Гермиона поняла, что должна была усомниться в этих словах или хотя бы воспринять их как шутку, недоразумение. Но она не сделала этого. Почему? Всё просто: это произнёс человек, которому девушка безгранично доверяла. Дамболдор никогда не говорит ничего просто так, в его словах нельзя сомневаться, можно только принять их как данность. Гермиона смогла это принять, а вот смириться…С этим всё было намного сложнее. Как можно смириться с тем, что твои родители врали тебе на протяжении семнадцати лет? Как можно смириться с тем, что твой настоящий отец Пожиратель Смерти? И, в конце концов, как смириться с чистотой собственной крови?
Ведь так не бывает, что засыпаешь грязнокровкой, а просыпаешься чистокровной волшебницей. Точнее так быть не должно.
Зато теперь, всё встало на свои места. Отсутствие детских фотографий, аллергия на цитрусовые и первая положительная группа крови, когда у обоих родителей вторая отрицательная. Теперь всё встало на свои места.
Гермиона грустно усмехнулась. Она вспомнила, как однажды Дамболдор сказал: «Редко, кто из маглорожденых добивается таких успехов. Вы уникальны, Мисс Грейнджер!»
Гермиона так привыкла быть уникальной. Она считала, что все её успехи в учебе результат ежедневного тяжелого труда, а оказывается всё просто и прозаично. Магия у неё в крови. Вдребезги разбилась иллюзия уникальности. А скольким ещё иллюзиям предстоит разбиться? Девушке не хотелось думать об этом. Ей вообще не хотелось думать, потому что рано или поздно одинокая лодка её размышлений разбивалась о встревоженный взгляд серых глаз. Раньше Гермиона никогда не думала о Люциусе Малфое больше пяти секунд, теперь же этот странный человек занимал все её мысли. Он не раз пытался убить Гарри, служил Волан-де-Морту, да и вообще был мерзким существом по всем показателям.
« Существо», - Гермиона нервно хохотнула. «Существо», так она называет своего отца.
В любое другое время ей показалось бы это странным. Но теперь странности стали нормой.
Люциус Малфой её отец. Этого девушка не могла представить себе даже в самом страшном сне. Человек, не имеющий никаких положительных качеств, жестокий, бесчувственный, холодный и пустой. Гермиона считала его именно пустым. Оболочка без содержимого, просто тело, без души и без сердца. Даже у Тёмного Лорда было «содержимое». Сумасшедшие гнилые идеи, несущие в себе лишь боль и смерть. Но это были его идеи. В какой-то мере, Волан-де-Морт заслужил уважение Гермионы. Человек, способный так яростно отстаивающий свои идеалы, опасен, но всё же силен, у него есть стержень.
В Люциусе Малфое, как считала девушка, этого стержня не было. Он действовал лишь по чьей-то указке, бездумно выполнял приказы, даже жизнь отбирал бездумно. Такие люди недостойны уважения, они даже жалости не достойны.
И как этот человек может быть её отцом?! Даже сама мысль о родстве с ним, вызывала тошноту и отвращение. Нет, он не был её отцом и никогда не будет им. Она не позволит. Никогда.
Раздался требовательный стук в дверь. Девушка вздрогнула и резко присела, кровь прилила к голове, в глазах потемнело. Сердце сжала холодная рука страха. Вдруг это он?
- Это я, Гарри, - произнёс взволнованный юношеский голос.
Гермиона облегченно вздохнула. И тут же обвинила себя в излишней мнительности. С чего бы Люциусу Малфою врываться утром в её комнату? Ответ пришёл сам собой: Малфой хочет утащить её в семейное поместье, запереть в чулане с кучей книг и вязанием, а затем выдать замуж за какого-нибудь чистокровного сноба. Почему-то Гермиона именно так представляла себе жизнь девушек в чистокровных семьях. Гриффиндорка улыбнулась собственным мыслям, её жизнь перевернулась с ног на голову, а она ещё может думать о таких глупостях. Но жизнь проще, когда смотришь на неё сквозь призму цинизма.
- Герм, ты в порядке? – волнение в голосе друга прибавилось.
- Всё хорошо, я сейчас, - крикнула Гермиона и принялась осматривать комнату в поисках волшебной палочки. Девушке ужасно не хотелось, чтобы Гарри видел её в таком состоянии. Палочка нашлась довольно быстро, оказывается, она мирно лежала в кармане мантии. Превозмогая боль в мышцах, Гермиона добралась до зеркала. Взглянув на своё отражение, она раздосадовано покачала головой. На неё смотрела абсолютно незнакомая девушка, в мятой мантии, со спутанными волосами и огромными синяками под глазами. От чар наложенных Джинни вчера не осталось и следа. Гермиона ещё раз недовольно качнула головой, а затем произнесла несколько заклинаний. После этих манипуляций внешний вид гриффиндорки, в целом, улучшился. Теперь есть вероятность, что, увидев её, Гарри не убежит с воплями.
Гермиона подошла к двери и прислушалась. Никаких звуков снаружи не доносилось. Неужели он ушёл? Сердце девушки пропустила удар. Мало того, что в жизни всё не клеится, она ещё и Гарри умудрилась обидеть!
Гермиона дернула ручку и рванула вперёд. Тут же она почувствовала удар, а затем резкую боль в плече. Эти ощущения показались ей смутно знакомыми.
- Ударилась? – обеспокоено поинтересовался Гарри, придерживая девушку за плечи. Гермиона посмотрела на друга, в его зелёных глазах не было ничего кроме волнения и заботы.
- Нет, - соврала она, но тут же исправилась. – Точнее не сильно.
- Извини, я не хотел.
- Гарри, зачем ты извиняешься? Я же на тебя налетела, - усмехнулась Гермиона.
- Я же твой друг, а значит должен предвидеть такие моменты и предотвращать их.
- Хорошо, в следующий раз, когда я споткнусь о какой-нибудь камень, то буду обвинять в этом не свою неуклюжесть, а тебя.
- Если тебе так будет легче, то, пожалуйста.
- И вообще, - Гермиона бросила оценивающий взгляд на друга, - Тебе пора завязывать со спортом.
- Почему? – Гарри непонимающе посмотрел на неё.
- Знаешь, если я ещё раз с тобой столкнусь, то рискую получить сотрясение, - усмехнулась девушка и провела рукой по груди Гарри. Под тонкой тканью рубашки бугрились мышцы.
- Герм, а кому в наше время нужны хлюпики? Девушки предпочитают сильных мужчин, - Гарри растянулся в улыбке.
«Мужчин», - мысленно повторила девушка.
Гермиона ещё раз внимательно посмотрела на друга. Она и не заметила, когда он успел так возмужать. Девушка вспомнила, что ещё несколько лет назад, она могла спокойно смотреть ему прямо в глаза, теперь же во время разговора, чтобы увидеть его глаза, ей приходилось высоко поднимать голову. Гарри стал выше её, чуть ли не на две головы, черты лица стали более грубыми, ярко выраженные скулы и сосредоточенный взгляд делали его старше своих лет.
Гермиона вгляделась в родное лицо. Сегодня он выглядел намного лучше, чем вчера. Синяки под глазами были меньше, и взгляд был не таким усталым и измученным. Но всё же Гермиона заметила, что в родных зелёных глазах появилось что-то новое, и при этом не очень приятное. Кажется, это «что-то» напоминало обреченность. Сердце сделало громкий и болезненный удар, словно напоминало о чем-то или предостерегало.
Грудь Гарри приподнималась под её пальцами, Гермионе показалось, что он дышит прерывисто и часто. Интересно было бы узнать почему?
- Я не помешала? – в знакомом женском голосе слышался звон металла.
Если бы Гермиона и Гарри могли сейчас слышать мысли друг друга, то поняли бы, что их ответы на этот вопрос неожиданной гостьи совпадают.
- Нет, что ты Джинни мы просто разговаривали, - сконфужено ответила Гермиона и инстинктивно сделала шаг назад.
- Нет, не помешала, - чуть помедлив, произнёс Гарри.
- Я рада, - Джинни улыбнулась, но её зелёные глаза метали молнии.
Повисло неловкое молчание. Гермиона заметила, как напрягся Гарри под взглядом своей девушки, казалось, что мысленно она пытает его Круцио.
«О Джинни! Ты всё не правильно поняла!» - вопило сознание Гермионы. Они же не собирались делать ничего такого. Или собирались? От этой мысли девушку передёрнуло.
- Нам пора на завтрак. Рон и Лаванда ждут нас внизу, - констатировал Джинни и, развернувшись на каблуках, направилась к лестнице.
Гарри растерянно посмотрел на удаляющуюся Джинни, а затем на Гермиону.
- Иди, мне ещё сумку надо взять, а потом я вас догоню, - улыбнулась девушка, понимая, что только что избавила друга от душевных терзаний и проблемы выбора. Гарри быстро кивнул. Гермиона повернулась к двери.
- Джинни подожди! – послышался за её спиной голос друга, а затем его удаляющиеся шаги.
«Правильно, так и должно быть», - мысленно успокаивала себя Гермиона.
***
Собрав вещи, девушка направилась к выходу. Проходя мимо зеркала, она остановилась, а затем, помешкав несколько секунд, взяла щетку и принялась расчесывать волосы. Услужливая память сразу подкинула воспоминание из детства.
-В нашей семье ни у кого нет таких непослушных волос, - ласково произнесла мама, проводя щеткой по длинным каштановым локонам. Гермиона тогда обиделась, она всегда была нетерпима к своим недостаткам. А нужно было задуматься. Но разве могла она тогда представить, что её удочерили? Нет, она не думала об этом. Да и к тому же зачем? Гермиона была счастлива, всё её детство прошло в тёплой и уютной атмосфере. Она безгранично любила родителей, и они её любили.
Теперь же появился этот странный человек со своими признаниями. И что ей делать? Неужели она должна полюбить и его?
Девушка взглянула в зеркало. Всё тот же тёплый взгляд карих глаз, вздернутый носик и пухлые губы. Нет даже намека на белую практически прозрачную кожу, нет тонких аристократичных черт, нет стального отлива в глазах. Никакого сходства с Малфоем. Абсолютно.
Гермиона практически была готова запрыгать от радости, как вдруг заметила в зеркале, то, что повергло её в шок. Взгляд. Она не раз видела его. Фирменный самодовольный взгляд Малфоев.
Девушка со злости зашвырнула в ненавистное зеркало щетку, послышался звон и маленькие осколки разлетелись по комнате.
- Я не похожа на него! Тебе ясно?! – злобно крикнула Гермиона и бросила гневный взгляд на разбитое зеркало, в котором она теперь отражалась лишь кусками.
- Не похожа! – повторила она и, схватив сумку, вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
Безмолвные осколки остались лежать на полу.
Девушка так и не смогла понять, что раньше зеркало отражало её внешность, а теперь душу. Прийти к истине через разрушение. Было в этом что-то до боли знакомое. Кто-то уже так поступал.
«Я не похожа на него!» - очередной самообман Гермионы Грейнджер.
***
В Главном зале было многолюдно и шумно. Завтрак шёл полным ходом. Поэтому, когда несколько запоздавших гриффиндорцев переступили порог, этого практически никто не заметил. Джинни аккуратно поцеловала Гарри, и одарив Гермиону убийственным взглядом, направилась к своему курсу. Девушка устало качнула головой. Она наживает себе врагов с ошеломляющей скоростью…
Рон, Лаванда, Гарри и Гермиона присели на свои места.
Девушка взяла стакан с соком и тут же поставила его на место.
- Что-то не так? – спросил Гарри, заметив разочарованный взгляд подруги.
- Апельсиновый сок, - констатировала она.
- И? – зелёные глаза смотрели на неё непонимающе.
- У меня аллергия на цитрусовые, - пояснила девушка.
- Мог бы запомнить уже, - бросил Рон, не отрывая глаз от тарелки. Гермиона удивленно посмотрела на него. Она упоминала о своей аллергии только однажды, когда Миссис Уизли приготовила лимонный пудинг, где-то года два назад. Неужели Рон помнит об этом?
- Если бы я знал, то я бы запомнил, - буркнул Гарри и, демонстративно развернувшись, заговорил с Невиллом.
- Ты помнишь о таких мелочах? – не скрывая удивления в голосе, спросила Гермиона.
- Когда ты попробовала лимонный пудинг в гостях у моей мамы, твой нос превратился в огромную красную картошку. Такое сложно не запомнить, - усмехнулся Рон. В его голосе появились знакомые тёплые нотки.
- Я и не думала, что ты помнишь.
- Ты вообще редко обо мне думаешь. А вот о Гарри, - ядовито ответил Рон, и на его лице снова появилось показное равнодушие.
- Причём тут Гарри? – чуть слышно прошипела девушка. Рон сделал вид, что не услышал вопроса, он развернулся к Лаванде и порывисто поцеловал её в щеку. Браун вздрогнула, а затем растянулась в улыбке.
Гермиона клацнула зубами. Почему он так с ней?! За что?!
Ладно, она подумает об этом позже, сейчас и так полно проблем.
Девушка пробежалась глазами по столу первокурсников и тяжело вздохнула. Джеймса не было, наверняка он ещё в больничном крыле. Чувство вины не заставило себя ждать. Мальчик пострадал из-за неё, а она даже не удосужилась навестить его.
«Всё из-за этого чёртового Малфоя!» - мысленно рявкнула Гермиона.
Малфой…
Знает ли он?
Её взгляд непроизвольно скользнул по столу Слизерина.
Вопреки обычному своему поведению, Драко Малфой водил ложкой по тарелке, явно что-то рисуя. Пэнси Паркинсон что-то увлеченно ему доказывала, но Гермионе почему-то казалось, что слизеринец не слушает свою девушку. Он вообще выглядел как-то странно, бледнее, чем обычно, под глазами синяки, Малфой словно постарел лет на пять. Слизеринец поднял голову и Гермиону пронзил холодный взгляд стальных глаз, полных…ненависти. От неожиданности она едва не подпрыгнула на месте. Никаких сомнений не оставалось. Он знает! Внутри всё сжалось от страха, а сердце забилось быстрее.
Где-то над головой раздался странный звук. Девушка посмотрела наверх, под потолком медленно и вальяжно парил белоснежный филин. Ухоженная птица показалась Гермионе смутно знакомой.
***
Как же он устал. Драко Малфой приложил пальцы к вискам. Бессонная ночь и выкуренная пачка сигарет давали о себе знать. Головная боль не отступала ни на секунду, а мерное гудение и шум Главного зала, привносили в эту боль новые нотки.
Драко поймал себя на мысли, что то и дело смотрит на гриффиндорский стол. Он и раньше смотрел туда, в основном, чтобы позлить Поттера или Уизли. Сегодня же мотивы были другими. Как бы абсурдно это не звучало, но ему не терпелось увидеть Грейнджер. Скажи ему об этом, кто-нибудь ещё вчера утром, он бы шею ему свернул. Но вчерашний вечер изменил многое…и многих. Драко ужасно хотелось увидеть лицо Грейнджер, чтобы понять, что она мучилась этой ночью так же как он. Ему хотелось знать, что она полностью разбита, уничтожена…
Грейнджер появилась в Зале со всей своей свитой. Едва взглянув на неё, Драко разочарованно качнул головой. Потерянная, испуганная, расстроенная, но не разбитая. И выглядит не так плохо, как могла бы. Ложка со скрежетом прошлась по тарелке.
- Драко ты в порядке? – обеспокоено спросила Пэнси.
- Тебе не надоело спрашивать? – резко ответил слизеринец, но, заметив, обиду в зелёных глазах исправился. - Извини, просто ночь не задалась.
Слева от них послышалось хихиканье Кребба и Гойла.
- Не в том смысле! – рявкнул Драко и бросил на них испепеляющий взгляд. С лиц слизеринцев пропали улыбки, оба уткнулись в свои тарелки. Как же Драко нравилось, когда его боялись. Внутри появилось странное тёплое чувство.
«Власть…» - сладко прошипел противный голосок в голове слизеринца. Да, он любил это. Действительно любил. На секунду ему даже удалось отвлечься от своих проблем и размышлений. Но лишь на секунду.
- Почему ты меня не позвал? Может быть, я бы помогла чем-нибудь? – Пэнси коснулась руки Драко. Он едва рефлекторно её не отдернул, но сдержался.
- Спасибо, но ты бы всё равно не смогла ничего сделать, - Драко попытался улыбнуться. И тут же мысленно добавил: « Хотя помогла бы, если бы вернулась в прошлое и кастрировала моего отца». Сама идея показалась бредовой, зато на лице появилась правдоподобная улыбка.
- Я всегда рядом. И всегда готова тебе помочь, - ласково произнесла Пэнси и сжала его руку своей. Драко благодарно кивнул.
- А знаешь, что Милисента рассказала мне вчера?
Драко понял, что дальнейший разговор с девушкой будет бесполезным и пустым, поэтому вернулся к своему старому занятию. Как ему казалось сейчас, рисовать ложкой на каше куда интереснее, да и думать не мешает в отличие от болтовни Пэнси.
А Драко было о чём подумать. Например, о том, что будет дальше? Он пожалел о том, что бросил курсы прорицания ещё на пятом курсе. Это бы ему сейчас пригодилось.
На свете было множество вещей, которые юноша не любил и одна из них – неизвестность.
Не любил, слабо сказано, скорее он ненавидел неизвестность.
С детства Драко привык к правилам и жесткому распорядку, он любил строить планы и считал, что вся его жизнь уже предопределена, а тут такое… И что дальше не понятно.
Цепь его мыслей разорвало что-то неприятное и липкое, зародившееся в груди. Кто-то смотрел на него.
Он поднял голову и натолкнулся на ненавистные карие глаза. Грейнджер смотрела прямо на него и даже не скрывала этого. Какого чёрта она так смотрит?! Издевается?! Драко бросил в её сторону испепеляющий взгляд, и девушка побледнела. Испугалась?
«Правильно Грейнджер! Бойся меня!» - мысленно злорадствовал Драко.
Мысленные проклятия, посылаемые им гриффиндорке, прервал непонятный звук над головой.
Он посмотрел наверх и едва не поперхнулся от удивления. Птица пронеслась над столом Гриффиндора, а затем, развернувшись на 180 градусов, направилась в сторону Драко. Через пару секунд белоснежный филин опустился на слизеринский стол.
- Это же филин твоей мамы, - констатировала Пэнси.
- Шторм? – удивленно произнёс Драко, разглядывая птицу. Филин недовольно постучал лапкой по столу, указывая на письмо. Юноша аккуратно отцепил конверт, птица поднялась в воздух и уже через минуту исчезла из поля зрения.
Драко недоверчиво посмотрел на письмо. Это было довольно странно, Нарцисса писала ему два дня назад. Наверняка, что-то случилось…
Слизеринец нетерпеливо открыл конверт с гербовой печатью. Пасмурно серые глаза быстро скользили по строчкам. И чём больше он вчитывался в это письмо, тем сильнее билось его сердце в этот раз от гнева и злости.
- Какого чёрта?! – сквозь зубы процедил Драко, его пальцы судорожно сжали пергамент.
Невольно подняв голову, он встретился с прямым взглядом карих глаз.
«Грейнджер!» - ядовито прошипело сознание.
***
Гарри изучал учебник по нумерологии, точнее делал вид, что внимательно его изучает.
На этом уроке, как и на пяти предыдущих он сидел с Гермионой. Это показалось ему пыткой. Гарри ужасно боялся поймать на себе пронзительный взгляд карих глаз. Как оказалось, он боялся зря, девушка ни разу на него не посмотрела. Судя по напряженному лицу и крепко сжатому в тонких пальцах перу, порхающему по пергаменту, она была увлечена решением задачи. Сам же Гарри никак не мог сосредоточиться на числах. Все его мысли занимали события, произошедшие сегодня утром. В воображение постоянно всплывал один и тот же фрагмент: Гермиона выбегает из комнаты, испуганная и потерянная, не замечает его возле своей двери, затем Гарри чувствует слабый удар в грудную клетку, и она оказывается в его объятиях. Это было так неожиданно и… превосходно. Да, именно это слово Гарри подобрал для того, чтобы описать своё состояние в тот момент. Ему так понравилось видеть её смущенную улыбку и облегчение в глазах, когда она поняла, что он и не собирался уходить. А ещё ему понравилось держать её за плечи, она такая хрупкая, кажется одно неверное движение и разобьется.
Потом Гермиона что-то говорила. А он отвечал словно на автомате, потому что не слышал её слов, всё его внимание привлекали её губы. Иногда он смотрел в её глаза, было в них какое-то беспокойство. И Гарри непременно хотелось узнать, что произошло, может быть, он смог бы помочь ей? Или просто обнять. Когда Гарри смотрел на неё, внизу живота появлялось что-то тёплое и тягучее. Непривычное ощущение, он не чувствовал его раньше… Но самое страшное произошло, когда Гермиона приложила свою руку к его груди. Тоненькие пальчики показались холоднее льда, но Гарри бросило в жар и дыхание перехватило, сердце пропустило пару ударов, а затем словно взбесилось и начало разрывать грудную клетку изнутри. Юноша боялся, что не сможет устоять на ногах от этого ощущения. Хорошо, что он держал её за плечи, хотя теперь не известно кто кого держал. Гарри был готов упасть… или улететь. Он ещё сам не определился.
Затем в голову пришла сумасшедшая мысль, почему-то ему захотелось прикоснуться к её губам. Только прикоснуться, ничего больше, только для того, чтобы понять какие они на вкус. Губы Джинни например, были приторно сладкими. Иногда от этой сладости даже тошнило. А вот какими были губы Гермиона, Гарри не знал, даже не задумывался раньше. А сейчас ему яростно захотелось почувствовать это. В конце концов, Рон знает вкус её губ, а чем он хуже Рона? Да он не был хуже. И он был готов. Там возле комнаты он был готов поцеловать Гермиону. Поцеловать спонтанно и неожиданно, чтобы она не успела понять, что он хочет сделать, чтобы не успела оттолкнуть. Но судьба не всегда дает нам то, что мы хотим. Появление Джинни стало для Гарри самым большим разочарованием. Но в тоже время юноша понял, что Джинни спасла его от самой большой ошибки.
Сейчас сидя на уроке, Гарри понимал, что целовать своего друга это не логично и не правильно, это только всё разрушит. Но если это не правильно, то почему же ему так хотелось этого? Почему ему так хочется этого сейчас…
Эти мысли заполонили голову бедного гриффиндорца и заставили чуть ближе наклониться к девушке, слегка, чтобы она не заметила. Из открытого окна подул легкий ветерок, он растрепал волосы Гермионы и Гарри почувствовал, что его носа коснулся непонятный аромат. От неё странно пахло сегодня – дождем и травой. Такой необычный свежий запах. Довольно приятный…
- Мистер Поттер, - раздался громогласный голос профессора Вектор, где-то над его головой.
Гарри ошарашено посмотрел на преподавателя, видимо она задала ему какой-то вопрос, причем не в первый раз.
- Я не знаю, - чуть слышно произнёс Гарри. Каким бы не был вопрос, этот ответ был стандартным.
- Что не знаете? – профессор удивленно на него посмотрела. – Вы не знаете, как закрывать окна?
По кабинету прокатилась волна смеха. Гарри едва не ударил себя по голове. О, Мерлин! Он полный идиот! Она просто попросила закрыть окно.
- Я закрою, - мягко произнесла Гермиона. Девушка поднялась со своего места и с грохотом закрыла старое окно, затем вернулась назад. Гарри благодарно кивнул, Гермиона лишь смущенно улыбнулась и снова уставилась в свои записи. Юноша вздохнул, у Гермионы что-то случилось, а тут он со своими поцелуями…
«Идиот! Полный идиот!» - мысленно ругал себя Гарри.
***
День тянулся невыносимо долго. Гермиона надеялась, что благодаря занятиям сможет хоть немного отвлечься, но едва ли у неё это получилось. Даже лекцию по нумерологии она записывала через слово, а когда дело дошло до задачек, она смогла решить лишь пару из них. Гермиона смотрела на свои записи и невольно находила в них букву «М», переводила взгляд на окно и там видела пасмурно серые глаза. Казалось, что напоминания о Люциусе Малфое были везде. Это раздражало. К счастью, главное напоминание сегодня не появлялось на занятиях. Драко Малфой исчез из поля зрения девушки сразу после завтрака. Гермиона осторожно посмотрела в сторону задних парт. Да, она не ошиблась, Паркинсон сидела одна и что-то упорно записывала, раньше девушка не замечала такого рвения в учебе у слизеринки. Может быть, потому что редко смотрела в её сторону?
Паркинсон словно почувствовав взгляд Гермионы, приподняла голову, и презрительно посмотрела в сторону гриффиндорки. Девушку передёрнуло от взгляда этих зелёных глаз, и она быстро отвернулась. Гермиона и не думала, что зелёные глаза могут быть такими отталкивающими и холодными. Может быть потому, что привыкла к мягкому взгляду Гарри? Девушка посмотрела на друга, который с интересом читал нумерологию. Неужели и он решил, наконец, взяться за ум? С одной стороны это радовало Гермиону, а с другой она боялась, что станет Гарри не нужной. Точно так же как и Рону…
Если она не будет нужна им обоим, тогда кому она будет нужна? Ответ пришёл быстро и неожиданно. Перед глазами промелькнуло детское измазанное чернилами лицо, обрамленное тёмными волосами. Гермиона невольно улыбнулась, вспомнив лучезарного Джеймса. Она сама не знала почему, но этот мальчик был ей дорог. Иногда ты даже ещё не знаком с человеком как следует, а уже понимаешь, что ваши судьбы тесно переплетутся. Так было у Гермионы с Джеймсом, она знала его несколько дней, но уже успела полюбить как родного брата. Между ними была невидимая обычному глазу связь.
Едва в мыслях Гермионы появился этот черноволосый мальчишка, как внутри возникло чувство вины. Он заступился за неё, а она даже не поблагодарила его за это.
«После занятий обязательно к нему схожу», - мысленно констатировала девушка.
В кабинете поднялся шум, Гермиона вынырнула из океана собственных мыслей и огляделась вокруг. Студенты спешно собирали вещи.
- Ты идёшь? – поинтересовался Гарри, складывая учебные принадлежности в рюкзак.
- Да, - тихо ответила девушка. Надо же она умудрилась пропустить окончание занятия.
- Гарри можно попросить тебя об одолжение? – собирая вещи в сумку, спросила Гермиона.
- Всё что хочешь, - слегка улыбнувшись, произнёс Гарри.
- Ты же сейчас пойдёшь в гостиную? Не мог бы отнести мою сумку?
- Без проблем. А ты куда?
- Я хочу навестить Джеймса.
- Хорошо, - Гарри коротко кивнул.
- Спасибо, - просияла Гермиона в ответ и протянула ему сумку.
- Только не задерживайся ладно? – заботливый голос друга заставил Гермиону смущенно улыбнуться.
- Я постараюсь, - бросила девушка и поспешила к выходу.
***
Драко Малфой сидел на подоконнике в одном из многочисленных коридоров Хогвартса и перечитывал письмо, полученное им за завтраком. Каждое слово впивалось в его память, казалось, что никто и никогда не сможет вытащить их оттуда.
Судьба действительно странная штука. И вся её странность заключается в том, что она непредсказуема. Каждый раз, когда человек в чём-то уверен, в игру вступает правая рука Судьбы – Его Величество Случай. Драко убедился в этом на собственно опыте. Какова была вероятность того, что обученный филин Шторм, верой и правдой служивший Малфоям несколько лет, перепутает адресатов и доставит письмо не тому, кому надо? Кажется, что это практически невозможно. Но всё же это произошло.
Именно благодаря этой ошибке глупой птицы, Драко читал письмо адресованное Гермионе Грейнджер. Раньше он любил читать письма, написанные его матерью, теперь же каждое слово, выведенное аккуратным почерком, словно лезвие резало по сердцу и заставляло ненавидеть как отправителя этого письма, так и адресата. Но адресата всё же больше.

«Мисс Грейнджер!
Я понимаю, что вы вероятнее всего даже не станете читать это письмо и сразу выбросите его в камин, но всё же я рискнула вам написать. Мне понятна ваша реакция на признание моего мужа. Вы вправе ненавидеть Люциуса, и я нисколько вас за это не осуждаю. Многие люди его ненавидят и есть за что. Он бывший Пожиратель Смерти, убийца, тиран, вы прекрасно это знаете. Я больше чем уверена, что вы были свидетельницей его злодеяний, и наверняка считаете Люциуса монстром. Но вы не могли видеть то, что видела я. Вы никогда не приходили в его кабинет на рассвете, лишь для того, чтобы узнать смог ли он пережить эту ночь. Вы никогда не слышали его тихие рыдания за дверью. Вам не дано понять, что значит просыпаться от его криков по ночам, когда он бьётся в конвульсиях и кричит лишь ваше имя. Вы ни разу не видели той боли, которая скрывается в серых глазах. Вы не видели, а значит, вам не понять…
Я гордая женщина и никогда никого ни о чем не просила, но сейчас я прошу! Нет, я умоляю! Дайте ему шанс! Постарайтесь понять! Помогите ему сохранить остатки человечности. На это способны лишь вы Мисс Грейнджер! Люциус нуждается в вас как ни в ком другом! Мы все нуждаемся в вас...»

Драко перечитывал эти строчки уже много раз, но всё это никак не укладывалось в его голове. Его мать – Нарцисса Малфой, женщина, которая никогда никого не умоляла, и даже просьбу о помощи считала унизительной, пишет такое письмо чёртовой Грейнджер!
Неужели весь мир сошёл с ума?! Куда делось это Малфоевское благородство?!
Она всё разрушила. Убила всё-то, во что Драко свято верил. Во всём виновата только Грейнджер. Ненависть к гриффиндорке росла с каждой секундой, заставляя Драко сжимать челюсти с такой силой, что казалось ещё немного и от напряжения повылетают все зубы. Это письмо стало последней каплей. Глаза словно затянуло красной пеленой.
И в голове слизеринца созрел план. Жестокий, нечестный и омерзительный план.
Драко так хотелось сделать Грейнджер больно. Сделать так, чтобы она пожалела, что появилась на свет! Пусть он не может раздавить её морально, зато может физически. Конечно, ему не хотелось марать об неё руки. Именно поэтому, сейчас он сидел на подоконнике, ожидая Крэба и Гойла. Они уже давно ищут способ поквитаться с Поттером, за все: за Лорда, за то, что их отцы сидят сейчас в Азкабане. Избить самого Золотого мальчика было бы банально и просто, а вот Грейнджер идеальная жертва. Слишком слабая, чтобы сопротивляться, слишком гордая, чтобы убежать. План был продуман, цепные собаки готовы, осталось только сказать «Фас!». И он скажет. Драко скажет это и даже не пожалеет. Чем хуже будет ей, тем лучше будет ему. Пусть знает, что нельзя просто так врываться в его жизнь, и портить всё одним своим присутствием. Пусть пожалеет о том, кто она. Пусть прольется немного чистой крови.
- Малфой, ты ли это? – раздался за спиной знакомый голос, Драко машинально обернулся.
В нескольких шагах от него стоял Блейз Забини, на его лице светилась жизнерадостная улыбка.
- А кто ещё? – усмехнулся Драко.
- Почему не был на занятиях? – спросил Блейз и подошёл ближе.
- Не строй из себя заботливую мамашу, - фыркнул юноша. – Если меня не было на занятиях, значит, есть причины.
- Не хочешь - можешь не говорить, - Блейз обижено закатил глаза и присел на подоконник рядом с Драко.
Юноша невольно поморщился, от Блейза за версту разило дорогим одеколоном.
- Тебя Пэнси искала, - сообщил Забини.
- Я в курсе.
- Так почему ты ещё здесь? – юноша удивленно посмотрел на Драко.
- Я что похож на её собачку, чтобы прибегать по первому требованию? – язвительно ответил слизеринец.
- Нет, просто такие девушки как Пэнси на дороге не валяются, - Блейз растянулся в коварной улыбке.
- Ты ещё скажи, что собираешься её увести у меня, - заговорческим тоном произнёс Драко.
- О, нет. Она не в моём вкусе.
- А ну да, ты же у нас предпочитаешь гриффиндорок.
- Что есть, то есть, - усмехнулся Забини.
Драко внимательно посмотрел на друга. Они давно не общались, слишком давно. Блейз заметно похудел и стал выше.
- Что это у тебя? – Драко заметил две тоненьких полоски на щеке Забини.
- А это, так. Младшая Уизли зарядила.
- Боюсь спросить за что…
- Я сделал ей комплимент, а она обиделась, - Забини тяжело вздохнул.
- Знаю я твои комплименты. Хорошо, что вообще жив остался.
Драко прекрасно знал, какие комплименты рассыпает девушкам Блейз, и был весьма удивлен, почему Забини всё ещё может ходить и разговаривать.
- Ну да, ударчик у неё ещё тот, - Блейз потёр щеку, которая до сих пор горела.
- Что это тебя вдруг потянуло на бедных девчонок? Решил вспомнить сказку про Золушку и возомнил себя принцем?
- Нет Драко, принц у нас ты, - Забини дружески похлопал юношу по плечу. – А я так, рыцарь печального образа.
- Точно защищаешь слабых, отдаешь деньги бедным и т.д. и т.п.
- Можно и так сказать, - Блейз растянулся в улыбке. – Слушай, а ты не знаешь, что вчера с Грейнджер случилось?
Драко напрягся, услышав её имя. Руки машинально сжались в кулаки.
«Эта Грейнджер в каждой бочке затычка!» - пронеслось в голове Драко.
- С чего бы мне знать? – буркнул он.
- Просто вас после собрания к директору вызывали, и я подумала…
- Ты слишком много думаешь! И вообще, какое тебе дело до этой гря… - язык не поворачивался произнести это. – Какое тебе дело до этой заучки?
- Никакого. Просто она вчера пронеслась мимо меня с ошеломляющей скоростью, и мне показалось, что ей было ужасно боль, - голос Блейза дрожал, он опустил глаза.
Драко удивленно посмотрел на друга. Если он говорит, что Грейнджер было больно, значит, ей действительно было больно… Способность эмпата досталась Забини от матери, правда раньше не проявлялась. Переломный момент наступил около четырех месяцев назад, на одном из допросов в Министерстве, когда под действием Круцио Забини зачал чувствовать то, что чувствовали авроры пытавшие его. Тогда, он даже забыл о боли, просто наслаждался их эмоциями, среди которых были и страх, и ощущение все дозволенности, и даже влюбленность. Узнав о способностях младшего Забини, его перестали пытать, да и вообще больше не вызывали в Министерство, боялись, что он сможет не только чувствовать эмоции, но и со временем научится читать мысли.
Сам же Драко узнал о способностях друга случайно.
Два месяца назад, когда они всей дружной компанией жили в Малфой-менор, Пэнси получила письмо. Она никому его не показывала, ничего не говорила, просто замкнулась в себе. В тот вечер, Драко и Блейз сидели у камина, и о чём-то разговаривали. Неожиданно, Забини вздрогнул и обеспокоено посмотрел на друга.
- Иди к ней, - чуть слышно произнес Блейз, в его глазах читалось беспокойство и страх.
Драко так и не смог понять, почему послушал друга, но всё же он поднялся наверх в комнату Пэнси.
Картина, которую он увидел была ужасной. Пэнси лежала на полу по её запястью стекала кровь, а рядом лежал кухонный нож. Драко до сих пор отчетливо помнил, как его сердце сковал страх, он так боялся, что опоздал. К счастью, всё обошлось, раны были не глубокими, и Пэнси отделалась легким испугом и две недели пролежала в больнице. В том злополучном письме, работники Министерства сообщали девушке о том, что её отец скоропостижно скончался.
- Блейз, как ты узнал? – спросил Драко сидя у больничной палаты.
- Просто почувствовал, - Забини слегка пожал плечами.

