Пролог.

Быстрые шаги тихим гулом отражались от каменных стен сводчатого коридора старинного замка. Немолодой уже мужчина, высокий и широкоплечий, пересекал пролет за пролетом, чтобы подняться по винтовой лестнице в высокую Башню Восхода, где его ждали, может быть даже в последний раз…
Он задержал дыхание перед самым входом в комнату. Он знал, что увидит ее в последний раз.
- Ты пришел, - тихий свистящий шепот раздался неприятной вибрацией в спертом воздухе темной комнаты. Сердце мужчины больно сжалось. – Сын мой, я не могу уйти, не поговорив с тобой.
Пожилая, но все еще не утерявшая былую красоту, женщина оставляла в наследство сыну тайну, которая оставалась таковой вот уже больше двадцати лет. Любовь и преданность семье не давали ей возможности очистить душу перед смертью. Нарциссе Малфой, умирающей волшебнице, была необходима исповедь.
- Да, мама, - Драко Малфой склонился к женщине, положив руки на ее лицо.
- Сын, твой отец передал мне информацию перед своей смертью, я не могу не предупредить тебя, - Нарцисса закашлялась. Она теряла силы, но говорить продолжила: - Твоя жена в опасности. Пророчество…
Малфой напрягся. Он повернул голову в сторону входа, словно боялся, что их могут подслушать. Больше всего его волновало известие об Астории. Но он не перебивал. Он понимал, что времени оставалось очень мало.
- Есть вещь, за которой придут… - горячо, что есть силы, шептала мать, - за ней придут скоро. Астория знает, но она молчит. Не верь им, Драко. Все слишком сложно…
- Что за вещь? – спокойно, как только мог, спросил Малфой.
- Шкатулка… Темно-синяя… Она где-то в Малфой-Меноре. Я не знаю, где. Но она в замке. Избавься от нее. Она – беда…
Нарцисса замолчала. Резко. Хрипло. Не отрывая взгляда от сына, женщина глубоко вздохнула. Собрав последние остатки сил, что еще теплились в ее почти безжизненном теле, Нарцисса подняла руку и провела тонким иссохшим пальцем по щеке сына:
- Тебе будет счастье, сын мой. Береги Скорпиуса, она твоя надежда…
Драко не мог поверить, что мать уходит, оставляя что-то недосказанным. Это было так не в ее духе. Не в ее характере.
Грудь сжимала тупая боль. Боль потери. Боль отчаяния.
Малфой крепко сжал прохладные пальцы матери.
- Прости, мама, - прошептал он.
Прошептал в пустоту.

Первый день последнего года.

«Я никогда не ждала учебного года с таким ужасом, как в этот раз. На столе блестит значок старосты, а я не рада. В руке я держу письмо от администрации Хогвартса о том, что я назначаюсь префектом Школы, а мне становится страшно. Ведь я догадываюсь, кто будет префектом со стороны мальчишек. Он…»
Роза закрыла толстую тетрадь и посмотрела в окно.
Толстые капли августовского дождя врывались в небольшую форточку и, рассекаясь на миллионы брызг, охлаждали лицо. Девушка любила дождь за его меланхоличный шепот, за его прохладную влагу, но именно в этот день ей хотелось солнца. Много солнца. Так много, чтобы слепило глаза, выгоняя из головы навязчиво возникающий образ загадочного слизеринца.
Впервые Роза увидела его семь лет назад на вокзале Кинг-Кросс, когда родители отправляли ее на первый курс Хогвартса. Мальчишка, болезненно бледный, худенький, но с очень гордым видом стоял рядом с родителями прямо у «Хогвартс-Экспресса». Он взглянул на Розу своими поразительно темными глазами, цвет которых нельзя было ни с чем сравнить, потому что он был очень неопределенным, и лишь слегка кивнул головой, чуть приподняв уголки губ в странной усмешке. Больше Роза с ним не сталкивалась так близко, продолжая наблюдать за мальчиком со стороны.
Она знала, кто он. Она знала, что его отец работал в Министерстве в одном из отделов международных магических отношений. Роза знала, что его мать была светской дамой с непревзойденными манерами и такой же безупречной репутацией. А еще Роза знала, что ее родители не очень любили эту семью. Отец ей как-то рассказывал, что происходило в Хогвартсе во время их с мамой учебы. Он говорил, что Драко Малфой был «породистым говнюком, который портил кровь всему Гриффиндору».
Странно, а его сын таким не был.
Скорпиус Малфой был тихим, Роза бы даже сказала замкнутым. В то время, как вся слизеринская компания собиралась в гостиной на шумные посиделки, этот мальчишка изучал древние фолианты в библиотеке под неусыпным контролем бдительной мадам Пинс. Роза видела его там не единожды. Она на протяжении семи лет ловила на себе его хмурые взгляды, пропущенные сквозь паутину стеллажей и книжных полок. Уже тогда Роза поняла, что не может остаться к этому загадочному слизеринцу равнодушной…
Тихий стук в дверь отвлек девушку от волнующих душу воспоминаний.
В комнату заглянул младший брат, Хьюго.
- Привет, рыжая! – как обычно в своей манере приветствовал брат. – Там мама приехала. Ты идешь?
Сердце радостно подпрыгнуло. Роза страшно соскучилась по своей матери, которая вернулась из длительной командировки на север страны с каким-то очень важным правительственным поручением. Гермиона обещала появиться дома еще до того, как дети отбудут на учебу, она сдержала обещание.
- Эй! Есть кто живой? – звонкий голос мамы отражался от молчаливых стен дома, в котором было очень пусто и неуютно без нее.
- Мама! – Роза еще не успела сделать последний шаг с лестницы, как уже оказалась в объятиях матери.
- Привет, родная, - Гермиона крепко прижалась теплыми губами к виску девушки, одновременно обнимая свободной рукой сына. – Ну, что, соскучились?
Женщина поставила большую сумку на стул и стала расстегивать воротник дорожной мантии.
- Мама, как здорово, что ты приехала! – Хьюго развалился на мягком угловом диванчике кухни и принялся жевать черствую булочку, которую Роза купила еще вчера к завтраку. – А папа в Индию укатил, ты знала?
Роза отметила, что по лицу матери пробежала какая-то тень, словно она что-то знала и это Гермионе не очень нравилось. Но девушка не подала виду, чтобы своей наблюдательностью никого не смущать. Тем более мама все равно ответит на все вопросы, только позже. А теперь ей надо было просто отдохнуть с дороги.
- Да, Хью, я знаю, что папа уехал, - Гермиона чуть нахмурилась, но тут же собралась и широко улыбнулась. - Дети, поздравляю вас! Вы ведь теперь старосты!
- Да! – довольно протянул Хьюго, все еще продолжая жевать. – Наша заучка Роза стала старостой Школы, а мне доверили наш родной факультет!
- Кстати, Хью, а кто из девочек будет с тобой старостой? – спросила Гермиона сына, наливая себе кофе.
- Лидо…
Роза прыснула. Она знала об особой страти брата к этой странной во всех отношениях девочке. Лидо была дочерью Луны Лавгуд и итальянского художника Рудольфо Милано. Семья Милано жила в Англии, поэтому девочку отправили учиться в Хогвартс. В то время, как ее отец с блеском закончил Шармбатон, а тетя Луна училась на Когтевране, девочку Шляпа почему-то с особым трепетом определила на Гриффиндор. В Лидо не было практически ничего от матери. Только немного внешнего сходства. А вот от отца она взяла все самое лучшее – недаром Рудольфо считался лучшим натуралистом во всем магическом мире. Острота ума, быстрота реакции, отменное чувство юмора привели Лидо к такой популярности среди учеников, что в выборе на пост старосты факультета со стороны деканата не было сомнений.
Хьюго был влюблен в девочку по уши. С четвертого курса. Тогда Лидо чуть не скинула Хью с метлы во время матча по квиддичу. Нечаянно, но так красиво! Братишка повис одной рукой на черенке, а второй рукой пытался удержать вырывающийся снитч. Победа была за факультетом, и игроки сразу забыли о том, как загонщица Лидо, пытаясь отбить от Хьюго преследователя, нечаянно попала в него бладжером.
А Хью потерял после этого случая покой...
Роза знала все о своем брате. Правда, она никогда не лезла в его личную жизнь. Негласный договор о непроникновении на «личную» территорию был нерушим. Лидо отвечала Хью взаимностью. И со временем они перестали стыдиться своих юношеских чувств и заявили в открытую, что намерены встречаться официально. Все девчонки от первого до четвертого курса еще месяц выли от досады – как же, красавец Хью Уизли достался «выскочке» Лидо. А парни молча завидовали однокашнику, потому что каждый из них был бы не прочь ближе познакомиться с уникальной Милано.
- Но ведь это прекрасно! – Гермиона ласково прижала ладонь к руке сына. – Вы вместе прекрасно смотритесь! А еще и на одной должности!
И Роза, и Хью знали, что папа с мамой влюбились друг в друга еще во время учебы в Школе, поэтому понимали ее столь трепетное отношение к детским чувствам.
Правда, Гермиону очень волновала отчужденность Розы в этом плане. Но дочь свято хранила свою тайну, понимая, что такой реакции, как в случае с Лидо, она от родителей уж точно не дождется.
- Мама, а ты ведь так и не стала префектом, так ведь? – Роза решила не отвлекаться от разговора, поэтому задала свой вопрос.
- У меня на это не было времени, дорогая, - Гермиона грустно вздохнула. – Мы сдали ЖАБА экстерном, тем более, выиграв войну, мы собственноручно определили себя в отличники, от нас ничего не требовали.
- И это не помешало дяде Гарри сразу же поступить в Академию Мракоборцев.
- Не помешало, – мама улыбнулась. – Так же, как и мне это не помешало стать той, кем я стала.
Гермиона Уизли служила начальником Оперативного Отдела Министерства по Чрезвычайным Ситуациям и Конфликтам внутри Магического мира. Территория ее ведомства охватывала весь земной шар. Постоянные командировки матери поначалу сводили всю семью с ума. Но потом они привыкли. Правда, уже, когда дети выросли, Рон немного отстранился. Стал часто уезжать в свои деловые поездки в Восточные страны. Конечно, это было связанно с их с Джорджем бизнесом – они владели сетью магазинов «Всевозможные Волшебные Вредилки» - но это Гермиону не успокаивало. Последнее время она начинала сомневаться в правильности выбора своей профессии. Только слова детей «Мама, знала бы ты, как мы тобой гордимся!», когда Гермиона почти единолично разрешила конфликтную ситуацию между кентаврами и великанами на севере Ирландии, успокоили ее и заставили на время забыть о своих волнениях. Но отъезд Рона как раз в первый день последнего года учебы дочери немного напряг Гермиону. Если не сказать больше – обидел. Она бросила все дела ради детей, потому что это важно для них, для семьи. А Рон не смог…
- Мама? – Роза заметила, как мать задумалась над чем-то. «Наверняка, - подумалось девушке, - она сейчас думает о папе».
Гермиона чуть вздрогнула и виновато улыбнулась.
- Пойду, отдохну, мои хорошие, - женщина поставила чашку в раковину и небрежным взмахом руки заставила ее саму помыться.
Роза поражалась способности мамы к Беспалочковой магии. Это был очень сложный вид волшебства, которому учили только в Академии при Министерстве.
Девушка смотрела вслед поднимающейся в свою спальню Гермионе и думала о том, какая все-таки ее мама замечательная. Красивая, умная женщина в самом расцвете сил – Гермиона Уизли была почетным членом Верховного Совета магов в Англии. Ее знали все волшебники мира, о ней писали в книгах еще со времен «Золотого Трио», как называли дядю Гарри, папу и маму историки.
- Чего задумалась? Опять о своем загадочном принце? – Хьюго положил ладонь на плечо Розы.
Девушка слегка вздрогнула, но руку брата не скинула.
- О каком принце ты говоришь? – тяжело вздохнула она.
- О том, из-за которого ты не замечаешь ухаживаний Ирвина Долгопупса, - хмыкнул брат.
Роза покачала головой. Ей всякое приписывали злые языки. Никто не понимал, почему она не отвечала взаимностью сыну декана факультета Гриффиндор. Но она не могла предать свою страсть, свою мечту, свою фантазию.
- Я думаю, со временем все встанет на свои места, Хью. Ирвин поймет, что я никогда не смогу быть с ним.
- Папа очень хочет, чтобы так и было. Он говорил месяц назад дяде Невиллу… то есть проффесору… в общем, не важно, - махнул рукой Хьюго, - он сказал дяде Невиллу, что сделает все, что в его силах, но ты станешь его женой.
- Господи, - по-маггловски всплеснула руками Роза, - как же меня достали эти пережитки прошлого!
- Слава Мерлину, мне повезло с Лидо, - облегченно вздохнул брат.
- Да уж, тебе повезло…
Стало грустно. Солнца уже не хотелось. Хотелось пойти в свою комнату, сесть на подоконник и взять в руки дневник, чтобы написать очередное послание Скорпиусу Малфою, зная, что он никогда его не прочтет. Но эта маленькая тайна была такой приятной, что ради таких минут хотелось жить. Хотелось верить, что Ирвин будет более благоразумным, чем их родители.

Первый день осени был ласковым, теплым и очень ненавязчивым в своей тихой погоде.
Роза катила перед собой тяжелую тележку, успевая слушать разговор Ала Поттера и брата, а также периодически участвовать в болтовне Лили и Лидо.
Родители – Поттеры, мама и Луна Милано – шли следом, делясь последними новостями. Особенно в этом преуспевала тетя Джинни. Она уже очень давно занимала пост главного старшего корреспондента спортивной колонки в «Ежедневном Пророке». После рождения Ала, тетя решила оставить свою спортивную карьеру, но квиддич бросить так и не смогла. Дядя Гарри выглядел очень уставшим. Очевидно, сказывалось влияние работы – седина пробивалась на висках, мелкие морщинки залегли в уголках глаз и губ. Неизменными оставались круглые очки, небрежность прически, добрая улыбка и полный любви взгляд. Особенно это чувство проявлялось, когда он смотрел на жену. Джинни сохранила великолепную фигуру, только стала намного более женственной, чем в юности – Роза много раз рассматривала колдографии тех времен.
Выйдя на платформу девять и три четверти, девушка по привычке начала вглядываться в толпу, пытаясь найти глазами высокую светловолосую фигуру. Он стоял недалеко, глядя прямо перед собой. Спустя долю секунды слизеринец чуть опустил голову и повернул ее в сторону Розы. Он почувствовал, что она смотрит на него. Это был их тайный ритуал – каждый год на платформе они встречались взглядами, просто молча кивали друг другу. Больше никаких контактов. Но в тот день все было по-другому. Скорпиус не посмотрел на Розу. Он лишь ощупал взглядом пространство вокруг себя, чуть дернул губами, складывая их в еле заметную, но очень грустную улыбку и отвернулся к отцу. Роза отметила, что оба Малфоя были очень бледными, осунувшимися и уставшими. Впервые она не увидела на вокзале миссис Малфой.
- Нарцисса Малфой умерла два дня назад, - словно прочитав мысли Розы, тихо произнесла Лидо. – Все знают, что Драко Малфой боготворил мать, я уже не говорю о его сыне.
- Не сладко им, - прошептала Роза, чувствуя, как стало пусто в душе.
Эта пустота граничила с болью, но не с жалостью. Хотя она искренне сочувствовала слизеринцу. Для нее потеря бабушки Молли была страшной трагедией, поэтому она знала, как это – терять любимых людей.
Прозвучал гудок «Хогвартс-Экспресса». Все засуетились и стали занимать свои места в вагонах. Розе предстояла поездка в одном купе с Малфоем. Тревога ужом вползла в ее душу. Роза почему-то испугалась перспективы встречи с ним в столь тесном пространстве.

Попрощавшись на время с Алом и Лили, Роза медленно протискивалась по узкому коридору вагона для старост. Хорошо, что Хьюго забрал у нее один сундук с книгами и втащил его в свое купе. Подойдя к заветному купе, где уже находился Он, Роза втянула в себя побольше воздуха, пытаясь хоть немного расслабиться. Собрав всю волю в кулак, девушка рывком открыла дверь купе.
Дыхание перехватило. Малфой, не моргая, из-подо лба смотрел прямо на нее. Ни улыбки, ни какого-либо другого приветственного жеста. Лишь взгляд – настороженный, напряженный.
Роза выдохнула, чувствуя, как предательский румянец покрывает ее скулы.
- Привет, - тихо произнесла она.
Малфой кивнул. Только, когда он отвел свой взгляд, девушка смогла перевести дыхание.

Боль серебряного сердца.

Он буквально изнывал от нежелания находиться в одном помещении с этой девчонкой. Не потому, что она ему не нравилась. Наоборот. Он боялся того, что его так привлекало в Розе Уизли. Взгляд ее пронзительно голубых глаз преследовал Скорпиуса уже много лет, еще до того, как они впервые встретились на платформе Кинг-Кросса. Бабушка рисовала маленькие миниатюры, на одной из которых была изображена фея – длинные рыжие волосы и голубые глаза, совсем, как у девчонки Уизли. Когда они встретились взглядами семь лет назад, его охватил жар, медленно превращающийся в сладкий холодок – он увидел свою фею. А потом он узнал, кто она. Мерзкая Уизли… Дед никогда их не любил, а отец всегда придерживался разумной политики нейтралитета. Была у него какая-то тайна, связанная с этими Уизли. Скор не раз замечал, как отец задерживал взгляд на миссис Уизли, когда они вместе проходили по коридорам Министерства, где юноша бывал чаще, чем у себя дома.
Пробегающие картинки за окном «Хогвартс-Экспресса» отвлекали парня от всего, что было связанно с гриффиндоркой. Туман, стелющийся по северной земле превращался в замысловатые фигуры, словно из него кто-то что-то лепил, пытаясь достичь природного совершенства. Неумело, неаккуратно… Но красиво.
Скорпиус устал. Устал от боли в груди, поселившейся после смерти бабушки. Устал от молчаливости отца, такой необычной, такой не его, что Скорпиусу хотелось подойти и встряхнуть всегда живого Драко Малфоя. Вывести его на конную прогулку, пострелять из лука, как Робин Гуд, побороться на мечах, как маглы в средние века. А сейчас, особенно, когда маме стало внезапно плохо, отец совсем замкнулся в себе. Он тоже устал.
Девушка, сидящая рядом почти неподвижно, пошевелилась и судорожно вздохнула. Скорпиус медленно повернул в ее сторону голову и увидел крепко сцепленные тонкие пальцы. Они чуть вздрагивали. Роза чего-то боялась.
- Что случилось? – спокойно спросил слизеринец. Он не понимал причин ее состояния. Может это он так на нее действовал? Впрочем, как и она на него. Только Скор умел держать эмоции под контролем.
Услышав голов юноши, Роза дернулась.
Она какое-то время молчала, потом подняла взгляд, словно собираясь с мыслями. А затем хрипловато сказала:
- Открой окно…
Скор удивился. В купе было не жарко, ехали они всего минут десять. Уже через пять минут за ними придут, чтобы раздать ценные указания. Но видя, как девушка нервничает, слизеринец встал и потянул на себя задвижку крепления окна.
В купе ворвался поток свежего воздуха.
Скорпиус обернулся и встретился лицом к лицу с девушкой. Она была бледна, волосы, чуть влажные, завитушками ложились на невысокий лоб, а глаза стеклянно блестели. Паническое состояние сходило на нет по мере того, как Роза делала глубокие вдохи.
- Что с тобой? – глядя на нее, Скорпиус начал волноваться. Он впервые такое видел – приступ необъяснимого страха, что может быть неприятней?
- Я боюсь… замкнутого пространства, - тихо прошептала Роза и отвернулась.
Ей было стыдно. Скорпиус понимал, что она бы не хотела, чтобы он видел ее такой. Они ведь теперь коллеги. Теперь их наверняка даже поселят поблизости. Теперь они будут встречаться чаще, чем раньше – в библиотеке или на вокзале. Что-то сладко запело в груди у юноши. Это «что-то» заставило на время забыть о семейных проблемах. Сейчас он стоял и смотрел на девушку, которая боялась не его, а всего лишь закрытого купе. А Скорпиус так «героически» спас ее от приступа.
Теперь он уже и не знал, может он зря не хотел находиться с ней рядом? Она ведь такая… беззащитная перед собственными страхами.
- Скор?! – знакомый голос заставил его повернуться в сторону входа в купе. То же самое сделала и Уизли. – Скор? Тебя вызывают…
В дверном проеме показалась высокая брюнетка. Кларисса Забини не давала проходу юноше вот уже десять лет, добиваясь от него особого внимания. Тщетно, она понимала это, но еще больше распалялась. Отца эта ситуация забавляла, поэтому он решил подшутить в своей манере над Блейзом Забини – сказал, что хочет обручить Скорпиуса и Клариссу сразу после того, как они закончат обучение в Хогвартсе. Конечно, отец это сказал не всерьез. Он лишь устроил небольшой ажиотаж, а потом благополучно забыл о своих словах. Зато Кларисса теперь, козыряя налево и направо своей якобы помолвкой с Малфоем, рассказывала всем, какое платье она приобретет для дня бракосочетания.
Кларисса резко остановилась в проходе купе и презрительно приподняла верхнюю губу, глядя на Уизли.
- О, ты тут не один, - Забини закатила глаза и обратила взор на Скорпиуса, - тебя там вызывают… Наверное, с этой, - она опять презрительно глянула на Уизли.
Скорпиус отметил, что Роза хорошо держалась. Она молчала, но ее прищуренный взгляд и чуть приподнятая бровь были красноречивей любых слов. То-то Кларисса стушевалась и выскочила из купе, будто ее кто-то позвал.
- Пойдем? – спокойно спросил Скорпиус у Уизли.
- Пойдем, - ответила та.

Больше молодые люди не встречались. И Скорпиус, и Роза разошлись по своим факультетам, чтобы собрать старост и послать за другими. Общее собрание должно было состояться только завтра, сразу после завтрака.
Юношу по пятам преследовала Кларисса. Она задавала глупые, по его мнению, вопросы о том, как его впечатляет перспектива жить практически в одной комнате с Уизли. На что он просто отмалчивался, как обычно это делал. Он вообще был не очень разговорчивым, что и привлекало особое внимание к его персоне – девушки всегда любили красивых, но молчаливых парней. А уже с фамилией Малфой – идеальный вариант! Кларисса называла его за глаза «парнем с серебряным сердцем», считая его недоступным, но довольно дорогим.
Но Скорпиус искал глазами рыжеволосую девчонку, надеясь хотя бы мельком увидеть ее небесный взгляд где-нибудь в дальнем конце узкого вагонного коридора. Но нет…
Задумывался ли он раньше, что значит испытывать необъяснимое влечение к малознакомой девчонке? Нет. Не задумывался, потому что твердо был уверен в неправильности чувств к ней. Она ведь Уизли. Отношения с ней – удар по чести семьи Малфоей. А была ли она, эта самая честь? Или еще дед растоптал ее своими выходками перед смертью? Гермиона Уизли точно никогда не простит им его жалкой попытки свергнуть ее с поста, который она заслужила, так говорил отец. Тогда произошел очень неприятный инцидент, связанный с дачей взятки, в который была вовлечена тогда еще совсем молодая начальница одного из самых важных в работе Министерства отделов. Люциус Малфой выступал в качестве свидетеля обвинения, визжа на всех углах о том, что «грязнокровки остаются гразнокровками всегда, независимо от того, за кого они выходят замуж и на каком счету они у Правительства». Мерзость-то какая!.. Такого унижения отец не испытывал никогда. Впавший в ранний старческий маразм, Малфой-старший наворотил таких дел, что его сыну пришлось идти к самой миссис Уизли и извиняться. Что там произошло, не известно. Но отца тогда, как подменили. Скорпиус хорошо помнил, как мать устроила истерику, когда отец нечаянно ляпнул, что «в Грейнджер чести побольше, чем в нас всех вместе взятых»…
- Мистер Малфой? – профессор Кельн, декан Слизерина, позвал Скорпиуса, наверное, для того, чтобы отдать ключи от его новой комнаты.
Слизеринец не ошибся. Взяв связку с двумя ключами, выслушав подробные указания по поводу завтрашнего собрания, Скорпиус повернулся, чтобы уйти к себе. Но опять тот же назойливый голос окликнул его:
- Малфой! – Кларисса явно была на взводе. – Ты ведь не станешь общаться с этой девчонкой? – она истерически хлопала глазами, пытаясь вызвать в юноше хоть какую-то реакцию, но понимала, что бесполезно – Скорпиус был непробиваем. – Она ведь Уизли!
- И что? Она заразная? – Скорпиус язвил, ему нравилось общаться с этой девушкой в такой манере.
- Еще какая! – взвизгнула Забини еще громче. – Она же заучка-Уизли!..
- Она такая же староста, как и я. Нам придется вместе работать, хочешь ты этого или нет. А сейчас, - голос Скорпиуса был жестоким, - прошу оставить меня в покое. У меня, в отличие от тебя, есть масса дел, которые не терпят отлагательств…
- Уж не Уизли ли твое дело?
- Ну, вот уж не твое – это точно! – рявкнул Малфой так, что зазвенело в ушах.
Кларисса его раздражала. Раздражала так, что перспектива остаться наедине с Розой казалась ему еще более желанной.
Подойдя к дверному проему, на котором, по традиции, висел большой портрет какого-то старца, Скорпиус назвал пароль.

В большой светлой комнате было душно. Малфой сразу понял, что Уизли уже на месте. Она оставила дверь настежь открытой. Из ее спальни раздавался какой-то громкий стук. Любопытство Скорпиуса взяло верх над разумом. Он молча заглянул в ее комнату.
Роза отчаянно боролась с оконной рамой, пытаясь открыть ее. Девушка явно извелась, судя по ее раскрасневшемуся лицу.
- Помочь? – спросил Скорпиус.
Роза испугалась и вскрикнула от неожиданности.
- Ты что с ума сошел, сзади подкрадываться? – Уизли всплеснула руками – не аристократично, но очень мило.
- Я всего лишь хотел помочь, - пожал плечами Скорпиус. Если его и удивила подобная реакция, то он не показал этого.
- Я окно не могу открыть, заело, - все еще воюя с защелкой, пробормотала Роза.
- Дай помогу, а то не хватало, чтобы ты еще с открытой дверью тут жила… - Скорпиус ухватился за щеколду и резко потянул ее вверх. Окно с треском распахнулось.
- А чего это тебя так волнует? – Роза глянула на слизеринца и вытерла несуществующий пот со лба своей маленькой ладошкой.
- Мало ли, что люди подумают, - усмехнулся Малфой и направился к выходу. Но уже в проеме он обернулся. – Если что-то понадобится, зови. Мы теперь соседи.
И он ушел.
Принципы Слизерина, испокон веков враждующего с Гриффиндором, кричали о неправильности манеры общения Скорпиуса с девчонкой. А вот его «серебряное сердце» давно просило просто подойти к ней и спросить, как у нее дела. Что такого интересного она все время находит в библиотеке, что засиживается там часами? По крайней мере, она никогда не уходила оттуда первой. Но он останавливался. Останавливал сам себя, понимая, что такая дружба до добра не доведет. Роза была доброй, смелой, умной, но не чистокровной. А этот вопрос оказывался самым немаловажным даже в их время. Послевоенное. Спустя столько лет после свержения с «престола» Темного лорда. Даже сейчас Слизерин и Гриффиндор тихо враждовали, ведя холодную войну. Молчаливую, но от этого не менее значимую.
Если Скорпиусу было все равно, что о нем подумают его однокурсники. Роза же может мигом лишиться своего положения. А это плохо. Ей будет плохо.

Скорпиусу снилась мама. Она была как никогда нежна с ним, даже улыбнулась. Астория всегда была сверхсдержанной, в отличие от бабушки Цисси. А во сне она позвала его сокращенным именем, чего никогда себе не позволяла, да еще и погладила по голове. А потом развернулась и ушла…
- Малфой! – в дверь негромко постучали. Голос был звонким, приятным, юноше казалось, что он продолжает спать, и ему снится фея. Его фея…
Вот черт!
Скорпиус мигом вскочил и посмотрел на часы. Он проспал.
- Уизли? – спросил он через дверь, в надежде, что она еще не ушла.
- Что? – не ушла.
- Я буду через десять минут, - просто сказал он.
Роза ничего не ответила. Малфой услышал быстрые шаги – теперь девушка ушла. Оставалось только надеяться, что она замолвит словечко перед деканатом. День начинался препаршиво.
В Большом зале опять собрались все студенты. Мигом запустили почтовых сов. Скорпиус не ждал почты. Напрасно. Уже через несколько секунд на стол прямо перед ним спикировал огромный филин Честер – птица отца. Сердце слизеринца тревожно забилось.
Быстро развернув маленький свиток, он прочел то, что было написано мелким аристократичным почерком Малфоя-старшего.
В глазах внезапно потемнело. В ушах появился нестерпимый гул. Руки задрожали так, что Скор выронил письмо.
На мгновение, собравшись с мыслями, он поднял глаза. Роза Уизли сидела прямо напротив него за гриффиндорским столом. В ее руках был развернут свежий номер «Пророка»… Она все поняла. В ее взгляде был страх. Она, не отрываясь, смотрела на Скорпиуса. Она тоже знала. Все знали, судя по глухой тишине, внезапно возникшей в зале.
Быстро кинув взгляд вправо, где сидела Кларисса с таким же номером газеты, Малфой прочел большую надпись на титульном листе:
«Скоропостижно скончалась Астория Мари Малфой, жена известного… Предположительно самоубийство»…
Мир почернел. Стало больно дышать. Скорпиус опять посмотрел на Уизли. В ее глазах стояли слезы. Он видел это. Никто не видел. Только он.
Стараясь не делать лишних движений, чтобы не спровоцировать однокурсников на вопросы, Малфой встал из-за стола и направился к выходу. Он убегал от молчаливой жалости, от тихих непролитых слез сочувствия. От ее немого вопроса… Он убегал от боли, понимая, что ему сейчас ничего не поможет.

Осколки на синем бархате.

Гермиона прибыла на работу рано. В пустом доме было настолько одиноко, что хотелось выть. Не выспавшаяся, уставшая, она вошла в свой кабинет и села за стол, положив руки перед собой, концентрируясь на планах на день.
Работы скопилось много. Но тревожное чувство закралось в душу, не давая сосредоточиться на бумагах, которые заваливали теперь весь ее рабочий стол. Рон не приехал, хотя Гермиона разговаривала с Анджелиной, та связывалась с Джорджем, он обещал быть дома уже ночью. Где был ее муж? Голова раскалывалась от навязчивых мыслей, которые буквально жужжали в ее мозгу.
Неожиданно за дверями послышался топот. За громким стуком последовал знакомый голос:
- Гермиона, у нас ЧП, на выход!
Начальник Департамента Мракоборцев – Гарри Поттер – видимо очень спешил, раз не удосужился заглянуть в кабинет высшего начальства, ограничившись фамильярным «Гермиона, на выход!». Но ей было не привыкать. В жизни случались и не такие казусы. А в условиях строжайшей субординации, иногда очень хотелось именно такого обращения.
Выйдя в коридор, Гермиона столкнулась с другом, который собирал отряд мракоборцев, не успевших уйти домой после ночной смены. Поттер чувствовал себя очень уверенным, потому что борьба была его стихией. Он всегда соглашался помочь, если в этом нуждались.
- Нужна твоя санкция на обыск! – громко сказал Гарри, поглядывая на Гермиону. – Тебе тоже лучше пойти с нами. Дело резонансное…
- Кто? – коротко спросила Гермиона, понимая, что Гарри такими словами просто так не разбрасывается.
- Малфой.
У женщины перехватило дыхание.
- Что случилось? – она шла рядом с Поттером на площадку для трансгрессии – отказываться от дела она не собиралась. Она решила сопровождать отряд мракоборцев, как вышестоящее уполномоченное лицо.
- Астория Малфой спрыгнула с Западной Башни Малфой-Менора. Первая версия – самоубийство. Но есть кое-что…
- Что? – Гермиона повернулась для трансгрессии, и уже когда они стояли напротив больших кованых ворот, она повторила свой вопрос. – Что есть еще?
- Малфой чего-то недоговаривает. Рассел сказал мне, что он держится на редкость спокойно для только что потерявшего жену аристократа, - Поттер успевал быстро раздавать указания другим подчиненным, пока он с Гермионой шел по вымощенной подъездной дороге.
- Кто такой Рассел? Это твой заместитель? Что вы нашли? – Гермиона почувствовала, что все нереально. Еще вчера она видела Драко Малфоя на платформе с сыном, а теперь Гарри чуть ли не обвиняет его в причастности к самоубийству жены.
- А что нам искать, если версия – суицид?
- Да, что же вы, как маленькие? – возмутилась Гермиона. – Ты где был?
- Я только иду туда, Гермиона, - развел руками Гарри. Он не выходил на первичные вызовы, это не было в его компетенции. Но теперь дело такой важности не могло быть им проигнорировано.
- Понятно…
Гермиона уже чувствовала, что все не так просто. Астория болела, но болезнь не повод для самоубийства. Бросить мужа и сына… Нет. Здесь определенно что-то не так.

Большой каменный холл старинного замка был украшен богатой коллекцией картин. Гермиона проходила вдоль высоких стен, оглядывая обстановку. Много лет назад в этом месте она приняла страшную пытку от руки родной тетки нынешнего хозяина поместья. Мерзкая Лестрейндж, казалось, навеки поселила в душе тогда еще юной Гермионы лютую ненависть ко всему, что было хоть как-то связанно с этой семьей. Сейчас же все было по-другому. Десять лет назад Драко Малфой пришел лично в ее кабинет и попросил прощения за действия отца и всех остальных родственников, которые когда-либо причиняли вред Гермионе или кому-то из ее близких. Ошарашенная столь внезапным наплывом чувств у давнего неприятеля, женщина только махнула рукой и сказала, что она уже давно все забыла. Остальную часть диалога она помнить не хотела. Она не верила, что человек может так измениться за каких-то пятнадцать лет…
- Я так и знал, что прибудет Поттер и его команда, - в мрачном голосе сквозила ирония, граничащая с горечью и болью. У Малфоя хватало сил язвить. Удивительный человек…
- Прошу, без лишних слов, - Гермиона осматривала выложенные на большой стол предметы, что отвлекало ее от предательского чувства жалости.
Она не имела права сочувствовать. Не сейчас, когда аристократическая семья разрушена страшным стечением обстоятельств.
Малфой стоял напротив окна. Он не поворачивался. Волосы его не были уложены, как обычно. На плечах не было дорогой мантии, в которой он щеголял в Министерстве. Вместо этого на аристократе был тяжелый атласный халат, надетый поверх серой маггловской майки и брюк, по-видимому, тренировочных, в каких обычно ходят мужчины у себя дома. Гермиона подмечала каждую мелочь, понимая, что все может быть использовано как против супруга погибшей, так и в пользу первоначальной версии.
- Где тело? – спросил Гарри у Малфоя, тяжело прислонившегося к стене и смотревшего на прибывающих людей.
- В западном крыле, рядом с местом падения, - хрипло произнес Малфой.
- Кто-нибудь тебе что-нибудь говорил? – спросила Гермиона тихо, чтобы никто не слышал ее неофициального перехода на «ты».
- Похоже, у них только одна версия. Вы ведь здесь тоже не случайно? – Драко Малфой горько усмехнулся.
- Мы здесь потому, что дело особой важности должно курироваться старшими по должности. А это как раз мы с Поттером, если ты не в курсе.
- Пришли позлорадствовать? – прошипел Малфой. Он терял самообладание. Это было видно по багровым пятнам на скулах. Горе выбивало его из колеи.
- Миссис Уизли! Мистер Поттер! – в замок пулей влетел один из мракоборцев.
Гарри и Гермиона быстро повернулись. Молодой человек нес в пакетике осколок стекла. При ближайшем рассмотрении можно было увидеть, что на остром конце висел лоскуток синего бархата.
- Сказали же, что она упала с башни, откуда там стекло? – Гермиона подозрительно посмотрела на растерявшегося Малфоя.
- Черт… - прошептал Гарри.
- Мы заводим дело об убийстве, господа, - громко произнесла Гермиона Уизли и обернулась к Драко. – А вас я попрошу проследовать в Департамент, для допроса.

- С чего ты решила, что это убийство, Грейнджер? – кричал Малфой. – И с чего ты вообще взялась за это дело, бюрократическая крыса?!
- Во-первых, не орите на меня, - спокойно сказала Гермиона и переглянулась с Гарри – не первый раз они работают в паре в деле государственной важности. – Во-вторых, я не Грейнджер, а Уизли, - женщина показала палочкой на значок с фамилией, приколотый к мантии. – В-третьих, я могу сказать вам, как я узнала, что это убийство, вот только вы и сами могли бы догадаться, Драко Малфой, - Гермиона говорила настолько спокойно, что от такой интонации даже у Гарри бежали мурашки по коже. – Хорошо, я объясню… Стекла на Западной Башне нет, ведь так? По крайней мере, на самой высокой площадке. Она не падала с площадки, она падала с более низкой высоты, скорее всего из окна…
- Нет разбитых окон…
- Вы же волшебник, мне ли вам об этом напоминать? – Гермиона прищурилась. – Любое стекло можно привести в порядок одним легким взмахом руки. Вашу жену кто-то выбросил из окна, причем так, что она упала в нескольких метрах от стены. Либо была борьба, либо преступник был очень сильным…
- Предлагаю пригласить доктора Мракмана, - тихо сказал Поттер. Он не касался этого дела, не дожидаясь прямого приказа от Гермионы. Она его вышестоящее начальство. Пока что она справлялась самостоятельно.
- Целитель? – Малфой выпрямился.
- Нет, именно доктор, - приложив руку ко лбу, сказала Гермиона. Видя непонимающий взгляд слизеринца, она добавила, - он лучший криминалист. Он магл, Малфой.
- О, Мерлин, мне еще маглов не хватало…
- Мы давно сотрудничаем с этим человеком, он, я думаю, сможет ответить на многие вопросы…
- Когда вы меня отпустите?
- Малфой, что вы скрываете? – неожиданно задала вопрос Гермиона и заметила, как его руки дрогнули. Он доставал сигару из пачки, она тряслась. – На вашей супруге не было ничего из темно-синего бархата. На вас тоже!