С тех пор Драко безоговорочно верил тому, что говорил его друг.
- Ей действительно вчера было больно, - сухо произнёс Забини. Его напряженный голос вернул Драко в реальность.
- Нам всем бывает больно, может быть, она заслужила это? – ядовито спросил слизеринец.
- Знаешь, свою порцию боли она получила сполна, - в тёмно карих глазах появилась неприкрытая жалость.
- О чём ты? – удивленно вскинув брови, спросил Драко.
- Ты разве не знаешь? Четыре месяца назад, в замке Лорда пытали грязнокровку.
- Я знаю, причем тут Грейнджер?
Драко прекрасно помнил тот день. Он так же знал, что ту девушку едва удалось спасти. Сводки Министерства гласили, что её пытали Круцио около 15 раз, и ещё другими заклинания темной магии. Никто так и не смог понять, как маглорожденной удалось пережить всё это. Даже сам Драко, узнав о тех заклинаниях, которыми её пытали, невольно пожалел девушку. Он бы вряд ли выдержал подобное…
- Ну, ты даешь, Малфой! – Блейз посмотрел на него, как на сумасшедшего. – Этой грязнокровкой была Грейнджер.
- Не может быть… - потрясенно произнёс слизеринец.
Если бы Драко мог увидеть, как вытянулось его лицо, какое неверие и шок отразилось в серых глазах.
«Нет! Нет! Нет! Это не могла быть она!» - отчаянная мысль билась в голове Драко.
На смену шоку пришло оцепенение.
Люцуис был в замке Лорда в тот день, а значит, он видел пытку. Он видел, как Грейнджер корчится на полу от боли, слышал, как она кричит, и ничего не сделал. Люциус не мог просто стоять и смотреть, как убивают его дочь, просто не мог. Или…
Отец, истязающий собственного сына Круцио, разве есть в нём что-то человеческое? Стал бы он вставать на пути у Волан-де-Морта?
Драко слишком хорошо знал Люциуса. Он не стал бы рисковать своей жизнью и репутацией ради сына. А чем Грейнджер была лучше самого Драко? Ничем.
Неожиданно к слизеринцу пришло осознание того, что они с Грейнджер в одной лодке. Может быть, она такая же жертва обстоятельств, как и он сам?
Драко поспешил выкинуть эти мысли из головы. Нет, эта строптивая гриффиндорка его враг, её не нужно жалеть. Грейнджер не заслуживает жалости.
- Драко, - позвал его Блейз, вырывая из омута мыслей. – Даже не смотря на то, кто она, Грейнджер хороший человек и не заслуживает этого.
Забини произнёс эти слова и, встав с подоконника, направился прямо по коридору.
- Блейз, - крикнул Драко, Забини оглянулся и вгляделся в стальные глаза друга. – Не заслуживает чего?
- Ты сам знаешь, - устало бросил Блейз и быстрым шагом направился в подземелье.
***
Юноше так не нравилось находиться рядом с Драко. Он ещё никогда не чувствовал такой ненависти исходящей от одного человека. Рядом с другом было сложно думать и даже дышать, его ярость, злость и холод, словно поглощали Блейза.
« Мне жаль тебя Гермиона…» - пронеслось в голове слизеринца.
***
Едва Забини скрылся за поворотом, как напротив Драко появились Гойл и Крэбб.
- Ты звал? - растягивая слова, произнес Гойл и прислонился спиной к стене. Крэбб встал рядом с ним, скрестив руки на груди.
- Да, - отрешенно произнёс Драко. – Есть одно важное дело…
***
Гермиона спешила по извилистым коридорам Хогвартса. Если утром она просто хотела увидеть Джеймса, то теперь это превратилось в острую необходимость. Почему-то ей казалось, что если она и должна быть где-то сейчас, то именно рядом с этим мальчиком.
До больничного крыла осталось всего несколько шагов, когда девушка поняла, что оставила коробку с конфетами для Джеймса в своей сумке. Мысленно отругав себя за несобранность, она принялась обыскивать карманы мантии в поисках палочки. Когда обыск был закончен, Гермиона невольно констатировала, что палочка видимо тоже осталась в сумке. Девушка передёрнула плечами. Возвращаться в гостиную Гриффиндора не хотелось, а без палочки она чувствовала себя неуютно. Без палочки она чувствовала себя незащищенной, как тогда в тамбуре вместе с Малфоем. Он ведь вполне мог убить её…Жаль, что не убил…
Гермиона качнула головой, в попытках избавится от дурных мыслей. Девушка подошла к лазарету и замерла у двери, затем сделала глубокий вдох и потянулась к ручке.
- Ай, - взвизгнула Гермиона, когда дверь резко открылась и ударила её по голове. Девушка подняла глаза и застыла. Из-под длинной чёлки на неё смотрели темные глаза, при таком освещении они казались практически черными.
- Профессор Снейп? – чуть слышно произнесла Гермиона.
Преподаватель смерил её ледяным взглядом, затем смахнул со лба сальную чёлку.
- Нужно быть осторожнее Мисс Грейнджер, - бросил Снейп, затем снова презрительно посмотрел на неё и быстрым шагом направился прямо по коридору.
Девушка проводила его взглядом до угла. Почему-то Снейп показался ей немного сконфуженным, скорее даже напуганным. Интересно, что он забыл в лазарете?
Гермиона, наконец, открыла дверь. Прощальные лучи солнца проникали внутрь помещения, отчего стены из белых превращались в персиковые. Девушка огляделась вокруг. Все кровати пустовали, кроме одной, самой дальней, Гермиона поспешила к ней.
Джеймс мирно спал. Черные прядки спадали ему на лоб, придавая детскому лицу ещё более трогательное выражение. Даже сейчас весь покрытый красными пятнами, мальчик напоминал ангелочка, почему-то хотелось крепко-крепко обнять его, чтобы защитить от всех проблем и невзгод.
Девушка невольно улыбнулась и присела на край кровати, Джеймс вздрогнул, но не проснулся. Как же ей было спокойно рядом с этим мальчиком, как будто именно здесь было её место. Непонятное ощущение, словно что-то тёплое разливается по телу и становится хорошо, как-то по-домашнему хорошо.
Гермиона протянула руку и аккуратно погладила его по голове, мальчик улыбнулся.
- Мама, - прошептал Джеймс, и девушка испуганно отдернула руку.
Мальчик резко открыл глаза, и улыбка спала с его лица. Во взгляде Джеймса отразилось разочарование, сердце девушки неприятно защемило.
- Извини, я не хотела тебя разбудить, - чуть слышно произнесла Гермиона и виновато опустила глаза в пол. Мысленно девушка осыпала себя проклятиями. Пришла и всё испортила…
- Ничего, я уже выспался, - поспешил успокоить её Джеймс. Мальчику не понравилось то разочарование, мелькнувшее в глазах Гермионы, кажется, он невольно обидел её.
- Я рада, - натянуто улыбнулась она.
- А я рад, что ты пришла, - просиял мальчик в ответ.
- Извини, я хотела прийти ещё вчера, но … не получилось.
- Ничего страшного, - заверил её Джеймс. – Главное, что вообще пришла.
- Как ты? Не скучаешь тут? – поинтересовалась Гермиона и погладила его по голове. Этот жест показался ей слишком материнским, но почему-то уместным.
- Нет, не скучаю. Вчера Пэнси приходила, смотри, что принесла, - воодушевленно произнёс мальчик, тоненькая бледная ручка потянулась к прикроватной тумбочке за большой коробкой шоколадных лягушек.
- Здорово, - как можно мягче ответила девушка. – А я вот без подарка пришла…
- Ничего, - усмехнулся Джеймс, - Тебе и без подарков можно приходить.
- Чем я заслужила такие привилегии? – с напущенной серьёзностью спросила Гермиона.
- Ты хорошая, вот и всё.
- А Пэнси значит плохая.
- Нет, - мальчик напрягся. – Она тоже хорошая, просто другая…
В лазарете повисло молчание. Девушке стало неуютно, её слова задели Джемса, он обиженно надул губы.
- Извини, я не хотела тебя обидеть, - виновато произнесла Гермиона.
- Ты не обидела, - мальчик натянуто улыбнулся. – Только мне интересно, почему ты так ненавидишь Пэнси и Драко?
От неожиданного вопроса Гермиона едва не упала с кровати.
- Джеймс, я не ненавижу их, - устало ответила девушка. – Просто у нас разные взгляды на жизнь, вот и всё. Непримиримые противоречия.
- Непримиримые противоречия… - чуть слышно повторил мальчик.
- Да, именно так…
- Знаешь, а мне мама говорила, что у них с отцом тоже были разные взгляды на жизнь. Именно из-за этого они расстались, - Джеймс тяжело вздохнул.
- Мне жаль. Но так часто бывает в жизни. Люди могут нравиться друг другу, но расхождения во взглядах, нередко делают их врагами.
- Вы с Драко враги? – не унимался мальчик.
- В какой-то степени, - честно ответила Гермиона.
«Мы не враги, мы родственники – это намного хуже…» - мысленно добавила она.
Взгляд Джеймса стал совсем пустым, бледные пальчики сжали белоснежные простыни.
- Разве нельзя преодолеть эти противоречия? – с надеждой в голосе спросил он.
- Конечно можно, - воодушевленно ответила Гермиона.
- Тогда пообещай мне кое-что? – в темно-карих глазах загорелся огонёк.
- Хорошо всё что хочешь, - быстро согласилась девушка, даже не подумав о последствиях своих слов. Просто этот живой огонёк в глаза мальчика отозвался в её сердце странным теплом, она не могла позволить ему погаснуть.
- Пожалуйста, подружись с Драко, - пролепетал мальчик.
Гермиона пожалела о том, что сказала пару секунд назад. Подружиться с Малфоем? Сумасшествие.
- Он хороший, правда, - заметив замешательство в глазах гриффиндорки, произнёс Джеймс.
Драко Малфой хороший?! Бедный мальчик как же он заблуждается!
- Я не могу пообещать этого, - жестко ответила Гермиона.
- Почему? – в глазах Джеймса заблестели слёзы.
- Потому что для дружбы нужны двое, а Драко вряд ли захочет дружить со мной, - констатировала девушка.
- Я попрошу его, он согласиться!
- Не думаю, - процедила она сквозь зубы.
Взгляд мальчика потух, на глазах появились не прошеные слезы, он отвернулся к окну и тихо всхлипнул. Сердце девушки болезненно кольнуло. Неужели для Джеймса это так важно?
- Обещаю, - прошептала Гермиона, - Это только ради тебя!
- Спасибо! - Джеймс просиял в ответ и крепко обнял девушку. – Ты самая замечательная!
- Будем надеяться, - звонкий смех Гермионы прокатился по лазарету.
- Мисс Грейнджер, - возмущенно произнёсла Мадам Помфри за её спиной. – Это лазарет, ведите себя прилично. К тому же время посещений уже закончилось.
- Извините, - прошептала Гермиона сквозь смех, - Я уже собиралась уходить.
- Пожалуйста, поторопитесь, - в голосе Помфри звучал металл.
- Хорошо, - мягко ответила девушка.
- Мне пора, - обратилась она уже к Джеймсу, он понимающе кивнул.
- Придёшь завтра? – с надеждой спросил он.
- Конечно, - просияла гриффиндорка и медленно поднялась с кровати. Через пару секунд она уже стояла напротив выхода.
- Джеймс, - позвала Гермиона, немного приоткрыв дверь.
- Что? – мальчик удивленно посмотрел на неё.
- Спасибо что заступился за меня.
- Всегда пожалуйста, - просиял Джеймс в ответ и принялся рыться в коробке с шоколадными лягушками.
Гермиона усмехнулась и вышла в коридор. Какое же это чудесное время – детство. Нет никаких проблем, забот, есть только ты, твоё счастье и шоколадные лягушки.
Девушка не спеша, шла по пустым коридорам Хогвартса. Стук её каблучков отражался от каменных стен. Коридор слабо освещали несколько факелов, откуда-то потянуло сыростью. Сердце девушки сковало что-то неприятно и липкое, что-то похожее на страх. Наверное именно так чувствует себя жертва загнанная в угол… Невольно Гермиона остановилась и огляделась по сторонам. Никого не было, но странное липкое ощущение того, что за ней кто-то следит, не покидало….

Глава 9. Над пропастью во лжи

За каждый свой шаг мы вынуждены отвечать. Любое действие или бездействие имеет свои последствия. И иногда прошлое врывается в твоё настоящее с ошеломляющей скоростью для того, чтобы разрушить всё окончательно или дать новую надежду, дать новую жизнь. Северус Снейп знал об этом по собственному опыту. Ошибка прошлого ворвалась в его тихую размеренную жизнь два дня назад. Маленький мальчик с чёрными, как смоль волосами и до боли знакомыми, затравленными темно-карими глазами, переступил порог Главного Зала в окружение группы первокурсников. Снейп не сразу заметил его, был слишком погружен в собственные мысли, впрочем, как и всегда. Иногда Северусу казалось, что за пределами его внутреннего мира нет ничего важного, теперь нет. Всё самое важное исчезло из его жизни очень давно, ещё лет шестнадцать назад, вместе с солнечной девушкой с теплыми зелёными глазами, ласковой улыбкой, и по-домашнему мягкими руками. Его личное солнышко исчезло, и на смену ему пришла тьма.
Винил ли Северус кого-нибудь в том, что произошло? Нет, только себя самого. Он не смог уберечь её, позволил умереть. Разве можно после этого доверять ему чью-то жизнь? Разве после такого можно привязываться к кому-то, кого-то любить? Северус Снейп давно ответил на этот вопрос и был готов к тому, что рано или поздно на его могиле напишут: « это был странный человек. Одинокий и странный». Он был готов к одиночеству и пустоте, это было своеобразным залогом спокойствия, защитой от боли. Но Судьба внесла свои коррективы в жизнь преподавателя зельеварения, и в первый день после летних каникул на пороге школы Хогвартс появился он – Джеймс Ламт.
Северус Снейп заметил мальчика только тогда, когда тот оказался возле преподавательского стола, как раз, перед распределением. В целом Джеймс был ничем не примечательным, и абсолютно не интересным Снейпу, особенно, после того как попал на ненавистный факультет красно-золотых. Но через пару секунд после того, как Старая Шляпа прокричала «Гриффиндор», произошло то, что заставило сердце Северуса сжаться от страха и недоумения, Джеймс улыбнулся. Эта полусумасшедшая, полу счастливая улыбка была знакома Северусу Снейпу, причём знакома до такой степени, что часто он видел её в своих снах. Но в его снах, эта улыбка принадлежала отнюдь не маленькому мальчику, а взрослой, холодной и безумно красивой женщине, с которой его ничего не связывало, кроме нескольких лет ненависти и одной ночи забвения. Слишком мало для того, чтобы помнить о ней, но слишком много для того, чтобы стереть её образ из своих снов.
Эту женщину звали Беллатриса Лестрейндж. Холодная, мстительная, жестокая, сумасшедшая – так бы Северус описал её в день первой встречи.
Зельевар невольно протянул руку к верхнему ящику своего стола и достал старую колдографию.


Это был паршивый по всем показателям день. Первый день рождественских каникул, которые по стечению обстоятельств ему пришлось провести в доме Блэков. С того момента как он обидел самую замечательную девушку, прошло чуть больше месяца, а он так и не нашёл в себе сил, чтобы подойти и просто извиниться.
Северус Снейп сидел на мягком диванчике в необъятной тёмно-зелёной гостиной и пил чай с ромашкой и лимоном, заботливо приготовленный Нарциссой.
- Северус перестань киснуть, - пролепетала девушка и потрепала его по волосам.
- Нарцисса, я же просил тебя так не делать! – буркнул он и отодвинулся подальше от чересчур заботливой подруги.
- Какой же ты противный, - прошипела Нарцисса и обиженно надув губы отвернулась к камину, причем развернулась она так быстро и резко, что одна из её длинных кос больно хлестанула Северу по щеке.
- Больно же, - расстроено протянул юноша, и, поставив, пустую чашку на журнальный столик, потёр щёку.
- Так тебе и надо! – буркнула Нарцисса и обхватила колени руками.
Северус хотел ответить ей, даже открыл рот, чтобы произнести что-то резкое. Но тут же закрыл рот, вспомнив, что она его друг, теперь уже единственный друг. Ещё месяц назад всё было замечательно, у Северуса была Лили, которая могла одним своим присутствием раскрасить его серый мир яркими красками. А сейчас её не было рядом, он сам оттолкнул эту светлую девушку своим чёртовым упрямством и глупостью. Зато рядом была Нарцисса – верная, заботливая подруга, которую он не раз про себя называл Лили-заменителем. Она тоже наполняла его жизнь красками, не такими яркими конечно, но всё же. Но в последнее время Северус и Нарциссу постоянно отталкивал. Нет, он ни в коем случае не хотел её обидеть или задеть, просто так получалось. Он не терпел жалости к себе, а она постоянно его жалела. Но такой уж была Нарцисса Блэк. И нужно было либо смириться с этим, либо расстаться с ней. Расстаться он не мог…
- Сильно болит? – виновато спросила Нарцисса, развернувшись и посмотрев на друга.
- Нет, - сухо ответил Северус, хотя в душе был готов заплакать от счастья. Одним из плюсов Нарциссы было то, что она не умела долго злиться, по крайней мере, на него. Вот и сейчас в её глазах не было ни тени злобы, только волнение и бесконечная забота.
- Дай посмотрю, - не выдержала девушка и, слегка приподнявшись на диване, обхватила лицо Северуса беленькими ручками. От прикосновения холодных пальцев боль в щеке поутихла, и Северус едва не замурлыкал от удовольствия, но вовремя опомнился.
- Нарцисса, ну не надо! – взмолился юноша и принялся отталкивать от себя руки подруги.
- Так со щекой у тебя всё в порядке, а вот твоя бледность мне не нравится! – заявила Нарцисса и снова принялась щупать лоб Северуса.
« Иногда она относится ко мне как к ребёнку!» - мысленно констатировал юноша, но сопротивляться перестал и покорился заботливым пальцам подруги.
Осмотр продолжался в течение нескольких минут. Всё это время Северус безразлично наблюдал за разгоревшимся в камине огнём.
- Так мне кажется у тебя температура. Когда ты успел простыть? - строго спросила Нарцисса.
- Я не простужен, это просто нервное, наверное.
- Ага, нервное, - с сарказмом произнесла девушка. - Эта Эванс тебя до могилы доведёт!
Услышав знакомую фамилию, Северус напрягся. Как же он не любил говорить о Лили с Нарциссой.
- Да причём тут она?! – рявкнул юноша.
- Конечно, она здесь не причём, - Нарцисса поднялась с дивана и принялась расхаживать по комнате. – Лили Эванс – ангел воплоти, невинное создание, и она совсем не виновата в том, что Поттер и его компания издеваются над тобой!
- Может быть и так, - без интереса ответил Северус.
- Как можно быть таким наивным?!
- Нарцисса, пожалуйста, давай закроем эту тему, - взмолился юноша и приложил пальцы к занывшим вискам.
- Мы постоянно закрываем эту тему! Хотя именно об этом и нужно поговорить! – в голосе Нарциссы звенел металл.
- Не нужно, - отрезал Северус.
- Я сказала нужно! – рявкнула девушка и топнула ногой. Юноша едва не подскочил от удивления, спокойная и степенная Нарцисса не позволяла себе таких приступов ярости.
Северус смерил оценивающим взглядом подругу, глаза полные злости, раскрасневшиеся щеки, ручки сжатые в кулаки: фурии и те выглядят по дружелюбнее. Всё это навело на юношу ужас, и он невольно вжался в спинку дивана.
- Мы поговорим об этом, и ты выслушаешь меня Северус Снейп! - Нарцисса приблизилась к юноше и бросила на него полный гнева взгляд, он кивнул и нервно сглотнул.
- У меня такое ощущение, что мой старый добрый Северус умер, и на его месте появился ты! Непонятное, вечно унылое существо, с которым просто не возможно говорить больше пяти минут, потому что потом хочется пойти и утопиться! Последний месяц я только тем и занимаюсь, что пытаюсь привести тебя в чувства! Но всё это бесполезно, временами ты даже меня не слушаешь. Мне это надоело! Значит так, либо ты перестанешь, вести себя как живой труп, либо после окончаний каникул я пойду к Эванс и сделаю так, чтобы она пожалела о том, что на свет родилась!
- Ты этого не сделаешь, - пламенная тирада подруги немного привела Северуса в чувства, и его голос сейчас звучал увереннее.
- Ещё как сделаю! Ты меня знаешь, - Нарцисса скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на него.
Что-то в её взгляде заставило юношу поежиться. Он, конечно, считал Нарциссу добрейшим существом, но почему-то мог с легкостью представить то, как она практикует на Лили непростительные заклинания. От этих мыслей сердце похолодело, а по телу побежали неприятные колючие мурашки.
- Что за шум, а драки нет? – за спиной Северуса раздался мелодичный женский голос, он машинально повернулся.
В дверном проёме в длинном тёмно-фиолетовом платье стояла стройная женщина. Даже не смотря на то, что гостья была старше самого Северуса лет на пять, ему казалось, что назвать её девушкой было бы непростительно. Слишком много в ней было шарма и изысканности, не свойственной девушкам.
Её длинные темные волосы цвета воронова крыла легкими локонами спадали на открытые плечи, острые черты смуглого лица придавали ей особый шарм, а в тёмно-карие глаза при скудном освещении казались чёрными и странно манящими. Северус мог бы назвать её красивой, но красота эта была холодной и отталкивающей. Позже юноша понял, что на таких женщин как она можно только смотреть, а вот любить их нельзя.
- Белла, я не думала, что ты приедешь так рано, - радостно произнесла Нарцисса и направилась к женщине.
- Планы изменились, - гостья сдержанно улыбнулась и обняла Нарциссу.
Почему-то эти объятия показались юноше больше официальными, чем семейными.
- Кто этот симпатичный юноша? – усмехнулась женщина и пристально посмотрела на Северуса. От неожиданности у него пропал дар речи, редко кто называл его симпатичным, если быть предельно честными, то никто кроме Нарциссы так его не называл.
- Ой, я же вас так и не познакомила, - театрально ударив себя по голове, пролепетала Нарцисса.
- Это Северус Снейп – мой друг, - с нежностью произнёсла девушка и указала на слегка смутившегося юношу. Северус быстро поднялся с дивана и приветственно, но сдержанно улыбнулся.
- А это моя сестра Беллатриса.
- Беллатриса Лестрейндж, - поправила Нарциссу женщина. Затем она приблизилась к Северусу и крепко сжала его руку.
- Рада, наконец, с вами познакомиться, - ласково произнесла она и смерила юношу оценивающим взглядом.
Северусу стало неуютно под её пристальным взглядом, казалось, что тёмно-карие глаза видели его насквозь. Юноша инстинктивно отступил назад, это вызвало у Беллатрисы легкую усмешку.
- Не бойся меня мальчик, я не укушу, - приторно сладко произнесла женщина.
- Я не мальчик! – возмутился Северус.
- Ну конечно мой дорогой, - снова на её лице появилась усмешка.
Как же ему не нравились эти усмешки и слова! Он не мальчик! Но даже если и так, то это не её дело! Кто она вообще такая?! Раздражение росло внутри Северуса с каждой секундой, раньше он и не думал, что чьи-то слова могут так его разозлить. Но позже он поймёт, что слова, сказанные этой страшной женщиной в тот день, были самыми безболезненными из всех тех, что она скажет ему.
- Кстати, Нарцисса совсем забыла сказать, - Беллатриса посмотрела на сестру, - Приехали Малфои.
- Люциус тоже? – с надеждой в голосе спросила побледневшая девушка.
- Да, он тоже, - констатировала женщина.
Северус обеспокоено посмотрел на подругу. На лице Нарциссы промелькнуло отвращение, которое тут же сменилось показным равнодушием. Снейп прекрасно знал, как Нарцисса относилась к семье Малфоев, особенно к Люциусу. Он часто замечал, как девушка вздрагивает, стоит ему в скользь упомянуть о Люциусе в разговоре. Северус видел, с какой злобой и отвращением Нарцисса смотрел на заносчивого блондина в школе. Поэтому известие о предстоящей помолвке ввергло Северуса в шок, в котором он прибывал и по сей день.
- Тогда мне, наверное, нужно спуститься, - чуть слышно, словно уговаривая себя, произнесла Нарцисса.
- Давай я пойду с тобой, - предложил Северус и уже был готов направиться к выходу, как почувствовал на своём плече цепкие ледяные пальцы.
- Я думаю, Нарцисса и сама сможет поздороваться с будущими родственниками, - Беллатриса сильнее сжала плечо юноши, не давая пошевелиться.
«Откуда в неё столько силы?» - пронеслось в голове Северуса.
- Я бы хотел…- начал юноша, пытаясь вырваться из цепкой хватки женщины.
- Нет, Северус. Белла права, мне пора привыкать… - с грустью в голосе ответила Нарцисса.
- Хорошая девочка, - прошептала Беллатриса и кивнула.
Нарцисса направилась к выходу.
- Белла присмотри, пожалуйста, за Северусом, - надтреснутым голосом произнесла она, открывая дверь.
- Конечно дорогая. Я думаю, нам будет, о чём поговорить – женщина коварно подмигнула Северусу, он поежился.
- Вот и хорошо, - ответила Нарцисса.
Едва девушка скрылась за дверью, Северус поспешил выдернуть свою руку из цепких пальцев Беллатрисы. В комнате раздался переливчатый холодный смех.
- Вы не слишком уж вежливы молодой человек.
- А вы не такая уж старая, чтобы называть меня молодым человеком! – прошипел Северус и подошёл к камину.
- Спасибо за комплимент, - женщина игриво поправила выбившуюся из причёски темную прядку.
- Я не хотел делать вам комплимент.
- Вы ошибаетесь, - Беллатриса и присела на диван. – Люди делают и говорят только то, что хотят, даже если сами этого ещё не осознают.
- То есть вы хотите сказать, что, например, рабы подчиняются приказам тоже по собственной воле? – недоуменно посмотрев на женщину, произнёс Северус.
- Да, именно так. Абсолютно все люди.
- Но они же РАБЫ и делают только то, что прикажут, просто потому что бояться наказания. У них нет другого выхода.
- Выход есть всегда, - женщина коварно вскинула брови. – И возможно рабам просто нравится быть рабами? Вы никогда не задумывались над этим?
- Такого просто не может быть. Никто не выбирает такую участь добровольно, - холодно произнёс Северус.
«Мало того, что она холодная и бесцеремонная, так ещё и несёт всякий вздор!» - мысленно возмутился юноша.
- Не могу с вами согласиться, но и продолжать спор мне не хочется,- со скучающим видом ответила она.
- Думаете, я плохой собеседник? – оскорбился юноша.
- Нет, просто сегодня вы не в духе, - лукаво произнесла Беллатриса. – Собственно, как и весь последний месяц.
Северус удивленно посмотрел на женщину. Откуда она знает?
- Нарцисса рассказала мне о вашей безответной любви к Лили Эванс, - словно услышав его мысленный вопрос, произнесла Беллатриса.
- Рассказала? – голос юноши был потрясенным. Ещё бы, его лучшая подруга практически предала его.
- Да, - пожала плечами женщина , - И я считаю вашу привязанность к этой девушке как минимум преступной.
- Почему же? – с вызовом спросил юноша.
- На это есть одна веская причина, это девушка – грязнокровка и этим всё сказано. Низшая раса. Я бы посоветовала вам найти кого-нибудь из вашего круга, - с этими словами она поднялась с дивана и направилась к двери.
Северус молча наблюдал за тем как уходит эта странная женщина. В его душе разгоралось возмущение. Беллатриса назвала Лили «грязнокровкой», как она только посмела так сказать о ней?! Неужели он позволит ей вот так вот уйти?!
Наконец, Северус собрался с силами.
- Лили Эванс в сто раз лучше, вас! – крикнул он.
- И почему же? – усмехнулась женщина.
- Потому что вы холодная, мерзкая ЧИСТОКРОВНАЯ жаба! – выпалил юноша и тут же пожалел об этом. Женщина резко развернулась, в её руке мелькнула волшебная палочка.
- Фурункулус! – холодно произнесла она, и через секунду красное пламя коснулось Северуса, он почувствовал ужасный зуд под кожей.
- Кто же из нас теперь больше похож на жабу? – прошипела Беллатриса и на её лице появилась улыбка, та самая, которая потом часто снилась Северусу. Победоносная, жестокая, полусумасшедшая улыбка.


Сомнений не было, именно эту улыбку Северус видел два дня назад в Главном зале. Только вот какое отношение этот Джеймс имеет к Беллатрисе?
- Ты же не могла мне соврать, Белла, - чуть слышно прошептал зельевар, пристально вглядываясь в старую колдографию, на которой была изображена красивая черноволосая женщина.
- Или могла? - Северус аккуратно коснулся пальцами лица женщины на колдографии.
Затем резко встал и направился к выходу.
Только один человек может развеять его сомнения.
***
В коридорах Хогвартса было непривычно тихо. Возможно именно на фоне этой практически мертвой тишины биение сердца Северуса Снейпа, казалось оглушающим.
А может быть, оно действительно билось так громко? И это было бы объяснимо, потому что Северус не шёл по коридору, он бежал! Если бы кто-то из учеников увидел его сейчас, то наверняка бы не поверил своим глазам. Бегающий профессор зельеварения? Абсурд.
Уже через пару минут Северус Снейп стоял напротив кабинета директора и пытался восстановить сбившееся дыхание. В голове крутилось множество вопросов, ответы на которые ему не терпелось получить. И как бы не было страшно, он должен сделать это сейчас, немедленно. Рука взлетела вверх, Северус сделал два удара, и, не дожидаясь ответа, вошёл.
Дамболдор сидел в директорском кресле и что-то читал, кажется, это было чье-то письмо. Заметив Снейпа, директор отложил пергамент в сторону.
- Здравствуй Северус, - мягко произнёс Дамболдор, а затем указал рукой на одно из кресел напротив стола. – Присаживайтесь.
Зельевар кивнул и присел. Бешеное сердцебиение не давало сосредоточиться, а пронзительный взгляд старого волшебника заставлял Снейпа нервничать ещё больше. Что-то подсказывало Северусу, что Дамболдор уже знает, зачем он пришёл сюда.
- Чем обязан вашему появлению? – поинтересовался директор, когда молчание затянулось.
Северус в очередной раз пожалел о том, что временами бывает слишком импульсивным.
Нужно было продумать этот разговор заранее…
- Я хотел, поговорить об одном первокурснике, - неуверенно начал Снейп.
- О Джеймсе Ламте, - Дамболдор понимающе кивнул.
- Откуда вы знаете? – зельевар попытался скрыть удивление.
- Как же, этот мальчик пострадал от рук ученика вашего факультета, так что не удивительно, что вы хотите поговорить об этом.
Сказать, что Северус Снейп был удивлен, значит, ничего не сказать. Он был шокирован.
Помниться Пэнси говорил ему вчера, что Маккинзли наслал на кого-то из гриффиндорцев заклятие, но Северус и подумать не мог, что этим гриффиндорцем был Ламт.
Он хотел доказательств? Вот они. Был уже в Хогвартсе такой мальчик, который умудрился загреметь в лазарет в первый же день.
- Сейчас Джеймс в больничном крыле, но вы можете не беспокоиться с ним всё в порядке, - успокаивающим тоном произнёс директор, Северус молча кивнул.
Он хотел доказательств? Вот они. Был уже в Хогвартсе такой мальчик, который умудрился загреметь в лазарет в первый же день.
- Вы сообщили его родителям о случившемся? – нервно кашлянув, спросил Снейп.
- Нет, к сожалению, у меня нет возможности связаться с его родителями. Но я написал письмо его тёте - Миссис Малфой - констатировал Дамболдор.
«Нарцисса его тётя?!» - пронеслось в голове Северуса. Сердце больно ударилось о рёбра. Осознание всего произошедшего пришло быстро, слишком быстро. Зельевар не успел подготовиться к тем мыслям, которые наполнили его голову. Вот тебе и знакомая улыбка…
- Его мать… Беллатриса Лестрейндж? – чуть слышно спросил Снейп.
- Да, - коротко ответил директор.
- А отец? – голос Северуса слегка дрогнул, пальцы невольно вцепились в обивку кресла.
- О нём ничего не известно.
Не известно? Снейпу захотелось громко и отчаянно рассмеяться. Этого просто не могло быть! Но всё же с фактами спорить невозможно…Сколько лет прошло с той ночи забвения? Одиннадцать. Сколько лет Джеймсу? Одиннадцать.
- Мне надо идти, - надтреснутым голосом произнёс Снейп и, встав с кресла, на ватных ногах направился к выходу.
- Северус, - окликнул его Дамболдор, зельевар обернулся. – Всё в порядке?
Снейп неопределенно пожал плечами и вышел из кабинета директора.
Мысли нахлынули на него, казалось бы, нескончаемым потоком. Та ночь, глаза Беллы, улыбка Джеймса, собственные кошмары, двусмысленные слова Темного Лорда, теперь всё это встало на свои места. Теперь он всё понял…
Она обманула его! Беллатриса обвела его вокруг пальца, а он даже не заметил этого…
Северус дошёл до поворота и остановился. Он должен сделать выбор, именно сейчас.
Налево – лестница в подземелья, направо – коридор в лазарет. Налево – спокойствие и забвение, направо – боль и разочарование.
Если он пойдет налево – то так и останется одиноким профессором зельеварения, если пойдёт направо – то его размеренной жизни придёт конец.
Зельевар тяжело вздохнул и повернул направо.
***
Дамболдор посмотрел на захлопнувшуюся дверь и вздохнул. Кажется в стенах школы Хогвартс, только что стало на одно разочарование больше…
Каждая вторая история человеческой жизни начинается или же заканчивается с разочарования. Так что же это было сейчас? Начало или конец?
В дверь неуверенно постучали.
- Войдите, - доброжелательно произнёс директор.
- Здравствуйте, - в кабинете появился высокий юноша в серебристо-зеленом галстуке.
- Здравствуйте Мистер Гойл, что привело вас сюда?
Слизеринец передёрнул плечами, подошёл к директорскому столу и протянул мятый листок с гербовой печатью.
***
Гермиона не спеша, шла по пустым коридорам Хогвартса. Стук её каблучков отражался от каменных стен. Коридор слабо освещали несколько факелов, откуда-то потянуло сыростью. Сердце девушки сковало что-то неприятно и липкое, что-то похожее на страх. Наверное именно так чувствует себя жертва загнанная в угол… Невольно Гермиона остановилась и огляделась по сторонам. Никого не было, но странное липкое ощущение того, что за ней кто-то следит, не покидало…
- Мисс Грейнджер, - раздался за спиной знакомый, чуть хрипловатый голос. Девушка повернулась и тут же встретилась с внимательным взглядом из-под очков-половинок.
- Добрый вечер, профессор Дамболдор, - переводя дыхание, произнесла Гермиона, директор напугал её не на шутку.
-Мне нужно обсудить с вами кое-что. Пройдемте, - Дамболдор указал в сторону своего кабинета.
- Хорошо, - девушка кивнула.
***
Сегодня кабинет Дамболдора показался Гермионе куда доброжелательнее, чем вчера. Бардовый цвет обивки кресел не раздражал, и огонь в камине был ярче, кажется, сегодня здесь было даже чуть теплее. Может быть всё это потому, что в соседнем кресле не сидел Люциус Малфой? И не было этих внезапных признаний, которые рвали сердце Гермионы на куски. Сегодня всё спокойно, как-то по-домашнему…Да и сам Дамблдор не был таким уставшим, как вчера.
Девушка прекрасно понимала, зачем Дамблдор вызвал её. Наверняка, сейчас речь пойдёт о Люциусе Малфое и о том, что Гермиона должна решить, нужен ли ей такой отец или нет. Но один день это так мало для раздумий, слишком мало для такого важного решения. Хотя ещё вчера вечером девушка была готова послать Люциуса Малфоя куда подальше, сегодня же особенно после встречи с Джеймсом она начала сомневаться. Что-то поменялось в Гермионе после этого короткого разговора. Казалось, что она пообещала мальчику нечто большее, чем дружбу с Драко Малфоем…
- Мисс Грейнджер, - начал Дамблдор, Гермиона напряглась. – У меня для вас кое-что есть.
Директор открыл верхний ящик своего стола, достал смятый листок бумаги и протянул его Гермионе.
- Это письмо, - пояснил старый волшебник, заметив недоумение в глазах девушки.
Гермиона взяла листок в руки, но, заметив на нём гербовую печать, брезгливо бросила на стол.
- Я не хочу читать писем от Люциуса Малфоя, - твёрдо ответила девушка.
- Мисс Грейнджер, это письмо не от вашего отца. И я настоятельно посоветовал бы вам его прочитать, - Дамблдор пристально посмотрел на Гермиону.
Девушка неожиданно почувствовала острую необходимость схватить письмо и прочитать его, вплоть до последней строчки. Неужели Дамблдор использует на ней внушение? Руки Гермионы машинально потянулись к письму, она недовольно клацнула зубами. Как же она ненавидела, когда влияли на её сознание!
- Вы можете прочитать его у себя, если хотите, - предложил директор.
- От кого оно?
- Автор этого письма Нарцисса Малфой.
- Что там? – не унималась Гермиона. Ей было просто необходимо узнать как можно больше об этом смятом клочке бумаги. Нужно было узнать, к чему готовиться.
- Я похож на человека, который читает чужие письма? – старый волшебник неодобрительно качнул головой.
- Нет, но при виде этого, - девушка помахала листком над своей головой, - Мысли о том, что это письмо уже кто-то читал, невольно приходят в мою голову.
- Вы проницательны, - усмехнулся Дамблдор. – Это письмо действительно читал человек, которому оно не предназначалось.
- Кто? – испуганно спросила девушка. Мысли о том, что кто-то может узнать о её родстве с Малфоем, заставили Гермиону вздрогнуть.
- Я не могу ответить на ваш вопрос. Но могу сказать одно, это письмо прошло очень долгий путь, чтобы попасть в ваши руки, и не прочитать его непростительно.
- Я постараюсь прочитать его, но ничего обещать не могу, - сдержанно ответила Гермиона. – Теперь я могу идти?
- Не смею вас больше задерживать, - директор доброжелательно улыбнулся.
Гриффиндорка поднялась с кресла и быстрым уверенным шагом направилась к двери. Сегодня это расстояние показалась намного короче.
- Гермиона, - окликнул девушку Дамблдор, - Как только решите всё для себя, пожалуйста, сообщите мне об этом.
- Решу что? – удивление в голосе девушки скрыть было невозможно.
- Вы свободны Мисс Грейнджер, - старый волшебник сделал вид, что не слышал её вопроса и принялся изучать какие-то бумаги на столе.
Гермиона бросила быстрый взгляд на директора, а затем вышла из кабинета.
«Что я должна решить?» - в голове девушки возник вопрос, ответ на который ей предстояло получить сегодняшним вечером.
***
Дамблдор мельком взглянул вслед уходящей гриффиндорки. Сколько всего свалилось на голову бедной девочке! Он покачал головой. Почему же на его учеников всегда сваливается тот груз, который и взрослый человек может вынести с трудом? Старый волшебник не знал ответа на этот вопрос, но знал наверняка, что если бы ему предложили взять боль его учеников себе, он не смог бы забрать её. Слишком стар был профессор Дамблдор для этого, смотрел на мир через пелену мудрости и понимал, что не способен был бы вынести всё это.
Директор прислонился затылком к спинке кресла и закрыл глаза. Как же он устал от всего этого. И единственное, что держало его в Хогвартсе – надежда.
Надежда на то, что каждый его ученик однажды сможет переступить через свои принципы и несгибаемые идеалы, ради торжества справедливости, ради счастья другого человека. Как сегодня, например.
В его мыслях появился своенравный слизеринец, и на сердце потеплело. Мальчик смог, он переступил через себя, у него получилось. Возможно, в этом есть и заслуга самого Дамблдора?
- Я горжусь тобой Драко, - чуть слышно произнёс старый волшебник. И в душе его появилась надежда на то, что когда-нибудь, он скажет ему это при встрече.
***
Гермиона сидела в гостиной Гриффиндора и смотрела на разгоревшийся в камине огонь.
Многострадальное письмо было плотно сжато в левой руке.
Девушка прочитала его около ста раз, жадно впиваясь в каждую строчку в попытках не упустить ничего важного. Но с каждым разом находила в этих точеных фразах что-то новое. После первого прочтения ещё щёки пылали от ярости, после двадцатого на глазах проступили слёзы, а после сотого ей стало по настоящему больно. Она представила, как Люциус Малфой тихо плачет в своём кабинете, как просыпается по ночам с её именем на губах, и сердце предательски защемило. Гермиона не думала, что когда-либо сможет пожалеть его, но сейчас ей было жаль его до такой степени, что она сама едва не плакала. Кто знает, чем была вызвана такая реакция. Может быть, писательский талант Нарциссы повлиял на неё, или же внушение Дамблдора имело последствия. Но, скорее всего Гермионе просто удалось понять, что в Люциусе Малфое есть что-то человеческое и ему тоже может быть больно. А ещё её зацепили последние строчки из этого письма…
«Дайте ему шанс! Постарайтесь понять! Помогите ему сохранить остатки человечности. На это способны лишь вы Мисс Грейнджер! Люциус нуждается в вас как ни в ком другом! Мы все нуждаемся в вас!»
Кто-то нуждался в ней, она была нужна, и от этого на душе становилось теплее.
Полностью погрузившись в свои размышления, девушка и не заметила, как гостиной появился Гарри.
- Привет, - раздалось над её ухом, и Гермиона подпрыгнула на месте от испуга.
- Гарри! Нельзя так пугать! – восстанавливая дыхание, произнесла девушка. Интересно, с каких пор она стала такой пугливой? Может быть, она и раньше была такой, но просто не замечала этого…
- Извини, я думал, ты слышала, как я пришёл, - виновато произнёс Гарри и присел рядом с Гермионой. – Ты же всё время говоришь, что я топаю как слон.
- Это точно, - усмехнулась девушка, - Но видимо сегодня ты топаешь как маленький слоненок, поэтому я и не услышала.
- Почему дело всегда во мне? – юноша удивленно вскинул брови.
- Ну ты же мальчик, - насмешливо произнесла девушка.
Гермиона сама не поняла, зачем сказала это, но просто нужно было что-то сказать.
- Во-первых, это не аргумент, а во-вторых, я не мальчик, - с наигранной строгостью ответил друг.
- Я заметила, - почему-то с грустью прошептала Гермиона.
- Что это? – Гарри заметил в сжатый листок бумаги в тоненькой ручке.
- Ничего важного, так глупости, - девушка инстинктивно спрятала письмо в карман мантии.
Гарри озадаченно посмотрел на подругу. Снова секреты от него? Неприятно…
- А где Джинни? – чтобы хоть как-то поддержать разговор спросил Гермиона.
- Они с Роном и Лавандой в библиотеке.
- Ого! Откуда такая тяга к знаниям?
- Кто их знает, - Гарри пожал плечами и посмотрел на огонь.
- А ты, почему не с ними? – обеспокоено поинтересовалась девушка, глядя на друга, он был чересчур бледен.
- Голова немного болит, - нехотя признался он. – Да и к тому же мне хотелось побыть с тобой.
- Неожиданно, - выдавила из себя Гермиона и смущенно улыбнулась.
- Сам в шоке, - признался Гарри и пристально посмотрел на подругу.
Гермиона почувствовала что-то похожее на неловкость, видимо Гарри тоже почувствовал это, поэтому быстро отвернулся к камину. Неловкость в их отношения? Это что-то новенькое.
- Сильно болит?
- Что? – недоуменно спросил юноша, почему-то его рука инстинктивно потянулась к груди, туда, где сердце.
- Ты сказал, что у тебя голова болит, - пояснила Гермиона.
- А ты про это, - усмехнулся Гарри и потёр переносицу, - Нет, терпимо.
- Уверен? Хочешь, я принесу тебе зелье? – девушка поднялась с дивана и собралась уже бежать в свою комнату, но тёплая рука друга обхватила её запястье.
- Не надо, всё хорошо. Давай просто посидим, ладно?
- Как хочешь, - девушка неопределенно пожала плечами и села на место.
Гарри не спешил убирать свою руку, а наоборот сильнее сжал пальцы Гермионы. Она почувствовала, как по телу расползается что-то тёплое и невероятно приятное.
Девушка боялась проронить хоть слово. Вдруг он опомниться и отпустить её руку? А она так отчаянно этого не хочет!
- Ты грустила, когда я пришёл, почему? – молчание прервал тихий голос Гарри.
- Я не грустила, просто задумалась, - соврала девушка.
- Это всё из-за Рона?
- Совсем нет, с чего ты взял? – Гермиона удивленно посмотрела на друга. Взгляд зелёных глаз был сосредоточен на камине, в очках отражались маленькие язычки пламени.
- Ты любишь его? – чуть слышно спросил Гарри и выжидающе посмотрел на подругу. Если бы она пригляделась к нему сейчас, то поняла бы причину столь неожиданного вопроса и всю важность ответа на него. Но Гермиона не смогла разглядеть самого важного…
- Ты вообще слышал, что я сказала до этого? К тому, что происходит со мной, Рон не имеет никакого отношения! – процедила девушка сквозь зубы. Он абсолютно её не слушает!
- Я понимаю, но, пожалуйста, ответь, - взмолился Гарри. Гермиона почувствовала, что его пальцы сжали её запястье сильнее, практически до боли.
- С каких пор это стало важным для тебя? – устало пробормотала она и уставилась на носки своих ботинок, чтобы не встретиться с пристальным взглядом зелёных глаз.
- Это всегда было важно, - почему-то Гарри произнес это с грустью.
- Нет, я не люблю Рона. Теперь уже нет. Доволен? – язвительно спросила Гермиона.
- Более чем, - усмехнулся Гарри.
Девушка смерила друга оценивающим взглядом. С каких пор он стал задавать такие странные и болезненные вопросы? Болезненные для обоих…
- Почему ты спросил?
- Просто спросил. Интересно.
Гермиона мысленно усмехнулась, он снова ей соврал. Наверняка, Рон попросил Гарри поговорить с ней. Как же это в его стиле!
«Трус!» - злобно рявкнуло сознание Гермионы.
- Знаешь, я тут подумал, - Гарри взъерошил свои волосы.
- О чём?
- Иногда мы должны дать человеку шанс, попытаться понять его и…
Слова, которые произнёс Гарри, почему-то вызвали у Гермионы странные ассоциации, слишком уж они были похожи на последние строчки письма… В мыслях снова появился он – Люциус Малфой, в груди предательски защемило.
- Что ты сказал? – еле шевеля губами, спросила девушка.
- Я говорил, что иногда мы должны дать человеку шанс, понять его, - повторил Гарри, и удивленно посмотрел на подругу.
- Дать шанс, - прошептала Гермиона. Если она ждала от судьбы знака, как ей поступить в этой ситуации, то только что она его получила.
- Ты слушаешь меня? – раздраженно спросил Гарри.
- Да, да. Мне просто нужно, - волнение в голосе Гермионы зашкаливало.
Девушка аккуратно убрала руку друга со своего запястья и резко поднялась с места.
- Куда ты? – удивленно спросил юноша, наблюдая за тем, как подруга спешит к двери.
- Я сейчас…Мне нужно… Я решила…- несвязно бормотала Гермиона.
Почему-то слова давались ей с трудом. Неожиданно она поняла, как должна поступить…Гермиона поняла смысл слов Дамблдора, вот что она должна была решить! Готова ли она дать Люциусу шанс? Готова, сама не знает почему, но готова.
- Дождись меня, - бросила девушка и в ту же секунду скрылась за дверью.
Гарри недоуменно смотрел ей в след. Что произошло? Почему она убежала? Он ведь так и не успел сказать ей то, что хотел. Весь день готовился к этому, а она убежала…Не выслушала…
«Дождись меня» - снова прозвенело в голове.
- Дождусь, - чуть слышно произнёс он.
«Я буду ждать тебя столько сколько нужно Гермиона… Если понадобиться даже целую вечность…» - пронеслось в голове гриффиндорца.
***
«Пожалуйста! Пожалуйста! Пусть он будет на месте!» - мысленно просила Гермионы, с ошеломляющей скоростью пробегая по коридорам Хогвартса.
- Профессор Дамблдор! – крикнула Гермиона, увидев, как старый волшебник закрывает дверь в свой кабинет.
- Что-то случилось Мисс Грейнджер? – в голосе директора сквозило беспокойство.
- Я…я… я решила, - глотая ртом воздух произнесла Гермиона.
- Что решили? – светло-голубые глаза смотрели на неё с удивлением.
- Я хочу дать ему шанс! – выпалила она и вздохнула. Едва эти слова сорвались с её губ, как на душе стало легче.
- Я надеялся, что вы сделаете правильный выбор Мисс Грейнджер, и я в вас не ошибся, - на лице директора появилась улыбка.
- Только я не знаю, что мне теперь делать… - призналась Гермиона. Да, она готова дать шанс Люциусу Малфою, но вот как?
- Я думаю завтра вам представиться возможность пообщаться с вашим отцом.
- Он приедет в школу? – с замиранием сердца спросила девушка.
- Нет, - в глазах Дамблдора появился странный огонёк, - Вы поедите к нему.
Гермиона едва не открыла рот от удивления.
- Куда поеду?
- В имение Мистера Малфоя, - констатировал старый волшебник. – Там вас уже ждут.
- Ждут? – Гермиона непонимающе посмотрел на директора.
- Да, я сообщил о вашем приезде ещё днём.
- Как вы узнали? Я же только сейчас сказала вам…
- Я же уже сказал, что надеялся на то, что вы сделаете правильный выбор, - мягко ответил Дамблдор.
Гриффиндорка почувствовала себя обманутой, но виду не подала.
- Экипаж семьи Малфой прибудет за вами в два часа дня.
- А как же учёба?
- Вы одна из лучших учениц Хогвартса, я думаю, парочка прогулов вам не повредит, - волшебник подмигнул.
- Как мне объяснить всё Гарри, Рону и остальным? – обеспокоено спросила девушка.
Живое воображение рисовала в мыслях Гермионы страшную картину, того, что будет, если Гарри узнает о том, что она дочь Люциуса Малфоя. Человека, которого её друг ненавидел чуть меньше чем Волан-де-Морта.
- Знаете Мисс Грейнджер, завтра несколько учеников отправляется на практику в Болгарию, я думаю, мы могли бы сказать Гарри и вашим друзьям, что вы отправляетесь вместе с ними. Небольшая ложь в этом случае не повредит.
Неужели сам профессор Дамблдор предлагает ей врать друзьям? Всё в мире Гермионы Грейнджер переворачивается с ног на голову.
- Так вы согласны? – с надеждой в голосе спросил Дамблдор. Но что-то подсказывала Гермионе, что её ответ на этот вопрос никого не волнует. Всё уже решено за неё. Внутри что-то оборвалось…
- Да, - одними губами произнесла девушка.
- Тогда давайте пройдем в мой кабинет и обсудим детали, - предложил старый волшебник и указал рукой на открытую дверь кабинета.
Что только что произошло? Неужели она подписала себе смертный приговор?
***
Гермиона вернулась в гостиную Гриффиндора уже за полночь. Разговор с директором слишком затянулся и окончательно вымотал её, ноги не слушались, руки дрожали. Сердце сковал страх, она так боялась того, что произойдёт завтра, слишком боялась…
Девушка уже собиралась подняться в свою комнату, как её взгляд приковало какое-то движение возле камина.
Приглядевшись, Гермиона ахнула и тут же поспешила к дивану. Там притянув ноги к груди, спал Гарри.
- Дождался меня, - не веря собственным глазам, произнёсла Гермиона и снова посмотрела на друга. Взъерошенные темные волосы падали на его лицо, губы были плотно сжаты, а веки немного подрагивали, словно ему снился кошмар.
Сейчас он выглядел таким беззащитным, что девушке невольно захотелось обнять его крепко-крепо и никогда не отпускать. Гермиона протянула руку и осторожно убрала волосы с его лба. Гарри чуть шевельнулся, но не проснулся. Его кожа показалась девушке горячей. Простыл. Снова не надел теплый шарф, когда выходил на улицу?
Невольно Гермиона усмехнулась. Да, Гарри герой, но ведь и ему нужна защита.
Может быть, она смогла бы защитить его? Или просто смогла бы быть с ним рядом, всегда…Девушка испугалась собственных мыслей и отдернула руку от лица друга.
- У тебя есть Джинни, - с грустью констатировала Гермиона и погладила юношу по густым темным волосам. Он расплылся в улыбке. Интересно почему? Наверняка из-за того, что сквозь сон услышал имя своей девушки. Неожиданно ей захотелось в слух произнести своё имя и посмотреть на реакцию Гарри, но она вовремя себя остановила. Ведь это было бы слишком по-детски.
Девушка ещё раз пристально посмотрела на друга, и сердце предательски екнуло. Ей предстоит соврать ему завтра и причем сделать это осознано, и не для того, чтобы спасти его или кого-то ещё, а просто для того, что он не разочаровался в ней…Это было низко, подло и неприятно. Гермиона Грейнджер никогда бы так не поступила, а вот Гермиона Малфой…
« Подумаю об этом завтра…» - решила гриффиндорка, затем поднялась с дивана взяла плед и накрыла им Гарри.
Девушка наклонилась и аккуратно поцеловала друга в горящий лоб.
- Спокойной ночи, Гарри, - прошептала Гермиона.
Да, завтра ей придется соврать ему, но сегодня она может быть честной…

Глава 10. Шаг в неизвестность

Это было странное утро. Драко Малфой сидел в кресле и смотрел на тлеющую сигарету, крепко сжатую в бледных пальцах. Тоненькая струйка дыма напоминала змею, которая неспешно кружила в воздухе и исчезала где-то под потолком, словно заползала в свою нору, чтобы больше никогда не возвращаться. Драко с недавних пор тоже всё время хотелось заползти в какую-нибудь нору, подальше от своей семьи, от друзей, да и вообще подальше от людей и проблем. Это было бы так типично для него сбежать от проблем, скрыться от всего этого безумия. Раньше он поступил бы именно так, но сейчас что-то изменилось, наверное, это и называют взрослением, момент, когда ты понимаешь, что прятаться бессмысленно и нужно бороться.
Драко посмотрел на переполненную серебряную пепельницу и неодобрительно покачал головой. В последнее время он слишком много курит, казалось, сигаретным дымом пропиталась вся его одежда, его кожа и даже душа. Юноша поднёс сигарету к губам и затянулся, тёплая волна прокатилась по горлу и постепенно пропитывала каждую клеточку его тела. Драко невольно прикрыл глаза, и на его лице появилась едва заметная улыбка. Как же он любил такие моменты, когда никотин медленно проникает в голову, заставляя на секунду забыть обо всех переживаниях, и просто отдаться спасительной пустоте. Вот за что он любил сигареты – за секундное облегчение, за иллюзию спокойствия, а ещё он любил их за тепло. Тёмными ночами в нестерпимом холоде и сырости подземелий, сигареты согревали. Но они согревали не тело, с этим справился бы и камин, который Драко почему-то разжигал очень редко, сигареты согревали его душу, а это было не под силу даже людям.
Драко посмотрел на свою кровать, на которой мирно спала Пэнси. Её длинные тёмные волосы были небрежно разбросаны по подушке, лицо светилось безмятежностью, а пальцы крепко сжимали край темно-зеленого одеяла. Глядя на свою девушку, Драко почему-то подумал, что всё в ней выдает её чистокровность, и неестественная белизна кожи, и ухоженные ручки с превосходным маникюром, даже та поза, в которой она спит.
С Пэнси они встречались довольно давно, но Драко ни разу не видел, чтобы она спала, например, притянув ноги к груди, свернувшись, словно котенок холодной зимней ночью на кровати у хозяйки. Эта поза ассоциировалась у слизеринца с беззащитностью, а ещё с уютом и спокойствием. Он с детства считал, что все девушки спят именно так, потому что так спала его мама. Когда Драко видел Нарциссу свернувшуюся клубочком под одеялом, она казалась ему такой беззащитной и слабой, что её непременно хотелось защитить от всех напастей. Ещё лет в шесть он решил, что его жена будет спать именно так. Видимо поэтому разочарованию Драко не было предела, когда Пэнси впервые осталась у него на ночь. С грустью слизеринец должен был констатировать, что девушка спала не так как надо. Она спала «по-королевски» – прямая спина, приподнятый подбородок, руки прижаты к груди, на лице никаких эмоций. Словно фигурка изо льда, неописуемо красивая, но холодная и пустая.
Если раньше его внутренний голос уверенно твердил о том, что они идеальная пара, да и сама Пэнси идеальна, то в ту ночь этот голос противно и истошно орал: « Вы не подходите друг другу! Она не так спит! Неправильно!». Пэнси оказалась не такой уж идеальной, интерес к ней исчез и после этого Драко даже перестал пытаться полюбить её, в сердце поселилось скупое равнодушие. Заметила ли девушка это, он не знал. Хотя даже если бы Пэнси знала об этом, она бы не ушла, а если бы всё-таки ушла, то Драко не стал бы возвращать её. Эта девушка, была дорога ему и нужна в какой-то степени, но как друг. Что-то вроде Забини, только в юбке и без способностей эмпата, которые, честно говоря, очень раздражали Драко в последнее время. Это не приятно, когда кто-то знает о тех чувствах и эмоциях, которые ты пытаешься скрыть.
- Драко, я же просила не смотреть на меня, когда я сплю, - сонно пробормотала Пэнси и натянула одеяло до самого подбородка.
- Извини, не удержался, - усмехнулся юноша, не отводя глаз от девушки. Почему он так пристально рассматривал её? Просто надеялся найти хоть что-то, что бы сделало её менее идеальной, хоть один изъян, чтобы понять она живая и настоящая девушка, со своими слабостями и страхами.
- Мне не нравится, что на меня смотрят, когда я в таком состояние, - пробурчала Пэнси.
- В каком именно «состояние»?
- Когда я не накрашенная, с растрепанными волосами и заспанным лицом. Мне кажется я в такие моменты слишком… - девушка задумалась.
- Слишком неидеальная? – продолжил за неё Драко.
- Да, именно так.
- Разве это плохо?
Пэнси резко открыла глаза и удивленно посмотрела на Драко. От неожиданного и, казалось бы, абсурдного вопроса она окончательно проснулась.
- Конечно, это плохо, - уверенно ответила Пэнси. – Девушка должна быть идеальной или, по крайней мере, стремиться к этому, разве не так?
- Идеалы у всех разные. Иногда совершенство заключается в изъянах, - возразил слизеринец. Так часто говорил отец, но Драко так и не смог понять смысл его слов, до этого момента…
- То есть, ты считаешь, что большинство парней предпочтут Гермиону Грейнджер, а не меня? – в зелёных глазах засверкали молнии.
- При чём тут она? – от ненавистного имени Драко забило мелкой дрожью, одной рукой он сжал край кресла.
- Как причём? – девушка удивленно вскинула брови. – В Грейнджер изъян на изъяне и изъяном погоняет! Во-первых, она грязнокровка, во-вторых, эти её отвратительные постоянно спутанные волосы, в-третьих, вечно перемазанные чернилами руки…
Чем больше говорила Пэнси, тем живее и красочнее становился образ Грейнджер в сознание Драко. Юноше отчаянно захотелось закрыть либо свои уши, либо рот Пэнси. Всю ночь, он пытался забыть об этой гриффиндорке и обо всём, что с ней связано, особенно о том злополучном письме и о том гадком ощущении, которое он испытал, когда решил отдать ей этот жалкий клочок бумаги. Ведь у него почти получилось забыть, конечно, не без помощи сигарет и алкоголя. И тут Пэнси ни с того, ни сего решила вспомнить об этой девчонке.
«Мерлин! Весь мир помешался на Грейнджер!» - яростно вопило изможденное сознание Драко.
- … а ещё эта её ужасная привычка морщить нос, когда что-нибудь пишет, - тараторила Пэнси.
- Может уже хватит говорить о ней? – чуть слышно, практически шепотом произнёс Драко.
- Извини, - прошептала девушка и испуганно посмотрела на него. Как же она боялась этого обманчиво мягкого голоса и прямого взгляда серых глаз, от которого по телу пробегали мурашки, а сердце замирало.
Испуганный взгляд зелёных глаз заставил Драко пожалеть о том, что и как он сказал. Этот взгляд невольно напомнил ему взгляд Нарциссы, она так смотрела на Люциуса, в тот день, когда Драко принял метку. Так обычно смотрят на монстра. Слизеринец же не хотел быть монстром, по крайней мере, сейчас рядом с Пэнси.
- Знаешь, у меня создалось такое впечатление, что ты только и делаешь, что следишь за Грейнджер, - усмехнулся Драко, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
- Почему? – девушка удивленно захлопала ресницами.
- Ты знаешь о ней такие подробности, которые, наверное, даже Поттер с Уизли не знают.
- Врага надо знать, - лукаво произнесла Пэнси и улыбнулась, страх в её глазах исчез. Драко облегченно вздохнул, кажется, ему удалось реабилитироваться.
- Ты давно проснулся? – поинтересовалась девушка.
- Приблизительно час назад, - соврал Драко. На самом деле он вообще не спал сегодня, мысли мешали…
- Почему меня не разбудил? – Пэнси присела на кровати и обиженно надула губы.
- Ты так мило похрапывала, что мне было жалко прерывать эту симфонию, - рассмеялся юноша.
- Я не храплю! – возразила девушка, её щеки запылали.
- Откуда ты знаешь? – Драко коварно вскинул брови.
- Мне бы об этом кто-нибудь сказал.
- Даже так? Ты, что ночуешь ещё у кого-то кроме меня?
- Да, нет, конечно! – Пэнси залилась краской окончательно. – Я имела в виду, что родители мне не говорили об этом.
- Ну да, ну да, - юноша еле сдерживал улыбку.
- Дурак! – бросила слизеринка. – Мне кроме тебя никто не нужен.
- Хочется верить, - Драко театрально громко вздохнул.
- Какой же ты глупый! – Пэнси возвела глаза к потолку и звонко рассмеялась.
Хорошо, что юноша не знал причину этого смеха, потому что смех был истерическим. Пэнси так надеялась, что он ответит, что ему кроме неё тоже никто не нужен, но Драко предпочёл отшутиться. Именно поэтому, когда из глаз прыснули слёзы, она решила рассмеяться, чтобы он ни о чём не догадался. Пусть думает, что это шутка. Её чувства к нему злая шутка Судьбы…
- Завтрак через полчаса, - сообщил Драко и поднялся с кресла.
- Хорошо. Подай мне, пожалуйста, мою рубашку, - попросила Пэнси.
- Держи, - Драко подошёл к кровати и протянул девушке белую атласную рубашку.
- Спасибо, - шепнула Пэнси, а затем, отбросив рубашку в сторону, схватила Драко за левоё запястье и притянула к себе.
От неожиданности слизеринец не смог удержать равновесие и повалился на кровать, едва не придавив девушку. Пэнси звонко рассмеялась, заметив удивление в глазах Драко.
- Что ты творишь? – строго спросил он.
- Ничего особенного, - девушка невинно пожала плечами, а затем аккуратно поцеловала его в шею.
- Мы опоздаем, - процедил сквозь зубы слизеринец, пытаясь выпутаться из объятий Пэнси.
- Ну и что, - пролепетала Пэнси.
- Так нельзя, - не успокаивался Драко, вырываясь из цепких ручек девушки, которые с силой вжимали его в матрас.
Пэнси неодобрительно покачала головой, затем привстала и уселась сверху на Драко, крепко обхватив руками оба его запястья. Юноша хотел что-то возразить, но Пэнси прильнула к его губам, секунду помедлив, он ответил на поцелуй. Но это был не тот поцелуй, на который девушка надеялась. В нём не было ни страсти, ни желания, ни любви… Точнее всё это было, но только со стороны Пэнси, а вот со стороны Драко не было ничего, кроме жалости…
«Когда любят, целуют не так…» - с грустью подумала девушка и на глазах появились непрошенные слёзы. Пришла мысль о том, что он отвечал на её поцелуи и ласки лишь из-за того, что боялся обидеть, и от этого становилось ужасно больно. Пэнси захотелось расплакаться и убежать, но она сдержала этот порыв.
Да, Драко не любит её, зато позволяет ей быть рядом, а это уже больше, чем ничего.
Пэнси сморгнула слёзы, твердо решив, что рано или поздно Драко поцелует её по настоящему, она заставит его это сделать.
***
Как Драко и подозревал, на завтрак они опоздали, причём намного. Большая часть студентов уже покинула помещение столовой, исключение составляла лишь парочка малолетних гриффиндорцев ютящихся в самом дальнем конце зала и Гойл, с которым Драко столкнулся в дверном проёме.
Грегори выглядел потерянным, он быстро кивнул Драко, искоса посмотрел на Пэнси и поспешно вышёл из столовой. Поведение друга показалось Старосте Слизерина более чем странным, обычно веселый и общительный Гойл, сегодня был хмурым и подавленным. Драко почувствовал на себе вину за изменившееся состояние друга. Он ведь прекрасно знал, как тяжело Гойлу даются походы к Дамблдору особенно после того, как отец Грегори попал в Азкабан, почему-то юноша винил в этом именно директора школы Хогвартс.
- Что-то не так? – поинтересовалась Пэнси, едва они заняли свои места за столом.
- Нет, всё в порядке, - на автомате ответил Драко. – Ты не знаешь, что с Гойлом сегодня?
В одну секунду Пэнси стала похожа на сжатую до упора пружину, её лицо словно окаменело, пальцы чуть сжали рукав мантии.
- Нет, я не знаю, - сквозь зубы процедила девушка и уставилась в тарелку с кашей.
Драко смерил её напряженную фигуру недовольным взглядом. Сомнений не было, Пэнси что-то скрывает от него. Но вот что именно?
Раньше такое положение вещей вывело бы Драко из себя, но сейчас, ему почему-то стало легче от осознания того, что у Пэнси тоже есть секреты. Теперь всё было по-честному.
Остаток завтрака слизеринцы провели в полной тишине, каждый размышлял о чём-то своём.
***
«Так как раньше больше не будет…» - с грустью подумала Гермиона Грейнджер. Эта мысль посещала старосту Гриффиндора уже не в первый раз за сегодняшнее утро.
И с каждой секундой она находила всё больше аргументов в её поддержку.
Всё началось с того, что этой ночью не было кошмаров. Проснувшись утром, девушка с удивлением поняла, что впервые за последние несколько месяцев нормально выспалась. Этой холодной сентябрьской ночью в её сны не врывались красные глаза и шипящий голос, она не кричала, и не металась по кровати, снова и снова переживая те несколько часов своих мучений. Совсем наоборот, сегодня ей снился огромный сад, утопающий в зелени, бутоны розовых роз и тихое пение птиц, а ещё она слышала чей-то мягкий чуть хрипловатый голос, от которого становилось спокойнее на душе и возникало чувство полноценности. Гермиона не запомнила, что говорил незнакомец, но видимо что-то очень хорошее и доброе, что-то, что заставило её проснуться с улыбкой.
Этот сон вселил в девушку уверенность в том, что она всё делает правильно. Даже чувство вины, оттого, что придётся соврать друзьям, на время притихло.
Ночь показалась слишком короткой, а утром Гермиона с ужасом поняла, что не услышала звон будильника, видимо прекрасный сон не хотел отпускать девушку в реальность.
Староста Гриффиндора быстро приняла душ, а потом в течение нескольких минут носилась по комнате, в поисках одежды и нужных книг.
В результате, когда Гермиона выскочила в пустую гостиную, она с ужасом констатировала, что катастрофически опаздывает на завтрак. В голове девушки появилось два варианта дальнейшего развития событий: первый, пулей бежать в Главный зал, сметая всё на своём пути, чтобы в итоге есть холодную склизкую кашу в гордом одиночестве или же второй, спокойно отправиться на занятия и весь день слушать гневные тирады собственного желудка. Второй вариант прельщал Гермиону больше, к тому же есть не очень хотелось, наверное, сказывалось волнение перед встречей с… Люциусом. Как ни старалась девушка, она просто не могла назвать его отцом, даже в собственных мыслях. Это было противоестественно для неё, непривычно, но тем не менее, почему-то она не испытывала от этой мысли того отвращения, что два дня назад. Смирилась? Пожалуй, нет, просто решила дать шанс…
Гермиона невольно запустила руку в карман мантии и сжала письмо, которое так и не удосужилась выложить. Ей вообще не хотелось расставаться с ним, словно этот клочок бумаги был связью с чем-то важным, возможно пока не дорогим сердцу, но определенно важным.
Едва Гермиона переступила порог гостиной, как в груди кольнуло, а в душе появилось неприятно холодное тягучее ощущение, что-то напоминающее грусть. Она осознала, что сейчас из гостиной вышла Гермиона Грейнджер, спокойная, рациональная и честная, а через несколько дней сюда вернётся другая девушка. Гермиона Малфой, какой она будет?
***
Драко сидел в огромном бардовом кресле, его лицо не выражала ничего кроме скуки, и только неестественно прямая спина выдавала его волнение. Дамблдор вызвал его в свой кабинет прямо с урока Транфигурации, что вызвало не мало удивления со стороны как самого Драко, так и его однокурсников. Раньше в военное время такое внезапное появление директора в классе вызывало неприкрытый страх и ужас каждого студента, ведь это означало одно – ещё одна смерть, новая драма.
После смерти Волан-де-Морта в волшебном мире стало спокойнее. Но даже сейчас, когда по ночам в стенах школы не слышны рыдания и крики, а «Ежедневный Пророк» не пестрит некрологами, многие невольно вздрагивают, когда на уроке в кабинет входит Дамблдор. Драко не входил в число этих «многих» и не испытал страха, увидев лицо старого волшебника, скорее он почувствовал легкий приступ любопытства.
Дамблдор сидел за своим столом и перебирал бумаги, несколько минут полностью игнорируя юношу. Драко начал терять терпение, и нервно кашлянул.
- Ещё пару секунд Мистер Малфой, - не отрывая глаз от бумаг, произнёс директор.
Слизеринец скрестил руки на груди и театрально закатил глаза. Иногда мысли о том, что директор Хогвартса впал в старческий маразм, упорно лезли в голову Драко, как сейчас, например.
- Простите, что заставил вас ждать, - наконец Дамблдор оторвался от своих бумажек и посмотрел на юношу. – Но некоторые школьные дела не терпят отлагательств.
- Я понимаю, - чуть слышно ответил слизеринец.
- Кстати, пока я не забыл, возьмите, - старый волшебник протянул Драко листок плотной бумаги со школьной печатью.
Юноша неуверенно взял его. «Допуск на практику магических сил за пределами школы Хогвартс» - эта надпись сразу бросилась в глаза.
- Что это? – Драко и не пытался скрыть удивления в голосе.
- Это документ, дающий вам право отправиться на практику магических сил в Болгарию, - Дамблдор посмотрел на юношу, так словно тот был умственно отсталым.
- Я еду в Болгарию? – шок застыл в серых глазах.
- Нет, не совсем, - мягко ответил старый волшебник и загадочно улыбнулся. – Сегодня вы отправляетесь домой.
Если до этого момента Драко понимал хоть что-то из происходящего, то после слов Дамблдора, он впал в ступор. Мысли в его голове понеслись галопом, одна была абсурднее другой, но все они непременно были связаны с девочкой-заучкой, внутреннее чутье слизеринца подсказывало, что без неё тут не обошлось. Чутье было право, и Драко убедился в этом буквально в следующие несколько секунд.
- В два часа за вами прибудет экипаж вашего отца и доставит вас домой, - сообщил Дамблдор.
- За нами? – предчувствуя подвох, спросил юноша.
- Да, за вами и Мисс Грейнджер.
Годы тренировок и, казалось бы, блестящий самоконтроль, который выработал Драко, едва не полетели коту под хвост. Юноша еле сдержался, чтобы не подскочить с кресла и не закричать во всё горло: «Какого чёрта?!»
Какого чёрта, Гермиона Грейнджер забыла у него дома?! И какого чёрта, он должен ехать вместе с ней?! И вообще, что происходит?!
- Я понимаю ваше удивление, - начал Дамблдор, обманчиво мягким голосом.
«Ни черта ты не понимаешь!» - рявкнуло разъяренное сознание слизеринца.
Дамблдор сделал вид, что не заметил ярости в глазах своего ученика и продолжил:
– Мы с вашими родителями решили, что это будет лучшим вариантом для всех. Мисс Грейнджер поживёт в доме вашего отца несколько дней, вы же понимаете, что в свете открывшихся фактов это просто необходимо.
Необходимо?! Необходимо мыть руки перед едой и спать по ночам. А вот тащить Грейнджер в Малфой-менор, это не необходимо! Это сумасшествие и полный абсурд!
Пока Драко пытался прийти в себя после услышанного, директор молча наблюдал за ним.
К огромному удивлению Дамблдор заметил, что лицо слизеринца оставалось непроницаемым, а вот в серых глазах отражался огромный спектр разнообразных эмоций.
За свою долгую жизнь, старый волшебник не встречал человека способного чувствовать такие яркие эмоции, но умеющего так безукоризненно их контролировать.
- Я обязан ехать вместе с ней? – наконец, спросил Драко холодным уверенным голосом.
- Ваша мать попросила отпустить вас вместе с Мисс Грейнджер, - констатировал директор.
Юноша тяжело вздохнул. Если бы его присутствие было прихотью Люциуса, то он спокойно бы остался в школе, даже без угрызений совести. А вот просьбу Нарциссы, он игнорировать не мог, слишком на многое она пошла ради него…
- Когда прибудет экипаж? – в голосе Драко не было обреченности, в нём не было ничего. Пустой, бесцветный, пугающий.
- Через пол часа, - сообщил директор.
- Хорошо. Я могу идти? – спросил юноша, поднимаясь с кресла.
- Одна просьба Мистер Малфой, - остановил его Дамблдор, - Все должны думать, что вы отправились на практику в Болгарию.
- Почему?
- Мисс Грейнджер, ещё не готова раскрыть своё происхождение, - признался директор. Интересно, кто сказал ему, что честность это лучший вариант в общение с Драко?
- Ещё бы, - слизеринец не смог сдержать ехидной усмешки.
- Я надеюсь, мы поняли друг друга, - строго произнёс старый волшебник. Драко неопределенно пожал плечами и направился к двери.
Директор неодобрительно посмотрел на юношу. Мысль о том, что ещё вчера он считал Драко Малфоя героем, способным на жертвы ради других, потеряла всякий смысл. Может быть, он ошибся, и перед ним сейчас был лишь эгоистичный, надменный подросток?
- Мистер Малфой, - окликнул слизеринца Дамблдор.
- Что-то ещё? – Драко остановился, но поворачиваться не стал.
- Почему вы сами не принесли мне письмо, адресованное Мисс Грейнджер?
В кабинете повисло молчание.
- Поверьте, я жалею о том, что вообще отдал вам это письмо, - процедил слизеринец сквозь зубы.
- Я думаю, что вы сделали это, только потому, что в глубине души вы хороший человек Мистер Малфой.
- Что же, - усмехнулся Драко, - Тогда вас ждёт разочарование.
С этими словами слизеринец скрылся за дверью.
Дамблдор тяжело вздохнул. Возможно, он действительно ошибся в этом юноше? Что если на самом деле в Драко Малфое нет ничего достойного уважения?
А ещё в голову старого волшебника пришла странная мысль, что Староста Слизерина ужасно похож на человека учившегося здесь много лет назад, на человека, которого позже стали называть Тёмным Лордом. Те же взгляды на жизнь, тот же холод в глазах, то же равнодушие к другим.
Может быть, Драко Малфой и есть тот самый наследник Волан-де-Морта? И Дамблдор ждёт опасности совсем не от того ученика?
Как же дорого заплатит директор школы Хогвартс за эти сомнения...
***
Драко Малфой вылетел из кабинета директора, словно пробка. От злости и разочарования перехватывало дыхание.
Шесть лет. Шесть лет жгучей ненависти. И что теперь? Он должен забыть об этом? Забыть о том, что эта девчонка подружка Поттера, забыть о том, что она выводит его из себя одним только присутствием. Теперь он должен забыть обо всём этом и жить с ней в одном доме? Называть её сестрой? Нет! Никогда.
Драко шёл по коридорам Хогвартса, не замечая ничего на своем пути, пока вдруг не услышал знакомый смех, который взывал в нём острый приступ тошноты. Он повернул налево и застыл от изумления. Надо же легка на помине!
Стоит возле окна вместе со своим любимым Поттером, улыбается. А этот очкарик смотрит на неё влюбленными глазами. Интересно, что произойдёт с Золотым мальчиком, когда он узнает, кто на самом деле его подружка? Он сразу бросит её? Или ещё какое-то время потерпит ради приличия?
« Как же тебе достанется Грейнджер, когда весь факультет красно-золотых узнает правду!» - сладкая мысль расползлась по сознанию Драко. Его воображение уже рисовало красочную картину истязания Грейнджер её же собственными друзьями. Он даже догадывался, кто первым бросит камень в новоиспеченную Малфой.
«А зачем тянуть? Подойду и расскажу всё Поттеру прямо сейчас», - мелькнула шальная мысль в голове юноши, и он сделал несколько шагов в сторону гриффиндорцев.
***
Время неумолимо мчалось вперёд. Занятия закончились так быстро, что Гермиона даже не успела, как следует подготовиться к разговору с Гарри. Аргументы были готовы, ложь прекрасно спланирована, пути назад не было. Гермиона посмотрела на часы и тяжело вздохнула, бездушные стрелки показывали пол второго. Всё дальше тянуть нельзя.
- Гарри, - девушка окликнула друга, когда они шли в сторону гостиной гриффиндора.
- Да, Гермиона, – Гарри чуть замедлил шаг.
- Мне нужно кое-что тебе сказать, - неуверенно начала Гермиона.
Юноша резко остановился и удивленно посмотрел на подругу.
- Я слушаю, - осторожно произнёс он, в зелёных глазах появился странный блеск, причину которого Гермиона не смогла понять.
- Я просто хотела предупредить, что меня не будет несколько дней. Я уезжаю на практику в Болгарию, - сообщила девушка. Голос был тихим и слабым, казалось, что горло сковал спазм. Как же она не любила врать, особенно ему…
В зелёных глазах Гарри мелькнуло разочарование, он ожидал услышать не это.
- Я думала в Болгарию едет Невил.
- В последний момент Дамблдор решил отправить меня, я сама не ожидала, что так получиться … - оправдывалась Гермиона. Чувство вины усилилось, когда она поняла, что из-за её мнимой поездки в Богарию, сорвалась практика Невила. Вчера она была настолько увлечена собственными проблемами, что даже не подумала об этом…
- Почему ты оправдываешься? Это же здорово, что ты едешь в Болгарию, - Гарри дружески похлопал девушку по плечу и улыбнулся. Ох, как же Гермиона любила эту улыбку…
- Да, здорово, - отрешенно ответила она. – Ты не мог бы присмотреть за Живоглотом, пока меня не будет?
- Конечно, никаких проблем. Когда ты вернешься?
- Не знаю, наверное, дня через три, - Гермиона пожала плечами, она ведь и правда не знала, насколько всё это затянется.
- Когда ты уезжаешь?
- Сегодня в два часа.
- Сегодня?! – голос Гарри был потрясенным.
- Да, через пол часа.
- А как же прощальная вечеринка? – усмехнулся юноша.
- На неё нет времени. Зато, у тебя будет время, чтобы приготовить «встречальную» вечеринку, - девушка звонко рассмеялась. Она не была уверена, но, кажется, смех получился больше истерическим, чем радостным.
- Точно займусь этим прямо сейчас, - Гарри задорно щелкнул пальцами.
Она посмотрела в знакомые зелёные глаза, в них было столько нежности, что у неё перехватило дыхание. Как же Гермиона любила такого Гарри, беспечного, заботливого и родного.
Неожиданно взгляд гриффиндорца приковало что-то за спиной Гермионы. Гарри изменился в лице, а зелёные глаза стали холоднее льда, и его рука крепко сжала её запястье. Девушка, могла даже не оборачиваться, она и так поняла, кого увидел друг, но всё же надежда умирает последней.
Гермиона оглянулась, к ним быстрым уверенным шагом приближался Драко Малфой. В его серых глазах искрилась злоба, а на лице застыла самодовольная улыбка.
«Он что-то задумал!» - испуганно подумала Гермиона, и сердце сжалось от страха.
Мысли понеслись в бешеном ритме. Какую подлость он мог задумать? Гермиона стала перебирать различные варианты.
« Он хочет рассказать всё Гарри!» - осознание ворвалось в её мысли со страшной силой. Гермионе захотелось схватить друга за руку и убежать отсюда, но было слишком поздно.
«Пожалуйста, не надо!» - мысленно взмолилась девушка и испуганно посмотрела на Малфоя. Её взгляд полный мольбы, казалось, ещё больше раззадорил слизеринца, он ускорил шаг. Чем ближе подходил Малфой, тем сильнее рука Гарри сжимала запястье Гермионы. Вот он подошёл совсем близко, ещё один шаг и всё… Девушка закрыла глаза в предчувствие катастрофы, сердце больно ударилось о рёбра. Секунда и всё разрушиться, секунда и Гарри больше никогда к ней не прикоснётся, секунда и…
- Драко, а я тебя везде ищу, - раздался знакомый мужской голос, и Гермиона резко открыла глаза. Словно из неоткуда перед ними возник высокий темнокожий слизеринец.
- Как видишь, нашёл, - процедил сквозь зубы Малфой.
- Тебя Снейп вызывал, срочно, – сообщил Забини и схватив друга за рукав мантии потащил в противоположную от гриффиндорцев сторону.
Девушка облегченно вздохнула, она никогда не питала к Блейзу Забини теплых чувств, но сейчас была готова расцеловать его.
- Что это было? – шепотом спросил Гарри, наблюдая за удаляющимися слизеринцами.
- Понятия не имею, - Гермиона пожала плечами, по телу расползалось приятное тепло. Она бросила осторожный взгляд в сторону Забини и Малфоя, которые быстро шагали по коридору. Видимо Блейз почувствовал взгляд Гермионы, потому что перед тем как свернуть за угол повернулся. Девушка едва не открыла рот от удивления, заметив на лице слизеринца улыбку. Это что-то невероятное, Блейз Забини улыбался ей, искренне, по настоящему! Улыбался так, словно они были старыми друзьями.
- Малфой явно хотел что-то сказать, - озадаченно произнёс Гарри, вырывая Гермиону из плена улыбки Забини.
- Может быть, но не сказал же, - усмехнулась девушка.
Эйфория от счастливого спасения быстро выветрилась, когда Гермиона осознала, что сегодня она уедет, а Малфой останется. Никто не сможет ему помешать и Гарри всё узнает. Липкий страх сковал сердце.
***
Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и смотрел на догорающие в камине угольки. Гермиона уехала несколько часов назад, а ему показалось, что её нет уже целую вечность. В голове то и дело всплывали последние минуты их прощания, всё получилось так скомкано и не поэтично. Вот Гермиона улыбается, как-то непривычно грустно, и говорит, что будет скучать, он отвечает: « Я тоже». Затем она обнимает его и уходит. Гарри наблюдает за тем, как удаляется её стройная фигурка и ему почему-то ужасно хочется догнать её и попросить остаться. Он должен сказать ей, что-то, важное… То что пытался сказать накануне. Гарри хотел объяснить ей, то что ещё сам не понял до конца, возможно Гермиона помогла бы разобраться с этим… Объяснила бы причину того, почему он никак не может выкинуть её из головы, почему целуя Джинни, закрывает глаза и представляет, что перед ним абсолютно другая девушка.
Гарри не мог понять, что с ним происходит, это было похоже на наваждение. В глубине души юноша понимал, что чувствует, но не мог признать этого даже в собственных мыслях. Потому что это было бы неправильно, и нечестно, как по отношению к Джинни и Рону, так и к самой Гермионе. Ведь нельзя просто подойти к своей лучшей подруге и сказать, что тебе нужно от неё нечто большее, чем дружба. Хотя временами Гарри думал, что молчит отнюдь не из-за того, что боится потревожить покой и устоявшийся мир Гермионы, а лишь из-за своей трусости. Да, Гарри боялся, что если признается Гермионе, то она оттолкнёт его, испугается и он потеряет её навсегда. Это было бы невыносимо больно, а он ещё не был готов к этой боли…
- Привет, - раздался в гостиной знакомый звонкий голосок. Гарри обернулся, в дверном проеме появилась Джинни.
- Привет, - юноша натянуто улыбнулся. Нет, не её, не Джинни он хотел увидеть…
- А где все? – девушка присела на диван рядом с Гарри и обняла его за плечи.
- Если ты о Роне и Лаванде, то они приблизительно час назад заперлись в комнате мальчиков и до сих пор не появлялись.
- Понятно, - Джинни вздохнула, как она не старалась привыкнуть к Лаванде, всё равно она безгранично её раздражала.
- А где Гермиона?
- Она на практике в Болгарии.
- Надолго?
- Дня на три, наверное, - Гарри пожал плечами.
В комнате повисло молчание, которое нарушал лишь размеренный треск камина.
Молчание стало неотъемлемой частью отношений Гарри и Джинни. Но это было не то сладостное молчание влюбленных, когда они понимают друг друга без слов. Это было молчание другого рода, то молчание когда людям просто нечего сказать друг другу, то молчание, которое словно лезвие режет по сердцу, предзнаменуя скорый конец…
- Ты поговорил с Роном? – первая не выдержала Джинни.
- Да, мы всё обсудили, - без интереса ответил Гарри.
- И что ты думаешь по этому поводу? – в конце фразы девушка словно затаила дыхание.
- Я думаю, что он не прав и должен извиниться перед Гермионой. Она ведь ни в чем не виновата…
- То есть ты считаешь это нормальным, да? – в голосе Джинни звенел металл, Гарри почувствовал, как напряглись её руки на его плечах.
- Я считаю, что глупо рушить дружбу из-за такого пустяка.
Едва Гарри закончил фразу, как девушка подскочила с дивана и принялась метаться по комнате. Джинни колотила мелкая дрожь, а зелёные глаза горели от ярости и боли. Гарри инстинктивно вжался в спинку дивана.
- Это для тебя пустяк?! Всего лишь пустяк?! – закричала Джинни, от неожиданности Гарри подпрыгнул.
- Что с тобой?! – его зелёные глаза обеспокоено метались по лицу девушки.
- Я не могу поверить, ты считаешь это пустяком, - надтреснутым голосом произнесла она и обхватила голову руками.
- Джинни, что здесь особенного? Что за истерики на пустом месте?! – юноша искренне не понимал причину столь странного поведения младшей Уизли. Иногда у неё случались истерики, но чтобы так спонтанно…
- Ничего особенного в том, что она встречается с Роном и при этом любит тебя?! – в зелёных глазах заблестели слёзы.
- Что значит, любит меня? О чём ты? – Гарри не мог понять смысл её слов.
Джинни удивленно посмотрела на Гарри, и на её лице отразился целый спектр разнообразных эмоций.
- Боже, он не сказал тебе… - девушка прикрыла глаза и плотно сжала губы.
- Джинни объясни всё по-человечески! – потребовал юноша, ангельское терпение было на исходе.
- Он не сказал тебе, - обреченно повторила Джинни, а затем, словно обессилив, опустилась в кресло напротив Гарри и закрыла лицо руками.
- Джинни, что с тобой?! – обеспокоено, спросил Гарри и в ту же секунду оказался возле девушки, крепко обняв её за плечи. Как же он ненавидел женские слёзы…
- Пять месяцев назад, когда Гермиона лежала больнице после всей этой истории с Лордом, - Джинни шмыгнула носом и продолжила, - Рон пришёл навестить её, и во сне, она сказала, что любит тебя Гарри. Вот почему Рон перестал общаться с Гермионой. Он считает, что она предала его…Я тоже так считаю…
Смысл слов Джинни проникал в сознание постепенно, заставляя сердце Гарри биться сильнее с каждой секундой. Девушка продолжала что-то говорить, но теперь он уже не слушал. В голове билась единственная мысль, которая значила для него намного больше, чем что-либо в мире.
Гермиона любит его, вот что было самым важным для Гарри сейчас…Вот, что было самым важным для него всегда…
***
Гермиона шла по мощеной дороге, ведущей к воротам Хогвартса, за которыми её уже ждал экипаж семьи Малфой. С каждым шагом страх сильнее сжимал сердце девушки, трепетное волнение, которое она испытывала ещё сегодня утром, куда-то улетучилось. Сейчас ей хотелось лишь одного, развернуться на 180 градусов и бежать, бежать подальше отсюда. Но решение уже принято и отступать нельзя. Она ведь Гермиона Грейнджер, она никогда не отступает! Именно эти мысли заставили её выйти за ворота школы. Она огляделась по сторонам. Где-то в десяти метрах от неё стоял средневековый экипаж, на дверце которого красовался серебряный герб с огромной буквой «М» в центре.
Только Бог знает, каких усилий стоило Гермионе сделать эти пятнадцать шагов, каждый из которых отдавался немой болью где-то под сердцем. Девушка прикоснулась к витиеватой ручке.
- Давай ты сможешь…- уговаривала она себя. Раз. Закрыла глаза. Два. Открыла дверь. Три. Сделал шаг вперёд.
Всё она смогла. По телу пробежали приятные мурашки. Гермиона была готова расплакаться от счастья, потому что смогла сделать, этот чёртов шаг в неизвестность. Теперь она может собой гордиться…
- Вообще-то это лучше делать с открытыми глазами, - раздался насмешливый голос. Испугавшись Гермиона, отпрыгнула назад и едва не выпала из кареты.
- Ты?! – девушка широко открыла глаза и уставилась на человека вальяжно расположившегося напротив окна.
- Сюрприз, - прошипел Драко Малфой и его губы растянулись в ядовитой улыбке.
Чтобы не упасть Гермиона схватилась за спинку кресла. Её переполняли разнообразные чувства и эмоции: шок, неверие, страх и возникшее неизвестно откуда, нарушающее все законы мира, чувство облегчения, оттого, что этот страшный человек был здесь.
Почему-то стало спокойно…