«Темно-синяя шкатулка»…
Эта мысль взорвала мозг с мощностью мегатонной ядерной бомбы. Малфой перестал дышать. Его словно озарило…
- Шкатулка… - тихо произнес он.
Грейнджер в упор смотрела на него. Поттер привстал. Появилась еще одна шальная мысль о том, что они неплохо сохранились в свои сорок три года… Особенно Грейнджер. Но ее голос опять вернул Малфоя к реальности.
- О какой шкатулке вы говорите? – женщина аккуратно поправила маленькие очки на носу и чуть наклонилась к нему.
- Перед смертью моя мать говорила, что семье угрожает опасность… Она говорила о какой-то шкатулке. Еще говорила, что Астория все знает… Но Астория молчала! – отчаяние захлестывало Драко волнами, с головой. Он уже не мог делать вид, что он спокоен, что он держится. Поттер и Грейнджер были старыми знакомыми. Тем более они были единственными, кто мог докопаться до истины. – Ты говорила, что это дело государственной важности? – Малфой в упор посмотрел на Грейнджер.
Та кивнула, но промолчала. Он и сам знал, что его должность очень значимая в Министерстве. И если его начнут обвинять в убийстве собственной жены…
«Мерлин, Астория, что ты натворила?» - Малфой еле сдержался, чтобы не сказать это вслух.
Не то, чтобы ему было абсолютно все равно, что случилось с женой. Но душа от горя не рвалась. Его больше заботила реакция сына. Хоть Астория была не очень хорошей матерью, Скорпиуса воспитывали Драко и Нарцисса, пока супруга устраивала свою светскую жизнь, парень будет сильно переживать. А это недопустимо. Драко не мог позволить, чтобы что-то причинило его единственному сыну боль.
Мужчина оглядел собравшихся в кабинете. Они напряженно молчали. Они ждали, пока он заговорит снова. Но он не мог. Сейчас на карту была поставлена не только его репутация видного политического деятеля, хотя пятно уже было, смерть жены, да еще и при таких загадочных обстоятельствах – это не просто пятно, это удар под дых, сейчас на карту было поставлено будущее сына…
- Я буду говорить только с Поттером и Грейнджер, - твердым голосом сказал Малфой.
- Миссис Уизли… - начал было Рассел.
- Хорошо, - не отрывая взгляда от Малфоя, спокойно произнесла Гермиона. – Только при условии, что мистер Малфой перестанет называть меня Грейнджер.
Малфою хотелось рассмеяться. Такой щепетильности он не ожидал. Но все равно гриффиндорка оставалась для него именно Грейнджер, никак не Уизли.
Драко почувствовал себя спокойней, когда вышли остальные мракоборцы. Поттер и Грейнджер теперь сидели напротив него.
- Так вот, - начал тихо Драко, - шкатулка эта имеет прямое отношение к семье Паркинсонов, вернее лично к Астории.
- Что за шкатулка? – Гермиона взяла перо, она быстро нарисовала схему «персонажей», возможных фигурантов в деле.
- Шкатулка древняя, что в ней находится, я не знаю, но знаю, что она таит в себе какую-то опасность, силу или что-то в это роде…
- Ящик Пандоры, - прошептал Поттер и посмотрел в окно. – Зевс подарил своему сыну шкатулку, наказав ни в коем случае ее не открывать, но его невестка Пандора из любопытства ее открыла и выпустила на свет все несчастья, оставив только Надежду…
- О чем ты? – Гермиона подошла к другу. Она уже начинала понимать ход его мыслей.
- «Шкатулка Пандоры» - знаменитый артефакт, утерянный триста лет тому назад во времена великой Инквизиции, когда почти все магическое общество было укрыто в глубоком подполье. Никому не приходилось видеть ее. Шкатулку охранял тайный Орден, но она исчезла.
- Вы знаете, что это? – Малфоя удивляла такая осведомленность Поттера - он был просто боевым магом, хоть и при должности, а дедукция и знание исторических фактов – это работа Оперативного Отдела Грейнджер.
- Я слышал об этом, но уверенности пока никакой нет. Гермиона, - Поттер повернулся к подруге, - мне необходим ордер на обыск Малфой-Менора, доступ к засекреченным архивам Министерства, к тем, которые доступны только вам и… - Гарри повернулся к Малфою, - твое полное сотрудничество, если не хочешь, чтобы версия об убийстве твоей жены так и зависла в воздухе.
- Сотрудничество – это, конечно, интересно. Но как же Астория? – в груди что-то больно сжалось. Он не грустил от потери, хотя ему и было жалко эту бедную женщину, видимо, попавшую в какую-то крайне неприятную ситуацию, но мысль, что теперь все изменилось и в первую очередь для Скорпиуса, не отпускала, не оставляла Драко в покое.
- Тело мы сможем выдать только после его осмотра доктором Мракманом.
- Мерлин, этот магл будет ковыряться в моей жене! – воскликнул Малфой, ему эта мысль была крайне неприятной. Грязнокровка Грейнджер – это куда не шло, в конце концов, она была умна и находчива, не говоря о том, что очень красива. Но маглы! Малфой не мог привыкнуть к тому, что Министерство так плотно с ними сотрудничает.
- Этот магл, Малфой, сможет восстановить картину произошедшего, а нам останется только кое-что добавить, но уже своими методами, - говорила строго Грейнджер, свирепо глядя на Драко, как на преступника. – А ты должен надеяться, что он опровергнет твое участие в ее смерти, а не подтвердит!
Слова, как удар – четкие, меткие, сильные. Малфой почувствовал на своей коже легкое покалывание. Образ изломанной Астории медленно стирался. Боль уходила, на место ее приходила решимость.
- Скорпиус уже знает, - сказал Драко, взглянув на часы, - я отправил к нему Честера с запиской…
- Ни в коем случае не вызывай его в Лондон, тем более в Малфой-Менор, - быстро сказал Поттер. И, видя непонимание на лице слизеринца, добавил: - Мы не знаем, с чем имеем дело, Малфой. Твой сын в Хогвартсе в безопасности.
- А похороны? – тихо спросил Драко.
- Похороны подождут. Доктор Мракман все выяснит, мы отдадим тебе тело. А пока не трогай сына. Лучше съезди к нему в Школу.
Малфой поражался способности этих людей во всем видеть выход. В любой ситуации. Они не могли выдать ему тело жены, но уже предложили ему самому съездить к сыну, чтобы все объяснить. Они были человечными в своей доброте. Смелыми в своей решимости довести начатое до конца. Заинтересованность Грейнджер удивляла, словно ей больше нечем было заняться. Поттер ладно, это его работа, но ведь эта женщина просто раздает указания, но сама не принимает участия в расследовании. Что на нее нашло?
Выйдя на свежий воздух, Малфой глубоко вздохнул. Пророчество. Он забыл сказать про него. Ничего, он сам попробует до него добраться.
Теперь он хотел встретиться с сыном. Ему надо все объяснить. Бедный мальчик. А ведь он совсем один в Хогвартсе. У Драко были Кребб и Гойл, а у Скорпиуса никого. Одиночка.
Выйдя из здания Министерства, Драко повернулся и трансгрессировал в Хогсмид.

Разбитая иллюзия.

Роза напряженно всматривалась в лицо человека, который был настолько дорог, что его беду она ощущала, как свою. Скорпиус буквально мгновение сосредотачивался на ее лице, словно фокусировал взгляд, потом Роза увидела, как уголки его губ чуть сжались, а затем слизеринец вскочил со своего места. Он, наверное, даже не заметил, как перевернул на Забини кубок с соком.
- Что с тобой? – голос Лидо затягивал обратно в реальность. – Роза…
Роза не могла повернуть голову, будто была загипнотизирована движениями Малфоя.
- Роза, - послышался громкий шепот Ирвина, - смотри, как слизеринец рванул. Что это с ним?
Почему-то именно эта фраза вывела девушку из себя. Она швырнула развернутую газету прямо в лицо другу и прошипела:
- У него мать умерла!
- А ты-то чего так психуешь? – возмущенно пробормотал Долгопупс.
Роза не могла сидеть на месте. Она понимала, что если она встанет, ее не так поймут, и не только однокурсники, но и остальные тоже. Но она всегда могла найти любое объяснение своему поведению, поэтому она подчинилась внезапному порыву побежать вслед за Скорпиусом.
Собрание старост должно было начаться через полчаса. У нее было мало времени, чтобы найти Малфоя.
Скорее всего, он пошел к себе в комнату, подумалось Розе, потому что все преподаватели были в Большом зале, а это значило, что Скорпиус не пошел отпрашиваться.
Через несколько минут Роза поняла, что ошиблась – Малфоя в комнате не было.
Боль за этого человека гнала девушку вперед. Она шагала по коридорам Школы в надежде найти его как можно быстрее… Но что она скажет? Она не сможет его обнять и сказать, что ей жаль – жалость не подходящее чувство в такой ситуации. Она просто посмотрит, что с ним все в порядке.
По дороге Роза встретила Хагрида.
- Хагрид, ты Малфоя не видел? – с мольбой в голосе спросила она у великана.
Лесничий что-то крякнул, потом почесал затылок и глубоким басом изрек:
- Кхе… так это… он пулей из Школы выскочил! Чегой-то с ним?
- Потом скажу, - махнула рукой Роза и побежала вперед.

Скорпиус сидел на корточках у самой кромки воды Черного озера. Он смотрел на идеальную гладь поверхности, не моргая, не шевелясь. Лишь его губы были плотно сжаты, а на щеках ходили желваки.
Роза остановилась неподалеку, боясь сделать шаг. Но уйти не могла. Ее останавливала его боль. Его разбитое сердце. Его молчаливый стон. Для нее сейчас не существовало Школы с темными глазами окон, которая тихо наблюдала за агонией горя. Для Розы не существовало тех змеиноподобных шпионов Слизерина, которые наверняка уже сновали по кустам по приказу Забини, чтобы выяснить степень близости отношений Скорпиуса и ненавистной гриффиндорки.
Все-таки сделав маленький шаг, Роза невольно привлекла к себе его внимание. Малфой чуть повернул голову, не поднимая глаз. Опять та же странная магическая во всех смыслах связь полоснула по сердцу девушки, заставив ее сжаться. Роза приготовилась к тому, что он сейчас скажет ей что-то такое, от чего ей самой захочется умереть. Но этого не произошло.
Скорпиус медленно поднял потемневший от боли взгляд на нее и застыл, как кобра перед броском, напрягся. Он какое-то время смотрел ей прямо в глаза, а потом сокрушенно опустил голову. Тонкие пальцы вцепились в волосы с такой силой, что на тыльной стороне ладони проступили синие вены.
Роза не могла терпеть это.
- Пойдем, Скорпиус, - она впервые его назвала по имени, вообще хоть как-то назвала, - не надо здесь… Пойдем в комнату. Я на собрании все за тебя сделаю… - «Мерлин, Уизли, что ты лепечешь!» - Не надо так…
Она не умела утешать. Роза не знала, что говорить. Но на какое-то совершенно незаметное мгновение ей показалось, что он улыбнулся. Даже не улыбнулся, а лишь чуть приподнял уголки своих изумительно красивых губ.
В два шага Роза оказалась рядом с ним.
- Ты как? – она присела рядом, понимая всю нелепость ситуации – они не знали друг друга совершенно, они вообще не должны знать друг друга, они же враги!
- Ты теряла близких? – тихо спросил он, все так же, не поворачивая головы.
- Да… - неуверенно прошептала девушка, заглушая вопль души, подавляя воспоминания.
- А тебе когда-нибудь говорили, что тебя любят? – чуть хрипло, но уже громче сказал он, Скорпиус начинал собираться с мыслями.
- Да… мама…
- А мне нет. Она была мне матерью по фамилии, по имени, по отцу. Да как угодно… Но только не как мать. Черт побери, почему же мне так плохо?!
Скорпиус вскочил на ноги. Роза так дернулась от неожиданности, что чуть не упала на колени. Но вовремя удержалась.
- Она же твоя мама. Это нормально, - ошарашено шептала девушка.
- Это нормально… - повторил, словно зачарованный, Скорпиус. – Мне было хуже, когда умерла Цисси, а сейчас мне просто… пусто.
Неожиданно Малфой подал свою тонкую ладонь Розе, помогая ей подняться.
- Тебе нечего здесь делать, Уизли. Ни твои друзья, ни мои не простят нам эту сцену утешения, - к нему вернулся привычный язвительный тон, в глазах заблестели искорки жизни.
- Меня это не волнует, - решительно отрезала Роза.
- А что тебя тогда волнует? – Малфой прищурился.
Роза чуть не поперхнулась, было бы чем. В мгновение этот человек превратился в истинного слизеринца – едкий взгляд, чуть приподнятая в презрительной ухмылке губа, а в глазах такая тоска, что хочется подойти и обнять. Но вместо этого Роза гордо подняла голову и спокойно, насколько она могла, произнесла:
- Меня волнует лишь, то, что у моего коллеги горе, а я обязана, как товарищ помочь ему.
- Ты брось эти свои гриффиндорские замашки, Уизли, - пренебрежительно отозвался Скорпиус. – Я видел тебя в зале. У тебя на уме совсем не забота о товарище…
- Прекрати, - эти слова почему-то обидели девушку. Она только что переживала вместе с ним его же горе, а он так отнесся к этому.
Обида сильнее захлестнула Розу, когда она увидела, что к ним решительным шагом направляется красавица Кларисса. Ее взгляд, весь ее вид говорил о том, что если Роза не отойдет от ее ненаглядного Малфоя, то гриффиндорке не поздоровится. Однозначно.

На ступеньках Школы ее ждали брат и Лидо.
- Что это было? – строго спросил Хью.
Он всегда был очень бойким и решительным парнем. А сейчас его сестра дала ему хороший повод для взбучки. И это не смотря на то, что он младше Розы на два года.
- Ему плохо, - пробормотала Роза. В другой ситуации она бы послала братишку куда подальше. Но сейчас ей было до ужаса пусто в душе. Словно ее иллюзия длиною в жизнь разбилась о скалы. Словно и не существовало того самого Скорпиуса Малфоя, которому она писала тайные письма вот уже пять лет. Словно вместо ее принца пришло какое-то чудовище, злое, коварное, чужое…
- Роза! – Лидо схватила девушку за рукав как раз в тот момент, когда она уже становилась ногой мимо ступеньки. Роза чуть не упала на глазах у половины Слизерина. Но подруга вовремя ее остановила.
- Да, что же это с тобой? – уже намного тише спросила Лидо, из-под челки поглядывая на Хьюго, отошедшего к подбежавшему Ирвину. – Зачем ты вообще за ним пошла?
- Не знаю… Я видела, что ему плохо, вот и пошла, - стараясь унять в голосе дрожь обиды, бормотала Роза.
- Послушай, милосердная ты наша, - Лидо глубоко вздохнула – девушка была не по годам серьезна и рассудительна, - Хью чуть не разорвал Ирвина за то, что тот непристойно о тебе отозвался, наверное, из-за ревности, если бы не Альбус, то началась бы потасовка, и это среди учеников Гриффиндора! Ты представляешь, какого быка ты дразнишь в лице Ирвина Долгопупса? Он на тебя уже права заявил из-за слов твоего отца. Профессору Долгопупсу не понравится, если ты начнешь якшаться со слизеринцем…
- Да что ты такое говоришь? – Роза отвлеклась от собственной обиды, мигом переключившись на идиотское поведение друга, который тщетно лелеял надежду заполучить ее в качестве спутницы жизни. – Причем здесь профессор? Мерлин, ну наделал папочка…
- Посмотришь, какие еще страсти разгорятся, если вдруг слизеринец ответит тебе взаимностью, - заговорщитски произнесла Лидо и широко улыбнулась – к ним подходил хмурый Хьюго.
Роза не успела спросить, с чего она взяла, что у Розы есть какие-то чувства к Малфою? Неужели все так видно? Нет, она явно не в маму, умеющую держать лицо при плохой игре. Очевидно, сказывались папочкины гены…
Девушка посмотрела на часы и ойкнула – осталось всего три минуты до начала собрания.
Роза кинула взгляд на Скорпиуса, который жарко спорил о чем-то с Клариссой. Слизеринка неистово размахивала руками, видимо в очередном приступе истерики. Потом он холодно улыбнулся, а Забини отшатнулась так, словно он ее ударил. Роза почувствовала, как в груди что-то удовлетворенно заурчало. Не ей же одной страдать. Вот пусть и Кларисса помучается…
- Роза, собрание! – Хью потянул сестру за рукав.
- Иду… - девушка еще раз посмотрела на Скорпиуса.
Он уже стоял один, глядя в ее сторону. В его глазах читались злость и раздражение.
Розу передернуло.
«Что этот слизеринец со мной делает?» - мрачно прозвучали слова в ее голове.
Вдруг она увидела высокую фигуру, движущуюся в направлении Малфоя. Роза почему-то испугалась, это ведь был его отец – Драко Малфой, но лицо мужчины было таким бледным, таким уставшим, что, казалось, будто это сама смерть шагает к юноше.
Роза поспешно двинулась в сторону входа в замок. Но все же не удержалась и обернулась еще раз.
Сердце ее сжалось, дыхание снова перехватило… Мужчины смотрели друг другу в глаза несколько мгновений. А потом резко, без слов, обнялись. Розу поразило это горькое единение двух одиноких мужчин, потерявших мать и жену. Они должны были остаться одни, чтобы поговорить, чтобы утешить друг друга. Роза опять пожалела, что пошла за Скорпиусом.

К вечеру похолодало. В общей гостиной старост Школы горел камин. Перед ним, поджав под себя ноги, сидела, заплетая рыжие волосы в косу, Роза. Она смотрела в огонь, не моргая, задумавшись о чем-то своем, очень важном.
Роза устала за день так, как не уставала за все предыдущие шесть лет учебы в Хогвартсе. Она в одиночку целый день раздавала старостам факультетов указания по работе, записывала задания деканата для себя и Малфоя, она ведь обещала помочь. А еще эти мысли о том, что произошло утром, они вызвали адскую головную боль, которая сводила с ума. Весь день Хьюго дулся. Он ничего не спрашивал у сестры, но сам ничего понять не мог. Лидо тоже не задавала никаких вопросов. Только Ирвин умудрился поругаться с Розой из-за не переданного по его просьбе за обедом стакана с тыквенным соком. «И этого человека папа прочит мне в мужья?» - истерически взвизгнул внутренний голос девушки. Она понимала, что если он сейчас так себя ведет, то, что же будет дальше? О каком замужестве с Долгопупсом могла идти речь?
Роза невольно вспомнила профессора Невилла, который был частым гостем в их доме. Добрый, приятный мужчина, женатый на взбалмошной Ромильде Вейн. Теперь было понятно, в кого сынок уродился своим темпераментом и неспособностью держать язык за зубами. Неужели дядя Невилл мог подумать, что между Розой и Ирвином может быть что-то серьезное?
Роза улыбнулась, представляя, как Скорпиус и Ирвин делят между собой ее внимание – драка, обязательно по-магловски, на кулаках… Нет. До такого Скор точно не опустится даже в самых ее смелых мечтах. А ведь Ирвин был намного выше Малфоя. Почти на голову.
Дверь в комнату открылась. Вошел Малфой. Он был каким-то взлохмаченным, дерганным. Роза чуть повернула голову, чтобы увидеть его. Скорпиуса не было в Школе целый день. Он отлучался с отцом. Но все равно вернулся. А как же похороны?
Роза не стала ничего спрашивать. Она обратно повернулась к огню, пытаясь сделать вид, что ей все равно, что ее сердце не екнуло от одного взгляда на юношу.
Она чувствовала каждой клеточкой своего уставшего тела, что Скор прошел в свою спальню. Но потом вернулся и сел за ее спиной на маленьком двухместном диванчике. Роза чувствовала его колючий взгляд темно-серых глаз на своей спине. Она даже слышала стук его сердца, пробивающийся сквозь треск горящих поленьев.
- Ты устала? – от хриплого голоса слизеринца ее бросило в жар. Девушка невольно выгнула спину, чувствуя, как заныло в пояснице.
Роза ничего не смогла ответить Малфою – в горле застрял комок. Она целый день обижалась на него, сама не зная почему, а тут он пришел и все «испортил»… Просто спросил, не устала ли она. От неожиданности Роза потеряла дар речи. Вместо того, чтобы что-то ответить, она медленно двинула в его сторону свиток с его заданиями от деканата, которые она тщательно записала.
- Спасибо, - тихо сказал он и наклонился, чтобы поднять пергамент.
Розу обдало ароматом – легким, слегка терпким, но таким… будоражащим. Девушка прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями.
Теперь она понимала, что от иллюзий не осталось ни следа. Все теперь стало реальным – его запах, его тепло, его тело. Она была влюблена не в придуманного принца. Она была влюблена в того, кто сейчас сводил ее с ума одним своим присутствием. Она была влюблена в слизеринца, презрительно оттолкнувшего ее слова утешения, разговарившего с ней сейчас, как ни в чем не бывало, словно он не обидел ее сегодня.
- Не за что, - дрогнувшим голосом ответила Роза и поспешно удалилась в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.
К черту клаустрофобию, когда она даже в одной комнате не может находиться с этим человеком.
Резко рванув защелку окна и поранив палец о торчавшую проволоку, Роза заплакала.
День выдался слишком тяжелым.

Медный свет в конце тоннеля.

Первые десять лет маленький Скорпиус мечтал о том, что мама все-таки обратит на него внимание. Все это время мальчишка боролся с обидой, постоянно доказывая всем, что он на что-то способен и чего-то стоит. В семь лет, младший Малфой сел на коня, прогарцевал перед окнами спальни Астории, упал, но с гордостью поклонился случайно выглянувшей во двор матери. А потом, глотая слезы, мальчишка поплелся домой, где семейный целитель констатировал сломанное ребро и прописал постельный режим. Но даже в этом случае Скорпиус не удостоился внимания неприступной женщины. Все это время, пока мальчик мучился от боли, отец не отходил от его кровати, изредка сменяясь бабушкой Цисси, и то только для того, чтобы пойти умыться или что-нибудь перекусить.
Скорпиус уже тогда понял, что с мамой что-то не так. Но он не думал, что она сможет отречься от семьи так скоро. На десятилетие сына Астория забыла вернуться из Парижа, где отдыхала с подругой. Хотя, надо было отдать ей должное, в Школу она провожала Скорпиуса регулярно.
Теперь ее больше нет. Мама умерла… А Скорпиусу становилось страшно от того, что ему почти все равно. Почти. Но не совсем. Его больше огорчила реакция Уизли на то, что она прочла в газете. Ведь не заметить эту статью было невозможно. А еще его волновала репутация отца, которую он столько лет оправдывал перед магическим обществом, выплачивая своим здоровьем и силами за грехи своего отца. Ради них – ради сына и жены, которой не было дела ни до кого, кроме себя…
Как она могла так поступить с ними? Она никогда не была идеальной, но она же была его матерью! Неужели она не могла даже подумать о том, что она причинит своим поступком? Нет, врядли… Скорпиус давно перестал воспринимать эту женщину, как родного человека. Бабушка Цисси заменила ему мать. Отец каждый вечер, пока сын был маленьким, приходил и желал ему спокойной ночи. А Астория устраивала свою личную жизнь.
Мерлин, ну, почему все так сложно…
Тихий шорох отвлек его внимание, вырвав из воспоминаний. Девчонка молчала, а Скор просто смотрел на нее, наслаждаясь блеском ее глаз, нервным румянцем на щеках. Она была такой милой, как кошка, а потом перед его глазами неожиданно возник непрошеный образ Астории. Картинка была ужасной – он видел мать в крови, истерзанную, изломанную… А потом Роза заговорила. Скорпиусу показалось на мгновение, что она, как ангел, пришла спасти его от падения в пучину боли и безысходности…
Ему хотелось говорить с ней. Узнать о ней больше. Узнать, кто она, чем живет. Любит ли ее мать? Хотя, что это он? Ведь он каждый год видел умилительную сцену отправки детей Уизли в Школу. Гермиона Уизли радостно улыбалась, Роза искренне предвкушала удовольствие от учебы, ее братец всегда хохмил, а отец… Почему-то Рона Уизли Скорпиус помнил плохо.
Юноша говорил с ней. Он говорил, задавал вопросы, а она отвечала. По-детски искренне. Скорпиус даже забыл на какое-то время, что она гриффиндорка, ведь только они могли вот так взять и наплевать на все предрассудки и пойти за человеком, чтобы… Что? Скорпиуса осенило. Что эта девчонка делала сейчас рядом с ним? Ради чего она рисковала своей репутацией?
Задав свой вопрос, он понял, что для него никогда не будет ничего более важного, чем этот момент наивного замешательства. У девчонки Уизли опять зарделись щеки, в голубых глазах ангела заплясали дьявольские огоньки, а потом все исчезло. Роза приняла гордый вид. Установила стену между ними. Стену неприступности и отчужденности. А потом появилась Кларисса. Непонятливая, по-слизерински настырная, но по-пуффендуйски глупая.
Роза ушла, забрав с собой лучики света, играющие в ее рыжих, нет, медных, волосах. Оставив только холодную надменность черных глаз Забини.

- Что же ты с ней возишься? – Кларисса шипела, казалось, что еще чуть-чуть, и она перейдет на парселтанг. – Она бегает за тобой? Она тебе докучает? – не унималась Забини.
Скорпиус терпеливо молчал. У него всегда на всех хватало выдержки, наверное, именно поэтому он был так популярен на своем факультете – ни слова против, лишь взгляд, полный презрения и скуки. И, наверное, именно поэтому у Малфоя всегда было время уединиться в библиотеке с какой-нибудь интересной книгой, исподтишка поглядывая на симпатичную гриффиндорку. Она всегда ему нравилась…
- Ты меня слышишь? – взвизгнула Кларисса, дернув Скорпиуса за рукав.
- Послушай, - спокойно сказал слизеринец, - может, ты не понимаешь, но я бы хотел остаться один…
- Тогда почему эта выскочка Уизли вилась возле тебя? Я видела, как ты подавал ей руку… - Кларисса на мгновение замолкла, а потом, приложив пальцы к губам, прошептала: - Она тебе нравится… Тебе нравится эта сучка!
- Еще раз, - прошипел тихо Малфой, сверля эту дуру свирепым взглядом стальных глаз, - еще раз ты скажешь что-то подобное, неважно, о ком – о Уизли ли, о Поттерах, или о недоумках Гойле с Креббом, я испробую на тебе Непростительное заклятие. Ты поняла?
Кларисса отшатнулась.
- Ты поняла меня? – повторил вопрос Скорпиус, понимая, что еще чуть-чуть, и он действительно ей что-нибудь сделает.
Кларисса убежала вся в слезах. А Скорпиуса опять грызло чувство вины. Он ведь мог и поделикатней с ней справиться. Но ее истерики… А еще то, как она назвала Уизли, не могло сойти ей с рук. Что-то очень сильное, что-то очень мощное заставляло его желать Розе Уизли добра, оберегать ее, просто смотреть на нее, на то, как она двигается, как она смотрит на него…
- Скорпиус? – знакомый голос вернул Малфоя к реальности.
Отец.
Боль и отчаяние опять вернулись.

Они говорили очень долго. Малфой-старший говорил о том, что произошло, говорил правду, не таясь. Он даже сказал, что его пытались обвинить в убийстве, но сразу же оговорился, что это скорее всего было предположение.
Отец водил Скорпиуса по поляне перед Хогвартсом, объясняя ему причины, того, что ему нельзя сейчас домой. Он говорил, что сейчас вся семья Малфоев может подвергнуться опасности, потому что мракоборцы не знают пока, откуда ждать удара, а в том, что он последует, они не сомневались.
А потом Драко Малфой спокойно произнес:
- Твоя мать ушла с шумом, но не так красиво, как хотела бы. Я уверен, что ее убили…
Скорпиус удивленно взглянул на отца.
- А когда мы сможем ее похоронить? – сын не хотел, чтобы что-то осталось недосказанным.
- Как только Грейнджер даст санкцию на выдачу тела, - пиная камушек, изрек Малфой-старший.
- Грейнджер? – удивился Скор. – Это мать Розы Уизли?
- Она самая, - что-то странное промелькнуло на лице отца, словно он вспомнил о чем-то приятном, но вроде вовремя одумался и принял тоже невозмутимое выражение лица. – Ты знаешь Розу?
- Ты спрашиваешь это для чего? – прищурился Скор. – Как-то нелогично было бы ее не знать, отец. Она же староста вместе со мной.
- Удивительные люди эти гриффиндорцы, правда? – неожиданно сказал Драко.
- Что в них удивительного? – Скор и без отца знал, что Роза удивительная. Но ему-то какое дело? Отец-то что хочет этим сказать?
- Грейнджер с такой прытью взялась за это дело, как молодая. Неужто она до сих пор не может отойти после того шума?
- Ты о шуме, поднятом Люциусом? – осторожно спросил сын.
- Да уж, - покачал головой Драко. – Мы тогда только на ноги вставать начали, молодые, сильные, Грейнджер такого успеха добилась, одна, своим умом! А отец ее так…
Малфой замолчал.
- Почему ты это все говоришь?
- Потому что только Грейнджер и Поттер смогут докопаться до истины. Они обладают безупречным даром ищеек. Однажды они раскрыли такую тайну, что ни один смертный в здравом уме ни за что не сделал бы. А им было всего по семнадцать, - Драко опять задумался.
Скорпиус невольно улыбнулся. Роза – дочь выдающейся Гермионы Грейнджер, женщины-легенды. Она такая же сильная. Это он знал наверняка.
Юноше стало так тепло на душе. Так сладко, что он не переставал улыбаться еще какое-то время. Просто шел рядом с отцом, молчал и думал о рыжеволосой фее по имени Роза.

- Твоя мать была странной женщиной, но умной. Мы в свое время заключили с ней некий пакт – она рожает мне наследника, я не трогаю ее, выплачиваю ей дотацию, но она продолжает жить в Малфой-Меноре, - хрипло говорил отец. Они шли теперь по людной улице Хогсмида, решив не привлекать к себе лишнего внимания обитателей Хогвартса. Макгонагалл разрешила Скорпиусу уйти на день, чтобы провести его с отцом. Эта суровая женщина была настолько же лояльна, как жестка. – Чужая женщина для мужа и сына, оставила нам такое наследие…
Скорпиус выслушал историю отца о таинственной шкатулке. Всего три дня прошло, как умерла бабушка, а как все изменилось!
- Не возвращайся в дом, сын мой, - Драко уже устал, целый день на ногах – шутка ли для сорокалетнего мужчины? Хотя его физической подготовке мог позавидовать любой. Драко был умелым фехтовальщиком и наездником, чему успешно обучил сына. Но не только день на ногах так утомил его, он устал морально. – Мало ли, Грейнджер права, а вдруг что-то с тобой произойдет?
- Пап, - Скорпиус остановился и почему-то оглянулся на виднеющуюся за высоким холмом школу, словно его там кто-то ждал, - почему ты миссис Уизли Грейнджер называешь?
- Да не могу я привыкнуть к тому, что она вышла замуж за этого болвана Рональда Уизли, - хмуро произнес Драко.
- А за кого она должна была тогда выйти? – усмехнулся Скор, его удивляла реакция отца.
- Да хотя бы за Поттера! – воскликнул Малфой-старший. – А вообще, лучше бы она тогда вышла за Крама. Он был от нее без ума, это точно. Зато знаменитый, сильный, не то, что этот Уизли-Висли…
- А почему тебя это так волнует? – тихо спросил Скорпиус.
- Она меня вовсе не волнует, сын, хватит об этом! – поспешно свернул разговор Драко и посмотрел на золотые часы на цепочке.
- Мне пора, Скор, - отец хлопнул его по плечу, - я хочу еще попасть в Министерство, пока меня не прикрыли.
- Работа?
- И работа тоже. Скор, - Драко остановился и посмотрел на сына, - ты не похож на мать, это точно. Ты скорее похож на Нарциссу Блек. Гордись этим. А о матери не грусти. Она сама выбрала себе такую судьбу.

Промозглый ветер вперемешку с дождем забивался под полы мантии, развевая ее, создавая ненужные сквозняки. Скорпиус не столько замерз, сколько продрог – вроде не холодно, но трясет так, что зубы стучат.
В Школе было теплее. Уже поднимаясь в комнату старост, он понял, что Уизли разожгла камин – в коридоре пахло костром, лесом и чем-то очень теплым. Это настраивало на позитивный лад. Только сейчас он вспомнил, что обидел девчонку утром, когда она ринулась вслед за ним, чтобы поддержать, хотя бы «как товарища».
Но Скор не умел просить прощения. Он всегда был послушным, поэтому перед отцом и бабушкой голову ему преклонять не приходилось. Друзей у него никогда не было, не потому, что с ним никто не хотел дружить, как раз наоборот, Скорпиус держал всех на расстоянии. Было всего два человека, которые были хоть немного приближены к Малфою-младшему, это Крэбб, кузен погибшего больше двадцати лет назад в войне друга отца, и Гойл – толстый тупой, но очень послушный болван. Но и на них нельзя было положиться. Они оба были без ума от Клариссы, которая могла выведать у них все возможные ходы и выходы, а она как раз таки и была самым нежеланным человеком в его компании, если это можно было так назвать.
Открыв дверь, Скор остановился – Роза, такая маленькая, но такая яркая, сидела напротив огня и медленно перебирала пальцами свои волосы. От этой картины у юноши перехватило дыхание, внизу живота затянулся тугой узел – знакомое, но крайне неприятное чувство. Скор поспешил уйти в свою комнату, где немного отдышался. Перед глазами стоял ее точеный профиль с чуть вздернутым носиком и полноватыми губами.
- Возьми себя в руки! – яростно прошипел Скорпиус и глубоко вздохнул.

Она ушла. В свою спальню. Буквально сорвалась с места, даже не дав ему объяснить, что ему не сладко, что для него вызванные ею чувства новы, что он их боится. Роза так выгнулась, когда он наклонился, что он заметил даже, как она прикрыла глаза. Что с ней? А потом она ушла…
За дверью ее комнаты послышался шум. Наверняка она пыталась вновь открыть окно, но не смогла, потому что вслед за стуком послышался громкий всхлип.
Скорпиус подошел к ее комнате и постучал в дверь.
- Уизли?
В ответ абсолютная тишина.
- Роза, - ему понравилось произносить ее имя, оно было каким-то очень легким, скорее эфирным.
Опять тишина.
- Роза, я не шучу. Твоя клаустрофобия – это серьезно. Мне тут параноиков с приступами не хватало, - Скор прикусил язык, понимая, что она не слизеринка, она врядли привыкла к такому общению.
Дверь резко распахнулась, и юноша увидел заплаканное лицо Уизли.
- Окно…
- Я уже понял, - ободряюще улыбнулся он и молча прошел в комнату.
Они долго возились с защелкой. А потом Скорпиус рассмеялся, обозвав себя «оконным героем», что вызвало ответную усмешку девушки.
И мир посветлел. И стало легко и свободно. И ушли на второй план проблемы и беды, потому что в ясных глазах рыжеволосой феи опять появился задорный огонек, такой дорогой и такой важный, что хотелось дышать, смотреть и думать.
Вдыхать, видеть и понимать…

Безымянный дьявол.

- Она не была богиней! – громко сказала Гермиона и тяжело бросила толстый фолиант на стол.
Поднялась пыль, Гарри закашлялся.
- Ты чего так шумишь? – он протер очки и посмотрел на подругу.
- Пандора не была богиней. Она была реальным лицом, дочерью греческого царя, которой на свадьбу отец подарил шкатулку с какой-то семейной реликвией, но Пандора ее открыла, проигнорировав наказ отца. Это реальная история, Гарри.
- Прости, конечно, Гермиона, но какое отношение эта история может иметь к нашему делу?
- Ты что, не понимаешь совсем? – женщина устало опустилась на стул, сняла очки и потерла переносицу. – По этой истории мы может отследить передвижение артефакта. Кто наследовал, что происходило? Мы сможем вычислить все степени опасности. Все последствия… Нам надо узнать, кто стоит за смертью Астории Малфой.
- Да это работы лет на сто, - пробормотал Гарри.
- Чуть меньше, если мы подключим самого Малфоя. Он ведь историк? Пусть практикуется, это в его же интересах, - Гермиона небрежно пожала плечами.
- Нам никто спасибо не скажет, если мы привлечем подозреваемого, - Гарри прищурился, глядя на начальницу.
- Спасибо, может, и не скажут – мы ни от кого благодарности не ждем. А вот значительно ускорим процесс – это факт. Пойми, Гарри, самим фактом убийства могут заняться твои мракоборцы. А вот с угрозой человечеству мне без тебя не справиться, - Гермиона вздохнула. - Где сейчас Малфой?
- В Министерстве, - с сомнением произнес Поттер. Ему не очень нравилась эта затея.
- Прекрасно, - внезапно улыбнувшись, сказала Гермиона и громко хлопнула в ладоши.
В эту же секунду в кабинете появился маленький эльф.
- Сессиль, будь любезна, милая, найди мистера Малфоя и передай ему, что он обязан срочно явиться в мой кабинет.
- Будет сделано, миссис Уизли, - эльфийка чуть поклонилась и исчезла.
- У тебя работает домовой эльф? – Гарри даже привстал от удивления. – У тебя рабо…
- Я плачу ей деньги, Поттер! – раздраженно фыркнула Гермиона. – Сессиль сама пришла ко мне. Я решила ей помочь.
- И давно она у тебя работает? – лицо Гарри расплылось в улыбке – его забавляло смущение некогда ярой сторонницы свободных эльфов.
- Лет пять, если я не ошибаюсь, - пробормотала женщина.
В дверь постучали. Гермиона невольно поправила выбившийся из прически локон и надела очки.
В кабинет вошел Драко Малфой.
Теперь он был как всегда элегантным и собранным. Волосы были убраны назад, открывая лицо, отчего его серые глаза казались почти черными. Морщинки и те были какими-то аристократическими, отметила про себя Гермиона, - ровными, почти незаметными, придающими выражению лица некую мудрость, задумчивость…
- Вызывали? – голос Малфоя не изменился – такой же сипловатый, бархатный.
Гермиона в первый раз и не заметила, что двадцать с лишним лет, словно прошли мимо этого человека. Он оставался все тем же Малфоем, только умудренный опытом.
- Нам нужна будет твоя помощь, - безапелляционно заявила волшебница и в упор посмотрела на вновь прибывшего своим коронным взглядом, от которого у ее подчиненных стыла в жилах кровь. – Дело в том, что история с этой шкатулкой уводит нас глубоко в древность, а на такие «прогулки» лично у меня нет никого времени, - Гермиона лукавила: времени у нее теперь было хоть отбавляй – Рон так и не объявился. Гермионе было очень больно и одиноко, спасение она нашла в деле Малфоя. – Поэтому предлагаем тебе взаимовыгодное сотрудничество. Мы не предъявляем тебе никаких обвинений, а ты помогаешь нам в поисках информации, договорились?
Малфой смерил женщину долгим надменным взглядом.
- Вы считаете, что у меня больше нет других дел? – он перевел взгляд на Поттера.
- Да, - почти весело произнесла Гермиона, - именно так мы и считаем!

- Что с Асторией? – тихо спросил Драко после того, как сверка одной пачки документов и архивных списков была закончена.
- Доктор Мракман еще не закончил. По нашей просьбе он проверяет все тщательней обычного. С нами волшебниками возни больше, я так понимаю, - Гермиона отложила очередную кипу бумаг и достала другую.
Ей было неуютно в одном кабинете с этим человеком, но спасало то, что время было не очень позднее, и Гарри еще не ушел домой. Самой Гермионе идти было не к кому, она не собиралась отдыхать, пока были силы.
- Что он ищет? – Малфой посмотрел на женщину.
- Мракман? – Малфой ответ лишь кивнул. - Он ищет все, что не как у людей, - хмыкнула Гермиона. – Следы от ударов, от удушения – это физиологические травмы, которые встречаются среди маглов, поэтому они особенно заметны, учитывая обстоятельства. А вот внезапная остановка сердца, внутренние повреждения без видимых причин – это уже однозначное применение магии, а значит и убийство, потому что просто выброситься из окна, а потом его же починить, простите, нелегкая задача.
Гермиона все это говорила очень будничным тоном. Она старалась не выдать своего волнения. Дело оказалось действительно резонансным. Сам министр Великобритании заинтересовался расследованием, прислав Гермионе записку с пожеланием скорейшего раскрытия преступления. Малфой был на хорошем счету.
- Почему вы так заинтересованы? – Малфой чуть наклонился и нахмурил лицо.
Гермиона и Гарри переглянулись.
- Малфой, - вступил в разговор Поттер, - не думай, пожалуйста, что нас интересуешь именно ты. Не обольщайся, - Поттер встал и подошел к окну. Он достал из портсигара тоненький цилиндр и подкурил. – Но ты тоже не чужой человек, а такое дело – это очень опасное дело. Смерть твоей жены – это одно. А вот потенциальная угроза миру – это другое.
- Согласен, - мрачно кивнул Драко.
- Карла Файрхарт… - неожиданно сказала Гермиона.
Гарри подошел к подруге и из-за ее плеча заглянул в бумагу, которую та держала в руке.
- Пока вы беседовали, я кое-что нашла. Вот, посмотрите: «Карла Файрхарт объявила поиск семейной реликвии за солидное вознаграждение. Это реликвией является «Шкатулка Пандоры», год…
- Какой год? – Малфой, похоже, заинтересовался.
- Господи, год 1822. Давно это было, - плечи Гермионы опустились.
- Ну, и что? Можно найти ее родственников.
- Можно. И нужно, - Гермиона встала.
- Ты куда? – Поттер взял свою мантию.
- В Архив. Вы со мной?
- Ну, - Поттер взглянул на Малфоя, тот покачал головой. – У тебя есть дела поважнее? – Малфой кивнул. – Тогда, иду только я.
- Вперед, - Гермиона выпустила из кабинета мужчин, закрыла дверь легким взмахом руки и пошла по узкому темному коридору здания Министерства.
Малфой прошел с ними два пролета и, сухо попрощавшись, повернул в сторону Атриума.