Глава 11. Куда катится волшебный мир?

Как быстро всё меняется. Ещё год назад гриффиндорка и представить не могла, что когда-либо добровольно отправиться в Малфой-меноре, что кто-то кроме Гарри и Рона будет сидеть с ней в одной карете, и что она будет так отчаянно бояться встречи с отцом. Но, как известно, время идёт жизнь меняется. Теперь она была там, где была, и с тем с кем должна была быть…
Последние несколько часов основным желанием Гермионы Грейнджер было пережить эту поездку и при этом не свихнуться окончательно.
В мыслях Гермиона пару раз успела назвать дорогу к Малфой-меноре путём на Голгофу.
За окном с огромной скоростью проносился живописный лес. От избытка зелёного цвета уже рябило в глазах, но девушка упорно не отрывала взгляд от надоевшего пейзажа. Гермиона отчетливо понимала, стоит ей посмотреть чуть правее спасительного окна, и она непременно наткнется на надменную улыбочку и ледяной взгляд серых глаз. За всю дорогу Драко Малфой не произнёс ни слова, иногда казалось, что он даже не дышит. Девушка вполне могла бы представить, что едет в карете одна, если бы не ужасный запах его туалетной воды. Нет, это был довольно приятный аромат, Гермиона не хотела этого признавать, но с фактами спорить не могла - только из-за одного этого запаха в Драко Малфоя можно влюбиться. Возможно, именно поэтому аромат казался ей ужасным. А может быть всё дело было в том, что в карете не хватало свежего воздуха и девушка не чувствовала ничего кроме этого всепоглощающего и пьянящего запаха кардамона и …
Гермионе казалось, что запах туалетной воды Малфоя пропитала её одежды и кожу насквозь, а больше всего ей претила та мысль, что теперь она никогда не сможет забыть этот аромат, он врезался в её память как одна из прописных истин.
Драко Малфой издал странный звук, похожий ни то на стон, ни то на хорошо замаскированное ругательство. Гермиона мельком взглянула на слизеринца. Вопреки ожиданиям девушки, Драко Малфой не встретил её пронзительным леденящим душу взглядом и своей фирменной ухмылкой, он кажется, вообще не замечал её присутствия, что странно. Да и вид у слизеринца был чересчур болезненным, он словно желе растекся по сиденью, глаза были прикрыты, на лице никаких эмоций, а кожа в свете редких лучей солнца выглядела слишком бледной, даже с каким-то зеленоватым отливом.
Сердце взволнованно вздрогнуло. Она волнуется за Драко Малфоя?! С каких пор?! Наверное, с тех самых, как он всё больше и больше стал походить на труп.
Гермиона встряхнула головой, затем отвернулась к окну и прислушалась.
«Вроде дышит», - мысленно констатировала она и облегченно вздохнула. Ещё не хватало, чтобы Малфой умер у неё на глазах в нескольких километрах от дома.
- Грейнджер, если хочешь, можешь любоваться мной и без письменного разрешения, - ядовито произнёс слизеринец. Гермиона мысленно чертыхнулась, этот надменный хорек всё же заметил, что она посмотрела на него.
- Знаешь, ты о себе слишком высокого мнения, - буркнула девушка и чуть помедлив, добавила. - К тому же сейчас, тобой может любоваться разве, что патологоанатом.
- Считай, что твой сарказм я оценил, - Малфой потёр переносицу и выпрямился, но глаза так и не открыл.
«С ним определенно что-то не так», - не успокаивалась слишком отзывчивая и милосердная часть Гермионы, другая часть надменным тоном шептала: «Какое тебе дело до его проблем со здоровьем? Если он помрёт, никто особо не расстроится».
Около минуты ушло у девушки на борьбу с самой собой.
- Малфой у тебя всё в порядке? Как ты себя чувствуешь?– наконец спросила Гермиона, внимательно вглядываясь в бледное лицо своего попутчика. 1:0 в пользу Гермионы Грейнджер, Гермиона Малфой нервно курит в сторонке.
Кажется, для Драко её вопрос тоже был неожиданностью, он резко открыл глаза и посмотрел на девушку.
- С чего вдруг ты интересуешься моим состоянием? – холодно поинтересовался юноша. Пристальный взгляд пасмурно серых глаз, впился в лицо несчастной не в меру доброжелательной Гермионы.
- С того, что не горю желанием находиться в одной карете с трупом.
- О, а я то думал, что это ваше вшивое гриффиндорское благородство, - Драко Малфой картинно закатил глаза.
- Во всяком случае, гриффиндорское благородство раз в сто лучше слизеринского высокомерия, - парировала Гермиона и скрестила руки на груди.
- Знаешь, я сейчас не готов к дискуссии на тему: « Белые и пушистые гриффиндорцы против мерзких и гадких слизеринцев», - устало произнёс юноша. – И вообще Грейнджер займись тем, чем занималась последние два часа: делай вид, что тебя очень интересует пейзаж за окном.
- Малфой, давай серьёзно. Что с тобой?
- Грейнджер, я прошу тебя, отстань!
Была ли это просьба, Гермиона сомневалась, скорее это был приказ, невыполнение которого повлечет за собой как минимум смертную казнь. Но отступать девушка не привыкла.
- Так или ты мне сейчас говоришь, почему выглядишь так, словно по тебе прошлось целое семейство хвосторогов или… или… - Гермиона замешкалась, в искусстве шантажа она была не сильна.
- Или что? – Драко коварно вскинул брови.
- Я придумаю, что, - обиженно буркнула девушка.
- Желаю удачи, - усмехнулся Малфой.
И этому человеку она собиралась помогать?
« У него и без тебя всё в порядке», - мысленно успокаивала себе Гермиона. Но почему-то, чем больше она смотрела на слизеринца, тем сильнее становилось неизвестно откуда взявшееся чувство тревоги.
Обоснованным ли было её волнение? Обоснованным. Гермиона быстро поняла это.
- Чёрт! – процедил Малфой сквозь зубы и, обхватив левое предплечье, согнулся пополам.
- Да что с тобой?! – в голосе девушки звучала неприкрытая паника. Она едва сдержалась, чтобы не подбежать к слизеринцу.
- Ничего! Отвали! – словно обессилив, Драко Малфой откинулся на спинку кресла, на лбу проступили маленькие капельки пота. Юноша с силой сжал челюсти и снова закрыл глаза.
Как же Гермиона ненавидела, когда он закрывал глаза! Иногда девушке казалось, что вся суть и естество Драко Малфоя заключается в этих пасмурно серых глазах, а когда он закрывал их, то превращался в безликого и даже трогательного парня. Это-то и раздражало Гермиону, она могла позволить Драко Малфою мучиться от боли, но сейчас это был уже не он, кто-то другой. Тот, кого было действительно жалко… К тому же абсолютно некстати девушка вспомнила последний разговор с Джеймсом и своё нелепое обещание подружиться с Малфоем-младшим.
Ох, Джеймс, как же этот черноволосый мальчуган запал в сердце гриффиндорки. Она только сейчас вспомнила, что забыла с ним попрощаться, и от этого неприятно защемило где-то в груди. А обещание, данное мальчику, приобрело совершенно другой уровень важности. Возможно, именно поэтому Гермиона произнесла те слова, о которых потом пожалеет…
- Я могу помочь? - робко спросила она и выжидающе посмотрела на слизеринца.
По карете прокатилась волна громкого, злобного смеха. Тело Гермионы словно сковали судороги, ей нестерпимо захотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать этого ледяного смеха.
- Ты поможешь мне только в том случае, если заткнёшься! – растягивая каждое слово, произнёс Драко, на его лице заиграла мерзкая ухмылка.
Ангельскому терпению Гермионы пришёл конец, молниеносно она вытащила палочку из кармана.
- Петрификус Тоталус! – выкрикнула девушка. Волна яркого пурпурного цвета коснулась Драко и он замер.
- Ты с ума сошла?! Если ты сейчас же не отменишь заклинание, я сделаю с тобой такое, что ты будешь молить о смерти! Грейнджер, я тебя…
- Силенцио! - произнесла Гермиона и гневная тирада Малфоя прекратилась. В салоне кареты повисла тишина, а на лице девушки появилась ехидная улыбка. Как же замечательно не слышать его обманчиво красивого голоса выкрикивающего неприятные слова в её адрес! Как мало было нужно гриффиндорке для счастья, всего лишь тишина.
Гермиона взглянула в лицо Малфоя и неприятный холодок прокатился по её коже. Да, она лишила слизеринца движения, лишила его голоса, но не глаз. А глаза Драко Малфоя могли сказать намного больше, чем его слова или действие, и сейчас взгляд этих пасмурно серых глаз кричал: «Я убью тебя Грейнджер!»
Почему-то у Гермионы не возникло сомнений насчёт намерений слизеринца. Он непременно убьёт её, но вот только потом, сейчас же Драко Малфой обездвижен и молчалив. А главное беспомощен, словно маленький слепой котёнок, от осознания этого на душе у девушки потеплело. Беспомощный Драко Малфой, о чём ещё может мечтать любая гриффиндорка?
- А теперь, ты послушай меня, - чуть слышно начала Гермиона и бросила в сторону разъяренного слизеринца презрительный взгляд. – Мне нравится вся эта ситуация не больше чем тебе и я с большим удовольствием согласилась бы на поцелуй дементра вместо того, чтобы проводить уик-энд в семье Малфоев!
Драко театрально закатил глаза.
- Не перебивай меня! – прыснула девушка и тут же исправилась. – В смысле, не смей закатывать глаза, когда я с тобой разговариваю!
Гермиона понимала всю абсурдность своих слов, но ничего другого в голову не приходило. Всё же по неизвестной причине, Драко Малфой, кажется, решил выслушать девушку, его взгляд был сфокусирован на лице Гермионы, хотя кроме скуки ничего больше не выражал.
Гермиона благодарно кивнула и продолжила:
- И раз так получилось то нужно с этим смириться или хотя бы попытаться. Я знаю, что ты ненавидишь меня и поверь это чувство взаимно. Поэтому давай просто сделаем так, чтобы наше общение было сведено к минимуму.
Девушки показалось, что в серых глазах мелькнуло понимание, и она облегченно вздохнула. Теперь можно перейти к самой неприятной части…
- Давай посмотрю, что с твоей рукой, - устало, произнесла Гермиона, во взгляде слизеринца вспыхнуло возмущение, гриффиндорка проигнорировала это немое послание. Резко поднявшись, она сделала шаг в сторону Драко и аккуратно присела на мягкое зелёное сидение. Ей показалось или на стороне Малфоя кресло было мягче и удобнее?
- Я только посмотрю, - наигранно мягко произнесла Гермиона, когда на неё посыпались ядовитые взгляды слизеринца.
Девушка прикоснулась к рукаву чёрной мантии, ткань была приятной на ощупь, что-то среднее между шёлком и бархатом. Интересно все Малфои носят одежду столь высокого качества? Впервые в жизни Гермиона пожалела о том, что не уделяла должного внимания своему внешнему виду, да и из одежды с собой взяла не самые лучшие вещи. Странно, но она почему-то боялась не вписаться в тот мир, в который её затягивали новые родственные связи…
Задушив сожаления о том, что лучшие джинсы остались висеть в её комнате на стуле, Гермиона вернулась к своему прежнему занятию. Она аккуратно приподняла рукав мантии Драко, а затем принялась снимать окровавленные бинты. Гриффиндорка неодобрительно покачала головой: перевязка была сделана из рук вон плохо. Скорее всего, Малфой делал её самостоятельно.
« Гордость тебя погубит Малфой», - мысленно посетовала Гермиона.
Случайно девушка прикоснулась кончиками пальцев к обнаженному запястью слизеринца. Кожа Малфоя была ледяной, а само прикосновение вызвало у Гермионы необычное чувство. Она долго пыталась найти ему название или хоть как-то описать его, в результате на ум пришло только одно слово: нестабильность. Живое воображение почему-то рисовало странную картину: она стоит на краю пропасти, а Драко Малфой толкает её вниз, но потом хватает за руку, не давая упасть и так снова и снова. Гриффиндорка испугалась таких ассоциаций и попыталась выкинуть их из головы.
« С ним ты будешь на грани, Гермиона…» - шепнуло что-то из глубины сознания, затем посторонние мысли исчезли.
Расправившись с бинтами, девушка посмотрела на изуродованное запястье слизеринца и вздрогнула. Под сгустками засохшей крови просматривался уродливый череп со змеёй. Гермиона так и не смогла до конца понять, от чего её затошнило, то ли из-за огромного количества крови, то ли из-за ужасной татуировки навевающей дурные воспоминания о тёмных временах. А может быть, всё дело в той волне отвращения к Малфою, которую она испытала с новой силой, едва заметила это клеймо оставленное самим дьяволом на его коже.
Гермиона не была наивной и не думала, что после падения Волан-де-Морта все Пожиратели побегут в ближайший тату-салон сводить эту мерзость, но всё же испытала лёгкий шок, увидев эту татуировку снова. Значит ли это, что Драко Малфой по-прежнему верен Тёмному Лорду? Для Гермионы существовал только один ответ на этот вопрос – да. И от осознания этого её затошнило ещё больше.
Девушка почувствовала на себе пристальный взгляд, видимо Драко внимательно следил за её реакцией. Вот только зачем? Наверняка, ищет способ задеть её хоть как-то, хочет заставить её бояться. Но она не позволит ему этого сделать, никогда.
- У тебя началось заражение, - констатировала девушка и сама испугалась того металла, который прозвучал в её голосе. Гермиона хотела убедить Малфоя в том, что не удивлена? Что же у неё это получилось, она поняла это по разочарованию, мелькнувшему в серых глазах.
« Что бы ты ни пытался скрыть, тебя выдадут твои глаза…» - подметила Гермиона ту особенность слизеринца, которую никто не замечал раньше, даже он сам.
Драко Малфой словно услышал её мысли, равнодушно взглянул на её руки аккуратно, практически нежно обхватившие его предплечье и демонстративно перевёл взгляд на окно.
« Нужно заканчивать всё это…» - мысленно решила Гермиона. Слишком долго она чувствовала обжигающую прохладу его тела, и это было неприятно. Казалось, что яд его кожи навеки останется на её руках, и она никогда не сможет отмыться от всего этого.
Гермиона произнесла несколько заживляющих заклинаний, и кровоточащие раны непонятного происхождения исчезли, оставив после тебя несколько уродливых тонких шрамов. Гриффиндорка была весьма удивлена появлению шрамов, Гермиона была лучшей в колдомедицине, по крайней мере, среди учеников Хогвартса, и обычно следов после её лечения не оставалось, а тут такое.
Но девушка быстро нашла себе оправдание – процесс заживления зависит не только от того, кто лечит, но и от того, как была получена рана. Как не странно, Гермионе было всё равно, откуда у Драко появились эти многочисленные глубокие порезы. Для закрепления результата она произнесла ещё одно заживляющее заклинание, а затем вернулась на своё место.
- Если бы ты не залечил раны в ближайшие два дня, то руку пришлось бы ампутировать, - сухо произнесла Гермиона, наблюдая за тем, как маленькие капли дождя разбиваются о стекло. Точнее она делала вид, что наблюдает за каплями. На самом деле она смотрела на отражающиеся в стекле черты аристократического лица. Зачем? Гермиона и сама не знала.
Малфой пропустил её слова мимо ушей, на его лице не промелькнуло никаких эмоций.
Карета резко остановилась, и сердце девушки больно ударилось о рёбра. Неужели они приехали? Так быстро?
Страх затихший на время поездки снова дал о себе знать, Гермиона судорожно сжала воротник мантии. Девушка посмотрела на своего попутчика и достала палочку, чтобы вернуть ему дар речи и возможность передвигаться.
- Не стоит, - холодно произнёс Драко.
Гермиона удивленно посмотрела на Малфоя, который выглядел весьма угрюмо. Как давно закончилось действие заклинаний? И почему он даже не попытался убить её? Множество вопросов крутилось в голове девушки, но им было суждено остаться без ответа.
Слизеринец поднялся с кресла и направился к выходу, при этом даже ни разу не взглянув на Гермиону.
Драко прикоснулся к ручке двери и замер.
- Надеюсь, ты не ждёшь, что я скажу тебе спасибо? – ядовито спросил он.
- Я делала это не для тебя, так что благодарность не обязательна, - буркнула девушка, поднимаясь с кресла.
- Грейнджер, «Малфой» - это не привилегия, это клеймо. Все ждут от тебя определенных поступков, слов и даже чувств. Сейчас, когда ты выйдешь из кареты, тебе придётся принять правила нашей семьи и пути назад уже не будет. Ты готова к этому?
Гермиона едва не открыла рот от столь неожиданного откровения слизеринца, но вовремя сдержала эмоции.
- Из любого правила есть исключения, - парировала девушка.
- Да, и в любом стаде есть паршивая овца, - усмехнулся юноша, распахнул дверь и вышел.
Гермиона молча смотрела ему вслед. От осознания того, что Драко Малфой прав, было трудно дышать. Стать Малфой и при этом не потерять себя разве такое возможно?
« Возможно…» - ласково шепнула Надежда. Почему-то голос Надежды, напомнил Гермионе голос Гарри…
Девушка улыбнулась и сделала шаг вперёд, она докажет всем что это возможно.
***
Утро в Малфой-меноре наступило, кажется на несколько часов раньше, чем обычно. Будто по мановению волшебной палочки солнце появилось на небосклоне, а луна так и не успела исчезнуть. И теперь эти два светила, которым абсолютно наплевать на людские судьбы боролись на небе за лучшее место. Странное и необъяснимое это было явление, словно добро и зло столкнулись в смертельной схватке. Вот только всегда ли добро светит ярче?
Люциус Малфой стоял напротив окна и наблюдал за этой войной. Люциус так и не смог понять, на чьей он стороне. Солнце привлекало своим теплом и яркостью, а луна… Луна ничем его не привлекала. Люциус с детства ненавидел её холодную красоту, её свет такой манящий и пугающий, её одиночество. И всё же Луна была ему ближе, роднее…
Люциус поднёс белую фарфоровую чашку к губам, сделал маленький глоток и поморщился: чай, приготовленный домовыми эльфами, остыл.
Солнце, наконец, одержало победу. Луна после позорного поражения поспешила удалиться.
Удостоверившись в том, что ничего интересного больше не произойдёт, Люциус Малфой отошёл от окна и поставил чашку на стол, звон фарфора отразился от стен кабинета и вызвал у Люциуса болезненное воспоминание.

Звон бокалов. Доброжелательные улыбки. В воздухе пахнет весельем.
«Когда же закончиться весь этот ад!» - завопило сознание Люциуса, когда очередной безликий гость, один из сотни присутствующих, поздравил его с помолвкой. Юноша стиснул зубы и произнёс в ответ равнодушное «спасибо».
Как же его раздражало всё происходящее вокруг! Лживые слова, улыбки, действия – всё это не вызвало у него ничего кроме злости.
Люциус запустил руку в карман, нащупал фамильное кольцо и крепко сжал его пальцами, а затем посмотрел на белокурую стройную девушку в противоположном углу огромного зала. Девушка лучезарно улыбалась, благодарила гостей за поздравления и выглядела счастливой. Нарцисса Блэк умела притворяться. И он ненавидел её за это! Люциус ненавидел её за то, что она с такой легкостью может казаться счастливой, когда вся её жизнь рушится. У самого Люциуса так не получалось... Он сильнее сжал кольцо.
«Оно не для тебя…Не ты должна стоять у алтаря, Нарцисса Блэк!» - кричало изможденное сознание юноши. Люциус огляделся по сторонам в поисках знакомого лица. Девушки с глазами цвета горячего шоколада не было в зале и от этого сердце болезненно сжалось. Она не пришла, а он так ждал её…Люциус плотно стиснул зубы, чтобы не закричать от отчаянья и боли. Это были последние часы его свободы, где-нибудь в темноте холодного замка он мог целовать её в последний раз, а она не пришла... Может быть, это было к лучшему. Люциус поклялся, что если увидит её сейчас, то всё отменит и убежит с ней на край света. Туда где их никто и никогда не найдёт. Туда где нет законов и правил семьи Малфой. Туда где ты сам волен выбирать свою судьбу.
Но это всего лишь мечты, в глубине души Люциус понимал, что не сможет оставить всё. Но ради неё, он мог бы попытаться…Люциус любил её, а она не пришла…
- Поздравляю сын, сегодня ты официально станешь наследником всего моего состояния, - Абраксас появился неожиданно, словно вырос из-под земли.
Люциус поежился от приторно сладкого голоса отца и молча кивнул.
- Мне кажется или ты не рад? – задорно подмигнув, спросил Абраксас Малфой.
-Я не рад, - честно ответил Люциус.
- Я сделаю вид, что не слышал этого.
Юноша посмотрел на отца.
«Это последний шанс!» - прошептало сердце. Сейчас или никогда…
- Отец, - Люциус огляделся по сторонам и удостоверившись, что их никто не слышит продолжил, - Неужели мы не можем отказаться от этого? Всё ещё можно отменить!
Доброжелательная улыбка с лица Абраксас спала, в голубых глазах заполыхал огонь. Мужчина взял сына за локоть и вывел из многолюдного зала.
- Отец, - возмутился Люциус, когда Абраксас потащил его в сторону своего кабинета, при этом до боли сжимая его руку.
- Иди вперёд! – холодный голос Абраксаса заставил Люциуса вздрогнуть.
Шаги гулким эхом отражались от каменных стен. Два невероятно похожих друг на друга человека спешили в один из самых удаленных уголков замка.
- Заходи! – приказал Абраксас и, открыв тяжелую дубовую дверь, толкнул Люциуса в слабо освещенный кабинет. Люциус ненавидел это место, слишком много надежд разбилось в этих стенах.
Абраксас захлопнул дверь и, развернувшись на каблуках, разъяренно посмотрел на сына. Юноша нервно сглотнул, сердце сжала липкая рука страха.
- Отец, я не хотел расстроить тебя, - начал оправдываться Люциус, голос предательски дрогнул.
- Молчать! – рявкнул Абраксас. – Семья Блэк уважаемые люди в нашем мире. И если ты испортишь помолвку я обещаю тебе ты останешься без средств к существованию! А может быть, и вообще перестанешь существовать!
- Отец, но я не люблю Нарциссу!
- Любовь – привилегия дураков. Таким как мы должно хватать власти и денег.
- Но я не хочу жениться! То есть хочу, но не на ней…Есть ведь и другие девушки…
- Кто, например?
- Мало ли кто…Хотя бы Серена…- с надеждой в голосе произнёс Люциус.
- Серена Долохова? – Абраксас звонко рассмеялся. – Ты видимо сошёл с ума.
- Почему?! Она чистокровная, богата и хороша собой…
- Не нужно перечислять мне все её достоинства. К тому же ты вряд ли упомянешь о её безграничной любви к маглам. Не так ли?- Абраксас коварно вскинул брови. – Мой сын никогда не возьмет в жену девушку, которая предала чистоту своей крови!
- Но отец…
- Никаких «но»! Разговор окончен! Сейчас мы спустимся в зал, и ты сделаешь то, что должен! А именно, наденешь фамильное кольцо на безымянный палец Нарциссы Блэк! Иначе пеняй на себя.
Абраксас Малфой бросил гневный взгляд в сторону сына и вышел из кабинета.
Люциус обессилено опустился в кресло и закрыл лицо руками. Вот и всё он упустил свой последний шанс…
Люциусу захотелось взвыть от отчаянья. Он не смог убедить отца месяц назад, когда только узнал имя своей невесты, не смог убедить и сейчас.
Почему всё так?! Почему, когда это так необходимо мы не можем найти в себе силы, чтобы дать отпор? Почему мы не можем найти в себе силы бороться за своё счастье?
Дверь заскрипела, в кабинете послышалось чьё-то дыхание.
«Он решил добить меня?!» - мысленно возмутился Люциус.
- Я уже иду! – сквозь зубы произнёс юноша, не открывая глаз. – Дай мне пару минут! А затем я пойду в зал и сделаю то, что должен!
- Я и не сомневаюсь, - произнёс надломленный женский голос. Сердце Люциуса встрепенулось, он резко открыл глаза и посмотрел на свою гостью. Серена стояла в нескольких метрах от него, длинные каштановые волосы спадали по обнаженным плечам, лицо, казалось чересчур бледным в тусклом свете свечей…
- Серена, ты пришла! – потрясенно произнёс Люциус и резко поднялся с кресла.
- Разве я могла пропустить твою помолвку? – девушка слабо улыбнулась. В груди что-то больно кольнуло, стало трудно дышать…
Люциус подошёл к девушке и крепко сжал её плечи.
- Серена, я хочу всё объяснить! – сбивчиво проговорил он.
- Не надо, - ласково произнесла девушка, затем аккуратно сбросила руки Люциуса со своих плеч. Юноша непонимающе посмотрел на неё.
- Всё кончено Люциус.
Он знал, что она скажет это рано или поздно, но знание не уменьшает боль. Скорее даже наоборот…
- Прости меня, - чуть слышно прошептал Люциус.
- За что простить? Разве ты виноват в том, что произошло? Это судьба. Никто не виноват…
Слова Серены, острым лезвием резали по сердцу, заставляя каждую клеточку тела Люциуса кричать от боли. Он знал, что виноват. Только он и никто другой.
- Я пришла попрощаться, - Серена улыбнулась, но в её глазах застыли слёзы.
- Ты уезжаешь? – потрясенно спросил Люциус. – Надолго?
- Навсегда.
Это короткое слово «навсегда» отразилось от стен эхом и ворвалось в сознание Люциуса с такой ужасающей силой, что он едва смог устоять на ногах.
- Если это из-за моей чёртовой помолвки то…
- Люциус, - Серена приложила указательный палец к его губам. – Твоя помолвка здесь не причём.
Люциус непонимающе посмотрел на девушку, на лице которой неожиданно появилась маска безразличия.
- Всё дело в моей помолвке, - продолжила Серена.
- Что?! Когда ты…С кем?! – мысли в голове Люциуса проносились с невероятной скоростью.
- Я узнала об этом пару месяцев назад. Неужели ты удивлен?- холодно усмехнулась девушка.
- Конечно, я удивлен! Ты ведь забыла рассказать мне об этом! - в голосе Люциуса звенел металл. Он умирал от чувства вины перед ней, а она даже не сказала ему о своей помолвке!
- Извини, действительно забыла, - усмехнулась Серена и подошла к окну.
- Но как же мы?
- Мы? – девушка звонко рассмеялась. – Нет никаких «мы» Люциус. Больше нет.
- Зачем ты так? – с болью в голосе произнёс он.
- Неужели ты думал, что после твоей помолвки я навеки останусь старой девой?! Или может быть, по твоему мнению, я должна буду стать одной из твоих любовниц?
- Я бы никогда не предложил тебе этого!
- А что так? Неужели я не достойна? – ядовито поинтересовалась она. – Мне казалось, что тебе нравились наши маленькие игры в гостиной Слизерина. К тому же я слышала, что любовницы Малфоев получают хорошие подарки.
Люциус не мог поверить своим ушам, за считанные секунды он пересек комнату и оказался возле окна.
- Что с тобой?! – он встряхнул девушку за плечи.
- А что со мной? – Серена игриво улыбнулась.
- Ты говоришь так, словно это не ты!
- Поверь мне это я. Настоящая я.
- Скажи мне, что с тобой! – взмолился Люциус.
- Всё в порядке, я счастлива.
- Ты врёшь! Ты не можешь быть счастливой, сейчас…
- Я врала всего один раз в жизни. Когда говорила, что люблю тебя.
Люциус словно окаменел. Смысл слов Серены дошёл до него не сразу. Дыхание перехватило, сердце сжали в тисках, кровь больно ударила в виски.
- Что это значит?- надтреснутым голосом спросил Люциус.
- Врать – это значить говорить неправду, - с наигранной серьёзностью процитировала определение из словаря Серена.
- Я знаю, что значит врать! – рявкнул юноша
- Конечно, знаешь, ты же так часто это делаешь!
- Ты несёшь какой-то вздор!
- С девушками иногда такое бывает, - она лукаво улыбнулась. – И я бы не называла «вздором» моё искреннее признание.
- Ты пьяна! – Люциус всплеснул руками. Всё происходящее не укладывалось в его голове. Это было похоже на ужасный сон. Милая, добрая, любимая Серена, говорит ему такие вещи, что хочется застрелиться…Или застрелить её…
- Я не пьяна, просто прозрела. Наконец-то прозрела. И тебе пора сделать тоже самое.
- Давай просвети меня!
- С радостью, - язвительно ответила девушка. – Наши отношения были ни чем иным как фарсом. Просто игра и теперь она закончилась. Мне нравилось получать от тебя подарки. Да и спать с тобой было весело.
- Игра? – возмущенно произнес Люциус, а затем крепко сжал плечи Серены и посмотрел в её карие глаза, - Если это была игра, тогда сейчас глядя мне прямо в глаза, скажи, что не любишь меня!
- Я не люблю тебя, - чётко проговаривая каждое слово, произнесла Серена. – Никогда не любила и никогда не буду любить!
Сердце подсказывало Люциусу, что она врёт. Но вот только он никогда не верил сердцу, а её словам верил…
Глаза горели так, словно их засыпали песком, сердце сбилось с ритма и теперь выдавало прерывистые странные удары, от быстрой пульсации крови заложило уши.
Боль. Боль. Боль. Ничего кроме боли.
Затем неизвестно откуда, наверное, из глубины души появилась ярость. Люциус и не заметил, как его рука метнулась к лицу Серены. Удар. Потом ещё один, уже по другой щеке. И ещё раз. Он раньше не бил женщин, никогда.
Холодный смех Серены заставил его очнуться. Она смеялась так отчаянно и яростно, что Люциусу хотелось ударить её ещё раз и ещё.
- Какая же ты дрянь! – прошипел юноша и влетел из комнаты словно ошпаренный.
Люциусу хотелось бежать, просто бежать как можно дальше. Ещё никогда ему не было так больно. Он плутал по коридорам собственного поместья, будто искал ответа на вопрос «за что?», но так и не смог найти…
Да, он искал ответ и не знал, что происходило в кабинете его отца в то мгновение.
Малфой-старший появился в своём кабинете сразу же после того, как ушёл Люциус.
- Молодец девочка, ты всё сделала правильно, - произнёс Абраксас и погладил Серену по голове. - Так будет лучше для тебя и для твоего ребёнка. А ещё лучше, если Люциус никогда не узнает об этом.
Но девушка едва ли слышала его слова. Боль. Боль. Боль. Ничего кроме боли.
-И приложи к щекам что-нибудь холодное. Такое прекрасное личико не должны портить синяки, - бросил Абраксас и удалился, оставив Серену наедине с её предательством.
Люциус не видел, как Серена обессилено упала на пол, обхватив живот руками и заплакала. Он так и не понял, почему в этот раз она не надела облегающее платье, почему она была так бледна…
Самое главное, он не понял, почему она говорила эти страшные вещи. Люциус так и не понял, кого она пыталась защитить. Он узнает об этом позже. Точнее он узнает об этом слишком поздно. А в тот момент он просто бежал по коридорам в надежде забыться.