- Пандора, дочь Эрехтея, успела родить двух сыновей, - быстро говорила Гермиона, когда они с Гарри проходили по лабиринту Архива. – Их имена Петриус и Влади. Если отталкиваться от этих имен, можно кое-что раскопать.
- Ты собираешься делать это самостоятельно?
- Не сходи с ума, Гарри. Половина Министерства сделает по моей просьбе все, что угодно.
- Постой, - Поттер ухватил подругу за руку. – Что с тобой происходит?
- А что такое? – Гермиона, сделала вид, что сильно удивилась, хотя она и ждала этого вопроса.
- Ничего, Гермиона, где Рон? – Поттер заглядывал в лицо подруги.
- Нет Рона, - неожиданно хриплым голосом произнесла женщина.
Гермиона не хотела говорить на эту тему. Но и не могла молчать. Гарри так печально смотрел ей в глаза…
- Что значит – нет Рона?
- Он уехал в командировку с Джорджем, но не вернулся, - увидев напряженный взгляд друга, Гермиона быстро добавила: - Нет, это не то, что ты подумал. С ним все в порядке, наверное… Джордж не говорит мне, что произошло. Сказал только, что Рон потом сам все объяснит.
- Господи… Да, что же это на него нашло? – прошептал Гарри.
- Ничего не нашло. Все это оказалось настолько предопределенным, что последние десять лет я жила и думала, когда же наступит конец, черт его побери! – Гермиона срывалась. Слезы подступали к горлу, давили, мешая говорить. – А теперь он наступил. А я не знаю, что делать… Что я детям скажу? – женщина горько взглянула на друга.
- Поверь, дорогая, - Гарри приобнял ее за плечи, прижимая к себе, - твои дети как раз таки все поймут. А вот мои бы не поняли…
- Ты?.. – Гермиона не поняла. Она подумала, что у Гарри появлялись такие же мысли в отношении Джинни.
- Нет! – Поттер замахал руками, весело улыбаясь. – Просто Роза и Хью очень похожи на тебя своей рассудительностью, добротой и всепрощением, в то время как мои дети врядли бы поняли меня.
- А Джеймс? – Гермиона всегда считала старшего сына Поттеров очень серьезным. Он, благодаря своему упорству и ответственности, стал лучшим игроком прошлого года в Национальной сборной по квиддичу.
- Джеймс первый бы кинул в меня Авадой, поверь. Он души в Джинни не чает!
- Он так похож на тебя, - грустно вздохнула Гермиона. – Пойдем? У нас море работы.
- Абсолютно согласен! – радуясь, что смог поднять настроение подруге, ответил Гарри.

Он не спал вот уже три ночи. Перед его глазами постоянно возникал один и тот же образ из прошлого.
Маленькая, хрупкая девушка, скорчившись на полу, стискивая от адской боли зубы, с мольбой смотрела ему в глаза. Она не кричала. Она просто судорожно сжимала кулаки, понимая, что криками только распалит азарт сумасшедшей мучительницы. Страшная картина дополнялась воспоминаниями трехдневной давности. Усталость граничила с отчаянием. Страх за сына вызывал физическую боль, похожую на испытанную когда-то.
Все смешалось.
Удивительно, но общество Грейнджер подогревало его интерес к сотрудничеству. Раньше он бы никогда не согласился помогать Поттеру и его команде. А сейчас все по-другому. Он помогает Грейнджер, хотя понимает, что она та самая грязнокровка, что она… Это она смотрела на него своими карими глазами, молча умоляя помочь. Это она, скорчившись на полу под заклинанием Беллатрисы, промолчала и не выдала друзей. Это она сейчас с таким рвением взялась за его дело. Это она не уничтожила окончательно Люциуса Малфоя, хотя у нее были шансы.
Драко встал с постели.
В огромное витражное окно грустно улыбалась полная луна. На дворе стоял удивительно теплый сентябрь. Дождей почти не было.
Скорпиус почти не писал. Он не интересовался тем, как обстоят дела с похоронами матери. Тело еще не выдали, но сын, похоже, справился с болью. Его записки, присланные Честером, были полны энтузиазма. Сын рассказывал, что он замечательно справляется с обязанностями старосты школы. Скор был доволен своим положением. Что-то помогало ему жить там, в Хогвартсе. Или кто-то?..
Стряхнув с себя остатки дремы, Драко прошелся по своей комнате.
Осталось совсем чуть-чуть. Грейнджер все сделает. Все найдет.
На самом деле Малфою было абсолютно все равно, что там угрожало миру, а что нет. Его больше всего волновало то, что кажет Скор, если дело не будет раскрыто. Как он отнесется к тому, что его мать убили, а убийцу не нашли?
Скорпиус. Его надежда. Нарцисса была абсолютно права. Удивительный молодой человек вырос из болезненного мальчишки, который тяготился невниманием со стороны матери, боялся деда, но очень любил и уважал своего отца. Никогда Драко не думал, что у него может вырасти такой сын – добрый, что очень странно, учитывая атмосферу в Малфой-Меноре в первые десять лет; Скорпиус был честным - тоже не свойственное Малфоям качество. Например, Драко лгать учили с пеленок, Люциус этим лично занимался. А еще Скор был очень сдержанным, храбрым и… справедливым. Нет, черт побери, какой же он слизеринец? Да он гриффиндорец чистой воды!
Малфой засмеялся. Искренне, до слез. Никогда ничего более нелепого в его светлую голову прийти не могло. Но вот то, что мальчик общается с дочерью Грейнджер – настораживало. Ведь Драко видел, как Скор подавал руку девчонке. Как Кларисса закатила истерику. Но не стал вмешиваться, понимая, что его рассудительный сын сам все решит. Но дружба с Уизли… Она удивляла. Скор всегда довольно презрительно отзывался о гриффиндорцах. Особенно его раздражал Ирвин Долгопупс. Причин Малфой-старший не знал, но сын частенько не очень лестно о нем отзывался.
Но сын никогда ничего не говорил о Уизли и Поттерах. Словно они, столько проучась бок о бок, вообще не знали о существовании друг друга.
Драко Малфой разжег камин. Он сел в большое кресло, кутаясь в теплый халат, прячась от предрассветной прохлады и сырости. Взгляд мужчины упал на старинный гобелен над камином. На нем была изображена сцена изгнания из Эдема. Драко вглядывался в рисунок, пытаясь отвлечься от мрачноватых мыслей о смерти жены, от воспоминаний об измученной Грейнджер. Вдруг его внимание кое-что привлекло. Нарисованная на гобелене Ева держала в руках яблоко, предмет искушения дьяволом, имя которого Малфой не знал. Хотя обладал достаточными историческими сведениями. А на заднем плане картинки был изображен тот самый змей…
Яблоко познания… Малфой где-то слышал, что Яблоко познания было надежно спрятано еще в древние времена. А что, если Шкатулка Пандоры и Яблоко как-то связаны? Ведь эти артефакты были сильными магическими элементами.
Можно сказать первородными…

Ангел в маске дьявола.

Роза сидела перед камином на мягком коврике, поджав под себя ноги. Ей впервые не хотелось думать, и уж тем более писать эссе по зельям. Она просто смотрела перед собой, размышляя о том, как тепло ей сейчас, как хорошо, как сказочно.
- У тебя что-то не получается? – спокойный голос Скорпиуса смутил девушку.
Она еще не привыкла к тому, что они могут вот так запросто разговаривать. Как друзья.
- Нет, все в порядке, - улыбнулась Роза, - просто задумалась.
- О том, что завтра нам предстоит представить отчет о проделанной работе профессору Кельну? Радости мало, - хмыкнул Скор и углубился в чтение каких-то схем.
Роза лишь покачала головой и опять взялась за перо и пергамент.
Их отношения, если то, что происходило между ними, вообще можно было назвать отношениями, были странными и необычными. Они приветливо улыбались друг другу по утрам, вечером вместе готовились к занятиям и собраниям, потом желали спокойной ночи и удалялись в свои опочивальни. А вот днем все становилось иначе. Они вели себя друг с другом очень сдержанно, старались держаться друг от друга подальше. Ни гриффиндорцы, ни слизеринцы не могли открыто заявить о предательстве со стороны своих однокашников. Эти факультеты вообще редко пересекались в Школе. Уже больше двадцати лет прошло с тех пор, как директор Макгонагалл отменила совместные занятия этих факультетов, чтобы лишний раз не провоцировать конфликты среди учеников. Только один предмет был удостоен чести принимать сильнейшие факультеты одновременно – занятие по Трансфигурации, который преподавала сама Директор.
В Большом зале на завтраках и обедах молодые люди лишь вежливо кивали друг другу, садясь на свои постоянные места. Стоило Розе поднять глаза, как она встречалась взглядом с Малфоем. Настроение сразу поднималось, хотелось работать, учиться, вообще что-то делать.
И вот опять вечер. И опять они вместе готовятся к завтрашнему дню. И опять молчат, лишь изредка что-то подсказывая друг другу.
Наконец, Скорпиус встал и сложил книги в стопку.
- Спокойной ночи, - тихо сказал он и прошел к своей комнате.
Малфой остановился у двери, чтобы дождаться ответа.
- Спокойной ночи, - так же тихо ответила Роза и слегка махнула рукой.
Еще один их тайный ритуал. Ни один из них не уходил без пожелания спокойной ночи.

Душа пела. Она пела такие песни, которые можно было услышать только в Опере Нимф, куда водила их с Хьюго мама.
Роза лежала на широкой кровати и смотрела в потолок. Было так тихо, что казалось, было слышно биение ее сердца. Окно было открыто, благо, на улице тепло. Но зимой придется что-то делать, что-то решать. Ведь не будет же она спать с открытой дверью…
Почему-то эта мысль показалась Розе очень заманчивой. А что, если их отношения достигнут такого уровня развития, что они уже не будут таиться друг от друга? Будут ходить друг к другу в гости. А может быть, Скорпиус ее поцелует?.. Она ведь ему нравилась – это было видно. Он всегда был такой важный, такой сдержанный, но улыбался он только ей, никому больше. Даже Клариссе. Девушка почувствовала маленький укол в груди. Что это? Ревность?
Роза горько усмехнулась. Она была влюблена. Это было очевидно. И это было волшебно…
Вдруг девушка услышала странный звук - жутковатая гармония гула и шелеста. Что бы это могло быть в такое время?
Роза вскочила с кровати и выглянула в окно. Огромный филин приземлился на жердочку, прибитую к раме соседней комнаты. Из окна высунулась рука.
Девушка заметила, что плечо юноши было оголено. Розу бросило в жар. Она представила, что Скор уже разделся, чтобы лечь, но тут «нагрянуло» послание отца, ведь в том, что это был старый Честер, Роза не сомневалась, она видела эту птицу несколько раз. Интересно, подумалось гриффиндорке, а Малфой спит раздетый или в пижаме, как она? Роза хихикнула и опять упала на кровать.
Неопределенность в странной дружбе со слизеринцем для Розы была тем, о чем она и не мечтала на протяжении шести лет. Первый взгляд, первый кивок, все это ограничило их общение таинственной волнующей связью. Не было напряжения, была мечта. Не было обязательств, были лишь минуты ожидания в библиотеке и Большом зале.
Сейчас Роза могла с уверенностью сказать, что Скорпиус был красив. По-настоящему. Он был прекрасен в своем истинном аристократизме, манерности, холодности, иногда и отчужденности. Это привлекало, хотя должно было отталкивать. Скорпиус был магнитом, притягивающим противоположный заряд.
В дверь постучали. Это вырвало Розу из плена сладостных раздумий. Сердце екнуло. Девушка представила себе его голый торс, чуть взлохмаченные светлые волосы, горящий взгляд…
- Роза, открой, пожалуйста, мне надо с тобой поговорить, - решительно произнес Малфой.
Девушка спрыгнула с кровати, взглянула на себя в зеркало, заправила рыжий локон за ухо и подошла к двери. Глубоко вздохнув, понимая, что любой вид слизеринца может сейчас довести ее до обморока, Роза повернула ручку.
- Что-то срочное? – девушка уже многое поняла, глядя на зажатый в руке маленький свиток.
- Да, надо поговорить, - быстро сказал Скорпиус и вошел в комнату.
Он, недолго думая, уселся на широкую кровать и жестом пригласил Розу сделать то же самое.
Роза успела разглядеть под шелковым красным халатом тонкие пижамные штаны. Значит, Малфой спит с голым торсом…
- Роза? – Скорпиус прищурился.
Девушка покраснела. Она никак не могла перестать думать о нем.
- Ты в курсе, что твоя мать расследует дело моего отца? – с ходу заявил Малфой.
- Да, мне говорил Хью, - кивнула Роза.
- А он-то откуда знает? – удивился Скорпиус.
- Он все всегда про всех знает, - улыбнулась девушка и присела на край кровати как раз напротив слизеринца. – Талант у брата такой.
- Прекрасно, - пробурчал Малфой, - в таком случае ты должна быть в курсе подробностей.
- А вот тут ты ошибаешься, я не просвещена, - неопределенно пожав плечами, тихо произнесла Роза.
- Тогда просвещу тебя я, - широко улыбнулся Малфой и устроился на кровати поудобней.
- Вперед, - с энтузиазмом ответила Роза и тоже устроилась на кровати с комфортом.

- Ты хоть примерно представляешь, о чем я говорю? – Скорпиус заглядывал задумавшейся девушке в глаза в ожидании ответа.
Но Роза молчала. Поток информации был невелик, но очень емок. Ей хватило бы и минуты, чтобы разобраться во всех тонкостях этого дела, если бы не присутствие слизеринца. Она не могла поймать мысль, которая так нагло, так предательски уводила девушку к размышлениям о цвете глаз Скорпиуса, о его запахе, от которого кружилась голова, и немело горло.
- Ты что, спишь? – Малфой щелкнул пальцами у нее перед носом.
- Да, какое там! С тобой уснешь! – раздраженно фыркнула Роза и опять смутилась. Что она, черт побери, говорит?
- Ты слышала об этих артефактах?
- Конечно, Малфой! Ты что, Историю Магии не изучаешь? – у Розы по этому предмету на СОВ была поставлена высшая оценка. – И Шкатулка, хотя ее всегда называли Ларцом Пандоры и Яблоко познания – первые древние магические символы. В то время, как Ларец просто хранил в себе определенную тайну и защищал своей магией обладателя этого предмета, Яблоко познания было мощнейшим катализатором Темного волшебства, - почти процитировала Роза учебник за шестой курс.
- Как они могут быть связаны между собой? – Малфой все еще сжимал в руке пергамент. Он нервничал.
- Ну, конечно, прямой связи нет и быть не может, это факт. А вот, как реликвии, как необходимый атрибут какого-то действия – это сильнейшее волшебство, - Роза поджала колени к подбородку и сосредоточила взгляд на пустом окне.
Ее мысли медленно, но верно приводились в порядок. Теперь она вполне могла адекватно реагировать, видимо, она привыкала к столь близкому присутствию Скорпиуса.
- На, посмотри, - Малфой протянул девушке смятый кусочек пергамента, - это записка от отца. Он сегодня что-то нашел, но не может продолжать поиски, потому что Министерство ему на пятки наступает. Мало того, что Грейнджер… О, прости, миссис Уизли затаскала его по архивам в поисках наследников той самой Пандоры, так еще и работы у отца валом. Поможешь? – вот так спокойно, вот так просто Малфой попросил о помощи гриффиндорку.
Роза даже кашлянула от удивления.
- Тебе больше некому помочь? – осторожно спросила она. Роза не верила в это.
- Врядли Кларисса обладает такими же знаниями, - пожал плечами Скорпиус, но взгляда не отвел, наоборот, сосредотачиваясь на ее переносице, гипнотизировал, увлекал. – Тем более никому со Слизерина я довериться не могу.
- Почему?..
- Во-первых, моя семья для них - эталон. Если они начнут узнавать такие подробности, как возможное наличие родового проклятия, которое теперь нависло над нами не без участия моей бедной матушки, как я понимаю, то репутации отца, а значит и моей придет конец. В наше время удержать власть в руках адекватного чистокровного волшебника стало еще труднее, чем в былые времена молодости моего отца. А во-вторых, и, надеюсь, я не ошибаюсь, я считаю, что тебе можно доверять.
Малфой выпалил все это практически на одном дыхании. Он откинулся на спинку кровати и скрестил руки на груди.
- Очень интересное наблюдение, мой друг, - от возмущения Роза встала и подошла к окну, откуда дул прохладный ветерок сентябрьской ночи. – Но скажи, пожалуйста, если тебя это не затруднит, - Роза язвительно прищурила глаза, - откуда такая уверенность в том, что я тебя не предам?
- Загибай пальцы, - хохотнул Скорпиус. – Нет, я думаю, хватит и двух. Первое – ты с Гриффиндора, это говорит о многом. – Роза не могла не согласиться. Принадлежность к тому или иному факультету накладывала свой отпечаток на характер. За редким исключением, конечно. – Второе - мне кажется, я тебе нравлюсь! – весело воскликнул Малфой и наклонился вперед, чтобы получше разглядеть реакцию девушки.
- Ух, ты! Какой умный! – Роза даже подошла ближе, чтобы взглянуть в лицо этому наглецу. – Ты точно учишься не на Когтевране? Там самых умных собрали!
- Нет, на Когтевране с моими амбициями делать нечего, тем более я не умный, как ты заметила, хотя огромное спасибо за комплимент, я всегда вижу то, что мне необходимо знать, - тихо добавил Скорпиус и замолчал.
- Я так понимаю, ты хочешь мне нравиться? – обескуражено прошептала Роза.
Она и не поняла сначала смысл сказанных им слов. А когда до нее начало доходить, девушка почувствовала, как у нее подогнулись колени.
- Если честно, - Скорпиус глубоко вздохнул, - то ты мне кажешься единственным нормальным человеком во всем Хогвартсе. Это наблюдение длиною в пять лет. Неужели ты думаешь, что я не видел, как ты на меня смотрела? – он вовремя заметил, что смутил Розу и добавил: - Но ведь и я не сильно скрывал свою заинтересованность…
- Зачем ты все это говоришь? – Роза не могла отвести взгляд. Она притихла, чувствуя себя кроликом, которого загнал в угол огромный удав.
- Да потому, что мне нужен союзник в этой чертовой огромной Школе, где даже на собственном факультете пытаются подставить! – Малфой вскочил и подошел к девушке.
- У нас этого нет, - прошептала Роза.
- Гриффиндор вообще не от мира сего, как я погляжу. Зато на Слизерине этого «добра» навалом, - Скорпиус опустил плечи.
- Тогда, как ты оказался на этом факультете?
- Мне предоставили выбор. Я его сделал. Не жалел… до сегодняшнего дня.
- Мрачно…
- Не то слово.
Роза уже успела собраться с мыслями.
- Я так понимаю, мы разобрались в симпатиях? – слизеринец кивнул в ответ. – В таком случае я предлагаю помощь. Ничего личного, Малфой. Товарищи обязаны друг другу помогать.
- А как же иначе? – едко заметил Скорпиус и улыбнулся.

- Что нам надо выяснить в первую очередь?
Роза и Скорпиус сидели напротив полыхающего камина в общей гостиной для старост, обложенные со всех сторон учебниками по Истории Магии.
- Я так понимаю, что наследниками твоя мать занимается очень плотно потому, что ей необходимо найти убийцу моей матери, - Роза заметила, как тень пробежала по лицу юноши. – Также она исследует потенциал опасности артефактов. Мы же возьмемся за их изучение, каждого в отдельности. Где мы сможем раздобыть более полную информацию? Правильно, в закрытой секции библиотеки, которая для нас доступна, правда, частично. Но мы у Макгонагалл на хорошем счету, поэтому с доступом у нас проблем возникнуть не должно. Я возьму на себя Шкатулку, или Ларец, как ты там его назвала. А ты посмотри, что ты сможешь найти по Яблоку.
Роза внимала каждому слову, произнесенному слизеринцем. Он говорил так слаженно, так четко, что создавалось впечатление, что он обдумывал все это не меньше недели. Но ведь письмо пришло всего несколько часов назад…
- Кстати, ты не думаешь, что нам на сегодня пора закругляться? – Скорпиус чуть тронул плечо девушки, которая уже кивала головой, борясь со сном. – У нас завтра, то есть уже сегодня, «приятная» встреча с Кельном. Ты готова?
Роза закатила глаза. Профессор Кельн был самым странным преподавателем в Хогвартсе. Мрачный тип. Но очень умный. Такие люди просто рождены преподавать в Школе Чародейства Защиту от темных сил. Кельн был немцем. Учился в Дурмстранге. Его даже сравнивали с одним сумасшедшим маглом, терроризировавшим в прошлом веке всю Европу.
– Мерлин, я всегда готова к встрече с опасностью, - зевнув, сказала девушка.
- Гриффиндорка, что тут скажешь?.. - почему-то удовлетворенно произнес Малфой. – Поговорим завтра, хорошо? Идем спать.
- Спокойной ночи? – Роза склонила голову набок, понимая, что это производит определенный эффект на парней.
- Ага, - Малфой хмыкнул, - и не проси меня, чтобы я тебя провожал. Я сильно устал, - он артистично закинул назад голову, поправляя волосы, а потом засмеялся. - Спокойной ночи, гриффиндорка.
Роза закрыла за собой дверь и прислонилась к холодной стене. Только сейчас она поняла, что ее сердце отстукивает бешеный ритм, подпрыгивая в груди, ударяясь о ребра.
- Так и до магловского инфаркта недалеко, - буркнула она.
Она заснула почти сразу, хотя даже не надеялась.
Перед глазами все время стоял образ по-доброму улыбающегося Малфоя, такого сложного и такого простого одновременно. А ведь он действительно так улыбался только ей. А вне стен их гостиной он словно надевал на себя маску неприступности. Значит, это ему было нужно…

Чужой среди своих.

Ему опять снилась мама. Она просто пришла его проведать. Она молчала, лишь улыбаясь и слегка покачивая головой. А потом положила прохладную ладонь сыну на лоб и тихо заплакала.
Скорпиус проснулся. Холодный пот противно лип к телу. Юноша потер глаза, посмотрел на часы: половина седьмого утра, за окном уже вовсю лил дождь. Первый серьезный сентябрьский дождь.
Было тихо. Странно, но он даже через стенку слышал равномерное дыхание спящей девушки.
Роза…
Милая красивая Роза. Знала бы ты, как сейчас тяжело слизеринцу принять то, что он в тебя влюблен. Просто так. Ни за что. Нет, есть за что – за голубые глаза, сияющие, как майское небо, по-весеннему тепло, но еще не по-летнему жарко; за прекрасную, но чуть грустную улыбку; за смелость, которую ты проявляешь, разговаривая с неприступным принцем с «серебряным сердцем»…
Скорпиус судорожно вздохнул и прижал тонкие ладони к мокрому лицу. Образы мелькали, как в калейдоскопе – голова раскалывалась. Он не мог понять, чей образ ему хотелось удержать больше. Мать виделась ему такой удивительно нежной, что хотелось насладиться каждой секундой их эфемерного общения. Но Уизли… Роза. Она не отпускала ни на мгновение.
Юноша встал и подошел к окну. Он не любил плохую погоду. Ему казалось, что солнце грело не только землю, а дождь заливал душу холодной водой, мешая видеть то самое солнце.
Умывшись и приведя себя в порядок, Малфой вышел из спальни, чтобы проверить готовность к сегодняшнему дню. Отчет для Кельна был в порядке. За Розу он тоже не волновался. Девчонка была лучшей на седьмом курсе среди студентов по Защите. Кельн уважал ее. Особенный прилив этого чувства произошел после того, как она на пятом курсе отразила атаку какого-то когтевранца очень хорошо поставленным «Экспилиармусом», что привело вечно злого профессора в восторг. «Великолепно» ей было обеспечено. Тогда весь Хогвартс стоял буквально на ушах, все только и говорили о гриффиндорке-бойце. Кстати, Кларисса тогда впервые сказала о Розе что-то в вроде «гриффиндорской сучки»…
Гнев поднялся к самому горлу. Скорпиус никогда не реагировал на слова таким образом. Но сейчас ему это казалось таким неправильным, таким подлым по отношению к Розе, что хотелось все исправить. Скорпиус уже давно решил для себя, что не даст девушку в обиду. Начнет прямо с сегодняшнего дня.

Роза Уизли так и не вышла из своей спальни. Скорпиус всегда считал ее очень правильной для того, чтобы даже предположить, что она проспала. Хотя, он и не удивился бы, если бы узнал, что девушка уже давно на ногах и нашла ответы на половину вопросов, которыми они задавались этой ночью.
Скор не ошибся. Спустившись в главный холл здания Школы, он увидел Розу, которая быстро шагала, неся в руках толстый старый том. Она слегка кивнула ему, давая понять, чтобы он подошел. Затем она быстро и незаметно вложила ему в ладонь маленькую записку и отошла в сторону. Роза двинулась в сторону Большого зала, где ее ждали ее друзья.
Скор решил остановиться. Он отошел к алькову и раскрыл записку, которую дала ему Роза.
«Я кое-что обнаружила. Погорим вечером».
«Ай, да Роза! – мысленно воскликнул Малфой. – Пока я спал, ты что-то нашла. Умница!»
Слизеринец широко улыбнулся и покачал головой. Ему нравился энтузиазм, с которым Роза взялась за это дело.
Вдруг его отвлек какой-то шум. Вытянув голову, Скорпиус попытался посмотреть, что происходит. Но плотное кольцо учеников не давало увидеть ровным счетом ничего.
Подойдя ближе, он услышал знакомый истеричный голос:
- Что, Уизли, не боишься, что твой новый дружок разочаруется? Ты же сняла баллы с его факультета! – за этими словами послышался дружный хохот слизеринцев.
- А с каких это пор тебя интересуют мои отношения с друзьями? – Скорпиус понял, что Роза еле сдерживается – хрустальный звон в голосе выдавал чрезмерное волнение.
- С тех пор, как твоим другом стал мой жених, - безапелляционно заявила Кларисса.
Теперь настал черед Гриффиндора отреагировать на столь опрометчивое замечание. Студенты красно-золотого факультета охнули, и гудящий ропот прошелся по кольцу.
Малфой тем временем никак не мог протиснуться сквозь плотные ряды зевак, столпившихся, чтобы посмотреть этот спектакль. Он пустил в ход локти, проговаривая ругательные и совсем не интеллигентные фразы. Наконец он пробрался и попал внутрь.
- Ты все сказала? – Скорпиуса даже напугал холодный надменный тон Розы. Ее лицо было, словно мраморное – бледное, безэмоциональное. Скор чувствовал, что зря эта дурочка сказала про «жениха». – Если ты закончила, то дай мне пройти, - жестко произнесла она и чуть толкнула Забини.
- Не трогай меня! – взвизгнула Кларисса и быстро выхватила палочку.
Этого еще не хватало, пронеслось в голове Малфоя. Он хотел было сделать шаг к ним, как его кто-то резко дернул за рукав мантии и оттащил назад.
- Не лезь, Малфой, итак уже наделал. Они сами разберутся, - прошипел незнакомый голос.
Чуть повернув голову, Скорпиус увидел, что рядом с ним стоял ни кто иной, как сам Хьюго Уизли – младший братец Розы.
- Не надо меня держать, - хрипло произнес Скор, не понимая, почему Хью не вступается за сетру.
- Ты не понимаешь? – Хью посмотрел на слизеринца, словно увидел нечто неприятное.
- Что понимать?
- Потом сам все узнаешь, - хмыкнул Хью и отошел в сторону так незаметно, что скрылся из виду сразу же.
Как раз в этот момент по рядам учеников прошелся стон восхищения, и Малфой, сделав шаг вперед, увидел удивительную картину – Роза прижала Клариссу к стене локтем, давя на шею так, что у Забини покраснело лицо.
- Пусть меня снимут с поста старосты прямо сейчас, злобная дрянь, но ты никогда ничего не скажешь о моей семье, потому что я тебя задушу прямо здесь, на глазах у многочисленной публики, поняла? – Роза не просто кипела от негодования, она была настоящей тигрицей. Малфой понял, что пропустил что-то очень важное. – Я не слышу!
- По…ня…ла.. – прохрипела Кларисса.
Роза резко отпустила ее. Она повернулась к кому-то юнцу с серо-зеленым галстуком и спокойно сказала:
- Еще раз увижу, что ты обижаешь девочек, пятью баллами не отделаешься.
Она пошла прочь.
Кларисса, мигом очнувшись, подняла свою палочку и направила ее в спину Розе. Малфой дернулся вперед, чтобы выбить оружие из руки, но опоздал.
Роза, резко повернувшись, громко сказала:
- Экспилиармус! – и ловко схватила трофей - палочку Забини.
Видя совершенно ошалелое лицо слизеринки, Уизли ухмыльнулась:
- Заберешь у своего «жениха»… Еще десять баллов со Слизерина за нападение со спины на должностное лицо.
Девушка посмотрела на Малфоя так, что у того по коже пробежали мурашки.
Его сердце упало.

Розу он больше не видел. Он понял, что фраза о женихе все испортила. Он так хотел, чтобы она ему верила. Он так хотел, чтобы она верила в него. А Забини допустила непростительный промах. Хоть она и поплатилась за это таким неизящным способом. Но Роза превзошла сама себя, показав потрясающие бойцовские навыки, что он даже невольно поразился ее физической подготовке.
Скорпиус уже направлялся в кабинет декана, когда его окликнул уже знакомый голос младшего Уизли.
Слизеринец повернулся. Хьюго подбежал к нему. Розовощекий, кареглазый брюнет не был похож на сестру абсолютно. Но было в его взгляде что-то знакомое. Что-то доброе, всепонимающее. Скорпиус внезапно захотел, чтобы этот мальчишка стал его другом.
- Ты ведь так и не понял? – Хью остановился около него и заглянул прямо в глаза.
- Я понял только то, что мне не следует высовываться. Неприятная перспективка, я посмотрю, - хмуро ответил Скор.
- Послушай, Малфой, ты уж постарайся, чтобы твои друзья не очень цеплялись к Розе. Эта Забини ей прохода не дает. А Роза у нас горячая. Она и больно сделать может. Но в их разборки ты не суйся. Розе не нужны проблемы из-за твоей дружбы.
- Логично… - Скорпиус был шокирован такой проницательностью Уизли. – Слушай, ты в кого такой умный? – задал вполне искренний вопрос он.
- Ты забываешь, что я сын своей матери и брат своей сестры.
- А папа? – Малфой удивился.
- А вот это не твое дело.
- Согласен, - пошел на попятную Скор.
Хьюго уже направился было обратно к своим друзьям, но Малфой его окликнул.
- Что сказала Кларисса о твоей семье, что Роза так отреагировала?
Парень остановился и хмуро посмотрел на слизеринца.
- Кто-то ляпнул в Министерстве, что от мамы ушел папа. Забини уже вовсю слухи по Хогвартсу распускает, мол, с такими грязнокровками, как Гермиона Грейнджер ни один чистокровный жить не станет… Вот Роза ее чуть не задушила.
- Почему ты не вступился?
- Моя сестра очень самостоятельная. Тем более я уже однажды попал ей под кулак. Боюсь, второй раз моя голова такого не выдержит.
- Ну, и семейка, - пробормотал Скорпиус.
- Ага, тебе такая и не снилась, Малфой, - почему-то весело ответил Хьюго и скрылся за поворотом, оставив слизеринца медленно пережевывать полученную информацию.

В подземелье Слизерина было людно. Как только он вошел в гостиную, все замолкли и взглянули на своего однокурсника.
Скорпиус оглядел мрачные лица и сразу нашел взглядом Забини. Она сидела рядом с Крэббом, Гойлом на большом кожаном диване в центре круглой комнаты.
- О, наш блудный сын вернулся! – язвительно выкрикнула Кларисса, привлекая всеобщее внимание к себе и Малфою.
- Представление начинается, - закатив глаза, пробормотал Скорпиус и подошел к ним.
Он держал под мантией палочку, понимая, что теперь он им не друг. Хоть он им никогда и не был. Но уже того благоговейного отношения к своей персоне он не дождется. Крэбб зло поглядывал на бывшего товарища из-под кустистых бровей, а Гойл что-то лениво жевал. Но уже не встал пожать Малфою, своему кумиру, руку. Кларисса неплохо поработала над ними, очевидно.
- Что ты там устроила? – Малфой держался великолепно – аристократичное растягивание слов, чуть надменный взгляд и расслабленная поза.
- Твоя гриффиндорка сняла со Слизерина пять баллов за то, что наш маленький Фредерик Нотт малость потрепал какую-то когтевранку. Я посчитала это несправедливостью и высказала свое мнение.
Скорпиуса что-то дернуло изнутри. Холодный гнев внезапно поселился в горячем сердце. Но разум взял верх над бушующими чувствами.
Малфой чуть откинул голову и прищурил глаза.
- Хотелось бы отметить, что она староста Школы и имеет право наказывать кого угодно. И не тебе высказывать свое мнение, а деканам, если их что-то не устроит, - голос с каждым словом звучал все звонче. – Поэтому впредь попрошу предъявлять свои не всегда обоснованные претензии в письменном виде. Благо, писать ты умеешь.
- Да как ты смеешь? – Кларисса даже привстала от возмущения.
Вот ведь странная штука – правда. Она на самом деле никому не нужна. Вот как исказилось лицо Забини, когда она услышала правдивое замечание от своего «жениха». Правда не красит – это непреложная истина, которую Малфой теперь навсегда запомнит. Не красит она именно таких, как Кларисса людей – эгоистичных стерв, которые за красивые слова готовы отдать себя первому, кто произнесет их. От Малфоя она их не дождется. Пусть подавится.
- Смею, и еще как! – усмехнулся Скор.
Забини вскочила. Она яростно вглядывалась в его лицо, видимо, пытаясь увидеть в нем что-то очень нужное для себя. Как мерзко…
- Ты променял своих друзей на гриффиндорскую су… - Забини резко смолкла, будто действительно подавилась.
- Ты вовремя остановилась? – рассмеялся Малфой. – На тебя это не похоже!
- Верни мою палочку, предатель! – почему Скорпиус раньше не замечал, насколько неприятен ее голос?
- Вчера, - спокойно сказал он.
- Что вчера? – не поняла Забини.
- Вчера вернул! – Малфой опять засмеялся, чем вывел из себя взбешенную слизеринку.
- Ах, ты скотина! – взвизгнула она и бросилась на него с кулаками.
Скорпиус ловко перехватил ее руки и прижал их к своей груди так, что лицо Клариссы оказалось буквально в дюйме от его.
- Что же ты так волнуешься, милая? – его тон не был нежным, одного взгляда хватало, чтобы понять, что он в гневе, на лице застыла оскалоподобная улыбка. – Тебе, такой распрекрасной девице, не хватает уверенности в себе? Ты же моя невеста! Чего ты волнуешься? – последнюю фразу он почти выкрикнул, чтобы все услышали то, что он говорит. – Ты сравниваешь себя с ненавистной гриффиндоркой, которая тебя чуть не задушила на глазах у изумленной публики за твой длинный язык? Ты уподобляешься ей, кидаясь на меня.
- Ах, ты ублюдок! – взревела Кларисса. Она яростно вырывалась из его крепко сжатых рук.
- Тебя, дорогая, не красит подобное поведение. Ты недостойна быть моей женой! – Малфой демонстративно обвел взглядом притихших обитателей гостиной. – Я официально отказываюсь от помолвки! – заявил он, видя, как удлиняется лицо Забини. – Как тебе? – тихо спросил он так, чтобы могла услышать только она. – Нравится? То ли еще будет, если сунешься, куда не следует, дрянь.
Скорпиус резко отпустил руки. Кларисса чуть покачнулась, но устояла. Юноша повернулся к собравшимся и широко улыбнулся.
- Кто-то хочет усомниться в правильности моего решения? – его глаза зло сверкали.
Все молчали. Только Гойл взял друга за плечо.
- Остынь, парень.
Скорпиус удивленно посмотрел на него – вот уж от кого не ожидал поддержки, так это от вечно влюбленного в Забини Гойла.
- Вот и славно. А теперь, если вы не против, я покину вас.
Уже подходя к двери, Скор почувствовал что-то неладное. Он резко развернулся и взмахнул палочкой. Летящая в него керамическая ваза разлетелась вдребезги. Кларисса стояла, широко расставив ноги, пылая от ярости и обиды.
- Еще раз так сделаешь – ноги повыдергиваю. По-магловски, без палочки, - спокойно сказал Малфой и удалился.

В гостиной старост было пусто и тоскливо. Только еле слышное потрескивание поленьев в большом камине выдавало чье-то недавнее присутствие. Хотя нет. Было и еще что-то. Легкий шлейф нежного цветочного аромата тянулся к плотно закрытой двери старосты девочек. Роза была на месте.
Скорпиус глубоко вздохнул. Тяжелый выдался у него денек. И все благодаря стараниям его бывшей подружки, которая таковой и не была вовсе. Просто она так хотела думать, а Малфой не запрещал, хотя никак не выказывал ей какой-либо симпатии. С девчонками было сложно. Всегда. Но сейчас к сложностям прибавилось и еще что-то. Невесомое, пугающее, таинственное. Все, что было хоть как-то связанно с Розой Уизли, пахло загадкой. И цветами…
- Роза? – тихо позвал Скор, прислонившись к дверному косяку ее комнаты.
В ответ была тишина.
- Роза Уизли, - еще раз позвал Малфой.
Ни звука.
- Скажи, что тебя больше обидело: то, что сказала Кларисса о нас с ней? Или то, что она сказала о твоем отце?
Опять ни звука.
- Прости, я не хотел, чтобы она тебя обидела. Я уже поговорил с ней. Она врядли станет тебя трогать впредь.
Дверь резко распахнулась.
Малфой отметил, что девушка выглядела бледнее обычного, отчего ее глаза отдавали яркой бирюзой, а волосы казались еще более огненными. Фея, одним словом. Сказочное создание…
- А что ты ей сделал? – Роза приподняла бровь. – Ты воспользовался тем, что у нее нет палочки, и заколдовал ее?
- Нет, я умело фехтовал с раритетной вазой. Ее это весьма впечатлило! – весело отозвался Скорпиус.
- Она осталась жива? – Роза словно удивилась.
- Ваза? Врядли…
- Жаль.
- Не то слово.
Роза улыбнулась. Она сделала шаг назад, пропуская соседа в свою комнату.
- Да, и еще, мне нет никакого дела до вас с Забини, - спокойно произнесла она.
- А нет «нас с Забини». И никогда не было. Иллюзии – страшная сила, правда? – Скор внимательно вглядывался в ее посветлевшие глаза.
- Согласна, - почему-то грустно ответила девушка.
Малфой так и не понял, что она имела в виду, сказав это.
Уже через несколько секунд Роза увлекла его разговором о найденной информации.