Люциус приложил руку к груди, почувствовав жжение. Даже после стольких лет яркие воспоминания ни капли не тускнели и по-прежнему заставляли чувствовать боль.
Люциус Малфой огляделся вокруг. Ничего в кабинете отца не изменилось те же книги, та же мебель, пожалуй, только бумаг на дубовом столе стало больше, и со стены исчез семейный портрет. Люциус пару лет назад разорвал его в порыве злости, а на то, чтобы восстановить портрет не было времени да и желания особого не было.
Люциус взглянул на часы и неодобрительно покачал головой. В ожидание чего-либо важного время идёт так невыносимо медленно. До приезда дочери оставалось ещё несколько часов. Люциус присел за стол и принялся разбирать накопившиеся бумаги.
Взгляд приковал листок пергамента, пылившийся на столе уже несколько месяцев.
Было ли это случайностью или попыткой Судьбы предупредить Люциуса Малфоя, но на пергаменте крупными буквами красовалось слово «Завещание».
Мужчина взял листок и внимательно перечитал каждую строчку, затем тяжело вздохнул и взял перо.
«Нужно было сделать это ещё год назад…» - пронеслось в его мыслях. Перо коснулось бумаги и вывело знакомое имя «Гермиона».
***
Нарцисса уже несколько часов не находила себе место. Она стояла у окна в гостиной и нервно сжимала руки в кулаки. Для Миссис Малфой это было не просто ожиданием, она волновалась. Материнское сердце подсказывало, что что-то не так, Драко и Гермиона должны были приехать ещё час назад.
- Хозяйка, - суетливо произнёс домовой эльф, неожиданно появившийся в гостиной. – Молодой хозяин прибыл к главному входу.
Нарцисса облегченно вздохнула.
- А девочка?
- Она прибыла вместе с молодым хозяином.
- Спасибо Сайрус, - Нарцисса благодарно кивнула, и эльф растворился в воздухе.
« Нужно сообщить Люциусу», - решила Нарцисса, и, поправив выбившуюся из прически прядку, направилась в сторону кабинета мужа.
Уже через пару минут Нарцисса оказалась возле огромной дубовой двери. Она вздохнула, осторожно постучалась, затем, не дожидаясь ответа, вошла.
Как и ожидала Нарцисса, Люциус сидел за столом и перебирал бумаги. В глубине души женщина позавидовала такому спокойствию со стороны мужа. Хотя это немного настораживало.
Люциус оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на Нарциссу выжидающе.
- Твоя дочь только, что приехала, - сообщила женщина, пытаясь сдержать улыбку.
- Я уже иду, - сухо ответил Люциус, медленно поднялся с кресла и подошёл к двери.
Нарцисса удивленно посмотрела на мужа, лицо которого было непростительно холодным.
« Неужели он совсем не волнуется?» - поразилась Нарцисса и тут же поняла, что её предположение ошибочно. Как бы Люциус не пытался скрыть волнение, у него это не получилось. То ли чересчур холодный взгляд пасмурных глаз выдавал его, то ли слегка дрожащие пальцы.
- Ты идёшь?
- Конечно, - воодушевленно ответила Нарцисса и вышла из кабинета, Люциус последовал за ней.
Специально перед приездом Гермионы Нарцисса распорядилась, чтобы освещение в коридорах сделали более ярким. Ведь это для них жителей Слизеринских подземелий полумрак привычное дело, а истинной гриффиндорке нужно много света. По крайней мере, так думала Нарцисса.
Приезд Гермионы в Малфой-меноре принёс множество изменений в привычный быт этой семьи. Например, специально для гостьи Нарцисса распорядилась приготовить что-нибудь необычное, но в то же время простое, то, что привычно для маглов. А ещё вчера вечером Нарцисса тайком выскользнула из дома и отправилась в один из лучших магазинов Лондона, чтобы купить постельное белье. Нет, в семье Малфоев не было с этим проблем, просто Нарциссе казалось, что Гермиона не привыкла спать на чёрных атласных простынях, поэтому купила для девочки непривычно яркий красный шёлк.
Эх, знала бы Гермиона, что ей придется спать на простынях, стоимость которых была равно одной четвертой стоимости дома Грейнджеров.
Нарцисса внимательно следила за Люциусом, который двигался чересчур медленно, казалось ещё чуть-чуть и он пойдёт в другую сторону.
- Я не могу, - прошептал Люциус и остановился. – Я не готов…
Волнение взяло вверх над Люциусом, он мгновенно побледнел, синяки под глазами, которые ещё пару минут назад были едва заметны, сейчас бросались в глаза. Мужчина закрыл глаза и прикоснулся кончиками пальцев к вискам.
- Люциус, она ждёт тебя, - ласково произнесла Нарцисса, а затем неожиданно для себя самой накрыла руку мужа своей рукой. Этот порыв напугал её, но отступать не хотелось, особенно когда она увидела искры надежды в глазах Люциуса.
Мужчина кивнул, крепко сжал тоненькую ручку своей жены.
Говорят, что в коридорах Малфой-меноре скрывается множество тайн. И это была одна из них. Первый момент настоящей близости между двумя абсолютно чужими людьми. Шаг на длинном пути их отношений, первый шаг. Случайное прикосновение, продиктованное судьбой.
- Сайрус проводит их в гостиную, - сообщила Нарцисса.
- Их? Ты же сказала, что приехала моя дочь? – в голосе Люциуса сквозило удивление.
- Да, твоя дочь и мой сын, - как ни в чем не бывало ответила Нарцисса.
- Драко здесь, - процедил Люциус сквозь зубы и резко выпустил руку жены из своей железной хватки.
Нарцисса непонимающе посмотрела на мужа, он смерил её гневным взглядом и вошёл в гостиную…
***
Едва Гермиона вышла из кареты, как в глаза ударил яркий солнечный свет, она поморщилась. Девушка была готова поклясться, что ещё секунду назад на улице шёл дождь, а сейчас ярко светит обжигающее солнце. Это была одна из загадок поместья Малфоев, погода здесь менялась в зависимости от настроения проживающих в доме людей. Гермиона узнает об этой особенности позже, когда в Малфой-меноре ворвется буря, и за секунду день станет ночью…
Привыкнув к яркому свету, девушка огляделась по сторонам, как не странно в поисках Драко. Слизеринец стоял возле кованых ворот и смотрел, как показалось Гермионе на небо.
Гермиона подняла глаза и ахнула. За красивыми металлическими воротами красовалось огромное средневековое здание. Пожалуй, чуть меньше Хогвартса, но по красоте и величеству превосходившее его в несколько раз. Каменные стены, большие витражные окна – всё это выдавало аристократичность старинного дома.
« Неужели я буду жить здесь?!» - Гермиона едва сдержалась, чтобы не произнести эти слова в слух. Как-то странно засосало под ложечкой.
- Впечатляет Грейнджер? – подал голос Драко, заметив, как пристально Гермиона разглядывает поместье.
- Ты не говорил, что живёшь в ТАКОМ месте, - не скрывая восхищения, ответила девушка.
- Ничего особенного, - хмыкнул Драко. – Хотя по сравнению с твоим клоповником…
- Малфой мы же договорились! – прошипела Гермиона.
- Когда? – юноша искренне изобразил удивление.
- В карете, когда я не дала тебе отправиться на тот свет!
- Ах да, - Малфой театрально ударил себя ладошкой по лбу. – Но я лишь выслушал твоё предложение, а не соглашался на него.
« Я убью его!» - поведение «братца» взбесило Гермиону, захотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжёлым, под рукой была лишь волшебная палочка. Но эту проблему хотелось решить чисто магловским способом – мордобоем. Девушка мысленно сосчитала до трёх, чтобы успокоиться. Так же Гермиона пообещала себе, что обязательно оставит парочку синяков на этом бледном лице, потом как-нибудь…
- Как ты можешь быть таким? – буркнула девушка.
- Таким предусмотрительным ты хотела сказать? Что же это легко, если мозг включать хоть иногда, но тебе это видимо не знакомо, - усмехнулся Драко.
- Почему когда мы с тобой разговариваем, ты меня постоянно оскорбляешь? Знаешь ли, это неприятно! – в голосе Гермионы звучал металл.
- Привыкай Грейнджер, нам жить в одном доме три дня.
- Это будут самые ужасные три дня в моей жизни!
- Гарантирую, - Малфой коварно улыбнулся.
Гермиона хотела высказать ему всё, что она думает об этой ситуации, но не успела. Железные ворота распахнулись, и рядом с ними появился домовой эльф.
- Прошу вас следовать за мной молодой хозяин, - обратился эльф к Драко, юноша довольно хмыкнул. – И вы молодая хозяйка.
Малфой заскрипел зубами, а Гермиона злорадно улыбнулась.
Драко равнодушно пожал плечами, выпад гриффиндорки в его стороны был абсолютно безобидным. Слова эльфа задели больше.
Гермиона едва успевала за своими спутниками. В отличие от них, девушка была в этом месте впервые. Поместье Малфоев завораживало. Девушка с жадностью вглядывалась в каждый гладкий камушек, которыми были выложены аккуратные дорожки, в каждую мраморную статую, которых здесь было множество. Слева от девушки находился чудесный сад, а справа огромная стена из зелёного кустарника, видимо это был лабиринт, Гермиона когда-то читала, что чистокровные волшебники любят такие развлечения. Откуда-то доносился шум воды, наверняка, где-то на заднем дворе есть фонтан. Девушке захотелось срочно исследовать каждый миллиметр этого места. Здоровое любопытство грозило перерасти в манию.
Наконец, они подошли к огромной двери на крупных железных петлях. Эльф щелкнул пальцами, и дверь распахнулась.
Если Гермиона думала, что все достоинства Малфой-меноре заканчивались во дворе, то она жестоко ошибалась. Внутри дом был величественнее, чем снаружи. От количества картин развешанных на стенах рябило в глазах, дорогие вазы, ковры, зеркала. Сколько же пришлось потратить на всё это? В Гермионе заиграла истинная материалистка, в голове она начала прикидывать, сколько стоит каждая из вещей, а так же что произойдёт, если случайно разбить одну из ваз.
«Интересно меня сразу убьют или заставят отрабатывать стоимость вазы?!»
Гермиона не успела ответить на свой мысленный вопрос. Эльф открыл ещё одну дверь.
Драко решительно шагнул внутрь комнаты, и Гермиона по инерции последовала за ним.
Едва перешагнув порог, девушка ахнула. Масштаб комнаты поразил. Недостатка в освещение здесь не было, сквозь огромные окна проникал солнечный свет, а на потолке красовалась огромная люстра, кажется из хрусталя, который игриво переливался в лучах осеннего солнца. В центре стоял диван, с резными ножками из красного дерева, рядом с ним – кофейный столик, а у противоположной стены – величественный камин.
С интересом, разглядывая гостиную, Гермиона и не заметила, как домовой эльф исчез и появился снова с серебряным подносом. Помещение наполнил приятный запах кофе. Эльф поставил поднос на столик и испарился.
Драко Малфой взял чашку и присел на диван.
- Присаживайся, чувствуй себя как дом, - с сарказмом произнёс он и поднёс белую фарфоровую чашку к губам, затем сделал глоток.
Девушка поняла, что отвечать что-либо было бы бесполезно.
В ожидание ответа Малфой сделал ещё глоток и поставил кружку на стол.
Краем глаза Гермиона заметила, что Драко поморщился, видимо он, не очень любил кофе.
Хоть что-то общее у них было, за исключением отца конечно. Кофе Гермиона с детства ненавидела.
За дверью послышались шаги, инстинктивно Гермиона напряглась. Она не видела, кого скрывают от неё каменные стены, но почему-то точно знала, кто пересечёт порог гостиной в следующую секунду. Сердце ударилось о рёбра.
Дверь со скрипом отворилась и на пороге появился Люциус Малфой статный, красивый, пугающий. Вслед за ним в комнату вошла Нарцисса. Гермиона видела эту женщину всего пару раз, но навсегда запомнила. Сложно не запомнить такую очевидную холодную красоту. Почему-то девушка почувствовала себя неуютно: концентрация красивых людей в этом доме превышала все допустимые нормы. На их фоне Гермиона ощущала себя белой вороной, если учитывать цвет волос Малфоев, то точнее будет сказать, что Гермиона ощущала себя чёрной невзрачной вороной среди стаи белых.
Видимо не одна Гермиона чувствовала себя потерянной, ведь за всё то время, которое Люциус и Нарцисса находились в гостиной, не было произнесено ни слова. Как будто все разом онемели.
- Гермиона, я рада, что вы приехали, - первой пришла в себя Нарцисса. Она решительно подошла к Гермионе и пожала её руку. Девушка заметила, что руки матери Драко были намного теплее, чем у него самого.
- Драко, - учтиво кивнув, поприветствовала Нарцисса сына. Но к удивлению Гермионы, даже не подошла к нему. Драко кивнул в ответ, но не проронил ни слова.
- Здравствуй Гермиона, - голос Люциуса был твёрдым, но что-то подсказывало девушке, что это дается ему с трудом.
- Здравствуйте Люциус, - ответила Гермиона и попыталась улыбнуться.
На лице Люциуса Малфоя в одно мгновение промелькнуло множество эмоций, в серых глазах загорелось что-то похожее на надежду.
- Отец, - произнёс Драко и в глазах Люциуса полыхнул огонь.
- Драко, - пренебрежительно бросил Люциус, даже не посмотрев на сына.
Поведение всех членов это семьи с каждой секундой всё больше и больше приводило Гермиону в замешательство. Ей девочке выросшей среди добрых радушных родственников было сложно понять причину такого холодного приема. Создавалось такое впечатление, что Люциус не был рад приезду сына, это настораживало.
Атмосфера накалялась, напряжение, витавшее в воздухе, было настолько сильным, что его можно было разрезать ножом. Никаких слов, только странные взгляды, которыми изредка обменивались все присутствующие. Неловкость, недоумение, страх – всё это поочередно испытывали все они. За исключением разве что Драко, ему как всегда было всё равно.
- Вы, наверное, устали после поездки, - Нарцисса снова оказалась единственной, кто сохранил хоть капельку самообладания. – Гермиона, я попрошу кого-нибудь из эльфов отвести тебя в твою комнату.
« В мою комнату?!» - происходящее принимает всё более и более причудливые формы.
- Я могу сам проводить её, - предложил Люциус, смерив холодным взглядом жену. – Если ты конечно не против Гермиона.
- Я не против, - с трудом выдавила из себя Гермиона, хотя всё её естество убеждало её в обратном.
Люциус слабо улыбнулся и указал рукой на дверь. Нервно сглотнув, Гермиона покорно подошла к Малфою-старшему. Как же она боялась этого человека!
- Вот и хорошо, - доброжелательно произнесла Нарцисса, - А нам с Драко нужно кое-что обсудить.
Гермиона кивнула и, улыбнувшись, вышла из гостиной. Люциус вышел вслед за ней.
Интуиция девушки подсказывала ей, что путь до комнаты будет сложным и изматывающим. А ещё этот путь будет долгим, пожалуй, самым долгим в её жизни.
***
Этот вечер в школе Хогвартс был необычным. Если бы Гарри мог выбирать имя для каждого вечера в своей жизни, то этот он бы назвал «вечером прозрения». Было ли это прозрение чем-то хорошим или чем-то плохим, Гарри определиться не мог. Сейчас он как никогда чувствовал себя потерянным и опустошенным. Слова Джинни врезались в его сознание и никак не хотели оттуда вылезать.
«Она сказала, что любит тебя Гарри», - эта фраза снова и снова возникала в голове гриффиндорца, не давая сосредоточиться на чём-либо.
Гермиона любит его. Это было так нереально, практически эфемерно. Гарри до конца не так и не смог поверить. Может быть, Джинни что-то не так поняла? Или Рон ослышался?
Гарри подбирал разные версии, которые могли бы доказать что всё это ошибка. Потому что если Гермиона действительно любит его, то это…это ужасно!
Ещё вчера вечером Гарри хотел сказать Гермионе, что испытывает к ней не совсем дружеские чувства. И что скрывать, Гарри надеялся получить отказ. Потому что если бы она сказала, что чувства взаимны - это окончательно бы разрушило весь мир Гарри.
А он не был готов к этому. Не сейчас.
Полностью погруженный в свои мысли Гарри Поттер шёл в сторону Главного Зала, не замечая ничего вокруг.
- Гарри, - кто-то настойчиво дёрнул его за руку.
- Джеймс, - бесцветным голосом произнёс Гарри, заметив черноволосого парнишку. – Тебя уже выписали?
- Да, только что, - радостно сообщил Джеймс. – А где Гермиона?
Звук знакомого имени, словно удар по рёбрам заставил задохнуться.
- Она…Она в Болгарии на практике, - сбивчиво произнёс Гарри и машинально сжал рукой ребра.
- Как? Она тоже? – мальчик удивленно захлопал ресницами, улыбка с его лица мгновенно спала. – Почему Гермиона со мной попрощалась?
В глазах Джеймса заблестели слёзы.
- Просто не успела, - поспешил успокоить мальчика Гарри. – Она вернется через три дня.
- Правда? – с надеждой в голосе спросил Джеймс, шмыгнув носом.
- Конечно! – воодушевленно произнес Гарри и потрепал Джеймса за плечо.
- Джеймс я пойду, ладно? – виновато спросил Гарри, заметив в коридоре рыжеволосую девушку, которая кого-то искала в толпе студентов. Вся проблема в том, что гриффиндорец знал, кого она ищет, и поэтому хотел как можно быстрее скрыться.
- Хорошо, - сухо ответил Джеймс и передёрнул плечами. Он не любил быть обузой…
Гарри благодарно кивнул и стремительно направился в противоположную от Джинни сторону.
- Поттер, - громогласно произнёс знакомый голос, едва Гарри свернул за угол.
Блейз Забини появился, словно из-под земли. Гарри ненароком подумал, что если бы за каждое неожиданное появление давали премию, то слизеринец давно бы стал миллионером.
- Чего тебе Забини? – раздраженно спросил Гарри, наблюдая за тем, как Блейз неспешно приближается к нему.
- На твоём месте я бы проследил за мальчиком, - лениво растягивая слова, произнёс Забини.
- Ему что-то угрожает? Или кто-то?
- Это вряд ли, - Блейз усмехнулся, но его лицо оставалось серьёзным. – Но всё же присмотреть за ним стоит.
С этими словами Забини развернулся на каблуках и оправился прямо по коридору.
« Как? Она тоже?» - неожиданно всплыла в голове Гарри фраза Джеймса. Только сейчас он вспомнил, что на практику отправляются парами, по одному человеку со Слизерина и Гриффиндора.
- Забини, - окликнул его Гарри.
Слизеринец остановился, но не повернулся.
- Кто из вашего факультета отправился на практику в Болгарию? – голос Гарри звучал напряженно.
- Мне кажется, ты не хочешь услышать ответ на этот вопрос, - в голосе Блйза сквозила неприкрытая жалость и искреннее сочувствие.
- Забини не ломай комедию просто скажи!
- Малфой, - бросил Блейз и свернул за угол.
Гарри думал, что сегодня больше ничто не сможет его шокировать. Но всё же Забини это удалось…Дважды…
Внезапно нахлынувшая головная боль заставила пошатнуться, Гарри сжал виски кончиками пальцев
***
Джеймс не спеша, шёл по коридору. Глаза горели от слёз, горло сдавило от нового приступа рыданий. Он снова был один, совсем один…
Он так верил Драко и Гермионе, а они даже не удосужились с ним попрощаться. Джеймс понимал, что всё это лишь нелепая случайность, и что если бы они могли они бы предупредили его. Но почему-то легче от этого не становилось.
В душе поселилось непонятое чувство: липкое, холодное и мерзкое.
Над головой послышался странный звук, Джеймс посмотрел наверх и испуганно отскочил в сторону. Сердце бешено забилось, по телу пробежался холодок.
Те самые чёрные бабочки, которые преследуют его уже несколько дней, снова парили над головой. Джеймс не знал, что это было за явление, но оно ужасно пугало его. От бабочек исходил холод, могильный холод…
Одна из бабочек опустилась на рукав Джеймс, он брезгливо смахнул её. Затем ещё одна чёрная гостья приземлилась на его одежду, потом ещё одна и ещё.
- Прочь! Прочь! – Джеймс испуганно размахивал руками, пытаясь сбросить этих жутких насекомых, но они не хотели улетать.
- Что вам надо?! – сквозь слезы спросил мальчик.
Бабочки замерли, словно ожидая приказа, а затем тёмным облаком взмыли ввёрх и зависли в воздухе.
- Иди за нами! – шелест тонких крыльев превращался в слова.
Джеймс испуганно вздрогнул. Больше всего в жизни ему хотелось убежать от этих страшных существ. Он огляделся по сторонам в поисках спасения.
- Не бежать! Идти за нами! – прошелестели бабочки и тёмным облаком поплыли вперёд по коридору.
Джеймс шмыгнул носом и поплелся за ними. Бежать было некуда, и спасти его было некому…
Чем дальше по коридору шёл мальчик, тем темнее становилось вокруг. Но Джеймса пугала не тьма, сгустившаяся вокруг него, а шелест, этот невыносимый шелест тонких крыльев, шепчущий, зовущий…
Наконец, Джеймс увидел дорожку света исходившую из приоткрытого кабинета.
- Это бесчеловечно! – доносился взволнованный мужской голос откуда-то из глубины кабинета.
Бабочки тёмной дымкой просочились внутрь, а затем исчезли. Джеймс последовал за ними.
- Северус как ты не понимаешь, что это единственный способ! – хриплый женский голос заставил Джеймса окаменеть.
- Джеймс? – удивленно произнёс женский голос.
- Мама?! – радостно вскрикнул мальчик.
***
Поместье Малфоев изнутри оказалось намного больше, чем снаружи, особенно если измерять в шагах. Гермионе показалось, что она прошла уже несколько километров. Иногда девушка думала, что Люциус заблудился, уж слишком много коридоров они преодолели.
Люциус Малфой не произнёс ни слова за всё время их хождений. Может быть, это было к лучшему.
- Мы пришли, - сообщил Люциус, когда они остановились возле массивной двери из красного дерева. Он немного приоткрыл дверь, но заходить внутрь комнаты не стал.
- Комнату выбирала и оформляла Нарцисса, так что я не знаю, что тебя ждёт там, - Люциус попытался улыбнуться, получилось неубедительно.
- Спасибо, - сдержанно поблагодарила Гермиона.
- Это тебе спасибо, за то, что приехала…
- Я сделала это не ради вас Люциус, а ради себя, - жестко произнесла девушка.
- Я понимаю, но всё равно я рад, что ты здесь, - надтреснутым голосом произнёс Люциус. – Нарцисса решила организовать семейный ужин ближе к вечеру. Хотелось бы видеть на нём тебя.
- Хорошо, я приду. Вот только… - Гермиона замялась. – Я не знаю куда идти, может быть, у вас есть карта вашего дома?
- Нет, карты нет, - усмехнулся Люциус. – Тебя проводит Драко.
- Не думаю, что стоит его так утруждать, - процедила девушка сквозь зубы. Плутать по этим коридорам с Драко Малфоем, куда страшнее, чем сходить на прогулку в ад с цербером.
- Ему всё равно по пути.
- В смысле? – Гермиона непонимающе посмотрела на Люциуса.
- Драко живёт в соседней комнате.
Девушка захлопала ресницами, а затем перевела взгляд на дверь рядом.
Теперь их с Драко Малфоем разделяет одна тоненькая стеночка в шестьдесят сантиметров. Даже стена в два метра была бы слишком тоненькой!
Была ли Гермиона шокирована? Нет, она была в ужасе от всего происходящего!
Ненавистный Слизаринец живёт в соседней комнате, вечером ей предстоит семейный ужин с Малфоями. Куда катится волшебный мир?
«Ко всем чёртям, Грейнджер!»

Глава 12. Семейные драмы.

Ты для меня чужой,
И я тебе чужая.
Не знаешь ты меня,
И я тебя не знаю.
Ты говоришь: «Родная дочь».
Действительно родная?
Я плоть и кровь твоя,
Но я тебе чужая.
Прощенья просишь?
Я тебя прощаю.
Но всё же папой,
Я другого называю.



Гермиона стояла в центре комнаты и с интересом разглядывала окружающие её предметы.
Всё здесь было таким необычным. И эта необычность заключалась в том, что всё в этой комнате шло в разрез с идеалами, традициями и нравами семьи Малфой.
Сама того, не желая, Гермиона поняла, что ей комфортно здесь.
Нужно отдать должное Нарциссе: она постаралась сделать привычную для Гермионы спальню, возможно именно поэтому невооруженным глазом было видно сходство с Гриффиндорскими комнатами.
Весь интерьер спальни был выполнен в красно-золотых тонах. Прямо напротив двери находилось огромное окно, сквозь которое утром наверняка проникает огромное количество солнечных лучей. Сейчас же сквозь стекло можно было увидеть ночное небо с множеством ярких звёзд. Это были самые странные звезды, которые Гермиона когда-либо видела, их сияние ослепляло, но не смотреть на них было невозможно.
Девушка подошла к письменному столу и провела рукой по тёмно-красной столешнице. В верхнем правом углу красовалась витиеватая буква «М». Гермиона заметила, что на всех вещах в доме был изображен герб семьи Малфой, даже на пустых рамочках для фото, которые стояли на столе.
«Пустые?» - удивилась Гермиона и взяла в руки одну из бардовых рамок. Едва пальцы девушки коснулись места, где должна быть фотография, как витиеватая буква «М» зашевелилась, а затем вспыхнула синим пламенем и на её месте появилось лицо Гарри. Гермиона испугалась и быстро поставила рамку на место, улыбающийся Гарри исчез.
Девушка усмехнулась, вспомнив, что однажды уже видела волшебную рамку, дома у Рона, помниться, Джинни говорила, что они показывают того, кого ты больше всего хочешь увидеть в данный момент.
Вспомнив о друзьях, Гермиона тяжело вздохнула. Она так скучала по ним. Понимающий Гарри, вздорная Джинни и сварливый Рон, который за последние несколько месяцев, казалось бы стал чужим… Но всё равно девушка скучала и по нему тоже. Непонятная штука жизнь: ещё вчера ты и представить себя не мог без кого-то, а теперь этот кто-то абсолютно чужой. Но как говорят «свято место пусто не бывает», вот и пустое место в сердце Гермионы уже спешили заполнить новые люди.
В дверь настойчиво постучали.
- Войдите, - необдуманно бросила Гермиона.
Стук прекратился, но в комнату никто не вошёл. Только сейчас девушка поняла, кого пригласила в комнату, но словно по инерции повторила снова, почему-то более настойчиво:
- Войдите.
Человек за дверью раздосадовано вздохнул, словно не желал заходить, затем едва слышно скрипнула дверь.
На пороге возник Драко Малфой, в своей неизменной чёрной мантии. Юноша пробежался по комнате взглядом и презрительно фыркнул.
- Гриффиндор преследует меня даже дома.
Почему-то название её факультета из уст Малфоя звучало как ругательство, девушка оскорбилась.
- Не слишком большая честь тебя преследовать? Кому ты вообще нужен? – ехидно бросила Гермиона.
- Тебе Грейнджер, я нужен тебе, - парировал Драко, на его лице появилась фирменная ухмылка.
Утверждение слизеринца поставило Гермиону в тупик. Девушка могла представить только одну ситуацию, в которой ей бы понадобился Малфой. Но сейчас она не была при смерти, а у Драко уж точно не было лекарства от лихорадки.
- С дуба рухнул? Ты? Нужен? Мне? Это абсурд!- затараторила девушка.
- То есть ты хочешь одна плутать по коридорам Малфой-меноре? – Драко коварно вскинул брови и вызывающе посмотрел на девушку.
- Флаг тебе в руки Грейнджер, я пошёл, - с этими словами Малфой развернулся на каблуках и перешагнул через порог комнаты.
Гермионе захотелось ударить себя по голове. В последнее время девушка заметила, что у неё явные проблемы с логикой и сопоставлением фактов.
- Стой! – крикнула Гермиона, пожалуй, слишком громко.
- Я не Поттер, твоих приказов не слушаю, - бросил юноша, но всё же остановился.
- Пожалуйста, подожди, - процедила Гермиона сквозь зубы.
- Уже лучше, но всё равно чего-то не хватает, - Драко задумчиво посмотрел наверх, а затем пристально взглянул на девушку. – Может быть, стоит попросить более ласково?
Взгляд серых глаз заставил Гермиону покраснеть.
- Ты что извращенец? – нервно сглотнув, спросила девушка.
- О, Грейнджер, у кого-то из нас проблемы сексуального характера?
- У тебя! – буркнула Гермиона, его насмешливый тон вывел её из себя.
- Может быть, но в любом случае я не это имел в виду, - со скучающим видом сообщил слизеринец.
Яростно моргнув, Гермиона пообещала себе, что рано или поздно заставит Малфоя почувствовать ту же неловкость, которую испытывает она сама, каждый раз во время их «милых» бесед.
- Отец не любит, когда опаздывают, - равнодушно произнёс Драко.
Гермиона сделала вид, что пропустила тонкий намёк мимо ушей и, выпрямив спину, с высоко поднятой головой направилась в сторону выхода.
- Только после вас, - Малфой галантно придержал дверь, пока Гермиона, сгорая от гнева, протискивалась между ним и дверным косяком. Девушка никогда не считала себя полной, скорее даже наоборот, но сейчас она завидовала анорексичным моделям, им бы без труда удалось пройти мимо Малфоя и при этом не коснуться его. Ей же пришлось втянуть несуществующий живот и задержать дыхание, но и это не помогло. Когда белобрысое препятствие, казалось бы, было уже пройдёно, Гермиона споткнулась и словно мешок с мукой полетела вниз, закрыв глаза и судорожно размахивая руками в надежде схватить за что-нибудь. К несчастью, схватиться за «что-нибудь» ей удалось, и этим чем-нибудь оказалась рука Малфоя. Гермиона поняла это, ещё даже не открыв глаза. Вряд ли стены в доме могут быть настолько холодными, а вот его руки могут быть.
- Эффектно Грейнджер, очень эффектно, - усмехнулся блондин, а затем, обхватив девушку за запястье, резко потянул наверх.
От быстрой смены положения голова закружилась и Гермиона едва не рухнула в объятия слизеринца. Но Мерлин сегодня был благосклонен к девушке, и она всего лишь отдавила Малфою ногу.
- Заканчивай есть пирожные! – процедил Драко сквозь зубы.
- Я не … - Гермиона не успела договорить, сильные руки крепко сжали её плечи, и уже в следующую секунду земля исчезла из-под ног. Малфой немного приподнял её, затем поставил на пол сантиметрах в тридцати от себя.
- Мне ещё нужны мои ноги, так что держишь подальше.
- С радостью! – бросила Гермиона и, забыв о головокружении, решительно пошла прямо по коридору. Девушке уже было всё равно в ту сторону она идёт или нет, главное чтобы подальше от Малфоя-младшего. Но, судя по тому, что слизеринец её не останавливал и даже неспешно следовал за ней, она выбрала правильное направление.
- Грейнджер, - юноша поравнялся с ней.
- Что?! – рявкнула Гермиона не замедляя шаг.
- Во избежание недоразумений хочу сразу предупредить: в списке тех с кем я хотел бы переспать тебя нет даже в первом миллионе. Знаешь, - немного подумав, добавил он. – В этом списке тебя вообще нет. Ты скорее в другом «а-ля если бы я был последним мужчиной, а ты последней женщиной», но даже тогда я бы выбрал медленную смерть от воздержания.
По неизвестным причинам Гермионе стало обидно. Не то чтобы она очень волновалась по поводу того, что Малфой её не хочет, но её самооценка сильно пострадала. Неужели она настолько не привлекательна?
« Стоп! О чём ты думаешь?! Это чистой воды извращение!» - неожиданно очнувшийся здравый смысл привёл девушку в чувства.
- А не пойти бы тебе… куда подальше! – рявкнула Гермиона, мысленно перебирая все те места, в которые бы она хотела послать Малфоя, но ей не позволяло воспитание произнести этого вслух.
- Обязательно Грейнджер, только после тебя, - слизеринец открыл перед ней очередную дверь.
« Почему он всегда оставляет за собой последнее слово?» - обиженно констатировала Гермиона, перешагнув порог ярко освещенной столовой.