Пророчество в неоновом свете.

Малфой шел по узкому коридору Отдела Тайн. В зале Пророчеств его ждал человек, который обещал помочь выяснить кое-какие детали.
Панси, в девичестве Паркинсон, ждала его у двери, нетерпеливо вышагивая вдоль стены и заламывая свои роскошно наманикюренные пальцы.
- Где ты был? – воскликнула она и подошла к старому другу.
- Ну, может ты и забыла, Персифона, но я все еще работаю в Министерстве. В любом случае, прости за опоздание. Форс-мажор – штука сложная, - быстро проговорил Драко и приобнял свояченицу.
- Прости, я не могла раньше приехать. Где Астория? – ни слезинки в глазах сестры погибшей. Просто вежливый вопрос. И все.
- Она отдана на экспертизу… В смысле, тело, - быстро поправился он.
- На две недели? – Панси, казалось, была очень возмущена, зная, что дело взяла в руки Гермиона Уизли. – Что они себе позволяют? Ее надо похоронить, пока она…
- Пока она что? – Драко прищурился. Что-то не нравилась ему ее интонация.
- Пока она имеет нормальный вид, Драко. Неужели ты не понимаешь, что таких женщин, как Астория нужно хоронить красиво?
- Я не думаю, что это твое дело. Тем более я знаю, как следует хоронить по протоколу.
Панси опять дернула руками, что не укрылось от бдительного взора Малфоя.
Настроение Малфоя было хуже некуда.
Мало того, что ему пришлось обращаться за помощью к родственнице, которую он в последнее время немного недолюбливал, так еще и сын прислал ему странное письмо, где просто сообщил, что ему в поисках связи между артефактами помогает Роза Уизли. С самого утра такие новости. Выдержало бы малфоевское сердце…
- Ты чего такой угрюмый? – Панси быстро перебирала ногами в попытке угнаться за широко шагающим Драко.
Тот удивленно на нее посмотрел:
- Ты что, с ума сошла? У меня жена погибла, кстати, сестра твоя, а ты такие вопросы задаешь?
- Ты не любил ее, Малфой. Тебе не о ком скорбеть. Да и мне она была скорее соседкой по комнате, чем сестрой. Мне ее жаль, но не больше…
- Откуда такая холодность? – Драко остановился и взглянул на бывшую подругу.
В Панси изменилось все. Выйдя замуж за старшего кузена Блейза Забини – Фридриха Эдельштайна, она перестала быть той преданной соратницей, так горячо жаждущей превосходства чистокровных волшебников. Теперь она была циничной, расчетливой леди, которая не опускалась до сантиментов, особенно, если это касалось кого-то из тех, кого она недолюбливала.
- Тогда почему ты взялась помочь мне? – Малфой приподнял одну бровь.
- Из любопытства, - не стушевавшись под внимательным взглядом, быстро ответила бывшая слизеринка.
- Из любопытства? – не понял Драко.
-Конечно. Фрид сказал мне, что эта секция засекречена, и вход сюда возможен только по пропускам. Он дал мне два, когда я попросила его, я решила воспользоваться этим, чтобы помочь тебе, - и тут же женщина ослепительно улыбнулась, - по старой дружбе.
- По старой дружбе, говоришь? – тихо произнес Драко и посмотрел на большую черную дверь.
Очевидно это и был вход в Отдел тайн.

Длинные высокие ряды металлических стеллажей тянулись по всему помещению, конца которому не было видно. Мрачное свечение неоновых стеклянных шаров создавали зловещую атмосферу таинственности.
- А какое пророчество ты ищешь? – Панси шокировано озиралась по сторонам. – Это ведь связанно со смертью Астории?
- Что-то в этом роде, - неопределенно ответил Малфой.
Он не хотел распространяться на счет истории со шкатулкой. Ведь Панси могла итак ее знать, а привлекать ее внимание сейчас было несколько рискованно. Она могла начать задавать вопросы, требовать на них ответы. А что, если она была заинтересована в смерти Астории? А что, если она тоже хотела владеть реликвией? Малфой напрягся. А ведь он не рассматривал этот вариант…
- Что ты знала о наследстве Астории? Твой отец оставлял ей что-то, что не досталось тебе? – проходя между стеллажами, увлекая женщину за собой.
- Не помню. Он давно умер, моя часть наследства отошла мужу, как приданое… Я отсутствовала на оглашении завещания, - тихо добавила Панси и нахмурилась.
Драко внимательно осматривал полки, слушая родственницу.
Значит, Панси могла и не знать о Шкатулке. Или врала ему. Но его мысли были сосредоточены на пророчестве.
«Паланский Эдгар, Памиус Витфильд, Паркинсон Астория…»
- Стоп! – резко сказал Драко и остановился, глядя на стеклянный шар.
Он был пуст. Никакого свечения.
- Почему шар не светится? – недоуменно спросил Малфой.
- О, Фрид как-то рассказывал мне, что при переносе содержимого на другое имя после расшифровки, шар освобождали. Наверное, поэтому этот шар пустой. Надо искать в другом месте, - Панси поражала Драко своей неожиданной осведомленностью.
Но что, если она права, и текст пророчества перенесли? Кто мог стать носителем?
Малфой лихорадочно соображал, понимая, что время посещения исходит. Скоро надо будет возвращаться к своей работе. Никто не знал, где он, по крайней мере, пока.
Он быстро развернулся и двинулся назад, следуя обратному алфавитному порядку табличек, набитых на металлические пластинки.
Если не Паркинсон, значит… Малфой.
«Максиму, Малкин, Маллен, Малфой… Скорпиус!»
- О, нет… - выдохнул Драко и схватил шар. - Как его прочесть? – паника подступала к горлу, заставляя голос дрожать.
В последний раз, когда он сталкивался с историей о пророчестве ближе, чем из Истории Магии, погибло очень много людей, а его семья попала в такую нелюбовь к Темному лорду, что до сих пор было страшно вспоминать. То предсказание касалось Гарри Поттера. Сейчас ситуация совсем другая. Его сын был носителем…
- Почему на табличке имя твоего сына? – удивленно прошептала Панси.
- Как открыть пророчество?
- Его можно только разбить. Это одноразовые вместилища. Они хранятся, пока кому-то не понадобятся.
- Это твой Фрид сказал? – прищурился Драко.
- Малфой! – Панси тоже заволновалась. – Я привела тебя сюда на свой страх и риск. Теперь нам надо убираться отсюда. И оставь пророчество на месте. Мне не нужны проблемы.
- Оно касается моего сына! – он не понимал, как можно быть такой эгоисткой. – Тебе что, совершенно все равно, что произойдет?
- Да что происходит?! – вскрикнула Панси.
Но тут послышался звук, словно кто-то осторожно вошел в помещение и прикрыл за собой дверь.
- Тс, - Малфой приложил палец к губам и подтолкнул женщину к выходу.
Как только она повернулась к Драко спиной, он тихо взял с полки стеклянный шар и вложил во внутренний карман мантии.
Пройдя по узкому проходу, Малфой остановился у двери и оглянулся. Он успел увидеть только ногу, обутую в изящную лодочку на высоком каблуке. Сердце мужчины ухнуло вниз – Грейнджер.
- Иди, я задержусь, - тихо сказал Малфой Панси.
- Здесь кто-то есть! – истерично прошептала родственница и огляделась по сторонам.
- Иди, говорю. Я потом тебя догоню, - соврал Драко.
- Хорошо, - согласилась Панси и вышла из хранилища.
Малфой на всякий случай достал палочку.
Он хорошо помнил историю о приключениях Поттера и его команды в стенах Отдела тайн. Не хотел он попасть под профессиональный удар Грейнджер в этот раз.
- Грейнджер? – осторожно позвал Драко и начал передвигаться в направлении тихого звука шагов.
- Малфой? – ответил звонкий голос гриффиндорки.
Драко невольно улыбнулся – узнала ведь. Десять лет не разговаривали, только кивали друг другу в коридорах Министерства и на заседаниях Визенгамота, где она часто сидела в комиссии, а он представлял интересы того или иного иностранного нарушителя.
В сумраке неонового света он увидел быстро приближающееся лицо женщины. Она как всегда была великолепно собрана. Твердая походка, решительный взгляд, прямая осанка – все говорило о силе духа, который не сломать даже войной, в которой она, в отличие от самого Драко, принимала непосредственное участие. Сильная женщина…
- Что ты здесь делаешь? – гневно произнесла она, сверля Малфоя взглядом.
- Я пришел по той же причине, что и ты, очевидно, - ухмыльнулся Драко. – Что ищешь? – ехидно поинтересовался он.
- Я могу привлечь тебя к ответственности в связи с незаконным проникновением на территорию секретного объекта, но, видимо, у тебя свои пути в расследовании, ведь так? – Гермиона прищурилась. – Так что ты здесь делаешь?
Малфоя поражала ее способность быть твердой и грозной. И в то же время какой-то печальный огонек в ее глазах выдавал в ней слабость женского начала. При этом, Драко был уже наслышан о ее проблемах с супругом – недоумком Уизли. Уж не это ли заставило ее так увлечься делом об убийстве супруги Малфоя? Делом ненавистного аристократа?..
- Я думаю, нам следует поговорить в более подходящей обстановке, - Малфой рукой показал в сторону выхода.
- Ко мне в кабинет, - приказала Грейнджер и быстрым шагом двинулась в указанном направлении.
Странно, но Малфой подчинился приказу безоговорочно.

- Пророчество… - тихо произнесла Гермиона поворачивая неоновый шар в своих пальцах.
Она по привычке поправила очки на переносице.
Она и забыла, как была зла на Малфоя, потому что обнаружила его на запрещенной территории. Он был немного растерян, но она понимала – слишком многое выпало на долю этого мужчины.
Прошло слишком много времени, чтобы помнить обиды и ненависть. Тем более, после тех горячих слов, что он сказал десять лет назад, она почему-то задумалась о смысле их вражды. Например, Гермиона знала, что Люциуса Малфоя от Азкабана спасло только то, что он сдал властям все локации Пожирателей по всему миру. Нарциссу Малфой даже не рассматривали, как обвиняемую, учитывая тот факт, что она не выдала Гарри Темному лорду. О Драко она знала мало. Только спустя десять лет он появился в Англии. Оказалось, что все время он провел в Греции, изучал историю международных отношений Магического сообщества. А потом Министерство взяло на службу столь ценный экземпляр – Драко Малфой, знавший Темную магию, сведущий в ядах и истории был полезен. Он не раз подтверждал это, присутствуя на процессах в Визенгамоте. Умелый защитник, ироничный обвинитель.
- Оно было подписано именем моего сына, - Малфой держался изо всех сил, пытаясь справиться с волнением. – Грейнджер, что это значит?
- Как это может быть связано с историей Шкатулки? – не обращая внимания на то, что он назвал ее девичьей фамилией, Гермиона внимательно заглянула в потемневшие глаза Малфоя.
- Моя мать, умирая, сказала, что за шкатулкой придут, а потом что-то неопределенное добавила о пророчестве…
- Почему ты не сказал раньше? – Гермиона откинулась на спинку кресла и потерла лоб.
- Ну, не могу же я все взвалить на твои хрупкие плечи! – язвительно проговорил Малфой и отвернулся.
- Послушай, герой, - Гермиона встала и подошла к слизеринцу почти вплотную, - я прямо сейчас выписываю ордер на твой арест. За тобой придет не кто-нибудь, а сам Гарри Поттер собственной персоной. Позорище, правда? – она говорила, словно выплевывала каждое слово – резко, твердо, шипением. - Твою жену убили. Сегодня пришло заключение экспертизы доктора Мракмана. Она была оглушена, прежде чем выпала из окна. Кто украл у нее Шкатулку? Кому понадобилось убивать женщину в собственном доме? Почему вы, Малфои – страшные параноики, не воспользовались элементарными заклинаниями защиты, чтобы предотвратить возможное нападение? Кто мог проникнуть в дом, если подобные чары все же были активными? Малфой, слишком много вопросов, тебе не кажется? Слишком много вопросов, ответы на которые теряются только из-за твоей чертовой халатности! Ты просто так сидел почти две недели, зная о пророчестве, пока я здесь дневала и ночевала? А Поттер? Он уже ноги обил об архивные пороги! Мракоборцы защиту даже в Хогвартсе установили, чтобы не дай кому бог, напасть на твоего сына.
Гермиона резко замолчала, видя немигающий взгляд слизеринца. Он, словно затаил дыхание. Гермиона видела, что он не спускал глаз с ее лица. С ее губ…
- Что с тобой? – напряженно спросила она, видя, как правая рука мужчины ложится на левую сторону груди. - Тебе плохо?
Тот лишь покачал головой, словно говоря «все хорошо», и махнул рукой.
- Хорошо, надо прослушать пророчество, Малфой, – конечно Гермиона не спрашивала разрешения, оно ей не требовалось. Она просто ставила его перед фактом. – Ты останешься?
- Да, - кивнул Малфой. – Чего же мы ждем?
- Не чего, а кого. Поттера. Он придет с минуты на минуту.
В этот момент в дверь постучали.
- Я войду? – Гарри собственной персоной. – О, уже все в сборе. Начнем?
- Предлагаю разбить сферу Малфою. В конце концов, он отец носителя, - Гермиона передала Драко шар.
Послышался звон битого стекла, легкий свистящий шум, а затем громкий замогильный голос произнес:
«И прибудут Честь и Свет. И Ангелы соединятся с Демонами. И Честь сменит Благородство на посту у крови ярости и боли, отдав себя без остатка во имя спасения мира»…
- И что это значит? – тихо спросил Малфой.
- Если это пророчество было подписано именем твоего сына, то, поверь мне, ничего хорошего это не означает, - мрачно отозвался Гарри и подкурил вторую сигарету.

Предопределение и невидимая связь.

Староста девочек устроилась за столом напротив окна, приводя мысли в порядок после единоличного разноса старост факультетов в своей гостиной. Ее злило все, что было хоть как-то связанно с проникновением на ее территорию. К тому же решением деканата на дверь ее комнаты было наложено заклинание, которое препятствовало любому представителю мужской половины учащихся проникать в ее опочивальню. Наверняка, не обошлось без подачи Долгопупса-младшего. Ей с самого начала показался странным тот факт, что Скорпиуса и Розу поселили в одной общей башне, где были три гостиных – две преподавательские, для женщин и мужчин, и для старост – смежная. А теперь сделанные рокировки заставляли задуматься о неуверенности деканата в их со Скорпиусом дружеских отношениях, в их чести…
- Ну, что, скучала? – тихий голос Скорпиуса заставил Розу резко выдохнуть.
Она не ожидала увидеть его так скоро. Похороны его матери прошли, быстрее, чем она думала. Или опасения мистера Малфоя действительно оказались не просто паранойей...
- Нет, В Хогвартсе не соскучишься на посту префекта, - слукавила Роза и улыбнулась, глядя в глаза Скорпиуса. На самом деле она страшно соскучилась, но не говорить же ему об этом.
- Странно, а вот я соскучился, - хрипло ответил Малфой и опустился рядом с девушкой на диванчик.
Роза заметила, каким он был уставшим. Темные круги залегли под глазами, лицо было бледнее обычного. Даже волосы не были уложены в аккуратную прическу – нонсенс для всегда прилежного слизеринца. И в доказательство мыслей Розы о небрежности, Скорпиус запустил руку в светлые пряди.
- Ты устал, - проговорила она и положила руку ему на плечо.
- Ты даже не представляешь, до какой степени, - кивнул Малфой и положил свою руку поверх ее.
- Быстро вы… управились… - неуверенно сказала Роза.
- Отец не хотел затягивать кремацию, а уже погребение в склепе – дело скорое, так что много времени не понадобилось. Отец остался с гостями, а меня он попросил вернуться. Знаешь, кто меня сопровождал? – Роза покачала головой, молча отвечая «нет». – Гарри Поттер, представляешь? Сам Гарри Поттер…
- Происходит что-то действительно серьезное, - прошептала девушка.
- Я немного отдохну, а потом мы с тобой обсудим то, что ты нашла по поводу наших реликвий, хорошо? – Скорпиус встал, снимая мантию. – Кстати, как ты справилась на собрании?
- Не сомневайся, я была на высоте! – вскинула голову Роза.
- А я и не сомневался, - улыбнулся Скор и ушел в свою комнату.
От его улыбки теплело на душе. Хотелось остановить, подбежать к нему, броситься на шею и зацеловать до такой степени, чтобы он не мог уйти. Роза понимала, что их дружба – это волшебство, которое нельзя разрушать столь необдуманным поведением. А как хотелось!..
Дни летели, как птицы. Никто из студентов больше не трогал старост, досаждая своими предположениями, относительно их дружбы. Всем все было ясно. Слизеринцам было ясно, что Уизли трогать не желательно, потому что с Малфоем лучше не связываться. А заинтересованные в дружбе с Розой гриффиндорцы старались не замечать происходящего. Вот только поведение Ирвина Розу настораживало. Он садился дальше всех за обеденным столом, исподтишка посматривал на слизеринцев, а потом самым первым удалялся из зала. Он определенно что-то задумал. Или просто не мог справиться с приступами собственичества. Или ревности?..
Стало грустно. Грусть накатила волной, Роза даже не успела подумать о чем-то очень хорошем, чтобы не пропустить в свою душу тоску. Все из-за письма от отца, которое девушка получила почти неделю назад. Никто не знал, кроме Хью и Лидо. Она не говорила Скорпиусу, понимая, что при всем его дружелюбии он вряд ли станет вникать в ее семейные проблемы. Тем более они оба сейчас по уши погрязли в семейных проблемах Малфоев. Даже мама. А уж как маме сейчас было тяжело, одному богу известно. Но с ней были друзья – дядя Гарри и тетя Джинни, - которые никогда не дадут ей заскучать.
Теперь все знали, что не только дружба объединяла двух, казалось бы, абсолютно разных людей. Но на самом деле у Скорпиуса и Розы было много общего – они были лучшими на своих курсах, если не во всей Школе, они были сильными магами, хоть и начинающими, но их потенциал нельзя было не заметить.
Роза почувствовала, как по спине прошелся ветерок – дверь в спальню Скорпиуса открылась. Девушка замерла.
Малфой устроился напротив Розы в глубоком кресле, посмотрел на часы и, глубоко вздохнув, неторопливо произнес:
- Лучший мой отдых – это отдых в хорошей компании, с хорошей книгой, разгадывая хорошие загадки. Начнем?
- Ты никогда не унываешь? – удивилась Роза, глядя в улыбающееся лицо юноши. Ее поражала, в первую очередь, своя настырность, но сдержаться она не уже не смогла. – Почему ты всегда такой довольный? Ты же пришел с похорон матери. Неужели тебе не хочется побыть наедине с самим собой хоть немного?
- Знаешь, Роза, - Скорпиус чуть наклонился вперед, внимательно вглядываясь в глаза девушки, - я слишком долго был наедине с самим собой. – Голос был с хрипотцой, у Розы перехватило дыхание. – Целых шестнадцать лет. Я слишком долго учился не чувствовать того, что я не должен чувствовать. Да, я был на похоронах матери, которую я не знал. Ты знаешь, что ее родная сестра, тетя Панси, ни слезинки не проронила, когда гроб опускали в погребальное жерло? Мою мать никто не любил. Я хотел бы любить, но она мне дала этого сделать. Плохо было только отцу. И то, только потому, что он думает о том чертовом пророчестве, подписанном моим именем.
- Но ведь сегодня такой день… - начала было Роза.
- День дождливый, - с улыбкой заметил Малфой, - только и всего, моя хорошая.
- Ну, почему ты такой? – Розе захотелось возмутиться. Она считала, что уже на правах близкой подруги, может говорить с ним о чем-то таком. Тем более она ничего о Малфое не знала.
- Какой? Довольный, как ты выразилась? – Скорпиус продолжал улыбаться, словно Роза не лезла в его душу, словно она не была навязчивой, а так хотелось вызвать в нем хоть какие-нибудь не малфоевские эмоции. – Ты ведь рядом…
И он сделал что-то настолько неожиданное, что Роза дернулась, опрокинув чернильницу. Скорпиус почти незаметно наклонился и прикоснулся ладонью к ее прохладной щеке. По коже девушки пробежал жар. Все сжалось внутри. Юноша отпрянул.
- Ты что делаешь? – хрипло, еле справившись с собой, спросила Роза. Она быстро ликвидировала большое черное пятно, расплывшееся на столе.
- То, что хочу делать… Прости, порыв сдержать не удалось, - Малфой сделал виноватое лицо и сел обратно в кресло. – Продолжим, Роза? – он нарочито важно взял в руки книгу и открыл ее.
- Тебе этот учебник не нужен, Малфой, - криво улыбнувшись, сказала девушка, она в упор смотрела на пособие по Трансфигурации. – Тебе нужна как минимум История Магии…
- А как максимум? – смущенно спросил юноша. Он, видимо, понял, что попался.
- А как максимум, тебе вообще ничего не нужно, - уже окончательно взяв себя в руки, твердо сказала Роза и подвинула через стол стопку тщательно исписанных бумаг. – Вот, это все, что я нашла за эти три недели. Не много, но информация действительно полезная. Если все соединить с твоими находками, можно прийти к чему-то общему.
- К общему знаменателю… - пробормотал Малфой, беря в руки первый документ.
- Что ты сказал? – не поняла Роза.
- Знаменатель – магловский арифметический термин, так к слову пришлось, - он поднял глаза, на секунду задержал взгляд на ее лице, а потом опять углубился в чтение.
Роза наблюдала за тем, как он сосредоточенно вглядывался в бумагу. Она наблюдала тихо, пытаясь понять по его реакции хоть что-то из того, что он думает. Скор словно прочел ее мысли.
- Я так понимаю, ты проследила путь Яблока до Византии? А дальше? – он отложил бумагу.
Девушка почувствовала прилив бодрости.
- А дальше, - с энтузиазмом начала Роза, с головой окунаясь в свою стихию, - дальше остается только сложить полученные факты и – вуаля! – мы у цели!
- В таком случае, я признаюсь, нашел я меньше твоего, - Скорпиус потер лоб, напряженно вглядываясь в папку, которую принес он. – Но давай попробуем кое-что соединить…
Сколько времени заняла эта кропотливая работа, никто не знал. Но молодые люди были уверены, что они шаг за шагом приближались к отправной точке, прослеживая путь артефакта с самого начала. Античная Греция, Византия, Восточная Европа…
- Стоп! – воскликнула Роза, ударившись ладонью о край стола. Боли она почти не заметила, лишь слегка встряхнула рукой и посмотрела на Скорпиуса. – Я нашла точки соприкосновения…
- Ты имеешь в виду точку воссоединения Яблока и Шкатулки? – прищурился Малфой. Он тоже, видимо, догадался.
- В том то и дело, что, скорее всего, Яблоко было заключено в Шкатулку изначально, - твердо сказала Роза и протянула другу документ, который сама проштудировала от и до. – Видишь, они оба потерялись где-то в Византии. Потом упоминается имя сына Пандоры – Влади, он, якобы, вывез реликвию за пределы Греции. Там, как ты знаешь, произошло вооруженное столкновение, вследствие чего артефакт был утерян…
- Но не вскрыт, - Малфой внимательно смотрел на девушку, зная, что они вышли на нужную тропу, ведущую в настоящее время.
- Не вскрыт, - согласилась Роза и слегка расслабилась. – Мне надо связаться с мамой.
- Зачем это?
- Но ведь она тоже занимается этим делом. Если она нашла того, кто хоть как-то связан с этими элементами, то от них тоже можно оттолкнуться.
- В принципе логично… - Скорпиус чуть наклонил голову вбок и посмотрел на Розу. – В моих записях раз упоминалось имя Петриуса. Может ли быть так, что два брата хранили реликвию? Что-то пахнет здесь Каином и Авелем…
- Я тоже обратила внимание на какую-то… религиозность… Послушай, если Яблоко дал Демон, то и Бог должен был дать что-то, например, Шкатулку. Адам и Ева ушли из Эдема, родили сыновей… Черт, все слишком как-то по-библейски.
- А кто писал Библию? Кто писал Ветхий Завет?
- Люди… Маглы.
- Что произошло, когда Пандора по преданию открыла Шкатулку?
- На Землю свалились несчастья – потоп, пожары…
- Армагеддон…
- Кто закрыл Шкатулку?
- Сам Зевс, насколько я знаю.
- Значит, всем правит Бог…
- К чему ты клонишь? – догадки, одна смелее другой, начинали пугать Розу.
Пальцы уже дрожали, холодок по коже извещал о взволнованности. Все складывалось в такую картину, что казалось, Вселенная переворачивалась с ног на голову. Все менялось. Картинки пробегали перед глазами, складываясь, как мозаика. И то, что они со Скорпиусом нашли вдвоем, пугало еще больше своей грандиозностью, черт ее побери. Это же целое открытие!
- Надо связаться с моей мамой, Скорпиус, - тихо сказала Роза, закрывая книгу, словно она несла в себе что-то страшное.
- Надо, Роза. А еще необходимо известить моего отца о нашем открытии.
- Ты прав… Как ты думаешь, что все это?
- Что именно? – Скорпиус задумчиво смотрел в окно, что-то для себя решая.
- Я имею в виду то, что все связанно каким-то образом. Чей-то дьявольский план запустил свой механизм со смертью твоей матери, ведь так?
- Похоже на то, - неопределенно произнес Малфой.
Роза волновалась. Скорпиус, не моргая, смотрел в окно. Девушку немного пугала такая отрешенность во взгляде, некая отчужденность в интонации, словно он был не здесь, словно он был где-то очень далеко.
- Родовое проклятие, - тихо сказал он.
- Ты так думаешь?
- Я думаю, что разговор с отцом многое может прояснить, правда?
- Что он может знать? – перспектива встретиться с Малфоем-старшим лицом к лицу пугала девушку. Одно дело – общение со Скорпиусом, а совсем другое дело – общение с давним врагом матери и отца, человеком, который чуть не погубил дядю Гарри.
- О, наверняка они накопали по этому делу множество всякой информации, просто сидят и не знают, что с ней делать. А мы, если что-то найдем по этим артефактам – например, их использование, их назначение, контрзаклятия и последствия, то сможем стать очень полезными для расследования.
- О, Мерлин, а ведь все началось со смерти твоей матери… И только.
- Я тоже думал, что все проще некуда – найдут убийцу, накажут его, и все дела. Но про реликвии никто не говорил… А потом выясняется вот такая вот каша, и медленно, но верно вырисовывается картинка родового проклятия.
- И ты так спокойно об этом говоришь? – испуганно прошептала Роза, не понимая, почему Скорпиус так себя ведет.
- А ты знаешь определение понятия предопределения? - он заглянул девушке в глаза, а показалось – в самую душу. Роза отрицательно покачала головой, не потому, что не знала, а потому, что плохо соображала в этот момент. – И я в точности не знаю, - тихо, продолжая сверлить ее взглядом, произнес Малфой. – Но уверен, что тот наш с тобой взгляд на платформе в первый год учебы мог стать тем самым предопределением…
- Ты хочешь сказать, что мы как-то связаны с этим проклятием? – Роза боялась говорить вслух, она лишь шептала, чуть наклоняясь вперед.
- Я уверен, что наша с тобой невидимая связь, перенесенная в настоящее время через годы, является не чем иным, как самым настоящим катализатором, Роза.
- Откуда такая уверенность? – Роза не верила своим ушам. Она искренне желала, чтобы слова о связи оказались правдой, но в то же время жутко боялась быть причастной к проклятию Малфоя. – И не хочешь ли ты сказать, что то, что я сейчас с тобой разговариваю, может стать причиной Армагеддона?
- Не то, что ты со мной разговариваешь, а то, что я с тобой разговариваю. Так будет вернее, Роза, - заметил Скорпиус и улыбнулся.
- Вернее?..
Роза еще больше запуталась. Ее пугало спокойствие тона, которым говорил с ней Скорпиус, словно он уже принял все, что сказал о предопределении. Принял и понял.
- Я пишу записку матери, Скорпиус. А ты напиши своему отцу. Напиши, что встретимся в Хогсмиде на выходных, хорошо?
- А как мы туда попадем? – усмехнулся Малфой. – Нам нельзя выходить из Школы.
- Думаю, если я объясню маме причину встречи, для нас откроют двери. В противном случае придется воспользоваться помощью Альбуса Поттера и его наследством от отца.
- Что за наследство? – удивился Скорпиус.
- Есть у него одна вещица. Мантия-невидимка…
- Будем надеяться, что она нам не понадобится.
- Надейся, - улыбнулась Роза и взялась за перо и пергамент.

Небесная тигрица, а не лань.

Тонкая грань, невидимая, почти неощутимая, медленно рушилась под напором обстоятельств. Скорпиус видел реакцию Розы на его прикосновение, он слышал волнительную дрожь в ее голосе, когда они говорили о предопределении. Она участвовала в его жизни с таким рвением, что ему казалось странным, что они не могли найти друг друга так долго. Ведь им было так интересно вместе. Они вникали в тайны бытия и мироздания, сделали уникальное открытие, расследовали страшное преступление. Только вдвоем, он и Роза Уизли. Наверное, такая привилегия – общение с равным по уровню интеллекта – была дана только избранным…
Малфой ухмыльнулся собственным мыслям. Цинизма и едкости в нем было предостаточно. Сказывались годы полнейшего одиночества, без друзей, без врагов, без симпатий и антипатий. Ему всегда все было равно. До этого месяца. Пока не появилась староста девочек, та самая Роза Уизли, которая изредка снилась ему в образе маленькой голубоглазой феи.
Скорпиус задумчиво брел по коридорам административной башни, патрулируя вверенную ему территорию. Профессор Кельн обещал лично проследить за выполнением указаний деканата.
И правда, Малфой итак видел, что вся эта история с артефактами не дает ему как следует исполнять свою роль префекта, наделенного властью, жаждой к которой отличались абсолютно все студенты Слизерина. Но общение с гриффиндоркой начинало менять его мировоззрение. Теперь люди больше не казались холодными статуями, может, потому, что он сам перестал ею быть? Может, потому, что его сердце выпрыгивало из груди каждый раз, когда девушка с огненно-рыжими волосами нечаянно касалась его рукой, или просто кидала на него свой взгляд. А может, потому, что эта девушка своим звонким голосом так мягко выговаривала его имя…
Статуя перестала существовать уже в тот злополучный день, когда гнев и ярость завладели всем его естеством. В тот момент, когда он, глядя в черные глаза Забини, понял - небеса ему дороже преисподней…
- Мистер Малфой, - сухой голос завхоза Филча отвлек Скорпиуса от приятных мыслей о Розе, – вас хочет видеть директор Макгонагалл.
Юноша сразу понял, что вызов относился к разряду срочных, а это значило, что что-то случилось. Или Роза уже успела поговорить с дирекриссой, а та хотела убедиться, что все пройдет нормально.
Когда Скорпиус проходил по центральному коридору, ведущему к кабинету Макгонагалл, к нему из-за поворота присоединилась Роза. Они шли быстро.
- Что случилось? – коротко спросил Скор у девушки.
- Я сегодня за завтраком просила Макгонагалл об освобождении. Она сказала, что подумает. Вызывают, похоже, именно по этому поводу. Не думаю, что произошло что-то такое, что сама Директор решила вызвать нас обоих к себе на ковер, - Роза слегка запыхалась, щеки порозовели.
Скорпиус улыбнулся, не сдержав умиления. Хорошо, что Роза не видела. Она врядли восприняла бы это нормально. Хотя…

Директор Макгонагалл прохаживалась по просторному светлому кабинету, разъясняя двум своим лучшим ученикам правила поведения за пределами Школы. Беседа длилась уже пятнадцать минут, а казалось, что прошла вечность. Малфой откровенно зевал, слушая размеренный спокойный голос пожилой женщины. Роза же наоборот внимала каждому ее слову, кивая в нужных местах и отвечая на наводящие вопросы. Они с директрисой словно были старыми знакомыми, потому что Макгонагалл постоянно обращалась именно к ней, словно игнорировала Малфоя. Это не удивительно. Его отец никогда не ходил у волшебницы в любимчиках, в отличие от Гермионы Грейнджер. Но Скорпиуса это ничуть не беспокоило, потому что, будучи по жизни страшным лентяем, он решил переложить ответственность по переговорам об их уходе из Школы на Розу. Она справится, думал он, томно поглядывая на настенные часы.
- Мистер Малфой… - уже второй раз за день его нагло выдергивали из неги размышлений. Но в сейчас нельзя было не реагировать.
- Да, профессор Макгонагалл. Простите, - он даже почувствовал что-то вроде смущения. Очень несвойственное его природе ощущение.
- Я говорила, что вам следовало бы найти замену себе на этот день. Дело в том, что один староста Школы равен двум, как минимум, старостам факультета. Мисс Уизли нашла себе замену, ими станут мистер Уизли и мисс Милано, а у вас какая кандидатура на примете? – директриса чуть прищурила взгляд и посмотрела своими пронзительными зелеными глазами поверх круглых очков, отчего у юноши перехватило дыхание. Так она на него никогда не смотрела, словно сквозь душу, сквозь оболочку. Жуть…
- Я пока не знаю, - стараясь унять нервную дрожь в голосе, быстро проговорил Малфой, его вальяжность, как ветром сдуло. – Но за сегодня попробую что-нибудь решить, профессор.
- Да уж, постарайтесь. До субботы осталось три дня. Все в ваших руках, - Макгонагалл обошла стол, села в свое кресло и сложила руки перед собой, будто сказала, что разговор окончен.
И правда, Роза встала и слегка потянула Малфоя за рукав.
- Спасибо, профессор Макгонагалл. Мы что-нибудь придумаем, - сказала девушка и внезапно покраснела.
- ВЫ придумаете? – похоже, директриса не удивилась, но она значительно усилила интонацию на слове «вы». – Вот уж не думала, что Слизерин и Гриффиндор будут что-то вместе придумывать.
- То ли еще будет, - с улыбкой пробормотал, скорее себе, чем кому-либо, Скорпиус и пропустил вперед Розу, чтобы выйти из кабинета.


Совместные поиски исторических объяснений первородному злу отвлекли Скорпиуса от собственной жизни настолько, что ему, идущему по темным мрачным подземельям родного Слизерина казалось, будто он находится в почти незнакомом месте. Сырость и затхлость воздуха были теперь такими далекими от понимания после теплой уютной гостиной старост, что уже не хотелось сделать и шага по землистому коридору, по стенам которого были развешены изображения и символика факультета.
Много лет назад холодный скрипучий голос Шляпы долго сокрушался над выбором юноши, который и представить себя не мог на враждебном факультете, о котором с такой ненавистью и страстью рассказывал дедушка Люциус, а отец в это время подозрительно отмалчивался. Шляпа что-то говорила о благородстве духа, победой над иллюзией и еще о чем-то в этом роде, а мальчишка, совсем еще мальчишка, искал глазами рыжеволосую девчонку, боясь попасть не на тот факультет…
Мягкий приглушенный свет слизеринской гостиной мог бы создавать некое подобие уюта, если бы не постоянная атмосфера напряженности, связанной, видимо, с постоянным плетением интриг. Малфой был больше, чем уверен, что его имя, впрочем, как и имя Розы, было «мыто-перемыто» раз сто, если не больше. Когда юноша зашел в гостиную на следующий день после стычки с Клариссой, чтобы отдать той палочку, так ловко изъятую «психованной Уизли», почти половина факультета даже не удосужилась поздороваться с ним, не то, чтобы спросить, как дела. Странная черта характера объединяла всех слизеринцев – патологическая гордыня. Не гордость, а именно гордыня. Потому что гордость была присуща таким людям, как Роза, как он сам, наконец. А вот гордыня, неприятие и неспособность принимать данность отличала большую половину Слизерина от выходцев с других факультетов. В том числе и от выходцев Гриффиндора…
В гостиной почти никого не было. Только два пятикурсника и Гойл.
Подойдя к старому приятелю, Скорпиус остановился. Гойл читал…
- Что с тобой? – удивление Малфоя было настолько искренним, что он не смог его скрыть.
- Ты что не видишь – читаю я, - буркнул в ответ толстяк.
- С каких это пор чтение стало для тебя приятным времяпровождением?
- С тех самых, как я не сдал зачет по Зельеварению, - ответил Гойл и повернул книгу так, что Скору стала видна обложка – «Применение Белладонны Серебряной. Показания и Противопоказания».
- Интересно… - Малфой не знал, как начать разговор, но не терять же из-за какой-то книги голову. – Слушай, ты не видел Адама Гудини и Кассандру Делакруа?
- Это старосты наши, что ли? Да вот же, - Гойл показал пальцем на черноволосого парня, сидевшего в углу гостиной. – А Делакруа ошивается где-то.
- И где же она «ошивается», - гнул свою линию Малфой, понимая, что если он ничего сейчас не добьется, ему придется самому идти на поиски старосты факультета.
- Ушла с Забини на тренировку команды.
- Понятно… - неопределенно произнес Скорпиус.
Ему не нравилась перспектива назначать верховной старостой подружку Клариссы. В любом случае нужен был еще один человек. Созрела мысль.
- Дэн, послушай, - Скорпиус сел рядом с Гойлом, - не мог бы ты в субботу заменить меня вместе с Гудини. Дело в том, что мне надо отлучиться.
- Я же не староста, - толстяк не отрывал глаз от книги.
- Ну и что? Зато ты единственный на факультете, кто не станет трепать о том, что я свалил, - констатировал Малфой.
- Ты считаешь, что Забини ничего не узнает? Она же сразу помчит твою Уизли терроризировать, - теперь Гойл уже не делал вид, что читает. Он смотрел на друга своими большими карими глазами, чуть улыбаясь, видимо, в предвкушении очередной девчачьей заварушки.
- Она ее не найдет, - заговорщитски прошептал Скор и улыбнулся.
- Черт, Малфой, ты что творишь? – Гойл заметно запаниковал. – Тебя свои же с дерьмом сожрут, если узнают, что ты с этой гриффиндоркой якшаешься…
- Послушай, Дэн, - Скорпиус отвечал спокойно, четко проговаривая каждое слово, пытаясь не выдать напряжение, вызванное словами приятеля, - я с ней не якшаюсь. Прошу запомнить. Мы с ней друзья, понимаешь? Впервые в жизни у меня появился настоящий друг.
- Девка не может быть другом, Скор, - горячо шептал Гойл. – У тебя могут появиться такие проблемы, что ты себе даже не представляешь!
- Из-за чего проблемы? – немного не понял Скорпиус.
- Так ведь она же гриффиндорка, а ты слизеринец!
- Ну, и что из этого? Мы оба – люди, оба хотим общаться, оба умные, у нас много общего! – Малфой говорил уже в голос, чем сильно привлекал к себе внимание немногочисленной публики.
- Да, Малфой, - Гойл встал, громко захлопнув книгу, - вот только тигр всегда остается полосатым, а лань всегда остается его жертвой.
Скорпиус опешил. Он какое-то время тщательно переваривал произнесенную толстяком Гойлом фразу, но потом, поняв, что тот хотел сказать, тихо произнес:
- Ошибаешься, Дэн. Уизли такая тигрица, что даже ты в сравнении с ней - кроткий бычок.
- Как знаешь, - Гойл пожал плечами, хмуро усмехнулся и побрел в сторону спальни.
Малфой совершенно забыл о том, что он хотел ему поручить, но толстяк сам его окликнул, когда тот уже собирался выходить из гостиной.
- Малфой, я подежурю за тебя в субботу.
- Спасибо… друг, - махнул рукой Скорпиус и скрылся в коридоре подземелья.

«Тигр всегда полосатый»…
Эта фраза засела в мозгу настолько, что Скорпиус успел несколько раз произнести ее вслух, чтобы окончательно понять правдивость слов. А ведь неповоротливый Гойл отчасти оказался прав. Слизеринец навсегда останется слизеринцем, как бы не рвалась его душа к теплу Гриффиндора.
И вдруг что-то с треском сломалось. Рухнула стена, воздвигнутая с удивительной тщательностью, с малфоевской педантичностью. Сердце потянулось к медному свету, оставляя позади холод серебра. Руки потянулись к теплу, мгновенно забывая прохладу фазанового пера.
Роза чуть дернулась, когда тонкие аристократичные пальцы юноши легко коснулись ее хрупкого плеча. Она непонимающе взглянула в лицо Скорпиуса, словно не ожидала прикосновения. А ведь и правда не ожидала, подумалось Малфою. Он видел, как округлились ее глаза, но она не отшатнулась. Он чувствовал, как затрепетали ее губы, чуть приоткрывшись в немом вопросе, который буквально застрял на полпути.
Скорпиус уже чувствовал ее прерывистое дыхание, когда он последний раз посмотрел в ее глаза цвета весеннего неба. Ему на короткое мгновение показалось, что в них он увидел слезы. Нет, всего лишь показалось.
Окунувшись в омут чувственности и эмоций с головой, Скорпиус притронулся своими губами к ее шее, ощущая сумасшедшее биение сердца где-то чуть ниже, прямо под его грудью. Девушка чуть вздрогнула… Потом запустила тонкие пальчики в его непокорные пряди и, тихо застонав, притянула его ближе.
Скорпиус совсем потерял голову, чувствуя сладость Розы и цветочный аромат ее губ. Руки хаотично блуждали по телу, исследуя часть за частью, клеточку за клеточкой. Дыхание сбилось, сердце, казалось, отстукивало последние удары, когда послышался жалобный вздох, и Роза отстранилась.
Скорпиус не мог поверить тому, что случилось. Он еще никогда никого так не целовал. Да, были невинные поцелуи с Клариссой, были поцелуи в щечку, но, чтобы так… С такой страстью. До практически абсолютного помрачения рассудка. Роза не дышала. Она просто смотрела в его глаза, наверняка не очень понимая, что же все-таки произошло.
Ее руки все еще покоились на его плечах. Его губы все еще чувствовали ее вкус. Почему-то Скорпиусу показалось, что Роза пахнет ягодами, какими-то особо пряными ягодами. Может, таких и не было никогда, и он их никогда не встречал. Но почему-то именно такой вкус остался в его душе, в его памяти…
И прямо сейчас ему очень захотелось сказать то, что пришло на ум сразу после того, как прошла первая эйфория от их короткого, но такого чувственного единения:
- Как же долго я этого ждал, - слова звучали хрипло, с придыханием.
Роза молчала, просто глядя в его лицо. Указательным пальцем она провела по его верхней губе и улыбнулась. А потом опять наклонилась и прикоснулась своими губами к его, но уже не так напористо, как Малфой, а нежно лаская.
Дрожь, пробежав по телу, заставила Скорпиуса напрячься и расслабиться одновременно. Он хотел быть рядом, целовать ее страстно, даже грубо, и, в то же время боялся потерять хоть секундочку волшебства, которое дарила ему его маленькая фея. Фея…
- Прости… - прошептал Скорпиус, не отрывая губ.
- За что? – чуть отстранилась девушка.
- За то, что на протяжении шести лет не знал, как к тебе подойти…
- И не надо было, - горячо шептала Роза ему в губы. – Все было бы не так.
- А как бы было? – к Малфою вернулась прежняя лукавость, прежняя ироничность.
- Не так, это точно, - улыбнулась Роза и, медленно поднявшись с коврика перед камином, отошла к своей двери. – Спокойной ночи, Малфой.
- Спокойной ночи, Уизли, - ответил Скор и понял, что еще ничего не закончено, все только начинается.
Она – тигрица, а не лань. И то, что она сейчас ушла, не означало, что ей что-то не понравилось. Она сделала ответный ход, продолжив красивую замысловатую игру судьбы, правила которой были еще очень далеки и туманны для них обоих. Но все казалось таким увлекательным…

Толерантность и борьба с разумом.

Способность Грейнджер появляться абсолютно бесшумно, вовремя и к месту поражала Малфоя с каждым разом все сильнее и сильнее. Он даже попытался что-то съязвить по этому поводу, на что получил колкий взгляд карих глаз, кривую ухмылку красивых губ и чуть заметный кивок, говорящий о совершенной нерасположенности женщины к шуткам подобного рода.
Трансгрессировать в Хогсмид не составило труда. Грейнджер метко закончила процесс прямо на крыльце таверны «Три метлы», где они собирались встретиться с детьми. В том, что придет ее дочь, Малфой не сомневался. Как не сомневался он и в том, что они с его сыном успели отыскать что-то стоящее, не будь Роза Уизли дочерью Грейнджер.
Скорпиус успел предупредить отца о том, что информация, найденная ими об артефактах, может заинтересовать следствие.
Заняв свободный столик у окна, которое видом выходило как раз на высокие башни Хогвартса, Малфой и Грейнджер молча взяли тонкие папки с меню, и стали старательно изучать его содержимое.
- Я думаю, все же стоит подождать Розу и твоего сына, - спокойно произнесла Гермиона, нарушая затянувшуюся паузу, сложив папку обратно в подставку.
- Согласен, - согласившись, кивнул Драко.
- Поздравляю, - неожиданно продолжила разговор Грейнджер и посмотрела ему прямо в глаза, - все обвинения сняты с тебя, Малфой. Тебе вернули палочку?
- Само собой. Я так понимаю, сработало «Приори Инкантатем»?
- Да. Мы проверили и палочку Астории… Она ни с кем не боролась.
- Выходит, она знала убийцу? – неприятное чувство тревоги возникло глубоко в груди и начало вибрировать, создавая ненужный фон, не позволяющий сосредоточиться.
- Да, и скорее всего, доверяла ему, - констатировала Грейнджер и сложила руки прямо перед собой.
- У тебя есть какие-нибудь подозрения? – подозрения уже давно появлялись у него самого, но Малфой боялся признаться в этом даже самому себе.
- Есть кое-какие соображения на этот счет, не больше. Но о них ты узнаешь позже, - уклончиво ответила женщина и повернулась, чтобы взглянуть в окно.
Вдруг ее глаза заметно округлились. Быстро достав из сумочки очки в тонкой оправе, Грейнджер натянула их на нос и шепотом произнесла:
- О, Мерлин… Только этого мне не хватало…
Драко боролся с любопытством, но не смог удержаться. Такая реакция удивляла его, если не сказать больше. И он все же выглянул в окно.
То, что он там увидел, не сказать, чтобы сильно шокировало, но реагировал он на это, видимо, спокойней гриффиндорки. Его сын шел с девушкой, плечом к плечу, чуть склонив голову в ее сторону. Они несли в руках по толстой папке с бумагами, о чем-то увлеченно беседуя. Иногда Скор кидал на девушку странный взгляд, а она чуть краснела в ответ. Все было видно, как на ладони – смущение, робкие улыбки и… счастье. Откровенное, безудержное, немыслимое…
Неужели это тот человек, который помог его сыну ожить после шестнадцати лет туманной летаргии, в которой тот пребывал, практически ни с кем не общаясь, обитая в своем иллюзорном мире?..
Неужели эта девчонка помогла ему забыть боль и горе?
Заглянув в окно с обратной стороны, Скорпиус чуть нахмурился, наклонился к Розе и что-то ей прошептал. Драко, само собой, не слышал слов, но по выражению лица, по легкой тени испуга, пробежавшей в ее глазах, он понял, что его сын заметил реакцию обоих родителей. И уже, когда на лице Скора расплылась довольная улыбка, что-то очень похожее на раздражение поднялось в районе голосовых связок, вызвав хрипоту в голосе Драко.
- Я думаю, пока не стоит задавать им какие-то вопросы, - проговорил он, с трудом сдерживая отцовские эмоции.
- Ради их же блага, необходимо прекратить это, Малфой, - панически шептала Грейнджер, покрываясь розовыми пятнами.
«Мерлин! Да она же краснеет, как девчонка!» - с восхищением подумал бывший слизеринец и чуть не улыбнулся, глядя, как женщина засмущалась, но не отвела взгляд. Гордая гриффиндорка…
- Прекратить что? – так же шепотом спросил он.
- Эти отношения между детьми… - Гермиона поглядывала на дверь, где в любое мгновение должны были появиться молодые люди. Наверняка она тоже обратила внимание, какими глазами дети смотрели друг на друга.
- Мне это тоже не нравится, - успел проговорить Драко, понимая, что он не вправе лишать сына и минутки счастья, даже если это счастье – дочь «грязнокровки» и предателя крови.
В этот момент в трактир вошли Скорпиус и Роза. Они чуть задержались у входа, словно не решались подойти.
Малфой не мог объяснить даже самому себе, какие чувства он испытал в этот момент. Восхищение и радость от созерцания столь красивой пары? Он видел, как посветлел взгляд сына. Он видел, какой на самом деле прелестной девушкой оказалась эта Роза Уизли. Но было что-то отталкивающее в этой картине – инородное, словно кто-то вторгся в их жизнь без ведома, без разрешения.
«Откуда такие мысли?» - одернул себя Малфой.
- Добрый день, отец, - Скорпиус приветливо пожал Драко руку и улыбнулся, глядя в глаза. Потом он вежливо поклонился Грейнджер и спокойно произнес: - Добрый день, миссис Уизли.
Женщина смерила юношу подозрительным взглядом, но тут же словно очнулась и ответила вполне дружелюбно:
- Здравствуйте, мистер Малфой, рада с вами познакомиться.
Официальность тона, с каким она разговаривала с его сыном, чуть не рассмешила Малфоя.
Но его внимание привлекла девушка, которая смущенно прижималась к Скорпиусу. Она протянула свою маленькую ручку с тоненькими пальчиками и тихо сказала, глядя прямо в глаза Малфою:
- Здравствуйте, мистер Малфой. Мне Скорпиус много о вас рассказывал. Давно хотела познакомиться с вами…
- Что же, с приветствиями окончено, - хлопнула в ладоши Грейнджер, - пора приступать к делу. Ребята, спешу вас предупредить, что вы зря ввязались в это дело.
Драко усмехнулся про себя. Его иногда раздражала чиновничья манера Грейнджер вести беседу. Она видимо считала, что какой-то парой слов она сможет остановить детей и заставить их не лезть. Она, очевидно, забыла о том, что сама вытворяла двадцать лет назад…
- Считаю своим долгом напомнить, миссис Уизли, - Малфой чуть не поперхнулся, когда произносил эту фамилию, - что Скорпиус и ваша дочь могли найти что-то полезное. Что-то, что вы найти так и не смогли.
Ага! Попал в самую точку. Грейнджер зло стрельнула глазами в его сторону, а затем совершенно неожиданно очаровательно улыбнулась детям и ласково произнесла:
- Приступим?
Что же, перемены настроения, похоже, были главным козырем в руках волевых женщин – они могли контролировать эмоциональные взрывы, руководствуясь лишь теми побуждениями, которые в той или иной ситуации были для них приемлемы. Малфой четко осознал это, воспитываясь сильной Нарциссой Малфой.

Гермиона не знала, как реагировать на пассаж слизеринца о качестве ее работы. Она могла прямо сейчас высказаться в его адрес в уже знакомой для него манере, но ее остановило присутствие детей.
Роза улыбалась так мило, так радостно, что все невзгоды, постигшие их семью в этот месяц, отходили на второй план. Девочка выросла, пришлось это признать, скрепя сердце. Но этот парень… Он казался слишком… красивым, слишком властным, судя по его грации и манере держаться, что Гермиона невольно представила, какими могли бы получиться ее внуки.
«Прекрати сейчас же!» - чуть не выкрикнула она вслух, коря себя за несдержанность в мыслях.
«Он слизеринец!» - кричал материнский разум.
«Он великолепен!» - вторило сердце.
Гермионе не оставалось ничего, как только признать, что вкус дочери оказался лучше, чем ее собственный.
«Прости, но мы оба знали, что все рано или поздно закончится. Нет больше Золотого Трио. Нет тебя, Гермионы Грейнджер – золотой принцессы Хогвартса. Нет меня, Рона Уизли - храброго гриффиндорца. Нет Гарри - Национального героя. Есть только мы – обремененные ограничениями под названием семья и обязанностями перед ней. Ты же знаешь, Гермиона, ответственность не мой конек»…
И все. И он остался в этой проклятущей Индии, наслаждаясь теплом индийского воздуха и красотой индианок, когда им с Гарри опять приходится спасать мир от сил зла.
- Мам, - тихо позвала Роза, слегка тронув Гермиону за руку, - мы ненадолго. Давай сейчас все обсудим, хорошо?
Девочка торопилась обратно в школу наверняка не из-за обязанностей старосты. Эта мысль резанула сознание женщины, заставляя ее очнуться и приняться за работу.
Перебирая документ за документом, Гермиона понимала, что Малфой оказался прав. Информация, которую раздобыли дети, оказалась очень интересной и полезной. Теперь они будут знать, с чем имеют дело. Правда эта мысль ее никак не успокаивала. Зная, что с первородным злом шутки плохи, женщина мысленно поежилась. Ее дочь оказалась ввязана в это дело по уши, черт побери этих Малфоев.
Глядя на самодовольную ухмылку и чуть прищуренный взгляд отца аристократического семейства, Гермиона еле сдержалась, чтобы не съездить по его холеной физиономии. Эгоист! И сыночек его эгоист, мать их…
Шаг за шагом, пробираясь к заветной цели, откладывая папку за папкой, постигая все новые и новые горизонты, компания волшебников делала колоссальное по исторической значимости открытие.
Яблоко и Шкатулка Пандоры были связаны между собой. И их соединили не просто так.
- Итак, что мы имеем? – тихо спросила Гермиона у остальных, понимая, что они нашли не самое подходящее место для подобных бесед.
Малфой лениво посматривал в окно, словно его ничего не волновало, в разговоре участвовали трое. За это время Гермиона успела привыкнуть к мальчишке, который был так поразительно похож на своего отца, только немного красивее, что женщина мысленно возвращалась в далекую юность, когда они с друзьями решали роковые головоломки. Только теперь вместо рыжеволосого парня была ее дочь, а вместо Гарри был Малфой и его сын…
Вдруг Драко выпрямился и посмотрел на сидящих за столом.
- Магнус!
- Что, Магнус? – хором спросили остальные.
- Верховный жрец Зевса. Это он изготовил Шкатулку. Потом его прозвали слугой Дьявола, за то, что он создал еще одну реликвию.
- Яблоко познания? – спросила Гермиона.
- Возможно, - неопределенно ответил Малфой.
Он какое-то время молчал, а потом продолжил:
- Влади, вы говорили, пошел войной на Европу…
- Восточную Европу, - вставила Роза.
- Правильно… Я как-то читал об одном славянском князе Всеславе Чародее. Он умел вызывать стихии на противников, ставя защитные барьеры, используя древнюю магию. Но потом его правление пало. Резко…
- Шкатулка?
- Возможно…
- Как тогда Шкатулка могла попасть в руки Файрхартов? – Гермиона начинала вникать в ход мыслей Малфоя, в очередной раз поражаясь быстроте его аналитического ума.
- Ничего сложного. Паркинсон-старший, еще во времена моей… бурной молодости рассказывал, что его род всегда служил некоему волшебнику, основавшему Орден, хранивший старинную реликвию. А совсем недавно до меня дошло, нет, я просто вспомнил, что предки Астории и Панси воевали с тем самым славянским князем, понимаете?
- Так причем же здесь Карла Файрхарт?
- Ты не понимаешь? – Малфой ехидно прищурился. Но за него ответил сын:
- Ильдар Огненное Сердце выступал против Всеслава Чародея, отвоевав у того силу. Видимо таким образом артефакт попал в руки Файрхартов, как себя потом назвали предки той самой Карлы, о которой вы говорили.
- Ничего себе! – выдохнула Роза. – И мы месяц не могли к этому прийти?
- Архивы по этому вопросу строго засекречены, потому что мы имеем дело не просто с Непростительными заклятиями, Роза – говорила Гермиона, - а с самой настоящей Темной магией.
- А что с этими Файрхартами сейчас? – спросил Скорпиус.
- Гарри Поттер и его мракоборцы ведут круглосуточную слежку за домом Бриони, внучатой племянницей Карлы Файрхарт…
Гермиона не договорила. В окно с шелестящим свистом влетел серебряный олень Гарри, неся срочное донесение:
- Гермиона, Джинни только что узнала, что Панси Эдельштайн и ее супруг не выезжали за пределы Англии уже два месяца. В день смерти Астории Малфой они были в стране, а не в путешествии…
Олень начал таять, унося за собой яркий свет.
Все четверо смотрели друг на друга в недоумении.
Первым нарушил молчание Драко.
- Скор, тебе Кларисса что-нибудь говорила?
- А что она должна была сказать? – немного не понял сын.
- Понятно… - Малфой задумался лишь на мгновение, но потом, словно очнувшись, быстро произнес: - Они с Панси имеют довольно доверительные отношения. Эстель Забини ее лучшая подруга. Скор, - Драко опять обратился к юноше, - если будет возможность, узнай, что она знает относительно нашей истории, хорошо?
- Да, вряд ли она что-то знает, - махнул рукой младший Малфой.
- Ты лучше подстрахуйся, сынок, хорошо?
Гермиона удивилась интонации, с какой он назвал Скорпиуса сынком. Столько нежности, столько любви в одном слове. Вот это отец…
- Я думаю, миссис Уизли не будет против, если я еще кое-что скажу, пока молодые люди не ушли, - Малфой не спрашивал. Он в любом случае сказал бы то, что собирался. – Держитесь вместе. – Он посмотрел сперва на Розу, потом на Скорпиуса. – Мало ли какую беду может принести все то, что происходит. Мы с миссис Уизли пережили Войну, нам не привыкать, а вы - дети Мира, будьте осторожны. Никому не говорите о том, что знаете.
Он резко встал. Гермиона заметила, что его взгляд снова принял холодную отчужденность, движения стали более резкими – его все это сильно волновало. Впрочем, как и ее.

Попрощавшись с детьми, Гермиона и Малфой решили пройтись. Они сами не знали, что подвигло их на этот шаг, но свежий воздух после такого потока информации был обоим на пользу.
Они молчали. Лишь Малфой изредка поворачивал голову в сторону женщины, задумавшись, смотрел какое-то время на ее профиль, а потом снова вглядывался в толпу перед собой.
Гермиона не выдержала первой.
- Слушай, Малфой, почему ты так на меня смотришь?
Мужчина опешил. В уголках сразу прорисовались мелкие морщинки.
- Я когда-то просил забыть тебя о шести… семи годах ненависти, просил позволить мне начать жизнь с нового листа…
- Да, а я тебе сказала, что все, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Потому что я никогда тебя не ненавидела. Это слишком сильное чувство, Малфой. А ради тебя я силы тратить никогда не собиралась, - решительно ответила Гермиона.
- Значит, так и не простила, - тихо сказал Драко.
- За что тебя прощать, Малфой? За то, что вы, как сумасшедшие орали о благородстве и чистоте крови, лелея в душе призрачную надежду на снисхождение Волан-де-Морта? И что вы получили? Лично ты, что получил? – Гермиона не заметила, как остановилась, зло глядя в серые глаза аристократа.
- Отца калеку и разбитую жизнь…
- А я вырастила двух прекрасных детей, построила карьеру, с легкостью переступая через козни твоего отца и его приспешников. Вот это получила я. И кто оказался в выигрыше?
- Никто, Грейнджер, - Гермиона даже не отреагировала на то, как ее назвал Малфой. – Мы все что-то потеряли в той Войне…
- Согласна, - Гермиона опустила голову. Перед ее глазами мгновенно возник образ смеющегося Фреда. Она всегда его любила, как брата. Его потеря стала для нее особо горькой…
- Ты прости, Грейнджер, но мне придется это сказать, как бы ты не орала на меня за отсутствие толерантности.
- Ты это о чем? – не поняла Гермиона.
- Я о том, что тот, кто откроет Шкатулку, если он не обладает абсолютной чистотой крови, погибает на месте...
- А чистокровные? – женщина прищурилась, понимая к чему клонит слизеринец.
- А чистокровные просто сходят с ума.
Сердце Гермионы ухнуло вниз. Она поняла суть пророчества сразу, как услышала то, что сказал Малфой.
«…И Честь сменит Благородство на посту у крови ярости и боли, отдав себя без остатка во имя спасения мира»…
Честь…
Благородство…
Пост крови…
Скорпиус Малфой.
Сердце больно сжалось от горького предчувствия.

Ковбой "мальборо" и "добрый" пес.

Осень нехотя сдавала свои позиции перед зимой, теряя по пути в небытие свое золотое тепло, свежесть ветра и похрустывание земли под ногами в особо ясные морозные дни.
Ноябрь зарядил долгосрочными дождями, вводя всех студентов, кроме Розы, в полусонное состояние. Но уже вначале декабря пошел первый пушистый снег, чем вызвал оживленный ажиотаж среди обитателей Хогвартса.
Прогулки на свежем воздухе стали для Розы и Скорпиуса неотъемлемой частью приятного времяпровождения. Иногда молодые люди умудрялись вымокнуть так, наигравшись в снежки, как дети, что приходилось прибегать к помощи эльфов, потому что парочке уже не хватало сил размахивать палочками, чтобы привести себя в порядок.
Дни летели еще быстрее. На какое-то время проблемы с поиском истины бытия отошли на второй план, уступая место мыслям о том, что происходило в гостиной старост Школы.
Теперь все стало совсем по-другому. Поцелуи стали чаще прерывать серьезные разговоры, посиделки у камина стали заменять разборы проделанной работы.
А истории из жизни факультетов пополнились небылицами, придуманными кем-то очень злым и завистливым.
Например, кому-то не терпелось, как считала Роза, «уложить» ее в постель Скорпиуса. Поэтому этот «кто-то» трезвонил об интимных подробностях их отношений на каждом углу. Однажды Розе пришлось иметь очень содержательный разговор с Хьюго и Альбусом Поттером, которые торжественно поклялись вырвать язык тому, кто эти слухи распускал. Что же до Скорпиуса, то его не столько забавляла вся эта ситуация, сколько ему было наплевать на мнение общественности. Его больше волновало то, что переживала Роза. Он пытался успокоить ее, как мог. Получалось. Но ненадолго.
Однажды, после того, как Лидо в очередной раз предупредила Розу о предстоящей «облаве» слизеринок во главе с Клариссой Забини, девушка не выдержала и высказалась по этому поводу Скорпиусу.
- Ты ведь понимаешь, что я-то отобьюсь от нее, но ты… Господи, Скор, неужели тебе совершенно все равно, что происходит на твоем факультете? Ты же теряешь лицо! Авторитет, в конце концов…
- Ты так хочешь, чтобы я прекратил общение с тобой? – Скорпиус удобно расположился в кресле перед камином, положив руку на ладонь девушки, сидевшей на полу у его ног.
- Ты издеваешься? – почти шепотом от обиды спросила Роза. – Тебе что и правда все равно?..
- Послушай, Роза Уизли, - Скор низко наклонился к девушке и проговорил ей прямо в губы, отчего сердце Розы чуть не остановилось. – Мне абсолютно все равно, что скажет обо мне Слизерин. Мне не все равно, что скажет о тебе Гриффиндор. Как ты думаешь, ты все еще в авторитете? – юноша лукаво прищурился.
Дыхание перехватило. Сердце застучало где-то в районе горла – громко, отчетливо.
- Они всегда уважали меня. В этом и разница между нашими факультетами, - хрипло прошептала Роза, глядя Скорпиусу прямо в глаза, словно загипнотизированная, - Гриффиндор никогда не станет думать о человеке плохо, пока не окажется, что для этого есть все причины. А у вас все обстоит совсем иначе, не правда ли?
- О, да! – засмеялся Малфой. – Они сначала сжигают на ритуальном костре, а потом реабилитируют.
- Почему ты всегда так шутишь? – Роза положила голову на его раскрытую ладонь и прижалась к ней щекой, вдыхая теплый аромат его кожи.
- Может, потому что я слизеринец и встречаюсь с гриффиндоркой?
- Вселенский парадокс, - пробормотала Роза, улыбаясь.
Ей было приятно быть таким парадоксом.
Пусть пока они не сильно афишируют свои отношения, чтобы не давать лишних поводов, но и скрывать их уже не было смысла. Скоро будет Рождественский бал, на котором все должны прийти с парой. Никто не сомневался, что Роза придет со Скорпиусом Малфоем. Хотя, никто против и не был… Почти. Никто, кроме двух особо яростных противников «нерабочих» отношений Уизли и Малфоя. Ирвин молча давился собственной ревностью, держась вдали от своих однокашников. Кларисса же Забини тихо шипела в компании своих недалеких подружек, в том числе и Кассандры Делакруа – кузины Скорпиуса по линии матери.
Розу действительно не пугали эти выскочки. Ее больше волновала молчаливая ненависть Долгопупса. Он сверлил взглядом Малфоя каждый раз, когда тот имел неосторожность пройти мимо него. Доставалось и Розе. Скабрезные шутки а-ля «Малфоевская сучка», все чаще стали вырываться из его злобно сжатого рта. Откуда столько ненависти в одном человеке? Даже Скорпиус не мог ответить на этот вопрос, прожив половину сознательной жизни бок о бок с таким же злобным дедулей.
Ах, папочка, наделал же ты дел…
Роза знала, что рано или поздно что-то должно было произойти. И это «что-то» не заставило себя долго ждать.

В тот декабрьский вечер все собрались в Общей гостиной в Главном холле Центральной башни.
Общая гостиная – инициатива руководства, чтобы поддержать дух здорового соперничества между факультетами Школы. Правда, от Слизерина никто так и не дождался присутствия. Пятнадцать лет, столько, сколько существует эта странная идея единения, серо-зеленый факультет просиживал вечерами в своих подземельях, плетя интриги и творя заговоры.
Роза проводила небольшой мастер-класс для пятикурсников по использованию Защитных чар. Никто не запрещал помогать ученикам в постижении искусства защиты в стенах Хогвартса. Хоть знаменитый «Отряд Дамблдора» уже не существовал, как отдельная организация, магия практиковалась почти на каждом шагу среди студентов с неимоверным воодушевлением.
Лидо помогала подруге в импровизированной дуэли. Ее мастерства хватало, чтобы отразить нападение и совершить встречную атаку. Бросая друг в друга разноцветные вспышки безопасных заклинаний, девушки устроили представление из фейерверка и смеха. Настроение у всех было бодрое. Приближалось Рождество. Девушки разных факультетов уже обсуждали своих возможных кавалеров и наряды для Бала. Парни хвалились друг перед другом своими достижениями в «дуэльном клубе» и на занятиях. Кто-то же просто играл в шахматы, как Хьюго Уизли.
Вдруг дверь, чуть скрипнув, отворилась, и в гостиную вошел староста мальчиков.
- Уизли, можно тебя на минутку? – он всегда называл Розу по фамилии на людях.
- Малфой, я занята, ты что – не видишь? – Роза, не отрываясь, парировала новый выпад Лидо.
Скорпиус ничего не ответил, только прошел по залу и присел напротив Хью, наблюдая за его одинокой игрой. Несколько пар глаз с удивлением наблюдали за его плавными движениями, наверняка, тайно завидуя его грации и элегантности.
- Почему ты играешь один? – спросил слизеринец с улыбкой.
- С ним никто не хочет играть, он же лучший в Школе, - ответил за Хью Альбус, откладывая книгу о квиддиче. – Все просто боятся проиграть, вот Уизли и обыгрывает сам себя каждый вечер.
- Ты считаешь, что он таким образом сможет самоусовершенствоваться? – Роза даже остановилась, видя, как Скор расстегнул пуговицу мантии и стянул ее с плеч, освобождая руки. – Сыграем? – обратился он к удивленному Хью.
- Ты против меня? – с сомнением спросил парень.
- Да, Уизли, ТЫ против меня, - ответил Малфой и широко улыбнулся.
Интрига была потрясающей. Все собрались вокруг стола, чтобы посмотреть на игру десятилетия – слизеринец против гриффиндорца. Альбус даже умудрился сделать ставку против Малфоя. За ним последовало еще несколько человек.
Пятикурсники, которые работали с Розой, умоляюще посмотрели на нее. Старосте ничего не оставалось сделать, как просто кивнуть головой. Впрочем, ее любопытство тоже требовало удовлетворения.
Лидо взглядом показала в сторону парней, и девушки подошли к столу. Так как они считались подругами «шахматных дуэлянтов», остальные студенты расступились, чтобы пропустить их в первый ряд.
Альбус вызвался быть судьей поединка. Все затаили дыхание и стали наблюдать за неспешной игрой двух сильных соперников.

Час спустя картинка стала более чем отчетливая. Хью, краснолицый и чуть вспотевший, лихорадочно соображал, чтобы спасти оставшиеся четыре белые фигуры. Скорпиус в то же время вальяжно развалился на стуле, ему осталось только закинуть ноги на стол, чтобы выглядеть, как «ковбой Мальборо», о котором когда-то читала Роза. Ее смешила вся эта ситуация. Никто никогда и не думал, что в Хогвартсе может кто-то играть лучше Хьюго Уизли. А тут приходит какой-то слизеринец и в два счета обставляет его с первой партии.
Роза не знала, как реагировать на это, но она страшно гордилась Малфоем и его игрой. Не братом, который в свои пятнадцать уже нахватал Шахматных «звезд», а именно за своего любимого слизеринца, потенциального врага Гриффиндора.
Все наблюдали, внимательно следя за игрой. Всего два хода оставалось до заветных слов «шах и мат», произнесенный меланхоличным голосом Малфоя. Но он молча смотрел, как Хью тужится, придумывая какую-то совершенно уникальную комбинацию, чтобы спастись от неминуемого позора.
- Господи, - послышался ироничный голос с задних рядов, - слизеринец играет в благородство. Как мило!
Все обернулись, чтобы посмотреть на того, кто говорил.
Роза затаила дыхание – Ирвин Долгопупс впервые за последние месяцы вообще что-то говорит в ее присутствии, да еще и о Скорпиусе. Что-то неладное должно было произойти, это Роза понимала, поэтому приготовилась встать на защиту. Только вот кого?..
- Надо же когда-то начинать, - совершенно спокойно, не глядя на гриффиндорца, ответил Малфой.
- Это тебя папочка научил? – ехидства в звенящем от нервного напряжения голосе прибавилось.
Теперь Ирвин медленно проходил по живому коридору прямо к столу. Хью, казалось, совершенно не замечал изменений в атмосфере, которая превратилась из теплой дружеской в холодную и совсем не дружелюбную.
- С каких это пор тебя интересует то, чему меня учит отец? – Малфой все-таки поднял взгляд на человека, посмевшего посягнуть на его личную жизнь.
- О, ты меня вообще мало интересуешь, - Ирвин скорчил такую мерзкую гримасу, что Роза фыркнула от отвращения. Противное выражение лица, противная сцена на людях, все противное.
- В таком случае не мешай нам играть, Долгопупс, - Скорпиус вернулся к шахматной доске.
- Я просто высказываю свое мнение, Малфой, - теперь Ирвин уже стоял прямо около стола сбоку от Розы, которая боялась повернуть голову, чтобы не делать резких движений – она впервые видела приятеля в таком состоянии, и это ее пугало.
- Сомневаюсь, что твое мнение кого-то интересует в данный момент. Шах и мат, - закончил Скорпиус и встал из-за стола.
Хьюго с несчастным видом посмотрел на еще недавнего соперника, а теперь абсолютного победителя, и только сейчас заметил, что страсти накалились – Ирвин преградил путь слизеринцу и смотрел ему прямо в лицо.
Роза нервничала. Она понимала, что Долгопупс провоцирует Скорпиуса, только не знала – для чего.
- Эй, ребят, вы чего? – Хью встал со своего места и осторожно подошел к парням.
- Да, вот, одна слизеринская выскочка решила проявить себя и доказать, что она может стать благородней гриффиндорца, - не отрывая взгляда от лица Малфоя проговорил Ирвин.
Он был выше Скорпиуса почти на голову. Роза только сейчас вспомнила, что когда-то она даже мечтала о такой заварушке. Мерлин, как же она жалела об этом…
- Прекратите, - резко сказала она и потянула Скорпиуса за рукав. – Пошли, тебе нельзя ввязываться в такие дела.
- О! Наша милая Роза защищает слизеринского выродка! – Ирвин повернулся к толпе, словно ораторствующий трибун, разведя руки.
- Следи за словами, - прошипел Скор.
Роза действительно испугалась. Такого лица у Малфоя она не видела – глаза сверкали серебряным огнем, прожигая путь к взгляду противника; губы были плотно сжаты, словно он крепко держал внутри какие-то особенно страшные ругательства. Вся его поза говорила, нет кричала: «Не подходи, я же могу убить!»
- А зачем следить? Ведь ты же слизеринец, на большее, чем просто покричать о своей чести и чистокровии, ты не способен! – Ирвин наслаждался своим весьма шатким превосходством.
- Прекрати, Ирвин! – вступил Хью, видя, как реагирует, а точнее НЕ реагирует Малфой.
- Все слизеринцы – трусы! А если еще слизеринец – сыночек Драко Малфоя, то и подавно…
- Заткнись… - сцепив зубы, прошипел Скор. Роза дернулась вперед, становясь перед Малфоем, не понимая, что этим усугубляет ситуацию.
- О, господи, Уизли, - Ирвин презрительно ухмыльнулся, - ты еще и защищаешь его, как какая-то сторожевая собачонка!
- Заткнись! – повторил Скор и выхватил свою руку из пальцев Розы.
Вмиг молодые люди встали друг напротив друга с палочками наизготовку.
- Кто первый?! – похоже, у Ирвина начиналась истерика. Он никогда не попадал в такие ситуации. Неужели ревность может так изменить человека? - Остолбеней!
Взмах…
- Протего!
Еще один взмах.
Роза панически соображала, что делать. Одного взгляда на дуэлянтов хватило, чтобы понять, драться они будут не на жизнь. Слишком много злобы в глазах Долгопупса. Слишком мало эмоций в глазах Малфоя.
Ужас…
- Экспилиармус!
Не получилось. Роза забыла, что для действия заклинаний необходим зрительный контакт.
Вдруг Роза почувствовала легкий толчок сбоку и увидела Лидо, которая держала палочку перед собой. Она тихо прошептала:
- Давай по-нашему?
Роза кивнула. И в эту же секунду…
- Скорпиус!
- Ирвин!
Парни отвлеклись.
- Экспилиармус! – девушки выкрикнули заклинание хором.
Палочки дуэлянтов оказались в руках подруг.
- Твою мать, Уизли, ты на чьей стороне? – взвизгнул Долгопупс, глядя на противника в упор.
- Я ни на чьей стороне! – выкрикнула Роза и повернулась к Скорпиусу, чтобы забрать его и увести.
- Слизеринская шлюха!
Лицо обдало жаром. В ушах зазвенело. Слова, как пощечина, как удар. Больно. Обидно. Противно… За что?..
- Ах, ты сука! – яростный голос Скорпиуса разрезал звенящую тишину.
Послышался глухой звук удара. Долгопупс громко упал на пол и схватился за челюсть.
- Еще одно подобное слово, грязная сволочь, и я вырву твой поганый язык…
В глазах у Розы потемнело. Стало как-то страшно. Один был другом. Другой любимым.
Оба сцепились, как псы… Неужели нельзя было просто поговорить?
Нет. Нельзя.
Девушка почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее, и вытянули из гостиной.

Мир, который почернел.

Образ медленно оседающей на пол Розы не выходил из головы, как Скорпиус не пытался изгнать жуткую картинку из сознания. Быстро двигаясь по коридорам Хогвартса к Башне старост, неся на руках бесчувственное тело, Малфой пытался понять, что послужило причиной обморока девушки. Не мерзкие слова Долгопупса, это точно. Но ведь и не потасовка… Что, черт возьми, произошло?
Опустив взгляд, он увидел в свете настенных факелов совершенно белое лицо Розы и почувствовал, как больно сжалось сердце. Невольно прижав девушку ближе к себе, он не смог устоять и поцеловал ее прохладный лоб.
- Сейчас, милая. Все будет хорошо… - шептал юноша, успокаивая скорее себя, чем ничего не слышащую Розу.
Толкнув ногой дверь, Скорпиус быстро вошел в просторную гостиную и аккуратно положил девушку на диван перед камином.
- Накрой ее пледом, - послышался взволнованный голос сзади, отчего Малфой вздрогнул.
Он обернулся и увидел, что в гостиную вслед за ним проследовали Лидо и Хьюго.
Скорпиусу не хотелось ничего говорить, а уж тем более спрашивать, что они здесь делали – понятно, волновались за сестру и подругу. Он молча взял с подлокотника кресла толстый шерстяной плед и накрыл им девушку.
- Она скоро очнется, - опять тихо сказала Лидо.
- Откуда ты знаешь? – Малфой не поворачивался, не сводя глаз с бледного лица Розы.
- Видишь, реснички затрепетали. Она медленно приходит в сознание…
- Никогда не видел, что бы наша Роза падала в обморок, - озадаченно произнес Хью.
- Так это впервые? – удивился Скорпиус.
Странно, если она никогда не падала в обморок, а сейчас и причины-то особой не было, то теперешнее ее состояние должно было вызвать некоторые опасение. В принципе, так и было. Волновались все.
- Где Скорпиус? – тихо прошептала Роза, не открывая глаз.
- Я здесь, - юноша схватил ее за руку, внимательно вглядываясь в ее лицо.
- Со мной все в порядке? – хриплый голос заставлял сердце сжиматься еще сильнее.
- Ну, если ты считаешь то, что произошло чем-то нормальным, то да – с тобой все в порядке, - почему-то Малфой не смог не пошутить по этому поводу. Только шутка получилась какая-то уж очень горькая.
- Я не знаю, что произошло, - Роза наконец открыла глаза и посмотрела прямо на него. – Словно что-то проникло в душу…Так страшно…
- Все будет хорошо, Роза. Я рядом. Здесь и Лидо с Хьюго, так что ты не одна. Тебе нечего бояться.
Малфой впервые кого-то утешал. Впервые за кого-то так волновался. В какой-то очень страшный момент ему показалось, что он может потерять ее. И ему стало так плохо, что захотелось зареветь - громко, протяжно, как зверь. Он подавил внутри желание эмоций вырваться наружу, сглотнув тугой комок в горле и несколько раз глубоко вздохнув.
На плечо легла рука. Это был Хью.
- Слышишь, приятель. Тебе бы проветриться. Мы побудем с Розой…
- Нет, - решительно отрезал Скор. – Я буду с ней.
- Не удастся, - послышался голос со стороны входа. Профессор Кельн казался огромным в узком дверном проеме. – Мистер Малфой, на выход.
Скорпиус внутренне содрогнулся. Особенно тошно ему стало, когда Роза легонько сжала его тонкие пальцы и прошептала:
- Я побуду с Хью и Лидо. Ты только не горячись там, обещай мне.
- Я никогда не горячусь… Почти, - выдавил из себя Скор, приложил кончики пальцев девушки к губам, а затем резко поднялся. – Я готов, профессор. Надеюсь, меня не подвергнут аутодафе? - ехидно заметил он и вышел из гостиной.