***
Звук шагов одиноко идущего человека ударялся о белоснежные больничные стены и гулким эхом разносился по длинному, казалось бы, бесконечному коридору. Но не существует ничего бесконечного, Северус Снейп знал это по собственному опыту. Будь то счастье, любовь или боль, всё это рано или поздно заканчивается, у каждого чувства или события есть свой итог.
Проходя мимо окна, Северус поморщился: сидя в подземельях, он уже и забыл насколько опасным может быть солнечный свет. Лучи солнца словно раздевают человека, срывают с него маски, показывая окружающим и ему самому его истинную сущность. Северус не хотел видеть свою сущность, он боялся этого. Мужчина прибавил шаг, чтобы как можно быстрее скрыться от обжигающих тонкую бледную кожу лучей.
Северус невольно покачал головой, вспомнив, что когда-то любил солнце. Оно, казалось, единственное относилось к нему непредвзято, солнце искренне любило Северуса, позволяло ему греться под своими лучами, солнце давало ему то тепло, которое не давали люди. А потом солнце совершило ужасную ошибку: оно принесло в жизнь Северуса рассвет без Лили Эванс. Самый ужасный в его жизни рассвет.
Ночь помогает многое пережить. Может быть, всё дело в том, что тёмнота скрывает определенные вещи не только от людских глаз, но и от сердец. Боль от морозного наэлектризованного воздуха проникающего в лёгкие немного притупляет боль потери, глаза привыкшие к кромешной тьме уже не чувствуют жжения от подступающих слёз. Ночь - анестезия, своеобразный наркотик от боли, вызывающий сильнейшее привыкание. Но действие любого наркотика заканчивается, рано или поздно, чаще всего рано, ночь сменяет день. Восход то самое первое мгновение истины, просветления, в этот момент приходит осознание того, что вчерашний день уже не вернешь, ошибки не исправишь, её не воскресишь. Помниться, Северус воспринял тот восход солнца как предательство. Женщина, которую он любил больше жизни - погибла, какое право имело солнце так равнодушно просто взять и появиться на горизонте после этого?! Лучи солнца безжалостно ворвались в спальню Северуса, словно крича о том, что жизнь продолжается. Но как, КАК она может продолжаться?! Весь мир должен был рухнуть после смерти Лили Эванс. А оказалось, что рухнул только мир Северуса…
Это была главная причина, почему Северус ненавидел солнце, но была ещё одна менее важная причина. Был ещё один день, когда рассвет наступил раньше времени. Другая женщина, другая боль…
Северус подошёл к палате номер восемь, желудок закрутило.
Высокий смуглый мужчина, по-хозяйски развалившийся на стуле, при виде Снейпа выпрямился и окинул его подозрительным взглядом, затем резко поднялся, преградив путь к палате, и снова посмотрел на Северуса. Этот взгляд исподлобья показался Северусу недоброжелательным и каким-то тёмным. Мужчина представился Дереком Смитом, работником Министерства отвечающим за безопасность. Фамилия была Северусу не знакома, а вот полноватое лицо с маленькими, глубоко посаженными, почти поросячьими голубыми глазами он уже где-то видел. Странное предчувствие нахлынуло на Снейпа холодной волной.
- Альбрус Дамблдор должен был предупредить о моём визите, - сухо сообщил Северус.
Охранник на секунду задумался, затем кивнул и указал на дверь. Снейп благодарно кивнул, открыл дверь и вошёл внутрь палаты. Быстро, решительно, отчаянно.
Яркий свет ударил в глаза.
- Я думала, что ты сегодня не придёшь, - радостно произнёсла женщина. Звук этого голоса на секунду выбил Северуса из колеи. Женщина стояла напротив открытого окна и, судя по часто поднимающимся плечам, интенсивно вдыхала утренний наэлектризованный воздух. Она стояла спиной к Северусу, но не узнать её было невозможно. Длинные тёмные волосы аккуратными волнами струились по плечам, белая больничная пижама болталась на тощем теле, выпирали острые плечи.
- Как видишь, меня освободили от оков, - усмехнулась женщина, подняв руки вверх, как будто при расстреле. Северус не был уверен на сто процентов, но, кажется, Беллатриса улыбалась. Он потерял дар речи: так непривычно слышать её голос после стольких месяцев.
- Может быть, скажешь что-нибудь? – звонко рассмеялась женщина. Этот смех Северус не слышал уже больше одиннадцати лет. Неожиданно для самого себя зельевар почувствовал острый приступ волнения, ладони стали мокрыми.
- Здравствуй Беллатриса, - холодно произнёс Северус.
От звука его голоса Беллатриса сжалась словно пружина, затем резко обернулась. Северус надеялся увидеть удивление? Он жестоко ошибся. Глаза женщины почернели от гнева, тонкие губы плотно сжались.
- Ты?! – процедила она сквозь зубы, пальцы сжались в кулаки, с такой силой, что сквозь кожу были видны белые костяшки.
Северус опешил от столь «тёплого» приема.
- Как ты посмел явиться сюда?! – чётко проговаривая каждое слово, произнесла Белла, продолжая сверлить незваного гостя взглядом полным презрения.
- Нам нужно поговорить.
- Мне не о чем разговаривать с предателем! – рявкнула женщина.
- Может быть, поговорим о нашем сыне? – ядовито произнёс Северус.
Гнев в глазах Беллы на секунду сменили удивление и шок, потом пришёл страх и снова гнев. Вряд ли кто-то мог заметить эту гамму эмоций, промелькнувшую на лице бывшей Пожирательницы. Но Северус слишком хорошо знал Беллатрису, даже лучше чем она сама себя знала. Даже если что-то ускользнуло от его пристального взгляда, это не ускользнуло от его сердца, которое неприятно сжалось.
- Как ты узнал?
Если ещё минуту назад у Северуса были сомнения, то теперь их не было. Белла не отрицала, Джеймс действительно его сын.
- Догадался. Мало кто попадает в больничное крыло в первый учебный день в Хогвартсе, сходство очевидно.
- Джеймс в больнице?! – ужаснулась Беллатриса и побледнела.
- С ним всё в порядке, просто один из первокурсников наслал на него одно безобидное проклятие, - сухо сообщил Северус.
- Безобидных проклятий не бывает, - возразила женщина. Гнев исчез, но появилось что-то другое, более пугающее, безысходность, пожалуй.
- Тебе виднее, - примирительно ответил Снейп.
В комнате повисло молчание. Так бывает, когда людям есть что сказать друг другу, но пропасть между ними слишком велика и измеряется не только годами, но и принятыми решениями.
- Зачем ты пришёл? – без интереса спросила Белла, когда дрожь в её теле, вызванная безграничной злобой, утихла.
- Просто хотел посмотреть в глаза женщине, которая обманывала меня в течение одиннадцати лет.
- Посмотрел? – Белла с вызовом вскинула брови. – Свободен.
- Я уже не мальчик Беллатрисса и не стоит говорить со мной в таком тоне, - процедил Северус сквозь зубы.
На лице Беллы появилась коварная улыбка. Со свойственной грациозностью, присущей всем Блэкам она подошла к Северусу.
- Не мальчик? – голос женщины был тягучим словно сахарный сироп, она поднесла руку к лицу Северуса и провела тыльной стороной ладони по его щеке.
От этого прикосновения он сжался.
Прикосновения этой женщины всегда вызывали противоречивые чувства, с одной стороны гладкая шелковистая кожа с запахом цветочного мёда дурманила и заставляла ощущать себя нужным и желанным, с другой стороны, Северус не мог отделать от ощущения, что это лишь обман, иллюзия, отвлекающий маневр, словно гипнотизирующий взгляд кобры перед смертельным броском.
С первых дней знакомства с Беллатрисой Северуса притягивала эта опасность, исходившая от неё. Он одновременно и ненавидел и желал эту женщину. Но ненавидел всё же больше…
- Ты всё также боишься меня, - самодовольно произнесла Беллатриса, её тёплое дыхание прокатилось по губам Северуса. Нахлынули воспоминания о той единственной ночи. Всё начиналось именно так.
- В этот раз не получиться, Белла, - Северус обхватил её руки и убрал их от своего лица. – Твои прикосновения больше не действуют на меня.
- Они перестанут действовать только тогда, когда я этого захочу, - ласково прошептала женщина. – Мой… мальчик…
В глазах Беллы вспыхнул опасный огонёк. Сердце Северуса громко ударилось о рёбра, нужные слова не лезли в голову, горло пылало. По неизвестным причинам он желал эту женщину, снова, и он ненавидел себя за это! Он ненавидел себя за то, что в глубине её чёрных глаз исчезал его здравый смысл. А ещё он ненавидел ЕЁ за то, что она могла заставить его забыть. Обо всём. Нет, Северус не любил Беллатриссу, он ненавидел её яростно и безотчетно. Но иногда жгучая ненависть привязывает к человеку куда сильнее, чем самая искренняя любовь…
- Я не мальчик, - возразил он.
- Конечно, нет, - улыбнулась Беллатрисса и, слегка приподнявшись на носочках, провела кончиком носа по щеке Северуса. Ему едва удалось не закрыть глаза от удовольствия, её близость опьяняла.
- Ты не мальчик, - горячо прошептала Белла ему на ухо, в предвкушение их старой игры, бессмысленной, но затягивающей.
- Хватит! – схватив Беллатриссу за запястья, Северус оттолкнул её с такой силой, что женщина невольно сделала несколько шагов назад и прислонилась рукой к стене, чтобы удержать равновесие. В чёрных глазах мелькнула обида, а Северус почувствовал укол совести.
- Извини, я не хотел, - он попытался вложить в эти слова как можно больше чувств и эмоций, но получилось как всегда сухо и холодно.
- Убирайся! – процедила сквозь зубы Беллатриса.
- Ты же знаешь, что я не уйду пока не узнаю правду.
Беллатриса разочарованно посмотрела на Северуса, а затем подошла к окну и уперлась руками о подоконник.
- Северус Снейп, а нужна ли тебе эта правда? – тихо спросила она.
- Да, мне нужна, правда, - уверенно ответил Северус.
Теперь, когда Беллатрисса стояла к нему спиной, говорить было проще. Всё из-за того, что её черные поистине змеиные глаза не впивались в него с остервенением в надежде, что под градом многочисленных взглядов он всё-таки рассыпаться на кусочки и больше не будет раздражать её своим присутствием.
- Ты не смог разделить со мной счастье, так зачем теперь тебе делить со мной боль? – надтреснутым голосом произнёсла она и развернулась. Отчаянье, сияющее в чёрных глазах, отдавалось болью в сердце Северуса.
- Джеймс, - на секунду Беллатриса замолчала, пытаясь сдержать подступившие рыдания.
- Бела, что с ним?!
- Он умирает, Северус.
Одинокая слеза скатилась по бледной щеке и со звоном разбилась о пол.

***
Гермионе не раз приходилось бывать на семейных обедах. Вкусная еда, многочасовые разговоры по душам, шутки, веселье, смех – так выглядят маленькие торжества в любой нормальной семье, по крайней мере, именно так думала Гермиона, до того момента как попала в Малфой-меноре. Сейчас же её мировоззрение кардинально менялось…
За огромным дубовым столом в ярко освещенной свечами столовой сидели четверо родных, связанных кровью, но в тоже время чужих людей и… молчали. Напряжение в воздухе нарастало с каждой секундой, казалось ещё немного и произойдёт взрыв.
Это был самый ужасный в жизни Гермионы Грейнджер «семейный ужин». Девушка поерзала на стуле и уставилась в свою тарелку, на которой мирно лежала нетронутая отбивная. Гермиона перевела взгляд на приборы рядом с блюдом и едва сдержала тяжелый вздох: такого количества вилок и ножей разом она никогда не видела. Девушка вспомнила, как однажды летом мама предложила ей посетить специальную школу этикета, в которой обучали всем аристократическим премудростям, тогда Гермиона отказалась, видимо зря. Желудок скрутило от голода, а девушка так и не сообразила, какой из вилок нужно есть это чёртово мясо.
- Что-то не так? – обеспокоено поинтересовалась Нарцисса. Гриффиндорка посмотрела в сторону Миссис Малфой, которая сидела справа от неё на расстояние около двух метров. Девушка невольно ужаснулась, тому насколько гигантским был этот стол.
- Всё хорошо, - поспешила успокоить женщину Гермиона.
- Пожалуй, Грейнджер просто не голодна, - раздался насмешливый голос Драко. Гермиона подняла глаза и смерила юношу презрительным взглядом: внутренней чутье подсказывало девушке, что слизеринец знает причину её неожиданной голодовки и просто издевается.
Как нестранно Драко Малфой и сам не притронулся к еде, это сильно разочаровало Гермиону. Нет, она не беспокоилась о его здоровье, пусть хоть пятнадцать раз заработает себе язву желудка! Суть в другом: девушка надеялась, что увидит, каким прибором, пользуется Драко и повторит за ним. Но, кажется, слизеринец её раскусил.
- Ведь так Грейнджер? – поинтересовался Драко и пристально посмотрел на девушку, огонёк свечей стоявших на столе в старинном канделябре отразился дьявольским пламенем в серых глазах.
«Зарядить бы тебе этим канделябром промеж глаз!» - мысленно рявкнула Гермиона.
- Да, ты прав, - натянув доброжелательную улыбку, процедила девушка.
- Раз никто не голоден, то, пожалуй, ужин закончен, - разочаровано произнёс Люциус и щелкнул пальцами. В это же мгновение в комнате появилось несколько эльфов, которые быстро убрали всю еду со стола.
- Я свободен отец? – холодно спросил Драко. Получив в ответ равнодушный кивок, юноша поднялся и вышёл из столовой. Вслед за ним, учтиво попрощавшись, ушла и Нарцисса.
Гермиона думала, что хуже этот «семейный ужин» уже не станет, но она как всегда ошибалась. Теперь наедине с Люциусом Малфоем, эта комната казалась холодной и пугающей.
- Я, наверное, тоже пойду, - девушка поднялась из-за стола и засеменила к выходу, пытаясь не смотреть на мужчину в дальнем углу комнаты.
- Гермиона, - мягко окликнул её Люциус. Девушка остановилась и тяжело вздохнула, осознав, что просто так отсюда не сбежишь.
- Слушаю, - нарочито строгим тоном произнесла Гермиона и развернулась.
- Ты не могла бы остаться?
Вопрос прозвучал как-то по-детски наивно, скорее не вопрос – мольба. Девушка внимательно вгляделась в серые глаза, которые почему-то стали мягче и невиннее, в этом ярком освещение. Теперь, казалось, они принадлежали не садисту и убийце, а простому человеку, которому было больно. Гермиона так ненавидела этого человека! Но почему-то, от той боли, сияющей в его глазах, щемило сердце.
Стиснув зубы, девушка молча вернулась на своё место.
- Спасибо, - облегченно вздохнув, произнёс Люциус.
- Вы хотите поговорить? – сохраняя на лице маску безразличия, спросила девушка.
Люциус молча кивнул, затем, сделав несколько шагов в сторону Гермионы, он грациозно опустился на стул, на котором раньше сидел Драко.
Снова повисло напряженное молчание. Люциус Малфой делал вид, что изучает столешницу, а Гермиона изучала Люциуса Малфоя. Теперь, когда они остались наедине, она, наконец, смогла разглядеть своего отца. Девушка жадно всматривалась в каждую морщинку, в каждую трещинку на бледном лице Люциуса. Это только издалека, его кожа напоминала белый фарфор, на самом деле она имела множество оттенков, которые раскрывались в полной мере при магическом сиянии свечей, а ещё на ней было много мелких морщинок, особенно у глаз. Говорят, это характерно для людей, которые либо много улыбаются, либо часто кричат. Гермиона не верила, что этот человек мог часто улыбаться… Хотя может быть и мог…
«Я ведь не знаю тебя…Совершенно не знаю…» - раздосадовано констатировала Гермиона, к горлу подступил комок. Девушка поняла, что не знает своего отца, но не это заставило её сморгнуть непрошенные слёзы, а то, что узнавать его ей абсолютно не хотелось. Он был чужим…
Пламя свечи разделявшей отца и дочь слегка дрогнуло. Гермиона столкнулась с непривычно тёплым взглядом серых глаз, и ей захотелось кричать. Он ей чужой, и она ему тоже! Как он может смотреть на неё с такой добротой и заботой?! Как он может смотреть на неё с такой любовью?! Как будто она росла у него на руках, так как будто видел её первый шаги, слышал первое слово, как будто это он читал ей сказки перед сном и мазал зелёнкой раны на коленках, когда она училась кататься на велосипеде. Он не может любить её, только потому, что она едва сдерживает то отвращение, которое к нему испытывает. Он ей чужой, и она ему чужая!
Чем больше Гермиона думала об этом, тем сильнее клокотала злоба у неё внутри.
- О чём вы хотите поговорить? Биржевые сводки? Последние новости магического мира? – с сарказмом начала девушка. – Или о таинственных обстоятельствах нашего родства?
Гермиона не понимала, зачем говорит всё это, просто ярость, требовала выхода. Она так злилась на этого человека напротив, что даже железное самообладание не спасало.
- Я понимаю, что заслужил такое твоё отношение, - отрешенно произнёс Люциус.
- Естественно заслужили! – буркнула девушка, но тут же осеклась. – Извините…Я не хотела…
- Всё нормально. Я понимаю.
Надтреснутый голос, руки сжатые в кулаки, дрожащие уголки губ – всё это говорило о том, что Люциус Малфой, возможно впервые в своей жизни, раскаивался.
В серых глазах действительно мелькнуло понимание, и это было последней каплей, стена, сдерживающая Гермиону от истерики, рухнула.
- Понимаете?! Да как вы можете понять?! – девушка со всей силой ударила кулаками по столу. – Нельзя врываться в мою жизнь со словами «Здравствуй Гермиона, я твой папа»! На что вы вообще рассчитывали?! Что я кинусь к вам на шею со словами любви и благодарности?! Чего вы ждали Люциус? Зачем вы это сделали?!
Если бы Гермиона могла увидеть себя со стороны, то ей наверняка, стало бы стыдно. Но она находилась во власти нахлынувших эмоций, поэтому сил хватало только на то, чтобы кричать и размахивать руками, но уж никак не на самоанализ.
Люциус Малфой же вел себя невозмутимо, он даже ни разу не оторвал взгляд от стола, во время пламенной тирады дочери. Но причина такого поведения была не в его равнодушие, совсем нет. Причина была в том, что глаза горели от подступивших скупых слёз, а Люциус так боялся, что Гермиона разочаруется в нём ещё больше, если заметит их.
- Да ответьте же мне! – взмолилась Гермиона и запустила пальцы в волосы с таким остервенением, что почувствовала под ногтями кусочки содранной кожи.
- Что ты хочешь услышать Гермиона? – спросил он, а затем, чуть помедлив, произнёс. – Я буду предельно честным. Я не знаю, зачем решил рассказать тебе, возможно для очистки собственной совести…
Гермиона бросила на Люциуса короткий взгляд и злобно хмыкнула. Мужчина сделал вид, что не заметил агрессивного выпада с её стороны и продолжил:
- А возможно, я сделал это потому, что ты всегда была неотъемлемой частью моей жизни, и я хотел, чтобы ты знала как дорога мне.
Девушка так надеялась увидеть в серых глазах хоть немного неискренности, услышать в красивом бархатном голосе хоть капельку фальши, но её надежды не оправдались. Люциус Малфой был честен и от этого, Гермионе ужасно хотелось убить его. Она не могла смириться с тем, что в нём неизвестно откуда появилась человечность, а в ней кажется, исчезла…Но Люциус не знал, что за мысли кружат в голове его дочери, словно стая бешенных псов, он просто продолжал быть честным, он продолжал говорить…
- Я не рассчитывал на твою любовь, я даже на понимание не рассчитывал. Просто хотел, чтобы ты знала о том, что в этом мире есть человек, к которому ты можешь обратиться за помощью. Человек, который, - Люциус нервно сглотнул, - Человек, который любит тебя, и будет любить, не смотря на то, примешь ли ты его или нет…
В жизни бывают такие моменты, когда искренность человека ранит сильнее, чем его предательство; когда правда, словно яд, медленно растекается по телу, заставляя тебя чувствовать адскую душевную боль. Это был как раз один из тех моментов. Гермионе вдруг, совершенно по детски, захотелось закрыть уши, чтобы не слышать слов Люциуса, которые словно раскаленный металл касались её сознания, оставляя после себя незаживающие раны.
- Вы не знаете меня Люциус. Нельзя любить человека, которого не знаешь! – говорить было невероятно сложно, горло сковали спазмы.
- Любовь – это не вопрос знания, скорее, вопрос веры, - рациональность в бархатном голосе пугала. - Ты моя дочь. Моя кровь и плоть - это единственное, что я должен знать, чтобы любить тебя.
Гермиона до боли закусила губу, во рту появился неприятный солоноватый привкус.
Кровь бешено пульсировала по её венам, словно молотком била по вискам, но даже это не заглушало слов Люциуса, как будто его голос звучал в её голове, в её сердце, в её душе. Это было настолько невыносимо, что девушка, не раздумывая, поднялась из-за стола и на ватных ногах направилась к двери. Как будто так она могла сбежать от той боли в серых глазах, от того отчаянья в бархатном голосе или от щемящего ощущения в своем сердце.
Гермиона не знала, от чего хочет сбежать, ей просто хотелось как можно быстрее уйти из этой комнаты.
Люциус Малфой не пытался остановить её, он ведь прекрасно знал, что Гермиона не остановится. Он бы не остановился. А Гермиона была так похожа на него, пусть даже сама и не замечала этого.
Гермиона дрожащими пальцами обхватила резную ручку, затем резко открыла дверь и застыла на месте.
- Люциус, - окликнула она его, даже не развернувшись. - Мне для любви кровного родства недостаточно…
Может быть, Гермиона сказала бы ещё что-нибудь, но слеза, скатившаяся по её щеке, а затем плавно упавшая на нижнюю губу, заставила девушку замолчать.
Собрав все силы, она переступила через порог и побрела прямо по слабо освещенному коридору.
Почему-то после каждого разговора с Люциусом Малфоем Гермиона чувствовала себя ничтожной и никчемной. Знакомое чувство опустошенности нахлынуло на девушку мощным потоком, сметающим всё на своём пути.
Слёзы, подступившие к горлу ещё во время разговора с отцом, наконец, вырвались наружу. Они стекали по её щекам, касались губ, насквозь пропитывали одежду, некоторые срывались с кожи и словно хрусталь разбивались о пол. Но Гермиона даже не пыталась остановить свои слёзы.
Теперь можно было плакать столько, сколько хотелось, ведь никто не увидит. По крайней мере, так думала Гермиона. Она же не знала, что в бесконечных коридорах Малфой-меноре, всегда кто-нибудь прячется. Например, высокомерный блондин, притаившийся в одной из ниш и крепко сжимающий сигарету в тонких пальцах.

***
Северус вернулся в Хогвартс поздним вечером. Он точно не мог сказать где провёл последние несколько часов, после того как покинул клинику Св. Мунго. Наверное, просто гулял. Судя по терпкому запаху спиртного, видимо ещё где-то выпил огневиски, но немного, наверное… Разговор с Беллатрисой не принёс Северусу ничего кроме боли, страха и отчаянья.
Казалось, жизнь проверяет зельевара на прочность.
Кто он этот загадочный человек? Герой? Или Злодей? Жизнь, так же как и многие не понимала, на чьей стороне был Северус Снейп.
Злодейка Судьба предложила ему сделать выбор, сложный, неоднозначный, но необходимый. На одной чаше весов лежала жизнь Джеймса, на другой, десятки, а возможно и сотни жизней невинных людей.
Наверняка, для таких как Поттер или Дамблдор выбор был очевиден, они давно определились, на чьей они стороне. Северус Снейп же стоял где-то на грани между Добром и Злом.
Один из главных законов, усвоенных Северусом, гласил: « И во Тьме есть Свет. И в Свете Тьма».
Зельевар не красил мир только в чёрные и белые тона, потому что точно знал, где-то есть место серым оттенкам. Он не делил людей на хороших и плохих, ведь в каждом есть светлая и темная сторона.
Северус Снейп во многом был прав, только вот он даже представить себе не мог, что существуют люди Тёмные до глубины души, и что эти люди находились рядом с ним, они могли коснуться его, он мог чувствовать их дыхание на своей коже…
Но Северус не замечал этого или же не хотел замечать. К тому же теперь это было и не важно, ведь он сам стал настолько близок к Темноте, что осталось лишь протянуть руку…
Судьба, говорившая устами Беллатрисы, дала Северусу выбор. И он выбрал. Сердце подсказало.
Стоит ли жизнь его сына сотни жизней невинных людей?
Северус без промедления мог бы ответить на этот вопрос. Поэтому, когда он сидя в своём кабинете услышал треск углей в камине, а затем, тихий женский голос, прошептавший «Северус», он не испытал ни мук совести, ни страха, только уверенность и трепетное волнение.
Стоит ли жизнь его сына сотни жизней невинных людей?
Северус Снейп знал ответ на этот вопрос.
Стоит!
***
Гермиона бродила по темному замку несколько часов, до тех пор, пока не начала спотыкаться на ровном месте от усталости и голода. Рыдания стихли, мысли уже не так яростно терзали её воспаленный мозг, даже на душе стало как-то непривычно спокойно.
Где-то в глубине сознания, тихим эхом отдавались слова Люциуса, но их с легкостью заглушала боль в желудке.
« Полцарства за пачку чипсов», - мысленно усмехнулась девушка, открывая дверь в свою комнату. Но тут же исправилась и тихо, но вслух добавила:
- Полсостояния Малфоев за пачку чипсов.
На лице Гермионы появилась слабая улыбка: то ли от собственной наивности, то ли оттого, что всё же удалось найти свою спальню. Девушка вытащила из кармана мантии палочку.
- Люмос, - практически шёпотом произнесла Гермиона, и комнату озарило сиянием множества свечей.
Девушка снова улыбнулась, затем стянула с себя мантию и небрежно бросила на стул.
Взгляд приковал странный предмет на кровати. Гермиона подошла поближе и ахнула от нахлынувшей волны счастья. Странным предметом оказалось огромное красное яблоко, а рядом с ним лежал светло-бежевый конверт.
Девушка присела на кровать, и крепко обхватив яблоко обеими руками, поднесла его к лицу. Аромат сочного фрукта снова заставил улыбнуться, желудок недовольно заурчал.
Гермиона откусила небольшой кусочек и блажено закрыла глаза: внешний вид яблока не передавал даже одной сотой его вкуса. Наверное, это было самое вкусное яблоко, которое Гермиона когда-либо пробовала.
«Кто же у нас такой заботливый?» - ехидно поинтересовался внутренний голос. Откусив ещё кусочек Гермиона, протянула руку к конверту, затем аккуратно открыла его.
Как же замечательно, что девушка проглотила то, что успела откусить…
Красивый аристократический почерк. Гермиона прекрасно знала его. Она успела практически досконально изучить эти витиеватые буквы за последние шесть лет.
« Это конечно не отбивная…
Но лучше чем ничего.
Приятного аппетита, Грейнджер.»
Гермиона ещё раз пробежалась взглядом по ровным строчкам, затем легла на подушку и закрыла глаза. Через секунду комнату пронзила волна истерического хохота.
- М-м-малфой, - вырвалось у девушки сквозь смех. Впервые, за несколько лет, она произнесла эту фамилию без тени ненависти или презрения, без сарказма или ехидства. Гермиона произнесла эту фамилию радостно и беззаботно…
- Малфой, - повторила Гермиона, улыбаясь. Потом посмотрела на яблоко и откусила ещё немного.
Нет, она никогда не поймёт Драко Малфоя. Она никогда не поймёт его семью.
А нужно ли понимать? Может быть, главное просто верить?

Глава 13. Новая игра

Уважаемые читатели! Приношу свои извинения за столь долгое ожидание. Экзамены, к счастью, сданы. Но у меня появилась ещё одна проблема…Я сломала левую руку.
Поэтому сейчас главы пишутся под диктовку (спасибо огромное моей подруге Марии Титовой, за то, что она тратит столько времени, чтобы набрать текст!). Сейчас выкладываю лишь первую часть 13 главы, чтобы хоть как-то вас порадовать…
Читайте, комментируйте, бросайте тапки…
Всегда ваша, Суслик.

***
Драко Малфой лежал на кровати в своей комнате и смотрел в потолок. За всю ночь он не разу не сомкнул глаз, зато выкурил пачку сигарет. Внутри юноши сидела мерзкое отвратительное чувство, которое не давало ему покоя.
- Чёртово яблоко! - злобно прошипел Драко и резко сел, от смены положения закружилась голова. Но, кажется, он не заметил этого, слишком уж много мыслей терзало его сознание. Драко никак не мог смириться с тем, что проявил слабость вчера вечером. Казалось бы, ничего особенного не произошло, брат, заметив, что сестра ничего не съела за ужином, отправил ей яблоко. Да, вроде ничего особенного, если бы не одно «но»: он – Драко Малфой, а она – Гермиона Грейнджер и они ненавидят друг друга. Так было, есть и будет всегда, даже неожиданное родство не способно этого изменить. Эти двое были словно с разных планет, не способны понять друг друга, не способны поверить друг другу. Драко понимал, что то расстояние, та пропасть, что разделяет его и Грейнджер, огромна настолько, что даже при всём желании они не способны её преодолеть. Что уж говорить о том, если этого желания не было в помине? Если бы не сложившиеся обстоятельства, Драко бы никогда не захотел находиться с гриффиндорской заучкой под одной крышей, лучше бы сразу в Азкабан отправили. По крайней мере, так он думал раньше, и хотел бы думать так сейчас, но уже не мог, просто не получалось…
И всё из-за этой чёртовой жалости! Абсолютно не свойственной Малфоям жалости!
Драко считал это чувства одним из самых худших на свете и в глубине души надеялся никогда его не испытать. Но человек предполагает, а Судьба располагает…
И вчера наблюдая за тем, как Гермиона Грейнджер вся в слезах, не твёрдой походкой бродит по Малфой-меноре то ли в попытках найти свою комнату, то ли в надежде забыться, Драко испытал это ужасное щемящее чувство. И он ненавидел себя за это! Ненавидел за то, что ему хотелось выбежать к ней навстречу и обнять, сказать что-нибудь, чтобы она успокоилась, в общем, сделать всё что угодно лишь бы она перестала плакать.
Драко не любил женские слёзы, ой как не любил! А слёзы Гермионы Грейнджер – этой стальной леди, гордой гриффиндорской львицы, были для него не просто слезами, а чем-то неестественным, рушащим все основы мироздания. Меньше всего в жизни Драко хотелось видеть эти слёзы! Ведь если плачет она, та, что верит в незыблемость добра и правды, та, которой казалось бы неведомы страх и боль, значит, дела в мире обстоят хуже некуда и дальше самый край, дальше только тьма. Пожалуй, теперь боггарт при виде Драко будет принимать вид плачущей гриффиндорки.
Какую бы лютую ненависть Драко Малфой не питал к Гермионе Грейнджер, для него она всегда была чем-то вроде гаранта того, что в мире ещё не всё потеряно, она была надеждой. Для всего магического мира Гарри Поттер был лучом света в царстве Тьмы, но не для Драко. Он прекрасно знал, что Поттер слаб, никчемен и сдался бы при первой возможности, в отличие от неё. Нет, не Поттер был тем лучом света, а она! Гермиона Грейнджер!
Да, Драко не любил её (и это слабо сказано!), унижал, мучил, доводил, но, не смотря на это где-то глубоко в недрах его души, жило трепетное чувство уважения к этой девочке.
Но вчера это уважение рассыпалось в пух и прах, от него ничего не осталось… На смену уважению пришла тягучая до омерзения, приторная до тошноты жалость.
Но самым жутким было не то, что Драко почувствовал жалость, он поступил ещё хуже – поддался этому всепоглощающему чувству. Он зашёл в её комнату и положил яблоко, ещё и записку написал, не понятно зачем. Хотел, чтобы она почувствовала себя униженной? Нет, не хотел. Ему хотелось, чтобы Гермиона Грейнджер знала, что именно он позаботился о ней. Почему она должна была знать? Чёрт его знает почему! Просто Драко нестерпимо хотелось, чтобы она знала…
Юноша пытался убедить себя в том, что порыв был неожиданным и он просто не успел совладать со своими эмоциями, то есть то, что он сделал было неосознанно. Но чем больше он думал над этим вопросом, тем отчетливее осознавал, что всё делал осознано. А ещё хуже было то, что юноша понимал, если бы можно было всё вернуть назад, он поступил бы точно также.
Драко искал ответ на вопрос: «Почему он так поступил?» и не находил его. А ответ был на поверхности. Так близко, что практически обжигал душу и сердце.
Всё дело было в его отце. Камнем преткновения всего в жизни Драко был Люциус Малфой. И в той жалости, что испытал Драко к Гермионе, тоже был виноват его отец.
Драко прекрасно знал, что происходило вчера за закрытыми дверями столовой, когда он и Нарцисса удалились. Люциус и Гермиона разговаривали, в течение двадцати минут. Драко специально не стал уходить далеко от кабинета. Нет, он не пытался подслушать, ему не хотелось знать, о чём они говорят, но странная необходимость быть рядом не давала ему покоя, Драко просто стоял в нише возле двери и курил.
Наверное, ему хотелось увидеть Грейнджер после разговора с Люциусом, хотелось узнать, способен ли отец сломать её так же, как сломал его. Поэтому первое, что Драко испытал, когда увидел Гермиону всю в слезах выбегающую из столовой, было дурманящее чувство радости. Люциусу удалось, он сломал её! Почему сначала от осознания этого стало омерзительно хорошо, но затем нестерпимо страшно. Неужели Люциус может сломать любого? Видимо, да…
Думая о вчерашнем дне, Драко прокручивал в голове множество воспоминаний из своего детства, выискивая среди них особенно болезненные, те в которых присутствовал отец.
Час за часом он пытался вспомнить всё в мельчайших деталях, вспоминал до тех пор, пока тошнота не подкатывала к горлу. Потом выкуривал сигарету и снова начинал вспоминать.
Ближе к утру Драко Малфой мог досконально описать каждый разговор со своим отцом. Юноша пришёл к выводу, что все их разговоры были похожи, иногда практически идентичны.
Разговоры с Люциусом Малфоем выматывали настолько, что даже дышать после них было невыносимо тяжело. Каждый собеседник для Люциуса был словно бокал хорошего вина, который Малфой-старший непременно стремился осушить до дна, чтобы не осталось ни капли. Иногда отец напоминал Драко дементра. Люциус как и эти мерзкие существа выпивал человеческие эмоции. Причём в отличие от этих тварей, которых Драко так не любил, Люциус забирал не только радостные и счастливые воспоминания и чувства, но так же – боль, страдания, горе; он забирал всё без остатка. Что же оставалось после таких разговоров? Ровным счётом ничего, только колючая холодная пустота. «Опустошенность», - мысленно произнёс Драко, он так долго пытался подобрать нужное слово.
Увидев, именно эту пресловутую опустошенность в карих глазах Гермионы Грейнджер, Драко почувствовал жалость. Не кстати, юноша сравнил себя и Грейнджер с лимонами. Да, именно с лимонами. Правда, он был кислым, таким, что зубы сводило, а она имела более мягкий вкус, сладкий временами. А Люциус был человеком до жути обожающим лимонад.
Сравнение самому Драко показалось глупым, но суть отражало верно.
В дверь уверенно постучали, и Драко резко поднялся с кровати.
- Войдите, - хрипло произнёс он и затаил дыхание.
Что там Драко говорил о выжатых лимонах и об опустошенности? Жалел Гермиону?
Теперь пришла пора пожалеть себя, ведь через секунду на пороге его комнаты появился Люциус Малфой. Видимо, ему снова захотелось лимонада…
- Здравствуй отец, - нарочито спокойно проговорил Драко и выпрямился.
- Доброе утро, Драко, - холодно ответил Люциус. Юноша неожиданно понял, что отец часто в разговоре обходит слово «сын». Может быть, это что-то значит?
Люциус Малфой огляделся по сторонам, затем неодобрительно посмотрел на сына и произнёс:
- Я давно здесь не был. Ты поменял шкаф и письменный стол местами?
- Да, где-то год назад. Так удобнее, - виновато произнёс Драко и потер шею.
- И окна сделал больше…Зачем?
- Иногда мне не хватает солнечного света.
Люциус нахмурился, сам он солнечный свет ненавидел. У них с сыном есть хоть что-то общее кроме фамилии?
- Эта твоя комната, можешь делать с ней что хочешь, - осуждающе сказал Малфой-старший и подошёл к письменному столу сына.
Драко напрягся, он боялся, что сейчас Люциус найдёт что-то, чего в его комнате быть не должно. Магловские сигареты, например, или огневиски, спрятанный в ящике стола. Вопреки ожиданиям Люциус не стал заглядывать ящики, вместо этого он взял со стола колдографию и пристально на неё взглянул. На магическом снимке были изображены улыбающиеся Драко и Нарцисса, на фоне ярко-красного заката.
- Хороший снимок, - сдержанно произнёс Люциус. – А где я был?
- Ты исполнял какое-то поручение Лорда, - в голосе Драко сквозила обида, которую он всеми силами пытался скрыть. – Да и к тому же это магловский пляж, ты бы не поехал с нами.
Драко не мог видеть лица своего отца, тот стоял к нему спиной, но почему-то ему показалось, что при упоминании о маглах Люциус поморщился.
- Это было прошлым летом?
- Да.
- Я так и подумал, здесь у тебя ещё нет… - Люциус оборвал фразу на середине, и небрежно бросил колдографию на стол.
- Этот снимок был сделан за день до принятия Метки, - сдавленным голосом ответил на мысленный вопрос отца Драко.
Слова сына заставили Люциуса несколько раз перемениться в лице, но он быстро взял себя в руки и произнёс, как ни в чём не бывало:
- Мы с твоей матерью должны через полчаса отправиться в Министерство.
- Допрос?
- Да.
- Меня тоже вызывали? – напряжение в голосе Драко нарастало. После бессонной ночи он вряд ли сможет выдержать хотя бы парочку Круцио, да и запястье, умело залеченное Гермионой, иногда неприятно покалывало. А ведь Авроры в первую очередь станут резать руки, чтобы замаскированная метка появилась.
- Нет. Сегодня только я и Нарцисса, - поспешил успокоить сына Люциус, Драко облегченно вздохнул.
- Что-то ещё?
- По просьбе Министерства я снял защиту с поместья, поэтому проследи за безопасностью.
- Хорошо.
- Твоя сестра ещё спит, - начал Люциус, Драко передёрнуло. – Я хотел бы попросить тебя приглядеть за ней, пока нас не будет. Ты мог бы отвести её на завтрак в летнюю беседку или дом показать.
- Дом прислуга покажет! А позавтракать, она сможет и в столовой! – раздраженно рявкнул Драко. – Всё равно она в своей магловской семейке ничего лучше обшарпанной кухни не видела.
- Не груби мне, Драко! – голос Люциуса стал тише, в серых глазах зародился гнев. Его выводило из себя любое неподчинение.
- Извини отец, - сквозь зубы процедил Драко. – Но я не собираюсь, прислуживать ей!
- Я и не прощу тебя прислуживать. Просто сделай так, чтобы Гермиона чувствовала себя здесь как дома.
- Даже я не чувствую себя здесь как дома, - чуть слышно буркнул Драко. Послышался звонкий щелчок и юноша почувствовал острую боль в левой щеке.
- Не смей мне дерзить! – чётко проговаривая каждое слово, Люциус склонился над сыном и пристально посмотрел ему в глаза.
- Извини отец, - выплюнул Драко. Ещё один удар, только по другой щеке. Драко едва поборол желание ударить отца в ответ. Негодование в груди Драко нарастало.
Неужели Люциус не понимает, что Драко уже не мальчик и может ответить? Ответить, по мужски.
- Пока ты живёшь в этом доме, ты будешь выполнять мои требования! – металл в голосе Люциуса Малфоя становился почти ощутимым на вкус. – И сейчас я хочу, чтобы пока нас не было дома, ты позаботился о своей сестре! Не просто позаботился, а сделал так, чтобы чувствовала себя в Малфой-меноре как дома!
- Предлагаешь мне превратить наше имение в отвратительное жилище грязнокровок? – ядовито бросил Драко. Снова неприятный щелчок. Юноша почувствовал привкус крови во рту, кажется, отец рассек ему нижнюю губу.
- Щенок! – рявкнул Люциус. – Гермиона твоя сестра и ты будешь относиться к ней, как к равной!
- Как к равной? Она твоя внебрачная дочь от какой-то продажной девки!
Рука Люциуса метнулась вверх. Он ударил сына с такой силой, что Драко отлетел на несколько шагов и плашмя упал на пол, ударившись головой о шкаф.
- Не говори о том, чего не знаешь! – прошипел Люциус, наблюдая за тем, как Драко пытается подняться.
- Извини отец, - сплевывая кровь, пробормотал Драко и присел на корточки, встать не получалось.
- Если ты хочешь быть моим наследником, ты будешь следить за ней и не позволишь никому её обидеть. Ты должен понимать Драко, если с её головы упадет хоть один волос, то первым, кто за это ответит будешь ты!
- Хочешь, чтобы она была в безопасности – найми охрану! – вытирая сочащуюся из губы кровь, прохрипел Драко.
- О нет, я сделаю проще, - в серых глазах мелькнуло нечто, что заставило Драко съежиться от страха. Люциус Малфой подошёл к сыну, и присёв рядом, достал из кармана мантии палочку. Затем Люциус направил палочку на Драко и произнёс заклинание. Юноша почувствовал, как по телу пробежалась холодная дрожь.
- Драко Малфой поклянись, что ты будешь защищать свою сестру Гермиону Малфой в любой ситуации, даже ценой собственной жизни, - строго приказал Люциус.
- Не надо отец, - голос Драко дрогнул.
- Поклянись, - процедил Люциус сквозь зубы и сильнее прижал палочку к шее сына.
Всё тело юноши словно стянуло в тугой узел, казалось, что вот-вот все внутренние органы разорвутся. Горло как будто сжала чья-то железная рука, дыхание сбивалось, пульс постепенно замедлялся. Драко казалось, что кто-то вытягивает из него жизнь, по крупице уничтожает его изнутри. Он не хотел отвечать, не хотел даже думать о том, чтобы поклясться, но рука с каждой секундой всё сильнее сжимала его горло, а жизнь, словно песок уходила сквозь пальцы.
- Клянёшься ли ты Драко Малфой защищать Гермиону Малфой ценой своей жизни?
- Клянусь! – прохрипел Драко и обессилено рухнул на пол. Железная рука отпустила его горло, дыхание начало восстанавливаться.
- Вот и хорошо, - холодно произнёс Люциус, затем поднялся и уверенными шагами направился к двери.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я только что сделал? – бросил Люциус Малфой, открывая дверь.
- Да, - чуть слышно ответил Драко и закрыл глаза от неожиданно накатившей головной боли.
- Ранят её, значит, ранят и тебя. Попытаются убить Гермиону, умрёшь ты! В твоих интересах защищать её.
С этими словами Люциус Малфой ушёл, даже не удосужившись захлопнуть дверь.
Драко перевернулся и лёг на спину, уставившись в потолок. Всё тело болело, вкус крови во рту вызывал тошноту, но всё это не передавало даже сотой того, что происходило в душе Драко. Он был раздавлен, опустошён, практически убит собственным отцом.
А ещё теперь между ним и Гермионой Грейнджер образовалась тесная связь, которую не в силах разорвать даже смерть. И это было отвратительно!
Он жалел её? Действительно жалел Гермиону? Он хотел помочь ей?
« Жалость и помощь нужна тебе Драко!» - пренебрежительно бросило сознание юноши. Он закрыл глаза.


***
Гермиона проснулась только тогда, когда солнце стояло в зените. Кажется, ещё не разу в жизни она не спала так долго. С удивлением девушка заметила, что этой ночью её не мучили кошмары, а снилось что-то приятное и тёплое.
Гермиона присела на кровати и огляделась по сторонам. Ещё пару минут назад, находясь в лёгкой дрёме, Гермиона почему-то решила, что всё произошедшее вчера, да и вообще за последнюю неделю, было всего лишь сном. Сейчас же разглядывая шикарную комнату, в которой то и дело попадался рисунок витиеватой буквы «М», сомнений не оставалось. Она была в Малфой-меноре. Была дома?
Девушка поднялась с кровати и подошла к столу. Взяла листок дорогой бумаги и ещё раз прочитала строчки, выведенные аккуратным аристократическим почерком. Так странно Драко Малфой впервые написал ей письмо, почему-то от осознания этого на душе стало тепло. Она была искренне рада этому его порыву, ведь это означало, что где-то глубоко внутри, где-то очень-очень глубоко, Драко Малфой был человеком. Это не могло не радовать. Как часто Гермиона пыталась окончательно разочароваться в Драко Малфое, но всё безуспешно. В тот момент, когда он был уже на грани, когда Гермиона была готова признать, что он потерян для общества, Драко совершал нечто неописуемое и совершенно ему не свойственное.
Как же Гермиона не любила неопределенность. Почему Драко не мог выбрать между Добром и Злом? И в сущности для Гермионы было бы не важно, что он выбрал, просто была бы определённость, всё было бы ясно. А сейчас запутанно…
Гермиона подошла к зеркалу и оглядела себя. Только сейчас она заметила, что спала в одежде, но как не удивительно, это не доставляло ей неудобства. Наоборот было спокойно и комфортно.
Девушка вплотную приблизилась к зеркалу и пристально посмотрела на своё лицо, кажется, за ночь она стала симпатичнее, синяки исчезли, на щеках появился румянец.
«Общение с Малфоями преображает», - мысленно усмехнулась Гермиона, но её лицо приобрело серьёзный вид.
Гермиона поняла, что за ночь она изменилась не только внешне, но и внутренне. Появилось нечто непривычное, какое-то тёплое, светлое чувство. Такое обычно бывает, когда ты ищешь что-то очень долго, а потом неожиданно находишь. Гермиона чувствовала себя так, словно раньше была раздроблена на множество мелких кусочков, а сейчас с помощью какого-то магического супер-клея все её части собрались воедино. Гермиона чувствовала себя полноценной.
Сначала девушка испугалась этого, но потом внутреннее спокойствие заставило её смириться, заставило её понять, что теперь всё будет хорошо.
То, что она совершила за последние дни, казалось самым важным. Теперь Гермиона совершенно чётко осознала, что сделала всё правильно. Да, её место здесь.
Она ещё не готова простить Люциуса Малфоя, но, по крайней мере, эта идея уже не кажется ей абсурдной.
Гермиона переоделась и, взяв зубную щётку, нерешительно вышла из комнаты. Коридор встретил девушку неприятным сквозняком, она поежилась и осмотрелась вокруг.
Двери, двери, двери. Наверное, весь этот коридор состоял из одних дверей, а за какой из них ванная комната не известно. Гермиона застыла в нерешительности, прокручивая в голове варианты разрешения сложившейся ситуации. Вариант номер один: она могла бы постучать в соседнюю дверь и попросить Драко…Нет, этот вариант определенно не подходил. Гермиона вообще решила не рассматривать те варианты, в которых слова «Драко Малфой» и «попросить» встречаются в одном предложение.
Вариант номер два: вызвать кого-то из домовых эльфов и попросить показать хотя бы одну ванную. Это нравилось Гермионе куда больше, но было одно «но»: она не знала имени эльфов.
Тогда, в голову пришёл вариант номер три: Гермиона запомнила, как пройти в столовую, что отправиться прямиком туда?
Вдруг там есть кто-то из Малфоев или домовые эльфы?
Честно говоря, когда Гермиона решила отправиться в столовую она надеялась, что встретит там Нарциссу, наверное она была единственной в этом доме, к кому девушка не испытывала явной антипатии.
Но надежды это одно, а жизнь другое…
Именно поэтому когда Гермиона открыла тяжелые двери столовой, за огромным столом сидела не Нарцисса, а кое-кто не менее красивый, но более злой и опасный…


***
Допрос продолжался уже несколько часов, но за это время Люциус не разу не задумался над тем, о чём его спрашивают. Все мысли его приковали события сегодняшнего утра.
А именно его разговор с Драко…
Щемящее чувство не покидало его не на секунду с того самого момента, как он вышёл из комнаты сына. Люциус винил себя в несдержанности, чтобы Драко ни говорил, он не имел права поднимать на сына руку. Он ведь пообещал Нарциссе, что больше никогда его не ударит, да и самому себе пообещал… Обычно Люциус Малфой выполнял свои обещания, а сегодня не смог, просто сорвался…
Люциус не хотел признавать этого, но, кажется, он ненавидел собственного сына. Ненавидел и любил одновременно.
Когда он сегодня смотрел на колдографию, где ему улыбались Нарцисса и Драко, он любил своего сына. Но когда, развернулся и посмотрел на Драко стоящего в слабо освященной серой комнате, он ненавидел его. Разве это возможно? Люциус искренне любил этого солнечного мальчика на колдографии и не менее искренне ненавидел того монстра, который стоял с ним в комнате. Люциус и раньше задумывался над этим, когда избивал сына, и когда заходил к нему ночью в комнату и наблюдал за тем, как Драко спит. Это были словно два разных человека. Чуть позже Малфой-старший понял, в чем причина его столь неоднозначного отношения к сыну. Он любил в Драко то, что досталось сыну от Нарциссы, но ненавидел, то, что досталось мальчику от него самого.
Возможно, причина жестокого отношения к сыну была в том, что Люциус пытался выжечь из Драко самого себя.
С каждым ударом, с каждым заклинанием, с каждой слезинкой и с каждой капелькой крови, Люциус пытался изгнать из Драко себя. Но чем больше он старался, тем сильнее Драко походил на него. Его сын стал жестоким, холодным, циничным, как и сам Люциус.
Выходит, что он собственноручно убил всё хорошее в своём ребёнке? Уничтожил ростки добра, порядочности…
Люциус Малфой действительно считал, что Драко стал его копией, до сегодняшнего утра… Но когда он увидел эту колдографию и улыбку своего сына, такую, что потеплело на душе, Люциус понял, что его сын другой, совершенно другой. На том пляже с Нарциссой, он был…свободен. Люциус никогда не был свободным и никогда не мечтал о свободе. А Драко был другим. Драко не боялся. Иногда Драко был копией отца, а иногда, казалось, что его отец кто-то другой, кто-то совершенно противоположный Люциусу.
А ещё Драко был лучше Люциуса, во всём.
Это задевало, но в тоже время заставляло верить, что рано или поздно Драко сможет простить своего отца…Ведь Люциус так и не смог сделать этого. Пусть Драко будет лучше…
Полностью погруженный в свои мысли Малфой-старший и не заметил, как в комнате для допроса появилась измученная Нарцисса и опустилась на стул рядом с ним. Словно по инерции Люциус крепко сжал её руку. Женщина вопросительно посмотрела на мужа, а затем чуть сжала тоненькими пальчиками его ладонь. Оба они не до конца поняли, что значил столь несвойственный им жест, но почему-то на душе у обоих стало спокойнее и немного теплее.
В комнате для допроса появился пожилой Аврор. Он присел напротив семейной пары и внимательно заглянул сначала в глаза Нарциссе, затем Люциусу, потом нервно кашлянул и нахмурился.
- Что-то произошло? – тихо спросила Нарцисса, Аврор кивнул в ответ, женщина напряглась. Люциус почувствовал, как пальцы Нарциссы задрожали.
- Вчера ночью из больницы Св. Мунго сбежала Беллатриса Лестрейндж, - сухо сообщил Аврор.
- Белла сбежала?! – ахнула Нарцисса. – Но это же невозможно!
- Куда смотрела охрана?! – рявкнул Люциус.
- Охранник был убит, его тело нашли сегодня утром.
- А как же защита?! – не успокаивалась Нарцисса.
- Миссис Малфой, это не Азкабан! Защита была снята кем-то снаружи.
- Но кем?! – голос женщины дрожал.
- Об этом, я хотел спросить у вас! – вкрадчиво начал старый Аврор.
- Вы думаете, моя жена стала бы помогать этой сумасшедшей?! - Люциус с презрением посмотрел на мужчину.
- Беллатриса Лестрейндж всё-таки сестра вашей жены, поэтому неудивительно, что она могла бы…
- Я требую вернуть нам разрешение на ненаносимость Малфой-меноре, - решительно прервал Аврора Люциус Малфой.
- В этом нет необходимости, вряд ли Беллатриса направится искать убежище у вас дома, она же знает…
- Убежище?! – Люциус резко подскочил со стула. – Вы так и не поняли?! Беллатриса придёт в наш дом не убежище просить, она попытается отомстить!
Люциус почувствовал, что Нарцисса сжалась, словно пружина от звука имени своей сестры.
- Простите, Мистер Малфой, но при всём моём уважение я не понимаю, почему Беллатриса должна вам мстить, ведь вы были на одной стороне.
- Главное слово в этом предложение «были»! Беллатриса попытается отомстить мне и моей семье за смерть Тёмного Лорда.
- А разве вы причастны к этому? – Аврор удивленно вскинул брови.
- Более чем, - чуть слышно ответил Люциус.
- Пожалуйста, дайте нам разрешение! – взмолилась Нарцисса. – В доме сейчас мой сын! И моя дочь! Если Беллатриса найдёт их…
Из глаз Нарциссы брызнули слёзы, она слишком хорошо знала свою сестру.
- Успокойтесь Миссис Малфой, мы обеспечим безопасность вам и вашим детям, - обманчиво мягким голосом начал Аврор.
- Вы не можете обеспечить даже свою безопасность! – процедил Люциус сквозь зубы. – Верните мне разрешение! Я сам смогу защитить свою семью!
Аврор недовольно моргнул, за всю свою долгую жизнь он не видел более безумных глаз, чем те, которые сейчас смотрели на него выжидающе. В стальных серых глазах Люциуса Малфоя казалось, сосредоточился весь гнев и злость этого мира. Старый Аврор достал из ящика стола пергамент и начал что-то быстро писать.
- Вот держите, - он протянул пергамент Люциусу. –
Аврор поднялся с кресла и направился к выходу.
- Вам вернут палочки и временно разрешат не посещать Министертсво и Аврорат. Но только без глупостей Мистер Малфой. Вам, как и нам не нужны лишние проблемы, - бросил он на прощание и скрылся за дверью.
Старый Аврор спешил домой, к жене, детям и внукам. Сегодня же у них семейное торжество – годовщина свадьбы. Ради этого события, даже внуков отпустили на пару дней из школы домой.
«Надо будет потом поблагодарить Дамблдора», - подумал Аврор.
Послышался оглушающий вой серены. Впервые за несколько месяцев.
Аврор негромко выругался и прибавил шаг. Ему не хотелось больше связываться с бывшими Пожирателями, проводить допросы, да и вообще слышать о Волан-де-Морте и его приспешниках. Он слишком стар для всего этого. Своё отбегал. Аврор молил Мерлина о том, чтобы всё это сумасшествие обошло его семью стороной. Но Мерлин не услышал его.
Пожилого Аврора звали Адам Корнер. Он спешил к семье и даже не знал, что именно над его домом пару часов назад появилась Чёрная метка, ознаменовав начало новой волны убийств. Он не знал и о том, что больше никогда не увидит свою жену и внука Майка…


***
В клинике Св. Мунго сегодня было непривычно тихо. Ни криков, ни стонов, ни звона цепей. Беллатриса сидела на кровати и прислушивалась к хрипящему дыханию своего гостя. Человек в чёрной мантии с капюшоном, полностью скрывающим лицо, стоял у окна и внимательно изучал записи на измятом листке пергамента.
- Ты уверена, что это сработает? – в грубом голосе сквозило недоверие.
- Возможности Древней магии безграничны, - уверенно ответила Беллатриса.
- К тому же, - она поднялась с кровати и подошла к своему гостю, - Я потратила на поиски этого артефакта три месяца, а это рекордный срок, если учитывать, что фактически я нахожусь в психиатрической больнице. Это должно сработать.
- Ты всегда была чересчур изобретательна, - усмехнулся мужчина.
- Изобретательность никогда не считалась пороком.
- В твоём случае порок не совсем точное слово, правильнее сказать – грех.
- Поговорим о грехах Крауч?! – рявкнула Беллатриса и, выхватив из кармана палочку, направила её на гостя. - И сними, наконец, мантию! Твоё уродство меня не пугает!
Мужчина испуганно отступил назад и снял капюшон, обнажая вытянутое худощавое лицо, обезображенное шрамами. Четыре багровых полоски тянулись через всё лицо - от левого виска до правого уголка губ оттягивая его вниз.
Вряд ли кто-то сейчас узнал бы в этом человеке Барти Крауча младшего. Жизнь сильно потрепала его, и теперь внешне он был так же уродлив, как и внутри. От старого Брати теперь остались лишь карие глаза, поражающие своей глубиной и демоническим блеском.
- Придержи свою злость для отмщения, Белла, - нервно сглотнув, произнёс Крауч.
В чёрных глазах Беллатрисы вспыхнул дикий животный огонёк, её тонкие губы изогнулись в лукавой улыбке.
- Моей злости с лихвой хватит на то, чтобы отомстить предателям сполна, - прошептала она, а затем, прижав палочку к горлу Брати Крауча, добавила громко и решительно. – И ещё останется на то, чтобы убить такую трусливую собаку как ты!
Беллатриса вжимала палочку в горло мужчины с такой силой, что могла ощущать бешеную пульсацию его крови кончиками пальцев.
Крауч боялся её и раньше, но, сейчас глядя в сумасшедшие чёрные глаза Беллатрисы, Брати испытывал не просто страх, это было нечто другое, какой-то трепет, от которого по телу пробегала холодная колючая дрожь, дыхание перехватывало, а сердце покрывалось толстой коркой льда.
- Мы же союзники, - затараторил Брати, - Тебе не выбраться отсюда без меня.
Беллатрисе захотелось громко рассмеяться. Неужели Крауч был настолько глуп, чтобы подумать, что у неё нет запасного плана?
Она могла бы уже сто раз убить его, и она непременно сделает это, но чуть позже.
Беллатриса Лестрейндж обладала талантом редким для женщины: она была прекрасным стратегом. Мало кто знает, что большая часть гениальных планов Тёмного Лорда, была создана именно с её подачки. Да, и зачем об этом кому-то знать? Беллатриса всегда находилась в тени Волан-де-Морта, она была его тайным, и, пожалуй, самым опасным оружием. Он не раз сравнивал её с превосходным игроком в покер. Беллатриса прекрасно блефовала, а ещё умела прятать карты в рукавах.
Вот и сейчас, на руках у неё были скудные шестёрки, такие как Крауч, но в рукаве был спрятан кое-кто покрупнее, настолько значительный, что с его помощью можно было превратить самые плохие карты в Роял-флэш.
Но не стоит раскрывать все карты сразу. Тем более, что ставки этой игры слишком высоки, чтобы проиграть из-за собственной нетерпимости.
По настоящему грандиозные партии начинаются с мелких карт…
- Ты слишком самоуверен и наивен, - сухо произнесла Беллатриса и убрала палочку. – Но ещё пригодишься мне.
Брати облегченно вздохнул. В этот раз ему повезло. Повезёт ли в следующий?
- Здесь сказано, что для ритуала необходимо три условия, - дрожащим голосом начал Крауч, указывая тонким костлявым пальцев на пергамент.
- «Сорок восемь чистых рек молодой крови сольются в одну и наполнит она чашу бессмертия до краев, чтобы возвратить блуждающую душу из тёмной бездны в тело наследника», - процитировала фразу из писания Беллатриса. Кажется, она досконально изучила каждую сточку из древнего артефакта.
- Если я правильно понимаю, то под чашей бессмертия здесь понимают Чашу Громеля, - задумчиво произнёс Крауч, Беллатриса молча кивнула.
- Но эта чаша была утеряна несколько сотен лет назад!
- Я знаю, Крауч! И твоя задача найти её, - прошипела Белла.
- Допустим, хоть это и маловероятно я найду чашу. Но как же всё остальное? Что такое «сорок восемь чистых рек молодой крови»?
- Ты и раньше умом не блистал, но чтобы настолько! – Беллатриса гневно клацнула зубами, - Для ритуала необходима кровь сорока восьми чистокровных магов. Если я всё правильно поняла, то нужна предпоследняя капля крови, молодых магов, примерно до восемнадцати лет.
- Ты собираешься убить сорок восемь детей? – удивился Крауч.
- Я убью сотни детей, если это понадобиться!
- Ладно, даже если у нас будет кровь, чаша. Как быть с наследником? Не получится вернуть душу Лорда в тело постороннего человека!
- У Лорда есть наследник, - прошептала Беллатриса.
Крауч удивленно посмотрел на неё. Неужели этой сумасшедшей женщине удалось сделать невозможное?
- Твой сын? – одними губами спросил Крауч, и побледнел, когда Белла коварно улыбнулась и кивнула. – Но это невозможно! Ему одиннадцать! Во время его зачатия ты была в Азкабане, а Лорд был бестелесным духом, вы просто не могли…
- Нет ничего невозможного, - усмехнулась Беллатриса. – Ты слышал о заклятье Родной крови?
Крауч задумался. Когда-то давно отец рассказывал ему об этом заклятье, которое создавало между людьми связь настолько крепкую, что даже смерть не могла разорвать её. Но Брати просто не мог поверить в то, что Беллатриса осмелилась использовать его на родном сыне. У заклятья были побочные эффекты: души и судьбы людей, подверженных ему соединялись в единое целое, становились неразрывными, и если один из них умирал, то второй обретал его силу, но в то же время терял половину своей сущности, половину своей жизни.
- Джеймс получил силу Лорда? – от шока, голос Крауча стал практически прозрачным.
- С каждым днём его сила растёт и к тому моменту, как сила достигнет своей высшей точки, мы сможем вернуть Лорда! – глаза Беллатрисы были безумными, а голос – воодушевленным.
- Но если душа Лорда войдёт в тело Джеймса, мальчик погибнет.
- Все мы должны чем-то жертвовать, - сухо бросила Беллатриса и отвела глаза в сторону.
На лице Крауча заиграла ядовитая улыбка, которая из-за шрамов стягивающих кожу, больше напоминала оскал. Он был шокирован, но всё же счастлив. Спустя несколько месяцев скитаний, борьбы и гонений, они наконец-то, смогут вернуть Тёмного Лорда. И тогда всё будет так, как должно было быть: они займут своё место на вершине, очистят мир от маглов, и окропят землю кровью неверных.
- Когда начнём? – воодушевленно спросил Брати.
- Завтра ты отправишься на поиски чаши, а я займусь всем остальным.
- Я приведу к тебе нескольких Пожирателей, они помогут достать кровь чистокровных, - сообщил мужчина.
- Мне необходимо сегодня связаться с Северусом, - констатировала Белла.
- С этим предателем?! Зачем?! – возмущенно спросил Крауч.
- Он поможет нам проникнуть в Хогвартс.
- Чистокровных можно найти и вне стен этой школы. Зачем лишние хлопоты?
- Нам нужны не просто чистокровные. Мы будем мстить! – решительно ответила Беллатриса. – Пусть родители утонут в крови своих детей! Пусть заплатят за своё предательство и неверность! Они должны узнать, что сила и власть Тёмного Лорда безгранична!
- Это конечно замечательно, но Снейп не станет помогать нам в убийстве невинных детей.
- Я сказала ему о том, что Джеймс умирает. И теперь Северус пойдёт на всё, чтобы спасти его.
- Снейп отец Джеймса? - удивился Крауч.
- Сын Северуса умер четыре года назад, в ту секунду когда было произнесено последнее слово из заклинания Родственной крови. Теперь Джеймс сын Тёмного Лорда, от Северуса в нём не осталось ничего. Они чужие, но Снейп не должен об этом знать.
- Ты как всегда гениальна, Белла, - восхищенно произнёс Крауч.
- Странно, а многие считаю меня сумасшедшей, - усмехнулась Беллатриса.
- Иногда это одно и тоже, - Брати задорно подмигнул, а затем резко стал серьёзным. – Кто будет первым в списке? Надеюсь, мы начнём с того, кто убил Лорда?! У меня руки чешутся превратить сынишку грязного предателя в горстку пепла!
- Нет, Крауч, Драко всё ещё мой племянник, да и Нарцисса не переживёт смерти сына.
- Не думал, что после того, что ты сделала с собственным сыном, тебя всё ещё волнуют семейные связи.
- Дело не в семейных связях, просто Нарцисса помогла мне избежать Азкабана, я должна ей. К тому же, чтобы полностью уничтожить Люциуса Малфоя нам не нужен его сын, - Беллатриса коварно вскинула брови. – Мы ударим по дочери.
- Не думал, что у этого гаденыша есть дочь.
- О да, есть. И ты не представляешь, кто она, - Белла звонко рассмеялась. – Но в любом случае семейку Малфоев и Поттера мы оставим напоследок. Сейчас займемся более мелкими фигурами этой партии.
- Кто же будет первым? – поинтересовался Брати и в предвкушение затаил дыхание.
- Северус откроет проход в Хогвартс не раньше чем через неделю, так что пока следует начать с тех, кто оказался за пределами школы. Майкл Корнер, например, его дедушка сильно докучал нам когда-то…
- Мои люди займутся им, - радостно сообщил Крауч.
- Это будет только начало. Самое веселье начнётся, когда двери Хогвартса откроются для нас. Никто не избежит смерти, неверные будут наказаны! Да, прольётся кровь во имя высшей цели!
Беллатриса вытащила палочку и настежь распахнула окно.
- Мосморде! – словно раскат грома раздался полный металла женский голос.
На безоблачном вечернем небе появилась Чёрная метка. Откуда-то стали доноситься испуганные крики.
- Во имя Тёмного Лорда! - воодушевленно крикнул Брати Крауч, и уже через секунду палата номер восемь опустела.

Глава 13 (часть 2). Перемирие

Гермиона на пару секунд остановилась возле дверей столовой, мысленно сосчитала до десяти. Вздохнула, натянула улыбку и решительно вошла внутрь.
Стоит ли говорить, что улыбка девушки померкла едва она увидела Драко Малфоя, сидящего за огромным столом в гордом одиночестве и читающего газету. Кажется, он даже не заметил её появления. Хотя Малфой превосходно умел себя контролировать, в отличие от Гермионы, которая в ступоре застыла у входа. Несколько минут понадобилось ей, чтобы прийти в себя. Почему-то она почувствовала острый приступ страха, когда Драко оторвался от газеты и пристально посмотрел на неё. Сердце пропустило удар, а голове появилась странная мысль: «Бежать!»
Хотя может быть Гермиона зря боится его? Вдруг на самом деле Драко Малфой не мечтает её убить? И это дурацкое яблоко сбивало с толку… Гермиона решительно подошла у столу.
- О Грейнджер! – насмешливо разгневанный тон. Гермиона вздохнула. На что она вообще надеялась?
- О Малфой, - передразнила слизеринца девушка. Драко бросил на Гермиону испепеляющий взгляд и снова уткнулся в газету.
«Почему мне всегда так везёт?» - мысленно запричитала девушка, нервно сжимая в руках зубную щетку.
- Где Люциус и Нарцисса? – сухо поинтересовалась Гермиона.
- На допросе. Будут к вечеру, - отчеканил Малфой.
Девушка вздохнула. Весь день с мистером «Его Величество Я Ненавижу Гермиону Грейнджер/Свою Сестру» это уже чересчур.
- Как спалось Грейнджер? – не отрываясь от газеты, насмешливо спросил Драко. – Дорогие атласные простыни не вызвали раздражение на коже?
«Хочешь поиграть, Малфой? Поиграем!» - Гермиона клацнула зубами.
- Всё было замечательно, спасибо, что спросил, - голос Гермионы был омерзительно сладким. – А тебе хорошо спалось? Не захлебнулся собственным ядом во сне?
Драко отложил газету в сторону и ехидно улыбнулся:
- Я приберёг весь яд для тебя, дорогая сестрёнка.
Гермиона невольно поморщилась. Драко Малфой умел опошлить всё. Вот и слово «сестрёнка», произнесенное его до безумия красивым бархатным голосом, приобрело какой-то извращенный смысл.
- Не стоило так себя утруждать, - прыснула Гермиона.
- Чтобы призирать тебя Грейнджер, особых усилий не нужно, - Драко коварно вскинул брови.
Гермиона едва не поперхнулась от неприкрытого хамства новоиспеченного братишки, внутри заклокотала злоба.
- Может быть, хватит, Малфой? - Гермиона опёрлась руками о столешницу и пристально посмотрела на Драко.
Юноша усмехнулся, затем поднялся со стула. Напряженные руки упёрлись в столешницу. Осознанно или нет, но Драко практически досконально скопировал позу Гермионы. Его бледное лицо теперь находилось всего в нескольких сантиметрах от лица девушки. Серые глаза Драко впились в Гермиону с таким остервенением и жадностью, как будто ему хотелось разорвать девушку на кусочки. Возможно, ему действительно хотелось сделать это…
- Тебе что-то не нравится? – прошипел он, в серых глазах читалась неприкрытая злоба. Гермиона едва заметно вздрогнула, когда неестественно прохладное дыхание слизеринца коснулось её лица.
- Да, мне не нравится твое отношение, - Гермиона попыталась повторить интонацию Драко, но получалось не очень хорошо. Сейчас под взглядом этих стальных глаз, который просто источали опасность, Гермиона чувствовала себя неуютно. Так же «неуютно» себя чувствует беспомощная мышь в лапах умелого кота-охотника, который вот-вот превратит свою несчастную «игрушку» во вкусный обед.
Девушка не хотела этого осознавать, не хотела верить в то, что это неприятная ледяная волна, неожиданно накатившая на неё, в тот момент, когда Драко практически вплотную приблизился к её лицу, ничто иное, как страх. Дикий, животный страх.
- И что же не так в моём отношении? – с вызовом спросил юноша. Кажется в отличие от Гермионы, его ничуть не пугала их близость.
- Всё не так, Малфой! – Гермионе удалось взять себя в руки, в голосе звучал металл. - Я понимаю, что ты не в восторге от нашего родства…
- А ты, я смотрю, просто светишься от этой новости, - со скучающим видом перебил слизеринец.
«О, Мерлин! Я сейчас готова опуститься ниже некуда, а он ещё смеет перебивать!» - мысленно возмутилась Гермиона. Внешне её негодование выражалось лишь в гневном взгляде, направленном на Драко.
- Малфой, просто выслушай меня! Больше я повторять не буду! – Гермиона как могла оттягивала момент истины, пряталась за пустыми фразами, лишь бы не произнести того, что собиралась.
То ли полный гнева взгляд гриффиндорки возымел, наконец, эффект, то ли желание поскорее избавиться от непрошенной собеседницы, но итог был один – Малфой неопределенно взмахнул рукой и сделал вид, что готов выслушать Гермиону.
Она благодарно кивнула и продолжила:
- В жизни не всё происходит, так как нам хочется, Малфой. Есть вещи неподвластные обычному человеку.
- К твоему сведению, мы не обычные люди, - вставил Драко.
- Малфой! – прошипела Гермиона и наградила слизеринца своим фирменным взглядом «а-ля Авада Кедавра отдыхает».
- Продолжай, - снова взмах рукой.
- Спасибо, что разрешил, - прыснула Гермиона. - Суть в том, что ты меня ненавидишь, я отвечаю тебе взаимностью. Будь моя воля, я бы не хотела ничего менять в наших отношениях. Но в связи с открывшимися обстоятельствами это невозможно. Поэтому предлагаю: на время, забыть о недостатках друг друга и попытаться подружиться.
Гермиона и сама понимала, что всё это звучит более чем абсурдно, но попробовать следовало. А вдруг в Малфое что-то оттает?
Серые глаза смотрели на Гермиону с удивлением, и, пожалуй, с негодованием. Причину первого девушка ещё могла понять, но причина второго была загадкой.
- Ну так как, Малфой? Согласен? - осторожно поинтересовалась Гермиона, а затем совершила непростительную вещь. Она протянула Малфою руку.
Драко недоверчиво посмотрел сначала на руку, потом заглянул в лицо девушки.
Ещё несколько секунд Драко продолжал сверлить Гермиону взглядом, потом губ юноши коснулась усмешка. Гермиона ошибочно приняла это за согласие. Эх, мечты, мечты!
- Хотел бы я сказать или сделать что-нибудь такое, чтобы усугубить твоё положение, - начал Драко. – Но извини, Грейнджер ты и так выглядишь слишком глупо.
Разочарованию Гермионы не было предела, она опустила руку. Стало нестерпимо обидно и стыдно…
- Ты действительно думаешь, что мы можем подружиться? Если да, тогда ты окончательно сошла с ума! Максимум, что я могу тебе пообещать так это то, что не убью тебя, да и то, лишь потому, что твоя смерть огорчит отца и подпортит мою и без того паршивую репутацию. Извини, Грейнджер, дружба между нами – это не вариант.
С этими словами Драко Малфой оторвался от стола и направился в сторону камина. Но так и не дошёл до него, остановился в паре метров от растерянной Гермионы.
Гермиона безмолвно стояла в своём прежнем положении и разочарованно смотрела вслед Драко. Она поступилась своей гордостью. Нет, не просто поступилась! Она швырнула свою гордость к ногам этого конченого эгоиста, а он так цинично прошёлся по ней своими до блеска отполированными ботинками. Гермиона точно знала, что никогда не простит себе такого падения. Знала бы она, как низко предстоит ей пасть ради этого «эгоиста», причём абсолютно добровольно и без угрызений совести.
Гермиона пыталась взять себя в руки, чтобы хоть как-то урегулировать сложившуюся ситуацию. Это получалось не очень хорошо, поэтому, когда она, будучи в глубоком размышлении наткнулась на пристальный взгляд Малфоя, то не на шутку испугалась.
- Знаешь, Грейнджер, - ухмыльнулся Драко, от него эмоции скрыть не удалось. - А мне нравится, что ты меня боишься.
- Я тебя не боюсь Малфой! - Гермиона нервно сглотнула.
Слизеринец коварно вскинул брови, затем протянул руку к столу. Через секунду в его руке что-то блеснуло.
- Зачем ты взял нож?! – голос девушки дрожал. Неужели Драко всё же решил убить её?
Малфой-младший рассмеялся.
- Ты не исправима, - юноша театрально закатил глаза. – То, что я ненавижу тебя, не значит, что я хочу тебя убить.
- Ты сам сказал, что хочешь этого, пару минут назад, - огрызнулась Гермиона, страх исчез так же быстро, как и появился. Способствовало ли этому то, что Драко Малфой теперь находился на безопасном расстоянии, Гермиона не знала.
- Да, ты права я всегда получаю то, чего хочу и делаю только то, что хочу. Вопрос только во времени, - Драко на секунду замолчал, видимо для того, чтобы вложить все свои силы в испепеляющий взгляд, направленный на Гермиону, - И сейчас не подходящее время для твоей смерти.
- Оу, это должно было меня обрадовать? – язвительно спросила девушка.
- Тебе виднее, - Драко неопределенно пожал плечами.
- Ладно, с этим разобрались. Но зачем тебе понадобился нож?
Драко усмехнулся, а затем протянул руку к вазочке с фруктами, стоящей на столе:
- Апельсин, Грейнджер, я просто хочу разрезать апельсин.
«Какая же ты идиотка!» - корила себя Гермиона. Как же она раньше не заметила эту вазу? Ведь Драко стоял всего в полуметре от неё. Конечно, она просто все время смотрела на Малфоя, не отрывая глаз ни на секунду, ожидая опасности, подвоха… А ему всего лишь захотелось фруктов.
Пока Гермиона размышляла о том, насколько может быть мнительной, столовую наполнил запах свежего апельсина. Девушка поморщилась, в горле пересохло, в носу появилось омерзительное жжение
«Да здравствует, аллергия!» - издевательски напомнил внутренний голос.
- Хочешь? – доброжелательно спросил Драко, протягивая Гермионе дольку апельсина. Гермиона и не заметила, когда Драко успел снова подойти к ней, видимо отвлеклась на этот ужасный запах цитрусовых.
- У меня аллергия, - сообщила девушка, пытаясь задержать дыхание. Кажется, пальцы на руках уже начали распухать.
- Я знаю, - усмехнулся Малфой и самодовольно запихнул в рот кусочек сочного фрукта.
Как же Гермионе хотелось этот ужасный отвратительный фрукт! Почему всё в жизни так? Когда ты чего-то страстно желаешь, это «что-то» оказывается таким недостижимым? Или у тебя просто жуткая аллергия на это «что-то»…Жизнь несправедлива.
- Откуда? – удивилась Гермиона, буквально захлебываясь слюной.
- О, Грейнджер ты и представить себе не можешь, как много я о тебе знаю.
Времени выяснять, откуда Малфой столько знает, у Гермионы не было, да и к тому же хотелось сохранить хоть капельку гордости. На сегодня моральных падений с неё точно хватит.
- Что же, я рада за тебя, - бросила Гермиона и, развернувшись на каблуках, направилась к входным дверям.
«Чёрт, ванная!» - неожиданно вспомнила девушка причину своего утреннего визита в столовую.
- Малфой, - позвала она, не поворачиваясь к слизеринцу лицом. – Где здесь ванная комната?
- На каждом этаже по три ванных. Самая ближняя к столовой, ванная Нарциссы - вторая дверь справа, - сухо ответил Драко.
Гермиона не была уверена на сто процентов, но, судя по неприятному холодку то и дело пробегающему по коже, взгляд Малфоя был прикован к ней.
- Спасибо, - сдержанно произнесла Гермиона и поспешила скрыться от пристального взгляда серых глаз.