- Вы хоть понимаете, насколько серьезен ваш проступок? – зло шептал Кельн, ведя юношу в кабинет Макгонагалл.
- Не по-слизерински грубо? – съязвил Скор.
- Мало того, что не по-слизерински, как вы изволили высказаться, так еще и подло осрамили свою аристократическую честь! – Кельн всплеснул руками.
Скорпиус скривился.
- Вас еще не тошнит от разговоров об аристократизме? Мне это слово уже напоминает слово «кретинизм», а вам? – Малфой не думал, что нарывается. Он вообще не думал. Не хотел думать. Он мысленно сейчас находился рядом с той, которую боялся потерять еще несколько минут назад.
- Посмотрим, как ты запоешь, после разговора с директором и деканом Гриффиндора, щенок, - прошипел немец, резко останавливаясь и больно вдавливая указательный палец в грудь юноши.
- Надеюсь, там будет присутствовать достойная публика, - сверкнул глазами слизеринец и зло ухмыльнулся.
- Доиграешься…
Малфой ничего не ответил, понимая, что добился нужной ему эмоции. Правда для чего она была ему нужна, он так и не осознал.
Какой-то совершенно далекой частью сознания он понимал, что такое поведение в присутствии декана собственного факультета недопустимо. Но, в то же время, ему казалось, что все, абсолютно все сейчас были виноваты в состоянии девушки, которую он любил.
Любил. Любит. И будет любить.
Эта мысль взорвалась в мозгу с мощностью многотонной атомной бомбы. В глазах поплыли черные точки, голова закружилась. Чертовски здорово было ощущать все это внутри себя. Чертовски здорово было любить…
Скорпиус не мог видеть себя со стороны. Он не мог знать, что выглядел сейчас, не как аристократ, о выдержке и интеллигентности которого еще до недавнего времени слагали легенды, а как совершенно нормальный влюбленный парень – с немного идиотской широкой улыбкой на пол лица, светящимися глазами.
Как же он не осознал раньше, что это влечение длиною в семь долгих лет было не чем иным, как самой настоящей влюбленностью, переросшей в сильное чувство.
- Готовьтесь, мистер Малфой. Сейчас вам будет не до улыбок, - сухой скрипучий голос декана возвратил Скорпиуса с небес на землю.
Но ощущение легкости все равно осталось. Более того, ему было совершенно все равно, что скажут Макгонагалл и остальные преподаватели. Он просто дождется конца «казни» и вернется в гостиную, где его будут ждать Роза и двое ее самых близких людей.

- Вы ведь понимаете, что ваше поведение недопустимо? – спокойный ровный голос престарелой Макгонагалл не вселял страха или чего-то подобного.
Эта женщина умела разговаривать с людьми так, что любой даже самый заправский хам, будет слушать ее, как первокурсник свою первую учительницу.
Малфой лишь кивнул в ответ, медленно обводя взглядом всех собравшихся.
Здесь были отец и сын Долгопупсы, один из которых был больше похож на тень. Кельн, мистер Флитвик и сама Директор. Больше никого – ни свидетелей, ни невольных участников.
- И вы должны понимать, что занимать пост префекта мы вам не позволим, учитывая сегодняшний инцидент, - все тем же ровным голосом произнесла Макгонагалл.
- Я понимаю. – Малфой уже смирился. Ему было не до того.
- Двадцать баллов со Слизерина за неподобающее поведение, - сухо произнес Кельн. – А также смещение с поста старосты.
- Надеюсь, вы уже нашли мне замену.
Малфой грешным делом подумал, что этой заменой вполне мог стать Долгопупс-младший. Но зельевар твердым голосом произнес:
- Да, мистер Малфой, мы нашли вам замену – старостой Школы станет Альбус Северус Поттер. Если вы не против.
Он что, смеется? Ничего себе расклад. Черт, в кого же тогда Ирвин Долгопупс такой засранец?
- Я думаю, что мистер Малфой все осознает и раскается в своем поведении, - Макгонагалл внимательно посмотрела на Скора и чуть улыбнулась.
- А что будет с Долгопупсом? – не выдержал слизеринец. Как-то странно они тут суд чинили – его, значит, прилюдно, а Долгопупса загодя, чтобы Малфой не знал, что ждет гриффиндорца.
Опять ответил Зельевар, сурово глядя на сына.
- Я думаю, отстранения от тренировок по квиддичу ему вполне хватит. И пятьдесят баллов с Гриффиндора за провокацию должностного лица в общественном месте, а также за оскорбление должностного лица.
Что же, поделом ему.
У Малфоя до сих пор чесались руки, когда его взгляд невольно падал на опухшее лицо гриффиндорца. Неплохо он ему врезал…
Парень, очевидно, уже десять раз пожалел о том, что вообще связался со Скорпиусом. Ну, по крайне мере, он теперь врядли скажет Розе что-то подобное тому, что он выкрикнул в эмоциональном порыве, пытаясь привлечь к себе внимание таким вот гадким образом.
- Вы свободны, господа, - сказала Макгонагалл и встала из-за стола.
«Казнь» закончилась, так толком и не начавшись.

Скорпиус быстро шел по опустевшим коридорам. Его не выселили из башни старост. Пока. Макгонагалл оставила за ним комнату, считая столь скорые рокировки несколько обременительными в середине учебного года. Тем более все может поменяться уже после Рождества.
Поворачивая за угол к высокой лестнице, Малфой почувствовал осторожное шевеление позади себя. В ту же секунду кто-то схватил его за рукав.
- Малфой, - послышался из темноты голос Гойла, - нужно поговорить, срочно.
Сердце упало. Мало того, что парень действительно немного напугался столь неожиданным появлением приятеля из мрака каменных стен, так еще и голос Гойла не предвещал ничего хорошего – слишком нервным и напряженным он был.
- Что случилось? – твердо спросил Скорпиус.
- Я слышал, что девчонка Уизли упала в обморок. Это правда? – тихо проговорил он, и в темноте стало видно, как парень озирается, словно боится, что их кто-то подслушает.
- Ну, да…
- Мне только сейчас Гудини кое-что рассказал, - нервно прошептал Гойл.
- И? – терпение Малфоя было на пределе.
- Помнишь ту субботу, когда вы с Уизли свалили из Школы? – дождавшись, когда Скор кивнет, Гойл продолжил: - Делакруа была злющая и вытянула из него эту новость, потому что она очень удивилась, что тебя заменил я, а не она.
Слизеринец замолчал, переводя дух. Шептать в темноте узкого алькова было делом неудобным.
- Гойл, давай быстрее, - поторопил Скорпиус, чувствуя, что то, что хочет сказать друг – серьезно.
- Забини и Делакруа топтались возле вашей гостиной. Они что-то искали там, наверное… Гудини сказал, что они его прогнали, когда тот сделал им замечание.
- Что они хотели сделать? – Малфой напрягся.
Неприятное ощущение тревоги, подпитываемое волнением за Розу, поглощало каждую клеточку, каждый уголок воспаленного сознания.
Слизеринские змеи топтались возле их гостиной три месяца назад. Роза упала в обморок. Никто ничего не знает. Никто ничего не видел. Но причина есть…
Черт…
- Гойл, а теперь быстро, - Скорпиус схватил друга за мантию и притянул его лицо к себе, - Кларисса что-нибудь говорила? Может, у нее было какое-то особое выражение лица? Что-нибудь, Гойл, это важно!
Малфой-то понимал, как это важно.
- Она потом почти неделю ходила мутная какая-то, понимаешь? Я думал, это из-за того, что она узнала, что ты с Уизли… это, ну, ты понял, старик. Делакруа вообще зрение начала терять…
- Черт… Черт… Гойл, друг, тащи этих сучек ко мне в гостиную, а я пока туда. Вперед!
Малфой не заметил, как пересек почти двухкилометровое пространство коридоров и башен, пока не достиг нужной двери. Широко распахнув ее, он увидел, что Роза уже сидела и улыбалась Хьюго, который, видимо, рассказывал что-то очень забавное. Лидо звонко смеялась. И Малфой обрадовался, что он оставил свою девушку в такой хорошей компании.
Но реальность поглотила его с новой силой. Осознание того, что до него дошло всего несколько мгновений назад сводило его с ума.
- Лидо, - он подошел к Милано. – Ты ведь чистокровная?
Хьюго нахмурился.
- Я думаю, сейчас не время, дружище…
- Уизли, самое время. Лидо, сейчас ты войдешь к Розе в комнату и посмотришь кое-что, хорошо? – он повернулся к Розе и присел перед ней на корточки: - Милая моя, ты только не волнуйся. Ответь на один вопрос: когда мы вернулись из Хогсмида в тот день, что мы встречались с родителями, ты ничего не заметила в своей комнате? Подумай хорошенько, пожалуйста…
- Конечно, заметила. Шкаф был открыт, – растерянно произнесла Роза.
- Почему ты не сказала? – Скорпиус нахмурился и посмотрел на Хью и Лидо.
- Потому что не придала этому значения, Скор… - пожала плечами Роза.
- Лидо, - Скорпиус опять повернулся к девушке. – Будь добра, в шкафу посмотри одну вещицу. Только постарайся не дотрагиваться до нее. Возьми какую-нибудь вещь Розы и оберни… предположительно шкатулку.
- Скорпиус! – глаза Розы округлились. Она прижала кончики пальцев к губам. – Ты думаешь…
- Я уверен, Роза. Вот почему я спросил Лидо о чистоте крови. Только мы можем практически безболезненно притрагиваться к артефакту.
- Как ты узнал, черт тебя побери? – Хьюго уже не хмурился. Он был в бешенстве.
- Долго рассказывать. Но мне хватило нескольких секунд быстрого шага, чтобы активизировать деятельность своего мозга, - Малфой скривился. – Одним словом, Роза – то, что мы с тобой искали, то, что искало Министерство во главе с твоей достопочтенной мамочкой, сейчас лежит в твоем шкафу.
- Я быстро, - Лидо метнулась к комнате Розы и закрыла за собой дверь.
Все трое быстро поднялись и побежали за ней.
- Вот, - Лидо уже через мгновение открыла дверь и вынесла в руках импровизированный сверток из нескольких белых футболок Розы.
Ткань чуть отодвинулась, и всеобщему взору предстал уголок шкатулки из темно-синего бархата.
- Не трогайте, - тихо сказал Малфой, как завороженный глядя на то, что являлось частью артефакта – Древнего Зла.
- Я поставлю на стол, потому что, кажется, жжет пальцы, - простонала Лидо и с грохотом поставила Шкатулку на резной столик возле дивана.
Ткань совсем сползла с вещи.
Никто не мог отвести взгляд от такой красоты. Небольшая Шкатулка с росписью являла собой истинное произведение искусства. Тонкая работа, чистые линии.
Но также никто не смог остановить тянущуюся к ней руку.
Дотронувшись до Шкатулки, Роза успела только тихо произнести:
- Какая красота!..
Девушка исчезла в ярком бирюзовом свете необычайно мощной энергии. Шкатулка оказалась еще и порталом.


Трое молодых людей молча смотрели на то, что осталось от столика – на груду пепла. В этот момент дверь гостиной открылась, и внутрь вошли растерянные Забини и Делакруа. За ними ввалились Гойл и Крэбб.
- Вот, Скор, они пришли, только говорят, что ни фига не помнят…
Все обрушилось разом – мир, который внезапно почернел; боль, которая страшно жгла душу; крик, все, что осталось в памяти от нее.

*Спасибо всем, кто со мной. Я люблю вас, Дорогие Читатели. Спасибо вам за отзывы и комментарии. Осталось совсем немного.

Оттуда, откуда не ждали.

Шаг – удар. Шаг – удар.
Малфою оставалось буквально несколько метров до заветной дубовой двери с большим бронзовым львом посередине, когда он резко остановился и перевел дыхание, пытаясь успокоить разбушевавшееся в жестокой аритмии сердце. Патронус Скорпиуса прилетел, как всегда, неожиданно. Известие, которое он «принес» было еще страшнее.
Драко жутко волновался за девчонку. Старость, как говорится, не в радость… Мужчина чувствовал, что становился все более сентиментальным. Особенно, если дело касалось миссис Уизли, черт бы побрал всю эту гриффиндорскую семейку с их проблемами. Но так уж получилось, что вот уже три месяца все проблемы Грейнджер и ее дочери становились его проблемами и его сына. Никогда бы не подумал, что будет так переживать.
- Только не волнуйся, Грейджер, - Малфой вломился в ее кабинет, понимая, что может нарваться на неплохой пинок, но по ее лицу было видно – она уже в курсе. – Кто тебе сообщил?
- Хью… - голос женщины дрожал так, что в душе Драко что-то больно шевельнулось.
- Они молодцы, что воспользовались Патронусом. Ни камин, ни совы, даже филины, такую скорость не разовьют. Что тебе сказал сын? – Малфой по-свойски закрыл за собой дверь и уселся в кресло напротив рабочего стола Гермионы.
Он волновался за нее. Он сам не понимал, почему он так волновался именно за Грейнджер. Ведь она же… Нет. Хватит.
– Он сказал, что шкатулка оказалась порталом… - пробормотала Гермиона, снимая очки.
- Не волнуйся. Все обойдется.
- Когда выдвигаемся? – Гермиона встала и взяла мантию. Женщина медлила. Растерялась. Удивительно…
- Прямо сейчас. Я уже послал Макгонагалл сообщение, они подготовят нам канал. Выйдем через камин – это надежнее всего.
- Да, - рассеяно ответила Грейнджер, глядя в никуда.
- Послушай, Грейнджер, - Малфой наклонился вперед так низко, что можно было разглядеть ее заплаканные глаза. – Мы вытащим твою дочь, чего бы это нам не стоило. Но ты ничего не можешь сейчас сделать. Пока мы не появимся в Школе, пока нам все не расскажут, мы ничего не сможем предпринять. Пойми.
- Я понимаю, - хрипло произнесла женщина и отвернулась.
- Где Поттер? – Малфой огляделся в поисках пепельницы. Жутко хотелось курить.
- Он уже собирает отряд из лучших мракоборцев. С минуты на минуту они будут здесь.
Неожиданно в камине полыхнуло ярко-зеленое пламя. Появилась проекция смутно знакомого лица профессора Кельна.
- Прошу следовать через этот канал. Он сразу приведет вас в общую гостиную старост. – Сухо произнес голос, и проекция исчезла.
- Кто это? – нервно спросила Гермиона. А она и вправду не знала этого человека.
- Декан Слизерина.
Грейнджер быстро поднялась из кресла, сложила очки в аккуратный чехольчик из драконьей кожи и крепко взялась за палочку. Драко захотелось сказать этой несчастной женщине что-нибудь успокаивающее. Что-нибудь такое, что может отвлечь.
Но в голову ничто не лезло.
- Почему ты помогаешь? – хрипло спросила Грейнджер, резко остановившись у самого края каминной полосы.
Драко опешил. Но его реакция все еще была отличной. Он быстро нашелся, что ответить:
- Ты забыла о пророчестве? Там мой сын. А ему, я так понимаю, твоя дочь очень небезразлична.
- Да… - тихо кивнула женщина и тут же вступила в зеленое пламя открытого каминного канала.

Небольшое квадратное пространство гостиной для старост было заполнено людьми. Точнее детьми. Русоволосый сын Грейнджер сразу подскочил к ней, чтобы поспешить обнять и как-то утешить. Его подружка, блондинка Милано, тоже не осталась в стороне. Тут же были и Крэбб с Гойлом, которые шокировано вглядывались в напуганные лица девчонок Забини и Делакруа.
Скорпиуса Драко нашел взглядом не сразу. Сын стоял у окна, напряженно вглядываясь в мрачную черноту декабрьской ночи. О том, что время было позднее и пора было спать, не могло быть и речи. Скор не уйдет, пока что-то не выяснится.
- Отец? – тихо спросил парень и вышел из тени.
- Да, мы уже здесь, Скор. Что произошло?
И сын сломался.
Он протяжно застонал и опустился на корточки вдоль каменной стены, крепко ухватившись за волосы своими тонкими пальцами.
- Я не успел! - провыл он так громко, что все собравшиеся стихли.
- Скор, что произошло? – повторил вопрос Драко, борясь с жутким приступом боли, раздирающей ушу на кровавые ошметки. Он никогда не видел, чтобы его любимый, его единственный сын так страдал. А это было страшно. Очень страшно…
- Мистер Малфой, - к Драко подошел паренек Уизли. Его глаза были стеклянными от отчаяния и невыплаканных юношеских слез. – Шкатулка. Ее принесли в тот день, когда вы встречались со Скорпиусом и Розой в Трех Метлах. Мы ничего не смогли узнать у Клариссы и этой девочки, - Хью указал пальцем на девчонку Делакруа, - похоже, они действовали под заклятием Империуса. Они ничего не помнят…
- Вы им верите? – строго спросила Гермиона, вынимая из кармана палочку.
- Грейн… Миссис Уизли, попрошу вас не усугублять и без того довольно сложную ситуацию, - Драко спокойно обошел Гермиону и ее сына и подошел к напуганным слизеринкам.
- Итак, девочки. Если вы считаете, что я, не позволив миссис Уизли использовать против вас некоторые методы, заметьте, очень действенные методы, дознания, то это совершенно не означает, что я не смогу сделать это вместо нее. Что вы скажете в свое оправдание?
- Какое, к чертям собачьим, оправдание, отец! – Скорпиус в два шага пересек гостиную и приблизился к дивану, в который с писком вжалась Кларисса. – Эти ненормальные втащили Шкатулку в комнату Розы, потому что на моей комнате стояло Запрещающее заклятие! Они даже не помнят, кто им приказал это сделать!
- В чем вы несли Шкатулку, если она была порталом? Вы же должны были ее во что-то завернуть, – спокойно спросила Грейнджер, мгновенно превращаясь в настоящего следователя.
- Я не помню… - пролепетала Забини и опустила взгляд. Устоять перед таким выражением лица Гермионы было невозможно. Даже Драко поежился.
- А ты вспомни, милая, - Гермиона неожиданно улыбнулась. Да так, что ее родной сын отшатнулся в испуге. – Вспомни! – прошипела она. - Потому что я здесь в первую очередь выступаю в качестве должностного лица, а уже потом как мать исчезнувшей по вашей, кстати, вине девушки. Во что вы завернули портал?
- Я могу сходить посмотреть, миссис Уизли, - подошла к ним Лидо Милано. – Кассандра, будь так любезна, проведи в свою спальню.
- Вы занимаете одну спальню? – спросил Драко у Клариссы.
Та кивнула с несчастным видом.
- Лидо, будь осторожна в слизеринских подземельях. Они кишат змеями, - зло посмотрела на слизеринок Грейнджер и отвернулась от них.
- Я проведу их, - вызвался толстяк Гойл. – Меня «змеи» боятся.
Драко заметил, как по лицу сына мелькнула слабая тень надежды. Он даже чуть улыбнулся, но потом опять отвернулся к окну, продолжая о чем-то напряженно размышлять.
В этот момент, когда Лидо Милано в сопровождении Гойла и Кассандры Делакруа покинула стены гостиной, из камина вышли Макгонагалл и профессор Кельн. За ними появился Невилл Долгопупс и Гарри Поттер собственной персоной.
- Я думаю, что слова излишни, миссис Уизли, - директриса мягко положила свою сморщенную руку на плечо Гермиона и печально улыбнулась. – Просто имейте в виду, что мы приложим максимум усилий…
- Спасибо, я знаю, - Грейнджер старалась держаться, но было видно – силы несчастной женщины на исходе. – Спасибо.
- Что вы здесь делаете? – громко произнес Скорпиус, обращаясь к своему декану.
Драко вздрогнул – сын никогда так не разговаривал со взрослыми.
- Я декан факультета, на котором учатся виновные в происшествии студентки, - твердо отчеканил Кельн и зло сверкнул глазами.
- Вы же нас всех ненавидите…
- Скорпиус! – Драко был возмущен подобной несдержанностью. Даже в сложившейся ситуации терять выдержку было равносильно потере надежды и веры.
- Я не могу ненавидеть тех, кто ничего не значит, мистер Малфой, - скривив губы в змеиной усмешке, решительно произнес Кельн. – А вот Роза Уизли была моей лучшей ученицей. Я буду рад помочь в поисках девушки, даже если кто-то станет всячески мне в этом препятствовать.
- Прекратите! - Драко дернулся. Макгонагалл свирепо смотрела на декана и Скорпиуса, сильно сжимая губы, пытаясь сдержать поток гневных тирад. – Сейчас не время выяснять отношения между преподавателем и учеником. Не время и не место, господа. Будьте добры, здесь дети и женщины. Поберегите силы для чего-то более важного.
Скорпиус опустил голову.
Малфоевское сердце разрывалось на куски. Драко не мог видеть того, как сын страдал.

Время, казалось, тянулось как густой засахаренный мед – медленно, нехотя, издеваясь. Хотя на самом деле прошло всего двадцать минут с тех пор, как Лидо и Гойл отправились на поиски «обертки» для Шкатулки. Драко не отходил от сына и Грейнджер, с которой сидел ее сын. Она не участвовала в разработке плана, которую затеял стратег Поттер. Кельн и Долгопупс внимательно слушали, что мракоборец им говорил, что-то схематически чертили и записывали. Пока они не знали, кто передал девочкам Шкатулку, ничего нельзя было предпринять.
Драко не сводил глаз с сына. Тот уже раз пять порывался самостоятельно начать поиски, но вовремя останавливался. Вернее, его останавливала Гермиона. Твердым голосом она осаждала поднимающуюся в парне холодную истерику, взывая к здравомыслию.
Откуда в этой женщине взялось столько сил?
Нечто похожее на восхищение появлялось в душе Малфоя, когда он смотрел на решительный взгляд Грейнджер. Вот она – достойная соперница, верная спутница, вечный друг. Почему же жизнь так несправедлива к ним? Почему, когда все только начинает становиться на свои места; когда дети открывают для себя новые горизонты, предоставляя родителям свободно распоряжаться своими дальнейшими судьбами, все так нещадно рушиться, ломается?..
Внезапно Скорпиус выпрямился. Он какое-то время смотрел прямо перед собой, а потом медленно повернулся к Драко и тихим голосом произнес:
- Где тетя Панси и ее муж?
Гермиона первая отреагировала:
- Они под наблюдением. В Лондоне. У тебя есть догадки?
Все обратили внимание на юношу. Тот встал и прошелся по комнате.
- Вы ведь все знаете, - он покачал головой, словно не веря в обратное. На лице застыла немного растерянная улыбка. – Вы ведь знаете, что здесь по самые уши замешаны Эдельштайны.
- Мы не можем ничего доказать, - поникшим голосом ответила Гермиона.
Она была права. Три месяца непрерывных наблюдений за особняком Эдельштайна ничего не принесли. Поттер сбился с ног, пытаясь найти хоть что-нибудь похожее на доказательство прямой или хотя бы косвенной вины этой семьи.
Скорпиус остановился и посмотрел на отца.
- Ты же умный, придумай ты что-нибудь! – Отчаяние в голосе парня сводило с ума.
Хотелось подойти и обнять. Утешить, пожалеть. Но нет. Нельзя. Он тогда вообще не сможет собраться. Безделье и безысходность – вот главные причины его состояния. Не мудрено, дорогой сердцу человек пропал в неизвестном направлении, а он – храбрый и сильный Скорпиус Малфой – ничего не может сделать...
Дверь в гостиную открылась, и в комнату вошли Лидо, Гойл и Кассандра.
- Смотрите, - белокурая Милано передала в руки Гермионы какие-то тряпки. – Кассандра сказала, что у Клариссы никогда не было ничего подобного, - в свете свечей и камина легкая ткань синего цвета переливалась серебристыми бликами.
Только при ближайшем рассмотрении становилось понятно – ткань была дорогим бархатом, тем самым бархатом, лоскуток которого хранился в архивах вещественных доказательств Министерства.
- Это он, - Гермиона взяла в руки ткань и развернула ее.
В углу переливающегося прямоугольного полотна зияла дырка, в точности повторяющая контуры найденного ранее фрагмента.

- Гермиона, - Малфой отвел женщину в сторону и взял ее за руки. – Это вопрос жизни и смерти, ты ведь понимаешь. Все сливается в одну чертову картинку – тот, кто убил мою жену, похитил Розу. Мы должны отправиться к Эдельштайнам.
- Ты с ума сошел! – сверкнула глазами Грейнджер.
Другого Драко от нее не ожидал. Собрав в кулак все терпение и малфоевскую выдержку, он спокойно, расставляя каждое слово, произнес:
- Послушай, ты здесь не помощник. И Поттер будет чертовски прав, как бы я не противился одной этой мысли, если он тебя не возьмет. Он тебя побережет. А я же Малфой! Я тебя беречь точно не стану. Так что давай последуем моему плану.
Гермиона приготовилась слушать. Хотя бы потому, что другого выхода уже не было – Малфой был прав.
- Предлагаю попробовать попасть к Панси Паркинсон лично. Ведь она же провела меня в Архив. Значит, что-то она знает. Если все же допустить мысль, что она каким-то образом причастна к смерти Астории, она врядли станет отрицать это под воздействием Империуса или Круциатус, в конце концов.
- И ты применишь?..
- Если придется, то да, - твердо ответил Драко и поразился собственной решительности.
- Но ведь ее муж может оказать сопротивление, - неуверенно пробормотала Гермиона.
Драко еле сдержался, чтобы не засмеяться.
- Фрид Эдельштайн - мелкий садист, жаждущий власти и признания. В какие только авантюры он не кидался, чтобы на него обратили внимание в высшем обществе. Ты и я, а также наш боевой опыт, особенно твоя Беспалочковая магия, могут оказаться мощным орудием убеждения.
- Ты думаешь, это сработает? – В глазах Грейнджер загорелся слабый огонек надежды.
- Другого пути у нас все равно нет. Мракоборцы не допустят вмешательства, даже твоего. Ты сама это прекрасно знаешь. Думаю, Поттер не обидится, если я тебя у него украду на время.
Малфой попытался улыбнуться, понимая, что юмор в данной ситуации несколько неуместен. Но странное желание поддержать убитую горем, но крепко державшую себя в руках мать, пересиливало.
Неожиданно он поднял руку и провел тыльной стороной ладони по ее бледной щеке. Глаза Гермионы раскрылись от удивления. Но она не убрала его пальцы со своего лица. Она сделала то, чего никто из них не ожидал. Крепко прижавшись лбом к плечу Драко Малфоя, Гермиона Грейнджер судорожно вздохнула:
- Ты теперь единственный, кто сможет помочь мне найти мою дочь. Помоги… пожалуйста, Драко.
- Помогу. Обещаю.
Он впервые прикоснулся к ее теплым мягким волосам. Еще двадцать лет назад он бы брезгливо отдернул руку, а сейчас ему хотелось прижать эту женщину к себе еще сильней.

Битва разумов в мирное время.

В голове отстукивал часовой механизм, как в маггловской бомбе замедленного действия. С каждым мерным ударом о стенки черепа ударялись тысячи иголок, больно прокалывая сознание. Мысли путались. Вернее, мысли превращались в жижу – противно-тягучую, неприятную. Но они тоже доставляли дискомфорт. Думать не хотелось. Потому что страх оказаться здесь навсегда, убивал все самое светлое.
Девушка постаралась открыть глаза. Даже это причинило ей жгучую боль. Видимо, она ударилась головой, выпав из кольца портала на каменный пол какого-то мрачного помещения.
Осторожно пошевелив рукой, Роза поняла - кости, по крайней мере, целы.
Медленно всплывали картинки воспоминаний. Одна хуже другой. Вот Ирвин зло кричит ей в лицо гадость. Наступает мрак. Приходит слабость. Теплые руки Скорпиуса… Боже, Скорпиус!..
- Скорпиус! – со стоном позвала девушка, тяжело вздыхая.
Она понимала, что не дозовется ни его, ни кого другого. Но как же ей хотелось, чтобы его теплые руки были рядом.
Роза судорожно провела по своему телу руками. На поясе висел кожаный ремешок, подаренный еще бабушкой Молли на ее десятилетие. Сбоку на ремешке был небольшой карманчик наподобие оружейной кобуры, в него всегда была вдета палочка. Она оказалась на месте. Облегченно вздохнув, Роза вытянула руку перед собой и тихо произнесла:
- Люмос.
В глаза ударил яркий свет. Во тьме появились очертания, границы. Теперь можно было осмотреться, понять, что это было за место.
Судя по воздуху, помещение не было подвалом – сухой прохладный ветерок гулял по полу. Становилось зябко от любого дуновения. Подняв палочку выше, Роза постаралась осмотреться получше. Высокие каменные стены напоминали галерею – сводчатые потолки, узкое пространство, пустые ниши, словно в них когда-то висели огромные портреты аристократических семей…
Аристократы…
Действительно, здесь было довольно чисто. Запах был каким-то цветочным, сладковатым, словно где-то рядом находилась оранжерея или зимний сад. Аналитическое мышление, полученное в наследство от мамы, работало на полную катушку. Страху и потери времени места не было. Раз палочка все еще была у нее, значит, шансы выбраться из этого проклятого места увеличивались в разы.
Обойдя все помещение, Роза не обнаружила ни одной двери. А потолок был настолько высок, что света от палочки просто напросто не хватало, чтобы найти там какой-нибудь люк или что-то в этом роде.
Девушка устала ходить по периметру этой комнаты. Опершись о стену, она присела на корточки и обхватила голову руками.
- Шкатулка – портал, - бормотала она себе под нос. – Кто-то положил этот чертов портал мне в шкаф, надеясь, что я найду его раньше Скорпиуса. Значит, им нужна была я…
Имя любимого человека, произнесенного вслух, больно резануло сердце. Девушка сжалась. Как ни странно, но это ощущение придало ей немного сил.
Роза попробовала послать Патронуса. Но ее «бабочка» лишь ударилась о стену и рассыпалась миллионом серебряных искр.
- Господи, что же происходит?.. – отчаянно прошептала она и села прямо на холодный камень.
Вдруг, где-то за пределами границы света, что-то зашевелилось. Роза напрягла зрение. Она чувствовала, как страх застыл где-то в районе груди, сдавив легкие, не давая дышать.
Появилось легкое неоновое свечение. Дымка превратилась в нечеткое очертание человеческого тела.
Роза сжалась. Она подняла палочку перед собой:
- Кто здесь?
- Роза Уизли! – громоподобный голос заставил Розу вздрогнуть с такой силой, что палочка выпала из руки и со стуком покатилась по каменному полу.
- Мерлин… - девушка лихорадочно шарила по булыжникам в поисках кусочка света. Свечение проекции пугало. На него было страшно смотреть…
- Ты здесь, - продолжал голос. Теперь становилось понятно – он принадлежал женщине. Не молодой, но все же женщине. – Я рада видеть тебя здесь, Роза Уизли.
- Зачем вы повторяете мое имя, зная его? – тихо спросила Роза.
- Наслаждаюсь звучанием, - мечтательно произнес голос.
- Кто вы?
- Я хозяйка артефакта, милое дитя.
- Какого?.. – Роза только сейчас вспомнила, что шкатулка должна была перенестись вместе с ней. Но она ее не заметила, когда обходила помещение в поисках выхода.
- Милая, не трать силы. Теперь Шкатулка тебе вряд ли понадобится. Осталось только немного подождать.
- Чего подождать? – Роза пыталась приглядеться к видению, но пока не могла сфокусировать взгляд.
- Подождать того, кто со всем покончит.
- Господи, да кто же вы? – девушка чувствовала, что совсем теряет силы. Холод и страх делали свое черное дело – доводили несчастную до полного отчаяния.
- Я Бриони Файрхарт.
- Вы призрак? – Роза все еще пыталась рассмотреть женщину лучше, но не получалось. Что-то мешало, смазывало проекцию, размывало изображение.
- О, нет, слава Мерлину, - казалось, что видение рассмеялось. – Я лишь астральное тело, душа, если хочешь. Ты знаешь, девочка, я уже не так молода, чтобы трансгрессировать или летать на метле. А камины я вообще терпеть не могу. Да и здесь каминная сеть мне не подчиняется. О, я совсем забыла, - женщина спохватилась, - тебе же, наверное, неудобно…
Из воздуха возникло кресло с теплым клетчатым пледом.
- Присядь. Ждать придется какое-то время, а ты нужна мне для выкупа. Обмен хорош. Думаю, все будут согласны с таким решением…
- О чем вы? – Роза паниковала. Она ни на секунду не поняла слов астрального тела, которое возникло из ниоткуда и говорило загадками.
- Думаю, у нас есть время для разговора. Девочка моя, - начало видение, проплывая вдоль стены, оставляя за собой слабо светящийся след, - ты нужна мне для того, чтобы кое-кто добровольно отдал мне душу, чтобы навсегда закрыть Зло в этой проклятой Шкатулке.
Роза не понимала, о ком говорила Файрхарт, но старалась слушать внимательно. Для того, чтобы ее ничего не отвлекало, она забралась в кресло с ногами и укрылась пледом. Это привидение не собиралось причинять ей зла, пока, по крайней мере. А узнать то, к чему они со Скорпиусом так долго шли – было большим искушением. Причем без какого-либо риска. Женщина сама решила поведать ей тайны артефакта.
- Орден Двух Рыцарей долгое время скрывал Шкатулку Пандоры с заключенным в нее Яблоком Познания от Торквемады и его последователей. Вы ведь знаете, кто такой Торквемада?..
- Великий Инквизитор. Приближенный к Изабелле Кастильской, учинившей расправу над всеми неугодными Христианству, - прошептала Роза, вспоминая строчки из учебника по Магловедению.
- О, да, Кровавая Изабелла. Еще моя матушка была лично знакома с этой ведьмой.
- Она была… ведьмой? – Роза не верила своим ушам.
- Конечно! И еще какой! Но она служила не тем, кому следовало бы, - видение вздохнуло и грустно улыбнулось.
Роза пораженная рассматривала проекцию женщины, ставшую намного более отчетливой.
- Вы говорили об Ордене Двух Рыцарей, - осторожно проговорила Роза, поворачивая голову за Бриони. – Кто они?
- Вы знали, что Малфои и Паркинсоны были родственниками много поколений назад. Даже не родственниками, а существовали только Малфои – аристократы-французы, не знающие пощады. Одна из дочерей Лодье Малфоя вышла замуж за Эрнеста Паркинсона, и образовалась новая ветвь генеалогического древа старейшего рода волшебников.
- Но при чем здесь Шкатулка Пандоры? – Роза не видела связи.
- О, все просто, дитя мое, - Бриони, вернее, то что было ее астральным телом, остановилась напротив девушки и чуть наклонилась вперед так, что Роза смогла увидеть даже цвет ее глаз – голубой, как у нее самой. Красивая женщина на закате лет выглядела изумительно. – Лодье Малфой и Ильдар Файрхарт основали тот самый Орден. Главным Хранителем артефакта стал именно Эрнест Паркинсон, далекий предок Астории Малфой…
Роза вздрогнула. Вот она – связь, черт возьми! Вот, к чему ведет эта женщина.
- Паркинсон считал, что Шкатулка принадлежит ему по праву, ведь в Орден в то время входило не так уж и много людей. А после кончины двух Рыцарей, двух основателей, он и вовсе стал считать себя единоличным властителем… Не в этом дело, милая Роза. Пришло время покончить со всем этим. Слишком много людей знают, что такое Шкатулка Пандоры, и что она несет человечеству.
- Что вы замышляете? – хрипло спросила Роза. Ее пугала неизвестность. Девушка не знала, на кого она должна быть обменена.
- Ничего сложного, дитя. Вся история с чистокровием долгое время считалась предрассудком аристократических семей. На самом деле все не так. Я обменяю тебя на последнего наследника крови Рыцаря Ордена.
У Розы в груди все похолодело. Рыцарь Ордена. Последний наследник крови…
Мерлин, это ведь Скорпиус!..
- Нет, - девушка отчаянно замотала головой, - вы не сделаете этого. Они не найдут меня. Они не станут совершать обмен! – Отчаяние достигало пиковой точки – голос срывался на хриплый крик.
- Они все сделают так, как я задумала. Зло должно быть искоренено, милое дитя. Ты не пострадаешь. Ты невинна…
- А Скорпиус здесь при чем?!
- Сын в ответе за отца. В данном случае - в ответе за праотца.
- Не надо… - голос сорвался. Девушка смогла только прошептать свою мольбу.
- Роза, - Бриони наклонилась прямо к лицу девушки и грустно улыбнулась, - мы должны чем-то жертвовать, чтобы то, что содержится в Шкатулке, не вырвалось наружу. Яблоко ослабело без постоянной подпитки. Равнодушие семьи Малфоев обессилило Зло на время. Но всплеск эмоций в Хогвартсе в один из вечеров сделал свое дело – ты ослабла, отдав силы реликвии Зла. Осталось совсем чуть-чуть. Вот увидишь, милая, твой рыцарь придет. Он спасет тебя, отдав себя без остатка…
- Пророчество…
- Оно самое, милая. Не вздумай открыть Шкатулку. Сила, заключенная в ней убьет тебя в одно мгновение, истощившись до нуля. Не делай этого. Справедливость должна восторжествовать.
- Да какая справедливость, дементор тебя убей!? – яростно прошипела Роза, вскакивая с кресла. – Ты же хочешь, чтобы погиб невиновный человек! Человек, который только начал жить!
- Он уже познал, все, что может познать человек. Он любит, он любим. Он познал гнев и печаль.
- Они не найдут меня…
- Ты у них под носом. Твои друзья любят разгадывать загадки, - призрак усмехнулся, - они придут прямо сюда уже очень скоро.
Видение начало таять.
- Постой! – Роза в отчаянии побежала на то место, где только что грустно улыбалась Бриони Файрхарт. – Постой… Не надо…
Девушка обессилила. Боль и страх завладели душой и телом. Совершенно потеряв последние крупинки самообладания, Роза упала на колени и горько заплакала.
Она плакала не о себе. Она плакала от безысходности, зная, что ничего не может сделать, не пожертвовав собой ради НЕГО.
Оставалось лишь два варианта – либо смерть, либо «нежизнь» без Скорпиуса.
Астрал сказал, что довершит начатое. Что-то заставляло Розу верить каждому слову, произнесенному бестелесной проекцией Бриони Файрхарт.
«Скоро найдут»…
А до этого времени надо было что-то придумать.

* * *
Скорпиус нетерпеливо вышагивал вдоль каминной стены, не глядя на собравшихся в гостиной друзей. Именно друзей. Потому что только верные друзья могли остаться с ним в такую минуту.
Из взрослых никого не было.
Отец и мать Розы скрылись в неизвестном направлении раньше всех. На вопрос Поттера: «Вы куда?», миссис Уизли просто сказала: «За ответами».
Лихорадочно соображая, Малфой прорабатывал в голове каждую возможность того, где сейчас могла быть его Роза.
Сердце опять больно кольнуло. Как она?.. Что с ней?..
Черт бы побрал эту битву разумов в мирное время. Загадки, тайны, исчезновение – бред…
Перебирая в мыслях вариации «на тему», Скорпиус наткнулся на кусок ткани, в которую был завернут артефакт. Он медленно взял ее из рук Лидо, которая дремала на плече нахмуренного Хью.
Потянув за край бархата, Скор разбудил девушку. Она сонно посмотрела на него и чуть улыбнулась.
- Ты знаешь, он пахнет ландышем…
- Это ты о чем? – не понял Скорпиус.
- Ткань, бархат пахнет ландышем. Редкий цветок в этих краях. Его разводят только в зимних садах и теплицах, - негромко, почти ласково говорила Лидо.
Скорпиуса осенило:
- Почему ты раньше не сказала?
Малфой сразу же вспомнил, что его мать всегда выращивала ландыши. А незадолго до своей смерти она декорировала кадки с цветами дорогой тканью, тогда Скор не знал, что это был именно этот бархат.
Он понял, откуда надо начинать поиск.
- Я ухожу, - резко сказал он и направился к двери.
- Ты куда? – растерянно спросил Хью.
- Я догадываюсь, где может быть Роза. Я попробую искать ее там.
Скорпиус проверил наличие палочки в кармане дорожной мантии
- Ты что, собираешься пойти в одиночку? – Гойл встал с дивана, где только что дремал. Он не ушел из гостиной старост, впрочем, так же, как и Крэбб.
- Да.
Скорпиус понимал, что если похититель начнет бойню, он один не справится. Но и друзей вести на смерть он не хотел.
- Мы не отпустим тебя, - Хью взял в руки свою мантию. За ним последовала Лидо. – Нет, Лидо, ты остаешься.
- Почему? – обиженно произнесла девушка, глядя на Уизли.
- Ты останешься на тот случай, если вернется кто-то из старших, - безапелляционно заявил Хью. – Должен же кто-то предупредить их о том, куда мы направились.
Девушка надула губки, но перечить не стала.
- Я не думаю, что это хорош… - начал было Скор, но Уизли его резко оборвал:
- И не надо думать, друг! Роза моя сестра. Я не стану сидеть здесь и дожидаться, когда вы соизволите наиграться в героев. Я иду с тобой, и точка.
- Крэбб, Гойл? – Малфой повернулся к своим приятелям.
Те с готовностью подошли к нему.
- Ты слизеринец, Малфой. А мы своих, что бы о нас не говорили, в беде не бросаем.
Крэбб что-то нечленораздельно крякнул и кивнул головой, соглашаясь с другом.
Скорпиус улыбнулся про себя. Он и не ожидал такой готовности от Крэбба и Гойла.

- Да сохранит нас Великий Мерлин, - тихо прошептал Хьюго Уизли, поцеловал Лидо и вышел вслед за Скорпиусом Малфоем.

Нежданный гость хуже...

Тупая боль била в череп со скоростью внутреннего потока, бегущего по венам. Хотелось приставить палочку к виску и произнести, на первый взгляд, простое заклинание - «Авада Кедавра». Упасть, умереть, чтобы ничего не помнить и не знать… Чтобы ничего не было.
Но Гермиона понимала, что главной целью было именно спасение дочери. Единственной дочери. Любимой девочки Розы. Но что-то ломалось, предательски разрывая душу на куски. Одна мысль настойчиво билась в мозгу: «Роза. Моя Роза. Найти»…
И пустота. Чернота. Тишина.
Сознание периодически отключалось. Удивительно, но это замечал только Драко Малфой, крепко державший женщину за руку, быстро передвигаясь в сторону Главных ворот Хогвартса для трансгрессии. А Гермиона продолжала идти. Маглы о таком состоянии говорили - «на автомате».
Они остановились.
- Приготовься, - четко произнес Малфой и пожал холодные пальцы Гермионы, - сейчас мы вместе сделаем скачок на очень узкую линию. Попробуй сосредоточиться.
Грейнджер лишь кивнула, не в силах что-либо ответить.
- Хорошо, - неопределенно сказал Малфой и начал поворот для прыжка.
Гермиона, все так же машинально, повторила за ним движение.
Едва не упав лицом в снег, женщина крепко вцепилась в мантию Малфоя. Драко успел обхватить ее за талию и прижать к себе.
- Осторожно. Гермиона, советую тебе собраться. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – От твоего поведения сейчас будет зависеть практически все, понимаешь?
Конечно, она все понимала. Как он мог усомниться? Просто было очень больно и страшно. А эти чувства создавали жуткую смесь отчаяния, терпеть которую уже не оставалось сил. Чего ей стоило сдержать поток слез при сыне и его друзьях. С ума сойти…
Женщина глубоко вздохнула и подняла лицо навстречу сияющей луне. Крупные снежинки медленно падали на лицо, приводя Гермиону в чувство, отрезвляя.
- Все будет хорошо, - прошептала она и чуть улыбнулась Малфою.
- Я рад, что ты поняла.
Теперь Гермиона смогла оглядеться. Вдали в лунном свете виднелся огромный каменный особняк. Все – снег, деревья, крыша дома – было темным, казалось волшебно-мрачным, темно-синим. Гермиона долго фокусировала взгляд, сосредотачивалась, чтобы досконально оценить обстановку.
Только сейчас, когда ноги начали замерзать, она поняла, что стоит все на той же невидимой линии, на которую она трансгрессировала вместе с Малфоем.
- Что это за черта? – спросила она, глядя себе под ноги, стараясь не шевелиться.
- Знаешь, Грейнджер, некоторые люди все же не меняются…
Гермиона хотела было что-то возразить, парировать, но Драко не дал произнести ей ни слова. Он приложил палец к ее губам.
Через какое-то время он тихо продолжил:
- Эдельштайн никогда не отличался умом и сообразительностью. Эта черта является неким подобием сигнализации. Если ее пересечь сразу после завершения трансгрессии, то энергетическая волна, следующая за тобой хвостом, активирует Защитное заклятье Непроникновения. Если же ты пересекаешь ее своим ходом, как мы сейчас и сделаем, то сигнализация не сработает. Старая, примитивная, ни капли не защищающая от непрошеных гостей уловка. Но…
Он замолчал. Вдали показалось какое-то движение. Загорелся свет в окне на первом этаже. За неплотно задернутыми портьерами замаячила фигура.
- Это Фрид. Так быстро двигается только он. У нас есть преимущество – эффект неожиданности. Начнем? – проговорил он и достал из-за пояса палочку.
Гермиона приготовилась сделать то же самое. Но остановилась. Почему-то именно в этот момент она поняла – Гермиона не хочет насилия над этими людьми. Она просто хочет узнать, где ее дочь.
- Ты не станешь?..
- Нет.
- Уверена? – Малфой явно беспокоился.
Гермиона и сама не очень понимала, почему так поступает. Может, она подсознательно допускала мысль о невиновности Эдельштайнов? А может, она уже не надеялась?..
- Черт! – выругалась Гермиона и достала-таки палочку.
Идти вперед и не сдаваться!..
- Вот и я о том же, - кивнул Малфой и сделал шаг вперед.

Пересечь границы владений не составило труда. Малфой все еще помнил пароль, который странная семейка потенциальных преступников так и не сменила. Это еще раз подтвердило подозрения Гермионы. Что-то не складывалось в этой истории.
Женщина шла вперед, крепко сжимая в пальцах палочку. До ужаса хотелось курить. Гермиона уже чувствовала, что сдают нервы.
- Сейчас бы сигарету, - пробормотала она тихо.
- Ого, ты еще не бросила эту привычку?
Гермиона удивилась. Драко помнил. В тот день, десять лет назад, когда он пришел к ней, чтобы извиниться за отца, он сделал ей замечание. Кажется, он сказал: «Если хочешь, чтобы на чистоту твоей крови меньше обращали внимания, не веди себя, как магл». Ирония судьбы заключалась в том, что Драко сам закурил спустя какое-то время. Наверное, сразу после смерти отца…
- Иногда пробирает…
- В особо тяжелые моменты, - констатировал Малфой с мрачным кивком.
- Да.
Диалог окончился, когда пара подошла к центральной двери.
- Думаю, придется пойти на хитрость. Остается надежда, что они так же халатно отнеслись к защите задней части дома, как и к защите главного входа. – Малфой опять повернулся к Гермионе лицом и заглянул в ее глаза. – Надеюсь, ты не сильно обидишься, если я попрошу тебя войти с другой стороны. Это не намек, это стратегический план, - поспешно добавил он, видя, как округлились глаза Гермионы. Еще бы, она не привыкла входить с заднего входа. Но логика в его словах была. Женщина кивнула. - На всякий случай, пароль – «Эврика». Мерлин, - вздохнул Драко, - никакой оригинальности…
Гермиона кивнула еще раз и двинулась в указанном направлении.

* * *
Роза обходила большое кресло, оставленное Бриони, уже, наверное, в сотый раз. Девушка замерзла. Обернувшись в плед, она несколько раз присела и глубоко вздохнула. Легкие кольнуло. В том, что она может не пережить эту ночь, Роза почему-то уже не сомневалась.
В душу медленно вползали мерзкие щупальца клаустрофобии. Черные стены давили на мозг, хотелось кричать, царапать камень. Но Роза собирала последние остатки сил на на жалкие попытки выбраться из этого дьявольского логова.
«Спастись самой и спасти Скорпиуса», - как установка, ритмичным стуком проносилось в ее голове.
Колдовать в этом помещении было невозможно. Словно оно было обнесено неким защитным полем, допускающим только безобидное «Люмос». И не больше.
Трансгрессировать Роза даже не пыталась, понимая неразумность этой затеи. Ведь даже элементарную магию было практически невозможно применить, чего ожидать от мощного выброса магической энергии? В лучшем случае половинчатого расщепления…
Роза методично обходила каждый угол, прощупывая холодные стены. На пятидесятом круге она обнаружила толстые стальные кольца, вбитые в древний камень. Догадка напугала девушку больше, чем сам факт заключения в этом мрачном месте. Здесь, по всей видимости, когда-то находилась камера пыток. Кольца были установлены на равном удалении друг от друга, на уровне пояса чуть ниже тех самых ниш в стенах. Жуткое место становилось еще страшнее, когда воспаленное воображение Роза начало выдавать картинку за картинкой. В один «прекрасный» момент, когда перед глазами возник образ измученного Скорпиуса, Роза не выдержала. Она закричала, больно ударившись рукой о какой-то выступ в стене. Поднеся палочку ближе, девушка обнаружила плотное соединение. Словно это был односторонний вход в камеру.
Роза, обрадовавшись, что нашла слабое место, отошла на несколько шагов, направила палочку на это место и тихо произнесла:
- Бомбарда Максима…
Ничего. Из кончика палочки вылетел маленький сноп бирюзовых искр… и все.
- Твою мать! Да что же это такое, черт побери!? – Роза схватилась за голову руками.
Это был конец. Либо начало конца, что нисколько не утешало.
Оставалось только ждать. Скорпиус придет за ней, Роза не сомневалась. Но чего ей будет стоить эта свобода?..

* * *
К тому времени, как Скорпиус с парнями прибыл на место назначения, начался сильный снегопад. Ветер бил в лицо колючим льдом, заставляя кутаться в мантию. Но не это останавливало Малфоя от последнего шага за защитную черту. Правильно ли его привела интуиция? Вот что его волновало. Правильно ли его привел это приторный ландышевый запах?..
Разум говорил, что надо было сначала проверить. Но сердце говорило, нет, орало во все горло, что надо идти вперед. Дорога каждая секунда. Каждое мгновение.
Его мать проводила в оранжерее все свободное от светских раутов время. Она выращивала редкие сорта цветов. Но иногда просто баловалась. Одним из таких капризов были ландыши. В мраморных кадках, декорированных синим бархатом. Это привело его сюда. В дом полный боли и одиночества.
- Скорпиус, я понимаю, твое желание спасти мою сестру немного… затмевает здравомыслие, - осторожно проговорил Хьюго, чуть касаясь рукава мантии слизеринца, - но все же – какой у тебя план?
- Тебе нужен план? – Малфой медленно повернулся к рыжему парню, с тревогой глядевшего на Скора. – Ты точно гриффиндорец? – Черт, как у него еще времени хватает на ехидство. – Я думал у вас у всех горячая кровь…
- Только у Розы, - гордо вскинув голову, произнес Хью. В глазах читалась невыносимая боль. Сердце Скорпиуса на мгновение остановилось.
- Нет, у меня нет плана, - сокрушенно покачал головой Малфой.
- Ничего, - Гойл положил пухлую руку ему на плечо, - что-нибудь придумаем, друг.
- Что это за место? – Хью огляделся вокруг. Кроме синего снега виднелось только слабое очертание черного замка. Огромного, мрачного, жуткого.
Уизли обратил внимание, как слизеринцы переглянулись.
- Что? – не понял он.
Малфой подошел к новому другу ближе и тихо произнес:
- Это Малфой-Менор.
Повисла пауза.
В глухой тишине было слышно только, как легкие снежинки быстро ложатся на землю, шелестя, звеня, как тончайший хрусталь.
- Это нормально?.. – Хью невольно поднял руку, показывая на замок.
- Что нормально?
- Да то, что возможным местом укрытия Розы может стать твой дом?!
- Во-первых, не кричи, как бы тебе сказать… - Малфой артистично потер подбородок, - это опасно, нас могут услышать…
- Бла-бла-бла, - нетерпеливо покачал головой Хью и уставился на слизеринца, - а дальше? Что «во-вторых»?
- А во-вторых, - терпеливо ответил Малфой, - это место я домом могу назвать с большой натяжкой. Ладно, не время спорить. Итак, я обойду оранжерею, она мне что-то покоя не дает, - Малфой вздохнул, собираясь с мыслями, и повернулся к друзьям, - а вы, тем временем обойдите весь замок, каждую комнату, каждый угол.
- А как же Защита? – вставил Крэбб.
Все повернулись к нему.
- Одного слова хватит, чтобы ее снять. Ни одна комната не будет закрыта. Со мной пойдет Хью. Сообщаемся Патронусами.
- Понятно, - сказали все хором.
Скорпиус взмахом палочки открыл ворота. Он какое-то время смотрел на темноту замка. Потом вздохнул и сделал шаг вперед.
«Я найду тебя. Ведь ты жива, я чувствую»…

* * *
Все происходило, как в тумане.
Эдельштайны словно ждали гостей. Они не пытались бежать. Они не пытались вступать в бой. Они вообще ничего не делали.
Только Панси плакала. А ее муж нервно заламывал руки и истерично пытался доказать Гермионе и Драко, что его вина в смерти Астории Малфой скорее косвенная, чем прямая.
- Пойми! Она швырнула в меня Шкатулку. Мне пришлось защищаться! – кричал он с пеной у рта, в то время как Драко презрительно смотрел в его лицо, очевидно не совсем понимая, как он мог общаться с этим ублюдком на протяжении почти двадцати лет. – Она сидела, зашивала вручную какую-то тряпку и смеялась мне в лицо! Говорила, что ни я, ни ее «сестрица» не достойны хранить реликвию Зла!
- И за это надо было выкинуть ее из окна? – ошарашено спросила Гермиона. ее не пугал этот бессмысленный разговор. Эдельштайны сами сознались в причастности к преступлению. Вернее Фридрих сознался, а Панси благоразумно молчала, чуть всхлипывая в уголке.
- Она сама виновата! – злобного прошипел аристократ, сверкнув глазами. – Я оглушил ее, просто оглушил… - Голос опять превратился в неприятный вой, Малфой даже дернулся, когда Фрид вцепился в рукав его дорогого сюртука. – А она возьми да выпади! Кто же знал?
- И ты решил быстро замести следы, чтобы никто не догадался, что это ты, - констатировал Драко, хмуро глядя на хозяина особняка.
- Это я виновата… - тихо подала голос Панси.
Все обернулись к ней. Женщина аккуратно промакивала глаза вышитым платочком, держа его сильно наманикюренными пальцами.
- Восемнадцать лет назад на одном из приемов, устроенных в честь вашей с Асторией женитьбы, - Панси посмотрела на Драко заплаканными глазами, - я встретила даму почтенного возраста – Бриони Файрхарт. Знаменитая прорицательница. Она с милой улыбочкой подплыла ко мне и стала зазывно так выспрашивать – ктоя, кто моя сестра и кто наши родственники. А потом она вскользь, как бы между делом, упомянула Шкатулку… Я не знала!..
Женщина разразилась рыданиями, громко всхлипывая.
Драко заметил, как злое выражение лица Грейнджер сменилось брезгливым.
- Возьми себя в руки! – рявкнула она и направила палочку на плачущую Панси. – Говори, что ты хочешь сказать? – она низко наклонилась, пристально вглядываясь в лицо женщины, и прошипела: - Если через пять секунд я не узнаю, где моя дочь, Авада покажется тебе раем на земле, понятно?
Драко уловил знакомую интонацию. Совсем недавно она буквально довела до обморока двух девчонок с факультета его сына.
- Лучше скажите, где ее дочь, - Малфой небрежно перекинул в руках палочку и указал ею на Эдельштайна.
- В Малфой-Меноре… - прохрипел тот.
Драко и Гермиона переглянулись. Этого они уж точно не ожидали.
- Как она там оказалась? – Грейнджер уже не контролировала себя. Слова вырывались со свистом, характерным, как думал Малфой, лишь для разъяренных вейл. Но он ошибся, эта женщина была горяча, как никто.
- Это долгая история, - провыла Панси и громко высморкалась в платок.
- Мерлин, Паркинсон, ты никогда не отличалась должным аристократизмом, - поморщившись сказал Малфой, глада, как Грейнджер запускает Патронуса через закрытое окно. – Это Поттеру? – осведомился он.
Гермиона кивнула:
- Они будут здесь уже через несколько минут, мы как раз успеем поставить антитрансгрессионный щит.
С этими словами, она ловко взмахнула палочкой, устанавливая обратную Защиту на камины и на дом.
- Вы никуда не сможете выйти. А мракоборцы войти смогут. И, Эдельштайн, - Гермиона сверкнула глазами, посмотрев на Панси, - мы с тобой обязательно побеседуем, когда все закончится.
Малфой не уставал поражаться выдержке этой женщины.
Уже через пять минут они трансгрессировали в предрассветную мглу снежной декабрьской ночи, полные решимости, во что бы то ни стало спасти Розу Уизли. И уничтожить артефакт Зла.

Отдаешь навсегда.

«И прибудут Честь и Свет. И Ангелы соединятся с Демонами. И Честь сменит Благородство на посту у крови ярости и боли, отдав себя без остатка во имя спасения мира»…
Она боялась, что он не успеет.
Она боялась, что он успеет.
Роза не могла понять, чего она боялась больше – не успеть его увидеть до того, как она окончательно замерзнет, или успеть увидеть и потерять?
Становилось все хуже. Часики на руке показывали шесть часов утра. Должно быть, на улице уже становилось светлее. Кто-то увидит свет. Она нет.
Легкое потрескивание ледяного камня вводило в транс. Казалось, будто кто-то ходил совсем рядом, ощущалось чье-то присутствие. Сознание медленно покидало тело. Роза понимала, что осталось совсем чуть-чуть…
Чтобы окончательно не сойти с ума от страха, она тихонько запела осипшим от холода и напряжения голосом.

Скорпиус проходил между рядами замерзших цветов, осматривая емкости с ландышами, вернее с тем, что от них осталось. Синяя ткань обвивала мраморные панели. В одном месте Скор заметил срез – ровный прямоугольный. Сомнений не осталось. Убийца матери был с ней знаком.
В один момент, когда уже не оставалось надежды на то, что Роза найдется, Скорпиус почувствовала, что внизу прямо под его ногами кто-то плачет. Или говорит. Или поет…
- Хью! – слизеринец махнул рукой новому другу, тот сразу подошел. – Ты ничего не слышишь?
Парни сосредоточились.
Опять послышался тоненький неясный напев.
- Колыбельная мамы… - прошептал Хью, словно не веря свои ушам. – Это она…
- Где? Откуда идет звук? – Малфой прислушался внимательней. Он даже припал на руки, упершись в ледяной камень, чтобы приложить ухо к полу. – Снизу…
Его охватил ужас.
Нижние уровни огромного замка были запрещены ему для посещения. Отец категорически отказывался говорить ему, что там находилось, но бабушка Цисси как-то обмолвилась, что там века четыре назад были построены казематы и камеры пыток.
Скорпиус боялся представить, что маленькая хрупкая Роза сейчас сидела, или того хуже – лежала на холодном камне. А еще там не было ни окон, ни дверей. Мерлин, как же ей было страшно!..
- Спускаемся, я знаю, где она! – резко вскочил Малфой и отряхнул руки.
Они тряслись, и этим движением он хотел унять дрожь.
- Само собой! Это же твой дом! – воскликнул Хью и выбежал за слизеринцем из оранжереи.
«Держи себя в руках, Малфой, осталось немного!»…
Образы, мысли, все мешалось к чертям, когда он представлял, как Роза зовет о помощи. Нет. Она не звала. Она не из тех, кто зовет о помощи. Она из тех, кто сам поможет. Тревога усилилась, постукивая сердцем о ребра.

Пересекая лестничные пролеты, парни молча перепрыгивали через одну и даже две ступеньки. Скорпиус уже послал свою «пуму» Крэббу и Гойлу с просьбой спуститься за ними. Куда именно, он не знал и сам, потому что в этом крыле замка никогда не был. Это была территория матери, вход на которую родному сыну был заказан.
Миновав последний узкий проход, Малфой осмотрелся. Он старался не делать лишних резких движений, сзади шел Хью, а спереди зияла черная пустота. Но воздух был свеж. Значит, он поступал откуда-то. Вот только вопрос – откуда? Подняв палочку выше, он осмотрел сводчатый потолок этого мрачного места.
Справа светилась металлом огромная дверь. В ней не было ни отверстий, ни замков. Лишь небольшой прямоугольный выступ.
- Ты здесь когда-нибудь был? – хрипло спросил Уизли, помогая Скорпиусу освещать стены.
- Нет. Никогда…
Малфой склонил голову к ледяному металлу и прислушался. Пение стихло. Оставалось надеяться, что они не ошиблись с дверью.
- Как ее открыть? – спросил скорее у самого себя Скорпиус.
Он лихорадочно обшаривал руками металл.
- А это что? – Хью протянул руку к выступу.
Вдруг словно молния ударила его в ладонь. Сгусток плазмы был такой силы, что на руке мгновенно появился волдырь.
- Что за черт?.. – Хью схватился за руку.
- Видимо, это защита, - пробормотал Скор, даже не глядя на пострадавшего товарища. Все его мысли занимала Роза. Вернее, близость к ней. Он был уверен, что девушка была здесь.
Малфой сам провел рукой по этому необычному ключу и почувствовал, как тяжелая дверь грузно щелкнула и поддалась.

Роза недаром чувствовала чье-то присутствие. До боли знакомый голос брата, вскрикнувшего от чего-то очень неожиданного и, наверняка, опасного, заставил ее подскочить. Усталость свалилась на девушку новой волной катастрофического цунами. Она была готова обрадоваться, что ее нашли, но слова призрака о возмездии не давали ей покоя. Ни на секунду. Что будет, если Скорпиус обнаружит Шкатулку? Что будет, если он от злости захочет ее сломать, уничтожить? А если он ее откроет?.. Боже, как же страшно!..
- Открой ее… - послышался звенящий голос в темноте.
Роза обернулась. Никого. Мороз, пробежавший по коже, заставил девушку съежиться.
- Открой. Спаси его. Ведь он умрет, Роза.
Голос был знакомым и незнакомым одновременно. Мелодичным, душевным, но далеким. Словно из прошлого. Ее прошлого…
Роза не думала, что это может быть чья-то совершенно бессмысленная провокация. Скорее всего, у нее начались галлюцинации. Потому что бьющая в мозг мысль о том, что может пострадать Скорпиус, ее Скорпиус, ее любимый Скорпиус, была невыносима.
Она не успела сказать ему, что любит…
Он не успел сказать, что любит…
Она скажет. Она крикнет. У нее будет та необходимая доля секунды, которую подарит ей Смерть, чтобы сказать, нет, прокричать о своей любви.
Роза не думала ни о ком, кроме НЕГО. Ни о матери, которую боготворила и которую берегла от реалий семейной жизни, потому и не рассказывала ей об изменах отца, который так в итоге и не вернулся. Роза не думала о Хью, который был безгранично счастлив с любимой девушкой Лидо, достойной носить фамилию Уизли. Фамилию Национального героя.
Она успеет попрощаться с ними, если Судьба подарит ей такую совершенно невероятную возможность.
Скрежет металла в мгновение отрезвил девушку. Голос, который разлился в душе теплым маслом, такой успокаивающий и ласковый, такой любимый и нежный, придал ей сил. Силы для того, чтобы подползти на негнущихся от слабости ногах к проклятой Шкатулке. К Злу, которое хотело отобрать любовь у Мира.
Взяв реликвию в руки, Роза посмотрела туда, откуда лился звон колокольчиков; откуда лился свет ясного весеннего неба, которое она больше не увидит. Ну, и черт с ним, с небом, ведь его увидит Скорпиус. Ее Скорпиус!..
- Роза! Не трогай!..
Он появился в белом свете счастья и надежды, прибавляя решимости.
- Роза!
Девушка посмотрела на него в последний раз. Она знала, что больше никогда его не увидит. А, может, увидит…
- Прости…
Ласково щелкнула застежка под тонкими холодными пальцами.
- Я люблю…
Зазывно блеснул золотом хрупкий металл.
- …тебя!
Зеленый оникс качнулся внутри.
- НЕТ!!!

- Сколько еще идти? – Гермиона бежала за Малфоем по узким коридорам замка.
- Немного. Они в западном крыле, под оранжереей.
У Гермионы сбилось дыхание. Она чуть не упала на крутом вираже пролета. Драко успел ее подхватить.
- Еще чуть-чуть, - он потянул ее вниз, - совсем чуть-чуть…
Вдруг тишину разорвал истошный крик.
- НЕТ!!!
- Господи… - Гермиона на мгновение остановилась, чуть качнувшись. Она узнала голос сына Малфоя.
Мужчина рванул вперед что есть силы.
Свернув еще раз, они резко остановились у огромного дверного проема.
Откуда-то изнутри мрачного помещения доносился неясный вибрирующий гул. Потом показалось свечение - яркое, нежно сиреневого цвета.
Гермиона дернулась было внутрь, но какая-то неведомая сила откинула ее назад.
- Нет, не делай резких движений, - Малфой медленно проводил дрожащей рукой по выступу в железной двери, - тут везде эта чертова защита…
Когда Драко справился, он схватил Гермиону за руку и втянул ее в камеру.
Все происходило дьявольски быстро.
Гермиона видела, как Роза, склонившись над чем-то маленьким и красивым, выпускала наружу этот свет, который показался женщине таким манящим, таким сказочным.
Гермиона видела, как Скорпиус, подбежав к ее дочери, рванул ее от Шкатулки и упал…
Магическое кольцо невероятной по силе энергии тут же захватило юношу в сферу.
Малфой-старший дернулся вперед, посылая Разрушающее заклятие в прозрачный шар, поднимающийся над каменным полом все выше и выше.
Гермиона видела, как обессиленная Роза хваталась своими тонкими слабыми руками за казавшуюся стеклянной поверхность энергетического кольца.
Ничего не было слышно, гул закладывал уши. Гермиона хотела сделать шаг к дочери, но новый поток звуковой волны, заставил женщину согнуться пополам.
Медленно пробираясь к сфере, Гермиона пыталась дотянуться до Драко, который что-то неслышно кричал сыну.
Все происходило слишком, слишком быстро.

Скорпиус уже ничего не чувствовал. Он пристально вглядывался в голубые глаза, стараясь запомнить их красоту.
Он, словно в замедленной съемке видел, как Роза, плача, кричала ему слова, о которых он так долго мечтал. Он не слышал. Он видел. Он знал. Он любил…
Тело медленно разрывало на части. Боль разливалась по нему жгучей лавой. Оставалось только насладиться последними моментами жизни. Оставить все так, чтобы никто ни о чем не жалел.
Скорпиус приложил ладонь к ледяной поверхности заключившей его сферы, пытаясь дотронуться до пальчиков Розы. Она царапала ногтями лед. Она так хотела его спасти. Она смотрела ему в глаза, словно давая ему возможность запомнить себя.
Милая, милая Роза…
- Я люблю тебя!..
Она не слышит, она видит.
Новый поток слез. Новый поток слов.
Новая волна адской боли.
Собрав последние остатки сил, он сильнее прижал ладонь к руке Розы. Она уже не кричала. Она смотрела на него своими огромными аквамариновыми глазами полными кристально чистых слез. Она любила его.
Роза просто стояла на коленях и наблюдала его медленную смерть…
Скорпиус увидел отца. Милый дорогой человек. Сын впервые видел его плачущим.
«Не плачь, папа. Ты лучший отец. Ты самый лучший»…
Гермиона успела подхватить отца под руки, когда тот обессилено упал.
Последний взгляд на Розу.
«Прости. Я не мог иначе»…
И тишина. Абсолютная. Мертвая. Глухая…
«Прощай»…
Он ни о чем не жалел так сильно, как о том, что его любимая видела, как он умирает.
«Прощай»…

Никто не мог ничего сделать. От этого становилось еще страшней.
Хью пытался оторвать сестру от сферы. Но она кричала. Она не хотела бросать Скорпиуса до последнего.
А он, сильный и храбрый слизеринец, только что спасший ее от ужаса мучительной смерти, медленно запрокинул назад голову и закрыл глаза.
Яркий свет начал гаснуть. Сфера медленно опускалась, будто старалась бережно уложить безжизненное тело юноши с широко раскинутыми руками.
Послышался удар. Шкатулка упала вместе с Яблоком на каменный пол и откатилась куда-то в сторону.
Все закончилось так же быстро, как и началось.
Хью попытался осмотреться.
Лишь только громкий плач и стоны говорили о том, что здесь произошло нечто страшное.
Гермиона держала в объятиях ослабевшего от горя Драко Малфоя. Мама плакала, прижимая его к себе. Она гладила его по голове, пытаясь утешить, как маленького ребенка.
Хью не чувствовал, как по щекам текли горячие слезы. Он подошел к Розе и попытался ее поднять. Она была в сознании. Сестра просто лежала на боку и пристально смотрела на тело того, кого так сильно любила. Кого так хотела спасти… Спасти ценой собственной жизни.
- Роза, - он не узнал свой голос, - Роза, все кончилось…
Тишина в ответ.
Юноша обнял сестру. И тут она сломалась.
- Господи!.. Нет!..
Она кричала страшным разрывающим душу голосом. Потом, оттолкнув Хью от себя, девушка подползла к телу Скорпиуса. Она вцепилась в него, словно боясь потерять его опять.
- Скорпиус, ну, пожалуйста! Ну, пожалуйста! Ну, не надо…
Роза раскачивалась вместе с ним взад и вперед, громко воя от горя.
Хью рухнул на пол и зажал руками уши, пытаясь спасти себя от звуков агонии умирающей любви.
Никто не хотел, чтобы так получилось. Никто не хотел лишать себя счастья. Никто не хотел умирать.

Гойл остановился, не веря своим глазам.
Весь мир, казалось, рухнул вниз, когда он увидел страшную картину.
Мистер Малфой, рыдая, прижимался к груди плачущей миссис Уизли. Хьюго сидел, сжавшись в комок, не понимая головы и не реагируя на призыв посмотреть на только что вошедших Гойла и Крэбба.
Но самым страшным было то, что Гойл увидел чуть дальше от Хью.
Девушка, тихо плача и покачиваясь, убаюкивала бездыханное тело друга.
- Мерлин, что случилось? – юноша пересек комнату и попытался дотронуться до Скорпиуса.
Роза поняла на него обезумевший взгляд и тихо прошептала:
- Он ушел… Понимаешь, он ушел…
- Нет, - не поверил Гойл, - этого не может быть!
Парень вырвал друга из рук девушки и прижался ухом к его груди. Он не хотел верить в то, что случилось.
Где-то, среди мучительных звуков наполнявших камеру, ему показалось, что внутри Скора тихо-тихо стучит сердце. Но, может, ему хотелось это слышать? Да. Хотелось. И он слышал.
- Он еще жив… - пробормотал Гойл и потянул тело к себе, пытаясь его поднять. – Он жив! Сердце бьется!

Потерянный во времени рай.

Огромные палаты больницы имени Святого Мунго были словно специально оснащены стеклянными вставками в стенах, сообщаясь между собой большими окнами. В специальном секторе клиники, где даже целители не надевали на себя традиционные лимонные одежды, ограничиваясь голубоватыми халатами, было всего две комнаты, в которых содержались особо значимые пациенты.
Гермиона вот уже пятнадцать минут совершенно неподвижно стояла возле одной из палат. Она всматривалась в бледное уставшее лицо мужчины, который не отходил от постели своего сына вот уже третьи сутки. Он не спал, почти не ел. Только иногда выходил в узкий коридорный просвет между секторами, чтобы закурить дорогую сигарету, покрутить ее в руках и снова вернуться к Скорпиусу.
Гермиона с ним так и не поговорила. Ни слова о том, что произошло.
- Ты в порядке? – Гарри подошел сзади и приобнял подругу за плечи.
Гермиона слегка повернула голову, но взгляда от палаты не оторвала.
- Я – да, - тихо ответила она.
- А он? – Гарри кивнул в сторону Малфоя.
- Вряд ли…
- Что говорят целители?
- Обширные внутренние повреждения, вызванные первородным заклинанием, - хрипло, чувствуя, что вот-вот заплачет, произнесла Гермиона, продолжая внимательно смотреть на Драко. – Помимо всего прочего глубокая магическая кома… Из нее еще никто не выходил.
Гермиона судорожно вздохнула.
- А Роза?
- Если не учитывать сильнейшее эмоциональное потрясение, то пневмонию целители уже взяли под контроль. – Одинокая слезинка все же сбежала по щеке вниз, образуя тоненькую влажную дорожку.
Гарри бережно вытер пальцем капельку и прижал подругу к себе.
- Все будет хорошо, вот увидишь.
- Не будет, Гарри, - всхлипнула Гермиона. – Роза себе никогда этого не простит. Ты знаешь, что она сделала сразу, как только очнулась? Она простояла несколько часов возле перегородки. Она просто стояла и смотрела на Скорпиуса. Она даже не пыталась пойти к нему. Она молчит, понимаешь? Даже не плачет!
- Она сильная… - предположил Поттер и удивленно посмотрел на подругу.
- Это я сильная, потому что могу выреветься и пойти вперед, стряхнув все с рук, - Гермиона горячо шептала, боясь, что сорвется на крик, не выдержит и закатит истерику, что ей бы сейчас никак не помогло. – А она сейчас молчит, а что произойдет, когда ее сломает? Что будет?!
- Время покажет.
- А тебе оно что-нибудь показало? - чуть успокоившись, тихо спросила женщина.
Плечи Гермионы поникли. Она устало покачала головой:
- Ничего время не покажет, потому что, как сегодня ее сердце рвется на части, так и через год она не сможет вспоминать о нем без слез. Скорпиус был ее единственной любовью, понимаешь? Единственной любовью, первой любовью, настоящей… Время не меняет правил войны, в которой участвуют дети, Гарри. У тебя в свое время не было выбора, но ты стал олицетворением целой эпохи, а они сами… добровольно лишили себя счастья, чтобы спасти нас. И никто не узнает об этом. Бедная моя девочка…
- Она оправится, вот увидишь, Гермиона, - Гарри успокаивающе погладил ее по волосам и посмотрел в глаза, - она ведь точная твоя копия. Просто все произошло слишком неожиданно. Она все поймет и решит, как быть дальше. Жизнь не стоит на месте…
- Это ты ей скажи!
- Она мне не поверит, - сокрушенно покачал головой Поттер.
Не было ничего странного в том, что они говорили о Скорпиусе Малфое в прошедшем времени. Надежды на то, что парень выживет не оставалось.

Роза практически постоянно спала. Что она видела в своих снах, неизвестно. Потом, просыпаясь, подходила к высокой стеклянной перегородке между палатами и просто, молча, смотрела на Скорпиуса, чем страшно беспокоила Гермиону. Она могла так стоять очень долго, не шевелясь и не моргая. Но на вопросы Гермионы, не является ли это признаком психического расстройства, целители только пожимали плечами или произносили сакраментальную фразу о времени, которая уже набила оскомину несчастной женщине за эти несколько дней.
Целители сказали Гермионе, что ее девочка оправится, если ей помогут. Но она ведь самостоятельная. Она сама решит, что ей лучше.
Сейчас Роза опять спала. А у Гермионы появилась свободная минутка, чтобы заскочить в свой кабинет и передать дела ее новому заместителю, который принимал бумаги на подпись, пока не было самой начальницы.
Женщина обошла большой дубовый стол и достала из нижнего потайного ящичка тонкую пачку женских сигарет, привезенных Джинни из Франции, специально для таких случаев. Чиркнув золотой зажигалкой, Гермиона быстро подкурила узкий длинный цилиндрик и глубоко затянулась. Стоя прямо перед окном, за которым бушевала волшебная непогода, она вспоминала и пыталась анализировать события последних трех дней.
Мракоборцы, подоспевшие в замок Малфоев как раз вовремя, успели перенести тела Розы и Скорпиуса в клинику, где за них обоих тут же взялись высококвалифицированные целители.
Гарри, справившись о состоянии подруги, искренне за нее волнуясь, последовал за остальным отрядом, чтобы арестовать Бриони Файрхарт. Каково же было их удивление, когда они нашли остывающий труп пожилой колдуньи. Она умерла во сне от остановки сердца, словно хотела закончить свое страшное предназначение и уйти на покой в самом прямом смысле этого выражения.
С Эдельштайнов спрос был невелик. Два допроса, и они на блюдечке выложили всю свою подноготную. Эти моральные уроды не могли понять, почему Астория Малфой стала владелицей этой страшной реликвии. А все на самом деле оказалось намного прозаичней. Старый Паркинсон знал, что Люциус хочет женить сына на его младшей дочери. Отдав Шкатулку ей, он, таким образом, снял проклятие со своей семьи, переложив его на плечи Малфоев. Кто такие эти аристократы, если они избавлялись от проблем и ошибок прошлого таким чудовищным способом? Астория, выходит, с самого начала знала, на что идет, раз так отдалилась от своей семьи – от мужа и сына, которых наверняка очень любила, но боялась подпустить к себе ближе, понимая, что им придется потерять ее рано или поздно. Потеряли. И не только ее. Но и себя…
Гермиона печально вздохнула. Все мешалось в голове, а так хотелось привести свои мысли в порядок, чтобы понять, что делать дальше.
До Рождественских каникул осталось несколько дней. Роза в Школу не вернется до середины января, это уж точно. А захочет ли?..
Как все плохо!..
Рон приезжал. Сейчас он в Лондоне, подумалось Гермионе. Видеть его не хотелось. Наоборот, хотелось, чтобы он вообще не появлялся. Конечно, она отдавала себе отчет в том, что в ней плещется бурными волнами совершенно справедливая женская обида, но было в этом нежелании и что-то еще.
Впервые в жизни его не было рядом в такой момент, когда он должен был защищать семью. От чего?..
Гермиона усмехнулась. Рон тогда спокойно прошел в палату к дочери, молча, поздоровался с сыном и сел рядом с кроватью, на которой лежала Роза. Он просидел возле нее несколько часов, пока она не проснулась. А потом… А потом, когда она встала и, как сомнамбула, прошла от постели к окну в соседнюю палату, Рон встал и ушел. Он не мог видеть дочь в таком состоянии. Это не трусость. Это боль. Гермиона знала, что, не смотря на то, что у них с мужем так и не сложилась нормальная семейная жизнь, он навсегда останется отцом ее детей. Их детей.
Стало еще грустнее. Больнее. Отчаяннее…
В дверь тихо постучали.
- Войдите, - хрипло сказала она и потушила истлевшую сигарету.
В кабинет медленно и почти неслышно вплыл доктор Мракман.
Гермиона удивленно подняла брови, но лишь кивнула в приветствии. На слова не было ни сил, ни желания. К тому же, если уж Мракман сам к ней пожаловал, значит, не из праздного любопытства, а как раз по делу.
- Миссис Уизли, мистер Поттер попросил меня к вам зайти и предупредить кое о чем.
Мужчина, немолодой уже, но еще и не старый, где-то под пятьдесят, выглядел замечательно. Сильные руки, гладкие черные волосы и проницательный взгляд – все располагало к общению с ним. Он сам лет пятнадцать назад предложил свою помощь в одном щекотливом деле тогдашнему начальнику Отдела мракоборцев. С тех пор он ни разу не подвел.
- Входите, присаживайтесь, - чуть наклонившись вперед, Гермиона указала на кресло напротив ее рабочего места.
- Спасибо, - доктор вежливо кивнул.
Напряженное молчание разбавлялось тиканьем больших напольных часов, оставшихся Гермионе в «наследство» от прежнего хозяина кабинета. Раньше они так ее не раздражали…
- Дело в том, что мистер Поттер порекомендовал мне встретиться с мистером Малфоем по поводу его сына. Я так понимаю, целители Мунго не могут понять, что происходит с юношей. Мне же хватило одного взгляда, чтобы сделать вывод – нужен качественный магловский нейрохирург. К сожалению, выброс мощной энергии, о которой мне рассказал мистер Поттер, создал некий коллапс в головном мозге молодого человека. Боюсь, процесс необратимый, поэтому надо спешить…
- Вы поможете? – Гермиона мигом очнулась от тоски и принялась внимать каждому слову мудрого врача, который ни разу не… А черт с ним! – И что?
- Лично я – нет, но я могу кое-кого им порекомендовать, миссис Уизли.
- Что требуется от меня? – Гермиона положила руки на стол перед собой, готовая писать записки, докладные и что-нибудь еще, лишь бы помочь Скорпиусу Малфою выжить.
- Ничего.
Просто и спокойно. А как удар под дых.
- Это как? – не поняла изумленная женщина, глядя прямо Мракману в глаза.
- Я пришел для того, чтобы просто предупредить вас об этом, потому что разговор с Драко Малфоем должен состояться за закрытыми дверями, понимаете? Чтобы никто не мог нас услышать и узнать, куда увезут его сына.
- Тогда зачем вы пришли? – Гермионе не хватало воздуха. В груди что-то сильно сжималось, застревая в горле, образуя комок.
- Просто, предупредить.
Доктор встал, поклонился, печально улыбнулся и вышел.