***

Гермиона невольно ахнула, зайдя в ванную комнату. По размерам она ничуть не уступала спальне отведенной Гермионе. Дизайн – вне всяких похвал. Гермиона ещё раз убедилась, что у миссис Малфой превосходный вкус. Стены и пол были сделаны из какого-то необычного материала, что-то вроде стекла цвета морской волны. В центре стояла огромная белоснежная ванная, рядом с ней причудливая раковина в виде двух «танцующих» дельфинов. Возле раковины туалетный столик, на котором красовались незабудки. Сначала Гермионе показалось, что цветы искусственные, но, подойдя чуть ближе, она убедилась в обратном. В воздухе витал едва заметный легкий аромат духов.
Видимо это были духи Нарциссы.
Гермиона подошла к раковине умылась, почистила зубы и собралась уже уходить, но
не совладала с любопытством и принялась рассматривать предметы на туалетном столике. Первое, что бросилось в глаза – полное отсутствие декоративной косметики, только пена для ванн и шампуни. Ещё много разнообразных украшений, особенно серёжек и браслетов.
Неожиданно взгляд Гермионы коснулся скромного медальона в виде маленького сердечка лежащего обособленно от остальных украшений. Эта вещица приковала внимание девушки, сильно уж кулон выделялся на фоне драгоценностей, да и к тому же, кажется, его хозяйка одевала чаще других.
Гермиона не совладала с собой и взяла вещицу в руки. При более близком рассмотрении оказалось, что украшение было серебряным, в центре сердечка красовался синий камушек, лазурит, скорее всего. Гермиона уже собиралась положить медальон на место, как вдруг обнаружила едва заметную надпись.
- Лишь человек с чистым сердцем способен увидеть, - вслух прочитала она. Маленькое серебреное сердечко стало теплым, а затем раскрылось, открывая взору Гермионы старую колдографию.
Гермиона внимательно вгляделась в человека изображенного на колдографии. Это был юноша, лет восемнадцати. Его без натяжки можно было назвать красавцем. Длинные чёрные волосы до плеч, идеальное слегка загорелое лицо, с выразительными аристократичными чертами и самое главное…живые, жизнерадостные серые глаза. Если бы Гермиону попросили назвать цвет этих глаз, она бы без сомнения сказала так: «Это глаза цвета Жизни!».
Раньше Гермиона и подумать не могла, что серые глаза могут быть такими теплыми и, как бы это абсурдно не звучало, яркими. А глаза этого человека были именно такими, в них казалось, сосредоточились весь свет и радость целого мира.
Юноша на колдографии лучезарно улыбался и подмигивал, Гермиона невольно улыбнулась ему в ответ. Юноша показался ей смутно знакомым…
- Грейнджер, я забыл сказать…
Гермиона испуганно отпрыгнула в сторону, крепко сжав медальон.
В дверном проёме появился Малфой, он окинул девушку подозрительным взглядом.
- Стучаться не учили? – быстро нашлась Гермиона.
- Я стучал, между прочим, и к тому же, дверь была не заперта, - раздраженно пояснил Драко.
- Я между прочим могла быть голой!
- Чего я там не видел? – усмехнулся Драко, его взгляд приковала левая рука Гермионы, которую она упорно стремилась спрятать за спиной.
- Ну знаешь ли, это хамство! – буркнула девушка. Гермиона была готова закричать на Малфоя, ударить его чем-нибудь, всё что угодно лишь отвлечь его, но Драко всегда отличался умом и сообразительностью.
- Грейнджер, что у тебя в руке?
- Ничего, зубная щетка, - соврала Гермиона.
- Зелёная?
- Ага.
- Та самая, что лежит на раковине? – коварно вскинув брови, спросил Малфой.
Гермиона мысленно выругалась. Надо же было так проколоться!
- Нет другая, - девушка понимала, что врать было бессмысленно, но, как говорится, надежда умирает последней.
- Ты чистишь зубы двумя щетками одновременно? – голос Драко стал чуть тише. Юноша сделал шаг в сторону Гермионы.
«Жди беды», - поняла она.
- Нет, просто…просто…
- Просто ты мне врёшь, - подхватил Драко. – Покажи, что у тебя в руке! Немедленно.
Приказной тон, пасмурный взгляд серых глаз, готовность в любую минуту прижать беззащитную девушку к стенке. Сложив все эти показатели Гермиона решила сдаться.
- Это не то, что ты думаешь, я просто чистила зубы и случайно, повторяю, АБСОЛЮТНО СЛУЧАЙНО заметила эту вещицу, - Гермиона протянула кулон Малфою.
Драко вырвал украшение из рук Гермионы.
- Тебя не учили, что брать чужие вещи плохо?!
- Я же говорю, всё получилось случайно, - устало повторила девушка. – Но раз уж так получилось… Из чистого любопытства, скажи кто это?
Малфой поднёс кулон к лицу и внимательно посмотрел на колдографию. Удивленно вскинутые брови, замешательство в серых глазах – всё это говорило о том, что слизеринец видит этого человека впервые.
- Хотел бы я знать, - произнёс Драко так тихо, что Гермиона еле разобрала его слова.
- Ты не знаешь?
- Что? – потерянно отозвался Малфой, кажется, на пару секунд он напрочь забыл о том, что находится в комнате не один.
- Насколько я знаю Нарцисса часто носит этот кулон. Не может быть, чтобы ты не знал, что это за человек, - не унималась Гермиона.
- Я не знал, что он открывается, - раздраженно бросил Драко. – Да и какое тебе вообще дело до этого?!
- Никакого, просто интересно, - сухо ответила девушка.
- Засунь свой интерес куда подальше! – рявкнул Малфой. – И вообще, почистила зубы?
- Почистила, - копируя тон Драко, произнесла Гермиона.
- Молодец! А теперь скройся с глаз моих!
- С каких пор я обязана тебя слушать, Малфой?!
- С тех самых как живёшь в моём доме!
- Это теперь и мой дом, если ты помнишь, - ехидно заметила Гермиона.
В глазах Малфоя блеснула ярость:
- Уйди от греха подальше, Грейнджер! Я не шучу!
Что-то подсказывало Гермионе, что ей действительно стоит уйти. Малфой по неизвестным ей причинам был крайне взбешен, а в таком состоянии с ним опасно находится не то, что в одной комнате, но даже в одной галактике. Да и к тому же ей и так было не очень приятно лицезреть его физиономию.
Бросив прощальный презрительный взгляд в сторону слизеринца, Гермиона вышла из ванной комнаты и направилась прямо по коридору.
«Ничего пару часов протяну без твоих упрёков и оскорблений!» - подумала Гермиона и направилась в свою комнату.
- Кто же ты?! – рявкнул Драко.
Именно в эти слова вылились многочисленные размышления и сомнения. Драко ещё раз взглянул на изображение человека в медальоне матери и мысленно выругался.
Хоть Драко и ненавидел Грейнджер, но, чёрт возьми, от этой любопытной девчонки был толк, ещё какой!
Честно признаться, Драко уже давно охотился за медальоном своей матери.
Всё началось, когда Драко было лет шесть.

Обычный летний день. Впервые за долгое время в Малфой-меноре было солнечно и безоблачно. А всё потому, что сейчас в огромном особняке находились лишь жизнерадостный малыш и женщина, которая души не чаяла в своём не в меру капризном сыне.
Нарцисса сидела в гостиной в старом громоздком кресле, это была, пожалуй, единственная вещь, которую она забрала из дома своего отца.
Кресло было довольно потрёпанным, где-то на ярко-бардовой обивке красовалось огромное пятно от крепкого кофе, неумело сваренного Нарциссой для самого дорого и любимого человека. Видимо, только из-за этого пятна Нарцисса и сохранила кресло…
Люциус разрешил поставить этот шедевр неизвестного автора мебельного творчества в самой дальней комнате дома, туда, где редко бывает кто-то из гостей. В последствие, эта комната стала самой любимой, как для Нарциссы, так и для Драко.
Тишину семейной идиллии нарушало потрескивание дров в камине. Драко так и не смог понять, зачем Нарцисса в жаркий летний день разжигала камин и закутывалась в плед. Создавалось такое впечатление, что ей всё время было холодно здесь, в этом доме, который так и не стал для неё родным…
Нарцисса перелистывала страницы какой-то старой книги, делая вид, что читает. На самом же деле она наблюдала за сыном, расположившимся на мягком ковре вместе со своими игрушками.
Нарцисса вздохнула. Так редко им удавалось побыть наедине, без многочисленных нянь, эльфов и конечно без…Люциуса.
Миссис Малфой часто казалось, что муж специально не даёт ей участвовать в воспитании сына. Иначе как объяснить тот факт, что Драко она видит не больше трёх раз в неделю? Настоящая пытка для матери не видеть, как растет её ребёнок.
- Мам, перестань, - недовольно протянул Драко.
- Что перестать? – усмехнулась Нарцисса.
- Не смотри на меня, я не люблю, когда ты смотришь.
- Я больше не буду, - пообещала Нарцисса и принялась с интересом разглядывать бесполезную книжку. Но как женщина не старалась себя отвлечь, взгляд всё равно приковывала белобрысая головка сынишки. Нарцисса наблюдала за тем, как сосредоточенно Драко пытается собрать картинку из пазлов. Драко склонился над мозаикой, непослушные белые прядки падают на лицо, но им не удаётся скрыть от глаз любящей матери, все те эмоции, что испытывает её чадо. Вот сынок морщит носик, когда не может найти нужную деталь, а вот едва заметно улыбается, когда всё же её находит.
Неожиданно Драко поднял голову, наверное, почувствовал на себе взгляд матери. Драко нахмурился. Нарцисса хотела отвести глаза, но не смогла. Слишком сложно, оказалось, вырваться из омута пасмурно-серых глаз, которые смотрели на неё ни то с осуждением, ни то с жалостью.
Они разговаривали, не произнося ни слова, но так много им удалось сказать друг другу. Без слов, безо лжи, без гнёта правил. В тишине полной доверия и любви продолжался этот мысленный диалог между матерью и сыном.
Затем взгляд Драко стал чуть мягче, теплее. Сын улыбнулся. И тогда Нарцисса увидела то, что и не надеялась увидеть в глазах Драко, особенно после того, как Люциус вычеркнул её из жизни сына.
Она увидела любовь. Чистую, наивную, детскую любовь.
Нарцисса вдруг почувствовала, как к горлу подступил комок, а на глазах появились слёзы.
- Мам, ты плачешь? – дрожащим голосом спросил Драко. Испуг в глазах сына заставил Нарциссу взять себя в руки, она улыбнулась и ответила:
- Всё хорошо, Драко. Просто книга очень грустная.
Драко понимающе кивнул и снова принялся собирать мозаику. Нарцисса была так взволнована тем, узнав о любви сына, что даже не заметила, какой разочарованный взгляд бросил он в её сторону. Драко ведь прекрасно знал, что в книге по домоводству не может быть ничего грустного, ничего такого, что могло бы довести маму до слёз. А значит, мама соврала ему. Он ненавидел ложь, но любил маму, поэтому пришлось поверить ей.
Нарцисса взглянула на часы, и из её груди вырвался разочарованный вздох.
- Милый, скоро вернётся отец. Убери игрушки, пожалуйста, - ласково произнесла Нарцисса. Затем поднялась с кресла и потушила камин.
- Не хочу, - буркнул Драко и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулся от матери.
- Отец будет ругаться, - предостерегла Нарцисса. Мальчик хмуро посмотрел на неё и принялся разбирать практически собранную картинку. Что-что, а вот гнев Люциуса Драко на себе испытывать точно не хотел.
- Молодец, - Нарцисса погладила сына по голове, а затем присела рядом с ним на корточки.
- Мам, не помогай, я сам, - строго сказал Драко, вырвав из рук матери пазл, который она собиралась положить в коробку.
- Ты такой самостоятельный стал, Драко.
- Мне же уже шесть, - гордо произнёс мальчик.
- Совсем взрослый, - усмехнулась Нарцисса.
- Да, скоро стану как папа.
От этих слов Нарцисса похолодела. В груди всё болезненно сжалось. Она так боялась этого…
- Мам, а что это? – поинтересовался Драко.
- Что? – Нарцисса непонимающе посмотрела на сына.
- Вот это, - мальчик протянул руку к медальону на её шее.
Нарцисса машинально сжала серебряное сердечко в руке, не давая сыну прикоснуться к нему.
- Это подарок от одного старого друга, - тихо ответила Нарцисса.
- Мам, можно посмотреть? – Драко продолжал протягивать руку к медальону.
- Я покажу тебе как-нибудь потом, хорошо?
- Хорошо, - Драко обиженно посмотрел на маму.
Затем небо в Малфой-меноре затянуло тучами, через пару минут за окном уже шёл дождь.
Капли разбивались о стекло и медленно стекали вниз.
Почему-то стало холодно и тоскливо…


В прочем, это уже и не важно.
Важно было то, что это пресловутое мамино «потом» так и не наступило. Драко ещё не раз пытался рассмотреть серебряное поближе или хотя бы узнать о нём что-нибудь, но на вопросы Нарцисса не отвечала и медальон никогда в его присутствии не снимала.
Юношу так же расстраивал тот факт, что Люциус имел свободный доступ к этой вещице. Часто Драко видел, как отец часами разглядывал медальон у себя в кабинете, произносил какие-то заклинания. Драко точно не знал, добровольно ли Нарцисса отдавала эту вещицу Люциусу или нет, но то, что в этом серебряном сердечке спрятано что-то важное, было очевидно. Не зря же отец так им заинтересовался…
И вот теперь загадка была разгадана, но удовлетворения это не принесло…
Драко снова взглянул на колдографию. Черноволосый юноша задорно подмигнул ему.
- Да ну тебя, - буркнул слизеринец, и небрежно бросив медальон на свою кровать, подошёл к окну.
«Всё равно, я узнаю, кто ты!» - решил Драко и, бросив прощальный взгляд на серебряное сердечко, принялся разглядывать пейзаж за окном.
Сегодня было довольно солнечно и жарко. На небе не облачка.
«Видимо, Грейнджер постаралась…» - подумал Драко.
Кстати, о птичках. Взгляд Драко наткнулся на одинокую фигуру в саду, юноша пригляделся. Действительно, это была Грейнджер. Девушка стояла возле огромной цветочной клумбы и что-то с интересом рассматривала, потом настороженно огляделась по сторонам.
- Правильно Грейнджер! Я слежу за тобой! – злорадствовал Драко, теперь уже вслух.
Тем временем Гермиона присела на корточки и сорвала маленькую красную розочку.
- Эй! Не порть мои любимые цветы! – возмутился юноша, наблюдая за действиями своей сестры.
Драко неожиданно поймал себя на мысли о том, что среди огромного количества цветов Грейнджер выбрала именно тот цветок, который выбрал бы он.
«Сразу видно родственники», - насмешливо бросил внутренний голос.
Как следует, отругав себя за такие мысли, Драко продолжил наблюдать за любопытной гриффиндоркой, прижавшись лбом к холодному стеклу.
Гермиона несколько раз обошла вокруг фонтана, кстати, успела помыть в нём руки, и это разозлило Драко не на шутку, затем девушка присела на скамейку возле клумбы и закрыла глаза, и подставила своё лицо под лучи палящего солнца. Просидев так пять минут (да, да Драко засекал время) Гермиона неожиданно встала и направилась в сторону…лабиринта.
- Зачем ты туда пошла?! – злобно рявкнул Драко. – Быстро поворачивай и иди домой! Опасно!
Да, в лабиринте расположенном на территории Малфой-меноре таилось огромное количество неприятных сюрпризов. Сколько людских душ было там загублено, и сколько ещё будет…
Но Грейнджер даже не думала возвращаться, наоборот она ускорила шаг и уже через секунду скрылась в зелени лабиринта.
Драко почувствовал, как внутри всё сжалось в предвкушение чего-то ужасного.
Грязно и громко выругавшись, Драко схватил палочку и выбежал из комнаты.
Через минуту гробовую тишину Малфой-меноре разорвал крик Гермионы Грейнджер.

***

Гермиона изучила в своей комнате абсолютно всё. Пересмотрела все книги на стеллаже, парочку особо интересных положила на свой письменный стол, в надежде, что когда-нибудь найдёт время, чтобы их прочитать.
Затем как следует, разглядела содержимое своего гардероба. Кто-то из Малфоев прикупил ей парочку новых мантий, скорее всего это сделал Нарцисса. На каждой мантии были вышиты инициалы «Г.Г». Гермиона удивилась, почему не «Г.М», но, тем не менее, её это обрадовало. Значит, есть выбор…
Минут десять Гермиона разглядывала волшебные рамочки, в которых сменяли друг друга Рон, Гарри, Джинни и… родители. Только сейчас девушка поняла, как скучает по своей семье. Стало невыносимо грустно, к горлу подступил комок.
Бросив рамочку на кровать, Гермиона смахнула непрошенные слезы.

***

Прохладный ветерок коснулся лица Гермионы и она облегченно вздохнула. На улице было неописуемо хорошо. На Гермиону больше не давили каменные стены, и незнакомые люди с фамилией Малфой не смотрели на неё с портретов.
К тому же погода была отличная: солнце пригревало, на небе ни облачка, легкий ветерок приносил откуда-то восхитительный запах фиалок. Гермиона интуитивно пошла навстречу манящему аромату и уже через пару минут оказалась возле огромной клумбы.
Гермиона усмехнулась, впервые она видела, чтобы рядом росли фиалки, розы и пионы. Так странно, практически несовместимые растения и так близко друг к другу, и цветут в одно и то же время.
Взгляд приковала маленькая красная розочка, которая словно сорняк росла среди белых розовых кустов. Почему-то Гермионе стало нестерпимо жаль её. Девушка огляделась по сторонам, затем присела и протянула руку к цветку. Красная розочка встретила её болезненным уколом острых шипов, ладонь засаднило.
Гермиона поморщилась.
- Я ведь помочь хотела, - обиженно прошептала девушка.
Роза ничего не ответила. Гермиона тяжело вздохнула. Ну вот зачем она злиться на цветок? Разве он виноват, что был создан с шипами?
Забыв про обиду Гермиона провела кончиками пальцев по лепесткам, которые на ощупь оказались приятнее бархата.
Странные создания розы. В них есть всё: благородство, красота, хладнокровие и в то же время какая-то запретная доброта и мягкость, которую невозможно заметить сразу.
«Вылитый Драко Малфой», - подумала Гермиона и нахмурилась. Да, всё что касается холодной красоты и скрытой доброты это к нему.
К собственному удивлению, Гермиона заметила, что больше не испытывает к этому человеку явного отвращения. Да, он законченный мерзавец, но не монстр.
Хотя может им стать…Конечно, если ему не помочь исправиться…
«Стоп! Ты можешь его не ненавидеть, но о помощи Драко Малфою и речи быть не может!» - вот она правильная Грейнджер, проснулась наконец-то, вовремя.
Гермиона встряхнула головой, выгоняя непрошенные мысли. Девушка посмотрела на пораненную руку и неодобрительно покачала головой. Кровь не останавливалась.
Внимание Гермионы привлекло журчание воды: в нескольких метрах от неё красовался фонтан.
«Мыть руки в фонтане, какое моральное падение», - усмехнулась Гермиона. Но разве кто-то думает о своём эстетическом облике, когда прохладная вода касается воспаленной кожи? Вот и Гермиона Грейнджер об этом абсолютно не думала.
Хорошо промыв ранки на ладони, она присел на скамейку возле фонтана.
Солнечные лучи дружелюбно поглаживали её лицо, и Гермиона невольно закрыла глаза.
Она любила солнце, оно напоминало ей о доме, а ещё о Гарри и Роне. Перед глазами возникли лица друзей, и снова стало не по себе. Гермиона резко открыла глаза.
Как можно привыкнуть к Малфоям если все мысли только о них? Рон и Гарри так страстно ненавидящие эту семью, что с ними будет, когда они узнают?
Об этом не хотелось даже думать.
«Так срочно нужно отвлечься!» - подумала Гермиона и огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь стоящего внимания.
Способ отвлечься нашёлся быстро: вход в лабиринт.
Гермиона вспомнила, что это была чуть ли не первая вещь, которая привлекла её внимание. Решительно поднявшись на ноги, девушка направилась в сторону манящей зелени.
Лабиринт встретил Гермиону спасительной прохладой и приторно сладким ароматом: по бокам от дорожки, мощенной красивыми гладкими булыжниками, были посажены маленькие фиолетовые цветы, которые мелодично словно колокольчики звенели, когда Гермиона слишком близко подходила.
Шелест зелёной листвы, звон цветов-колокольчиков, шум ветра гуляющего внутри лабиринта в поисках выхода – всё это напоминало симфонию. Симфонию жизни.
На душе стало как-то неестественно спокойно и радостно.
Ведомая музыкой природы девушка и не заметила, как оказалась в одном из закоулков лабиринта, напоминающем сад камней.
Эльфы, цветы, разнообразные животные – всё здесь было сделано из камня. Поистине завораживающее зрелище.
Гермиона провела рукой по одной из статуй, каменное существо напоминало горгулью.
Неожиданно статуя вздрогнула, каменные веки открылись и на Гермиону уставились два желтых глаза. Девушка испуганно попятилась назад, машинально ища в кармане палочку.
Существо прищурилось и внимательно посмотрело на Гермиону, затем глухо зарычало.
«Замечательно, быть съеденной камнем!» - язвительно бросило сознание.
Тонкие пальцы нащупали палочку.
- Петрификус Тоталус, - крикнула Гермиона. Яркий свет вырвался из палочки и уже через секунду достиг цели. Но вопреки ожиданиям гриффиндорки, статуя не замерла, скорее даже наоборот…
В следующее мгновение горгулья метнулась в сторону Гермионы и повалила её на землю, палочка вылетела из рук.
Девушка вскрикнула, почувствовав острую боль в затылке. Существо издало утробный звук и впилось в руку Гермионы, девушка закричала от боли.
Острые зубы разорвали тонкую кожу и вгрызались в плоть.
- Грейнджер?! – обеспокоенный голос звучал где-то в нескольких метрах от Гермионы.
Она хотела ответить, но из груди вырвался лишь дикий крик: существо снова со страшной силой впилось в руку.
- Ступефай! – крикнул Малфой.
Гермиона услышала неприятный скрежет: горгулья отлетела в сторону и проехалась по каменной дорожке.
- Петрификус Тоталус! – уже спокойнее произнёс слизеринец. Издав глухой рык, горгулья замерла.
- Грейнджер, ты в порядке? – участливо спросил Драко, помогая Гермионе подняться.
Слов Малфоя Гермиона почти не слышала, уши заложило, глаза застилала красная пелена, кровь словно горела.
Девушка встряхнула головой, пытаясь прийти в себя.
- Грейнджер? – снова позвал Малфой.
- Я в порядке, - соврала Гермиона. – Почти, в порядке.
- Я заметил, - недовольно бросил Драко. – Садись.
Слизеринец толкнул Гермиону на скамейку, девушка, обессилив, присела. Затем прислонилась саднившим затылком к спинке.
Холодный мрамор потихоньку приводил в чувства.
- Ты как? – поинтересовался Драко, серые глаза обеспокоено вглядывались в побледневшее лицо Гермионы.
«Надо же какой заботливый!» - рявкнула озлобленная своим бессилием часть сознания Гермионы.
«А ведь он тебе жизнь спас», - напомнила другая.
- Всё хорошо, - сдержанно ответила Гермиона и попыталась встать, но голова закружилась.
- Сиди уже, Грейнджер, - раздраженно бросил Малфой и зажмурился, словно от головной боли.
«Так Малфой, а у тебя от чего голова болит?»
- Тебя укусил Карл, - раздосадовано констатировал Драко.
- Кто, прости, меня укусил?
- Он, - Малфой бросил взгляд в сторону горгульи.
Гермиона удивленно посмотрела на слизеринца, а затем произнесла первое, что пришло в голову:
- Вы этим монстрам ещё и имена даёте?
- Это всего лишь горгулья, ничего особенного.
- Это «ничего особенного» едва меня не убило!
- Сама виновата! Какого чёрта сюда пошла?! – прорычал Драко, сверля Гермиону яростным взглядом.
Гермиона растерялась. В любом случае лучшая защита – это нападение.
- Нормальные люди, между прочим, такое у себя в саду не держат!
- Кто тебе сказал, что мы нормальные? – Малфой коварно вскинул брови и присел рядом с девушкой.
«То же верно», - мысленно бросила Гермиона.
- Дай руку посмотрю, - приказал слизеринец и не дожидаясь возмущенно-гневной тирады со стороны своей нерадивой сестренки, взял её за запястье и притянул к себе.
- Ты забываешься! – рявкнула Гермиона и попыталась вырваться. Безрезультатно.
«Силён гад!»
- Грейнджер, успокойся! Сиди тихо! – прорычал Драко, внимательно разглядывая изуродованное запястье Гермионы.
- Что…что ты делаешь? – нервно сглотнув, спросила девушка, когда Драко поднёс её руку к своим губам. По телу пробежали мурашки.
- О Мерлин! – Малфой разочарованно возвел глаза к небу. – Я просто хочу убрать яд, недалекая ты наша!
Гермиона мысленно выругалась. Как же она могла забыть, что укусы горгулий ядовиты? А ведь лучшая ученица.
- А нельзя… - девушка замялась. – Сделать это как-нибудь по-другому?
Гермиона поняла, что окончательно разозлила Малфоя. Серые глаза смотрели на неё с неприкрытой злобой.
- Грейнджер, - прошипел он, сжав запястье Гермионы до боли. – Яд реагирует на любое магическое вмешательство. Понимаешь?
Гермиона молча кивнула, но кажется доверия это у Малфоя не вызвало и он продолжил:
- Поверь мне, Грейнджер, если бы был другой способ, я бы им воспользовался. Так что извини.
Гермиона снова кивнула. В голове просто не укладывалось всё происходящее! Малфой спасает ей жизнь, ещё и извиняется. Как же всё нелепо! Он же ненавидит её и при этом, помогает. Сумасшествие какое-то!
- Так ладно, - Драко тяжело вздохнул. – Терпи.
Не трудно было заметить, что Малфой борется с отвращением. Гермиона оскорбилась, но ничего не сказала.
«Тебе не привыкать. И так шесть лет мою кровь пил!» - ехидно подумала девушка.
Драко склонился над запястьем Гермионы, затем тяжело вздохнул. Его прохладное дыхание немного успокоило боль в руке.
Ледяные губы прикоснулись к разорванной горящей коже.
Сердце забилось быстрее. Гермиона так и не смогла определить из-за чего: то ли это яд так действовал, то ли чрезмерная близость Малфоя.
В любом случае это были непонятные ощущения. Гермиона поймала себя на мысли, что у Малфоя довольно нежные руки, почти как лепестки той розы, что она сорвала сегодня.
«Нежные?! Очнись!» - мысленно закричала девушка и непроизвольно дернулась в сторону, чем вызвала недовольное рычание слизеринца.
- Извини, - прошептала она чуть слышно.
Драко оторвался от запястья, сплюнул яд, поморщился, бросил на Гермиону презрительный взгляд, и снова приник губами к тонкой коже.
Чтобы не думать о руках Малфоя, Гермиона решила перевести своё внимание на что-нибудь другое. Перевела… на его губы. Точнее на их слаженное движение и на то, что теперь его губы были тёплыми, а их прикосновение стало даже…приятным.
Гермиона встряхнула головой, потом ещё раз. Дурацкие мысли никак не хотели покидать исчезать.
«Быстрее Малфой, пожалуйста! Я не могу больше это терпеть!» - взмолилась она.
Драко словно услышал мольбы девушки, через секунду она уже не чувствовала его губ.
Малфой снова сплюнул яд, опять поморщился.
- Вроде всё, - констатировал Драко и вытащил палочку, видимо, чтобы нанести заживляющие чары.
Гермиона перехватила его руку в нескольких сантиметрах от своего запястье, и крепко сжала её пальцами. Малфой чуть вздрогнул.
- Что не так? – многозначительный взгляд серых глаз, заставил Гермиону нервно сглотнуть.
- Мы оба знаем, что у тебя проблемы с заживляющими чарами, - пояснила она.
- Лечи сама, - обижено буркнул Драко.
- С удовольствием, - язвительно бросила Гермиона. – Мне бы только мою палочку найти…
Малфой воспринял её слова как призыв к действию и, поднявшись, принялся разглядывать заросли, в которые по его предположению могла улететь палочка гриффиндорки во время нападения.
Гермиона заметила, что Драко слегка побледнел и, кажется, его немного штормило. Почувствовав угрызения совести, она клацнула зубами и отвела взгляд от блондина.
- Так, у меня для тебя две новости, - издалека начал Драко, через несколько минут поисков.
- Давай с хорошей, - перебила юношу Гермиона.
- А кто сказал, что есть хорошая? – язвительно спросил Малфой. Гермиона театрально закатила глаза.
- Так вот, у меня для тебя две новости: плохая и очень плохая. С какой начать?
- С плохой, - буркнула гриффиндорка.
- Я нашёл её, но, – Драко подошёл чуть ближе и бросил к ногам Гермионы кусочки того, что раньше она называла палочкой. – Она не подлежит восстановлению.
Если бы Гермиона могла увидеть всё то, что отразилось в этот момент в её глазах. Ярость, гнев, обида, отчаянье.
- Замечательно, - процедила она сквозь зубы. – Какая очень плохая новость?
Драко, кажется, немного растерялся.
«Говори Малфой! Что ещё? У меня рак? Волан-де-Морт мой крестный отец?» - перебирала варианты Гермиона.
- Лечить тебя придется мне.
Да, просто замечательная новость!
- С твоими-то талантами?! – возмутила Гермиона. – Нет уж, дай мне свою палочку я сама вылечусь.
Гермиона не верила, что сказала это. Но, в конце концов, она же не может позволить этому колдомедику-самоучке себя убить!
- Ещё чего! – глаза слизеринца округлились от удивления и злости.
- Малфой! – прошипела девушка и пристально посмотрела ему в глаза.
- Грейнджер, - передразнил Драко. В его планы явно не входила сдача палочки в аренду наглой гриффиндорской выскочке.
- Пожалуйста, - произнесла Гермиона таким тоном, что смысл её слов был предельно ясен.
«Пожалуйста = Отдай, а то хуже будет!»
В глазах слизеринца мелькнуло разочарование и ярость, он достал палочку.
- Хорошо, Грейнджер.
- Молодец, Мал…- Гермиона не успела договорить.
- Епискей! – чётко произнёс Драко. Гермиона почувствовала покалывание и жжение.
- Ты что творишь?! Мы же договорились! – завопила девушка.
- Мы? Когда? – коварно вскинул брови Драко. – К тому же вроде помогло.
- Помогло?! Помогло, говоришь! – запищала девушка, а затем посмотрела на своё запястье и залилась краской. От стыда.
В пылу ярости Гермиона и не заметила, что рана на руке затянулась.
- Извини, - процедила Гермиона сквозь зубы.
Малфой усмехнулся и, развернувшись на пятках, направился прочь от растерянной гриффиндорки.
- Стой! – крикнула Гермиона, придя в себя после секундного позора.
- Что ещё? – отозвался слизеринец, замедлив шаг.
- Зачем ты это сделал?
Гермиона понимала, что другой возможности всё выяснить может и не быть.
- Что именно?
- Не прикидывайся дураком, Малфой! У тебя плохо получается, - буркнула девушка.
- Зато у тебя это отлично получается, - парировал слизеринец.
Гермиона сделала вид, что пропустила колкость мимо ушей и продолжила:
- Тебе не кажется это странным, Малфой? Ты говоришь, что ненавидишь меня, но все же спасаешь мне жизнь. Почему?
Гермиона заметила, что Драко передёрнуло от этого вопроса.
- Мои поступки – это не твоё дело, Грейнджер! – процедил он сквозь плотно стиснутые зубы. – И любой нормальный человек, просто сказал бы «спасибо» и забыл.
Серые глаза метали молнии, руки сжались в кулаки, с такой силой, что побелели костяшки.
- Спасибо, - прорычала Гермиона. – Но ты сам говорил, что все Малфои ненормальные. Так почему ждёшь нормальности от меня?
- Да потому, что ты чёртова Грейнджер! – в голосе Драко сквозил металл. – Чтобы не говорил мой отец, ты всегда была и будешь Грейнджер! Вся до мозга костей.
- Отлично, значит я ненормальная Грейнджер, - не растерялась Гермиона. – Ты же знаешь, что я всё равно всё выясню!
Драко смерил её недовольным взглядом, затем чуть слышно выругался.
- Ладно, - прошипел он. – У меня к тебе есть предложение.
- Слушаю, - Гермиона скрестила руки на груди.
«Заинтриговал паршивец!»
- Ты сегодня говорила о перемирии? – Драко выжидающе посмотрел на Гермиону, она молча кивнула. – Так вот, я согласен.
Гермиона едва сдержалась, чтобы не открыть рот от удивления. Шок в её глазах заставил Малфоя ещё раз тихо выругаться. Кажется, между грязными ругательствами он что-то сказал, о гриффиндорской тупости и упрямстве, но Гермионе не хотелось вдаваться в подробности.
- Но есть парочка условий, - заговорческим тоном начал Малфой.
- Куда уж без условий! Как никак сделку с дьяволом заключаю! – фыркнула Гермиона.
Драко клацнул зубами, а затем продолжил:
- Условие первое, завтра же мы сдаем твою кровь на анализ. Потому, что я хочу раз и навсегда разобраться в этой паутине семейных связей. И очень надеюсь, что родственниками мы всё же не являемся. Согласна?
«А идейка то хорошая…»
Многозначительный взгляд серых глаз, заставил задуматься. Мысленно обдумав это предложение в течение минуты, Гермиона молча кивнула.
- Условие второе: ты никогда, ни при каких обстоятельствах не спрашиваешь о мотивах моих поступков.
Природное любопытство кричала о том, что это условие невыполнимо, но вот здравый смысл…
- Согласна, - сухо ответила Гермиона. – Что-то ещё?
- Вроде всё, - Драко задумчиво возвел глаза к небу. – Ах да, ещё желательно, чтобы ты как можно меньше попадалась мне на глаза!
- А без природного хамства никак? – устало спросила Гермиона.
- Моя основная черта, - губы Малфоя растянулись в злорадной улыбке.
- Ладно, я согласна на твои условия. Но и у меня есть пара пунктов к этому соглашению.
- Мы так не договаривались, - улыбка спала с лица слизеринца.
Гермиона хмыкнула, довольная негодованием Малфоя, и продолжила:
- Во-первых, никаких «грязнокровок» и прочих оскорблений в мой адрес, во-вторых, проявляй хоть немного уважения ко мне и в-третьих, - девушка задумалась. – В-третьих, ты не будешь лезть к Гарри и Рону.
- С первыми двумя пунктами согласен, но вот третье…Извини Грейнджер, это выше моих сил, - со скучающим видом ответил Малфой.
- Пообещай хотя бы попытаться, - взмолилась Гермиона.
- Нет, Грейнджер! – отрезал слиезринец.
- Ладно, - недовольно протянула она. – Перемирие?
- Перемирие, - согласился Малфой и брезгливо протянул Гермионе руку.
Секунду помедлив, Гермиона ответила на этот поистине «дружеский» жест.
Когда холодные пальцы сжали её ладонь, она вдруг почувствовала, как внутри зарождается что-то новое, невероятно тёплое, что-то вселяющее Надежду на лучшее будущее. Глаза непримиримых врагов встретились. Мысленный диалог, состоящий лишь из многочисленных взглядов, продлился всего несколько секунд. На секунду, всего лишь на секунду им удалось понять друг друга. И Драко, и Гермиона неожиданно осознали, что теперь всё будет иначе. Никто не знал хорошо или плохо, просто всё будет по-другому. Рукопожатие затянулось…
- Ладно, хватит Грейнджер, - Драко резко выдернул свою руку и брезгливо поморщился.
- Не смею больше задерживать, - парировала Гермиона.
- Как великодушно с твоей стороны, Грейнджер, - ядовито усмехнулся Драко.
- Раз уж у нас перемирие, то можно просто Гермиона.
- Можно Грейнджер, можно, - усмехнулся Малфой, в душе Гермионы забрезжила надежда, которая испарилась в следующую же секунду.
Голос Малфоя стал твёрдым и жестоким.
- Можно, но не нужно, - прошипел Драко и резко развернувшись, направился к выходу из лабиринта.
Гермиона клацнула зубами. Ну как?! Как ему удается плевать ей в душу каждый раз, когда они разговаривают?!
Внутри клокотала ярость, которая быстро исчезла, стоило Гермионе вспомнить о том, что они всё же заключили перемирие. И это её победа! Губы девушки растянулись в улыбке.
«Неисправимый мерзавец», - мысленно констатировала Гермиона.
- Я сделаю из тебя человека, Драко Малфой! - тихо прошептала она и рассмеялась.
Что произошло в этом потайном уголке лабиринта? Рождение новой дружбы? Или новый гамбит умелых и искусных врагов? Принесет это счастье или разочарование?
Будет ли в этом союзе место для предательства и боли? Будет. Определенно будет.
А сейчас, в Малфой-меноре солнечно. И неизвестно откуда на небе появилась радуга, как символ чего-то нового и светлого. Как символ Надежды.