- Это ты ему сказал, чтобы он мне ничего не сказал? – Гермиона набросилась на Гарри с горячностью разъяренной тигрицы.
- Да, – Поттер сглотнул и покачал головой. - Это важно. Малфои уедут завтра же. Розу выпишут уже сегодня. Она восстанавливается. Дома ей будет намного легче…
- Но почему?.. – женщина не верила своим ушам – друг скрыл от нее важную информацию.
Проходя по Атриуму, Гарри и Гермиона не замечали устремленных на них глаз. Еще бы, они опять спасли мир от разрушения. Насколько было известно, Шкатулку и Яблоко заперли в хранилище Отдела Тайн, куда не было доступа никому, кроме невыразимцев. А они уже никого не подпустят к секретной секции.
- Они не скажут вам, чтобы вы не искали. В первую очередь Роза, понимаешь? – Гарри даже остановился, пытаясь объяснить подруге свою правоту. – Если ты будешь знать, куда их увезут, ты можешь проболтаться!
- Ты что?..
- Да, потому что ты сама будешь непрочь их найти, Гермиона! – Гарри схватил ее за плечи. – Я ведь тебя знаю, ты упрямая, и всегда до всего докопаешься. Но надо ли тебе это? Надо ли тебе это, если Скорпиус умрет? Роза сейчас, смотри, как переживает, а дай ей еще одно известие о его смерти. К тому же нет гарантий, что парень останется прежним…
«Мерлин, а ведь он прав», - эта мысль буквально выбила почву из-под ног женщины.
Гермиона совсем сникла. Усталость, возраст, стресс давали о себе знать.
Как-то совсем пусто стало на душе, когда она представила, что Малфои уедут. Пусто не потому, что она не хотела, чтобы они уезжали, нет, ведь Скорпиуса действительно нужно было спасать. Пусто потому, что она уже привыкла к присутствию Драко Малфоя в своей жизни.
Она не любила его, нет. Даже не была в него влюблена. Просто только сейчас, спустя столько лет, она поняла этого человека. Гермиона поняла, что иногда обстоятельства складываются таким образом, что ничего нельзя сделать.
Что было бы, если бы Гарри тогда ответил Драко на рукопожатие, о котором он рассказывал? Что было бы, если бы Драко нашел в себе силы остановить пытку Лестрейндж, а не стоять и смотреть Гермионе прямо в глаза, молча умоляя о прощении за бездействие? Если бы время можно было повернуть вспять, многое можно было бы изменить. Очень многое.

Гермиона старалась не смотреть в соседнюю палату, помогая дочери собираться домой. Тугой комок сжимался в горле, слезы были готовы хлынуть из глаз, но она держалась из последних сил. Не только ради себя. В первую очередь ради Розы.
Выйдя из палаты, переговорив с целителями, которые по очереди желали скорейшего выздоровления, печально заглядывая им в глаза, Гермиона и Роза остановились напротив входа в комнату Малфоя.
Не попрощаться было невозможно. Словно какая-то неведомая сила тянула их внутрь. Заставляла сказать последнее «прощай».
Драко тихо разговаривал с Мракманом, иногда грустно поглядывая в глаза Гермионы. Возле Скорпиуса совершенно бесшумно сновали сестры и целители, отсоединяя его от приборов. Гермиона даже отметила, что она впервые видит приборы в этой больнице. Роза тихо подошла к юноше. Все мигом сделали шаг назад, давая девушке возможность его увидеть.
Она провела худенькой ладошкой по его лицу, тихо что-то прошептав. Тоненькая слезка скатилась по бледной впалой щеке. За ней другая. Третья.
Гермиона не могла это видеть. И уйти не могла.
Страшная боль опять сдавила грудь. Хотелось вздохнуть, завыть, закатить истерику. Чтобы кто-то пожалел. Или сказал, что не бросит…
Невольно ее взгляд упал на Драко. Он, не отрываясь, смотрел прямо на нее.
- Прости… - тихо сказал он.
Гермиона смогла лишь только кивнуть. Так стало плохо, что захотелось кричать: «Не уходи! Не увози его! Мы найдем спасение!»… Но нет. Он все делал правильно. А от этого стало еще хуже.
Гермиона не сдержалась. Слезы хлынули из глаз.
- Прощай! – только и смогла сказать она, прежде чем он отвернулся.
Когда Скорпиуса увозили, на лице Розы застыла странная полуулыбка, от которой у Гермионы пробежал мороз по коже. Она боялась, что ее дочь сойдет с ума от горя.

* * *
В сумерках все казалось таким волшебным, таким сказочным, что хотелось верить во что-то светлое. Но не получалось.
Одинокий холодный дом встретил Гермиону и Розу неприветливым поскрипыванием половиц в коридорчике перед лестницей.
Дочь, не раздеваясь, молча, побрела наверх, в свою комнату. Гермиона не пыталась с ней говорить, зная, что бесполезно. Слава Мерлину, девочка начала плакать. Хоть какое-то проявление чувств. Пусть молчаливое, но проявление.
Гермиона прошла на кухню, по дороге одним взмахом руки зажгла камин. Устало стянув длинный шарф, она опустилась на стул за кухонным столом и прижалась лицом к холодным ладоням.
Теперь она могла дать волю слезам. Никто не мог ей помешать. Сказать, что она слабая. Размазывая слезы по лицу, несчастная женщина горько плакала, невольно произнося имя того, кого так боялась понять и почувствовать. Она плакала, вспоминая страшную картинку в казематах Малфой-Менора, безумие дочери, последние слова Скорпиуса, глядевшего на Розу с такой невыносимой любовью, что сердце разрывалось на миллионы кусочков.
Внезапно зеленым цветом полыхнуло пламя. Из камина грациозно выпорхнул Драко. Гермиона на секунду поверила в то, что все, что произошло, было страшным сном, а теперь он вернулся. Но его взгляд, выражение его лица говорили не об этом. Об обратном…
- Я не могу уйти...- хрипло сказал он и рванулся к женщине.
Крепко прижимая Гермиону к своей груди, Драко глубоко вздохнул.
- Драко, - прошептала она, отстраняясь, чтобы заглянуть в его глаза.
Впервые она прошептала его имя, смакуя каждую букву. Теперь оно не казалось ей нелепым и злым. Оно казалось певучим и сладким.
Гермиона закрыла глаза, стараясь запомнить этот момент. Она понимала, что больше никогда его не увидит.
Малфой отпустил Гермиону и отошел чуть назад, оглядывая ее.
- Я не мог не попрощаться, понимаешь?
- Да, - женщина обреченно кивнула, соглашаясь.
- Просто… Он не сможет здесь, ты ведь знаешь. – Гермиона опять кивнула – она знала.
Драко огляделся, словно боясь, что Роза выйдет из-за угла, чтобы вырвать ему сердце. Но девочки не было. Оно и понятно…
- Что можно еще сделать? – отчаянно прошептала Гермиона.
- Уже ничего, - в глазах Малфоя стояли слезы, - целители больше ничего не могут сделать. Осталось совсем чуть-чуть… Просто… Когда все закончится, - Драко запнулся, сглатывая комок, - скажи Розе, что он о ней думал всегда. Каждую минуту, каждую секунду своей маленькой вечности… Как она? – Драко понимал, что вопрос очень глупый. Девочка искренне любила его сына, впрочем, как и Скор ее.
- Она? Она убита, - Гермиона не могла сдержаться. Слезы текли по щекам.
Драко так хотел убрать эти следствия боли и безысходности, но не решался – не было времени.
- Просто скажи ей, что я его увез. Пусть она лучше ненавидит меня…
- Она будет ждать! – Гермиона была испугана.
- Она все поймет, Гермиона. Она умная. Она все поймет.
Женщина лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Последний раз Малфой провел пальцами по ее щеке. Последний раз он посмотрел в ее глаза.
Потом он резко повернулся и шагнул в камин. Решительно. Без оглядки. Боясь, что она остановит его.
А это время. Время, терять которое было непозволительной роскошью, когда на кон была поставлена жизнь.

Обретение надежды.

Спустя четыре с половиной года…

Гермиона не знала, как успокоить расшалившиеся нервы. Сегодня был очень важный день для нее. И не только…
Роза наверняка уже собирала вещи, чтобы переехать на новое место жительства. Теперь целый год ее дочь будет обучать молодых людей Целительству и Беспалочковой магии.
Дочь сама выбрала такой путь.
Гермиона устало потерла лицо. В ее новом кабинете было светлее и уютней, чем в прежнем.
Откинувшись в кресле, женщина попробовала расслабиться.
Сорок семь лет – не шутка для Гермионы. Она, как новый директор Высшей Школы Волшебства и Целительства, вела очень активный образ жизни. Открыв учебное заведение два года назад¸ она и подумать не могла, что будет такой наплыв студентов. Почти все, кто заканчивал Хогвартс подавали заявление на поступление в ее Школу, желая знать столько же, сколько сама Гермиона Грейнджер.
А как все начиналось…
Через два дня после того, как Малфой увез Скорпиуса в неизвестном направлении, Сессиль принесла ей в кабинет надежно запечатанный пакет. Увидев гербовую печать со змеей и вензельной буквой «М», Гермиона чуть не лишилась чувств. Она ничего не ждала от Драко. Ей хватило того, что она еле пришла в себя после его ухода из ее дома.
Открыв пакет, Гермиона почувствовала, как сердце резко ухнуло вниз. Внутри лежали документы на передачу в ее личное пользование и распоряжение всего имения Малфоев с прилегающими землями и парками. На стол выпала записка:
«Гермиона, - женщина почувствовала, как зажгло в горле, - я надеюсь, ты распорядишься этим наследием разумно. В любом случае, это подарок. Считай, что это подарок от меня и Скорпиуса. Если ты не примешь его, через месяц все отойдет во владение Министерства. Но ты умница. Я знаю, что ты уже придумала, что со всем этим делать.
Спасибо тебе за то, что была рядом. Пусть не столь продолжительное время, но мне хватило его, чтобы понять, как я ошибался, пытаясь жить по законам, которые установил, или пытался устанавливать для меня мой отец. Я не знал, что можно, испытав недолгий момент истинного счастья от простого разговора с тобой, изменить свое мироощущение. А я сделал это. Спасибо тебе за все. Ты лучшая. Помни это.
Спасибо Розе за то, что она научила моего сына любить, - в этом месте засохшая капелька размыла несколько букв, и Гермиона поняла – он плакал, когда писал это письмо. – А еще за то, что она помогла ему в трудный момент. А еще за то, что она твоя дочь.
Помни меня. Я помню».
Тогда Гермиона опять расплакалась. А потом зареклась – никогда. Будет беречь себя для дочери. Потому что ей было хуже.
Гермиона с ужасом вспоминала те месяцы.
Роза таяла на глазах. Почти не говорила, не ела, не спала. Она рисовала, пела, гуляла на улице и просто сидела на подоконнике, глядя в окно, будто ждала, что ОН придет. Надеялась, что ОН вернется.
Гермиона пыталась объяснить, что ожидания тщетны, что Скорпиус не придет, даже если останется живой. Но дочь никак не хотела внимать разумным, на первый взгляд, доводам. Даже Гарри с Джинни не могли помочь.
В то мрачное Рождество в дом Уизли приехали Хью, Лидо и Гойл. Оказывается, его звали так же, как и отца – Грегори. Хороший малый. Он до последнего не отпустил Розу от себя. Всегда был с ней рядом. А на Выпускном Балу в Хогвартсе он стал ее кавалером. В честь Скорпиуса…
Лидо оказалась настоящей подругой Розе.
А когда Гермиона продала тот дом, который после развода с Роном ассоциировался с чем-то очень нехорошим, и купила особняк недалеко от Малфой-Менора, девушка Хью переехала к ним жить окончательно.
Правда «жить» - слишком громко сказано. После окончания Хогвартса Лидо и Хьюго были приглашены в Лондонскую сборную по квиддичу, тренером которой был Джеймс Поттер. Постоянные разъезды оставляли лишь несколько дней близкого общения двух подруг.
Сама же Роза, после окончания Школы изъявила желание уехать из Англии.
Она поступила в Мерилендскую Академию Целительства в Америке.
Гермиона боялась отпускать дочь. Но тогда, после серьезного разговора с ней, женщина поняла – исцеление происходит медленно, но верно. Нет, она ни в коем случае не забыла Скорпиуса. Она и не смогла бы. Ведь он снился ей каждую ночь. Гермиона слышала, как Роза звала его, а потом девушка воспроизводила свои сны на холстах волшебными красками. Портреты юноши улыбались и подмигивали, а Роза на короткие моменты становилась немного счастливее. Но реальность обрушивалась с каждым разом все больнее. Дочь не выдерживала. А потом, наконец, заговорила с матерью.
Она не говорила о своей боли, Роза не жаловалась. Она просто говорила Гермионе, как сильно она его любит. Ну и что, что она не знает, где он и как он. Все равно, она будет ждать.
А Гермиона верила ей. Потому что сама ждала. Где-то в глубине ее души таилась совершенно призрачная надежда на то, что Драко приедет вместе с сыном.
Только спустя месяц после его отъезда женщина поняла – она была в него влюблена. Причин влюбленности она не знала долгое время, но после нескольких месяцев глубокого самокопания она поняла – он был не таки, как все. Малфой был чужим. Настоящим аристократом. Настоящим мужчиной. Красивым мужчиной. Умным мужчиной. Лучшим мужчиной…
Судорожный вздох вызвал очередной приступ тупой боли в области сердца. Здоровье слабело с каждым годом. Восполнять потерянные силы с помощью волшебства Гермиона пока не хотела, но, видимо, пришла и ее пора.
Роза поможет. Она талантливый целитель. Она умница.
Ну, и пусть, что девочка была морально измождена – восстановится. Ну, и пусть, что у девочки было жестоко разбито сердце – все срастется, пусть пройдет еще немного времени.
А ведь Розе было всего двадцать один год, а седые волоски уже поблескивали в густых рыжих прядях. Глаза утратили былую синеву. Румянец пропал, сменившись болезненной бледностью. Дочь похудела…
Но смена обстановки пошла ей на пользу. Роза начала улыбаться, шутить, выходить в свет с друзьями.
Гермиона с улыбкой вспоминала, как Крэбб и Гойл долго спорили у порога их дома, кто первым пригласил Розу в Театр Нимф. Но девушка умело разрулила ситуацию – она просто вязла обоих под руки, ослепительно улыбнулась и двинулась в сторону Косой Аллеи, где располагалось это заведение.
А сама Гермиона отдала себя строительству новой Школы.
Имение было отреставрировано. Казематы и подвалы были переоборудованы под научные магические лаборатории. Просторный холл был превращен в шикарный вестибюль. Галерея Малфоев была сохранена, как историческая ценность. А Школе присвоили звание Высшей.
Работа была сделана немалая.
Министерство поощрило идею создания еще одного высшего учебно-магического заведения в пригороде Лондона, только при условии, что руководить им будет сама мисс Грейнджер. Она не могла не согласиться. Хотя бы из-за того, кто подарил ей здание Школы. Она должна была продолжить его идею, ведь именно этого он хотел – Гермиона была уверена.
Гарри же согласился приезжать в Школу, чтобы проводить курс Защиты Высшего уровня. Студенты его боготворили.
Все медленно, но верно налаживалось. И все благодаря Драко Малфою.

Печальные раздумья прервал осторожный стук в дверь.
Гермиона по привычке встала и отошла к окну. С недавних пор она встречала нежданных гостей стоя.
В кабинет вошла ее верная эльфийка Сессиль.
- Мисс Грейнджер, к вам гость… - голос малышки дрожал.
- Пусть войдет через минуту, - чуть прищурившись, произнесла Гермиона и тревожно посмотрела на эльфийку.
Кто бы это мог быть, раз бедная Сессиль так разволновалась?
Может Кингсли с каким-нибудь важным личным поручением?
Гермиона спохватилась - на столе был страшный бардак. Легкими взмахами руки и палочки одновременно, она расставила толстые папки с личными делами студентов в алфавитном порядке. Одна папка все же упала, и Гермиона почему-то подняла ее самостоятельно.
- Не думал, что ты будешь выполнять такую работу на столь высоком посту, - с усмешкой произнес бархатный с легкой хрипотцой голос.
Гермиона резко выпрямилась, чувствуя, как перехватило дыхание, и закружилась голова. Чуть качнувшись, женщина ощутила, как сильно застучало сердце. Пришлось приложить руку к левой стороне груди в жалкой попытке успокоиться.
Медленно повернувшись, Гермиона встретилась с лукавым взглядом серебристых глаз, окруженных мелкими изящными морщинками.
Голос отказался слушаться. Ни слова, лишь глубокий вздох.
- Не ожидала? – ласково улыбнулся Малфой.
Женщина только и смогла, что покачать головой – не ожидала, но ждала.
- Ничего, - Драко подошел ближе, - сейчас пройдет.
Он положил руку ей на плечо и заглянул в глаза.
Он ни капли не изменился. Только поседел. Даже морщин не прибавилось.
Гермиона разглядывала каждую черточку его лица, пытаясь понять – сон этот или явь.
Через несколько минут молчания, она собрала свои силы и мысли в кулак и натянуто выдавила:
- Ты как здесь оказался? – женщина не узнала свой голос.
- Ты не оригинальна, Грейнджер. Я в своем бывшем доме, если ты забыла. Кстати, поздравляю тебя со столь успешным предприятием. Я знал, что ты поступишь правильно. Я давно хотел, чтобы наше семейное прошлое послужило людям…
- Я рада, что оправдала твои ожидания… - Он помнил. Он не забыл ее. Он обещал не забыть и не забыл.
- Да, и еще – смена фамилии тебе к лицу, - Малфой кончиком пальца провел по ее щеке, - ты помолодела.
Гермиона не смогла ничего ответить, только судорожно вздохнула и уткнулась лбом ему в грудь.
Они простояли так очень долго. Гермиона пыталась собраться с мыслями, привести в порядок разбушевавшиеся чувства. А Драко просто стоял и водил рукой по ее волосам.
Через какое-то время он отстранился и пристально посмотрел в ее глаза.
- Я принес кое-что. Надеюсь, на правах бывшего владельца замка я могу снискать твою протекцию. Вернее, не совсем я…
С этими словами, Драко передал ей в руку свиток.
Развернув пергамент, Гермиона прочла:
- Прошу принять меня на должность преподавателя курса Искусства Зельеварения и Изготовления лекарственных эмульсий. Подпись - Скорпиус… Он здесь?! – Гермиона шокировано посмотрела на Малфоя. – Почему же он сам не пришел?!
- У него сейчас дела поважней, Грейнджер, - с улыбкой покачал головой Драко и подмигнул Гермионе. – Я скучал.

* * *
Сундук плохо закрывался. Роза сильно нервничала, пытаясь захлопнуть тяжелую крышку. Потом она направила пальчик на предмет ее переживаний и грациозным взмахом уменьшила все его содержание.
Удовлетворенно хлопнув в ладоши, она направилась к полке еще с десятком толстых книг, чтобы уложить их в сундук.
Закончив работу, Роза огляделась. Ее комната была почти пуста. Она так и не благоустроила спальню в новом доме. Уехала в Америку сразу после его покупки, а потом не было ни времени, ни желания. Только свои картины успела развесить по стенам. И то, только потому, что по-другому не могла – на каждом изображении был запечатлен ОН.
Она с печальной улыбкой сняла один из портретов, где Скорпиус ласково ей улыбался, и крепко прижала рамку к груди. Почувствовав, как защипало в глазах, девушка глубоко вздохнула, чтобы прогнать накатившую боль. Нельзя раскисать. Не сейчас, в такой ответственный день.
Завтра первый день работы, а она не в том состоянии – мама не простит ей такой расклеиности, это точно. Подойдя к окну, Роза выглянула наружу. Внизу по улице шла группа парней. Симпатичные. Один высокий и светловолосый, как Скорпиус. Вот уже больше четырех лет она тщетно пытается найти его среди толпы. Но всякий раз она видела не тех. А ее Скорпиуса не было.
Роза знала, что он живой. Он не умер, потому что вместе с ним умерла бы ее душа. А душа была жива. Душа хранила память о нем, о тех днях, которые они провели вместе, о тех словах, которые она так и не услышала… Но Роза прочла их по губам в тот страшный день, воспоминания о котором она гнала от себя каждый раз.
Крупные капли августовского дождя громко барабанили по стеклу. Роза больше не любила дождь так, как раньше. Потому что он ассоциировался с одиночеством. А она не была одинока. Ведь Скорпиус ее не бросил…
- Привет…
Громкий стук упавшей позолоченной рамки о дубовый паркет пола разрезал потрескивающую дождем тишину комнаты.
Розе показалось на мгновение, что воспоминания вновь вызвали галлюцинации, которые иногда ее посещали в самые тяжелые минуты боли. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прогнать мучавшее ее наваждение.
Сзади послышались тихие шаги, и теплые руки обняли Розу за плечи, а ее разум затуманился от родного аромата…
- Ты пришел… - прошептала она, не в силах совладать с голосом.
- Я не мог иначе, Роза Уизли, - прошептал ОН ей в самое ухо, горячо опалив кожу ее шеи и щеки.
- Я ждала…
- Я знаю.
Все изменилось. Дождь перестал казаться грустным. Его шум перекрыла сладкая песня счастья, разлившаяся вокруг, обволакивая своим звуком каждую частичку изболевшей души.
Хотелось кричать от радости, прыгать, почувствовать себя той, кем она когда-то была.
Но Роза не стала. Она просто плотнее прижалась спиной к груди юноши и запрокинула голову. Взглянув назад, она встретилась с нежным взглядом темно-серых глаз, цвет которых ей и сейчас казался загадочным и волшебным. Что-то изменилось в Скорпиусе. Волосы? Они стали короче. Цвет лица? Он стал менее бледный, чем когда-то. Легкий загар золотился на худощавом лице, делая его черты еще более прекрасными.
Красивый Скорпиус Малфой. Вернувшийся Скорпиус Малфой.
Роза не выдержала и повернулась к нему.
- Я так и не сказал тебе, как сильно я тебя…
Девушка осторожно приложила палец к его губам, не давая договорить.
- Потом, - прошептала она, чувствуя, как слеза оставляет горячую дорожку на ее щеке, - у нас еще будет время, правда?
Скорпиус наклонился и крепко прижался своими губами к ее.
Они целовались долго, нежно лаская друг друга, пытаясь движениями рук вспомнить тепло друг друга, забытое за время. Слезы радости смешивались в волшебный коктейль счастья и обретения надежды. Дыхание больше не было прерывистым и рвущимся об острые углы тоски и боли, а легко касалось кожи…
- Господи, Роза, как же долго я ждал этой минуты! – хрипло прошептал Скорпиус, почти не отрываясь от ее губ. – Мне так много надо тебе сказать…
- Так, скажи, - хрипло произнесла девушка, заглядывая в любимые глаза.
- У нас мало времени…
- У нас хватит времени! – горячо заверила Роза и взяла юношу за руку.
Подведя его к небольшому двухместному диванчику, девушка усадила Скорпиуса на него, а сама пристроилась рядом, плотно прижимаясь к его телу, боясь, что если она отойдет от него хоть на дюйм, то потеряет…. опять потеряет.

- Две операции сделали в Греции врачи-маглы, - тихо рассказывал Скорпиус, ласково теребя пальчики Розы, иногда целуя их, видя, с какой любовью она смотрит на него. – Что-то говорили о лопнувших сосудах и всем прочем, я не вдавался в подробности, когда отец мне все это рассказывал. А потом один доктор, кстати, друг твоей мамы, как я потом узнал, перевез нас в провинцию Сычуань в Китае. Там живет лекарь – Тай По, он почти полгода возвращал меня к жизни…
- Так ты не очнулся сразу после магловской операции? – испуганно спросила Роза.
- Нет, конечно. Меня просто надо было подготовить, ведь, если бы я был в простой коме, из магической бы не вышел… - Скорпиус печально улыбнулся.
- А потом? Почему ты не дал о себе знать? Мы так волновались! Грег вообще места себе не находил! – а потом тихо добавила: - Не говоря уже обо мне.
- Я знаю, милая, - Малфой погладил девушку по щеке. – Но я очень долго лечился, я восстанавливался. Отец отдал почти все, что имел, только чтобы меня вылечили. В Китае целители творят чудеса. Я многому у них научился!
- Но почему так долго? – срывающимся голосом спросила Роза. Она не могла понять – лечение заняло ну год, ну два, но ведь не четыре с половиной!
- Роза, я скажу тебе, но, боюсь … Я ничего не помнил, понимаешь? Вообще. Даже отца, который каждую свободную минуту был рядом. А потом мне приснилась ты… Ты была маленькой рыжеволосой феей, той, какую я запомнил еще в детстве. А когда я смог назвать твое имя, сказать имя твоей мамы, отец обрадовался так, что расплакался, как ребенок, представляешь? И мы сразу вернулись в Европу. А потом случилось нечто совершенно неожиданное. На Чемпионате Европы по квиддичу я встретил Лидо Милано. Она так раскричалась на меня! Она накинулась на меня чуть ли не с кулаками. Я думал, она меня убьет, если бы не Хью. Старина Хьюго. Как же я по нему скучал! Твой брат такой молодец! Он мне все рассказал. И о том, как ты училась в Америке. И какой ты стала умницей. И про то, что вы с мамой создали Школу вместо Малфой-Менора…
Голос сорвался. Скорпиус запнулся, сглатывая комок. Картинки последних лет его жизни пролетали, как маленькие птички, серые, яркие - разные, но такие быстрые.
Он вспомнил слезы в глазах Хью, а потом то, как Лидо кинулась ему на шею, говоря, что они потеряли уже всякую надежду. А потом они рассказали про то, как Роза чуть не умерла, думая, что потеряла его навсегда.
А уже через сутки они выходили в каминном зале вокзала Кинг-Кросс, где маги оборудовали целый порт для приезжих волшебников.
Первым делом отец зарезервировал номера в гостинице в Косой Аллее, потом уехал в «Гринготтс», чтобы обналичить часть денежных средств на покупку нового дома.
И каждую минуту они не забывали о тех, кто их ждет. А в том, что их ждали, мужчины не сомневались.
- Ты ведь еще не в курсе, что, скорее всего я буду преподавать в новой Школе?
- Не поверишь, Скор, - выдохнула Роза, обнимая юношу за шею, - мне совершенно все равно, кем ты там хочешь быть. Главное, мы теперь будем всегда вместе, правда? – ее глаза блеснули маленькими алмазами слез.
- Обещаю, Роза.
- Надо сказать маме, вот она обрадуется…
- Она уже знает. Отец поехал к ней. Главное, чтобы она его не убила…
- Она его не убьет, - смутившись, сказала девушка. На ее щеках заиграл легкий румянец, такой красивый, такой притягательный, что захотелось обнять ее еще крепче. – Поверь, мой хороший, мама ждала Драко Малфоя не меньше, чем я тебя. Просто она в этом не признавалась, даже самой себе.
- Мерлин, женщины, какие вы странные! – воскликнул Скорпиус. – Я так тебя люблю, Роза Уизли!
- А я тебя, Скорпиус Малфой… - а потом тихо: - Не могу поверить, что это не сон.
- Не сон. Клянусь. Это лучше, чем сон.

Эпилог. Подари мне Рождество.

Остановившись на первой верхней ступеньке, чуть спустив узкую ножку в изящной туфельке, Роза замерла, наслаждаясь открывающимся видом: яркий солнечный свет, преломляясь в поверхности засыпанных снегом витражных окон, заливал огромную гостиную особняка матери мириадами разноцветных звезд. Длинный стол из красного дерева был покрыт белоснежной скатертью, на которой были расставлены серебряные приборы. Несколько человек держали в руках хрустальные бокалы, наполненные «Хлои-Эльфия», изысканейшим эльфийским вином. Но тот, кто был важнее всего стоял немного в стороне от гостей, нервно теребя в руках красную атласную коробочку. Роза невольно залюбовалась своим принцем. Короткие светлые волосы были небрежно взъерошены, очень хотелось подойти и запустить в пряди пальцы, чтобы почувствовать их тепло и мягкость. Лицо все еще поблескивало летним загаром, что придавало его чертам некую восточную таинственность. В его прекрасных глазах плескались искры удовольствия и счастья. Совсем недавно Роза смогла все же определить их цвет – серый цвет осеннего сумеречного дождя – волшебная смесь синего и серебристого оттенков. Улыбка его была настолько очаровательна, что хотелось сбежать по ступенькам и кинуться ему прямо в объятия. Весь его облик говорил о том, как он доволен жизнью. Одним словом Скорпиус Малфой затмил для Розы всех гостей, собравшихся для празднования самого счастливого Рождества.
Никто не видел девушку, пока она стояла в тени холла второго этажа. А она наслаждалась каждой минуткой, каждым мгновением волшебства, получаемого от созерцания своего любимого Скорпиуса…
Сегодня Роза решила произвести на гостей впечатление. Собрав на затылке волосы в низкий незатейливый пучок, девушка открыла тонкую шею, украшенную ленточкой жемчуга, подаренного Скорпиусом. Зеленое платье удачно гармонировало с густым рыжим цветом волос и подчеркивало молочную матовость кожи. Роза считала, что обязана быть сегодня просто великолепной. Первое счастливое Рождество не должно было быть омрачено скованностью и неуверенностью, которые вот уже несколько долгих лет сопровождали ее повсюду.
Девушка видела, как Малфой искал ее взглядом. Может, он считал, что она уже внизу, но прячется. Нет, она не прячется. Она наслаждается…
Каждый момент ее жизни в эти четыре месяца должны быть занесены в летопись их любви. И первый день работы бок о бок со Скорпиусом, и первое настоящее признание, и предложение руки и сердца – все это было истинным заслуженным счастьем, которое когда-то было так далеко от Розы, так непостижимо, что, казалось, такого понятия и вовсе не должно было существовать. Но она ошибалась. Тепло рук, аромат дыхания и кожи, ласкающий душу взгляд, просто осознание того, что твой любимый рядом, и ты можешь его видеть – вот она радость. Подарок…
Роза невольно сжала за спиной сверток – подарок Скорпиусу на Рождество. Небольшой сюрприз, который должен был не только обрадовать ее жениха, но и удивить. Роза решила подарить Скорпиусу то, что так трепетно хранила от всех, что так долго было свидетелем ее нежной любви к этому человеку…
- Роза? – сзади послышались легкие шаги. Тонкий аромат французских духов окутал девушку, как шелковый шлейф. Мама сегодня было во всеоружии. Еще бы, сегодня у нее такой день – первый званый обед в новом доме.
Такое количество гостей еще никогда не посещало ее некогда скромную обитель. Сейчас же небольшой особняк разросся в роскошный замок, обставленный винтажной мебелью и дорогими безделушками. Благо, мистер Малфой был большим специалистом по части стиля.
- Волнуешься? – ласковый голос мамы помог Розе немного расслабиться. Ведь действительно, если мама рядом, ей нечего бояться. Но…
- Немного. Ты такая красивая, мама, - прошептала девушка и пожала протянутую Гермионой руку.
- Поверь, милая, не так красива, как ты. Это доченька моя само совершенство, - женщина нежно прикоснулась ладонью к щеке дочери, - я так счастлива за тебя, родная!
- А я за тебя!..
- И долго мы будем вас ждать? – веселый голос дяди Гарри заставил Розу и Гермиону улыбнуться. – Если честно, подружки, - мужчина обнял их за плечи, - сегодня хороший день, правда?
- Правда, крестный, - Роза чмокнула дядю в щеку и сделала шаг вниз.
Все замерло на мгновение. Остановились стрелки позолоченных напольных часов в гостиной. Остановился падающий снег за окном. Остановилось дыхание, биение сердца. Один лишь взгляд возник, как образ, как призрак радужного счастья. Один лишь легкий взмах руки, и заиграла музыка, льющаяся, словно эфир сквозь наэлектризованное пространство. Замолкли голоса…
- О, Мерлин, как же ты прекрасна! – Скорпиус выдохнул, совершенно забыв вдохнуть обратно.
Роза улыбнулась и подала ему руку.
- Спасибо, - просто ответила она, не отрывая глаз от его лица.
- Я говорил тебе, как я сильно тебя люблю? – Малфой чуть прищурился.
- Много раз, - девушка поцеловала его в губы.
- У меня для тебя подарок, - прошептал Скорпиус Розе на ухо и потянул ее к выходу.
По дороге он взмахом палочки заставил подлететь меховую мантию, помог Розе накинуть ее на плечи и галантно открыл перед ней дверь.
У девушки перехватило дыхание. Среди аккуратных снежных сугробов появилась большая зеленая проталина с маленькими цветочками. В центре этой очаровательной полянки поблескивал изумрудными боками дорогущий красавец «роллс-ройс» - мечта Розы, получившей магловские права на вождение еще в Балтиморе.
- Скорпиус! Как же это ты?.. – ахнула девушка и рванулась к машине.
Из автомобиля с широкой улыбкой вылез Грегори и кинул в Розу ключами:
- Держи, подружка! Ну, и намучался я с этой штукой! – весело прогоготал он и задорно подмигнул Скорпиусу.
- Господи, ну, за что же мне столько счастья?! – воскликнула Роза и крепко прижалась к любимому. – Спасибо тебе!
Только сейчас она вспомнила, что в руке держала подарок для Скорпиуса. Подождав, когда все уйдут обратно в дом, чтобы оставить их наедине, девушка протянула сверток ему:
- С Рождеством, милый.
- Что это?
- Летопись нашей любви, - загадочно произнесла она, глядя, как юноша разрывает красивую ленточку.
Достав подарок, Скорпиус прочел вслух:
- Дневник Розы Джейн Уизли. Роза плюс Скорпиус равно любовь… Сколько же тебе было лет? – Малфой даже глубоко вздохнул от удивления, рассматривая неловкие завитушки на титульном листе.
- Двенадцать, - тихо прошептала Роза.
- Спасибо… - он с такой любовью посмотрел в ее глаза, что сердце тут же сладко запело. - У меня есть еще кое-что, - с этими словами Скорпиус рванул к машине и достал с пассажирского сидения небольшую синюю шкатулку.
Сердце Розы чуть не оборвалось, когда она увидела темно-синий бархат стенок ларца, так похожего на тот самый артефакт.
- Смотри, что мы сейчас сделаем… - Скорпиус поцеловал дневник и аккуратно вложил его в шкатулку, а потом взмахом палочки запаял замочек. – Пусть теперь это хранится в Шкатулке, хорошо?
- Это она? – тихо спросила Роза.
- Да, только никому не слова…
- Подарок Пандоры?
- Он самый, - улыбнулся Скор и повел девушку в дом. – Замерзнешь.

Гермиона видела, как ее дочь радовалась машине и какому-то странному предмету в ее руках. Наверняка, Скорпиус опять что-то вычудил – он так любил делать Розе сюрпризы, что женщина уже ничему не удивлялась.
- Хороший ужин, - Драко подошел сзади и обнял Гермиону за талию, прижимаясь лицом к ее волосам. – Ты так чудно пахнешь…
- Я знала, что тебе понравится. Магловские духи от легендарной Коко Шанель, нормально?
Гермиона любила изводить Малфоя своими магловскими привычками и совершенно неаристократическими замашками.
- Грейнджер, ты неисправима… - прошептал мужчина, горячо целуя Гермиону в затылок. – Это разжигает мою кровь, женщина…
- Имей совесть, слизеринец! – зашипела Гермиона и слегка хлопнула его по руке. – Здесь же дети!
- О, да! – медленно протянул он. – Может ты не в курсе, но наши дети в марте женятся. Или, может, ты считаешь, что они ничего не понимают? – Драко развернул ее лицом к себе и пристально вгляделся в потемневшие глаза.
- Малфой, имей совесть… - жалобно повторила Гермиона, понимая, что может не выдержать такого взгляда.
- Ты забываешься, Грейнджер. Я слизеринец и к тому же Малфой. О какой совести ты ведешь речь?
- Я забыла, - улыбнулась Гермиона и прижалась своими губами к его приоткрытому рту, не давая ему сказать еще что-нибудь «малфоевское».
- Ты не думала, что нам бы следовало повторить за детьми? – прошептал Драко, обнимая женщину.
- Имеешь в виду свадьбу?
- Да.
Гермиона почувствовала, как ласковая нега обволокла ее душу.
- Не думаю, что это хорошая идея, - хитро прищурилась она.
- Ты не хочешь быть Малфой?
- Нет, я просто не хочу «не быть» Грейнджер.
- Ну, что же, пока оставим предрассудки… Поживем и так…- неопределенно проговорил Драко Малфой, совершенно уверенный в том, что уже через месяц эта упрямая женщина скажет ему «да».

* * *
Настоящая Шкатулка Пандоры была тайком изъята из Архива прямо из-под носа у невыразимцев. С помощью замысловатых магических заклинаний хранитель Архива пятого уровня Грегори Гойл помог Скорпиусу Малфою выкрасть артефакт. Страх, что кто-то может покуситься на реликвию Зла, заставил юношу пойти на крайнюю меру. Он считал, что разделение Шкатулки и Яблока при потере их магической силы будет еще более верным, если он сохранит что-то из этих артефактов у себя, зная, что там уж точно никто не станет искать.
Дипломатическая неприкосновенность отца и безупречная репутация Грейнджер гарантировали абсолютную недоступность.
В марте состоялась свадьба Розы Уизли и Скорпиуса Малфоя, на которой была объявлена официальная помолвка Лидо Милано и Хьюго Уизли.
Рональд Уизли подарил дочери дом в пригороде Лондона.
А Гермиона так и не сказала «да», несмотря на самоуверенность Драко Малфоя. Но это ни капли не удивило аристократа. Он продолжил свои трепетные ухаживания, добиваясь ее абсолютного расположения.
Все становилось на круги своя. Медленно, но верно.

КОНЕЦ,